Текст книги "Мемуары бабы Яги (СИ)"

Автор книги: Серафима

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава IX

Глава IX

Только коснувшись головой подушки, Таня почувствовала, что больше не может сдерживаться и разрыдалась. Это странное чувство, когда всё рушится, когда время сыплется словно пыль между пальцами, когда всё летит в тартарары, когда к чему бы ты не прикоснулся становится руинами – вырвалось на свободу и пролилось потоком слёз.

Плакала долго, навзрыд, вспоминая каждую мелочь, каждую деталь их совместной жизни. И пусть этой жизни было не так уж и много – только последние полтора года, но это было, и было хорошо. А что сейчас? Как теперь? Ещё и работать в одной компании, следовательно, постоянно пересекаться по работе… Нет, она этого не выдержит. Наверное, придётся уволиться. Хотя, как тут уволишься, когда коллектив родной, и у неё теперь собственный отдел, и столько ещё чудесного может произойти. А ещё целый рой планов, проектов и задумок! Нет, об увольнении не может быть и речи. Она любит свою работу, своих коллег, и наконец добилась того к чему так долго стремилась. Наверное, теперь уйдёт Игорь… Хотя, с чего он будет уходить? Его всё вполне устраивает – и должность, и зарплата, и родственница… Таня вдруг вспомнила Лаврентия, и как они с Игорьком её обсуждали, отпуская в её адрес колкости. Неужели он ей всё рассказал? Нет, не может быть! Не может он так низко пасть… Но, события сегодняшнего утра вполне подтверждали обратное.

– Бред какой-то… – прошептала Татьяна в подушку. – Такое впечатление, что всё это происходит не со мной. А может я сплю, и проснусь в объятиях Игоря, и всё это окажется просто кошмарным сном. Как жаль, что я не сплю.

Тане вдруг стало невыносимо жарко, не хватало воздуха, сердце колотилось.

… – Наверное, надо выйти на воздух, а ещё лучше немного прогуляться. Свежий воздух взбодрит, а может спать захочется. – думала Татьяна.

Она встала, стянула волосы резинкой, собрав в высокий хвост. Надела спортивный костюм, взяла в руки кроссовки, и на цыпочках вышла из комнаты. Тихо, чтобы никого не разбудить, спустилась вниз и вышла на крыльцо.

Прозрачный утренний воздух густо пах смолой и молодой травой. Татьяна вдохнула полной грудью пьянящий аромат и постаралась улыбнуться.

… – Ведь на самом деле – всё не так уж и плохо. Лето не за горами, ещё две недели отпуска с понедельника. А может, махнуть на всё рукой, и удрать к морю? Хорошая мысль, надо над ней подумать. Мне срочно нужен отпуск по уходу за тараканами в голове.

Татьяна надела кроссовки и пошла в сторону леса. Солнышко лениво поднималось, робко освещая лучами молодую траву, скользило по стволам деревьев, отчего лес казался невероятно таинственным и манящим.

Увидев крошечную тропинку, Таня пошла по ней в самую глубь зелёных исполинов. Она гнала от себя мысли о предательстве человека, которого любила долгих два года, но они постоянно возвращались, терзая и мучая.

Деревья сгущались, под ноги попадалось всё больше шишек и кочек. Здесь было значительно темнее, чем на поляне – солнечные лучи ещё не успели сюда добраться.

Тщательно выбирая куда ступать, чтобы не подвернуть ногу на очередной кочке, она вдруг вспомнила свой полуденный сон, ярко представив кота-мурлыку, женщину в алом сарафане с заплетённой огненной косой, недовольного ворчуна ворона. Кажется, ей приснилась целая сказка во главе с бабой Ягой.

– Если Яга такая душка, то я с радостью бы с ней познакомилась, и попросила приготовить для меня зелье, чтобы забыть про этого козла. – вслух сказала Татьяна.

За её спиной что-то хрустнуло. Татьяна обернулась… И в этот момент – нога соскользнула с предательской кочки, что попалась под её кроссовок. Трава была удивительно скользкой. Татьяна едва удержалась на ногах, чуть не сев на шпагат, и сделав шаг вправо – наступила в лужу, в которой тут же смачно чавкнуло и потянуло её ногу вниз. Таня испугалась, потеряла равновесие, и вступила второй ногой в коварную жижу.

