Текст книги "Так умирает все прекрасное (СИ)"

Автор книги: Scarlet Baldy и Aloysia Virgata

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Договорились. Да и Уикэм никогда тебе не простит, если ты уедешь, не попрощавшись.

Я отвернулась от Малдера и достала из чемодана пижаму, пробормотав:

– Уикэм пусть поцелует меня в задницу.

– О, уверен, он бы с удовольствием, только предложи, – сказал Малдер, направляясь к двери. – Хочешь посмотреть со мной второй период?

Я покачала головой.

– Нет, спасибо. Просто подари мне как-нибудь вторую часть «Суперзвезд Суперкубка».

Малдер лукаво подмигнул мне.

– Но на этот раз обойдемся без комы, хорошо?

– Постараюсь, – ответила я, выставляя его за дверь.

***

ПОЛИЦЕЙСКИЙ УЧАСТОК БАЛТИМОРА

ПОНЕДЕЛЬНИК, 27 ЯНВАРЯ

7:52

Малдер замедлил шаг, чтобы я не отставала. После вчерашнего дня на меня навалилась страшная усталость, и любое движение давалось с невероятным трудом. Не знаю, пришлось ли Малдеру подстраиваться специально или это уже стало его второй натурой. Как бы то ни было, я только тихо радовалась, что мне не придется его догонять.

Уикэм поприветствовал нас, протянув кружки с кофе.

– Доброе утро, – сказал он. – Смотрели матч вчера вечером? Чертовы «Пакерс»!

Малдер взглянул на детектива с пониманием.

– Бретт Фавр (1) просто машина-убийца, у золушек Парселлза (2) не было шансов. Но матч получился интересный, не поспоришь.

– Большой фанат «Пэтриотс» (3)?

– Я из Массачусетса.

– Мои соболезнования. Тогда, наверное, стоит добавить в кофе чего-нибудь покрепче?

Малдер взял у него из рук дымящуюся кружку.

– Ловлю на слове. Может, позже. Посмотрим, как пройдет сегодняшний день.

Детектив протянул мне кофе.

– Вам тоже нравятся «Пэтриотс», агент Скалли?

– Спасибо. У меня ни к кому из них нет сильных чувств.

– Пожалуйста, только не говорите, что предпочитаете «Пакерс». Вы, наверное, думаете, что Фавр симпатяга? Признайтесь – наверняка смотрели матч только ради него.

– Я не поклонница футбола. И не видела игру.

Уикэм выглядел глубоко возмущенным.

– А это законно? Мне кажется, пропуск Суперкубка государственным служащим должен расцениваться как предательство. Это как-то не по-американски.

– Она бунтарка, – сказал Малдер. – Может, начнем?

Уикэм пожал плечами.

– Начинать особо не с чего, честно говоря. Продолжаем делать то же, чем занимались вчера: перепроверяем личные дела и обзваниваем всех подряд. Я уже столько раз перечитал все эти бумажки, что написать серию биографических романов мне – раз плюнуть! Но вот идей у меня больше нет. Надеюсь, сегодня появится что-то более конкретное по поводу пластика, так что ждите звонка, агент Скалли.

Краем глаза я увидела, как Малдер многозначительно посмотрел на меня, и, сделав глоток кофе, сказала:

– Сегодня я поеду обратно в Вашингтон. Агент Малдер отвезет меня на поезд МАРК (4). Я просто хотела зайти и узнать последние новости, прежде чем попрощаться.

Уикэм был явно застигнут врасплох.

– Все в порядке?

Не очень-то приятно сознавать, что сейчас Малдер станет свидетелем представления, которое я даю каждый раз, когда лгу ему. Интересно, получится ли у меня теперь это провернуть, или каждая попытка будет обречена на провал из-за воспоминаний о вчерашнем утре?

– Спасибо, детектив Уикэм, все в порядке. Я сделала здесь все, что могла, но буду рада новой информации. Сейчас вам больше понадобятся умения агента Малдера. У меня есть дела в Вашингтоне, которые требуют моего присутствия.

Уикэм уселся на край стола.

– Такой у вас стиль работы, агент Скалли? Приехать, разбить пару сердец, а потом исчезнуть?

– Могу посоветовать хорошего кардиолога.

Уикэм засмеялся.

– Было необычайно приятно познакомиться. – Он протянул руку, я пожала ее от души и улыбнулась.

