Текст книги "Мемуары бабы Яги (СИ)"

Автор книги: Серафима

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

 Глава II

Глава II

Василиса первая в дом вбежала, трижды в ладоши хлопнула – появилась кровать с перинами пуховыми, простынями белоснежными. Домовой ношу свою на кровать бережно опустил и вздохнул тяжко. Яга следом вошла, двери заперла, да подле гостьи присела.

– Что-то ты тяжко вздыхаешь, Нафанечка, аль недоволен чем? – спросила Яга.

– Жалко мне девицу. Права Васенька, плохо ей в том мире живётся, совсем не сладко.

– А и ничего, всё поправимо! Не просто так она в наш мир попала, судьбе-то виднее, она её к нам привела. Да неужто мы не подсобим, друг любезный?

– А то как же! – оживился домовой. – Мы гостям завсегда рады, ведь сказка для того и создана, чтобы людей счастливыми делать, да веру в добро укреплять.

– Вот и я говорю! – улыбнулась Яга. – Ты вот что, пойди-ка, подготовь для нашей гостьи комнаты уютные на втором этаже. Избушка наша хоть и старовата, да такие перемены выдержит. Да постарайся чтобы хоромы де́вице по виду привычные были, как в их мире заведено. А мы с Васенькой пока подумаем, как здесь всё обустроить.

– Будет сделано, Яга. Не беспокойся. – раскланялся домовой.

Василиса сидела возле девушки, внимательно её разглядывая.

– Ягусь… – шёпотом позвала Василиса. – А ты чего ей в таком-то обличье явилась? Постращать хотела?

Яга рукой повела и из седой старухи с крючковатым носом, превратилась в милую женщину с огненно-рыжей косой.

– Дак ить, привычка уже. Сама ж понимаешь, в строгости нужно держать всех, да чужаков отваживать. А как с ними справляться, коли не в страхе держать?

– И то верно. Только я больше тебя такую люблю.

Яга расцвела, как маков цвет.

– Ты, Васятка, не сердись на меня. Я иногда грубая бываю, ну… Настроение может не то, или не выспамшись. Но сейчас, чую, всё на лад пойдёт. Осталось только вспомнить как меня звать-величать. – подбоченилась Яга. – А то как же мы при девице-то называть друг друга будем?

– А ведь и вправду, бабуль! Со мной всё ясно, с Нафаней тоже… А ты?

– А что я? – рассмеялась Яга. – Неужто имени моего не знаешь?

Вася густо покраснела, и в смущении теребила косу.

– Да я… Как-то привыкла. Ягуся тоже красиво звучит.

– Аглая я, Васенька. Аглая. Так меня маменька при явлении назвала. Первые три столетия – пока в девчонках бегала, так все и величали. А потом, – Яга тяжело вздохнула, – люди добрые Ягой окрестили, да так и прижилось имя, что страх им внушало…

– Аглая! Какое красивое имя, бабуля!

– Красивое. – разрумянилась Яга. – А ведь никто и не знает. Нафаня один помнит, да только и он привык.

На печке за занавесями раздалось шевеление, активное сопение и недовольное пыхтение. Кот шторки раздвинул, сел свесив лапы, устремив недовольный взгляд на женщин:

– Конечно! Кому какое дело до Кузеньки? Лежит котик, тихо помирает, а им и дела нет! Они себе новую игрушку притараканили и кудахчут над ней, не нарадуются!

– Кузьма! – подпрыгнула Яга и схватилась за сердце. – Напугал-то как, охальник! Я ж думала ты в библиотеке своей и до рассвета не покажешься, а ты тут! Предупреждать надо!

Яга неодобрительно посмотрела на ворона, тот гортанно откашлялся и спрятал голову под крыло.

– Угу. Смешно ему, прям ухихикался весь, что сказать не мог, что кот дома?

– А я-то тут при чём? – недовольно ответил ворон. – Тебе мои советы ни к чему. И вообще, мне было велено молчать – вот и молчу.

– Вот и молчи, пернатый! – ярилась Яга. – Совсем распустились архаровцы, я вам устрою!

Василиса дёрнула Ягу за рукав, указав глазами на девушку.

Татьяна пошевелилась и открыла глаза.

Кот спрыгнул с печи и подошёл поближе, посмотреть, что за диво.

– Ой, котик, пушистенький и… И на задних лапах! – прошептала Татьяна, протянув к коту руку чтобы погладить.