Только когда вторую ногу засосало, Таня с ужасом обнаружила, что стоит в болоте, и её ноги стремительно засасывает. Пока она очнулась от оцепенения, вода уже успела подняться до колен. Ногами невозможно было пошевелить, с каждым неловким движением их затягивало всё глубже.

Вспомнив навыки выживания в экстренных ситуациях, которые так активно пропагандировали в стройотряде, Таня попыталась найти крепкую ветку, или палку.

Прямо над её головой торчала длинная ветка.

… – Спасение. – подумала Татьяна, и ухватилась за ветвь.

Но… Что-то пошло не так.

Ветка послушно согнулась, и Татьяна, пытавшаяся повиснуть на ней, чтобы вытащить ноги – рухнула в болотце.

– Вот и сказочке конец, а кто слушал – молодец. – прошептала Татьяна и всхлипнула.

Коварная водичка скрывала под собой жижу, что с радостью засасывала Таню в своё ненасытное чрево.

Кричать не было смысла – никто не услышит, да и с каждым вдохом её затягивало всё глубже. Выбраться она не могла. Предательская ветка разогнулась и была теперь очень высоко – не дотянуться.

– Помогите, пожалуйста! – шепнула Татьяна старому лесу, и закрыла глаза.

Вода поднималась всё выше, и уже достигла груди.

Где-то над её головой раздалось хлопанье крыльев. Огромный чёрный ворон сел на злополучную ветвь и уставился на Татьяну, поворачивая голову, рассматривая то одним, то другим глазом.

– Чего разглядываешь? – шепнула Татьяна птице. – Помог бы лучше.

Птица недовольно взъерошилась и громко каркнула, в этом звуке Тане послышалось отчётливое: «Не хами».

– Простите. – ответила Татьяна.

Высоко в кронах деревьев пронёсся ветер, всё вокруг зашумело, лес загудел. Чуть поодаль болотца, среди деревьев появилось какое-то движение.

– Помогите! – из последних сил крикнула Татьяна и закрыла рот, вода неминуемо поднималась.

К Татьяне приближалась странная фигура, в полумраке было не разглядеть кто это.

– Вот вам и здрассьти! – раздался хриплый женский голос. – Ты чего это в болото залезла? Лягуха, аль царевна кака, прынца ждёшь?

– Нет, тону я тут. – устало ответила Татьяна из трясины.

– Хоспидя-я-я! Да как же вы меня достали! И чего всех в моё болото тянет? Табличку видела? Частная собственность! – женщина указала пальцем на внезапно появившийся столбик с указателем. – Экологически чистая зона! По-русски ж писано, и ещё на пять языков переведено. Нет ведь, лезут и лезут, всё загадить норовят! Вылазь оттудова!

– Не могу, меня засосало. – болотная жижа уже сомкнулась вокруг горла Татьяны и подступала к губам.

– Вылазь, тебе говорят! Ишь чего удумала – топиться! А я потом болото чисть, да всяку пакость оттуда вытряхивай⁈ Не пойдёть! Ещё утопленниц мне тута не хватало! Потом будешь по ночам шастать да выть, всё зверьё мне пораспугаешь, спать мешать будешь, водяной ещё поди обидится! Мне оно надо?

– Помогите, пожалуйста… – простонала Татьяна, чуть не хлебнув болотной водицы.

– Смотрите-ка, культурная выискалась! Сначала разбудила меня ни свет, ни заря, а теперь «пожалуйста». Вылезай, а я спать пойду. Я, ежели не выспамшись, такая неприятная становлюсь – самой страшно! Вылазь, а то хуже будет!

Татьяна закрыла глаза и мысленно прощалась с жизнью.

Ворон над головой Татьяны захлопал крыльями и недовольно закаркал.

– Не каркай, на чучело пущу! Саму вижу – не слепая. – грубо ответила женщина и щёлкнула пальцами.

Вдруг, вокруг Татьяны ослабли незримые путы, и она смогла пошевелиться. Почувствовав, что больше её ничего не удерживает, она открыла глаза, и изо всех сил работая руками и ногами, поднимая вокруг себя тучу брызг, выбралась из болота. Ощутив под собой твёрдую землю, Таня заплакала от облегчения.

– Спасибо, вам! – прошептала она и посмотрела на свою спасительницу.