– Спасибо. И мне тоже. Только оставьте Швейцарию в покое, ладно?

– Я бы никогда на такое не пошел – лишить мир хорошего шоколада и фешенебельных школ-пансионов.

Я засмеялась и, отпустив руку детектива, посмотрела на часы.

– Нам пора, – сказала я Малдеру.

Он кивнул.

– Скоро вернусь, – бросил напарник Уикэму напоследок.

– Может, Лихтенштейн? – выкрикнул детектив нам в спину.

Желание плюнуть на все и довести дело до конца было до боли сильным, но я знала, что Малдер прав. Оставаться здесь безответственно и глупо. Я двинулась следом за напарником к машине, держась чуть поодаль и любуясь его суровым угловатым силуэтом в длинном пальто, казавшимся особенно четким среди всей этой холодной зимней мглы.

В постели, как и во всем другом, Малдер действовал поразительно эффективно и был предельно внимателен к деталям.

Пальцы Малдера на моих бедрах, они скользят по мне, будто я инструмент, на котором он учится играть. Он прижимает руку к моей спине, и…

Холодный воздух защекотал мне горло, я быстро прошла к открытой пассажирской двери и села в машину.

– Поехали, – сказала я, пристегнувшись и захлопнув дверь.

Малдер выехал на Президент Стрит. Утренний пейзаж погрузился в морозный туман, и на его фоне передние фары машины превращали весь мир перед нами в одну сплошную желтую дымку. Малдер вытягивал шею и тихо ругался, пытаясь разглядеть дорожные знаки.

– Я в состоянии добраться до дома сама, Малдер. На то и существуют машины напрокат.

Он продолжал пристально вглядываться в туман, даже не повернувшись ко мне.

– Мы уже это обсуждали, Скалли. Ты не сядешь за руль.

Я перенастроила обдув так, чтобы горячий воздух шел мне на колени. Влажный зимний холод пронизывал до костей, и я никак не могла согреться.

– С каких пор ты так полюбил командовать?

– С каких пор у тебя начала идти носом кровь и болеть голова?

Я вздохнула и устроилась поудобнее, засунув руки в рукава. Желания спорить уже не осталось. Поезд так поезд. Оставшуюся часть пути мы молчали.

Обычно Малдер начинает слишком сильно опекать меня, когда волнуется. Меня это всегда раздражало. Сначала я думала, что он просто не верит в меня и считает, будто я не могу ни с чем справиться сама. И лишь со временем, поняв, как потеря сестры изменила его мировосприятие, осознала, что на самом деле он сомневается не во мне, а в безжалостной энтропии вселенной.

Уголком глаза я наблюдала, как Малдер закидывает семечки в рот и меланхолично грызет их.

Где он сейчас в своих мыслях? Погружен в расследование? Или все еще в постели со мной?

Как маятник, неустанно путешествующий от прошлого к настоящему и обратно, я снова и снова возвращалась мыслями в то утро, к воспоминаниям – твердым и гладким, как галька под струей воды из чистого источника.

Он повсюду – его кожа, его запах, тепло его губ на моем плече, движения его тела, мое имя на его устах…

Помимо нескольких ночных кошмаров, в которых я видела ослепляющий белый свет и слышала жужжание дрели, все произошедшее после похищения Дуэйном Бэрри оставалось для меня загадкой. Тем не менее, это событие изменило мой характер самым непредсказуемым образом.

Но то, что произошло вчера, я помню. Эти воспоминания принадлежат мне. И я знаю, что они тоже изменят нас обоих.

Как именно – мне пока не известно.

– Приехали, – сказал Малдер, заезжая на стоянку.

Мы вышли из машины. Пока я натягивала кожаные перчатки, Малдер доставал из багажника мои чемоданы. В сером тумане едва-едва можно было различить очертания Кэмден Ярдз.

– Господи, что у тебя там такое? Скалли? Весит не меньше тонны. – Малдер посмотрел на меня игриво. – Опять прихватила сувенир из морга?

– Там был изумительный стол для вскрытий, вылитый Филипп Старк (5). Не смогла удержаться. – Я потянулась к чемодану и предложила:

– Давай я понесу.

Напарник оттолкнул мою руку и перекинул через плечо ремешок сумки.

– Почему бы тебе не позволить мне побыть мачо, хотя бы немножко?

