Текст книги "Лиловые сумерки (СИ)"

Автор книги: Selia Meddocs

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Девушка понимала, что ее жених действительно мертв, что Филипп говорит правду. Поэтому, скрепя сердце и стараясь не провалиться в пучину разрывающей душу боли, она согласилась…

– Мадам? С вами все в порядке?

Мадлен рассеяно заморгала, сбрасывая оцепенение, и повернулась лицом к говорящему. Это был мужчина средних лет, со светлыми, уже наполовину седыми волосами. Лицо худое, с резкими чертами. Глаза были светло-серыми, цепкими, от их взгляда становилось не по себе. Но все же больший трепет и некое подобие страха внушал шрам, рассекающий лицо наискось от правой брови до подбородка.

Женщина слегка вздрогнула, но все же нашла в себе силы улыбнуться:

– Да, спасибо. Я в полном порядке. Так, просто задумалась.

Мужчина ничего не ответил, лишь поклонился и отошел в сторону.

Мадлен внезапно почувствовала себя не в своей тарелке. Одного взгляда на этого мужчину ей хватило, чтобы в ее душе поселилась неясная тревога. Она не могла понять причину того, что сейчас происходило с ней. Женщина нервно повела плечами и подошла к столу с закусками, искренне надеясь, что это тревожное ощущение вскоре исчезнет само по себе.

Стэнли Сандерс тоже присутствовал на балу в качестве жениха хозяйки бала. Он, бережно держа Каролину под руку, ходил по залу, расточая улыбки и поклоны. Невозмутимый внешне, он чувствовал дискомфорт от того, что совсем рядом – протяни руку и коснись – находится Элиана. Он ощущал вину по отношению к ней, а потому был готов скорее провалиться сквозь землю, чем столкнуться с девушкой лицом к лицу и заглянуть в ее синие глаза, которые наверняка будут смотреть на него с немым укором.

Однако Кара была хорошей хозяйкой, и в своем стремлении уделить внимание каждому гостю, она неумолимо приближала Стэна к моменту встречи с Элианой.

– Надеюсь, ты замечательно проводишь время, дорогая? – спросила Каролина, подходя к девушке.

Элиана, увидев спутника виконтессы, едва заметно побледнела, но, взяв себя в руки, немного натянуто улыбнулась и ответила:

– Все просто чудесно. Спасибо, Кара.

От мисс Шарп не укрылась некая нервозность, скользившая в словах девушки, но она списала это на счет царившей вокруг шумихи. Каролина сама не любила светские рауты и балы, на то было много причин, и одна из них – именно эта.

Стэнли же сделал вид, что ему крайне интересна гирлянда из остролиста, висевшая на стене за спиной Элианы. Однако правила элементарной вежливости заставили его оторваться от созерцания украшения и пожелать приятного вечера девушке, которую он любил и которой не мог обладать, а затем отправиться восвояси.

«Он пожелал мне доброго вечера! Немыслимо! Каков наглец! И он еще смеет разговаривать со мной!»

Элиана была так зла на поведение Стэнли, что резко закрыла веер и сжала его так, что чуть было не сломала.

– Поосторожней, вещь не железная, сломается, – насмешливый голос Круспе заставил Элиану повернуться к нему лицом и столь же дерзко усмехнуться в ответ.

– С каких это пор, граф, вас интересует сохранность моих вещей?

– С тех самых, как я принял неосторожное решение взять вас в жены, дорогая моя. Мои глаза, видимо, были на затылке, когда я посчитал вас скромницей и тихоней.

Элиана была возмущена, но, рассмотрев в глазах Рихарда не издевательство, а смех, слегка смягчилась. Однако, решила она, это не повод, чтобы давать ему вести себя в том же духе.

– Еще не поздно расстроить помолвку, – ответила девушка, снова раскрывая веер.

– Хм, хороший ход. Да я не из тех, кто бросает начатое на полпути. Вот увидите, я вас перевоспитаю.

Элиана рассмеялась:

– Вы невыносимы, граф. Только вот мне кажется, что ваша затея потерпит фиаско.

Рихард загадочно улыбнулся, а затем произнес:

– Посмотрим, meine liebe, посмотрим. Кстати говоря, – Круспе сменил тему, – не окажете ли вы мне честь и не согласитесь ли вы подарить мне вальс?