– Так, женщина! Спокойно, без панибратства! – кот отпрыгнул от протянутой ладони. – Я вообще сейчас не понял, это кто? – кот недовольно уставился на Ягу.

– И кот говорящий. – констатировала Татьяна и снова потеряла сознание.

– Цыц всем! – крикнула Яга. – Молчать! Что ж такое, только девица в себя пришла и вот опять. Малахольная какая-то.

– Бабуля, не ругайся. Так даже лучше. Надобно Нафанечку поторопить, пусть быстрее готовит для гостьи комнатку, да поколдует над ней. Уж больно не терпится обо всём её расспросить, скорее бы утро. – вздохнула Вася.

– Не-е-е… Ну нормально? Притащили в дом не пойми что, а на кота умирающего ноль внимания. Я вообще здесь никому не нужен? Так вы так и скажите, уйду, как пить дать – уйду, и поминайте как звали. – кот обиженно отвернулся и полез в погреб.

– Стоять! – скомандовала Яга. – На кой в погреб полез?

– Вещи собрать… – придушенно мявкнул кот, выразительно шмыгнув носом.

– Кузьма, ты мне эти шуточки брось! – грозно сказала Яга и смягчив тон, добавила: – Иди ко мне, яхонтовый мой, чего скажу…

– Не пойду. – даже не повернувшись к Яге обиженно ответил кот. – Всё, умерла так умерла. Был Кузенька и нет его. Не нужен никому кот-учёный. А то, что служил верой и правдой уйму столетий, премудростям обучал, да по всему миру знания собирал – всё пустое. Завели себе новую игрушку – вот с ней и тетешкайтесь. Пойду я в лес дремучий, да в нём и сгину.

– Ну, будет тебе убиваться, ненаглядный мой. – ласково сказала Яга. – Иди скорее, а я тебе про тайник домового расскажу, где он всяческие деликатесы хранит и заморские в том числе. А для праздничного пира – сапоги тебе новые пожалую. Сам Кот в сапогах в подарок прислал.

– Нет! – гордо повернулся к Яге Кузьма, выставив вперёд лапу. – Я принял решение, и оно неизменно! Я буду, как Гай Юлий Цезарь – решителен и непреклонен.

– А эт ещё хто? Что за Цезарь такой? Цесарок знаю, суховаты на мой вкус, но с подливой пойдут. А цезаря не пробовала!

– Салат? – удивилась Василиса.

– Началось… – недовольно отфыркался кот. – Вот как вы без меня справитесь? Одна не помнит, вторая не знает. Тоже мне, премудрые. Ты что ж, Яга, забыла? Ездили мы к нему на пиршества пышные, полководец он бравый, политик толковый, да оратор знатный. Ну, красавец ещё, харизматичный такой, почти как я. Но я, конечно же, лучше! Потому как, сама понимаешь – я таки кот, ещё и учёный! Ты всё смущалась, что он в простыне шёлковой ходил, и с золотыми лепестками на кудрях, аки красна де́вица после купания.

– Так вот и я говорю, – ухмыльнулась Яга, – не справлюсь же я без тебя, брильянтовый мой. Кто ж меня просвещать да наставлять будет? А сказки сказывать, песни петь, да шкодить? Ворон не сможет, Васенька ненадолго в гостях задержится, как же я без тебя долгими, зимними вечерами-то буду? Домовой без тебя затоскует, цепь помедеет, дуб осыплется… – Яга приложила руки к груди и просительно посмотрела на кота.

– Во-от! Вот видишь! Не справишься! Почаще бы об этом думала, а то не ценишь, не бережёшь совсем. – обиженно проворчал кот. – Ладно, так и быть, остаюсь… А ты что-то про тайник Нафанин говорила, будто он… Где? Я запамятовал. – как бы между прочим вставил кот, пристально рассматривая щель в полу.

Яга рассмеялась.

– Вот ведь, хитрюга! – веселилась она. – Прям актёр малых и народных театров. Ох, Кузьма, рыдает по тебе веник, ох рыдает. Вон стоит в углу и плачет. Давно по шкурке шелковистой не гулял!

– Вот тебе раз! Вот так подарочек, вместо сладкого пряника – веником угрожают! Что-то мне подсказывает, что зря я своё решение изменил. И ведь вечно ведусь на речи сладкие! О, женщины! Нет вам веры! Ни в сей век, ни в будущий!

Вася веселилась, едва сдерживая хохот, наблюдая за разыгрывающейся драмой.

