Текст книги "Универсальные истины (ЛП)"

Автор книги: scullymurphy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

– Гермиона!

– Дафна!

Она обняла Дафну и заметила, что та не одна. Комнату как будто качнуло, когда Гермиона увидела, что на соседнем стуле сидела Жонкиль (нет, Жонни) и смотрела на нее с робкой улыбкой.

О Господи!.

Гермиона знала, что на ее лице наверняка отразилось потрясенное удивление (возможно, с примесью ужаса?), так что она быстро взяла себя в руки, маскируя свое волнение за потоком вопросов к Дафне о том, как та поживает и чем занималась с тех пор, как они виделись в последний раз.

Даф ответила со своим характерным спокойствием и повернулась влево. Время словно замедлилось, когда она представила Гермионе:

– Моя дорогая подруга, Жонкиль Эйвери.

Красивая темноволосая ведьма – да, вблизи она выглядела еще более изысканной – тепло улыбнулась и протянула ладонь.

– Жонни. Очень рада познакомиться.

Гермиона наблюдала, как ее собственная рука протянулась и пожала руку другой женщины, и слышала, как ее собственный голос бормотал вежливые слова. Ее мозг перешел в свободное падение, но она пыталась вести себя непринужденно и, заметив копию книги автора на коленях у Жонни, спросила, что они думают о писательнице. Несколько милостивых минут Гермионе не нужно было говорить, пока Дафна и Жонни нахваливали сборник, но вскоре тема исчерпала себя, и Гермиона в отчаянии подумала, не пора ли уже начинать чтение. Взглянула на часы. Еще пять минут.

– Да, этот стих на пятьдесят четвертой странице{?}[Стих можно прочитать в конце главы]… вот почему я сегодня затащила сюда Жонни, – закончила Дафна, нежно улыбаясь подруге.

Гермиона кивнула, отметив, что Жонни слегка скривилась от этого заявления. Она взглянула на Гермиону, и ее щеки залились слабым румянцем.

– У меня, можно сказать, не самые лучшие времена сейчас. Плохое расставание, – призналась Жонкиль, кратко кивнув.

Конечно, Гермиона помнила каждое слово из письма Драко, но не подала виду. Вот только страдание в глазах Жонни тронуло ее сердце. Перед ней сидела женщина, изнывающая от той же боли.

– Мне так жаль, – сказала она искренне.

Глаза Жонни заблестели, когда она снова кивнула. Вдруг в зале потускнел свет, и под бурные аплодисменты на сцену вышла автор книги.

Гермиона откинулась на спинку стула, чтобы слушать, хотя не могла удержаться от мыслей о девушке через два сиденья от нее. Та не была похожа на человека, который недавно трахал своего «друга с привилегиями». Нет, она выглядела как женщина с разбитым сердцем.

Гермионе это чувство было слишком хорошо знакомо.

Автор читала около тридцати минут, и ее ироничные слова о любви, и юморе, и утрате попали прямо в душу. Гермиона тяжело дышала, ее пульс бился учащенно. Когда она подумала, что ей, возможно, придется встать и уйти, в помещении зажегся свет, и был объявлен небольшой перерыв. Она взглянула на Даф и Жонни, но последняя быстро извинилась и вышла, ее лицо снова отражало все то, что чувствовала Гермиона.

Ведьмы тут и там собирались в тесные кучки, потягивая вино и оживленно болтая. Гермиона поговорила с Дафной несколько минут, но потом Даф заметила какую-то свою подругу на другом конце комнаты и помахала ей, сказав Грейнджер, что просто подойдет поздороваться.

– Пойдем, я познакомлю тебя, – предложила она, потянув Гермиону за руку, но та не могла даже представить себе попытку завязать светскую беседу в тот момент.

– Знаешь, я думаю, не стоит – пробормотала она. Дафна остановилась и обернулась, испытующе глядя на нее. – Я в порядке, просто почитаю тут, – Гермиона попыталась по-настоящему улыбнуться.

– Хорошо, – мягко сказала Дафна, сжав ладонь Грейнджер перед тем, как уйти.

