Текст книги "Сон во сне"

Автор книги: Сандра Тэйл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Что изменилось и пошло не так для Изабеллы и на руку для Эвелин, Лиззи не могла понять и объяснить. Но мистер Форест, наконец пробудившись и сняв шоры с глаз, понял, в каком печальном состоянии пребывает его дочь. Прогресса не наблюдалось, лишь ухудшение, и сегодня мужчина побыл недолго на работе и раздал своим подчиненным распоряжения, предупредив их, что некоторое время на фабрике его не будет, и сразу с фабрики отправился в город за врачом. Вот он и приехал домой вместе с доктором Бернсом.

– Лиззи, не можешь ли ты нас оставить? – обратился мистер Форест к Лиззи, приподняв руку.

– Да, конечно! – Лиззи тут же подскочила с места, обрадовавшись появлению врача, – добрый день, доктор Бернс!

– Здравствуйте, миссис Уайт, – поздоровался с ней в ответ доктор.

– Я не была замужем, доктор Бернс, поэтому просто мисс, – вежливо поправила мужчину Лиззи, мягко ему улыбнувшись.

– Ах да, прошу меня извинить, – доктор немного смутился и переменил руку для саквояжа.

– Ничего страшного.

Лиззи, поправив напоследок для Эвелин подушки, подхватила свой поднос и быстро испарилась, оставив девушку на попечение долгожданного врача.

Доктор Бернс подошел к кровати, взглянул на Эвелин и задержал свой взгляд на уставшей девушке. Затем он поставил свой саквояж на освободившийся стул, раскрыл его и начал оттуда что-то доставать.

– Я попрошу вас, господа, оставить меня наедине с пациенткой, я люблю работать в тишине, – сказал доктор Бернс, не поворачиваясь к стоящим позади него мужчинам.

– Да, доктор, конечно, – согласился мистер Форест, взяв сына за плечо и уводя его вместе с собой из комнаты, – мы будем ждать за дверью.

– Хорошо, позже я к вам выйду и все сообщу.

Арчибальд еще раз посмотрел на сестру, пока не вышел за дверь вместе с отцом.

– Здравствуй, Эвелин, – обратился врач к девушке. Она ему не ответила, ее глаза были прикрыты, лишь ресницы затрепетали, давая понять, что она его слышит. – Давай посмотри, что с тобой случилось…

Спустя примерно час доктор Бернс наконец-то вышел из комнаты Эвелин. К нему тут же подбежали беспокойные мужчины, Лиззи стояла здесь же, неподалеку, желая все услышать и узнать. Дневник Эвелин по-прежнему лежал в ее переднике, и тот бил женщину при ходьбе по ногам.

– Доктор, – мистер Форест и Арчибальд обступили врача, – скажите, как она? Что с ней, все серьезно?

– Честно говоря, мистер Форест, я даже не знаю, что вам ответить, – доктор Бернс почесал переносицу, его брови поползли вверх.

– Все настолько серьезно? – спросил мистер Форест.

Арчибальд внимательно рассматривал лицо врача, откинув полы своего пиджака и поставив руки на бедра. Его лицо было сама серьезность и сосредоточенность.

– И да, и нет, мистер Форест, – ответил доктор Бернс, – я размышляю между пневмонией и тяжелой простудой, и больше склоняюсь к последнему варианту, но чисто из меры предосторожности не буду отрицать первое. Кашля почти нет, горло чистое, но состояние мисс Эвелин крайне тяжелое, будто ее съедает изнутри какая-то серьезная болезнь. Нет и температуры, которая подсказала бы нам с чем мы имеем дело. Но есть некоторые случаи пневмонии, протекающей бессимптомно. Пока что остановимся на варианте затяжной простуды, и будем начеку.