Я улыбнулась и прикрыла рот рукой. Маятник на секунду остановился, и в моей голове промелькнуло очередное воспоминание – мы обнажены и двигаемся в медленном и неспешном ритме, в моих ушах звучит прерванный шепот слов любви…

Мы уже шли по платформе, когда вдруг я поняла, что у меня мало наличных, а автомат с билетами не принимает кредитки. Поэтому оставила Малдера листать журналы, а сама пошла искать банкомат и по возвращении обнаружила последнего целиком и полностью погрузившегося в чтение «Нью-Йорк Таймс». Я привлекла внимание напарника, легонько дотронувшись до его спины.

– Что, «Селебрити скин» (6) не оказалось?

Он перевернул страницу, по-прежнему не поднимая на меня взгляд.

– Нет. Как видишь, мои литературные вкусы претерпели некоторые изменения.

– Понятно. – Я опустила голову и прочистила горло.

– Эм… Поезд отходит через пятнадцать минут.

– Хорошо.

Малдер сложил газету так, чтобы она влезла в карман его пальто, снова взял мои чемоданы, и мы направились к поезду. Я подняла голову: туман жемчужными лентами оплетал фонарные столбы, создав вокруг нас жутковатую тишину. Платформа была практически пуста, за исключением подростка в красном пуховике, который торопливо докуривал сигарету, и мужчины в костюме и с чемоданом, возившегося с мобильным телефоном. Видимо, час пик уже прошел.

Малдер поставил чемодан около дверей и протянул мне сумку.

– Ну вот.

– Спасибо.

И мы стояли, как два идиота, засунув руки в карманы, не зная, как попрощаться. Так и будет теперь? – спросила я себя. – На простейшие дружеские порывы будет наложена печать того, что мы узнали друг о друге вчерашним утром?

Это просто глупо. Возьми себя в руки, Дана. Я похлопала напарника по плечу и опустила руку, чтобы на секунду коснуться его пальцев.

– Пока, Малдер. Скоро увидимся.

Какая же я авантюристка!

Глаза Малдера не выдали эмоций.

– Будем надеяться. Позвони мне вечером.

Я кивнула, зашла в вагон, взяв багаж, и, добравшись до своего места в третьем ряду, подняла сумки, чтобы положить их в верхнее отделение. И уже собиралась сесть, когда почувствовала на плечах чьи-то руки, и инстинктивно потянулась к пистолету, но в этот момент увидела в окне отражение Малдера.

– Господи, Малдер! Не надо так меня пугать, – сказала я, выдохнув с облегчением. – Что такое?

Он не ответил, просто вытащил меня обратно в проход.

– Малдер, поезд сейчас уедет!

Напарник мягко вытолкнул меня на улицу, и холод пробрал меня до костей после нескольких минут в теплом замкнутом пространстве вагона.

– Там мой багаж. Мой ноутбук…

Малдер развернул меня к себе за плечо.

– Давай попрощаемся как следует, хорошо? Он подошел ближе, и я замешкалась. Одно дело – секс в закрытом номере отеля семью этажами выше чьих-то любопытных глаз, другое – поцеловаться открыто, а потом сесть в поезд и поехать домой в середине расследования из-за необъяснимого и, вероятно, серьезного заболевания. Мне казалось, что лучше не искушать судьбу. Будет гораздо проще раз и навсегда забыть об этом.

– Скалли… – сказал Малдер голосом нежным, но горьким, как жженый сахар, – голосом вчерашнего утра.

Да к черту судьбу!

Я придвинулась к напарнику и приподняла голову.

Только это и требовалось.

Наши губы встретились, и я поняла, что все поцелуи за последние несколько дней были просто прелюдией перед этим. Дрожь охватила меня от прикосновений его языка, все тело затрепетало, как виноградная лоза от капель дождя. Руки Малдера проскользнули под мое пальто, и он обхватил меня за талию. Мы оба терялись, растворялись в этом поцелуе, в котором открывались все новые и новые грани, словно лепестки распускающегося цветка.

Вот мы впервые жмем друг другу руки. Смотрим в небо на базе Элленс. Осматриваем друг друга в Айси Кейп. Пытаемся отдышаться в лифте после убийства Тумса. Видим километры шкафов с папками в темной шахте. Цитируем «Моби Дика» на озере Хьювелманз. Спасаем друг другу жизнь: Малдер выкрикивает мое имя у грузовика Шнауца, я опускаю его в ванну со льдом; он прикасается к моей щеке, чтобы утешить после смерти отца, кладет крестик на мою ладонь, а я рыдаю в его объятиях в доме Фастера…

Туман сгустился над нашими головами, как призрачный лист гигантского папоротника, как занавес, оберегающий наш секрет. Все стало таким ярким и живым, будто мы впитывали в себя все звуки и цвета мира. Это неправда, что время замедляется только тогда, когда объект приближается к скорости света: ведь мы стояли на месте, но все равно каждая секунда растягивалась до бесконечности.