– Сожалею, но я уже обещала танец, – ответила Элиана, бросая вызов жениху.

Рихард «поднял перчатку»:

– Кто бы он ни был, красавица моя, он подождет. В конце концов, я, как жених, имею право перехватить вас из-под носа любого кавалера.

– Вы не джентльмен, мессир, – глубокомысленно произнесла Элиана, как бы стараясь донести свои слова до своего спутника, однако Круспе лишь рассмеялся.

– Я могу оставить вам кадриль.

– Дорогая, я слишком стар для столь быстрых танцев. К тому же, ваши попытки продемонстрировать суть пословицы «И волки сыты, и овцы целы» провалились с треском, ибо я не собираюсь идти на уступки.

Элиана фыркнула, но ничего не ответила. К тому же, оркестр, удачно завуалированный от публики сенью живых растений, заиграл вальс, и девушке не оставалось ничего иного, как принять руку Рихарда, бросив напоследок тоскливо-извиняющийся взгляд в сторону несостоявшегося партнера по танцам.

Вальсирующие пары легко скользили по залу, пышные юбки дамских платьев едва задевали друг друга при поворотах. Казалось, что танцующие парят над полом, полностью отдаваясь живой, волшебной музыке.

Тут же, кроме Рихарда и Элианы, танцевали и Стэнли с Каролиной, и Филипп с Розой Хантерсон, и даже Мадлен, в паре с тем таинственным незнакомцем, который внушал ей суеверный трепет.

Мужчина вальсировал на редкость великолепно. Танцуя с ним, Мадлен как бы почувствовала себя на несколько десятков лет моложе. То самое чувство, что не давало ей покоя, переросло в ощущение, что она знает этого человека, что она с ним знакома. Стараясь разрешить проблему, женщина задала интересующий ее вопрос:

– Мне кажется, мессир, что я вас знаю. Как ваше имя?

Незнакомец улыбнулся, отчего его лицо, обезображенное шрамом, стало похоже на зловещую гримасу:

– Вы интересуетесь вежливости ради?

Мадлен пришла в замешательство, но вскоре ответила:

– Почему бы и нет? В конце концов, что в этом предрассудительного? Или вам есть что скрывать, мессир?

На что ее партнер по танцу ответил довольно туманно:

– Всему свое время, мадам де Круа. Всему свое время.

Танец уже подходил к концу, когда Элиана почувствовала себя нехорошо. Воздуха не хватало, в боку немилосердно кололо. Она остановилась прямо посреди зала, внеся этим сумятицу в гармонию танцующих пар.

– Что с вами, Элиана? Вам дурно? – обеспокоенный голос Рихарда доносился к ее сознанию, словно сквозь густой слой ваты.

– Да. Отведите меня в сторону, граф. Со мной что-то не так.

Круспе обнял дрожащую мелкой дрожью девушку за плечи и повел в конец зала, к диванчикам. Но, едва они вышли из толпы танцующих, в глазах Элианы потемнело, ноги подкосились, и она, не издав ни звука, без чувств повалилась на пол.

Рихард подхватил ее на руки и положил на мягкую софу. Затем, повернувшись к застывшим парам, произнес с плохо скрываемым беспокойством:

– Тут есть доктор? Немедленно!

По толпе прошелся шепот. Докторов тут не было.

Пока Круспе хлопал Элиану по щекам, к нему подскочила взволнованная Мадлен, сжимая в руке стакан с водой.

Пока они пытались привести девушку в чувство, сквозь толпу пробиралась Каролина. Решительно расправив плечи и сжав губы в тонкую бледную линию, она, подойдя к бесчувственной Элиане, громко и немного отрывисто произнесла:

– Я займусь ею. Граф, будьте так добры, отнесите ее в мою комнату. Следуйте за мной.

Гости опешили. Они никогда не думали, что Кара Шарп, которую все считали наивной дурочкой и старой девой, может проявить такую силу духа и решительность, и потому расступались, когда она, бледная, как мел, быстро шла к лестнице. За ней, такой же решительный и сосредоточенный, следовал Рихард, неся на руках Элиану де Круа. Филипп и Мадлен шли следом, слишком взволнованные, чтобы заметить, как из дальнего угла за ними наблюдала пара цепких, светло-серых глаз, полыхающих огнем тихой ненависти.