Доктор Бернс поменял руку для держания саквояжа, почесал затылок и добавил:

– Буду наблюдать девушку дальше, я приеду к вам через пару дней, а пока я дал ей лекарства, они должны на нее подействовать. Еще я взял у нее образец крови, та должна мне что-то показать, чтобы ситуация стала ясней. Все, что мисс Эвелин нужно сейчас, это отдых и крепкий сон, пока она будет спать, лекарства подействуют, и через пару дней я проверю их действенность и общее состояние мисс Эвелин. Больше я не в силах что-либо сделать, простите, господа.

– Доктор, вы сделали все, что могли, и мы вам за это очень благодарны, – сказал Арчибальд, положив руку на плечо Бернса, – будем надеется, что лекарства помогут Эви.

– Боже, только не пневмония, только не снова, – мистер Форест молитвенно воздел руки кверху.

– Скорее, предыдущая пневмония немного подорвала крепость здоровья мисс Эвелин, и теперь даже обычная простуда протекает для нее нелегко. Но не будем отчаиваться, господа!

Доктор Бернс похлопал мистера Фореста по плечу, а на Арчибальда посмотрел с воодушевленным взглядом:

– Пусть ситуация и выглядит печально, но у Эвелин сильное сердце, и ее тело не собирается так просто сдаваться. Она еще поборется с болезнью, так что и вы не сдавайтесь. После анализа крови я смогу поставить более точный диагноз. Это значительно упростит и ускорит лечение.

– Я схожу в церковь и поставлю свечку за ее здоровье, – тихо отозвалась Лиззи.

– А вот это правильно, лишним уж точно не будет, – поддержал доктор Лиззи, – увидимся через пару дней, господа, пока извольте, я откланяюсь.

– Я попрошу своего водителя, чтобы он отвез вас обратно в город, доктор, – сказал мистер Форест. Слова доктора подействовали на него успокаивающе, у него внутри загорелась надежда на лучшее.

– Весьма вам благодарен, мистер Форест, – кивнул головой доктор, затем надел на голову шляпу и козырнул ей перед Арчибальдом, прощаясь, – Арчибальд.

– Доктор, спасибо еще раз, – кивнул ему парень.

Мистер Форест с доктором спустились вниз, Арчибальд остался стоять на месте и скрестил руки на груди, сделав глубокий вдох. Лиззи тут же подошла к нему и бережно тронула его за руку.

Арчибальд старался держать себя в руках так долго, как только мог, но тут он не выдержал, сорвался и заплакал:

– Лиззи, это все моя вина!

– Мальчик мой, я просила тебя перестать винить себя во всех смертных грехах, – Лиззи погладила парня по спине, успокаивая его, – слышал, что сказал доктор? Нужно быть сильными для Эвелин, причитаниями делу не поможешь, мы будем бороться и делать все, что в наших силах. То, что вы с Эвелин решили побегать тогда, пару недель назад, безрассудно, но не страшно, и не смертельно. У нее слабое здоровье, но она выкарабкается, как и всегда это делала. Такова жизнь, здесь ничего не поделаешь.

– Я не только за нашу беготню себя виню, – Арчибальд провел рукой по лицу, вытирая искренние мужские слезы, – я виню себя за то, что слушал эту женщину.

– О ком ты говоришь? – Лиззи серьезно посмотрела на парня.

Арчибальд посмотрел назад и по сторонам, кого-то высматривая, и ответил Лиззи шепотом, перенаправив свою энергию в гневную жестикуляцию:

– Миссис Форест, вот кого не надо было слушать. Она уверяла меня и отца в том, что с Эвелин ничего страшного не происходит, что она все контролирует и пристально следит за ее состоянием.

– Подожди, миссис Форест и тебя отговаривала обратиться к врачу?

Лиззи почувствовала присутствие некоего коварства и интриги в этой истории. Все ее женское чутье напряглось до предела.

