Текст книги "Лиловые сумерки (СИ)"

Автор книги: Selia Meddocs

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Седлайте Кроноса, – бросил он конюху и подошел к тюку соломы, на котором он в прошлый раз оставил перчатки для верховой езды. Надев их, Круспе направился к выходу, ожидая полной готовности своего коня. Рихард взглянул на небо, отмечая его чистоту. Лишь на горизонте, там, где садилось солнце, клубились тучи, предвещая проливной холодный дождь. Однако мужчина все равно решил отправиться на конную прогулку, дабы вернуться домой со светлыми мыслями и продолжить работу с бумагами.

Конюх вывел из стойла Кроноса, любимого коня герра Круспе. Это был вороной жеребец – красивый, породистый и стремительный, весь огонь и нетерпение. Длинная и густая черная грива была заботливо заплетена в косы, шерсть на темных боках лоснилась от отличного ухода.

Кронос тихонько заржал, приветствуя хозяина, и ткнулся носом в его плечо. Рихард ласково похлопал животное по шее и вытащил из кармана сырую морковь и яблоко.

– Держи, – проговорил он, и конь аккуратно взял шершавыми губами аппетитное лакомство.

Когда Кронос доел, Рихард взял его под уздцы и повел прочь со двора, к кованым подъездным воротам. Там Рихард, как заправский наездник, вскочил в седло и послал коня легким галопом.

***

Виконтесса Каролина Шарп принадлежала к той категории людей, которым насмешкою судьбы досталось доброе сердце и неказистая внешность. Помимо долговязости и нескладности, Кара обладала вытянутым лицом, напоминавшим лошадиную морду. Рот был большим и при улыбке отражал такие же большие, как у лошади, зубы. Глаза были бледно-голубыми, практически бесцветными. И только волосы, густые, каштановые, были единственной гордостью и красотой Каролины.

Над ней либо тайком насмехались, либо в открытую жалели, поэтому девушка предпочитала большую часть времени проводить дома, дабы избегать насмешливых взглядов из-под веера, сопровождавших ее повсюду, и скользких мимолетных шуточек от благородных юношей. Тогда Кара напускала на себя спокойный и безмятежный вид, зачастую принимаемый всеми за глупость.

Она засиделась в старых девках, так как ей было не под силу найти не только приличного жениха, но и такого же высокого, как и она. Именно роста мисс Шарп стыдилась больше всего – со своими метр восемьдесят три она была выше многих мужчин, и именно нежеланием смотреть на мужа свысока она аргументировала свой неприятный статус старой девы.

Единственным подходящим кавалером был Стэнли Сандерс, нувориш. Высокий, жгучий брюнет. Но, увы, он был частым спутником Элианы де Круа, которой она, Кара, завидовала по-хорошему. Все было в ней статным и пропорциональным, не то что у самой Кары.

И вот, на ее пальце кольцо – символ ее связи со Стэном Сандерсом. Каролина вытянула руку и, в который раз, полюбовалась на скромное золотое колечко.

«Вот и на мою улицу пришел праздник», – подумала она и вытерла со лба лежащего в бреду ребенка липкий пот. Уже второй после помолвки день она навещала сына своей горничной, который уже несколько суток болел лихорадкой. Пока мать ребенка прислуживала господам, Каролина, минуя возмущения отца и нотации мачехи, выхаживала мальчика, готовя целебные снадобья. Этому ее научила покойная мать, которая разбиралась в травах и, в качестве развлечения, собирала «зеленую аптеку». После смерти матери, Каролина переняла ее опыт, помогая всем домочадцам: лечила инфлюэнцию у отца, головную боль у мачехи, и прочие болезни, с которыми могли бороться травы. Виконт Шарп считал увлечение дочери блажью – мол, лучше бы мужа себе подходящего искала да на балы ездила, чем травку собирала. Но Кара была непреклонна. Она улыбалась в ответ на отцовское бурчание и продолжала делать по-своему.

Ее маленький пациент открыл глаза и прохрипел:

– Пить…

Мисс Шарп встрепенулась и протянула мальчику отвар из шалфея и корня аира:

– Выпей это, Син.