Комментарий к Бал у Кары

Мадам де Ламбаль – реально существовавшее лицо. Подруга королевы Марии Антуанетты. Была казнена во времена Французской буржуазной Революции. Умерла страшной смертью во дворе тюрьмы, после восьми часов пыток и издевательств, от рук черни.

========== Сближение ==========

Элиана приходила в себя постепенно. Она, словно по спирали, поднималась вверх, к сознанию, минуя мрак забвения. Казалось, что она парит над землей – такой легкости она не чувствовала давно.

Девушка приоткрыла глаза. Она находилась в чужой комнате, обставленной резной мебелью. На стене напротив висела картина с умилительной пасторалью. В комнате витал едва заметный горьковатый аромат трав и настоек. В комнате царил полумрак, разбавляемый разве что светом одной-единственной свечи и едва брезжившим из окна рассветом.

Справа от нее раздалось шуршание, и чей-то заботливый голос тихо поинтересовался:

– Как вы себя чувствуете, Элиана?

Девушка повернула голову и с изумлением воззрилась на Каролину Шарп, сидящую в кресле рядом с кроватью. На прикроватном столике стояли различные пузыречки и баночки. Из жестяной кружки, накрытой крышечкой, поднималась тонкая струйка пара.

– Кара? Где я? Что со мной произошло?

– Вы у меня дома, в моей спальне. Вчера вы лишились сознания. Ваш жених принес вас в эту комнату и оставил на мое попечение.

– А что, бал уже закончился?

«Какие глупые вопросы я задаю», – подумала Элиана и прикусила язык.

– Конечно! – пожала плечами мисс Шарп. – Все разошлись, кроме ваших родителей и мистера Круспе.

– А что со мной произошло? – полюбопытствовала девушка, пытаясь подняться. Она заметила, что лежит в кровати в одной нижней сорочке, и это ее немного удивило.

– Советую не приподниматься, Элиана, – произнесла Кара, мягко положив ладонь на плечо пациентки. – Вы еще слишком слабы. Вам стоит выпить немного укрепляющего отвара.

– Тогда, может, вы поможете мне приподняться на подушках? – попросила девушка, упершись ладонями в матрас.

Каролина привстала и приподняла подушки. Элиана немного неловко подтянулась и приняла полусидячее положение.

– Так что со мной произошло? Голова просто раскалывается, – пожаловалась девушка, принимая из рук Каролины чашку. – И что это за отвар?

– Общеукрепляющее средство. Ромашка, шалфей и пастушья сумка. Вчера вы упали в обморок из-за того, что ваш корсет был чересчур туго зашнурован. В результате кровообращение было нарушено, и от недостатка кислорода ваш мозг просто отказался работать.

– Откуда вы все это знаете? – потрясенная до глубины души знаниями Кары, Элиана смотрела на свою спасительницу во все глаза.

– От матери, – просто ответила мисс Шарп. – А она, в свою очередь, от отца, который был военным доктором.

– Вот как, – произнесла девушка и с опаской понюхала отвар.

– Да не бойтесь вы, Элиана! – рассмеялась звонким, резко отдавшимся в ушах, смехом Каролина. – Я же не собираюсь вас отравить!

«Как знать, как знать…» – подумала девушка, и ей на ум тотчас же пришел Стэнли. Воспоминание о нем отдалось неприятным чувством в груди, и Элиана залпом, словно решая покончить с ненужной мыслью, выпила напиток. Он был ни горьким, ни сладким, и оставлял во рту приятный привкус.

Кара забрала у пациентки чашку и произнесла:

– Пожалуй, мне следует позвать ваших родителей и мистера Круспе. Они так беспокоились за вас…

– Вы хотите позвать графа? – воскликнула Элиана, натягивая на себя одеяло. Каролина, уже дошедшая до двери, остановилась и обернулась:

– Да. А что в этом дурного?