– Именно, Изабелла говорила, что Эвелин скоро станет лучше, и нет причин для волнений. Она так говорила и вела себя, что у нас с отцом не было ни малейших причин в ней сомневаться. Папа продолжал работать на фабрике, а я торчал в этой проклятой конторе, в то время как я должен был оставаться рядом с сестрой и не отходить от нее ни на шаг. Не знаю, как Изабелла это сделала, но она уверила нас заниматься своими делами, и больше ничем. Мы оставили нашу Эвелин один на один с этой женщиной! Бог знает, что та могла с ней сделать. Сомневаюсь, что она хоть как-то ей помогла…

– Тише, тише, мой милый, не здесь, не здесь, – зашикала на Арчибальда Лиззи, изумившись его яростному потоку слов, – нам нужно уединиться, у стен есть уши, опасно так бросаться обвинениями. Пошли за мной! Мне тоже нужно с тобой кое о чем поговорить.

Лиззи решительной крепкой хваткой взяла расстроенного юношу за руку и повела его за собой. Арчибальд послушно и безропотно последовал за ней.

Глава 6 – Дневник

Лиззи с Арчибальдом прошли мимо длинного коридора, перешли в западное крыло дома, минуя комнаты прислуги и различные залы, и вышли на лестницу, ведущую на чердак. Когда они поднимались по лестнице, та заскрипела у них под ногами, и, наконец, они вышли наверх на чердак.

Чердак не был запущен, раз в месяц здесь прибирались, однако все равно, тут и там, наблюдалось скопление пыли и висела паутина. Вещи, оставленные здесь на хранение, были накрыты белыми простынями, и чего тут только не находилось. Была тут и мебель, и старое пианино с выпавшими клавишами, и скопище старых книг, и старые детские игрушки.

Лиззи заперла дверь, ведущую на чердак, на всякий случай проверила ее, затем освободила пару стульев, стянув с них простыню. Рукой сбив с них пыль, она поставила стулья напротив друг друга ближе у окну, к свету, и села на один из них.

– Садись, не брезгуй, нам нужно серьезно поговорить, – Лиззи указала рукой Арчибальду на стул перед ней, и тот, несколько помешкав, сел на него, постелив заранее на него свой пиджак.

– О чем ты хочешь поговорить? – спросил Арчибальд.

За время их короткого с Лиззи пути он успел несколько успокоится, только его глаза стали ярко-насыщенного синего цвета после недавних слез.

– О погоде, сегодня туманно, не считаешь? – с некоторой издевкой сказала Лиззи, – конечно об Эвелин, вот о чем я хочу поговорить, олух!

Арчибальд потер колени и уставился в окно. За окном действительно было туманно, день еще был в самом разгаре, однако на улице слегка помрачнело из-за висевшей в воздухе белой пелены. Сквозь нее едва просматривались деревья.

– Я понимаю, я имею в виду, о чем именно ты хочешь поговорить, касательно Эвелин, – спокойно произнес Арчибальд.

– Хотя бы начнем с того, что ты мне сказал несколько минут назад. Об Изабелле!

Арчибальд инстинктивно осмотрелся, даже взглянул на потолок.

– Нас здесь никто не услышит, это надежное место, – поспешила его уверить Лиззи. – Изабелла не выскачет вдруг из пианино, так что повтори мне пожалуйста то, что ты мне тогда сказал.

– А что еще говорить, – Арчибальд пригладил свои густые темно-каштановые волосы на голове, – Изабелла нас с отцом обнадежила, часто с нами общалась, поощряла наши с ним занятия и дела, и хотела, чтобы мы продолжали и дальше ими заниматься. Нам это было приятно, и мы старались еще больше, чтобы позже всем поделиться и обо всем рассказать Изабелле о наших успехах. Она хотела нас слышать…

– Конечно, хотела, а ты не считаешь, что, поощряя ваши занятия и работу, она тем самым отвлекала вас от Эвелин?

– Боже, Лиззи, это уже слишком…

– А еще как-то подозрителен тот факт, что начало болезни Эвелин совпало с приездом миссис Форест в этот дом!

