Текст книги "Так умирает все прекрасное (СИ)"

Автор книги: Scarlet Baldy и Aloysia Virgata

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

========== Глава первая ==========

Я думаю, ты захочешь услышать

Все детали и подробности.

Но что-то внутри меня

Отрицает, что это произошло.

Сюзан Вега, песня «Blood Makes Noise» [в подстрочнике переводчика]

ЗДАНИЕ ДЖ. ЭДГАРА ГУВЕРА

ПЯТНИЦА, 17 ЯНВАРЯ

8:56

Когда утром наконец прозвучал звонок, я мгновенно бросился к телефону и сжал трубку с такой силой, как будто хотел ее задушить, хотя на самом деле предпочел бы, чтобы на ее месте оказалась шея моей напарницы. За последние тридцать шесть часов я не получил от нее ни единого звонка. Раздраженная сотрудница отеля в Филадельфии, где она остановилась, не имела ни малейшего понятия о местонахождении мисс Скалли. Она не выписывалась из номера – это все, что ей было известно.

– Где, черт возьми, тебя носит? – рявкнул я в трубку.

– Агент Малдер…

Я знал, что голос Скалли становится ниже, когда она устает, но сейчас был практически уверен, что этот баритон означал только одно: я только что наорал на своего босса.

– Простите, сэр. Я думал, это Скалли.

Молчание на другом конце провода длилось слишком долго, и от ужаса волоски у меня на шее начали вставать дыбом.

– Мне только что позвонили из полицейского участка в Филадельфии, – сказал Скиннер. – Агент Скалли ранена. Она в больнице.

Я почувствовал себя так, будто что-то тяжелое сдавило мне грудь. Карандаш, который я вертел в руке, проскользнул между пальцев и сломался надвое.

– Что произошло?

– Подозреваемый – некий Эдвард Джерс. По-видимому, вчера утром он пытался убить Скалли, засунув ее в мусоросжигательную печь. Он также главный подозреваемый в деле об убийстве своей соседки, которое произошло днем раньше.

– Где это случилось?

Я швырнул обе половинки сломанного карандаша в мусорную корзину. Мимо.

– Около «Сентер Сити» в Филадельфии. Сейчас Скалли в больнице при Университете Пенсильвании.

Я сорвал плащ с вешалки, чуть не отодрав в спешке подкладку.

– Насколько серьезно она ранена?

– Несколько ушибов ребер и сотрясение мозга. Джерс помял ее довольно сильно, но никакой угрозы жизни нет.

Узел в моем желудке немного ослаб.

– Могу я перевезти этого Джерса в Вашингтон и устроить его в уютной камере за счет дяди Сэма?

– Ведите себя прилично, Малдер, – прорычал Скиннер. – Просто проведайте ее. И подыграйте местным копам, пока я не найду кого-нибудь проверенного в филадельфийском отделении Бюро.

Больше всего мне хотелось как следует что-нибудь пнуть, но вместо этого я повесил трубку и бегом помчался к машине.

***

БОЛЬНИЦА ПРИ УНИВЕРСИТЕТЕ ПЕНСИЛЬВАНИЯ

ФИЛАДЕЛЬФИЯ, ШТАТ ПЕНСИЛЬВАНИЯ

12:52

Информацию, которую мне удалось получить, в лучшем случае можно было назвать отрывочной. Большую часть времени по пути к больнице я посвятил телефонному разговору с полицией и выяснению деталей, но смог узнать только одно: кто-то позвонил в ФБР и попросил Дану Скалли, а травмы на ее теле появились вскоре после этого. Обугленные останки соседки Джерса нашли в той самой мусоросжигательной печи. Он все еще находился на месте преступления, когда приехала скорая помощь и полиция. Его арестовали, а сейчас он в больнице.

Никто не смог толком объяснить мне, каким образом этот Эдвард Джерс вообще оказался фигурантом в нашем расследовании. Его квартира находилась далеко от русского квартала, на юге города. У него не было никакого криминального прошлого. Ничто не указывало на то, что он как-то связан с Пудовкиным или с товарищем Сво.

Меня все больше и больше мучило любопытство: как вообще Скалли узнала о нем? Когда наконец я оказался у поста медсестры, мне пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не начать суетиться, а просто подойти и узнать номер нужной палаты.