– Ну… – девушка не знала, какой бы предлог ей выдумать. – Я не одета и, к тому же, скверно выгляжу после болезни. Еще стоит и о соблюдении приличий подумать. Ради Бога, Каролина, не впускайте его сюда.

– Ладно, так уж и быть. Отдыхайте и будьте уверены, что кроме родителей к вам никто не зайдет.

– Спасибо.

Элиана сползла с подушек и умиротворенно прикрыла глаза. По крайней мере, после замужества она вдоволь наслушается колких шуточек графа в свой адрес; хотя бы сейчас следует уделить время покою.

***

Едва Каролина затворила за собой дверь спальни, как тут же наткнулась на Рихарда.

– Мессир? Могу ли я поинтересоваться, что вы делаете под дверью?

Брови Круспе поползли вверх в наигранном удивлении:

– Жду, пока вы скажете мне о самочувствии моей невесты. Узнаю – и тут же отправлюсь к себе, дабы не злоупотреблять вашим гостеприимством.

Кара стушевалась, но, вспомнив указание своей пациентки, ответила:

– Она отдыхает, мессир. Совсем недавно она пришла в себя, однако вас принять она не может.

– Это еще почему? – хмыкнул мужчина.

– Она еще слаба, – придумала пригодную отговорку девушка, слегка натянуто улыбаясь. Она явно боялась запутаться в своей маленькой лжи.

– Да ладно вам, мисс Шарп! – махнул рукой Рихард, едва сдерживая рвущийся наружу смех. – Могли бы сразу сказать, что ваша пациентка заботится о своем внешнем виде больше, чем о здоровье. Передайте ей мои наилучшие пожелания выздоровления… Теперь, вынужден откланяться, – мужчина запечатлел на руке Каролины легкий поцелуй и слегка поклонился, – пора и честь знать.

На щеках девушки засветился легкий румянец: то ли от того, что ее обман раскрыли, то ли от того, что мужчина поцеловал ее руку. Как бы то ни было, но она проводила гостя до двери и пожелала удачи.

Затем, едва гость покинул ее дом, она поднялась на второй этаж и позвала родителей Элианы, сообщив, что их дочь пришла в себя.

***

Помимо четы де Круа в доме томился ожиданием еще один человек – Стэнли Сандерс. Он мучительно прислушивался ко всем звукам, доносившимся из коридора. Он слышал взволнованное перешептывание Кары и мадам де Круа, вздох облегчения месье Филиппа и легкие шаги, замершие у порога комнаты, где лежала Элиана.

Как же он хотел ее увидеть! Сжать ее маленькую ручку в своей, улыбнуться, высказать уверенность в улучшении ее состояния, а напоследок по-братски поцеловать в лоб и удалиться, пожелав скорейшего выздоровления.

Его чуткий слух снова уловил движение в коридоре – Филипп и Мадлен выходили из комнаты. Каролина вышла вместе с ними, и они спустились вниз. По-видимому, де Круа собирались уехать домой, оставив свою дочь на некоторое время в особняке Шарп.

Это был шанс, которым Стэн не преминул воспользоваться. Выскользнув из своей комнаты, он тихо, словно вор, прокрался к заветной комнате и приоткрыл дверь. Еще раз убедившись, что Кара не скоро поднимется наверх, он осторожно вошел в комнату.

Элиана лениво приоткрыла глаза, чтобы посмотреть на посетителя; однако, увидев, кто именно вошел, она испуганно вскрикнула и приподнялась:

– Стэн?

– Как самочувствие? – безмятежно поинтересовался Сандерс, приближаясь к кровати.

– Что ты здесь делаешь? – девушка натянула одеяло до подбородка, все так же испуганно глядя на высокого брюнета.

– Пришел навестить тебя, пока Каролина провожает твоих родителей.

Элиана села на кровати:

– Ты хоть бы подумал, что будет, если тебя застанут в этой спальне?

– Подумал. Но, как я уже сказал, долго здесь я не пробуду.

Стэнли присел на краешек кровати, пропуская мимо ушей возмущения девушки. Та, в свою очередь, отодвинулась от него настолько, насколько позволяла кровать. После такого маневра, само собой разумеется, Сандерс не мог дотянуться до ее руки, как мечтал. Поэтому, подавляя глубоко внутри свое разочарование, парень произнес:

– Ну, так как ты себя чувствуешь?