Гермиона снова откинулась на спинку стула. Именно такие ситуации заставляли ее чувствовать себя чужой в своей собственной жизни. Счастливые люди болтали на счастливые темы, в то время как она только все больше погружалась в грусть. Ей вдруг стало нечем дышать. Она встала, хотелось поскорее выбраться из душной комнаты.

Выйти в прохладную ночь было все равно что вынырнуть из глубокой воды на поверхность. Гермиона прислонилась к стене магазина, глубоко вдыхая свежий воздух.

– Эй, – раздался мягкий голос из темноты.

Жонни. Стояла там, также прислонившись к стене, струйка сигаретного дыма вилась между ее пальцами.

Мерлин!

– Э-э, привет, – Гермиона слышала собственный голос словно со стороны.

– Прошу прощения, что так сбежала. Я чувствую себя такой слабачкой, – произнесла Жонни, улыбаясь, но с дрожью в голосе.

Сочувствие Гермионы возобладало.

– Нет-нет, все в порядке. Мне тоже нужно было выбраться оттуда. Тот последний стих? Уфф… Если ты когда-нибудь совершала глупую ошибку в любви… – у нее вырвался невеселый смех. – Да уж.

Жонни тоже болезненно рассмеялась.

– Да уж.

Гермиона придвинулась ближе.

– Эй, можно мне одну?

– Конечно! – Жонни порылась в сумке и протянула серебряный портсигар и зажигалку.

– Маггловская зажигалка? – улыбнулась Гермиона.

– Мне нравится звук, который она издает, – в уголках темных глаз проступили морщинки, и Гермиона почувствовала укол в сердце – она была такой красивой. И казалась очень милой.

Некоторое время они курили в тишине, потом Жонни снова заговорила.

– Если честно, у меня такое ощущение, что мы с тобой уже хорошо знакомы.

Она взглянула на удивленную Гермиону.

– Драко, – сказала Жонни с улыбкой. – Мой старый добрый друг. В последний раз, когда мы виделись, он упомянул, что вы встречаетесь. И много о тебе говорил. Много для Драко, – ее улыбка стала шире.

Гермиона чуть не уронила сигарету.

– О?

– Да, у меня сложилось впечатление, что все очень серьезно, – Жонни приподняла брови. – Ты, должно быть, скучаешь по нему, пока он в Америке.

Гермиона не была уверена, что выдержит этот разговор.

– Э-эм, – она потерла переносицу, – мы вроде как расстались…

– О нет, мне так жаль это слышать! – Жонни нахмурилась. – Он что-то натворил? Иногда я просто не знаю, что с ним делать.

– Нет, боюсь, это я… – Гермиона замолчала, чувствуя дрожь в голосе, но взяла себя в руки. – Я пытаюсь двигаться дальше. Пока по большей части получатся дерьмово, – горько усмехнулась она.

Жонни медленно кивнула.

– Знакомое чувство. Я ушла от своего бывшего месяц назад – после четырех лет абсолютно отвратительного ко мне отношения. И долбаное чтение стихов чуть не довело меня до истерики.

Она посмотрела вниз и выглядела такой несчастной, что Гермиона шагнула вперед и коснулась ее руки.

Жонни подняла голову и глубоко вздохнула.

– В любом случае мне очень жаль, что вы с Дра…

В этот момент дверь магазина открылась, а через мгновение из нее появилась голова Дафны.

– Вот вы где! Готовы вернуться? Она собирается продолжить! – она поманила их рукой, и они поспешили внутрь.

Они пробрались сквозь толпу обратно на свои места, и свет снова погас. Гермиона перевела взгляд на сцену, но ее мысли были далеко от происходящего.

Вообще-то, она была в растерянности.

Посмотрела на Жонни, которая благодарно улыбнулась ей в темноте. Это просто не может быть притворство.

Но что, черт возьми, это значило? Что она и тут ошиблась?

Гермиона почувствовала, как что-то покидает ее, а что-то еще больше захлестывает, сбивая с толку, – смесь облегчения, раскаяния и стыда?…

Если он говорил правду о Жонкиль. И о Джеке…

С чувством вины пришла и боль. Накрыла безжалостной волной, и Гермиона не могла думать ни о чем другом до конца презентации.

Подскочив с места, как только снова зажегся свет, она быстро попрощалась с Дафной и Жонни и аппарировала домой, где влетела прямиком в свою спальню, упала на кровать и зарыдала.