– А с тобой я вообще не разговариваю! Предательница! – кот грозно глянул на Василису. – И прекрати хихикать, как глупая школьница.

Вася исхитрилась и схватила кота, прижав к сердцу.

– Кузенька! – хохотала она, обнимая кота. – Да куда ж мы без тебя, затейник ты наш, говорун, сказочник! Да на всём белом свете не сыскать тебе замены.

– То-то же. – смягчился кот. – А то я смотрю – разбаловались вы все. Привыкли – «Кузенька то, Кузенька это», а Кузенька и рад стараться.

– Всё, уморил. – хохотала Яга, вытирая слёзы, градом катившиеся по щекам. – Ревнивец. Пойди лучше, поторопи домового. Пора нашей гостьей заняться. Да наперёд тебе скажу, мы тут с Василисой вот что придумали – как только Нафаня чары свои на нашу гостью наложит и нам с вами измениться надо будет. Я бабулей её представлюсь, Васенька сестрёнкой. Нафанечка Васиным дедушкой скажется. А вот вам с вороном – тяжелее всех придётся.

– Я так и знал, что опять пакость какая-нибудь затевается. Зря в лес не ушёл.

– Да погодь ты браниться! – прикрикнула Яга. – Вам с вороном труднее всего придётся, потому как говорить с нами вы уже не сможете, точнее, отвечать мы не будем. Не готова де́вица к сказке, понимаешь? Нет в их мире такого, не разговаривают там животные, а ну как такое здесь увидит? С непривычки ещё головушкой тронется, а это не лечится. А нам помощь её нужна будет, да и ей наша не помешает. В общем, придётся тебе на какое-то время стать обычным котом, а ворону – простой птицей.

– Я стесняюсь спросить, а за ради чего я так расстараться должо́н? Что мне с того? Это вам она – гостья дорогая, а я и без неё прекрасно обойдусь! А кто мне сапоги обещал на пир, а?

– А вот тут, мой хороший… – Яга погладила кота, почесав за ушком. – Тебе придётся постараться. Отвар ей приготовишь для чая вечернего, травки волшебные заваришь, чтобы спала наша де́вица сном крепким, спокойным, до самого полудня следующего. Мы к тому времени и гостей задобрим, и указы дадим.

– Ну, с травками-то, это не проблема – разберусь. А с Кощеем как быть? А с Горынычем?

– Ну-у… – задумалась Яга, почёсывая кончик носа. – Горыныча мы спрячем. Он всё равно после пира неделю отсыпаться будет в горе своей. А с Кощеем… Да не знаю я, – в сердцах отмахнулась она, – подумаю об этом завтра.

– Ох, Яга…

– Аглая я! – поправила кота Яга. – Аглая! Запомни.

Кот аж сел от неожиданности и головой покачал.

– Перемены, опять перемены! Страсть как я их не люблю. Навыдумывают вечно, натворят дел, а я разгребай. И чего тебя угораздило это чучело из болота вытаскивать? Водяной бы тебе спасибо сказал за гостинец.

– Ты мне эти шуточки брось! – вспыхнула Яга. – Внучка она мне, и точка! Я так решила.

Кот весь съёжился, мордочку лапами закрыл.

– Фигасе, сказочка новая… Ты хоть выдумывай, да сама не верь! Какая ты ей бабуля?

– А и неважно какая! Пусть не по крови, зато по духу, и не спорь. Всё, иди вон к домовому, подсоби.

Домовой спускался по лестнице довольно потирая руки.

– Всё, хозяюшка. Устроил хоромы в лучшем виде. Уютно, привычно, для нас необычно, но мне нравится. Думаю, Васеньке теперь тоже спаленка наверху приглянется.

– Деда! – воскликнула Василиса и кинулась вверх по лестнице комнаты осматривать.

Кот недовольно посмотрел на домового.

– Прям герой дня. Всё успел, для всех расстарался, а коту сливок пожалел. И я называл его другом! Идите уже наверх, а я пока тут девицу покараулю.

– Чего её караулить-то? В обмороке она. – возмутилась Яга.

– Угу, чичас. Спит она и ей снятся сладкие сны. Со мной, естественно, в главной роли. Потому что нравлюсь я ей. – расплылся в самодовольной улыбке кот.

– Опять в сны подглядываешь? Или зачаровываешь её? – удивилась Яга.

– Больно надо! – фыркнул кот. – Она меня во сне видела и сердце её сразу любовью воспылало, ко мне, естественно. Ну… – кот стушевался. – Тебя она тоже видела, и избушку нашу. Вот, видимо, и захотелось ей с нами познакомиться.