Сын горничной послушно выпил кружку отвара и снова повалился на подушки. Каролина снова протерла ему лоб чистой салфеткой, удовлетворенно отметив, что жар немного снизился, и ближе к ночи спадет совсем. Тогда маленький Син пойдет на поправку.

В комнату зашла мать мальчика и присела в поклоне. Кара поднялась с места и подошла к ней, улыбаясь:

– Ваш сын молодец, Молли. Еще немного, и он будет совершенно здоров.

– Спасибо, мисс Шарп, – прошептала Молли, и ее глаза наполнились слезами.

– Не плачьте, – Каролина потрепала горничную по плечу.

– Вы словно ангел небесный, мисс Шарп, спасибо вам за все… – казалось, Молли вот-вот разрыдается.

– Э… кхм… спасибо! – девушка смущенно откашлялась и вышла из комнаты.

Уже поднимаясь по лестнице к себе в комнату, она услышала за своей спиной голос отца:

– Ты где это была? Опять лечила кого-то из слуг?

– Да, – ответила Каролина, поворачиваясь, – сын горничной Молли заболел.

– Молли? Это такая маленькая смуглая?

– Нет, отец, полненькая и светловолосая.

– А-а-а… Ну да ладно, не важно. До каких пор ты будешь с ними нянчиться?

– Отец, – мягко молвила Каролина, взирая на отца, – я уже помолвлена, так что тебе больше нечем меня попрекать. Я занималась врачеванием, занимаюсь и буду заниматься. А теперь извини, я устала. Пойду, прилягу.

И только когда девушка оказалась на верхней площадке, до нее донеслось приглушенное бормотание виконта:

– Совсем себя не жалеет…

Кара улыбнулась и закрыла за собой дверь.

***

Элиана притворилась больной, и теперь лежала, натянув одеяло до подбородка, чтобы родители не увидели зеленую амазонку, в которую она облачилась, готовясь к свиданию со Стэном.

– Что у тебя болит, дитя мое? – встревоженно спросила Мадлен, проведя рукой по прохладному лбу дочери. – Жара нет…

– Мигрень, наверное… – простонала Элиана, закатывая глаза.

Мадлен покачала головой и поднялась с кровати, глядя на мужа:

– Лечить бесполезно. Пускай отлежится, а мы одни поедем к Хантерсонам.

Филипп пожал плечами:

– Что ж, пускай. В самом деле, не ехать же ей с мигренью в гости. Отдыхай, дочь. Мы задержимся ненадолго.

Родители вышли из комнаты, и Элиана облегченно вздохнула. Осталось только дождаться, когда за отцом и матерью захлопнется входная дверь – и можно будет выбираться из постели.

Едва раздался долгожданный стук, и цокот копыт смолк вдали, девушка откинула одеяло и встала с кровати. Перед ней стояла дилемма: вылезти в окно или все-таки прокрасться через весь дом к черному входу, благо ключ у нее был во внутреннем кармане плаща? Поколебавшись с минуту, Элиана все-таки решилась выбраться через окно. Она закрыла дверь изнутри на ключ и открыла окно. От взгляда вниз у нее помутилось в голове, но девушка стряхнула с себя наваждение и залезла с ногами на подоконник. Ей оставалось лишь дотянуться до ближайшей ветки раскидистого орехового дерева, росшего возле ее окна, а потом слезть вниз, словно по лестнице – благо ветки позволяли. Такая ветка была прямо перед ней – всего в половине метра. Элиана наклонила корпус вперед и вытянула руки, но не достала. Тогда она решилась на отчаянный шаг. Глубоко вдохнув, девушка прыгнула и повисла на ветке, в нескольких метрах от земли. Казалось, что прошла вечность, прежде чем она, возблагодарив небо за перчатки на руках, нащупала ногами нижнюю ветку и продолжила нелегкий путь вниз.

И вот, едва ее ноги коснулись земли, к облегченному вздоху Элианы примешались глухие раскаты грома, расколовшие небо.

***

Рихард повернул к дому в тот самый момент, когда гром, прокатившись по небу, стал предвестником первых капель дождя. Однако к тому моменту, когда граф Геннегау мчал во весь опор домой, небеса разразились таким холодным осенним ливнем, что Круспе решил не рисковать понапрасну и остановиться в заброшенном доме в стороне от основной дороги. Мужчина поспешно спешился и, взяв Кроноса под уздцы, прошествовал к черному входу в домик. Там, привязав коня под широким навесом, он ударом ноги отворил запертую на проржавленный замок дверь и вошел в дом, надеясь переждать ненастье в сухом, пахнущем пылью, травой и опилками, домике.