– Ты начиталась детективов, Лиззи, – Арчибальд сложил руки на груди и откинулся на стул, тот гулко заскрипел.

– Ты же мне сам недавно сказал, что твоя вина была в том, что ты слушал эту женщину!

– Да, это так, Изабелла недооценила болезнь Эвелин и обнадежила нас с отцом, в этом ее промах. Но утверждать, что в болезни виновата также она, это уже слишком. Не будем вешать на Изабеллу ответственность за все проблемы.

– Зачем ты защищаешь ее? Ты и видел то эту женщину до свадьбы отца лишь на светских приемах, а дома вы и вовсе провели всего пару недель! Однако ты больше доверяешь чужой женщине и прислушиваешься именно к ней, а меня с Эвелин игнорировал, хотя Эвелин твоя родная сестра, сестра-близнец к тому же, а я и вовсе провела в этом доме гораздо больше времени, чем миссис Форест, и люблю я вас больше и крепче, чем она!

Лиззи возмущалась рьяно, но не громко, она не хотела кричать, она лишь хотела достучаться до Арчибальда.

– Ни ты, ни твой отец почему-то не ослушались треклятую Изабеллу, чтобы отправить машину за доктором. Я об этом просила, умоляла, но вы слушали только ее. Если бы не мои больные ноги, дошла бы до города сама, умерла бы, но дошла. Надо было так и сделать, вот за что я лично себя корю!

Лиззи сделала небольшую передышку, чтобы утихомирить набухающий в ней гнев, и дать Арчибальду возможность что-то переосмыслить.

– Я все надеялась, что вы одумаетесь, что вы передумаете. Это и произошло, только прошло уже две недели! За это время много чего могло произойти!

Арчибальд запустил руки в волосы и поставил локти на колени.

– Лиззи, хватит, я был слеп, я не знаю, как это произошло…

– Она вас одурманила, что ли, – Лиззи поправила на голове свой пучок волос, – ладно, повозмущались, и хватит, сделанного не воротишь. Я просто не ожидала, что все настолько будет серьезно. Эта женщина умудрилась за короткий срок подчинить своей воле не только слуг, но и хозяев! Все только о ней и говорят: «миссис Форест то, миссис Форест это…». Она стала каким-то подобием божества, только вот на меня, Элизабет Мэри Уайт, ее чары не действуют! Вы мужчины, вас она легко охмурила, а Эвелин без сознания, спит целыми днями. Конечно, где ей тут власти не набраться!

– Что ты предлагаешь делать? – Арчибальд поднял голову и томным взглядом посмотрел на Лиззи, – выгнать ее из дому? Заставить отца оформить развод?

– Нет, такие крайности нам ни к чему, – сказала Лиззи, – просто, Арчибальд, открой уже, наконец свои глаза, и слушай себя, не верь речам этой безумной сирены, у тебя есть свое мнение и своя голова на плечах!

Она подалась чуть вперед и погладила парня по плечу.

– Ты нужен своей сестре, ты упустил время тогда, но не упускай его сейчас. Врач сказал, что шанс есть, будем его использовать. У нас есть возможность исправиться и больше так глупо не поступать.

– Я займу соседнюю комнату, и буду рядом с Эвелин, – решительно сказал Арчибальд.

– Ну уж нет, ту комнату займу я! Ты, главное, будь бдительным и не отходи надолго от сестры. Твоя практика никуда не денется, тебя всегда там будут ждать, я уверена. Ты же Форест, тебя любая контора будет рада видеть!

– Тогда я лягу в ее спальне на полу, – рука юноши сжалась в кулак, – я буду как можно ближе к Эвелин, и буду готов помогать ей столько, сколько нужно. Контора… мне сейчас не до нее, я отправлю туда письмо с извинениями, что я откладываю время своей практики на неопределенный срок. Сейчас для меня важна сестра.