───────────

Стих на пятьдесят четвертой странице:

Элизабет Бишоп

Одно искусство

Потерь искусством овладеть не сложно;

вещей так много можно потерять,

что их потеря смерти не подобна.

Теряй во всякий день, прими как должно,

что время потерял, что ключ не отыскать.

Потерь искусством овладеть не сложно.

Теряй быстрей и больше что угодно:

места, где был и где мечтал бы побывать,

потери эти смерти не подобны

Я маминых часов лишилась хладнокровно

и два из трёх домов успела потерять.

Потерь искусством овладеть не сложно.

Я потеряла города, корону,

реку и континент, – всего не сосчитать.

Их жаль, но это смерти не подобно.

Тебя теряя (голос твой и жест свободный,

что так люблю), я здесь не буду врать. -

Потерь искусством овладеть не сложно,

но это… (Нет, пиши!),

но это смерти может быть подобно.

Перевод: Аркавин Сергей 21.08.2018

One Art

BY ELIZABETH BISHOP

The art of losing isn’t hard to master;

so many things seem filled with the intent

to be lost that their loss is no disaster.

Lose something every day. Accept the fluster

of lost door keys, the hour badly spent.

The art of losing isn’t hard to master.

Then practice losing farther, losing faster:

places, and names, and where it was you meant

to travel. None of these will bring disaster.

I lost my mother’s watch. And look! my last, or

next-to-last, of three loved houses went.

The art of losing isn’t hard to master.

I lost two cities, lovely ones. And, vaster,

some realms I owned, two rivers, a continent.

I miss them, but it wasn’t a disaster.

Even losing you (the joking voice, a gesture

I love) I shan’t have lied. It’s evident

the art of losing’s not too hard to master

though it may look like (Write it!) like disaster.

========== Глава 29. Судить по-вашему – я и впрямь кругом виноват ==========

Судить по-вашему – я и впрямь кругом виноват.

Драко задумчиво крутил лед в стакане с виски, наблюдая за тем, как мягкий свет проходит через янтарную жидкость. В последнее время он часто так делал – сидел, подолгу уставившись в одну точку. А еще часами слушал одну и ту же песню на повторе.

Что с ним стало?

Он разочарованно покачал головой и приподнялся, ослабив галстук и расстегнув несколько верхних пуговиц рубашки. Глубокая медь ранней осени освещала его окно, выходившее на башни и высокие стены школы Ильверморни. Драко пробыл в Массачусетсе две недели, изучая местную программу интеграции магглов. Продумывая, как адаптировать ее для Британии и Хогвартса.

Может, Гермиона и исключила его из своей жизни, но он не смог выбросить ее идеи из головы.

И после того, как Малфой потушил вспышку яростного гнева (которая пришла на смену отчаянию), он закрылся ото всех на несколько дней и написал план проекта для программы интеграции, которую предполагал разделить между «Мэдоуз» и Хогвартсом. Он вернулся в строй с какой-то лихорадочной энергией, заказывая необходимые детали, проектируя объекты, составляя сообщения, организовывая пресс-конференции, нанимая команды. Драко хотел претворить проект в жизнь до начала следующего учебного года – то есть менее чем за двенадцать месяцев.

Он съездил в Шотландию, встретился с Минервой и поделился с ней своими идеями. Директриса откликнулась с большим энтузиазмом и предложила ему эту поездку в Америку. В Ильверморни подобную программу начали десять лет назад, хотя, по мнению Драко, не зашли достаточно далеко. Он хотел делать больше. Не просто объяснения и инструкции, а настоящую интеграцию маггловских семей в мир их волшебных детей. Он не хотел, чтобы еще хоть один магглорожденный страдал так, как страдала Гермиона.

Драко непроизвольно сжал руку. Гермиона.

«Если бы ты был более открытым», – ее отчаянные слова звенели в ушах в сотый раз с того дня, как она их произнесла. Потому что в этом-то и заключалась главная проблема. По крайней мере, такой вывод сделал Драко. Все, что она вывалила на него, заслуженно или незаслуженно. Все, что он написал в этом гребаном письме. Всего этого можно было избежать. Если бы он был более открытым, не сомневался в своих действиях и мотивах. Поистине сделал ее частью своей жизни.