У дверей меня встретили двое мужчин. Судя по их внешнему виду – местных детективов полиции. Тот, который помоложе, сидел и быстро записывал что-то в безупречно белом блокноте. В это время его коллега листал материалы дела, накручивая на палец невероятно длинные, как у моржа, усы. Он первым заметил меня.

– Агент Малдер?

– Она здесь?

Молодой детектив встал. Благостное выражение лица делало его похожим на мормона-миссионера.

– Да, но сейчас с ней медсестра. – Он протянул руку, и я быстро пожал ее. – Я детектив Смит, а это детектив Говейя. Мы надеемся, что вы сможете помочь нам кое-что прояснить. – Смит слегка беспокойно отодвинул пальцем воротник рубашки. – Ваша напарница – ну, скажем так, она не особо откровенничала.

Да неужели? Не с тобой одним!

– Откровенничала по поводу чего? Вы ведь поймали парня, который избил ее?

На лице детектива Смита появилось сочувствие.

– Да, но кое-что не сходится, и, учитывая обстоятельства, агент Скалли ведет себя несколько… скрытно.

Говейя фыркнул. Вкупе с характерной растительностью у него на лице образ приобрел завершенность, и я всерьез начал подумывать, не предложить ли ему немного макрели. Или отхлестать его ею по лицу.

Я пристально посмотрел на детектива.

– Если вам есть что сказать, так скажите.

Он пожал плечами.

– Очевидно, агент Скалли и мистер Джерс развлекались весь вечер вместе. Выпили, заглянули в тату-салон. Я так понимаю, они отлично проводили время, поскольку в свой номер в ту ночь она так и не вернулась.

Она что? Думаю, вы что-то здесь точно неправильно поняли, детектив.

Смит постукивал блокнотом по ладони и явно не торопился продолжать.

– Агент Скалли настаивает на анализе крови. Джерс утверждает, что сделанная накануне татуировка свела его с ума, а агент Скалли полагает, что его поведение могло быть спровоцировано неким веществом в чернилах. Тех же самых, которые были использованы в ее татуировке.

– Она сделала себе татуировку?

Теперь я окончательно убедился, что оказался в параллельной реальности. Это точно не мой мир. Белый кролик с часами появится с минуты на минуту (1).

– На копчике, прямо посередине. Очень стильно, – усмехнулся Говейя.

Моя рука непроизвольно начала сжиматься в кулак. «Подыграйте», сказал Скиннер. Отлично. Я подыграю. А потом, как только они скажут мне все, что нужно, я выхвачу это дело прямо у них из-под носа.

Молодой детектив встал между мной и Говейей с привычной легкостью, свойственной человеку, который знает, что сглаживать острые углы – его прямая обязанность. Интересно, часто ли Скалли чувствует себя так рядом со мной? Я повернулся к Смиту, лишив его напарника всякой возможности поучаствовать в разговоре.

– И она вам все это рассказала?

– Не совсем. Впервые мы встретились с агентом Скалли вчера утром. Кэй Шиллинг исчезла, поэтому нам пришлось опросить всех соседей. Когда мы позвонили в квартиру Джерса, агент Скалли открыла дверь.

– И?

Я прекрасно знал, что он ответит, но меня все равно одолевало странное желание защитить честь Скалли. Если кому-то и будет позволено сказать о ней лишнее, то только мне. Вот такой я благородный.

– На ней была мужская рубашка, агент Малдер, и, судя по ее внешнему виду, она только что проснулась.

– Мы большие поклонники принципа бритвы Оккама (2), – заметил Говейя.

О Боже, Скалли, какого же хрена ты там делала?

Я знал, что ключевое слово ответа заключено в самом вопросе, но просто не мог поверить, что такая ярая сторонница доктрины о неразумности беспорядочных половых связей могла повести себя настолько неосторожно. Интересно, она на всех свиданиях спит с незнакомцами и уродует свое тело?

Я и правда не знал, что мне думать и что чувствовать. Вариантов было столько, что я уже предвкушал грядущий вечер – то-то будет удовольствие – изучить и проанализировать их все! Так или иначе, сейчас я мог только завернуть все свои предположения в плотный пакет, крепко его завязать, кинуть в большую обувную коробку с надписью «Мне остается только догадываться» и захлопнуть ее крышкой.