– Дела-а-а. – задумчиво протянула Яга. – Раз уж она сама к нам захотела, тогда и чары домового крепко лягут. Поверит она в нашу сказку.

– Уже поверила. Иначе как бы она здесь оказалась? Не родился ещё тот, кто сможет твои заклятия обойти… Может уже и родился, но явно где-то на другом конце земного шара шастает, а то давно бы уже припёрся.

– Кузьма, я тебя не пойму, ты чем недоволен-то? Аль не по нраву она тебе? – Яга грозно уставилась на кота.

– Посмотрим! – загадочно ответил кот и ухмыльнулся улыбкой чеширского родственника. – Я, в последнее время, женщинам не больно-то доверяю. Не постоянные они, ветреные, непредсказуемые все. То сладким словом умасливают, то веником грозят. – кот пристально посмотрел на Ягу.

– Ох, Кузьма! – пряча улыбку ответила Яга. – Ну дождёшься ты у меня, погоди!

– Именно об этом я и говорю… – пожал плечами кот. – А десять минут назад уговаривала остаться, сапоги новые обещала… Йех… – картинно вздохнул он и отвернулся.

Яга фыркнула неодобрительно, но за ушком кота почесала и пошла принимать работу домового.

Василиса зашлась в восторге, радовалась, как маленькая – хлопала в ладоши, бегала из комнаты в комнату, то в окно заглянет, то на кроватку плюхнется, к шкафу с нарядами кинется, то к зеркалу присядет, рассматривая диковинные шкатулки, коробочки с кремами, флакончики с духами.

– Деда! Ну, деда! Ай да выдумщик, хорошо-то как всё обустроил! Я такой красоты отродясь не видела. Если только во дворцах белокаменных, у принцесс в будуарах!

– Ну так… – краснел домовой, теребя от смущения кисточку на поясе. – Старался.

– Неужто в их мире нынешнем такая красота у каждого в избе? – удивлялась Василиса. – Ох, изменилось-то всё как! Столько всего узнавать придётся, учиться заново.

– Привыкнешь, Васенька. Мир, он ведь на месте не стоит. Люди столько всего напридумывали, чтобы жизнь себе облегчить, да вот только… – домовой тяжело вздохнул. – О многом важном и нужном забыли. О природе, что её беречь нужно, ибо мать она для всех нас – и кормит, и поит, и защищает. И о душе, что её в чистоте и любви содержать надобно, иначе черствеет она и высыхает. Забыли…

– Нет, дедуля! Нет, какие ты вещи страшные говоришь! – испуганно прошептала Василиса. – Не может быть такого, раз красоту такую создают. Да и девица к нам неспроста попала, а значит, ещё не всё потеряно да утрачено! И ты не грусти, дедушка. Всё теперь на лад пойдёт, вот и Ягуся так сказала.

Яга в нерешительности стояла на пороге, разглядывая комнаты дивные, светлые, словно солнышком окутанные, нарядные, с предметами необычными.

– Вот ведь! – восторженно впрошептала Яга. – Красота-то какая! Ай да Нафанечка, ну расстарался, друг любезный. Откуда ж такая лепота взялась?

– Так я, Аглаюшка, в мыслях гостьи нашей всё прочёл, и сотворил то, о чём она мечтала. Старыми связями своими воспользовался – домовые-то мои, чай по всему свету расселились, вот, подсобили.

– Красота-а-а… – восхитилась Яга, разглядывая настольную лампу под абажуром кружевным, что на тумбе прикроватной стояла. – А мне такую сможешь наколдовать? Со свечами я уже как-то притомилась. – сказала Яга и румянцем залилась. – А что за цветы дивные на стенах, когда ты их расписать успел?

– Это… – домовой смутился. – Обои это у них называется, бумага такая специальная, на манер нашего пергамента, её на клей к стенам лепят, чтобы красиво было.

– И не отваливается? – удивилась Яга. – Надо же, прямо луг настоящий, словно живой, только не пахнет. А уютно-то как сразу! И места много, и кровать ровно встала, и зеркало… Неужто они и до волшебных зеркал дотумкали?

– Зеркало обычное, не живое оно, Ягуся. Речей не ведёт, только отражение показывает, чтобы красоту наводить. Нет у них магии животворящей. Хотя, много чего для себя приспособили. Свет у них теперь есть всегда – нажмёшь кнопочку и светло. Электричество освоили, теперь оно во всех домах имеется.

