Текст книги "Зодчие Москвы XV - XIX вв."
Автор книги: Сборник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)
Бланк смог возвести только западный и центральный корпуса. На завершение строительства не хватало средств. Лишь в советское время к зданию был пристроен восточный корпус; для него характерны значительное упрощение архитектуры фасадов и современная планировка помещений.
В 1760-х годах К. Бланк почитался в Москве за первого архитектора. Он удачно сочетал в своих работах привычную для московских заказчиков броскость отлично прорисованных деталей с некоторой, очень умеренной, новомодной сухостью стиля. И хотя во второй половине 1770-х годов положение Бланка в иерархии зодчих того времени изменилось – В. И. Баженов и М. Ф. Казаков стали получать все главные официальные заказы, – все же творчество его продолжало пользоваться успехом и он имел много частных заказов. Для одних он создавал проекты новых построек, для других – перестраивал уже существующие здания, придавая им более современный вид, для третьих – являлся своеобразным magister elegantiarum – консультантом по изяществу. Именно в этой роли выступал Бланк у известного магната И. Б. Шереметева, который ежегодно выплачивал зодчему 200 рублей.
Один из современных исследователей считает, что нет возможности указать конкретно на какое-либо сооружение, возведенное Бланком в Кускове, но вместе с тем большинство построек того времени в имении Шереметева возведено под художественным руководством этого архитектора.
Бланк справедливо почитался опытнейшим строителем, отчетливо знающим особенности московской строительной техники, и в качестве такового пользовался веским авторитетом даже после того, как перестал считаться законодателем архитектурной моды. Характерно, что именно Бланку поручали наблюдение за строительством крупнейших московских сооружений, возводимых по проектам других архитекторов. Так, он вел строительство здания Присутственных мест в Кремле (ныне здание Верховного Совета СССР), Екатерининского дворца (ныне здание Бронетанковой академии имени Маршала СССР Р. Я. Малиновского) и др.
Бланк скончался 26 октября 1793 г. на 66-м году жизни.
Е. А. Белецкая
В. БАЖЕНОВ
(1737–1799)
1(12) марта 1737 г. (по другим данным – в 1738 г.) в селе Дольском близ Малоярославца (ныне Калужская область) в семье служителя местной церкви родился мальчик, названный Василием. Василий Иванович Баженов стал впоследствии знаменитым зодчим, автором грандиозных проектов, строителем прекрасных зданий, художником, теоретиком, педагогом. Добившись знаний упорным трудом, а условиях бедности и лишений детских и юношеских лет, он стал одним из наиболее образованных людей своего времени, архитектором, чье имя было широко известно в России и в странах Западной Европы.
Вместе со своими выдающимися современниками архитекторами М. Ф. Казаковым и И. Е. Старовым Баженов был основоположником нового, классического направления в русской архитектуре XVIII столетия, пришедшего на смену господствовавшего в середине этого века стиля барокко.
Архитектура влекла Баженова с самого раннего детства. Уже будучи всемирно известным зодчим, он писал в своей биографии: "…я отважусь здесь упомянуть, что я родился уже художником… Отец мой, бедный человек, не имел понятия о сродности моей, а хоть и примечал во мне, только у него денег не было отдать меня куда-нибудь учиться. Рисовать я учился на песке, на бумаге, на стенах и на всяком таком месте, где я находил за способ… по зимам из снегу делывал палаты и статуи, чтобы и теперь я желал то видеть".
Наблюдательного мальчика привлекали постройки Московского Кремля, в одну из церквей которого был переведен его отец. Он восхищался кремлевскими стенами и башнями, древними соборами, внимательно рассматривал фресковую роспись стен. Его влекла и живопись.