Я почувствовала, как руки Малдера скользят вниз по моей талии, отодвигая пальцами юбку и прослеживая пояс на колготках. Я улыбнулась, не отрываясь от его губ, и шлепнула его по руке.

Губы Малдера коснулись моего уха.

– Просто проверяю, – прошептал он.

Я положила руки на отворот его толстого шерстяного пальто.

– Мне надо идти.

Он погладил меня по плечу.

– Знаю. Заходи в вагон.

Я оставила напарника и прошла в поезд. Оказавшись на своем месте, снова выглянула в окно и увидела, что Малдер машет рукой. Мы практически никогда не здороваемся, а теперь он машет мне рукой на прощанье? Я покачала головой, снимая перчатки. Бизнесмен, замеченный мной чуть раньше на платформе, оторвался от чтения и улыбнулся. Вся первая страницы газеты была посвящена нашему делу.

В горле снова появился комок, и я попыталась убедить себя, что сделала все, что в моих силах.

Когда поезд тронулся с места, увозя меня в полное неопределенности будущее, я прислонилась к холодному стеклу.

И помахала Малдеру рукой.

***

ПОЛИЦЕЙСКИЙ УЧАСТОК БАЛТИМОРА

8:39

Уикэм выглядел обеспокоенным, но вопросов задавать не стал. Никакой новой информации у него не нашлось.

– У меня для тебя два допроса в университете Хопкинса, – сказал он. – Один парень, Харрис, работает в анатомической лаборатории, которая занимается пластинацией органов. Его отец убил жену, когда сыну было девять. Харриса брали за нападение с отягчающими обстоятельствами – набросился на двух женщин в ночном клубе, но обвинений ему не предъявили. Второй – аспирант, член Общества любителей По. До десяти лет его растила мать, бросила сына ради наркотиков. Его бывшая девушка говорит, что он изнасиловал ее, но отказалась выдвигать обвинения, когда дело дошло до суда. Стоит проверить, я думаю. Ты готов?

Я кивнул, надеясь, что этот день станет последним днем расследования. Как можно быстрее найти девушку и убраться из Балтимора – обратно к домашнему очагу – и не давать покоя Скалли до тех пор, пока она не озаботится своим здоровьем.

Я взял бумаги у Уикэма и вышел из участка, обратно в холодный туман.

***

ШКОЛА ЗДОРОВЬЯ ИМЕНИ М. БЛУМБЕРГА ПРИ БОЛЬНИЦЕ УНИВЕРСИТЕТА ДЖОНА ХОПКИНСА

11:19

– Спасибо, доктор Харрис, у меня больше нет вопросов.

– Да уж, полагаю, не должно быть.

Теодор Харрис посмотрел на меня обиженно, встал и гордо вышел из комнаты, возмущенно отряхиваясь, как мокрый кот.

Я вздохнул и стал рисовать маленькие квадратики в блокноте. Затем положил руки на холодную металлическую поверхность стола и закрыл на секунду глаза. Усталость навалилась на меня, веки отяжелели, и я понимал, что должен сделать хоть что-то, чтобы не заснуть. В этот момент открылась дверь, и молодой человек в белом халате вошел в комнату, держа в руках какую-то непонятную штуковину, идентифицировать которую, вероятно, могла только Скалли.

– Доктор Шоу, у меня ваш… Ой, извините. Я искал доктора Шоу. Тогда просто оставлю это здесь.

Он поставил прибор на стойку и показал на мой блокнот.

– Можно?

Я кивнул и протянул ему ручку. И пока парень писал, разглядывал его покрытые ссадинами руки. Некоторые царапины почти зажили, а некоторые явно были свежими.

– Ничего себе, что случилось у вас с руками? – спросил я его, надеясь, что мой голос прозвучал естественно, и одновременно пытался прочитать записку, не привлекая лишнего внимания. Это была благодарность доктору Шоу за то, что он разрешил воспользоваться оборудованием. Подписана именем Лео.