Перед Татьяной стояла женщина в возрасте, точнее бабушка. Худая, в одежде больше похожей на лохмотья, нос крючковатый, глаза острые, седые волосы из-под косынки выбились…

– Ой! – взвизгнула Татьяна, разглядев «бабулю». – Как там надо говорить? Чур меня, чур! – в ужасе прошептала она и перекрестилась.

– А, брось, бесполезно! Здесь это не срабатывает. – отмахнулась Яга. – Я вот одного понять не могу, как ты сквозь чары мои защитные прорвалась? Или я где накосячила, или так судьбинушке угодно было?

Ворон, тихо сидевший на ветке, встрепенулся и обратился к Яге.

– Она это. Она нас всех разбудила, так что принимай да привечай гостью дорогую.

– Сама знаю, ты там не умничай! – сердито ответила Яга.

Татьяна подняла голову и посмотрела на птицу.

– А это он сейчас с вами разговаривал, да? – уточнила она.

– А то, кто же? Серафим, его хлебом не корми, дай поумничать. – раздражённо ответила Яга.

– Не показалось! – прошептала Татьяна, вспомнив слова, что ей почудились в карканье ворона.

В её сознании всё смешалось, вдруг стало так легко, лес вокруг неё закружился, и она потеряла сознание.

– Ну вот! Отключилась. – расстроилась Яга. – Это всё ты виноват! – ткнула она пальцем в ворона. – Не мог потерпеть? Раскаркался, разумничался – мог бы и помолчать. А мне теперь её куда девать? Так бы я её из леса вывела, да домой отправила, потом чары бы навела. Проснулась бы утром де́вица и помнила бы всё это как сон, а теперь? Что делать прикажешь?

– Молчу, молчу, молчу. Ты сама всё знаешь – чего у ворона совета спрашивать?

– Ты мне это, подерзи ещё! Забыл как год сверчком был? Смотри, я ведь тебе напомню, быстро в сверчка перекину, или в таракана какого.

– Бр-р-р. – ворона передёрнуло. – Ты, Яга, не серчай. Неспроста девонька к нам попала. Мы теперь ей обязаны. Надо приветить её по-доброму, да и выведать у неё о жизни новой. И за добро отплатим, и нам сплошная польза.

– Умён, пернатый. – хмыкнула Яга. – Прав ты, посему, пусть так и будет.

Яга хлопнула в ладоши – ступа послушно к ней подлетела.

Девушку в ступу аккуратно посадили, Яга рядом встала, так домой и отправились.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Часть 2
Глава I

Мемуары бабы Яги

Часть II

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается…

Глава I

Тем временем, кот закончил обустройство своего дубочка: библиотеку установил, на секции разделил. Особо драгоценные экземпляры и жутко магические артефакты поближе к корням расположил – там сохраннее будут. Выше к кроне кабинет себе устроил, уютненький такой, с буфетами красного дерева – будет где запасы хранить, диванчиками турецкими с тысячью подушек и подушечек – есть где предаться послеполуденным размышлениям и неге, пуфами мягкими с кисточками – коготочки почесать, коврами персидскими – нежным лапочкам на радость. А вот с письменным столом на львиных лапах намаялся, едва дотащил. Лапы пинались, упирались, цеплялись за все углы и выступы, категорически отказываясь лезть на самый верх. Но целеустремлённость и терпение, свойственные исключительно котам-учёным – взяли вверх. И кот таки водрузил огромный стол поближе к окну, чтобы изумительным видом на лес за работой любоваться. Львиные лапы тряслись, подгибались от страха, и всё пытались отползти подальше от окна – всё же львы высоту не жалуют. Но и эту проблему Кузенька решил блестяще, накапав на столешницу экстракт валерьяны лекарственной, после чего стол встал как влитой, только икал тихонько периодически.

Вальяжно расположившись на троне Людовика XIV, красующегося в самом центре кабинета, Кузенька любовался творением лап своих, и с наслаждением вкушал плоды своей «удачной охоты» – то бишь сметанку, честно стыренную у домового.

Заслышав трезвон, словно кто в набат врезался со всей дури, кот крынку со сметаной от неожиданности выронил, черепки в разные стороны разлетелись, залив ковёр шамаханский белоснежной лужицей.