***

Элиана прибыла к месту встречи практически в то же время, что и Стэнли. К тому моменту дождь лил, словно из ведра, и черный плащ из черного сукна, который девушка догадалась надеть поверх амазонки, промок насквозь, и Элиана стала всерьез опасаться за свое здоровье – подхватить простуду под холодным осенним ливнем было раз плюнуть. И плакал бы тогда их побег.

– Элиана! – Стэнли буквально стащил любимую с лошади, сжав ее в своих объятиях.

Девушка ничего не ответила и лишь уткнулась лицом в плечо парня, вдыхая аромат его одеколона и сигар.

Рихард, услышав за дверью подозрительные звуки, напрягся. А когда Сандерс громко произнес имя мадмуазель де Круа – и вовсе опешил. Понимая, что подслушивать чужой разговор – не хорошо, тем более, что честь джентльмена обязывала его объявить о своем присутствии, Круспе усилием воли сдержал свои благородные порывы. Он притаился у двери, желая услышать все подробности свидания своей будущей жены с объектом ее воздыхания.

Стэн раскрыл зонтик, а затем произнес, отстраняя девушку от себя:

– Ты хотела со мной встретиться? Почему?

– Нам нужно обсудить детали побега.

– Я же сказал, что в случае твоего согласия решу этот вопрос.

Элиана покачала головой:

– Все слишком серьезно, дорогой мой. Я знаю, что ты наверняка продумал все до мельчайших деталей, однако изволь и меня посвятить в свой план. Неужели ты не понимаешь, что, убегая с тобой, я рискую своей честью? Что я бросаю родителей и мистера Круспе?

– Круспе? Поверить не могу, что в этот момент ты думаешь об этом перестарке! – хохотнул Стэнли, почему-то уязвленный до глубины души.

А сам Рихард еле сдержался, чтобы не выскочить и не надрать шею этому наглому юнцу, посмевшего его оскорблять.

– Граф – мой жених. И что бы ты там не говорил, он очень хороший человек. Я не хочу сделать ему больно, ведь кто-то уже когда-то так делал.

– Но ты ведь хочешь сбежать со мной! – воскликнул Стэнли.

– Совершенно верно, – кивнула Элиана. – Поэтому я здесь. И ты сейчас расскажешь мне свой план от первой до последней минуты.

Понимая, что спорить бесполезно, Сандерс вздохнул и рассказал возлюбленной все: от момента ее побега через окно спальни (тут Элиана усмехнулась) и до их отплытия на корабле, который выходит из Ливерпуля первого ноября и идет в Ирландию.

Круспе слушал план действий влюбленных и мотал себе на ус. В его голове постепенно созревал собственный, более коварный план, который мог бы разрушить все чаяния этих голубков. Ну а месть не заставит себя долго ждать. Элиана де Круа еще пожалеет, что хотела сделать попытку покрыть его имя позором…

***

Элиана вернулась домой вся мокрая и продрогшая до костей. Пробравшись через черный ход в дом, она разулась в тесном коридорчике и кинула в чуланчик грязные сапожки и мокрый плащ, а затем прокралась к себе в спальню.

Стянув мокрые волосы в тугой пучок на затылке, девушка позвонила служанке и потребовала приготовить ей ванную.

Старая Мойра, экономка де Круа, собственноручно натаскала горячей воды в резную купальню и добавила в воду немного лавандового масла. Элиана поблагодарила ее и попросила покинуть спальню:

– Я справлюсь сама, – проговорила она, распуская волосы и скидывая с себя халат. Ароматная горячая вода не только согрела ее, но и успокоила напряженные до предела нервы.

Завтра она убежит со Стэнли Сандерсом в Ирландию. Элиана хихикнула и провела влажной мочалкой от плеча к кисти левой руки. Значит, у нее еще есть шанс стать миссис Сандерс. У нее, а не у костлявой Кары.