– Вот! Узнаю моего Арчи! – довольно воскликнула Лиззи, – вместе мы сила, пусть я и не права насчет Изабеллы, но вы то с отцом родная кровь, вы должны ей помочь. Но я тебя уверяю, мой мальчик, что-то с этой женщиной не так. И ты сам посуди: Эвелин стало плохо после первого же дня, как в доме обосновалась она, Изабелла!

– Это может быть и простым совпадением, Лиззи, не будем спешить рубить с плеча, но я тебя услышал. Я присмотрюсь к Изабелле, и я буду начеку.

Некоторое мгновение они сидели в молчание, смотря в окно. Они дали друг другу время, чтобы все обдумать, и в то же время подыскивали дальнейшие слова для обсуждения.

Первым прервал тишину Арчибальд.

– С Изабеллой мы все решили. Это все, о чем ты хотела поговорить?

– Не совсем. – Приподняв свой передник, Лиззи выудила из него дневник Эвелин. – Еще я хотела обсудить с тобой вот это.

– Что это?

– Дневник твоей сестры.

– Откуда он у тебя, где ты его взяла? – парень смотрел на дневник в руке Лиззи, будто она держала священный Грааль.

– Твоя же сестра мне его и дала, до прихода доктора Бернса, когда я ее кормила.

Лиззи поерзала на стуле и положила дневник себе на колени, бережно его поглаживая и придерживая.

– Эвелин как-то путанно пыталась мне что-то объяснить. Она что-то говорила про свои сны, вернее сказать, кошмары, что мучают ее последние дни. Она также предположила, что именно они могли стать причиной ее болезни. Она дала мне дневник, чтобы я помогла ей во всем разобраться. Сказала, чтобы я никому его не показывала, кроме тебя.

Арчибальд во все глаза смотрел на говорящую Лиззи, поддавшись со стула вперед. Его движение сопроводилось протяжным скрипом дерева.

– Потому, Арчи, я и привела тебя сюда. Я хотела, чтобы мы с тобой спокойно и без чьего-либо постороннего присутствия все обсудили. Эвелин сейчас тяжело говорить, но она успела высказать все свои мысли и тревоги вот сюда. – Лиззи приподняла дневник, демонстрируя его юноше. – Я хочу прочитать его вместе с тобой. Эвелин твоя сестра, а для меня она как родная дочь, и мы должны во всем разобраться, чтобы помочь ей. Она нуждается в нас.

– Надо потом сказать отцу…

– Нет! Мистеру Форесту ничего не будем говорить. Свою жену он всегда будет слушать, и будет во всем ей потакать, здесь он нам не помощник. Я еще удивлена, как он решился вызвать врача вопреки ее заверениям. Видимо, и с ним тоже еще не все потеряно.

Арчибальд взял под собой стул, вместе с ним прошагал и сел рядом с Лиззи.

– Тогда давай начнем, может, там и нет ничего важного.

– С Эвелин сейчас поговорить невозможно, пусть отдыхает, но мы можем пообщаться с ней через ее дневник. И каждое слово, сказанное в нем, я буду воспринимать очень серьезно.

– Давай, Лиззи, не томи, – поторопил женщину Арчибальд и указал на дневник, – открывай и читай вслух, я тоже буду читать.

Лиззи, шумно выдохнув, раскрыла дневник в том месте, где хранилась ручка Эвелин.

– Лучше начать с того дня, когда приехали отец и Изабелла, – подсказал парень.

– Сейчас, – Лиззи положила ручку себе на колени, и отлистнула дневник назад, смотря на даты.

Оба они не могли не заметить, что подчерк Эвелин был размытым и кривым, размашистым, словно у пишущего не было сил держать в руках ручку. Раньше подчерк был отчетливее и ровнее, а еще раньше и вовсе образцовым и изящным. Наконец, Лиззи нашла нужную дату. Дату, с которой все и началось. То есть, даже по подчерку можно было понять разницу между былым и нынешним состоянием несчастной девушки. Понять, как ей становилось все хуже.