– Это что же получается? Они молнии приручили и себе служить заставили? Даже я не всегда с ними справляюсь, то вырвутся и сбегут, а то ещё и куснут злыдни. А тут – невидаль.

– Ну-у-у… Это скорее Кузьма объяснить сможет, по-научному. Мне невдомёк, знаю только, что теперь это за чудо не считается, привычное для них дело.

Яга дивилась невиданным обновкам и преображению своей избушки. Всё ей таким милым показалось, тёплым, да уютным.

– Ну что, Васятка? По нраву тебе комнаты? Чай переедешь с полатей в новые хоромы?

– Ой по нраву, бабуля! Перееду! И к гостье нашей поближе буду и попробую новый мир наощупь. Но к печке всё равно сбегать буду. Всё же на ней слаще всего спится – живое тепло у неё, целительное. – улыбнулась Василиса и обняла домового. – Спасибо тебе, дедуля, за труды твои и заботу.

– Пожалуйста, Васенька. – домовой аж зарделся. – Всё бы к радости было.

Гостью бережно перенесли в её новую комнату, на кровать уложили, одеялом пуховым укрыли. Домовой возле неё присел – чары в сновидения вплетать.

Татьяна спала сладко и улыбалась во сне. Ей снились дивные сны про лесную избушку, что стоит на опушке, бабулю её любимую – травницу, что живёт в густом лесу, сестрёнку троюродную Васеньку, кота-мурлыку. И сердечко её радостью наполнилось – так давно она их не видела, соскучилась…

Глава III

Глава III

Яга с Василисой вниз спустились, самовар растопили, чтобы за чаем ароматным обсудить дела текущие.

Кузьма в кресле царственно развалился – лапу на лапу закинул, пенсне на нос нацепил, в лапах держал папочку тоненькую – изучал документы с самым серьёзным видом.

Яга ухмыльнулась.

– Ну, вещай, учёный. Чего у тебя там, документы какие особо важные?

– Досье! – сдвинув пенсне на кончик носа, кот окинул женщин строгим взглядом. – Вот, изучаю подноготную гостьи вашей. Ничего особенного, просто совершенно ни-че-го выдающегося. Как она в нашей сказке оказалась – представления не имею. – недовольно фыркнул кот.

– Но-но, хвостатый, ты полегче! Аль забыл как сам в сказку попал? Я тебе напомню, кого в мешке на середину речки выбросили. – приструнила кота Яга.

– Ну, вот, опять! Угрозы, нападки, оскорбления. А то, что кот уже досье приволок – это, конечно же пустяки, сущая безделица – никому не интересно.

В руках Яги внезапно оказалась метла, она мастерски перекинула её с руки на руку, покрутив в воздухе, как самый заправский самурай.

– Ну-ну-ну, без грубостёв! – взвизгнул кот и спрятался за Василису. – Чего сразу махаться-то? – он опасливо выглянул из-за спины Васи. – Всё, приступ самурайства прошёл? Могу я уже… – кот многозначительно откашлялся. – Продолжить?

– Кузьма! Лучше не зли меня! – скрывая улыбку, грозно ответила Яга. – Ты мне свои шуточки брось! Утомил уже, чесс слово.

– Так вот, а я за что? Говорю же, ночь на дворе, скоро светать начнёт, а вы здесь в неведении, да не спамши! – ласково промурлыкал кот, и обошёл вокруг Яги, коснувшись её пушистым хвостом.

– Досье у нашей де́вицы, о-ох какое невесёлое. Неудивительно, что её в болото потянуло.

Кот встал на задние лапы, приосанился, поправил пенсне, открыл папочку и, бодро чеканя шаг, начал вышагивать по комнате, зачитывая: – Тридцати годочков отроду, не замужем, детей нет, домашних питомцев – не имеется. Хотя, – кот многозначительно посмотрел на Ягу, – давно мечтает завести котика. Классическая отличница, хорошо воспитанная девочка, с музыкальным образованием, по мнению её наставницы по вокалу – одарена прекрасным голосом, но… Не привлекалась, не наблюдалась, ни в чём не виновата – жизнь такая. Серая, скучная, безрадостная… Конечно, какая тут может быть жизнь, если даже кота нет. – добавил Кузьма.

Василиса тяжело вздохнула и просительно посмотрела на Ягу, та хмурилась.

– Зовут-то как де́вицу? – спросила Яга.

– Она звалась Татьяной. – прокаркал ворон. – Ещё и Ларина, прямо как у Пушкина.

– Это у кудрявенького моего? Племянница его што-ль?

– Бабуль, бабуль, соберись! – фыркнул Кузьма. – Ты что ж всё позабывала-то! Сашенька, любимчик твой, кудрявенький, талантливый был – сказки писал, стихи всякие. Про меня целую сказку сочинил, неужто запамятовала? «…Златая цепь на дубе том. И днём, и ночью, кот-учёный, – эт я, стал быть, – всё ходит по цепи…». Припоминаешь? Поэму он написал, а главная героиня там была Татьяна Ларина! Ну-у-у… – многозначительно протянул кот, ожидая ответа от Яги, но увидев её непонимающий взгляд, махнул лапой. – Евгений Онегин.

– А это ещё хто? – возмутилась Яга. – Санечка всегда один приезжал!

– Всё, не могу больше, склерозница ты моя! Когда там молодильные яблоки подвезут, уже давно пора, ей сразу килограмм насыпьте, а лучше два!

– Не дерзи! – каркнул ворон и недовольно захлопал крыльями.

– Охо-хоюшки, плохо дело… Всё позабыла, Аглая. Санечка твой, поэму написал – «Евгений Онегин» называется, и придумал героев разных, так вот, по замыслу главной героиней у него была де́вица – образец чистоты, верности и ещё всяческих женских уловок, и звалась она Татьяной… – кот сделал многозначительную паузу. – Лариной, следишь за мыслью? А вот чем думали родители нашей Татьяны, тут уж их спросить надобно.

– Нет у неё родителей. – недовольно прокаркал ворон. – Ты, пушистый, хоть и учёный, а толком ничего прочесть не можешь. Одна она совсем. Только работой, коллективом и жила. И жених у неё был – пакостник мелкий, да вот женился на другой, только предупредить забыл, а она сегодня об этом прознала. Поэтому и пошла в лес… Да в болото наше угодила.

Вася уже не сдерживала слёз и вовсю всхлипывала.

– Дела-а-а… – задумчиво прошептала Яга. – Ну, тем и лучше, что она к нам пришла. Говорила я, судьба её привела, а она не ошибается. Васятка, будет тебе рыдать, всё поправим, аль не волшебницы мы? Сейчас домовой свои чары сплетёт, проснётся завтра утром наша ягодка, а тут ей все рады, и любят, и ждут. В сказке всё должно быть, как в сказке, и даже ещё чуточку лучше!

– Ягу-у-ся-я! – всхлипнула Василиса и бросилась в объятия Яги. – Я тебя так люблю, ты у меня такая добрая, чуткая и… – не сумев закончить фразу, Вася разрыдалась.

– Ну, будет тебе, солнышко моё. Будет плакать! – Яга ласково гладила Василису по спине. – На-ка, утри слёзки. – она протянула шёлковый платочек. – Ни к чему нам с тобой мокредь разводить. А то завтра с утра такие красавишны будем, с распухшими-то носами, что ой!

Кот переводил недоумённый взгляд с ворона на Василису, Ягу и обратно, и вдруг тоже начал всхлипывать.

– А ты чего? – удивилась Яга.

Кузьма махнул лапой и повернувшись к Яге спиной, уткнулся в кончик пушистого хвоста, как в платок.

– Девицу жалко. – придушенно мявкнул он.

– Цирк! – недовольно фыркнул ворон.

– Яхонтовый мой! Иди скорее ко мне! –растрогалась Яга и протянула к коту руки.

Кузьма в сердцах отшвырнул досье, и кинулся к Яге в объятия, успев по дороге показать ворону язык.

* * *

Домовой долго над девушкой колдовал, чары в сновидения вплетал, старался чтобы её новые воспоминания поярче выходили – добрыми, ласковыми, полными любви и радости, и приглушили боль настоящей памяти.

Татьяна безмятежно улыбалась во сне, дорожки слёз высохли, нежный румянец щёки покрыл.

Доволен остался Нафаня своей работой. На прощание ласково погладил девицу по головушке, выключил свет и тихонько притворив двери, пошёл к себе.

Василиса как домового увидела – сразу к нему с расспросами кинулась, дескать что да как, получилось, или нет.

Домовой расплылся в улыбке – вот какая внученька у него выросла, добрая, сердечная, жалостливая, в беде никого не бросит.

– Хорошо всё, Василисушка. Славная она де́вица, и тебе доброй подружкой будет. Вот только ещё одна закавыка осталась.