Девушка сделала глубокий вдох и нырнула под воду. Этот маневр окончательно избавил ее от ненужных мыслей. Горячая вода и любимый аромат лаванды сделали свое дело.

Элиана спокойно расчесала у зеркала волосы, надела ночную рубашку и отправилась спать. Едва она смежила веки, как услышала цокот копыт по мостовой, затихший у ее дома.

«Родители приехали», – сонно подумала она и в ту же минуту провалилась в сон.

***

Весь следующий день Элиана вела себя, как ни в чем не бывало: вышивала, читала, музицировала, болтала с матерью и даже принимала в гостях одну из подруг по пансионату – Кэтрин Глисон. За весь день она ни взглядом, ни словом не выдала волнения, поглотившего ее. Девушка мило улыбалась и была нежна и обходительна с родителями, в полной мере осознавая, что она их, возможно, больше не увидит.

И вот, наступил вечер. Отужинав, Элиана сослалась на головную боль и поднялась к себе в спальню. Там, закрывшись изнутри, она приготовила себе узелок из смены платья и белья, а также веревку, ловко присвоенную из конюшни – ей не хотелось снова ползать по дереву, тем более ночью.

Время текло медленно, словно густой мед из перевернутой банки. Элиана разнервничалась, ведь, как известно, ожидание утомляет, выжимает все соки и заставляет задуматься о верности принятого решения.

Наконец, она услышала шорох под окном, и маленький камешек влетел через открытое окно, приземлившись на ковер. В тусклом свете одной-единственной свечи Элиана не смогла увидеть лица Стэна, а потому, шепнув: «Сейчас, спускаюсь», привязала веревку к ножке кровати и выкинула другой ее конец в окно. Затем, проявляя максимум осторожности, вылезла из окна, держась обеими руками за веревку так, словно от этого зависела ее жизнь.

Ближе к земле ее подхватили сильные руки, крепко сжав узкую талию, и рядом с ухом раздался горячий шепот, который заставил ее похолодеть от ужаса:

– Не тем рукам вы доверились, meinе liebe…

========== Драмы и неурядицы ==========

– Вы… – выдохнула Элиана и рванулась из рук Круспе, пытаясь снова схватиться за веревку. Паника горячей волной захлестнула ее, прокатившись от макушки до пят, но мужчина крепко держал ее, причиняя боль.

– Пустите меня, прошу вас. Пустите! – девушка с силой уперлась ладонями в плечи Рихарда, пытаясь вырваться из плена и сбежать, укрыться от осязаемой ярости, которая исходила от графа Геннегау.

«Как он узнал о побеге?» – эта мысль не давала ей покоя, разрывая яркой вспышкой голову.

– Нет уж, meinе kleine! Нам надо серьезно поговорить.

Элиана как-то обмякла, обессилев от отчаяния. Воспользовавшись этим, Рихард поднял ее на руки и посадил в седло. Затем вскочил туда сам и пришпорил Кроноса. Девушка сидела к немцу спиной, и он ощущал, как содрогается ее тело от молчаливых рыданий. Круспе лишь сжал зубы, стараясь не поддаться на эту чисто женскую уловку.

Отъехав на приличное расстояние от дома Элианы, он спешился у берега Темзы и подвел коня к развесистой иве. Обхватив безучастную ко всему происходящему девушку обеими руками, он стащил ее на землю и прислонил к стволу дерева. Глаза Элианы были закрыты, из-под припухших век струились слезы. Рихард вздохнул и, достав из кармана накрахмаленный платок, осторожно вытер щеки невесты. От столь заботливого жеста с его стороны девушка немного опешила и открыла глаза. Было темно, и Элиана не могла разглядеть лица графа. К тому же, ее глаза так опухли от слез, что начинали болеть, стоило их открыть.

– Вы меня скомпроментируете? – девушка долго не могла подобрать подходящего слова, чтобы выразить свой страх относительно намерений Круспе.

Подул холодный ветер, и слезы, готовые в любой момент сорваться из-под ресниц, застыли, отчего стало еще больней.

Рихард хмыкнул, но не ответил. Элиана замерла, принимая хмыканье жениха за согласие. Страх закрался в ее душу, сжав все внутренности в один ком.