– Вот он, этот день! – воскликнул Арчибальд и подпрыгнул на стуле, – читай Лиззи! Я буду следить!

– Угомонись, бога ради, – осадила его Лиззи, сфокусировав свой взгляд и всю свою серьезность, но у нее была небольшая проблема, – у меня нет с собой очков для чтения, ничего не могу разобрать, – Лиззи передала раскрытый дневник Эвелин в руки Арчибальда, – читай, не громко, но отчетливо и внятно, чтобы я тебя слышала. И не торопись.

– Хорошо.

И Арчибальд начал читать…

***

«С удовольствием мне хотелось бы расписать во всех подробностях тот чудесный вечер, проведенный в кругу семьи, наконец находившейся в полном составе спустя несколько долгих месяцев. Он был чудесен, еда была восхитительной, а вино сладким. Сладости, привезенные отцом из других стран, были выше всяких похвал.

Я была безумно рада видеть отца, была рада видеть его таким счастливым. С Изабеллой, я надеюсь, мы подружимся, и станем родными если не по крови, то по духу.

Но сейчас мои мысли занимает одна насущная проблема, возникшая в моем разуме буквально этой ночью…

Мне приснился кошмар, он был такой насыщенный, такой правдоподобный, что страшно мне становится до сих пор, и трудно удержать себя в руках. Я помню лишь отдаленные смутные образы, но я прекрасно помню свои чувства, когда я все это отчетливо видела. Ужас. Тревожность. Сильный страх, жуткое ощущение, будто кто-то хочет причинить мне боль. Все происходящее было против моей воли, я не могла ничего изменить или как-то себе помочь. Такое отчаяние и чувство собственной беспомощности я чувствовала очень давно, после смерти матери. И вот оно вновь вернулось, пусть и на короткое время, но оно меня напугало до глубины души. Пучина горести и печали…

Мне уже пора идти, я слышу, как отец зовет меня, мы собираемся ехать все вместе на скачки. Я не очень хорошо себя чувствую, но я хочу взбодриться и развеять дурные воспоминания и мысли. Думаю, эта прогулка пойдет мне на пользу, и со временем все окажется не таким страшным и волнующим, каким кажется мне это сейчас.

Хочу верить, что такой сон приснился мне в последний раз, и я его больше никогда не увижу…»

***

«Боже, как же я была не права! Я снова видела тот сон, точь в точь! Та же неприятная комната, тот же пугающий странный коридор, и нет никого здесь, кроме меня, и все же я отчетливо ощущаю чье-то присутствие. Нечто злое и беспощадное следит за каждым моим шагом. Я это не вижу, не слышу, и от этого становится только страшней. Холод пробирает меня до костей, и все тело дрожит, как при лихорадке.

Я понимаю, что это был только сон, когда уже просыпаюсь. Там же, пока я сплю, я верю, что все происходит со мной по-настоящему, как в реальности.

Мне все это очень не нравится. По утрам я чувствую себя такой слабой. Я постоянно хочу спать…»

***

«Вновь и вновь я оказываюсь в той же комнате того же замка

Вновь и вновь пытаюсь прорваться и пробежать как можно дальше

Но все мои попытки обрести ответы и свободу кончаются одним и тем же –

Я возвращаюсь в комнату, падаю на пол и кричу от дикой боли

И безысходности…»

***

«Мои порезы с неустанным постоянством продолжают появляться

А кровь течет так быстро, все ощущения будто бы наяву

Здесь есть какое-то заклятие, я чувствую власть черной магии

Невинная и глупая девушка, как я, этому не противостоит…»

***

«Мои пробуждения становятся все трудными, тяжелее становится переход от сна к яви.