В юношеские годы Баженов учился у неизвестного нам художника, работал живописцем на стройках знаменитого московского зодчего Д. В. Ухтомского. Встреча с Ухтомским, близкое соприкосновение с его архитектурной командой – школой архитектурного мастерства – имели решающее значение для дальнейшей судьбы Баженова. Способности одаренного юноши, его влечение к знаниям, к искусству, к архитектуре были замечены Ухтомским, который способствовал определению Баженова в только что открывшийся Московский университет. Вскоре, уже в конце 1755 г., Баженов был направлен в Петербург для поступления в Академию художеств. До открытия ее он в течение двух лет обучался у архитектора С. И. Чевакинского.
Чевакинский, современник знаменитого Б. Растрелли, был одним из известнейших архитекторов Петербурга. На его стройках, в частности на сооружении Никольского военно-морского собора, работал и Баженов, пополняя свои практические и теоретические познания. Но подлинной школой мастерства стала для Баженова Академия художеств, где он прошел классы рисунка, композиции, перспективы, занимался с выдающимися педагогами архитекторами А. Ф. Коко-риновым и Ж.-Б. Валлен Деламотом. После блестящего окончания академии он был направлен «пенсионером» во Францию и Италию для совершенствования знаний.
О пребывании в Петербургской и Парижской академиях Баженов писал: "…Академия художеств мною первым началась, откуда я был послан в чужие края, во Франции учился в теории, за что похвалы имею от всей Академии Парижской, примечал я и практику, где все архитекторы сматривали мои дела с большею охотою, а мои товарищи французы молодые у меня крадывали мои прожекты и с жадностью их копировали…"
Парижскую академию, где Баженов занимался у известного архитектора Ш. Девайи, он окончил с правом на золотую медаль (иностранцам выдавался только диплом).
После Парижа – Италия: Рим, Флоренция, Пиза, Болонья, Генуя, Венеция – новые впечатления, новые замыслы. Баженов полон творческих планов. Он рисует, проектирует, делает офорты, модели. В Париже он разрабатывает свой вариант проекта Дома инвалидов, модель колоннады Лувра, в Риме – модель собора св. Петра, вариант лестницы Капитолия. К нему приходит заслуженная слава: первый из русских архитекторов он получает звание профессора Римской, члена Флорентийской и Болонской академий.
Проекты, рисунки, офорты Баженова, сделанные во время пребывания во Франции и Италии, показывают мастерство его как архитектора и художника, свидетельствуют о широком круге привлекавших его тем. Его интересует не только архитектура: он рисует пейзажи, мастерски изображает сцену вакханалии – козлоногих сатиров, вакханок, льющееся из чаш вино, композиции на темы античной истории. Многие рисунки и офорты Баженова, сделанные за границей и в России, имеют именную печать латинскими буквами: "Федор Каржавин".
С Федором Васильевичем Каржавиным Баженов познакомился в Италии. Один из образованнейших людей своего времени, естествоиспытатель, ученый, философ, переводчик, Каржавин бережно собирал работы Баженова и сохранил их для потомства. Представитель демократического просветительства, он долгие годы был рядом с Баженовым как друг и помощник во всех его крупных начинаниях, поддерживал Баженова в трудные и сложные периоды его жизни.
В 1765 г., полный радужных надежд, Баженов возвращается в Петербург, где его ждет первое испытание: чтобы получить звание профессора Академии художеств, он должен выполнить проект увеселительного дома – дворца и парка в Екатерингофе близ Петербурга. Чертежи этого проекта не сохранились, но написанная Баженовым пояснительная записка дает представление о замысле зодчего, об основной идее проекта. Идея эта отвечала стремлению Баженова отдать свой труд родине, прославить ее величие. Предполагалась целая система построек, композиционно подчиненных главному дому. По оси главного дома был запроектирован обширный амфитеатр для зрителей праздничных торжеств. Амфитеатр Баженов предлагал окружить колоннами-обелисками в честь русских городов, с их гербами, установить конные статуи – "летящие на крылатых конях славы", барельефы с изображением выдающихся исторических событий.
Выполненная с неистощимой фантазией обширная программа сооружений ансамбля была дополнена и тщательно разработанными инженерно-техническими предложениями. В частности, они предусматривали вертикальную планировку Екатерингофа, водопроводную систему, устройства для избежания угрозы наводнений Невы – каналов, дамб и т. п.