Так почему же ничего не вышло? Профессионалы из «Мэдоуз» сказали бы, что это как-то связано с его холодным, лишенным любви воспитанием или тем фактом, что когда-то делиться своими мыслями или чувствами могло стоить ему жизни. И возможно, они были бы правы. Ему определенно трудно было подпускать к себе людей – намного легче жить на расстоянии вытянутой руки, – и мысль о том, чтобы позволить это кому-то за пределами его доверенного круга, откровенно пугала до глубины души.

Но она уже была ближе к нему, чем кто-либо другой. Он просто не показал ей этого.

И потерял ее из-за чего-то, что находилось под его контролем.

Драко с громким стуком поставил стакан на столик и пошел к своему шкафу, стягивая рубашку через голову. Распахнув дверь, он достал квиддичный комплект и швырнул его на кровать. В последнее время полеты были единственным, что могло успокоить его разум. Пятью минутами позже он вышел из отеля с метлой в руке и взмыл в небо.

Клочья облаков неслись по тусклому серо-голубому небу, а деревья внизу выглядели почти сюрреалистично – с листвой насыщенного оранжево-желтого и красного цветов. Драко поднялся высоко по прямой и крутой линии, потом резко прекратил подъем, развернулся и ринулся вниз так головокружительно быстро, что в полной мере ощутил на себе силу тяжести. Земля стремительно приближалась, но он должен держаться до последнего момента. Хороший финт Вронского предполагает, что ловец коснется травы коленями, перед тем как уйти в пикé.

Малфой проделал это один, два, три раза – устойчивый подъем каждый раз все выше, резкое падение и спасение в последнюю секунду. Но в четвертый раз что-то пошло не так. Отвлекся или просчитался? Может, слишком погряз в воспоминаниях. В итоге он со всего размаху ударился о землю, проскользил несколько десятков метров и бесцеремонно остановился у очень большого колючего куста.

Драко распластался на спине и невесело рассмеялся. Вроде бы ничего не было сломано – по крайней мере, шея точно в порядке. Через несколько минут он поднялся, сел на свою метлу и медленно полетел обратно в гостиницу.

oOo

Открытость.

Позже в баре отеля Драко размышлял над этой концепцией. И понял, что ему нужен взгляд со стороны, нужна помощь. Жаль, что Тео свалил с Рафиком. Его последним сообщением была маггловская открытка (доставленная совой) из Марокко, на которой не было ничего, кроме поцелуя губной помадой на обороте. Тео ведь даже не знал, что случилось.

Драко вздохнул. Он был счастлив за своего лучшего друга, но еще никогда так сильно в нем не нуждался.

Даф? Жонни? Малфой смотрел в свой стакан. Уж эти дамы точно найдут, что сказать – Жонкиль много лет доставала его по этому поводу, и она определенно перед ним в долгу. Но у нее хватало своих проблем, к тому же вдруг их снова сфотографируют вместе? Он покачал головой. А Даф сейчас так увлеклась тем французом. Драко совсем не хотелось втягивать ее в свою печальную историю, когда она обрела счастье.

Одно он знал точно: пора уезжать. Он достаточно долго грустил в одиночестве в этом отдаленном уголке Штатов. Ильверморни слишком напоминала ему Хогвартс, но в то же время была чуждой и незнакомой. Отчего Драко чувствовал себя каким-то отрешенным. Кроме того, однажды он убьется во время своих полетов, если не остановится.

Малфой оттолкнулся от бара и тяжелыми шагами поднялся по лестнице в свою комнату. Почти на автомате взмахнул палочкой, чтобы включить маггловский музыкальный проигрыватель, и потянулся к бутылке виски. Значит, впереди еще одна ночь выпивки и прослушивания грустных песен? Он раздраженно выдохнул. Когда ему станет лучше? Когда он сможет прийти в себя, как делал всегда. Даже после войны. Что помогло тогда?

Астория.

Конечно. Нужно вернуться во Францию.

Но только не в чертов Прованс.

oOo

– Такой приятный сюрприз, Драко, – Астория нежно ему улыбнулась.