Вскоре я и вовсе стала часто забывать, что вне пределов грез

Есть еще мир реальный…»

***

«Чтобы хоть отчасти сохранить свой разум

Я записываю все свои мысли и сны в этот дневник

Позже я его перечитаю, и попытаюсь во всем разобраться

А сейчас мне нужно поспать…»

***

«Бессилие…безнадежность…одиночество…

Они мои верные друзья в этом плену, доверять я могу лишь себе…»

***

«На данный момент последняя запись в моем дневнике пленницы:

Нет больше сил и желания оставаться здесь

Нет сил и на спасение, я выбираю середину между волей и пленом

Я выбираю путь…»

***

Записи в дневнике Эвелин кончались на этих словах, и Арчибальд закончил читать. Подчерк Эвелин говорил сам за себя и подтверждал силу ее слов. Последняя запись занимала почти всю страницу дневника, буквы были огромными и будто бы изувеченными. Тут и там виднелись пятна чернил и разводы.

На отдельных страницах Эвелин описала свой сон более подробно, поясняя каждую мелочь и деталь. Арчибальд прочитал вслух и это, и он чувствовал, как с каждой страницей дневника его наполняют тот страх и ужас, через которые прошла его сестра.

Лиззи приложила руки к губам: она была в шоке.

– Боже, что это такое… – женщина не могла найти слов, чтобы выразить то, что хотела, после всего услышанного.

– Ей давно не снились кошмары, – Арчибальд пролистывал дневник вперед и назад, то и дело возвращаясь к каким-то словам Эвелин, – она мне постоянно рассказывала про свои сны, практически каждый день, даже самые обычные или глупые. Она меня здорово этим изводила, но я продолжал ее слушать и что-то отвечать. Так почему она ни разу не упомянула мне об этом кошмаре? – Парень грозно потряс дневником в воздухе. – Ни разу, Лиззи, ни разу!

– Мне она тоже ничего об этом не говорила, – Лиззи держала руку на сердце, – хотя, по большей части, когда я к ней заходила, она спала или молча ела. А если она и говорила со мной, то только для того, чтобы о чем-то меня попросить или что-то сделать для нее. И ни слова об этом кошмаре. До сегодняшнего дня.

– Я уже ничего не понимаю, – Арчибальд уставился в дневник, пролистывая его снова и снова, в поисках какого-нибудь ответа. Эвелин детально описала свой сон и поведала обо всем во всех красках, исписав немало страниц своего дневника. И все же ничего не было ясно. – Что это еще за «последняя запись пленницы: «Нет больше сил и желания оставаться здесь, нет сил и на спасение. Я выбираю середину между волей и пленом. Я выбираю путь…»»? Это не может не настораживать. Она пленница чего?

– Своего собственного кошмара, – Лиззи приобняла себя за плечи и посмотрела в окно на призрачный туманный лес вдалеке, – он снился ей снова и снова, и она не могла ничего с этим поделать.

– Она не могла убедить себя во сне о том, что это сон, – пробубнил Арчибальд, почесав затылок.

– А кто может? – повернулась к нему Лиззи, – все, кто видит сны, верит во все происходящее в нем, как если бы все это было явью. Но мы просыпаемся, и говорим себе, что это был всего лишь сон.

– Но во сне мы этого не понимаем. – Арчибальд закрыл дневник и посмотрел на его обложку.

Дневник был бежевого цвета, на нем были расписные зеленые переплетения с розовыми распустившимися на них цветками. По центру располагался черная витиеватая рамочка, и в ней красивым подчерком было выведено «Маленькие секреты Эвелин».

– Я вообще ничего не понимаю, Лиззи.

– Я глупая женщина из глухой деревушки, я тем более мало что понимаю! Как это связано с состоянием Эвелин? Мы по-прежнему не знаем, как же ей помочь.

На глазах Лиззи начали проблескивать слезы, в ее горле запершило и она вновь отвернулась к окну. Она тихо заговорила:

– Я могу стряпать, готовить, менять белье, растить детей, давать советы, поддерживать и любить. Но все, что касается измышлений вне пределов моих знаний, я мало чем могу помочь. Я могу ухаживать за телом Эвелин, но, видимо, этого не достаточно. Ей нужна духовная помощь.

Лиззи не выдержала и расплакалась. Она редко позволяла себе проявлять слабость, она оставалась сильной и серьезной в любой ситуации, но сейчас сил сдерживать себя не осталось. Хотя слезы, по большей части, лишь подчеркивают силу чувств человека и его искренность, а не его слабость.

Арчибальд поспешил успокоить безутешную женщину, приобняв ее одной рукой, а другой взявшись за руку Лиззи.

– Поверь мне, милая Лиззи, моего образования и моих познаний здесь также недостаточно. То, что происходит с Эвелин, выше нашего с тобой понимания и выше наших возможностей.

– Моя бедная Эвелин, – всхлипывала Лиззи. Арчибальд потряс ее, чтобы взбодрить, – чем я могу тебе помочь, моя девочка?

– Лиззи, давай договоримся так. Доктор придет через пару дней, и сообщит нам результаты анализов и свои доводы. Если все окажется разрешимым, и Эвелин сможет поправиться, будет только лучше. А если нет, я найду более просвещенного в таких делах человека, который сможет нам помочь.

– Нам нужен священник! – отчаянно воскликнула набожная Лиззи.

– Не в нем дело, – сказал Арчибальд, – я имел в виду какого-нибудь ученого мужа, знаний которого будет более чем достаточно для решения этой головоломки, чем наших с тобой.

– Давай подождем доктора, – Лиззи начала потихоньку приходить в себя и снова трезво мыслить, – я пойду к Эвелин, проверю, как она. Мне нужно ее подкармливать, чтобы она не теряла сил.

– Вот, молодец, Лиззи! А я пока схожу в библиотеку, посмотрю, может, я найду что-нибудь интересное, похожее на болезнь Эвелин. Нам главное нужно узнать, с чем мы имеем дело, тогда и помощь будет посильной, и само решение упроститься.

– Значит, договорились, Арчи, – Лиззи привстала со стула, – дай мне дневник Эвелин, я его куда-нибудь спрячу.

– Может, пусть он побудет пока у меня? – спросил Арчибальд и приподнялся со стула вслед за Лиззи.

– Нет, я обещала Эвелин, что буду хранить его и беречь. Она разрешила просветить тебя в свои тайны, но охранять ее собственность буду я!

– Как скажешь, – Арчибальд пожал плечами и отдал дневник Эвелин в руки Лиззи, – только прячь так, чтобы ты сама могла потом вспомнить, куда его положила.

Парень и так запомнил практически все написанное в дневнике Эвелин, ведь у него была эйдетическая память. Страницы дневника тут же четко и ясно представали перед его глазами.

– Я, может, уже старая и недалекая, Арчи, но я еще в своем уме, – твердо заявила Лиззи. – Если дневник вдруг тебе понадобится, обращайся, только так, чтобы нас никто не услышал. А пока он побудет у меня.

– Хорошо, пошли отсюда, здесь нечем дышать.

Арчибальд любезно предоставил свой локоть Лиззи, но, чтобы за него взяться, женщине приходилось приподниматься на цыпочках, так что парень чуть наклонился в бок, чтобы ей было проще.

Когда они покинули чердак, то разошлись в разные стороны каждый со своей задачей в голове. Они объединились, как и тогда, когда Эвелин только начала болеть. Арчибальд направился в библиотеку сразу же, как и говорил, а Лиззи направилась на кухню, чтобы подготовить поднос с перекусом и чаем для Эвелин.

Пусть Арчибальд и Лиззи и не знали точных причин болезни Эвелин, и до конца не понимали сути ее записей в дневнике, но они определенно были уверены в том, что они найдут решение, и все разрешится.

Правда, они оба понятия не имели, что их трудности только начались, и им придется приложить не мало усилий, чтобы спасти Эвелин от гнетущего ее кошмара, ради этого потребуются даже серьезные жертвы.

Потому что они недооценили ту силу, с которой столкнулись.