За этот проект Баженов получил звание академика, но профессором Академии художеств, о чем он мечтал, назначен не был. Предполагают, что виной этому был независимый характер зодчего, который высказывал несогласие со многими порядками академии, критиковал деятельность ее президента И. И. Бецкого. Баженова назначили архитектором артиллерийского ведомства и поручили строительство в Петербурге арсенала и Каменноостровского дворца (позже дворец был перестроен).
В 1760-е годы Баженов делает проект дворцового здания. В этом великолепно выполненном, оставшемся неосуществленным проекте в полной мере выявились творческие устремления Баженова: строгое единство сложного по очертаниям здания, монументальность его нижних этажей с четкими горизонтальными рустами и кажущаяся легкость, воздушность верхних этажей, окаймленных колоннадой большого коринфского ордера, совершенство скульптурных деталей.
В 1767 г. Баженов был направлен в Москву для приведения в порядок обветшавших строений Кремля. В том же году было принято решение о постройке нового дворца, проектирование и строительство которого было поручено Баженову.
Баженов подошел к проекту с точки зрения широких градостроительных задач: он трактовал дворец как центр Москвы, как воплощение величия родины. В своем проекте "Кремлевской перестройки", как он называл его, Баженов ставил задачу реконструкции центра города, объединения большой территории Кремля и Красной площади, создания из разновременных построек единого планировочного и архитектурного комплекса. Дворец протяженностью около 400 сажен должен был огибать Кремлевский холм со стороны Москвы-реки; нижние этажи его имели значение цоколя, служащего подпорной стеной холма, верхние этажи были облегчены колоннами. Крупные формы и пластика фасада должны были восприниматься с дальних точек города; террасы с фонтанами и скульптурой спускались к каменной набережной.
Дворец с заново спланированными и окаймленными колоннадами площадями соединялся проспектами, идущими через Троицкие, Никольские и Спасские ворота, с основными магистралями города. Через прорезанные в колоннадах арки древние соборы, терема связывались визуально с новым классическим ансамблем. Первенствующее значение в проекте отводилось большой площади с колоннадами и расположенными амфитеатром местами для зрителей; здесь должны были проводиться народные празднества и торжества. В речи на закладке дворца Баженов говорил, что Кремлевский дворец должен служить "к чести своего века, к бессмертной памяти будущих времен, ко украшению столичного града, к утехе и удовольствию своего народа".
Грандиозный проект Баженова не был осуществлен. Воплощение его привело бы к нарушению традиционного облика Кремля, что понимали многие деятели того времени, к потере значения прошедшей через века Соборной площади. По ряду причин (непосильная для государства стоимость запроектированного строительства, возобновившаяся война с Турцией) начавшиеся работы были прекращены. Проект Баженова – выполненная в дереве модель дворца размером 17 X10 метров, чертежи, рисунки – остался как памятник архитектурной мысли, как школа мастерства для многих современников и зодчих последующих поколений.
Баженов придавал огромное значение творческому процессу проектирования. Он говорил: "…всякий архитектор делает планы и геометральные фасады единственно для того, чтобы иметь идею предпринимаемого им строения… Но чтоб узнать, столько ль оно будет красиво и порядочно в самом деле, надобно ему неминуемо представить его в проспекте; а чтоб еще более в том увериться, сделать оному модель, которая почитается уже половиною практики".
Работа над проектом, над созданием модели дворца, продолжавшаяся с 1767 до 1773 г., была для помощников и учеников Баженова своеобразной академией. Рядом с Баженовым созрел талант его первого помощника и друга Матвея Федоровича Казакова, из его мастерской вышли Р. Р. Казаков, И. В. Еготов, Е. С. Назаров, И. Т. Таманский и многие другие.