Он взглянул на ссадины и пожал плечами.

– Я работаю с крысами. Они царапаются, когда им делаешь уколы.

– Вы не носите перчатки?

Лео снова пожал плечами.

– Обычные, с нитриловым покрытием (7). У крыс мощные когти, но в плотных перчатках тяжело делать заметки.

– Могу себе представить. А что вы им колете?

– Флунитра-рогипнол (8). – Он прищурился. – А к чему эти вопросы? Вы здесь по поводу гранта? Все предосторожности, предписанные Управлением охраны труда здесь соблюдаются. К нам приезжают из Управления по контролю за продуктами и лекарствами, следят за нашими исследованиями.

Я улыбнулся.

– Нет, ничего такого. Просто любопытно.

Парень подозрительно посмотрел на меня и протянул ручку, но в этот момент я намеренно засунул руки в карманы и не стал ее брать. На лице Лео отобразилось удивление, но он вежливо поблагодарил меня и положил ручку на стол. Как только лаборант вышел из комнаты и отошел на безопасное расстояние, я немедленно вытащил телефон.

– Уикэм? Это Малдер. Послушай, пришли криминалиста в здание Блумберга на Вулф Стрит. Я в комнате 832. Все нужно сделать тихо, но быстро.

Я снова сел и, барабаня пальцами по столу, принялся сторожить явный, хорошо различимый отпечаток пальца на боковой стороне прибора. Через пятнадцать мучительно медленных минут приехал Рик и, озираясь по сторонам, зашел в комнату.

– Что у вас тут, агент Малдер?

Я указал на отпечаток Лео на приборе и протянул Рику ручку.

– Посмотри, нет ли здесь отпечатков?

– Ничего себе, градиентная ВЭЖХ (9)! Здорово.

Рик открыл коробку с инструментами и начал наносить на прибор дактилоскопическую пудру.

– Сегодня она у меня с собой, – сказал он, ухмыляясь.

– Пытаешься кое к кому подлизаться?

Он осторожно нанес пудру на поверхность стола.

– Мне же нужно повышение. Стипендией дам особо не впечатлишь.

Он осторожно прижал липкую ленту к поверхности и через секунду аккуратно отклеил ее. Я вытащил бумажник и протянул Рику двадцатку. Он удивленно моргнул.

– Агент Малдер?

– Ты быстро приехал, я это ценю. Угости девушку коктейлем.

Слегка смутившись, он взял купюру и сложил инструменты обратно в чемоданчик.

– Да мне не трудно. Пришлю результаты как можно скорее, тогда и сможете приступить к этим своим ритуалам вуду.

– Ты что, фанат Мела Брукса (10)?

– А кто не фанат?

Мы вместе спустились вниз на лифте и направились к своим машинам.

Я позвонил с мобильного в справочную 411, чтобы добыть телефон главного кампуса Университета Хопкинса. Угрюмая девица по имени Мэри ответила на звонок.

– Здравствуйте, это специальный агент Фокс Малдер, ФБР. Номер удостоверения JTT047101111. Я расследую убийство и ищу одного из ваших сотрудников. Его зовут Лео. 25-30 лет, рост примерно 180 см, весит около 85 кг. Темные волосы. Мне нужна его фамилия, адрес и, если возможно… Что? Да, я подожду.

Я терпеливо сжал губы, а Мэри отправилась за своей начальницей.

– Мэм? Да, это агент Малдер. Нет, мне просто нужно узнать фамилию… Да. Да, понимаю. Я несколько минут назад был в здании Блумберга и говорил с одним из ваших сотрудников. Да, это был я. Да, детектив Уикэм. Уикэм? У-И-К… Да. На этот номер. Спасибо.

Подняв с пола пластиковый стаканчик из-под кофе, я принялся нетерпеливо мять его в руках в ожидании звонка. Наконец телефон зазвонил, я записал информацию в блокнот, поблагодарил собеседницу и пожелал ей хорошего дня, после чего сразу же набрал номер Уикэма, чтобы сообщить ему имя. И решил поехать обратно в участок: мне не терпелось узнать, что покажет анализ отпечатков.

***

ПОЛИЦЕЙСКИЙ УЧАСТОК БАЛТИМОРА

12:42

– Да, я дам ей знать, Карен. Да, спасибо.

Уикэм повесил трубку и повернулся ко мне.

– Карен спрашивала про агента Скалли, – сказал он. – Твоя напарница умеет заинтриговать.