Кузьма с досады взвыл во всё горло и рванул что было сил к Яге. Кубарем скатившись с винтовой лестницы, по лесной тропинке такого дёру дал, что зайцы бы обзавидовались, да на полпути опомнился, остановился, крепко выругался. Не закрыл библиотеку-то, а там ценностей, древних знаний – уйма! Не ровен час, ещё и влезет кто любопытный, да на его сокровища покусится. Кот взвыл ещё громче и помчался обратно к дубу. Сначала на двух лапах бежал, как положено благовоспитанному коту, потом плюнул и на четырёх поскакал – так быстрее.

– Ну, домовой, ну получишь ты у меня за проделки свои! Такой гвалт в лесу поднял, страшно же! – ворчал кот, накладывая охранные заклятия на дуб. – Да я в жизни так не бегал, не то, что в этой, во всех восьми предыдущих. Вон, бок колит, сердце стучит, в глазах темнеет… Всё, отбегал своё Кузенька. Помираю! – простонал кот и повалился на траву.

К тому времени трезвон в лесу стих. Кот открыл глаза, огляделся – никого.

– Нет, не помираю. Как тут помирать, если не видит никто. – сухо констатировал кот, поправил пенсне, поднялся на лапы, хвост отряхнул, покрутился осматривая лоснящийся мех – вроде чистый. – Ну, ладно. Сбегаю, проверю, что там за беда-напасть случилась. А домовому в кастрюли золы насыплю за такие шуточки, пусть потом мается, оттирает. И Яге ещё нажалуюсь, что ковёр редкий спортил… Стоп! Про ковёр нельзя. Узнает про сметану – того и гляди метлой огреет. Йех… – кот остановился, покачал головой и тяжело вздохнул. – Самому чистить придётся, а у меня лапки нежные. Тьфу ты… Опять домовой виноват, если б не он со своими затеями – и сметана цела была бы, и ковёр… А сейчас – ну никакого удовольствия, одни сплошные расстройства! Некузяво это, некузяво!

Кот недовольно фыркая мчался к избушке.

* * *

Василиса с домовым сидели на печи, пристально вглядываясь в блюдечко с голубой каёмочкой, по которому шла прямая трансляция с болота. Видно было крайне плохо – темно, резкость не настраивалась, рассмотреть, что делается на болотце мешали разлапистые ветви елей.

Вася, заглядывая домовому через плечо, то и дело переспрашивала, что там происходит. Тот только недовольно покряхтывал.

– Не видать ничего, Василисушка. Не видать! То ли яблоко засохло, то ли тарелкой давно никто не пользовался, то ли к границе миров близко подошли – вот связи и нет.

– Боюсь я, дедушка. А вдруг что с Ягусей случилось? – тревожилась Василиса.

– Ты мне мысли дурные брось, выбрось их из головы – ни к чему нам сейчас пугаться. Справится Яга! Столько столетий справлялась, и сейчас справится…

Вдруг избу всю затрясло и такой грохот раздался, будто двери тараном вышибали.

Домовой с печи соскочил, схватил кладенец и к двери бросился с мечом наперевес.

В эту секунду Василисе показалось, что дедуля её ненаглядный, добродушный Нафанечка – ростом стал, что тот богатырь из легенд древних. Огромный, косая сажень в плечах, в глазах пламя полыхает, сила в нём и мощь древним богам только и ве́домая. Вася с испугу глаза протёрла, да видение не исчезло.

– Деда… – испуганно прошептала она.

– Пустите! Пу-у-сти-и-те! Отворите, ироды, пустите кота домой! – раздался вопль из-за двери.

Домовой сразу в размерах уменьшился, сдулся, словно воздушный шарик. Меч в угол поставил, и отворил засовы.

В избушку ворвался взлохмаченный кот, молнией пронёсся мимо Василисы, взвился на печь, спрятался на полатях и занавески поплотнее задёрнул.

– Кузенька! Ты чего? – удивилась Вася, увидев кота в таком состоянии. – Или, напал на тебя кто?

За занавесками слышались хрипы, стон и натужное дыхание.

Домовой засовы закрыл, взял со стола крынку со сливками и поднёс к полатям. Из-за занавески высунулась лапа, ухватила кувшин и скрылась.

Василиса во все глаза смотрела на домового, тот растерянно пожал плечами.

Сверху долго, громко и смачно чавкало. Затем, та же лапа высунулась, вернув уже пустой кувшинчик.

Домовой удивлённо заглянул внутрь и даже перевернул кувшин – ни капли из него не пролилось.