Модель дворца служила образцом, которому следовали многие архитекторы и художники. Ее показывали как восьмое чудо света, о ней писали. Овальный зал второго варианта дворца, с его великолепной, поставленной по периметру ионической колоннадой, вдохновлял Казакова при проектировании Большого зала Сената (ныне Свердловский зал), Старова – при создании воспетого Г. Р. Державиным Колонного зала Таврического дворца в Петербурге.
Глубокое знание мировой архитектуры, законов классических построений сочеталось в творчестве Баженова с проникновенной любовью к наследию отечественного зодчества и его пониманием. Когда уже сворачивались работы по строительству Кремлевского дворца, в 1774 г. Баженову было поручено проектирование временных павильонов на Ходынском поле в Москве, сооружаемых к празднованию мира с Турцией. Смелая фантазия, обращение к архитектуре разных эпох – Древнего Рима, средневековья и особенно к древнерусскому зодчеству – характерны для облика павильонов, посвященных различным событиям войны, мира и дошедших до нас только в рисунках работавшего вместе с Баженовым М. Ф. Казакова.
Создание ансамбля Ходынского поля ускорило развитие романтического направления в зодчестве XVIII столетия. Вслед за этим ансамблем в характере романтической архитектуры, с обращением к национальному наследию М. Ф. Казаков строит загородный Петровский подъездной дворец (ныне здание Военно-воздушной академии имени Н. Е. Жуковского), а Баженов приступает к проектированию подмосковной дворцовой усадьбы Царицыно. Десять долгих лет – с 1776 до 1786 г. – вдохновенного и напряженного труда были отданы Баженовым созданию своеобразного, сказочного по красоте ансамбля Царицына. Он создавался, как тогда говорили, в формах «готической» архитектуры, т. е. с обращением к наследию древнерусской архитектуры, в отличие от «греческой» или «новейшей» архитектуры, как называли в XVIII веке ордерные композиции классицизма.
Усадьбу нужно было построить на месте имения князя Кантемира "Черная грязь", расположенного на пересеченном оврагами и ручьями участке, круто обрывающемся к прудам и водоемам. Баженов со свойственной ему тщательностью проводит подготовительные работы: снимает план местности, набрасывает эскизы планов и фасадов будущих строений. В 1776 г. проект был готов, и тогда же приступили к его осуществлению.
При проектировании Царицына Баженов отказался от обычной для дворцово-усадебных построек XVIII века схемы со строго симметричным расположением главного здания, флигелей и парадным двором перед ними. Он использовал «живописный» характер композиции, при которой ансамбль был задуман из отдельно стоящих небольших дворцов и кавалерских корпусов. Два тождественно решенных дворца – для Екатерины II и наследника Павла, – одинаковых по планировке и обработке фасадов, располагались на одной, перпендикулярной к пруду оси. На этой же оси была запроектирована между дворцами оранжерея, которую в процессе строительства заменили дворцом для детей Павла и соединили переходами с двумя главными дворцами. Дворцы и большой кавалерский корпус составляли центр композиции. Позади соединенной с дворцами галереи с ажурной аркой ворот находился Хлебный дом, намечались высокая башня с часами и Конный двор.
Вдоль пруда по "березовой перспективе" шли разнообразные по планировке и объемному решению сооружения: кавалерские корпуса, малые «эрмитажи», мост через овраг, «фигурный» мост, перекинутый через дорогу со стороны Коломенского, «малый», или «полуциркульный», дворец с вензелем Екатерины, "Дальний дворец, что у сада", позже получивший название Оперного дома, и на повороте парковой аллеи – «фигурные» или «виноградные» ворота. Все намеченные по проекту здания, за исключением башни для часов и конного двора, были подведены под крышу и остеклены.
Баженов добился в ансамбле Царицына предельной выразительности архитектуры. «Живописность» была достигнута благодаря гармоничному сочетанию с ландшафтом, умелой расстановке павильонов. Чередование зданий, открытых для обозрения со всех сторон, разнообразных по плановым и объемным решениям, создавало полные неожиданных эффектов перспективы. Вместе с тем ансамбль Царицына воспринимался как художественное целое.