Она выглядела намного лучше. Сосредоточенная, спокойная. И казалось, что повзрослела за последний месяц. Как такое возможно? Драко посмотрел на нее – ее прическа изменилась, стала короче. И макияж был ярче. Малышка взрослела, и эта мысль пронизывала его сердце в равной степени гордостью и печалью.

– Что? – спросила она, приподняв брови.

– Мне нравится твоя новая стрижка. Тебе идет покороче. И видно, что французские девушки помогали тебе с макияжем.

Губы Драко чуть изогнулись. Почти улыбка – первая за несколько недель. Приехать к ней было правильным решением.

– Да, однокурсницы немного поработали над моим образом. Когда узнали, что мы идем сюда, – Астория обвела взглядом их изысканное окружение – эксклюзивный ресторан рядом со школой.

– Я слышал, что это хорошее место, – Драко повел плечом.

Астория слегка прищурилась, пристально изучая его лицо. Он встретился с ней взглядом, затем отпил вина. Это будет труднее, чем он думал.

– Я рада, что ты здесь, – наконец мягко сказала она. – Но есть ли какая-то особая причина, почему ты приехал?

– Хотел тебя увидеть.

Астория вздохнула и отвернулась.

– Я хотел поговорить с тобой, – признал он, рассердившись на себя. – Или, точнее, позволить тебе поговорить со мной.

Она снова посмотрела на него добрым, но озадаченным взглядом.

– Поговорить с тобой?

Драко покрутил свой стакан на столе, не поднимая глаз.

– Как считаешь, у меня есть проблемы с… открытостью?

С ее губ сорвался смешок, и она ответила немедленно, почти до того, как он закончил говорить.

– Да.

Он нахмурился. Астория потянулась через стол и накрыла его руку своей ладошкой.

– Это объяснимо, Драко. Твое воспитание, то, что с тобой случилось во время войны. То, как к тебе относились потом. Но да. Хотя я думаю, что со мной ты более открыт, чем со многими другими… – она отвела взгляд.

Гермиона, она говорит о Гермионе. Сердце сжалось.

– Я пытаюсь… изменить это. И подумал, что начну с тебя. Вот почему я здесь.

Астор широко распахнула глаза.

– Хорошо.

Малфой откинулся назад.

– Итак, я хочу, чтобы ты спросила меня о чем угодно. И я попытаюсь ответить. Буду открытым, – он слегка поерзал на месте под ее пытливым взглядом, готовясь к допросу.

– Что случилось? – наконец произнесла Астория.

Он приподнял брови.

– В смысле, я знаю в общих чертах, что произошло. Я знаю, что вы расстались. Но что именно к этому привело?

Драко прочистил горло, моргнул и… рассказал ей.

И пока он говорил – о том, что влюбился (это слово вырвалось на удивление легко), о том, как был счастлив, и о том, что в какой-то мере держал ее на расстоянии вытянутой руки, что в конечном итоге все испортило, – ему и правда становилось немного легче.

Астория внимательно слушала, не отрывая взгляда от его лица. Она задавала вопросы. Оставляла комментарии, над которыми он определенно поразмыслит позже. А в некоторых частях повествования она смотрела на него с таким раздражением, что напомнила ему свою старшую сестру. В конце, когда он рассказал ей о письме, она снова взяла его за руку.

– О, Драко, – слезы блеснули на ее ресницах. – Думаешь, все кончено? Нет пути назад?

– Я не знаю. Полагаю, что так. Я не получил от нее ответа. Что ты скажешь?

– Я думаю, – она всхлипнула и аккуратно вытерла глаза салфеткой, – что я очень зла на нее! И на тебя! Она должна была тебе доверять! Но ты ведь не особо ей в этом помог?

Драко потупил взгляд.

Астория тяжело вздохнула и отвернулась.

– Я знаю только, чего мне бы хотелось.

– И чего же?

– Я хочу, чтобы ты был с ней! Я верю, что вы любите друг друга и что она делает тебя счастливым. Я никогда не видела тебя таким, как этим летом, – она снова всхлипнула. – И я люблю ее. И хочу, чтобы она была частью нашей жизни.

Малфой кивнул.

– Думаешь, она тоже меня любит? – это было самое трудное, что он сказал за весь вечер.

– Само собой, я не могу говорить за нее, но я видела ее с тобой.

Он откинулся назад и вздохнул. Астор шмыгала носом и усердно вытирала глаза. Было уже довольно поздно, и ресторан почти опустел. Драко жестом попросил чек.

– Спасибо, что выслушала. Надеюсь, я не переборщил. Иногда легко забыть, что тебе всего шестнадцать.

Она вскочила и бросилась к нему с объятиями.

– Ох, ну конечно! Я так рада, что ты поговорил со мной, – она отстранилась, и Драко взял ее за руки. – Что планируешь делать?

– Перестану пить слишком много виски и снова и снова слушать одни и те же грустные песни, – легкая улыбка коснулась его губ, и Астория усмехнулась. – А если серьезно, завтра я возвращаюсь в Англию и скоро анонсирую программу интеграции. Какое-то время работы будет по уши.

– И ты попробуешь с ней увидеться?

Он сделал глубокий вдох и выдохнул.

– Когда мы в последний раз говорили, она казалась очень непреклонной. И после моего письма я предпочитаю думать, что теперь ее очередь действовать. Но прошло больше месяца, и ни единого слова…

– Хм-м. Да. Хотя не стоит сбрасывать со счетов тот факт, что она может быть слишком подавлена, чтобы ответить. И тебя было невозможно найти.

Он задумчиво посмотрел на свою подопечную, затем встал, увлекая ее за собой.

– Уже поздно. Давай вернем тебя в школу.

– Ладно, – она прислонилась к его плечу, пока они выходили из ресторана. – Здорово было тебя увидеть. Не забывай, я вернусь домой на каникулы через две недели.

– Я помню. Можешь приехать в Уилтшир и ознакомиться с планами Центра. Надеюсь, к тому времени Тео закончит свои гулянки и сможет остаться с нами.

– Да, я скучаю по нему! Он прислал мне такую забавную маггловскую открытку!

– Не сомневаюсь, – Драко крепко прижал ее к себе. – Еще раз спасибо, моя Астор. Я тебя люблю.

– О, Драко, я тоже тебя люблю! – Астория быстро обняла его в ответ и побежала к карете, которая должна была отвезти ее в школу. – И я подготовлю тебе новый плейлист! – крикнула она через плечо.

Он почти рассмеялся ей вслед.

========== Глава 30. Она была вынуждена направить пока свои желания и надежды на что-нибудь другое ==========

Таким образом, она была вынуждена отодвинуть начало своего счастья еще на какой-то срок и направить пока свои желания и надежды на что-нибудь другое, после чего могла бы вновь наслаждаться сладким чувством ожидания, предвкушать новые радости.

Гермиона вяло ковырялась в своей тарелке, пока не поймала строгий взгляд Молли Уизли. Покраснела и откусила большой кусок мяса, надеясь успокоить хозяйку, но без особых надежд, что ей понравится – в последнее время еда для нее не имела никакого вкуса. Однако не следовало недооценивать кулинарное мастерство Молли. Жаркое оказалось фантастическим, и Гермиона с аппетитом доела всю свою порцию.

– Рада снова видеть тебя у нас, дорогая, – неожиданно тепло сказала Молли, накладывая еще больше нежного мяса на тарелку Гермионы.

Два последних воскресных обеда прошли без Грейнджер ввиду ее «занятости на работе», хотя на самом деле у нее просто отсутствовало всякое желание общаться. Но сегодня был особый случай.

– Ни за что бы не пропустила, – она улыбнулась Молли и оглядела стол. – Не так часто удается увидеть двух моих самых любимых людей.

Ее улыбка стала шире, когда ее глаза задержались на Чарли Уизли и его женихе Хэмише Гардинере, которые приехали в отпуск из Румынии.

Чарли приподнял подбородок и улыбнулся ей в ответ, а Хэмиш послал воздушный поцелуй:

– Я тоже так рад, дорогая. Мы слишком давно не виделись.

Гермиона же чувствовала себя лучше, чем за последние несколько недель. Несмотря на то, что они живут так далеко друг от друга и встречаются не очень регулярно, она по-прежнему считала Чарли и Хэмиша двумя своими ближайшими друзьями. Начало их дружбе положила рабочая поездка в Румынию два года назад для изучения драконов Чарли. Они с Чарли быстро сблизились – смесь игривости Джинни и мягкости Артура в нем почти сразу привлекла ее. И Грейнджер была рядом в тот день, когда он встретил Хэмиша, потом стала свидетелем и восторженным сторонником их сказочного романа, который прошлым летом привел к обоюдному предложению руки и сердца. Двое мужчин были очень разными, но она любила их обоих.

Когда на прошлой неделе Гермиона узнала, что они приедут, у нее наконец-то появилось что-то, чего она ждала с нетерпением. Небольшое пятнышко света пробивалось сквозь поглотившую ее тьму. И вот они здесь.

Она поймала на себе взгляд Чарли и снова улыбнулась. Его глаза потеплели, но она заметила беспокойство на его лице. Неужели все настолько очевидно?

– Рон, расскажи Чарли и Хэмишу о проекте, который вы с Джеком Уикхэмом разрабатываете, – голос Молли прорвался сквозь гул разговоров за столом. – Это так здорово! – она улыбнулась Рону, затем взглянула на пару. – Джек – крупный инвестор и пригласил Рона стать партнером в чрезвычайно прибыльном проекте.

Гарри и Джинни бросили на Гермиону настороженные взгляды. Они все еще не придумали, как отвадить Рона от Уикхэма. А когда Рон начал гордо представлять расплывчатые очертания плана, стало ясно, что это будет непростая задача.

– Что ж, я счастлива, что по крайней мере у тебя дела идут хорошо, Рональд, – миссис Уизли перевела взгляд со своего младшего сына на Гарри, и ее голос вдруг стал ядовитым: – Особенно после того, как Теодор Нотт и этот Драко Малфой уничтожили проект Гарри.

Гарри густо покраснел, Джинни воскликнула: «Мам!», Чарли спросил было, что случилось, но Артур шикнул на него.

– Ну а что? Я не права? Я даже не виню Нотта. Уверена, что все это время это был Малфой. Он ненавидит нашу семью и людей, с которыми мы общаемся, – миссис Уизли кивнула в сторону Гермионы, поджав губы.

Гермиона посмотрела на свою тарелку, чувствуя головокружение. Сглотнула. Джинни принялась рассказывать Чарли и Хэмишу краткую предысторию, но все звуки доносились до Гермионы словно издалека.

Когда Джинни начала объяснять роль Тео в «уничтожении проекта», Гарри перебил ее.

– Вообще-то, – тихо сказал он, и Гермиона поняла, что он смотрит на нее, хотя все еще не поднимала глаз, – по большей части я беру ответственность на себя за то, что произошло.

Взгляд Гермионы метнулся к Гарри, когда за столом разразились всеобщие протесты. Тот жестом попросил всех замолчать и продолжил:

– Да-да, во многом это моя вина. После того, как первоначальный шок прошел и я смог спокойно обдумать ситуацию, я просмотрел все то, на что мне указал Нотт. И он был прав. Все, что он сказал, было правильным. Конечно, мне жаль, что он покинул проект. Я бы хотел, чтобы мы вместе со всем разобрались. Но теперь я лучше понимаю его сомнения. И я собираюсь еще раз проработать план – попытаться сгладить некоторые шероховатости. Я был бы признателен за твою помощь, Билл.

Билл Уизли кивнул и пробормотал свое согласие, когда Гермиона поймала взгляд Джинни. Та тоже легонько кивнула ей.

– Ладно, – фыркнула Молли. – Но мне все равно не нравится этот Малфой. И не говорите мне, что он никак не повлиял на Тео.

– Он всего лишь сделал то, что сделал бы любой друг, – гневный тон Гермионы шокировал всех присутствующих и больше всего – ее саму.

Разговоры за столом затихли, и она почувствовала на себе одиннадцать пар удивленных глаз. Несколько секунд в комнате стояла полная тишина.

Джинни кашлянула.

– Верно, – она оглядела свою семью. – Каждый из нас посоветовал бы другу быть осторожным, если бы увидел повод для беспокойства.

Гарри согласился, и в конце концов все дружно закивали.

Гермиона с тихим свистом выдохнула и, подняв голову, снова увидела на себе взгляд Чарли. Тот едва прервал зрительный контакт, обращаясь ко всем за столом:

– Итак, Джин. Расскажи-ка о шансах «Гарпий» в следующее воскресенье. Я слышал, что ловец «Пушек» в этом сезоне просто ужасен.

Смена темы сработала, и вскоре за столом разгорелись громкие дебаты о предстоящем матче. Гермиона снова замолчала, но не упустила, как Хэмиш и Чарли обменялись многозначительными взглядами.

oOo

Грейнджер смотрела в окно на многочисленных Уизли, которые носились на метлах по саду Норы и близлежащему лугу. Обсуждение игры на следующей неделе, как это часто бывает, превратилось в призыв к импровизированному матчу. Все одновременно покинули стол и бросились на улицу, чтобы участвовать или наблюдать, но она осталась в доме, воспользовавшись возможностью несколько минут побыть в одиночестве и выпить кофе.

Она услышала шум позади себя и, обернувшись, увидела, что Рон спешит к задней двери, пытаясь натянуть свитер через голову, держа в руках метлу. У него не получилось ни то, ни другое, и метла с грохотом упала на пол.

– Давай помогу! – Гермиона вскочила и подняла метлу, пока он разбирался с одеждой.

– Спасибо, Гермиона, – сказал Рон, когда она протянула ему метлу.

Иногда ее все еще шокировало, какой он высокий. Может быть, дело в том, что они дружат с самого детства. Когда-то они даже были одного роста. Рон смотрел на нее какое-то время и, казалось, собирался что-то сказать, но потом просто слегка улыбнулся и направился к выходу.

– Рон, подожди!

Мерлин, да что такое сегодня с ее голосом, произносящим то, что мозг не санкционировал? Но Рон уже повернулся и вопросительно смотрел на нее. Гермиона глубоко вздохнула. Она знала, что ей нужно это сделать. Раз уж она смогла защищать Драко перед всей семьей Уизли во время воскресного обеда, то ей должно хватить смелости, чтобы поговорить с Роном о Уикхэме.

– Я хотела поговорить с тобой.

– Хорошо, но мне надо на поле, пока они не начали… – он выглянул в окно и нахмурился.

– Я хотела поговорить с тобой о Джеке Уикхэме, – продолжила Гермиона. Все, назад дороги нет.

Рон перевел взгляд на нее, и складка на лбу стала глубже.

– Что такое?

Отлично, он уже занял оборонительную позицию.

– Я… получила кое-какую информацию о нем. Достоверную информацию. Боюсь, он не очень хороший человек, Рон. И он проворачивал сомнительные финансовые сделки в прошлом. Я думаю, тебе нужно отказаться от сотрудничества с ним.

Его черты ожесточились.

– Откуда ты взяла эту информацию? Какие подробности? Кто источник?

Гермиона покраснела. Она знала, что эта часть будет сложной.

– Я не могу поделиться этим, но прошу тебя довериться…

Рон перебил ее:

– Потому что, если источник – твой конченый бойфренд-бывший Пожиратель смерти, мне это неинтересно. Джек рассказывал о своих проблемах с ним. Я даже не удивился. Все полностью соответствует тому, что я о нем знаю. Я бы сказал, что единственная неожиданность – это наш разговор прямо сейчас.

– Рон, ты меня знаешь. Знаешь мои суждения. Я бы не сказала тебе этого, если бы все было необоснованно.

– Вообще-то, Гермиона, я уже не уверен, что знаю тебя, – Рон покачал головой. – И после того, что я слышал о твоем «суждении» в последние несколько месяцев, думаю, что и не доверяю тебе больше, – он повернулся, чтобы уйти. – И я буду тебе признателен, если ты не станешь вмешиваться в мои дела в будущем, – бросил он через плечо, выходя из комнаты.

Гермиона плюхнулась на диван. Н-да, вот и поговорили. Дерьмо. И теперь ей придется сказать Гарри и Джинни, что она пошла против их плана «подождать и посмотреть» и это вышло боком – как они и подозревали. Отлично, Грейнджер. Но она почувствовала некоторое облегчение оттого, что завязала этот разговор. По крайней мере, возможно, Рон теперь будет настороже.