Но граф Геннегау ответил, вызывая вздох облегчения у забитой в угол аристократки:

– Многие женщины отдали бы многое за акт, как вы выразились, компроментирования. Но нет, моя дорогая, лицемерная девочка. Я не буду этим заниматься. Я не дурак, понимаю, что вы с радостью раздвинули бы ноги перед Сандерсом.

Краска стыда и гнева залила щеки Элианы:

– Да как вы смеете?!

– Как я смею? – Рихард схватил девушку за плечи и встряхнул так, что у нее застучали зубы и голова задергалась, как у тряпичной куклы. – Это как вы смеете, мисс?! Вы, не моргнув и глазом, готовы были предать меня и своих родителей, покрыть имя своей семьи позором. А все ради чего? Ради сопливого мальчишки, у которого есть своя невеста, благородная леди, на которую тоже бы пала тень от ваших интрижек! Да я чудом оказался в том домике, меня словно Бог направил туда, чтобы вы, дерзкая, лицемерная…не совершили ошибки, которая испортила бы вам жизнь!

– Не смейте трогать меня! – взвизгнула Элиана и резко скинула с себя его руки. Ярость захлестнула ее с головой. – Честное слово, граф, я так хочу пристрелить вас, что не побоюсь наказания. Было бы у меня оружие, и я…

– Отчего же нет? – вторил ей Круспе. Он достал из-за пояса револьвер и с силой сунул его в дрожащие руки красавицы. Затем, приставив дуло к груди, произнес:

– Ну же? Чего медлите, мадмуазель де Круа? Пристрелите меня, перестарка, и дело с концом! Все ваши беды волшебным образом после этого исчезнут. Ну же, вперед! Мне нечего терять в этой жизни.

Непривычная изнеженным ручкам тяжесть револьвера, дуло которого было направленно в грудь человека, заставила Элиану содрогнуться от паники. Она не ожидала такого поворота событий, и мысль, что всего одно нажатие на курок сделает ее убийцей, отозвалась во рту кислым привкусом страха. А его слова… Они только усилили страх девушки в сотню раз. Нервно трясущимися руками она опустила револьвер и снова расплакалась, сползая вниз по стволу дерева. Но Рихард не дал ей упасть. Он забрал у нее оружие и мягко поднял на ноги, прижав к своей груди и поглаживая по спине. Элиана уткнулась лбом в его пахнущий лошадьми и травами камзол и всхлипнула. Ее нервы были на пределе, и утешение со стороны человека, которого она несколькими минутами ранее мечтала убить, окончательно сломило ее.

А Рихард, поглаживая ее волосы, говорил мягко, по-отечески, и эти слова вливались в ее сердце целительным бальзамом:

– Сейчас я отвезу вас домой, вы подниметесь тем же путем, каким и спустились. Переоденетесь и ляжете спать. Ваша жизнь войдет в привычное русло. Но мне придется поговорить с вашими родителями.

Элиана отстранилась и посмотрела на жениха:

– Вы хотите расторгнуть помолвку?

Круспе рассмеялся:

– Конечно же, нет, как бы вам этого ни хотелось бы. Я попрошу их перенести свадьбу на канун Дня Всех Святых.

– Почему? Ведь в канун Рождества не так уж плохо, как мы и собирались?

– А это для того, чтобы вы, meine liebe, не наделали глупостей, как вы обычно умеете.

Элиана не видела лица Рихарда, но поняла, что он улыбается.

***

Спустя полчаса, лежа в своей постели, Элиана вспомнила о Стэнли. Что могло случиться с ним, что он не приехал? Вопрос этот не давал ей покоя, заставляя ворочаться, сминая простыни. Но, в конце концов, усталость, накопившаяся за день, дала о себе знать, и крепкий сон смежил ей веки.

***

А что же Стэнли? Он действительно находился на полпути к Элиане, когда на пустынной дороге его перестрели неизвестные.

– Кошелек или жизнь! – прохрипел бородач в черной маске, приставляя мушкет к боку Сандерса.

– Выбор невелик, – поддакнул напарник первого разбойника.

Стэн струсил и спешился с лошади. Тут же его повалили в дорожную грязь, шаря по карманам в поисках наживы. В один миг в руках разбойников оказались билеты на пароход в Ирландию, мешочек с золотом, документы и чековая книжка. Припрятав все это в карман, бородач отрывисто произнес:

– Поднимайся, щеголь! Садись на свою лошадь и дуй отсюда домой, пока цел. Мы добрые… сегодня.