– Что ещё? – встрепенулась Яга. – Неужто не сработали чары твои?

– Да не в том дело, Аглая. Она же в мире своём много чего оставила. Сумку там с вещами, бумаги пропускные, что доку́ментами зовутся, вещицы ей привычные. Как она к нам без вещей приехать-то могла? Мои чары сильные, но от мелочи всякой да неверия разрушиться могут, не терпит магия лжи – рассыпается. – вздохнул домовой.

– Постой, дедушка, так там в комнате её, в гардеробе нарядов столько, я же сама видела! – воскликнула Василиса.

– Это мои домовые постарались, принесли то, что сейчас в миру носят. Так, то ж не её вещи, не признает она их, усомнится, вот магия и рухнет. Её вещи нужны, ей привычные. Надо кого-то в путь-дорогу снарядить, того, кто меж двумя мирами свободно ходит, без препятствий. – сказал домовой и посмотрел на Ягу.

Во внезапно повисшей паузе, кот незаметно встал на цыпочки и попятился спиной к двери.

Вдруг, все взоры разом устремились на него.

– Не, а чего сразу я-то? Я что, рыжий что ли? – недовольно ворчал кот. Его план побега только что с треском провалился.

– Кузенька, помоги. Кроме тебя некому! – взмолилась Василиса. – Серафимушка не донесёт, не с крыла ему. Нафанечка устал очень, да и приметный он, вдруг кто его заметит? Я не смогу – боюсь заплутаю с непривычки, да и без подготовки у меня не получится. А ты бесшумный, привычный для их мира. Даже если тебя и заметят, то ничего особенного не подумают. Пожалуйста! – попросила Вася, молитвенно сложив ладошки.

– Ох, женщины! – покачал головой кот. – Как что-то нужно – всегда найдут ласковое слово, обласкают, уговорят, а как до колбасы – так сразу считать начинают и жадничать.

– И записку написать требуется! – недовольно прокаркал Серафим. – Про друзей-то её, что, никто не подумал? Была де́вица, и раз – не стало. Вот шуму-то поднимется, поиски начнутся.

– А я и не знала про друзей… – задумчиво сказала Вася. – Так что же это получается, она не одна приехала?

– Не одна. Хвостатый, видимо запамятовал сообщить, что день рождения у неё вчера был. Вот они с друзьями на природу и приехали. Здесь наши миры близко соприкасаются. В лесу у них теперь дома стоят, куда люди разные приезжать на отдых могут – турбаза называется.

– Интересно как! Стал быть к природе потянулись – хорошо это, может за ум взялись! А что ж писать-то? – насторожилась Яга.

– Как что? Почти правду. Дескать, простите друзья дорогие, но не выдержало сердце моё страданий, уехала я к своей бабуле, что здесь неподалёку живёт, в лесу глубоком. Не переживайте, всё у меня хорошо, увидимся дома.

– А образец почерка я где взять должо́н? – недовольно спросил кот. – Это тебе не филькина грамота! Достоверно всё должно быть.

– А вот где досье нарыл, там и образец возьми. – ответил ворон и нахохлился. – С тобой полечу, пригляжу, чтобы ты делов не натворил. А то знаю я тебя, опять хвост распушишь…

– Серафимушка! Ненаглядный ты мой, вот недаром ты мудрым зовёшься. – восхитилась Яга. – Лети, милый, присмотри за нашим пушистиком.

– А спать я, когда буду? – недовольно хмыкнул кот. – Или всё, выспался?

– А тебе векового сна мало было? – строго спросил Нафаня. – Дело здесь серьёзное, отлагательств не терпящее, а ты опять нежишься.

– Колбасы хоть дайте в дорогу. Путь-то не близкий, помру ещё с голоду. – Кот просительно посмотрел на домового.

Нафаня беспрекословно полез в подпол.

– И сливок захвати. – вдогонку крикнул кот.

Из подпола донеслось недовольное ворчание.

– Тут идти-то! До болотца, где старая сосна согнулась на границе миров – раз, и ты на месте. – наставляла Яга.

– Это тут! А там? Я что ещё в следопыты записался? – фыркнул кот.

– Не заблудишься! Я дорогу подскажу. – ответил ворон. – А некоторые и нюх развивают, не только на колбасу со сметаною.

– Ну, будет вам ссориться! – попыталась примирить враждующих Василиса. – Дело серьёзное. Любая промашка – нам, да что нам, всему сказочному миру беда грозить будет. Нельзя время терять.