– Мне не привыкать. Я передам ей привет от Карен. Рик уже здесь?

Уикэм кивнул.

– Приехал за пять минут до тебя. Сейчас проверяет отпечатки. Джаспер предложил помочь, обзванивает людей в Университете Хопкинса. Он ведь и сам там учится. – Детектив потер руки. – Работает в лаборатории с рогипнолом. Вот же совпадение, верно?

– Что верно, то верно.

Я придвинул стул к столу и принялся заново скрупулезно изучать фотографии с места преступлений. Каждая деталь успела прочно отпечататься в моей памяти, и я нутром чуял, что мы почти нашли убийцу.

Двери лифта, звякнув, открылись, и оттуда вышел торжествующий Джаспер.

– Лео получил предупреждение, когда в его смену из лаборатории пропали двенадцать миллиграммов флунитразепама.

Уикэм победно поднял руки вверх.

– Да!

Я встал, чтобы пожать Джасперу руку, и вдруг заметил татуировку у него на запястье. Птица, лев, перо… Все остальное было закрыто рукавом толстовки с изображением «Black Sabbath».

– Вряд ли это значит «Рик»? – спросил я.

Он засмеялся.

– Нет, «Джаспер». Знаю, мы не очень изобретательны.

В этот момент подошел Уикэм и положил руки нам на плечи.

– Думаю, мы раскопали достаточно, чтобы устроить парню допрос. Хочешь поехать со мной, Малдер?

– Нет, отправляйся один. Я поеду в отель. Хочу еще кое-что проверить.

Уикэм пожал плечами и дал «пять» Джасперу.

Пока я надевал пальто, в голове у меня вертелась какая-то мысль, но я никак не мог ее сформулировать. Будь Скалли здесь, она бы помогла. Надо ей позвонить. Она ведь сама этого хотела? Кроме того, разговор предстоит деловой, так что возражать она не станет. И заодно спрошу, как дела… Убью двух зайцев.

***

Я повернул направо и в зеркало заднего вида увидел, как Уикэм выезжает с парковки.

Нет, все-таки что-то тут не так.

Флунитразепам запрещен в США. Если Управление по контролю за продуктами и лекарствами следит за исследованиями, связанными с использованием этого вещества, то они наверняка не менее бдительны, чем ястребы на охоте. Если бы убийца боялся, что его выследят, то просто купил бы флунитразепам у дилеров, как все и поступают. Конечно, Лео прекрасно знал об этом и, разумеется, не совершил бы такую глупую ошибку. Кто-то в лаборатории хочет его подставить?

Зачем? Ведь тут все сразу понятно. Надо узнать, от кого Джаспер узнал о пропаже.

Если это один из приятелей Лео, то, возможно, они просто хотели подшутить над ним. Или, например, отомстить за эксперименты над крысами. У аспирантов могут быть свои причины. Подозреваю, что у Джаспера и его дружков одинаково дурной вкус во всем, а не только в выборе одежды и отстойных татуировок. Все выглядело настолько шитым белыми нитками, что версия о Лео, ставшем жертвой более чем сомнительной шутки, казалась все более убедительной.

Теперь, когда я уже привык к мысли о том, что у Скалли есть татуировка, должен признать: она ей подходит. Не говоря уж о том, что в художественном плане ее уроборос превосходит орнаменты «Дуэта Рик и Джаспер» на несколько порядков. Это все равно как сравнивать «Желтый дом» Ван Гога с домишкой Томаса Кинкейда (11).

Действительно, не очень изобретательно, Джаспер.

Я вспомнил, с каким восторгом на лице он спустился к нам с новостями. Как дал «пять» Уикэму, пожал мне руку…

Пожал руку…

Птица, лев, перо – они должны соответствовать буквам «Дж-А-С», но на татуировке Рика были глаз, перо и корзина. Значит, один из них лжет, потому что перо не может соответствовать одновременно и «И», и «С».

Въезжая на парковку отеля, я вытащил телефон и набрал номер Фрохики.

– Привет, мне нужна кое-какая информация по египетским иероглифам.

– Гоняетесь за мумией?

Я услышал, как он стучит по клавиатуре.

– За серийным убийцей.

– Скукота. Так что тебе нужно?

– У одного парня на руке татуировка с орнаментом. Сверху птица, дальше лев и перо. Там было еще что-то, но я не разглядел.

– Уже ищу. Как твоя очаровательная напарница?

Очаровательнее, чем ты можешь вообразить.

– Мечтает о тебе, как всегда.

– Естественно. Ну вот, Малдер. Похоже, это соответствует «А-Л-И». Похоже на правду?

– Возможно, учитывая, что обладатель татуировки уверял меня, что это значит «Джаспер». Спасибо, Фрохики.

– Передай привет своей восхитительной напарнице.

Я закатил глаза, повесил трубку и вышел из машины, роясь в своей мысленной «базе данных» в поисках чего-нибудь, что начинается на «Али…».

Ответ плавал у меня в мыслях, как акула: кончик спинного плавника выглядывал из воды, но я никак не мог разглядеть ее целиком. Войдя в лифт, я нажал кнопку седьмого этажа и прислонился к стене, пытаясь разобраться. Мне уже встречалось это имя. Я закрыл глаза и стал быстро перелистывать страницы памяти.

Али…

Али…

Капли холодного пота выступили у меня на лбу, когда я открыл глаза.

Алибек Халев – один из посещавших занятия по стеклодувному делу. Скалли так и не смогла отыскать его.

Мгновение спустя двери открылись, и я бегом бросился в номер, торопливо засунул ключ-карту в проем и кинулся к бумагам на столе. Через несколько секунд судорожных поисков я наконец нашел то, что требовалось. Алибек Халев, студент на стекольном заводе Мобтаун – там же, где мы нашли Монтальдо. Он отзанимался три года, платил наличными и не появлялся там больше семи месяцев.

Я снова вытащил телефон.

– Скалли, это я. Как ты?

– Нормально, спасибо.

– Уже была у врача?

– Пойду завтра. Что случилось, Малдер?

В ее голосе слышалось едва заметное раздражение, и я перешел к делу.

– Слушай, у тебя есть какая-нибудь информация об Алибеке Халев? Одном из тех студентов, которых мы не смогли найти?

Я грыз кончик карандаша, слушая, как она копается в бумагах.

– Он ходил на занятия начального уровня и, по-видимому, продемонстрировал очень неплохие умения. Потом пошел на курсы продвинутого уровня и взял несколько индивидуальных занятий. А затем просто перестал приходить. Думаешь, это он, Малдер? Его имени нет ни в одной базе. Это само по себе ужасно подозрительно.

– Да. У тебя есть описание его внешности?

– Ммм… Дай посмотреть. Есть, но какой от него толк? Белый мужчина, от 20 до 25 лет. Темные волосы, карие глаза, среднего роста, веса и телосложения. Едва ли это поможет сузить круг подозреваемых.

– Да уж. Что-нибудь еще, Скалли?

Она замолчала, и я представил, как она обдумывает мой вопрос, как углубляется морщинка у нее между бровями, как сжимаются губы.

– Високосный год, – сказала она наконец.

Я замер.

– Что?

– Он родился в високосный год.

– Откуда ты знаешь?

– Здесь указаны даты рождения студентов. Алибек Халев родился 29 февраля.

Мое сердце колотилось, как бешеное.

– Скалли?

– Да?

– Кажется, я на верном пути. Поговорим позже.

– Малдер, будь осторожен.

– Буду, как всегда.

– Нет, Малдер. Не так, как всегда.

– Ну, попробую. Мне пора.

Повесив трубку, я принялся ходить взад-вперед по комнате.

Итак, что нам известно? Кажется, юный Джаспер только что стал подозреваемым.

Алибек… Алибек… Что это значит?

Почему у него на руке египетскими иероглифами вытатуировано имя «Алибек»?

Я вспомнил свои собственные слова: «Некоторые книги по черной магии велят своим последователям носить сердце под правой рукой, чтобы сотворить заклинание невидимости…»

Великий Гримуар, описанный Артуром Эдвардом Уэйтом как «один из самых ужасающих в своем роде», был, предположительно, написан человеком под именем Алибек Египетский. (12)

Великий Гримуар также известен под названием «Красный дракон».

Я вспомнил футболку Джаспера, которую увидел на нем на месте первого преступления. «Охотник на людей» – фильм, снятый по книге «Красный дракон». Красный дракон в офисе. Зена-королева воинов… Принцесса Лея… Тиамат…

Джаспер солгал, пытаясь выманить Уикэма из участка. Зачем?

Чтобы убить амазонку.

Я выбежал из комнаты и опрометью понесся по лестнице, одновременно названивая Уикэму.