Второй разбойник загоготал, и нападающие растворились в ночи, оставляя Сандерса одного. Ему не оставалось ничего иного, как подняться с земли, вскочить на лошадь и помчать во весь опор домой. Его жизнь была большим сокровищем, чем счастье с Элианой де Круа.

***

– Мессир?

Рихард подошел к подозрительного вида личностям, потирая озябшие руки:

– Ну, чем порадуете?

– Мы остановили этого типа, Сандерса. Вот, держите, мессир. Все, что у него было при себе.

Бородач отдал Круспе мешочек с золотом, а также бумаги. Граф тут же отдал золото обратно:

– Поделите его между собой. Вы это заслужили.

– Спасибо, мессир, – улыбнулся мужчина, демонстрируя щербатые зубы. Его напарник согнулся в поклоне.

– Вы всегда верой и правдой служили мне, Берг и Шульц. Моя признательность вам не имеет границ. Исполните-ка вот что: отошлите чековую книжку и документы по почте, да уточните, чтобы все это добро попала прямиком в руки Чарльзу Сандерсу. Усекли?

– Да, мессир, – хором произнесли мужчины.

– Отлично, – усмехнулся Рихард и хлопнул в ладоши. – Но помните: ваши прямые обязанности никто не отменял.

– Завтра с утра – как штыки! – отрапортовал бородач Берг и удалился. Шульц проследовал за ним.

***

– Это что еще значит, сын? Какого черта я получаю твои личные бумаги по почте?

Чарльз Сандерс был крайне рассержен на ошеломленного сына, рассеянно взирающего на документы, которые сегодняшней ночью у него похитили разбойники. Он действительно не знал, как объяснить сложившуюся ситуацию, ибо это казалось ему несуразным.

– Понятия не имею, отец.

И это была правда. Но Чарльз пропустил эту фразу мимо ушей:

– Я не верю тебе. Ответь: ты потерял их, когда был в кабаке?

– Я не беру с собой важные документы.

– Тогда почему они оказались здесь таким странным способом? Еще скажи, что они загадочным образом исчезли из твоего кабинета, а потом – вуаля! Сюрприз!

Стэнли щелкнул каблуками, выказывая свое раздражение:

– Я не знаю. Может, кто-то из слуг…?

– Даже думать не смей! – рявкнул Чарльз. – Я верю своим слугам больше, чем тебе, родному сыну.

– Повторяю еще раз: я не знаю, как они тут оказались! – Стэн четко выговорил каждое слово, стараясь донести истину до отцовского разума.

В конце концов, старший Сандерс поверил сыну.

– Ладно, – произнес он. – Забирай свои бумаги и вон отсюда. Чтоб до вечера я тебя здесь не видел. Навести свою невесту, в кои-то веки. Не то по Лондону пойдут пренеприятнейшие слухи.

Стэнли и рад был уйти от неприятного разговора.

– Почему бы и нет? Буду только рад.

Сандерс удалился, и Чарльз остался гадать, не почудился ли ему в голосе сына плохо скрытый сарказм.

***

– Добрый день, мессир де Круа. Мадам, – Рихард поклонился Филиппу и поцеловал руку Мадлен.

– Рады видеть вас, граф, – улыбнулся глава дома. – Чем обязаны подобным визитом?

– Как поживает моя невеста? Здорова ли она? – Рихард постарался быть учтивым и едва сдержал улыбку, памятуя о прошлой ночи.

– Все еще спит, – ответила Мадлен.

– В таком случае, пускай отдыхает. Собственно говоря, я приехал к вам. Начну без предисловий. Я хочу, чтобы вы перенесли свадьбу на двадцать девятое октября.

Филипп изобразил неподдельное удивление:

– Могу я узнать, почему?

– Я руководствовался личными причинами, мессир де Круа. Если позволите, я дам столько денег, сколько требуется. Но свадьбу стоит перенести.

При слове «деньги» в глазах Филиппа зажегся алчный огонек.

– Мне, право, неудобно…

Круспе махнул рукой:

– Не изображайте из себя ангелочка, мессир де Круа. Все упирается в деньги, и за этим я не постою.