– В путь! – скомандовал ворон.

Нафаня подал коту узелок, с крынкой сметаны и кралькой колбасы.

– В добрый путь! – напутствовала Яга.

– Записочку не забудьте оставить! – напомнила Василиса.

* * *

Ворон вылетел первым. Кот, тяжко вздыхая, едва передвигая лапы, шёл следом.

Серафим недовольно поглядывал на еле-плетущегося кота и тихонько ругался.

– Я всё слышу… – недовольно ворчал кот. – Конечно, у него крылья – пару раз взмахнул и уже на месте. А у меня? У меня лапки, ещё и нежные, подушечки шелковистые. Пока дойдёшь – лапы до колен сотрёшь, мозоли натопчешь. И то чудо, что идти могу – набегался сегодня до коликов, чуть не умер от разрыва сердца. – кот остановился, и прикрыв одной лапой глаза, другую отвёл в сторону и театрально произнёс: – Но что им до чужой жизни?

– Хватит причитать, пушистый! Вон, пузо отъел на хозяйских харчах, а туда-же, жалуешься.

– А вот не надо завидовать! – огрызнулся кот. – И вообще, зависть плохое чувство, разрушительное.

– Поторапливайся, страдалец! Светает, времени в обрез! – ворчал ворон. – Вон уже, край опушки, а за ним болотце.

Так, тихо переругиваясь ворон и кот добрались до болота. Ворон сел на ветку старой сосны. Кот, осмотревшись вокруг, сел в позу лотоса, развязал узелок, расстелив ткань на траве на манер скатерти. Смачно облизнувшись, отломил половину кральки колбасы и взял крынку со сметаной.

Ворон от увиденного аж поперхнулся.

– Ты чегой хвостатый удумал⁈ Тебя на пикник отправили, или дело делать?

– Я принимаю дары этого мира! – умиротворённо ответил кот, блаженно зажмурившись и жуя колбасу. – Возможно, это последнее моё пиршество в этой жизни. Никто не ведает, что там впереди, что уготовила судьба-злодейка. Кто знает, что ждёт меня за тем поворотом–роковая случайность, или смертельная опасность… – философствовал Кузьма, смачно приложившись к крынке со сметаной.

– Ёжики лесные! Какой поворот? Тут по прямой всё! – не выдержал ворон и ругнулся. – Да что-ж такое-то! Говорят тебе, времени нет! А ну как её уже хватились?

– Всё пыль, всё тлен, всё суета сует… Покуда есть колбаска на обед! – отвечал кот, лениво помахивая остатком колбасы.

Ворон клювом ухватил огромную шишку, прицелился и метнул коту прямо в темечко. Шишка отскочила и срекошетив попала в крынку со сметаной, от чего та раскололась, облив кота.

– Твоюмяу! – взвыл кот и заметался по полянке, потирая ушибленную макушку. – Вот есть же на свете некоторые, которым плохо, когда другим хорошо!

– Бегом! – скомандовал ворон. – Философ выискался. Отправлю тебя к Платону, вот с ним и философствуй, а сейчас – марш в тот мир.

Увидев, что ворон отрывает вторую шишку, вдвое больше первой, кот позабыл про скатёрку и сиганул через портал.

Ворон последовал за ним.

Рассвет разгорался алым пламенем, обещая жаркий, солнечный день.

Серафим осматривал домики с высоты птичьего полёта. Кузьма метался от дома к дому заглядывая в раскрытые окна.

Вдруг, ворон заметил, что кот исчез, а в одном из окон мелькнул чёрный пушистый хвост. Ругаясь на чём свет стоит, Серафим полетел за котом.

Подлетев к дому, в котором скрылся хвостатый, ворон сел на подоконник и осмотрел помещение.

В крошечной комнатке, на смятой постели, беспробудным сном спал мужчина в форменных брюках. Возле него, на тумбе стояла початая бутылка русской и какие-то объедки.

Ворон недовольно скривился.

В углу комнаты стоял стул, на спинку которого был небрежно брошен китель, а на сидении лежала полосатая чёрно-белая палка и фуражка.

Кот, прижав обе лапы к груди, подошёл к стулу, и с трепетом протянул лапы к жезлу.

– Не сметь! – хрипло каркнул ворон.

– Да отстань ты! – огрызнулся кот.

Кузьма бережно взял жезл, и любовно огладил чёрно-белые полоски:

– Так вот ты какая, палочка волшебная! – восторженно прошептал он.