Я пронзил Смита холодным спокойным взглядом.

– Расскажите мне о татуировке. Джерс сказал, что она заставила его убивать?

Смит перевернул несколько страниц в своем блокноте и только потом ответил. Он явно делал это, чтобы не смотреть на меня, а не для того, чтобы вспомнить детали.

– Мистер Джерс убежден, что татуировка заставила его убить мисс Шиллинг. Агент Скалли считает, что он страдал от галлюцинаций, возникших в результате отравления зараженной спорыньей рожью, которая использовалась для изготовления красных чернил. Мы отправили образец его крови в лабораторию и ждем результатов. Хотим узнать, есть ли здравое зерно в этой теории.

– Где этот тату-салон?

– В каком-то русском притоне около Баслтона, хотя здесь мы полагаемся на слова Джерса. Агент Скалли… эээ… Помимо версии с отравлением спорыньей, она отказалась нам что-нибудь еще говорить. И именно поэтому нам бы пригодилась ваша помощь.

Я засунул обе руки в карманы и покачался на каблуках.

– Ну что ж, боюсь, вам не повезло. Мы знаем, что этот парень звонил в Бюро – хотел убедиться, что Скалли действительно федеральный агент. Он знал об этом, когда напал на нее, а это значит, что преступление находится в юрисдикции ФБР. Так что, парни, вы бы лучше поторопились и занялись делом, если хотите посадить его за убийство.

Смит закрыл глаза, и на его лице вдруг появилось выражение страшной усталости. Говейя сделал шаг в мою сторону.

– На будущее – не тратьте наше время понапрасну и держите свою напарницу на поводке покороче. Кто знает – может, ей это понравится.

Я не задумался ни на секунду и просто отреагировал. Моя рука обхватила его мясистую шею и прижала его голову к стене, а пальцы впились полицейскому в челюсть.

– Попридержи свой паршивый язык!

Он ухмыльнулся.

– Как неосмотрительно с моей стороны. Уверен, вся эта история глубоко задела вас лично.

Я прижал его к стене еще сильнее, но тут Смит взял меня под локоть.

– Не стоит этого делать, агент Малдер.

Однако мне казалось, что очень даже стоит.

Но, помедлив, я все же с сожалением отпустил Говейю. Он прочистил горло и поправил галстук.

– Пора идти, – сказал детектив Смит.

– Мы будем на связи, агент Малдер, – произнес Говейя, и эти слова прозвучали как угроза.

Когда детективы уходили, я услышал, как Говейя обратился к Смиту:

– Не знаю, чего он так завелся. Я бы свою правую руку отдал, чтобы моим напарником стала такая рыжая кошечка. Без обид, Мэтт.

– Льюис, если бы твоим напарником стала такая рыжая кошечка, твоя правая рука пригодилась бы тебе как никогда.

***

Снова запах антисептика и хлорки. Снова механическое жужжание медицинских аппаратов и мониторов. Снова омерзительный звук скрипящих на выцветшем линолеуме подошв.

Я давно потерял счет этим визитам в больницу. Вот опять я иду по тускло освещенному коридору, опять вижу Скалли в очередном бесформенном хлопковом халате, в очередной неудобной кровати. Декорации немного другие, изменились лица актеров второго плана, но мы со Скалли – снова в главных ролях в импровизации на тему «Больничная палата».

Медсестра в резиновых больничных тапочках вышла из палаты и беззвучно прошла по коридору. Я успел схватиться за ручку двери, пока она не захлопнулась.

Скалли теребит накинутый на нее плед. Закрытый журнал лежит на коленях. На лбу – огромная шишка, лицо и шея усеяны самыми разнообразными порезами и ссадинами. На правой руке, прямо около локтя, я заметил устрашающего размера синяк. Над ним – еще несколько. Эти явно появились после того, как кто-то пытался удержать ее за руку.

Она повернулась, услышав скрип двери. Глаза слегка расширились при виде меня, но в следующее мгновение на ее лице вновь появилась маска полного безразличия.

– Малдер. Не стоило приезжать.

– Что произошло, Скалли?

Она начала рассказывать – отчетливо и монотонно, как будто разговаривала с ребенком, причем очень недалеким.