Секунда колебаний – и Филипп протянул Рихарду руку:

– По рукам.

Глядя на мужское рукопожатие, Мадлен думала о том, что многое в этом мире – совесть, честь и любовь – можно купить за деньги. Правы люди, утверждающие, что в этом мире правят звонкие золотые монеты – символ алчности и бездушия.

========== Бал у Кары ==========

В середине октября в доме Шарп давали пышный бал, посвященный предстоящему бракосочетанию Элианы де Круа и Рихарда Круспе. Подобная практика не была редкостью в высшем лондонском обществе, хотя, казалось бы, зачем устраивать бал в честь людей, которых вы толком не знаете? Но, как говорится, были бы деньги, а причина найдется всегда.

Каролина была взбудоражена. Она принимала активное участие в организации предстоящего торжества, помогая мачехе составлять список закусок для шведского стола, высчитывать примерную стоимость шампанского и игристых вин, которые следовало закупить, продумывать украшение зала… Все должно было быть идеально, как и полагается дому Шарп.

Поэтому, едва первый приглашенный гость ступал на порог дома виконта и его семьи, он поражался открывшимся его взору блеску и великолепию. В люстрах горели тысячи свеч, вдоль стен, с одной стороны, стояли столы с изысканными закусками; с другой – мягкие диванчики в нишах, где почтенные матроны могли обсудить последние сплетни и понаблюдать за танцующей молодежью, и где эта самая молодежь могла отдохнуть после веселых танцев.

Элиана вместе с родителями прибыла после церемонии открытия бала. Она была чудо как хороша в своем шелковом платье салатного цвета с пышными кремовыми кружевами на рукавах и подоле. Волосы были собраны в сложную прическу, из которой вьющиеся пряди падали на спину. Один кокетливый локон был нарочно выпущен и теперь непринужденно касался щеки.

На входе слуга помог снять ей норковое манто и такую же миленькую муфточку, которую ей, специально для этого бала, подарил Рихард. Элиана и Мадлен тут же переобулись в сафьяновые бальные туфельки, чтобы смотреться изящно и непринужденно на начищенном до блеска паркетном полу.

Тут же к ним навстречу поспешила Каролина. Кораллового цвета платье, несомненно, шло ей, и Элиана отметила это про себя, окинув будущую миссис Сандерс проницательным взглядом. В душе у нее шевельнулись ревность и некое подобие обиды, но девушка не смогла не улыбнуться в ответ на добродушную и открытую улыбку мисс Шарп.

– Добрый вечер, Элиана. Добрый вечер, господа де Круа. Для меня большая честь видеть вас на сегодняшнем балу.

Кара наклонилась к Элиане и легонько коснулась щекой ее щеки в знак приветствия и искреннего расположения.

Мисс де Круа немного опешила, но тут же взяла себя в руки и пожала руку Кары, затянутую в перчатку.

– Благодарю вас, Каролина. Скажите, пожалуйста, мой жених, граф Геннегау, уже здесь?

Виконтесса кивнула:

– Да. Он прибыл одним из первых, и сейчас беседует со своим другом, мсье Торном.

Элиана поблагодарила хозяйку дома изящным кивком и, в сопровождении родителей, прошла в зал. Рихард и вправду был там, но девушка предпочла его не видеть, тут же открыв веер из страусиных перьев и повернувшись к компании подруг по пансиону. Мадлен и Филипп тут же разошлись в разные стороны, предпочитая развлекаться по отдельности.

– Смотри-ка, Рихард, это, часом, не твоя невеста? – спросил Джон, взглядом указывая направление.

Круспе бросил небрежный взгляд в ту сторону и ухмыльнулся:

– А то кто же? Мисс де Круа, собственной персоной.

– Похоже, она тебя игнорирует.

– Я предпочитаю думать, что она демонстрирует мне свой прелестный зад, – парировал Рихард, подмигивая другу. Джон понимающе ухмыльнулся. – В любом случае, ей не избежать встречи со мной.