Следование традициям русской архитектуры сказалось в Царицыне в расположении построек на высоких прибрежных холмах, в обращении главного фасада ансамбля к прудам, к основной дороге парадного подъезда от Москвы, в сочетании естественного цвета строительного камня – неоштукатуренного кирпича – с белым камнем декоративных деталей. Полы Баженов предполагал выложить «по-русски» – лещадными плитками, стены расписать фресками. Здания завершались не дошедшими до наших дней сквозными парапетами, смотровыми башенками и бельведерами; кровля их имела различные очертания и была покрыта желтой поливной черепицей.
В разнообразных формах сооружений, в их народной фантазии, в их гармонии. угадывался прообраз Царицына – Коломенский дворец Алексея Михайловича середины XVII века. Баженов прекрасно знал его: он обмерял его перед разборкой, а венцы вековых лип, из которых он был сложен, пошли на сооружение модели Кремлевского дворца.
Баженов придавал огромное значение сочетанию ансамбля с окружающей средой – рельефом, водой, зеленью, тенистые липовые аллеи парка со стрельчатыми сводами напоминали своды построек Царицына; от березовой дорожки, идущей по кромке "обрезной горы", как она называлась, раскрывался вид на пруды, просторные дали полей и лесов. О связи природы с «нежной», как называл Баженов, архитектурой Царицына зодчий писал: "Березки молодые, кои по полуциркульной обрезной горе… бывали подстрижены; а ныне без оного; побеги в три лета дали близ оглобли толстотою… чем строения красоту свою с противного берега, много теряют, то не поведено ль будет: их хотя и не стричь, но мелкие в них отростки вырезывать, дабы дать им способ расти хотя в дикости, но порядочней, а редкость скрозь их, пестротою кирпича, с белым камнем меж зелени, в глазах, играла б приятностью больше" (ЦГАДА, ф. Госархив, р. XIV, д. 51, ч. V, л. 368).
В ансамбле Царицына проявилось направление творчества Баженова, которое может быть названо ранним русским романтизмом. Романтизмом овеяна архитектура усадьбы и великолепнейшая панорама Царицына, выполненная им в 1776 г. В ней четко выявлены принципы построения ансамбля: масштабное единство сооружений и их силуэтов, изысканность декора.
Всеми строительными работами Баженов руководил сам; "не имея ни конторы, ни команды", как он писал, отягощенный заботами о получении постоянно задерживаемых денег и материалов, поставленный под жесткий контроль в ведении отчетности, которую он называл "приказным обрядом". Баженов с семьей жил тогда в Царицыне в старом деревянном доме, который был "переставлен на время в удобное для жилья место". Московский дом, коллекция картин и книг были проданы для покрытия долга, накопившегося во время строительства Кремлевского дворца и Царицына.
Ансамбль царицынской усадьбы не был завершен. Приехавшей в 1785 г. Екатерине II он не понравился, и она велела сломать дворцы и основные сооружения. Баженов был отстранен от строительства, а через некоторое время и от государственной службы. Однако основной причиной опалы Баженова была не архитектура Царицына, а близость зодчего к оппозиционным кругам и независимость его творческих убеждений. Он разделял прогрессивные идеи передовых русских общественных деятелей, что не могло не сказаться на его судьбе как человека и художника.
На месте разобранных дворцов Баженова было предложено построить один большой дворец. Проектирование его поручили М. Ф. Казакову. Возведенный под крышу и частично отделанный внутри, дворец Казакова так и остался недостроенным.
* * *
В 1784–1786 гг. Баженов создает одно из наиболее совершенных произведений русской архитектуры – дом Пашкова (ныне старое здание библиотеки имени В. И. Ленина в Москве). Наряду с выдающимися сооружениями М. Ф. Казакова, И. Е. Старова, Дж. Кваренги и других этот дом знаменует период расцвета русской архитектурной классики, принесшей ей мировую известность.