– Ты отправил меня в Филадельфию. На меня напал подозреваемый в убийстве. Сейчас я в больнице. Все это можно рассказать и по телефону.

Я скрестил руки на груди и посмотрел на нее, многозначительно приподняв брови.

– Могла бы, если бы позвонила. Что было бы очень мило с твоей стороны – сообщить, что ты в порядке и все такое. Кроме того, ты, кажется, упустила несколько немаловажных деталей. Халтурный отчет, агент Скалли.

Она пронзила меня испепеляющим взглядом.

– Ну что ж, тебе, очевидно, эти детали уже известны, так что можешь отправляться домой. Спасибо, что проведал.

– Не так быстро. Если помнишь, ты пока еще федеральный агент. Даже когда … развлекаешься. Кажется, этот факт завел Джерса не на шутку. Ты же знаешь: теперь это федеральное расследование.

– И ты решил заняться этим делом, хотя НЛО придется в это время летать без присмотра? Как благородно.

Она открыла журнал и принялась изучать его без всякого интереса.

– Нет. Скиннер велел мне подыграть местным копам, пока в филадельфийском отделении не найдется кто-нибудь, кому можно доверить это дело.

Она оторвалась от журнала и посмотрела на меня.

– Какое дело? Никакого расследования не будет. Я не собираюсь выдвигать обвинения.

– Этот парень пытался сделать из тебя паштет, а ты не собираешься выдвигать обвинения?

– В этом нет необходимости. Его уже обвиняют в убийстве.

– Это не тебе решать.

Она равнодушно пожала плечами.

– Что еще нового?

Я догадывался, что этой фразой она пытается что-то донести до меня – что-то важное для нас обоих; что она говорит о том, чего ей не хватает и как нам следует работать вместе. И при любых других обстоятельствах я бы взял эту подачу и спросил бы, какого черта она так закрутила мяч. Но я понимал: чтобы осуществить подобное, мне нужно больше уверенности в себе. Невозможно заводить такие разговоры в этой палате, когда она – такая отдаленная и непонятная – смотрит на меня этим странным взглядом.

Поэтому я решил сменить тему.

– Можно посмотреть на твою татуировку? Судя по описанию, сексуальная.

Ну что ж, я никогда и не утверждал, что умею тонко и незаметно сменить тему разговора.

Скалли резко выпрямилась, поморщившись от боли, швырнула журнал на ночной столик и повернулась ко мне.

– У тебя есть какие-нибудь вопросы, которые действительно относятся к делу?

Я изобразил задумчивость.

– Если товарищ Сво – это Борис Баденов, то кто же я – Рокки или Бульвинкль (3)? Думаю, что Бульвинкль, потому что я выше, но шляпы мне идут больше, чем тебе.

Она на мгновение закрыла глаза и страдальчески вздохнула.

– Они возьмут несколько анализов и выпишут меня сегодня днем. Езжай домой.

– Ах да, насчет анализов. Это ведь не просто какая-нибудь татуировка, Скалли! А психоделическая! Ты и правда умеешь хорошо провести время в Городе братской любви (4). Я обычно просто покупаю сэндвич с сыром (5).

Скалли отвернулась и посмотрела в окно. Я заметил еще несколько синяков, выделявшихся грязными пятнами на белоснежной линии ее шеи. Один из них находился прямо в районе сухожилий и подозрительно напоминал засос. Боже ты мой, Скалли…

– Ты поэтому так себя ведешь, Малдер? Потому что я сделала что-то совершенно неожиданное? Потому что мое поведение не соответствует составленному тобой психологическому портрету?

Так и есть.

– Больше всего меня огорчает то, что ты едва не распрощалась с жизнью, но похоже, ничуть этим не обеспокоена. Мне нужна твоя помощь, чтобы засадить парня. Знаешь, что он сделал со своей соседкой? Расчленил с помощью кухонных ножниц и пилы и засунул тело в картонную коробку, а затем скормил по кусочкам мусоросжигателю. Там и обнаружили ее кости, зубы и расплавленный медальон, который ей подарили на выпускной.

На секунду Скалли затихла. Плечи опустились, голова поникла. Костяшки на правой руке тоже расцарапаны, заметил я.

– Мы выпили. Потом пошли в тату-салон, а затем вернулись в его квартиру. Погода была плохая. Я решила не ехать обратно в отель.