– Ну… Силён, пушистый! – проворчал домовой. – Мог бы хоть к чаю что оставить.

Шторки чуть раздвинулись, в щель смотрел недовольный зелёный кошачий глаз.

– Ты совсем что ли, Нафанечка, очумел? Я чуть со страху не помер от твоих поделок-проделок, у меня сердце, можно сказать, и печень тоже вместе с почками, и остальной организм! Я при смерти вообще-то был, без сознания лежал там один одинёшенек, у дуба. А ты меня глотком сливок упрекаешь? Совести у тебя нет!

– Кхм… Так ладно бы глотком, тут цельный литр… – Нафаня осмотрел кувшин. – Был. – подытожил он. – Кто тебя напугал-то так?

– И ты ещё спрашиваешь? – фыркнуло из-за шторки. – Колокольцы твои ненаглядные, сигнализация, будь она неладна. На весь лес такой трезвон поднял. Я аж крынку со сметаной вырон… – кот зажал мордочку лапами, чуть не проговорился. – Крынку со сметаной, что ты у меня отнял вспомнил, думал, последняя сметанка в моей жизни, а ты и той не дал! Злыдень, жадюга, так и помру голодный, необсчастливленный!

На полатях выразительно всхлипнуло. Домовой покраснел.

– Кузенька, ну ты это… Чего так-то… – прошептал домовой. – Да я ж для тебя стараюсь. И сметану тебе в подпол специально на видное место поставил, целых три крынки, и колбасу. Я ж любя это всё, а ворчу так, для проформы.

– Как три? – удивилась Василиса. – Кузьма мне только две отдал.

– Да знаю я. – махнул рукой домовой.

– О! Ещё одна выискалась, тоже коту радости пожалела! – раздалось недовольное сверху. – А я любил её, как родную! Сказки сказывал, песни пел, а она – чёрной неблагодарностью отплатила! И вообще! – кот раздражённо раздвинул шторы и уставился на Василису. – Неча чужое добро считать!

– Кузьма! Остынь! – прикрикнул домовой. – Через край уже хватил, угомонись!

– Да я что… – изображая вселенскую печаль, горестно вздохнул кот и лёг, отвернувшись к стенке. – Вот помру, тогда наплачетесь по Кузеньке своему. Недолго уж мне осталось…

– Кузенька, ну хватит причитать! – взмолилась Василиса. – Любим мы тебя, даже домовой о твоих проделках знает, а молчит. Будет тебе сердиться, давай спускайся, лучше посмотри, где сейчас наша Ягуся. Боюсь я за неё. – уже шёпотом добавила Василиса.

– Чего смотреть-то? Разве не слышишь, летит. Вон как сосны шумят, значит, что-то тяжёлое тащит. Идите встречайте, а я отлежаться должен – нехорошо мне, сердце прихватило… – простонал кот и прижал к груди левую пятку. – Напугали кота до полусмерти, ещё и работать заставляют. Как есть изверги!

Только Нафаня засовы открыл, а Васька уже во двор кинулась – Ягу встречать.

Ступа в аккурат у крыльца села, да мягко так, будто нечто драгоценное несла. Ворон деловито слетел с края ступы и посмотрел на встречающих с видом победителя.

– Встречайте подарочек. Вот, из болота вызволили. – ехидно прокаркал ворон.

– Серафимушка, а кто это там? Разве наша болотница, или? – Василиса прижала ладошки к сердцу, осторожно подходя к ступе.

– Да не боись, Васятка. – проворчала Яга. – Вот, встречай, подруженьку тебе привезли – девицу обыкновенную. Спасительница стал быть наша, аха… Вот только что с ней делать – ума не приложу. – вздохнула Яга и покачала головой.

– Ягусь, а чего это она, спит что ли? Или ты её заклятьем каким шарахнула с перепугу?

– Да ну тебя, Васька. Чего мне её пужаться? Говорят тебе – девица, обыкновенная, из того миру, не из нашенского. У меня тут каждая белка на учёте, всех в лица-морды знаю, а эта…

– Я поняла! – воскликнула Василиса. – Так это она нас всех от забытья спасла?