В доме Пашкова мастерство Баженова проявилось и в использовании сложного по рельефу участка, и в решении генерального плана, и в общем пропорциональном построении здания, и в согласованности его декоративных элементов. Следуя принятой в русском зодчестве традиции, Баженов поставил дом на холме, круто спускавшемся к улице, и этим приемом ввел его в застройку города.
Наружный вид дома Пашкова сохранился почти без изменений, несмотря на то что он сильно обгорел в 1812 г. При восстановлении здания получил более массивные формы завершающий его бельведер (Баженовым он был сделан как сквозная ротонда, окруженная парными колоннами с куполом, увенчанным скульптурой греческой богини Минервы). Не сохранилась и внутренняя планировка здания, о которой дает представление только чертеж нижнего этажа (на нем показана излюбленная Баженовым лестница овальной формы).
В планировке парадного двора был осуществлен прием осевых построений. Расположенные по центральной оси от дома великолепные въездные ворота (ныне со стороны улицы Маркса и Энгельса), расширяющаяся плавным изгибом в глубь двора каменная ограда подводят к дворовому фасаду дома, повторяющему уличный фасад.
Архитектура дома выдержана в классическом стиле. Центральный, более значительный объем, украшенный нарядным коринфским портиком, увенчан бельведером и соединен галереями-переходами с боковыми флигелями, завершающими фронтальную линию здания. При строго выдержанной симметрии значение центральной части подчеркнуто сдержанной обработкой фасадов флигелей с портиками ионического ордера. Гармоничность здания достигнута благодаря повторению в соотношении его частей одинаковых величин. Например, план и объем центральной части здания и флигелей построены на точных соотношениях квадрата и его диагонали, длина флигелей равна длине галерей и т. д. Четкость построения объемов сочетается с графически тонким членением стен пилястрами, барельефными вставками, сильной профилировкой карнизов, удлиненными пропорциями стройных колонн, характерными для Баженова.
Большое внимание москвичей привлекали висячие сады, устроенные на крышах галерей, фонтаны спускавшегося террасами сада. Металлическая ажурная ограда, отделявшая участок от улицы (сохранена со стороны улицы Фрунзе), при реконструкции проезжей части была снята и по склону холма сделана белокаменная лестница, по своим формам соответствующая архитектуре дома.
Прекрасное творение Баженова прочно вошло в ансамбль центра современной Москвы, обогатило его.
Конец 1780-х – начало 1790-х годов – период интенсивной деятельности Баженова. По свидетельству его биографов, кроме дома Пашкова он строит в Москве дом Юшкова на Мясницкой (ныне улица Кирова, 21), дом Прозоровского на Полянке (не сохранился), дом Долгова на Мещанской (ныне проспект Мира, 18; от постройки уцелел нижний этаж), колокольню и трапезную церкви Всех Скорбящих на Ордынке. В эти же годы он строит в усадьбах Михалково, Быково, Пехра-Яковлевское, Троицкое-Кайнарджи и др.
Некоторые постройки Баженова – в формах классической ордерной архитектуры; в загородных усадьбах, тесно связанных с природой, зодчий обращается к формам «готической» архитектуры. Эта линия, которая прослеживается от увеселительных строений на Ходынке, церкви в усадьбе Знаменке (Липецкая область), до ансамбля Царицына, проявилась и в облике церкви в Быкове близ Москвы.
Церковь в Быкове была построена в 1789 г. одновременно со всей усадьбой, от которой сохранились кроме церкви беседка-ротонда на островке пруда и планировка парка. Баженов обогатил силуэт церкви шпилями, шатриками, кокошниками. Особенно наряден западный фасад с парными башнями-колокольнями и великолепно разработанной наружной лестницей. Ее расходящиеся по полукругу марши ведут к расположенной во втором этаже летней церкви. Торжественному характеру лестницы отвечает интерьер с колоннами из розового мрамора и золочеными капителями. Поставленные группами по четыре, они несут своды подкупольной и алтарной части. Обилие света, балконы, с которых видны дали лугов и полей, создают впечатление светского здания. В отличие от Царицына, каким видел его Баженов "меж белых стволов и зелени берез", церковь в Быкове облицована белым камнем, благодаря чему усиливается впечатление ее кружевной легкости, воздушности.