– Неплохо, – ответила девушка, бросая взгляд на дверь спальни, с содроганием ожидая, когда же она откроется.

– Я волновался.

Хриплый, сдавленный шепот Стэна заставил Элиану перевести взгляд на говорящего. Едва она встретилась с ним взглядом, как ее с головы до ног окутала горячая волна всепоглощающей любви к этому человеку. Каждая клеточка ее тела стремилась к нему, горя от желания прикоснуться к Стэнли, раствориться в нем.

Девушка, превозмогая головокружение, пододвинулась к Стэнли и взяла его лицо в ладони:

– Ты все еще любишь меня, Стэнли?

Парень кивнул, взволнованно сжимая руки Элианы. Их дыхание смешивалось, горячим ветром опаляя кожу лица. Именно в этот момент их меньше всего волновало, что в любой момент в комнату может войти Каролина, и тогда не миновать скандала.

Дрожа всем телом, Стэнли поцеловал свою возлюбленную. Элиана прерывисто вздохнула и ответила парню тем же. Спустя минуту, она словно протрезвела, и со вздохом сожаления высвободилась из его объятий.

– Прости, – произнесла она, избегая смотреть на Сандерса. – Тебе лучше уйти, пока мы не загубили собственные жизни.

Элиана снова повалилась на подушки и крепко зажмурилась, тщетно пытаясь остановить внезапно набежавшие слезы.

Она скорее почувствовала, чем услышала, как тихо Стэн встает с кровати, идет к двери и бесшумно покидает комнату. И только после этого Элиана повернулась на бок и свернулась калачиком, пытаясь таким образом хоть как-то усмирить захлестнувшее ее отчаяние.

***

В это же время, на другом конце Лондона, в своей огромной, пустой постели, в тяжелой бессоннице метался Рихард Круспе. Несмотря на сумрак, царивший в его комнате, создаваемый плотно задернутыми портьерами, он не мог уснуть. Сказывалось волнение за Элиану и бессонное бдение в соседней комнате. Рихард помнил, каким маленьким и хрупким было ее тело, когда он нес ее к Каролине, как оно буквально утонуло в одеялах и пуховых подушках. И сколько сил понадобилось ему, чтобы не выдать свои переживания мисс Шарп! Впрочем, Элиана была в своем репертуаре. Он был последним идиотом, полагая, что, придя в себя, невеста позовет его к себе. Вполне логичен обратный вариант.

Скинув с себя влажные от пота простыни, Рихард выбрался из кровати и переместился в кресло. Привычно закурив, он подбросил парочку поленьев в тлеющие угли и задумался.

В голове его вертелись тысячи мыслей – любой человек, страдая бессонницей, против своей воли прокручивает в своей голове свою жизнь, особые моменты из своего бытия. И для графа, на тот момент, самым ярким воспоминанием была супружеская жизнь с балериной Марго Босье…

Она пленила его с первой встречи. Темноволосая и темноглазая, она была похожа скорее на итальянку, чем на француженку. Несмотря на свое неблагородное происхождение, Марго в жизни добилась таких высот, которые простым обывателям казались чуть ли не заоблачными. Успешная балерина, изящная, обольстительная женщина, коварная искусительница – это все было о ней.

На момент их с Рихардом встречи, она была содержанкой Джозефа Сомерсета, давнего делового партнера Круспе, на чьем балу, собственно, они и столкнулись. Несмотря на это, граф потерял голову. Презирая все приличия и наплевав на все кривотолки, он добивался признания Марго, буквально заваливая ее цветами, драгоценностями, письмами… Поначалу, гордая француженка со смехом отправляла пылкому влюбленному все его подарки назад, но потом круто изменила свое решение, одарив измученного ожиданием и неизвестностью Рихарду своей благосклонностью. Она беспечно оставила своего покровителя и поселилась под одной крышей с обезумевшим от счастья немцем.

Красавицу совершенно не волновало, что о ней подумает великосветское общество, какие мерзкие слухи пойдут о ней и о графе после ее неожиданного переезда. Она частенько поговаривала, лаская ухо Рихарда своим резковатым французским акцентом:

– Я не благородная дама, чтобы ходить по струнке перед этими снобами, которые называют себя великосветским обществом. Я хозяйка своей жизни, и буду вести себя так, как хочу.