– Она, кто ж ещё. Только вот с чего она вдруг в болото полезла – никак в толк взять не могу. Шальная, аль дурная совсем. Я ей – «Вылазь», а она не вылазит, едва уговорила. Тут ещё Серафим жару поддал, поговорить ему захотелось, тьфу ты, говорун – птичка певчая. Вот девицу и скукожило – без сознания она.

– Из того мира, правда? Вот это да!

Василиса подошла ещё ближе и внимательно рассматривала девушку.

– Ты мне вот что скажи, Васятка. В чуйство-то мы её приведём легко. А дальше-то, что делать? Неужто говорить ей, что она в сказку попала? Так ведь не поверит, ещё и умом на радостях тронется, а на кой она мне болезная-то?

Василиса аккуратно убрала чёлку со лба гостьи, и провела по щеке рукой.

– Ягусь… – вмиг погрустнела Василиса. – Совсем она не страшная и для нас не опасная. Хорошенькая она, только вот плакала долго.

– Так ить ясно дело, плакала, в силки к водяному попала, тут не только заплачешь!

– Нет, не про то я. Сердце у неё разбито, вот что. Нельзя её сейчас бросать, да и в её мир отправлять нельзя. Пусть что ли погостит у нас, а? А я подружусь с ней. – мечтательно протянула Василиса. – А она нам всё-всё про новый мир расскажет, и польза и…

– Так-то оно так, вон Серафим ту же идею предложил. Только сама посуди, что мы ей скажем, а? Как представляться будем?

– А и просто всё! – рассмеялась Василиса. – Ты ей дурман-травы отвар дашь, да внушишь, что ты её бабушка-травница, к которой она в гости приехала, в лес дремучий. А я… А я буду её названой сестрой! – захлопала в ладоши Василиса, придя в восторг от собственной идеи.

– Аха, ну да, конечно. А ворон говорящий, а кот-болтун, а ноги избушкины куда денем? А Кощей прилетит, ему-то, что скажем?

– Ягуся, я тебя очень прошу, ты же мудрая, ну давай придумаем что-нибудь! Неужто мы спасительницу нашу с тоской-печалью восвояси отправим, и не поможем? Где ж это видано, в каких сказках писано? Нельзя так, не по-человечески это, не по-нашему!

– Права ты, Васенька… – вздохнула Яга. – Не она бы, сколько б ещё проспали, даже представить страшно, ведь могли вообще не проснуться! Надо что-то думать. С Кощеем я как-нить сама разберусь, а с остальными что делать – ума не приложу. Ведь завтра уже все прибудут, к вечеру пир назначен, а теперь как?

Тут ворон торжественно вперёд вышел:

– Яга, позволь твоему летописцу слово молвить. – откашлявшись, начал ворон многозначительно.

– Ну, излагай. Говорун ты наш. – фыркнула Яга.

– Василиса хорошую идею подала с дурман-травой. С Кощеем ты тоже все вопросы решишь. Что до меня, кота и живности всякой – наказ дашь, пока девица у нас, чтоб ни звука, молчали все и помалкивали. А на пир – Кузьма ей в чай вечерний травок-муравок сонных добавит, и спать будет девица сном крепким до самого обеда, а мы к тому времени пир и завершим.

– Ты-то и умолчишь? – хохотнула Яга. – Даже сегодня не справился, высказался, не стерпел, а кота куда? В дупло если только, да замуровать, пока девицу обратно не отправим. Или заклятие безмолвия на вас всех наложить? Так ведь боязно – там побочек уйма, либо вообще говорить перестанете, либо трещать будете без умолку. Нет. – Яга покачала головой. – Не вариант.

Нафаня тем временем девицу на руки поднял и в избу понёс.

– Всё сделаем как положено. – с почтением обратился домовой к Яге. – Я свою магию применю, домовую, для людей она не опасная. Нашепчу ей на ухо сказки добрые и поверит она, что к бабуле любимой в гости приехала. Избушке наказ дам когтями не клацать, ноги не разминать, да морок наведу, будто столбы это опорные. А Василиса так сделает, что речь ворона и кота гостья наша воспринимать будет как привыкла. Вот только одного боюсь – чувствительная она у нас очень, всё равно поймёт, что животные разговаривают. Ну дак это и не скоро будет, может Васятка ей и объяснит всё к тому времени.

– Экий ты Нафанечка у меня умный! – восхитилась Яга. – Дело говоришь. Пусть будет по-твоему. Ну, пойдёмте что ли в дом. Гостью устраивать будем.