– Малдер? – отозвался он. – Я сейчас в Университете Хопкинса, и им ничего не известно по поводу пропавшего…

– Это Джаспер, – сказал я. – Джаспер убийца.

– Что?!

– Некогда сейчас объяснять, Уикэм, но поверь мне, это он. И вот-вот будет убита еще одна девушка. Скажи мне, где он живет, и пришли туда подкрепление как можно скорее.

Уикэм назвал адрес, а я сел в машину и помчался по шоссе на скорости почти 130 километров в час.

***

ГЕЙДЖ КОРТ, 1218

13:37

Дом Джаспера Доннелли находился в переулке в одном из кварталов наименее престижного района Маунт Вашингтон. Машина недовольно крякнула, когда я пустил ее по крутому скользкому спуску и повернул в тупик.

Передо мной предстал аккуратный одноэтажный домик – судя по всему, довольно старый, но в общем и целом в хорошем состоянии. Когда я припарковался и вылез из машины, холодный ветер ударил меня в лицо. Я надел поверх резиновых перчаток теплые кожаные и аккуратно прошел к дому по грязному снегу, на котором присутствовали человеческие следы и отпечатки шин, но определить, когда именно их оставили, было невозможно. Я обошел дом и заглянул через забор. Сбоку во дворе стоял гараж на две машины, и сквозь его грязные окна можно было разглядеть темно-синий грузовичок. Мне никак не удавалось разобрать, стоит ли там второй автомобиль, но я решил, что Джаспер, скорее всего, дома.

Камер слежения вроде не наблюдалось, но это еще ни о чем не говорит. Джаспер не идиот.

Не облажайся, Малдер.

Сейчас он, наверное, в подвале. Наверняка торопится, но не станет пренебрегать ритуальной частью убийства и сделает все, что требуется. Чересчур много возомнил о себе, иначе не выставил бы напоказ фигурки драконов и женщин-воинов.

Считает, что раскусить его не под силу никому.

В итоге я решил, что Джаспер вряд ли стал бы устанавливать камеры: это было бы равносильно признанию в собственной слабости.

Я вернулся к порогу дома и снял теплые перчатки. Замок поддался с легкостью, входная дверь тихо отворилась, и я вошел в темную прихожую. Обстановка показалась мне спартанской. Хотя, скорее всего, Джаспер сейчас внизу, я все равно достал пистолет и осторожно прошел внутрь. Лестницы в подвал не было видно. Эти поиски в конце концов привели меня на кухню. У стены стоял высокий шкаф с полками, перед ним на полу лежал скомканный коврик. Приглядевшись повнимательнее, я заметил в полу выемки, которые он маскировал, – два дугообразных углубления, по ширине совпадающих с размерами шкафа.

Я убрал оружие и изо всех сил потянул шкаф на себя. Он неожиданно легко сдвинулся с места, и я отскочил в сторону. Шкаф, оказывается, был прикреплен к двери.

Я снова достал пистолет и медленно двинулся вниз по лестнице. В отблесках света проступали оштукатуренные стены, но чем глубже я спускался, тем слабее он становился. В скором времени разглядеть хоть что-то стало проблематично, но создавалось впечатление, что габариты этого помещения значительно превышали площадь самого дома.

Медленно, шаг за шагом я приближался к приоткрытой двери, из-за которой сочился странный мертвенно-серебристный свет.

Следовало действовать как можно осмотрительнее, ведь сейчас я окажусь в самом сердце безумного мира Джаспера. Сесилия где-то здесь. Если он раньше времени обнаружит мое присутствие, то может убить ее в приступе ярости или паники. Если слишком замешкаюсь, то может быть слишком поздно.

С пистолетом наизготовку я ступил за дверь и оказался в самом странном подвале из всех, в которых когда-либо бывал. Даже по моим меркам.

Комната действительно оказалась просторной, с продуманной до мелочей обстановкой. Такое впечатление, что ты очутился на лесной поляне в летнюю ночь. Потолок был выкрашен в темно-фиолетовый цвет и украшен сделанными из тонкого волокна звездами, мерцавшими над фальшивыми, хотя и невероятно правдоподобными деревьями и камнями. Откуда-то справа доносился чуть слышный шум воды, а весь интерьер в целом производил настолько реальное и безмятежное впечатление, что я чуть было не забыл, что нахожусь в подвале дома особо опасного серийного убийцы.