Так, восхваляя свободные отношения, которыми Рихард и Марго связали себя, они и прожили около полугода, прежде чем Круспе не предложил мадмуазель Босье руку и сердце. Она, не долго думая, приняла его предложение с видом мирной благосклонности, и спустя некоторое время она стала графиней Геннегау назло всем злопыхателям…

Воспоминания о Марго стали расплывчатыми, часто обрывались, рассеивались, перепрыгивая с сюжета на сюжет, и Рихард, сам того не заметив, погрузился в крепкий сон прямо в кресле, у камина, где догорали последние поленья, превращаясь в холодный пепел.

***

Кара принесла Элиане очередную порцию отвара. К тому моменту мисс де Круа избавилась от жалости к себе, и теперь спокойно лежала в кровати, ожидая прихода Каролины. Она послушно выпила лекарство, и теперь во все глаза смотрела на свою спасительницу. Она словно прозрела: сквозь невзрачную внешность мисс Шарп она, наконец, смогла увидеть доброе сердце и сострадательную душу. И ей внезапно стало стыдно за то, что она когда-то насмехалась над ней, за то, что в этой самой спальне целовалась с ее женихом.

– Спасибо тебе, Кара, – прошептала Элиана, едва сдерживая слезы.

– Да ладно, не стоит, – легко ответила девушка и поднялась со стула. – Отдыхай, я зайду позже.

И Элиана была благодарна ей за эти слова.

========== Тайны и признания ==========

Подготовка к свадьбе Элианы шла полным ходом. До церемонии бракосочетания оставались каких-то две недели, поэтому все члены семьи де Круа были погружены в кипучую деятельность. Будущая невеста каждые три дня ездила к лучшей модистке Лондона, где с нее снимали мерки, а ее мать советовалась с мастерицей, какую ткань для платья лучше выбрать, какой длины будет шлейф и глубина декольте, и стоит ли расшивать жемчугом корсаж. Мадлен и Элиана чуть ли не каждый день осаждали лучшие лондонские магазины в поисках самых лучших свадебных атрибутов, листали журналы мод, говорили с устроителем свадьбы – в общем, вели себя, как и положено невесте и ее матери.

Филипп же исправно получал от Рихарда чеки на кругленькие суммы, которыми он самодовольно и с некоторой ленцой оплачивал покупки своих дам. Ему было приятно чувствовать себя вновь богатым и щедрым, пусть даже это были не его деньги, а будущего зятя; но, похоже, де Круа это нисколько не смущало. Мысленно он то и дело потирал руки, радуясь тому, как выгодно он пристроил свою единственную дочь.

Каждый вечер, отужинав, Элиана без сил валилась на кровать, чувствуя, как по телу разливается приятная усталость. Подготовка к свадьбе не отягощала ее; напротив, она с особым рвением подходила к созданию своего образа, доводя порой флористку до тихого бешенства, когда девушка один за другим отвергала композиции свадебных букетов, составленных с такой любовью.

В один из таких вечеров, за неделю до свадьбы, девушка, вместо того, чтобы задуть свечу и заснуть, вдруг поднялась и села на кровати, беспокойно обхватив себя руками. Сейчас, когда приближался один из самых важных дней в ее жизни, Элиана словно раздвоилась. Одна ее часть буквально кричала, что она совершает ошибку, выходя замуж за графа Геннегау, ведь на самом-то деле она, Элиана, любит Стэна Сандерса; другая же более спокойно утверждала, что это не вся правда, что детская влюбленность не может соперничать с чувством, которое может прийти к ней после замужества. Эти две половины боролись в ней; но, к удивлению девушки, вторая уверенно побеждала, заглушая «вопли» уязвленного самолюбия, требующего воссоединения с объектом обожания.

Элиана встала с кровати и подошла к окну. Уткнувшись лбом в холодное стекло, она закрыла глаза и задумалась.