Она сглотнула, и я увидел струйку темно-красной крови, бегущую по ее губам и подбородку.

– Скалли! Господи…

Я оглянулся в поисках носового платка, но он незаметно оказался у нее в руках. Скалли зажала пальцами переносицу и приподняла голову, чтобы остановить кровь.

– Ничего страшного. Здесь очень сухой воздух.

Мне пришлось поверить на слово, что, по крайней мере, к этому Эдвард Джерс не причастен – никто не упоминал, чтобы он сломал ей нос. Пора возвращаться к допросу.

– Что случилось утром? Копы сказали, что ты открыла им дверь.

Она опустила руку и резко посмотрела на меня.

– Значит, ты уже все знаешь. Тебе просто хочется послушать, как я это говорю?

В ее голосе звучала злость, и по сравнению с равнодушием, которое она демонстрировала до сих пор, это была приятная перемена.

– Мне нужно услышать твою точку зрения. Можешь вспомнить какие-нибудь детали? В каком психическом состоянии был Джерс? Что его спровоцировало? Помоги мне понять его.

– Зачем? Его поймали, он признался. Не нужно анализировать его мотивы. Хватит.

– Неужели тебе не интересно, почему он сделал то, что сделал? Что его подтолкнуло?

– У него были галлюцинации, Малдер. Если хочешь, чтобы я залезла кому-нибудь в голову, дай мне труп и скальпель. Психология – твоя область, не моя.

Может быть, она боялась, что, исследуя Джерса, я проникну и в ее мысли?

– Почему ты защищаешь его? Наверное, в постели он уж очень хорош. Но, видишь ли, Скалли, ты собственность правительства, а правительство не любит, когда имеют его агентов. Даже если им это нравится.

Выражение ее лица едва заметно изменилось: она сжала губы и прищурилась.

– Пошел. Вон.

Я взглянул на часы.

– У меня как раз назначено свидание с твоим красавчиком. Передам ему привет.

Скалли неподвижно глядела прямо перед собой и даже не удостоила меня ответом.

Я вышел из палаты Скалли и отправился в ожоговый центр больницы при Университете Темпл, где надеялся получить более теплый прием от «маньяка-убийцы» Эда Джерса.

***

ОЖОГОВЫЙ ЦЕНТР БОЛЬНИЦЫ СВ. ИОАННА

ФИЛАДЕЛЬФИЯ, ШТАТ ПЕНСИЛЬВАНИЯ

14:48

Пока полицейский, охранявший палату, открывал мне дверь, я нетерпеливо перебирал завалявшуюся в кармане мелочь. Как было бы здорово уметь видеть сквозь стены! С минуты на минуту мне предстоит узреть Эдварда Джерса – человека, который поднял руку на мою напарницу.

Человека, который оставил синяки на ее теле. И я уверен, что против некоторых из них она совсем не возражала.

Человека, который затем избил Скалли и пытался засунуть ее бесчувственное тело в мусоросжигательную печь, как будто это мешок с сухими листьями.

Да, я уже предвкушал эту встречу…

Полицейский распахнул передо мной дверь и отошел в сторону, чтобы пропустить меня.

Желудок свело от волнения.

Я ожидал увидеть монстра. Даже хотел, чтобы он оказался уродом с заячьей губой, отбросом общества. Но человек, который поднял голову и тревожно посмотрел на меня, когда я вошел в тесную комнату с белыми стенами, разочаровал меня своей абсолютной нормальностью. Я услышал, как дверь закрылась за мной с металлическим щелчком, пугающим своей бескомпромиссностью.

Так вот он какой, Эд Джерс. Достаточно привлекательный, темноволосый, голубоглазый. Молодой. Почему-то я всегда думал, что Скалли интересуют мужчины постарше, что она предпочитает типаж книголюба или университетского профессора в очках и потертом твидовом костюме. Этот парень совершенно не подходил под такое описание.

Его глаза покраснели и припухли. Бедненький.

– Эдвард Джерс? Я специальный агент Малдер, напарник агента Скалли.

Я надеялся, что мое полное звание заставит его затрястись от страха.

Он выпрямился.

– О Боже. Дана. Она в порядке?

Дана.

Я пододвинул стул поближе и сел напротив кровати. В нос ударил запах йода, бинтов и обгоревшей плоти, исходивший от его перевязанной руки или, точнее, от того, что от нее осталось.

– Мне кажется, уже поздновато волноваться о ее самочувствии. Как ты считаешь, Эд?

Он потер глаза и взъерошил волосы здоровой рукой. Его движения были резкими и неловкими, как у человека, страдающего хронической бессонницей.

– Послушайте, если вы пришли сюда, чтобы сказать мне, что я спятивший кусок дерьма, то не стоило беспокоиться. Я и так это знаю.

– Считаешь себя сумасшедшим?

– А вы как думаете? Татуировка с изображением Бетти Пейдж велела мне убивать людей.

Куда же пропадают эти безжалостные психопаты, когда они так нужны? Вирджил Инканто, я скучаю по тебе, приятель. Я пытался удержать в себе холодную ярость, которую так холил и лелеял на пути сюда, желание со всей силы ударить Эда в челюсть и бить его, пока не услышу хруст костей. Но он выглядел таким потерянным и подавленным, что заново разжечь свою ненависть мне так и не удалось.

Да уж, Тед Банди (6) из этого парня никакой.

Я оперся локтями на поручень кровати и скрестил пальцы рук.

– Эд, почему бы тебе не начать сначала и не рассказать мне по порядку, что произошло?

Он уныло ухмыльнулся.

– Я получил такую татуировку, какую заслужил.

И Джерс рассказал мне о разводе. Как отвратительно все это было, и каким опустошенным он чувствовал себя, когда узнал, что его жена переезжает в Калифорнию с детьми, и что он будет видеть их очень редко.

Рассказал, как напился и сделал татуировку. Как начал слышать голос женщины, которая издевалась над ним и называла его неудачником. Как потерял работу из-за этого и как решил в приступе безумия, что это соседка снизу насмехалась над ним.

– Я просто хотел, чтобы этот голос замолчал. Он звучал прямо у меня в голове. Она смеялась… и ненавидела меня… и это, черт возьми, сводило меня с ума.

Он замолчал и посмотрел на свою здоровую руку, как будто на ней все еще была кровь.

– Я потерял контроль над собой.

– Ты убил Кэй Шиллинг, Эд?

– Да.

Вопреки моей уверенности в том, что Эд хотя бы попытается отрицать свою вину, он, по-видимому, нисколько не заботился о своем будущем и даже не собирался врать. Он не маньяк. В его случае можно говорить только о глубокой психологической травме. Я встал со стула и несколько раз постучал по железной двери. Полнолицый полицейский, впустивший меня, открыл дверь. Я попросил его принести воды, он кивнул и снова вышел.

Я повернулся к Эду, который неотрывно смотрел на стену.

– Как ты познакомился с агентом Скалли?

– Она зашла в тату-салон. Я вернулся туда на следующее утро, чтобы попросить того русского переделать эту чертову татуировку. Он спросил ее, что она думает о татуировке, и мы разговорились.

Хм… Наверное, она следила за Пудовкиным. Я поднял стул и развернул его, чтобы опереться руками о спинку.

– И ты пригласил ее на свидание?

– Ну, да. Нет. Не знаю. Я поинтересовался, что такая женщина делает в таком убогом районе. Она совсем не была похожа на постоянного клиента. Но мне показалось, что ей одиноко и как-то… грустно, и между нами как будто пробежала искра. Поэтому я дал ей свою визитку, на случай, если вдруг она захочет поужинать со мной. – Он грустно улыбнулся. – Я и не думал, что она позвонит.

Я знал, что Скалли была чем-то огорчена. Наш разговор при расставании трудно было назвать радостным, и она злилась на меня за то, что я отправил ее в Филадельфию. А потом еще и решила, что я сомневаюсь в ее профессионализме. Вряд ли тот телефонный разговор она сочла очень забавным. Стала бы Скалли звонить Джерсу, не поведи я себя, как последний засранец?

Ах да, пробежала искра.

Стук в дверь заставил Эда вздрогнуть. Я поднялся и взял у охранника две банки «Доктора Пеппера», а затем вернулся обратно и поставил одну банку перед Эдом. Он не обратил на нее никакого внимания и жалобно посмотрел на меня.

– Пожалуйста, хотя бы скажите мне, что я не сильно ее покалечил.

Этот вопрос, похоже, правда беспокоил ублюдка. Я открыл банку и сделал глоток.

– У нее сотрясение мозга и несколько ушибов. И, наверное, ужасно больно дышать. Ты избил ее довольно сильно, как я понимаю?

Джерс издал сдавленный стон и схватился за стоявший рядом столик на колесиках. Он изо всех сил пытался удержать его одной рукой и вдруг начал биться головой о стальной край.

– Эй!

Банка с содовой скатилась на кровать. Джерс продолжал биться головой о стол. Этот идиот хотел раскроить себе череп.

– Эд! Хватит!

Я обошел кровать и мертвой хваткой взял его за горло. Он пытался сбросить мою руку.

– Эд, довольно.

Неожиданно Джерс безвольно повис у меня на руке, и я отпустил его.

– Успокоился? – спросил я, продолжая на всякий случай стоять у него за спиной.

Джерс потер шею рукой и случайно сдвинул немного воротник больничного халата. В этот момент я заметил кое-что. Нет, не может быть, чтобы это было то, что я думаю. Я силой удержал его голову и отодвинул ткань, чтобы посмотреть поближе. Твою мать. Это ровно оно и есть.

Может, у меня и нет познаний Скалли в области судебной медицины, но и без стоматологических снимков легко догадаться, чьи зубы оставили этот аккуратный след прямо над ключицей Джерса. Его засос на ней, и ее засос на нем. Как мило.

Эд наконец сбросил мою руку и смущенно поправил халат. Неожиданно его тон сменился на оборонительный.

– Я ее не насиловал.

– Она так не считает.

Джерс прищурился. Он сразу понял, что я блефую.

– Вы лжете.

– Откуда ты знаешь?

– Она бы так не поступила.

– Ты думаешь, что, переспав один раз с моей напарницей, можешь судить о том, что она стала или не стала бы делать?

– Может, я знаю больше, чем вы думаете. Между прочим, она со мной разговаривала.

Джерс взял банку содовой с кровати и прочертил большим пальцем линию на ее запотевшей поверхности.

– Иногда проще откровенничать с незнакомцем.

Так Скалли, должно быть, и рассудила.

– Как жаль, что ты пытался убить ее. У вас могли сложиться прекрасные отношения.

Джерс опустил голову и какое-то время молчал, вертя банку в руках. Когда он снова посмотрел на меня, в его взгляде сквозила надежда и мольба.

– Вы не могли бы сказать ей, как сильно я сожалею о том, что произошло? Это ничего не будет для нее значить, но тем не менее… Мне действительно жаль.

– Дам ей знать.

Я встал и подошел к двери, которую охранник поспешил открыть, как только увидел меня.

В последний раз я взглянул на Эда, который продолжал смотреть на банку «Доктора Пеппера», как будто ждал, что она подаст ему какой-нибудь знак.

– Ты прав, Эд. Я лгал. Если бы ты это сделал, то бы уже был мертв.

Он кивнул, и на долю секунды мы полностью поняли друг друга. Но этот момент прошел, я предоставил Джерса мучившим его демонам и вышел наружу, под обжигающе холодный январский дождь, чтобы остаться наедине с моими собственными.

***

ЗДАНИЕ ДЖ. ЭДГАРА ГУВЕРА

ВТОРНИК, 21 ЯНВАРЯ

7:51

Я шла по коридору, все убыстряя и убыстряя шаг. Громкий, отчетливый стук каблуков помогал мне почувствовать себя, как и полагается, высококвалифицированным и целеустремленным агентом ФБР. Помимо саркастического приема от Малдера, вчерашний день принес мне бесцеремонные взгляды и перешептывание коллег, поэтому сегодня я приехала на работу на час раньше, надеясь избежать выхода «на бис». Я почти достигла лифта, когда меня догнала ассистентка Скиннера.

– Агент Скалли? Помощник директора Скиннер хочет вас видеть прямо сейчас.

Чего и следовало ожидать. То, что он не вызвал меня вчера, – просто отсрочка смертного приговора. Но желудок все равно сводило от страха.

Я проследовала за Ким к офису Скиннера и заметила, что она с интересом разглядывает меня, когда думает, что я не вижу. Мне очень хотелось захлопнуть дверь у нее перед носом, но вместо этого я закрыла ее бесшумно, как и положено по протоколу.

– Добро пожаловать обратно, агент Скалли, – сказал Скиннер.

– Спасибо, сэр.

– Уже пришли в себя?

Если бы это сказал Малдер, я бы подумала, что слова выбраны не случайно, но, поскольку их произнес Скиннер, решила пропустить их мимо ушей.

– Да, сэр.

– Хорошо. Пожалуйста, садитесь.

Я осторожно присела на краешек стула, пытаясь выглядеть одновременно спокойной и заинтересованной. Что для меня в подобной ситуации было равносильно подвигу.

Скиннер сел за стол, разглядывая меня так, будто в его аквариуме появилась рыбка какого-то нового вида, которую прежде ему не доводилось видеть.

– Как я понимаю, вы не желаете принимать участие в федеральном расследовании дела Эдварда Джерса.

– Так и есть, сэр.

Я сидела, выпрямившись и положив руки на колени, и пыталась думать о том, как приятно ладони скользят по ткани юбки. И вообще о чем угодно, лишь бы это помогло мне справиться с желанием вскочить и убежать, чего мне сейчас хотелось больше всего на свете.

Скиннер сложил руки на столе.

– К сожалению, это не вариант. Этот человек пытался убить вас. Мы просто не можем позволить ему остаться безнаказанным.

– При всем уважении, сэр, он напал на меня не потому, что я агент ФБР, а потому, что у него были галлюцинации.

– Как показало предварительное расследование, он позвонил в ФБР и попросил вас, после чего произошло нападение. Из чего складывается впечатление, что ваша принадлежность к Бюро могла стать мотивом.

Я поерзала на стуле, стараясь не морщиться от острой боли, пронзавшей мои многострадальные ребра.

– Сомневаюсь, что Джерс был в состоянии отвечать за свои действия на тот момент. Он уже сознался в убийстве, и я убеждена, что он совершил эти преступления под влиянием психотропного вещества. Если мы продержим его в тюрьме дольше из-за нападения на меня, мир не станет лучше. Какая разница?

Скиннер поправил очки и поудобнее уселся в своем кресле.

– Разница, агент Скалли, в том, что если ФБР добьется признания его виновным в нападении на вас, нас не смогут обвинить в том, что мы спустили дело на тормозах.

… «По той простой причине, что ему удалось затащить в постель одного из наших агентов» – вот, что он на самом деле имел в виду. Но несказанные слова повисли в воздухе грязной липкой дымкой.

Я молча рассматривала медную лампу на столе.

Скиннер вытянул руки и наклонился ко мне.

– О чем, черт побери, ты думала, Дана? Ты представляешь, в каком свете выставила Бюро?

Его голос дрожал, и было ясно, что он изо всех сил пытается не кричать.

Я посмотрела Скиннеру в глаза.

– Ну что ж, теперь мы квиты.

Скиннер моргнул – у моряков это равносильно открытому от удивления рту. Да, Уолтер, я тоже помню, как ты стал позором для ФБР.

– Не надо со мной играть, Скалли. Вы были на деле, – процедил он сквозь сжатые зубы.

– На самом деле, нет. Я передала дело полиции. И если это такой позор для Бюро, какого черта выставлять его на всеобщее обозрение в суде?

– Мне этого хочется не больше, чем вам. Но закон есть закон. Вы – федеральный агент, и это должно отражаться на каждом вашем шаге. Мы гордимся принятыми у нас нормами поведения. Вот уж не думал, что вынужден буду читать эту лекцию вам.

Ну все, хватит.

– Мне кажется, или налицо двойные стандарты, сэр? Для вас нормально подцепить женщину в баре, а я не могу принять приглашение на ужин от мужчины, с которым только что познакомилась?

– Меня подставили. Я не напивался и не делал татуировок.

– Я не была пьяна.

Скиннер долго и внимательно смотрел на меня. Эта новая странная рыбка – может быть, вообще не та, кем кажется?

– Я позвал вас сюда не для того, чтобы рассуждать о ваших жизненных приоритетах, агент Скалли. ФБР будет продолжать расследование дела Эдварда Джерса, нравится вам это или нет. Надеюсь, мне не придется приказывать вам подчиниться.