Мадлен де Круа рассеянно бродила по залу, улыбаясь присутствующим и иногда вступая в пустые, ничего не значащие беседы. В свои сорок шесть она была по-прежнему привлекательна, с достоинством неся свое слегка располневшее тело. Тем не менее, гладких темно-русых волос еще не коснулась седина, а живые, хоть и немного печальные синие глаза сохранили юношеский блеск. Смысл своей жизни Мадлен находила в своей дочери – единственном существе, которое она любила. Конечно, какая женщина не будет любить плоть от плоти своей? Но все же мадам де Круа хотела бы, чтобы Элиана была дочерью Анри де Тальмона, а не Филиппа…

Этот день должен был стать самым счастливым в ее жизни. Конечно, в условиях революции, когда дамоклов меч висел над головой каждого аристократа, пышное празднество было невозможным. Но юной и по уши влюбленной в своего жениха Мадлен все было нипочем. На бракосочетании присутствовали лишь самые близкие люди со стороны жениха и невесты, а также свидетели: со стороны Мадлен – госпожа де Ламбаль, подруга королевы Марии Антуанетты, знакомая с матерью невесты еще с давних пор, со стороны Анри – барон Филипп де Круа. Церемонию вел не присягнувший на верность Революции священник – большая редкость в те смутные времена. Священнослужитель читал псалмы, необходимые в сей торжественный час, и Мадлен молилась, чтобы святой отец успел закончить ритуал. Но Бог не слышал ее молитвы.

За закрытыми церковными вратами раздался шум, и чернь, сотрясая кулаками мощную дубовую дверь, вопила, требуя еще крови, еще разрушений, еще боли.

– Откройте, именем Революции! – раздалось снаружи.

Священник сбился и замолчал, потрясенно глядя на ненадежно закрытые двустворчатые врата.

– Святой отец, прошу вас, продолжайте церемонию! – взмолилась Мадлен.

– Не могу, – покачал головой священнослужитель и захлопнул требник. – Сюда могут ворваться в любую минуту.

Девушка была в отчаянии. Она подняла залитое слезами лицо и посмотрела на бледного, но решительного Анри. В его глазах застыли горечь и отчаяние.

– Тебе надо бежать, любовь моя. Если тебя поймают, то неминуемо казнят, а я не вынесу этого. Филипп выведет тебя, госпожу де Ламбаль и твою матушку отсюда. Я же, – Анри вытащил шпагу из ножен, – приму бой.

– Но…

– Делай, что я сказал, Мадлен! Я люблю тебя и, видит Бог, найду тебя даже на краю света, и мы, клянусь тебе, закончим начатое. Беги, умоляю!

Он быстро поцеловал девушку в губы и резко оттолкнул ее от себя. Мадлен бросилась в сторону Филиппа. Тот, схватив ее и мадам де Ламбаль за руки, быстро повел их к черному входу в церковь, которым пользовались лишь послушники да торговцы свечами.

Едва дверь черного хода захлопнулась за ними, толпы черни, возглавляемые Робеспьером, хлынули в церковь…

Мадлен никогда не забудет ужас, который испытала при побеге. Она знала, что Анри и ее отца наверняка растерзали, порубили на куски, а их головы несли по всем улицам, плюя и бросая оскорбления этим надруганным человеческим останкам. Она не забудет, как Филипп буквально запихнул Мадлен, ее мать и мадам де Ламбаль в карету и отвез в их отель у Гревской площади.

Там, понимая, что жизнь в Париже не сулит им ничего хорошего, де Круа изложил свой план побега. Принцесса де Ламбаль отказалась следовать этому плану – она не могла бросить свою подругу королеву. Мадлен тоже хотела было воспротивиться довольно рискованному плану, но мать, хватаясь даже за самый призрачный шанс на спасение, принялась убеждать дочь, призывая ее к благоразумию. Однако увещевания матери не помогали. Заливаясь слезами, Мадлен раз за разом повторяла имя Анри, отказываясь ехать куда-либо без своего жениха.

Понимая, что мадмуазель де Ламбер может все испортить, Филипп решился на отчаянный шаг:

– Неужели вы не понимаете, что Анри мертв? Чернь не щадит никого, особенно аристократов. Если хотите последовать за ним в могилу – что ж, это ваш выбор, Мадлен. Но он хотел бы, чтобы вы жили. Я обещал ему, что помогу вам в этом, но без вашего стремления жить я бессилен.