У меня нет выбора. Отец все решил за меня. Формально, меня продали, как продавали и других девушек моего возраста. Замужество нынче – сделка, и в этом мире чувствам нет места. Брак должен нести выгоду обеим сторонам. Только вот выгоду от этой сделки получает лишь мой отец, до меня ему ровным счетом нет никакого дела. Но… разве я так уж сильно и сопротивляюсь?

Девушка была вынуждена признаться сама себе, что она совершенно не против стать миссис Круспе, графиней Геннегау. Ей нравились его взгляд, его улыбка, чувство юмора. Ее сердце сладко дрожало, когда в его бархатном баритоне проскальзывали властные нотки и самодовольная ирония. Ей даже нравились его подтрунивания, подколы и абсолютно не ранящий самолюбие сарказм. Элиана замирала, когда он смотрел на нее своими глубокими серыми глазами, в которых порой таилась щемящая душу грусть. Но уже спустя мгновение там плясали озорные чертики, заставляя Элиану сомневаться в том, что она видела.

Ей импонировала небрежная элегантность, с которой он носил костюмы, аромат одеколона, неотделимый от его сущности. Элиана не могла забыть сцену на Темзе, когда он, взяв ее за подбородок, попросил называть его на «ты». Тогда она почувствовала на своей коже его обжигающее дыхание, с замиранием сердца ожидая поцелуя. Хорошо, что он сразу понял ее отказ и больше не задавал лишних вопросов. Это тоже нравилось девушке, помимо всего прочего.

Элиана отошла от окна и снова легла в кровать, завернувшись в одеяло, словно в кокон.

Да, мне многое нравится в графе Геннегау, но достаточно ли этого? Он женится на мне не по любви, он это ясно дал понять. Я для него словно красивая кукла, которую можно показать окружающим, расхваливая мои достоинства. Возможно, я всего лишь нравлюсь ему, но не более. Глупо надеяться на какую-то страсть. Через неделю я стану женой человека, которому я нужна лишь для прикрытия – в обществе принято иметь под боком красивую жену. Что ж, такова моя судьба. Значит, так суждено.

С этой мыслью Элиана погрузилась в сон, убаюканная теплом пухового одеяла и мерным потрескиванием поленьев в камине. На душе у нее было легко, словно она избавилась от всего гнетущего и волнующего сердце.

***

За несколько дней до бракосочетания Мадлен де Круа собралась навестить свою подругу, чтобы заодно завезти ей приглашения на свадьбу. Она приказала заложить карету и, не подозревая ни о чем дурном, отправилась в Хантерс-Холл.

Мужчина, пристально наблюдавший за домом вот уже неделю, сделал шаг назад и слился с тенью. Похоже, Мадлен не успела его заметить. Надвинув шляпу пониже на брови и поплотнее закутавшись в черный плащ, сероглазый незнакомец двинулся вниз по улице, следуя за экипажем де Круа. Карета в скором времени остановилась на углу Аппер-Брук стрит, кучер опустил подножку, и женщина, аккуратно придерживая юбки своего канареечно-желтого платья, изящно вышла из кареты. Постучав, она скрылась в доме.

Мужчина, следивший за ней, понял, что у него в запасе около часа, и оттого решил не терять времени даром. Он быстро подошел к карете и, пряча лицо в воротник плаща, проговорил кучеру:

– Эй, добрый малый, спустись, есть разговор.

Удивленный обращением к своей персоне, кучер слез с козел и стал напротив странного мужчины, пытаясь разглядеть его лицо. Но незнакомец упорно прятался, поэтому возница лишь пожал плечами. Затем, превозмогая опаску, спросил:

– Чего вам надо, мистер?

Вместо ответа мужчина протянул кучеру мешочек, в котором приятно звенели монеты. С замирающим сердцем, возница развязал его и негромко ахнул: в нем было пять золотых монет.

– Ты получишь их при одном условии, – глухо произнес незнакомец, холодно наблюдая за реакцией кучера.

Тот подобострастно вытянулся:

– Все, что пожелаете, мессир!

– Сейчас ты берешь деньги и идешь в первую попавшуюся пивнушку. К себе вернешься тогда, когда истратишь последний пенни. Все ясно?

– Да, но… – замялся возница, рассеянно почесывая затылок.