В городских постройках Баженов применяет формы и приемы ордерной архитектуры классицизма. Таков дом Юшкова на Мясницкой, построенный на рубеже 1780 – 1790-х годов. Дом претерпел ряд изменений: в нижних этажах, которые, как в Смольном институте и Кремлевском дворце, имели значение цоколя, растесаны окна и др. Следуя приему, который имел большое распространение в градостроительной практике конца XVIII века для угловых зданий, каким является дом Юшкова, Баженов объединил одинаковые по высоте и по архитектуре боковые корпуса вынесенной вперед полуротондой с ионической колоннадой. Тем самым он придал выразительный пластический характер композиции здания. Несмотря на переделки, дом Юшкова все-таки дает представление о системе внутренней планировки, которой был привержен Баженов. Она представляла собой сочетание разнообразных по форме – круглых, овальных и прямоугольных – помещений. Угловой полуротонде фасада соответствуют круглые залы, верхний из которых двусветный, аванзалам придана форма полуовалов.
Как и во всех проектах и постройках, Баженов большое внимание уделял парадной лестнице. Композиция лестниц, где с каждым шагом открывались новые точки обозрения, неизменно его привлекала и наиболее полное выражение получила в проекте вестибюля Кремлевского дворца. В доме Юшкова лестница шла прямо от входа со стороны улицы, переходила на уровне второго этажа в овальную лестничную клетку и, расходясь вдоль стен двумя маршами, сходилась к завершавшей ее изысканной восьмиколонной ротонде. При реконструкции намечено восстановить первоначальный облик лестницы.
Последней крупной работой Баженова было проектирование Михайловского (Инженерного) замка в Петербурге. Лишь сравнительно недавно обнаружен чертеж одного из фасадов замка, который дает представление о первоначальном замысле зодчего. По своему объему, этажности здание соответствует проекту, но имеет отличия в декоративной отделке. Проект был утвержден в 1796 г., но из-за болезни Баженова и его смерти в 1799 г. постройку возглавил архитектор В.-Ф. Бренна, который и внес свои изменения. Но основа замысла Баженова осталась.
Сложным, временами трагическим, но всегда вдохновенным был творческий путь Баженова. Он вошел в историю русской и мировой архитектуры. Он был зодчим, инженером, талантливым конструктором, теоретиком, определившим на многие годы пути развития отечественной архитектуры. Современник А. Н. Радищева и друг Н. И. Новикова, он испытал на себе всю тяжесть режима царской
России, был представителем передовой, прогрессивной мысли, много сделал для развития русской науки и культуры.
В год смерти Баженов был назначен вице-президентом Академии художеств. В записке о реорганизации академии, основанной на опыте всей своей жизни, он изложил взгляды, которые свидетельствуют о нем как о подлинном гуманисте, патриоте. Следуя М. В. Ломоносову, он говорил о необходимости подготовки отечественных художников, сообразуясь "со нравами национальными", протестовал против иностранного засилья. Он мечтал об издании труда "Российская архитектура", куда вошли бы чертежи лучших зданий страны, об открытии художественного музея, о создании архитектурной школы, где неимущие обучались бы бесплатно.
Многие высказывания зодчего заслуживают внимания и в наши дни. О своем любимом искусстве Баженов говорил: "Архитектура главнейшие имеет три предмета: красоту, спокойность и прочность здания… К достижению сего служат руководством знание пропорции, перспектива, механика или вообще физика, а всем сим общим вождем рассудок…"
Умер Баженов 2 августа 1799 г. в Петербурге, похоронен был "у Смоленской", а потом, согласно завещанию, его прах перенесли в село Глазово близ Каширы. Могила зодчего не сохранилась.