– Я сам довезу мадам де Круа до дома. И еще: если сделаешь то, о чем я прошу, через день, на этом же месте, получишь еще три таких монеты. Усек?

– Конечно, сэр! Спасибо, сэр!

Не веря свалившейся на него удаче, кучер, пятясь и неловко кланяясь, отошел от кареты, а затем что есть мочи припустил вниз по улице, к ближайшему кабаку.

Мужчина же, проводив златолюбца насмешливым взглядом, взобрался на козлы и поплотнее закутался в плащ. Сырой октябрьский ветер пробирал до костей, а незнакомцу не хотелось схватить простуду. Взяв вожжи в руки, он нахохлился, словно петух на жердочке, и принялся ждать.

***

Мадлен вышла из дома спустя полтора часа после описываемых выше событий, разогретая двумя чашками чая и свежими сплетнями. Она залезла в карету, и с легкой улыбкой приказала трогать. Кучер послушно щелкнул кнутом, и лошади, весело цокая подкованными копытами, покатили карету, повинуясь умелым рукам.

На женщину навалилась сонная нега, которую она испытывала всякий раз, когда возвращалась из гостей. Она перебирала в голове детали неспешной беседы с Шарлоттой Хантерсон, касавшиеся последней парижской моды, цен на пошив платьев и расходов на свадьбу дочери.

Она не сразу заметила, что карета едет дольше, чем привычно. Окна были плотно зашторены, поэтому она не могла увидеть дорогу, по которой ехал экипаж. Однако, спустя некоторое время, она насторожилась. Дорога до дома обычно занимала пять минут; сейчас же прошло намного больше времени.

– Брюс! В чем дело? Куда ты меня везешь? – немного нервно спросила Мадлен, постучав в панель кареты туда, где сидел кучер.

Ответа не последовало. Тогда женщина встревожилась. Распахнув занавески, она громко ахнула: улица, по которой они ехали, была темной, узкой и совершенно не похожей на ту, на которой находился ее дом.

– Стой! – не своим голосом закричала перепуганная Мадлен, что есть мочи заколотив кулачками по панели. Однако карета покатилась еще быстрее. Цокот копыт казался ей теперь похоронным звоном. Женщина не знала, что ей теперь делать. Горячая волна страха накрыла ее с головой, и она сжалась в углу, отчаянно шепча молитву.

Внезапно карета остановилась, и сердце Мадлен бешено застучало. Кто-то открыл дверь и протянул руку, отрывисто приказав выбираться наружу. Мгновение помедлив, женщина повиновалась, от всей души надеясь, что ее покорность сыграет ей на руку.

Незнакомец, чье лицо она не могла видеть, вцепился в ее запястье железной хваткой и теперь буквально тащил Мадлен за собой в захудалый постоялый двор.

Оказавшись в полутемном зале, в котором стоял запах кислой капусты и чего-то подгоревшего, мужчина что-то отрывисто бросил хозяину. Тот, услужливо кланяясь, указал рукой на лестницу, ведущую на второй этаж. Коротко кивнув, незнакомец, подталкивая готовую в любой момент лишиться чувств Мадлен перед собой, начал подъем по лестнице. Женщина чувствовала его руку на своей спине и понимала, что у нее нет возможности позвать на помощь. От осознания этого ее прошиб холодный пот, несмотря на то, что в помещении было довольно-таки душно.

Остановившись у первой же двери, мужчина открыл её и довольно грубо втолкнул Мадлен внутрь. Затем вошел сам. Женщина упала на грубый деревянный стул, краем уха услышав, как в замочной скважине два раза повернулся ключ.

Совсем рядом с ней раздались тяжелые шаги. Чиркнула спичка, и пламя ее на миг озарило суровое лицо со шрамом. Мадлен застыла. Она узнала мужчину, с которым она танцевала на прошлом балу. Теперь же, когда пламя одинокой свечи неясно озарило лицо ее похитителя, он заговорил на чистейшем французском:

– Здравствуйте, мадам де Круа. Как поживаете?

Мадлен немного опешила. Она так давно не разговаривала на родном языке, что, казалось, ее язык еле ворочался, когда она, замирая от страха, ответила:

– Кто вы? Что вам от меня нужно?

Кривая ухмылка исказила лицо собеседника: