Текст книги "Сон во сне"

Автор книги: Сандра Тэйл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Глава 4 – Первое появление

На улице уже начинало смеркаться. Во всем доме постепенно стали зажигаться лампы.

Эвелин лежала в своей постели за чтением книги, которую она читала с упоением, но глаза то и дело норовили предательски закрыться. Было еще ранее время для сна, но девушка настолько чувствовала себя уставшей, что удалилась в свою комнату, извинившись перед домашними за то, что не присоединится к ним за ужином.

Проведя пальцем по языку, Эвелин перевернула страницу книги и поудобнее расположилась в своей постели. И тут к ней в комнату постучались.

– Войдите, – произнесла Эвелин, не отрываясь от чтения.

Дверь открылась, и в проеме показалась голова Лиззи.

– К тебе можно, Эви?

– Да, конечно, – девушка приподнялась на подушках и посмотрела на женщину с улыбкой.

Лиззи подошла к кровати и села на ее край, поправив одеяло на Эвелин.

– Дорогая, ты хорошо себя чувствуешь? – спросила Лиззи, – я беспокоюсь за тебя, почему ты не спустилась к ужину?

– Я что-то себя не важно чувствую, Лиззи, – сказала Эвелин, отложив книгу на прикроватную тумбочку, – так было и с утра, я думала, это пройдет, но к вечеру все вернулось.

– У тебя что-то болит? – Лиззи с тревогой в глазах прикоснулась рукой ко лбу девушки.

– Нет, просто я очень устала.

– Это прогулка тебя так вымотала?

– Не знаю, может быть, мне главное выспаться, завтра, надеюсь, все пройдет, и я снова вернусь в строй.

– Дай это бог, может, ты успела где-то простудится, – сказала Лиззи, посмотрев куда-то в сторону, – сейчас наступила весна, а эта пора года заключает в себе коварство, подкидывая простуду и различные заболевания, когда ты этого совсем не ожидаешь. Ничего, ты поспишь, и тебе сразу станет легче.

Лиззи нежно погладила волосы Эвелин. Они пышно лежали по обоим плечам девушки густой каштановой копной.

– Может, тебе принести чашку горячего молока? – предложила девушке Лиззи.

– Нет, ничего не нужно, спасибо за заботу, Лиззи, – покачала головой Эвелин, – лучше расскажи, как ты съездила к сестре?

– Ох, что там рассказывать, – Лиззи шумно вздохнула, – две старые сестры встретились после долгой разлуки, и не знали, что друг другу сказать. Я за ней ухаживала, она молча принимала мои ухаживания, никакого теплого общения у нас так и не случилось. Я убралась в ее доме, наготовила еды, перестелила ей постель. А когда она понемногу начала выздоравливать, я побыла с ней еще какое-то время и поехала обратно сюда.

– Вы не близки? – спросила Эвелин с сочувствием во взгляде.

– У нас с сестрой довольно натянутые отношения, впрочем, как и с остальными моими родственниками. Мы встречаемся, только если кто-то заболел или находится при смерти. Ну и на самих похоронах, конечно же. Любви и дружбы в нашей семье нет и не было, к сожалению. Каждый сам по себе, кто-то создал свою семью и теперь счастлив, а кто-то так ее и не создал, и все еще одинок и печален, как моя сестра, у которой даже детей нет.

– А почему ты не создала свою семью? – спросила Эвелин, затем поспешила извиниться, как ей показалось, за столь любопытный и нетактичный вопрос, – прости Лиззи, ты просто никогда мне об этом не говорила.

– А что говорить? – Лиззи, однако, не смутилась, лишь печаль отразилась на ее лице, – я не встретила в своей жизни того мужчину, который смог бы мне подарить женское счастье. Быть женой ленивого индюка, который ничего не делает, лишь пьет и мало зарабатывает, убирать за ним и за сворой наших голодных детей, у меня не было ни малейшего желания. Особой красотой я в молодости не отличалась, была горделива и придирчива к тому окружению, в котором я находилась. А потом уже стало поздно. Я и не заметила, как мне уже исполнилось сорок лет, и я осталась совершенно одна и без работы.

Эвелин внимательно слушала Лиззи, она ценила и уважала ее откровение, и разделяла с ней ее печаль.

– Но потом я пришла в этот дом, – лицо Лиззи тут же просияло от приятных воспоминаний, она слегка ущипнула Эвелин за щеку, – каким-то чудом я наткнулась на то объявление в газете, и встретила хороших людей, которые подарили мне кров, пищу, работу, заботу и уважение, и самое главное – я познакомилась с милой очаровательной девчушкой – с тобой!

Эвелин тихонько засмеялась и придвинулась к Лиззи поближе.

– Сколько мне было лет, когда ты пришла?

– Десять, насколько я помню, – ответила Лиззи, – ты была такой маленькой, такой тихой и робкой. Твой отец мне сказал, что ты изменилась после смерти матери, стала молчаливой, мало ела и мало играла. Он очень старался вам с Арчибальдом помочь, но ему тоже нужна была помощь, женская рука, так сказать. И я с радостью принялась за работу, я постаралась, чтобы маленькая девочка стала больше говорить, больше смеяться и играть, как все дети. Я хотела стать для тебя другом, чтобы ты не чувствовала себя такой одинокой, как прежде. Арчибальдом я тоже занялась, правда, ему потребовалось гораздо больше времени, чем тебе, чтобы привыкнуть ко мне. Я хотела стать преданным и лучшим другом сразу для вас двоих.

– И у тебя это прекрасно получилось! – сказала Эвелин и в сердцах обняла Лиззи, положив голову ей на плечо. Женщина любовно прижала ее к своей объемной груди, – Арчибальд и папа старались мне помочь, ты права, но они сами были так подавлены, после смерти матери все изменилось. Папа больше погрузился в работу, чтобы как-то себя отвлечь, а Арчибальд замкнулся в себе и предпочитал просиживать днями и вечерами в библиотеке за книжками, он тоже по-своему переживал утрату. Мне очень нужен был друг, и я рада, что им стала именно ты, Лиззи.

– Спасибо тебе, дорогая, я очень старалась, и продолжу стараться и впредь делать все возможное для тебя и твоего счастья, моя милая, – Лиззи поцеловала Эвелин в макушку. Девушка чуть отстранилась и посмотрела женщине прямо в глаза, улыбаясь.

– Все, хватит сантиментов, а то я сейчас заплачу, – женщина поспешила протереть рукавом глаза, – не буду тебе больше докучать своими старческими разговорами и нытьем, отдыхай, завтра тебе определенно станет полегче, ты просто сегодня переутомилась.

Лиззи начало было вставать с кровати, как Эвелин взяла ее за руку и чуть притянула к себе.

– Подожди, Лиззи, мне нужно тебе кое-что сказать.

Женщина покорна села обратно и молча посмотрела на девушку, терпеливо ожидая того, что она скажет. Эвелин тщательно подбирала слова, ей очень хотелось чем-то поделиться.

– Что ты скажешь насчет Изабеллы? Она сможет подарить нашей семье счастье?

Лиззи покачала головой и протяжно выдохнула. В ее душе скребли кошки, но она не хотела сейчас тревожить Эвелин своими сомнениями, и потому вида не подала и решила сказать девушке только приятное, что она думала о новой жене хозяина дома.

– Твой отец счастлив с ней, это видно невооруженным взглядом, и с виду она очень приятная и миловидная женщина. Любит роскошь и деньги, не без того, но подает она себя в лучшем свете. Думаю, что все будет хорошо, и проблем с ней не предвидится.

– Сегодня, на скачках, у нас с Изабеллой состоялся разговор…

– Какой разговор?

– Я ей сказала, что рада, что она теперь в нашей семье, и что делает нашего отца счастливым. И что я хотела бы, чтобы она стала моей подругой.

– Очень смелый и мудрый шаг с твоей стороны, моя дорогая, – одобрительно кивнула Лиззи, посмотрев на девушку с гордостью, – конечно, времени на сближение и дружбу у вас почти не было, но мне нравится твой настрой. Лучше сразу расставить все по полочкам и расположить человека к себе. К тому же, теперь эта женщина стала твоей мачехой, хотелось бы с ней породниться как можно скорее.

– То есть, ты одобряешь мой поступок?

– На твоем месте я бы вряд ли это сделала, причем так скоро после появления мачехи в твоем доме и в твоей жизни, но у меня нет твоего доброго и храброго сердца, Эви, – Лиззи погладила девушку по голове, – ты очень хорошая девочка, и заслуживаешь хорошего к себе отношения. Вы поладите, можешь в этом не сомневаться, дай только время.

– Я хочу в это верить, Лиззи, хочу верить в то, что мы подружимся, – четко проговорила Эвелин, прижав руки к груди, – мне это очень важно.

– Можешь в этом не сомневаться, милая, продолжай верить в лучшее, и оно обязательно произойдет, – подбодрила ее Лиззи.

Лиззи понимала, как трудно проходит привыкание Эвелин к появлению в доме посторонней женщины, завладевшей целиком и полностью вниманием их отца и изменив привычный образ жизни их семьи. Эвелин нервничает и ревнует, она это видела и старалась по-матерински поддержать девушку, чтобы та не переживала почем зря и приняла свершившееся изменение со всем мужеством и достоинством. А все свои домыслы и предчувствия Лиззи решила оставить пока при себе. Сейчас это было совершенно не к месту.

– Просто отец так быстро ее нашел, так быстро с ней обручился, они поженились, теперь она здесь, пролетело время, и теперь нас не трое, а четверо, – залепетала Эвелин, – ты права, Лиззи, нужно только время. Арчибальд тоже настроен оптимистично касательно Изабеллы.

– И правильно делает, люди влюбляются, затем они женятся, в этом нет ничего страшного, – философски отметила Лиззи, – поначалу это трудно принять, но потом вы привыкнете и жизнь продолжится, как ни в чем не бывало.

– И он так сказал, – сказала Эвелин, – Арчибальд сказал мне вчера примерно то же самое, что и ты сейчас.

– А как отреагировала Изабелла на твои слова? Про дружбу и все такое…

– Она обрадовалась, даже очень!

– Видишь, ей также не безразлично твое мнение и отношение к ней, – сказала Лиззи, подняв вверх свой указательный палец, – поверь мне, она боится и переживает не меньше тебя. Дай-ка ты, сблизится с детьми твоего мужа, которые по возрасту тебе в братья и сестры годятся! Я бы на ее месте, ух, как понервничала! Не торопись родная, я тебе говорю, дай время, жизнь сама все расставит по местам. А теперь – постарайся уснуть. Сон не только лечит, но и помогает найти правильные решения.

Лиззи привстала со своего места, позволяя Эвелин как следует улечься, попутно поправляя для нее одеяло.

– Ты большая молодец, Эви, поверь, все у вас будет хорошо, – успокаивающим голосом проговорила Лиззи, после подошла и нежно поцеловала девушку перед сном в лоб, – отдыхай, слишком много впечатлений и волнений для такого юного создания, как ты. Постарайся сразу уснуть и как следует отдохнуть.

– Хорошо, Лиззи, – пропела Эвелин, на ее губах закрепилась улыбка.

– Завтра еще поговорим, ты должна быть бодрой, как юная кобылка, смотри мне, – шутя пригрозила ей пальцем Лиззи, и медленно направилась к выходу.

По пути она погасила в комнате свет, остался гореть только ночник возле кровати Эвелин.

– Лиззи, – позвала женщину девушка.

– Да, Эви? – Лиззи обернулась, уже стоя в проеме двери.

– Спасибо тебе за поддержку, я тебе очень за это благодарна, и я тебя люблю.

– Ох, солнце мое, и тебя люблю, – проворковала довольная женщина, – ложись спать, и отдыхай. Завтра тебя ждет новый день. Позже мы еще многое обсудим.

– Хорошо, спокойной ночи, Лиззи.

– Спокойной ночи, Эви.

Лиззи ушла, а Эвелин для себя подумала и решила, что перед сном больше не будет читать, и погасила свой прикроватный ночник. Девушка расположилась поудобнее в постели, улеглась и стала о чем-то размышлять. Затем она повернулась на бок, подложила под голову руки, как это она любила обычно делать, и постаралась ни о чем не думать, успокаивая свои мысли, чтобы наконец расслабиться и поскорее заснуть.

Сон не заставил себя долго ждать, накопившаяся за день усталость и общая вялость дали о себе знать. Глаза девушки сомкнулись, и, спустя несколько минут, она уже крепко спала.

***

И тогда это случилось в первый раз: приснившейся этой ночью кошмар поражал своей реалистичностью и ощущением неведомого леденящего страха.

В своем сне, Эвелин оказалась в какой-то комнате, мрачной и неприглядной на вид, и в ней она чувствовала себя некомфортно. Было ощущение, что кто-то запер ее здесь против воли, и исподтишка наблюдает за ней.

Девушка решила немного пройтись и осмотреться, она попыталась найти свечку или лампу, чтобы зажечь свет, но тщетно. Звенящая тишина давила на уши, неизвестность и собственная растерянность порождали тревогу, страх закрадывался в душу путем сомнений и беспокойства.

Комната на вид, насколько смогла что-либо рассмотреть в полумраке Эвелин, была совершенна иной, чем ее собственная. Мебель была другой и все стояло на разных местах: на стене висело небольшое зеркало, по бокам его расположено пару картин, широкая кровать находилась у противоположной стены, а по центру стояла пара стульев. Эвелин еще распознала широкую тумбочку, стоявшую рядом у стены, случайно натолкнувшись на нее в темноте.

В комнате также находилось окно, но оно было плотно закрыто, его прикрывала тонкая серая занавеска. У Эвелин даже не возникло желания его открыть. Больше всего ее интересовала дверь, которая находилась по правую руку от нее.

Девушка решительно направилась к ней, ожидая ответов о том, что здесь происходит, и почему она здесь оказалась. Это было довольно наивно.

За дверью ее ждал длинный коридор, освещенный канделябрами. Они висели на обеих сторонах, ровно выстроившись в ряд, поблескивая на свету.

Эвелин сделала пару шагов за пределы комнаты и осмотрелась. В коридоре было абсолютно пусто и тихо, не было слышно ни шороха, ни скрипа, по левую сторону от нее был тупик, плотная темная стена, а по правую раскинулся длинный проход в неизвестность.

Грудь девушки часто вздымалась из-за учащенного дыхания, она покрутила головой, пытаясь разобраться в ситуации, но вопросов становилось лишь больше. В нерешительности она стояла в проеме двери, не решаясь выйти из комнаты, но и не желая в нее возвращаться. Пока она стояла и обдумывала, что же ей еще предпринять, как она вдруг что-то почувствовала. Чье-то присутствие.

По-прежнему не было слышно никаких звуков, и не было видно никаких теней или движений, но все же воздух в коридоре стал тяжелее, плотнее, словно перед началом грозы. Эвелин покрутилась вокруг себя, но так никого и не увидела. Она кого-то чувствовала рядом с собой, некую силу, недобрую силу, от которой не знаешь, чего ожидать.

Неизвестность пугала больше всего, девушку начало лихорадить, она нервно задрожала. Мысли ее путались в хаотичном порядке, она до сих пор не знала, что же ей предпринять, как нечто уже предприняло свой шаг быстрее ее.

В дальнем конце коридора резко начал потухать свет, канделябры меркли один за другим, ряд за рядом, навстречу Эвелин. Послышался первый посторонний звук: кто-то томно задышал, затем стал что-то яростно шептать.

Канделябры продолжали потухать поочередно, неумолимо приближаясь к перепуганной девушке. Ее рот широко раскрылся, глаза выпучились, она боялась приближения неизвестной злобной силы, чье присутствие она продолжала ощущать все отчетливее и сильней.

Половина коридора была уже погружена во тьму, Эвелин не стала дожидаться того, что станет, если та доберется до нее. Она громко вскрикнула и заскочила обратно в комнату.

И в тот момент, когда она уже вошла в комнату и собиралась закрыть за собой дверь, она отчетливо услышала близко позади себя хриплый голос:

– Эвелин!

Девушка закричала, и закрыла за собой дверь, повернув ручку. Послышался щелчок. Эвелин отпрянула от двери, надеясь на то, что злая сила, которую она так четко ощущала в коридоре, не сможет к ней пробраться. Она в ужасе таращилась на дверь, и внезапно та начала колотится и дрожать. Нечто срывало свой гнев и недовольство на деревянную преграду, и девушка начала всерьез беспокоится о том, выдержит ли дверь такого яростного удара.

Вскоре нападение прекратилось, нечто быстро надоело терзать неприступную дверь, и оставила ее в покое. Но Эвелин это не успокоило окончательно, она подбежала к стоящей у стены тумбочки и приложила все свои силы, чтобы задвинуть ею дверь. Как следует поднапрягшись, с трудом, но у девушки получилось задвинуть тумбу, она даже толкнула ее, чтобы та плотно держала дверь.

Отойдя от баррикады, Эвелин все еще было страшно, ее сердце билось в бешеном ритме, а дыхание было прерывистым. Она на ощупь нашла кровать, вскочила на нее и присела, поджав под себя ноги. Ее перепуганные зеленые глаза уставились на дверь, в тревоге ожидая, вернется ли снова нечто за ней. Ей было страшно за себя.

Где-то краем своего сознания Эвелин понимала, что все происходящее выглядит слишком нереально и странно, и, скорее всего, все это всего лишь сон и плод ее воображения. И все же страх плотно сковал ее душу в своих стальных когтях, не давая повода для его устранения. И даже во сне, ей хотелось защитить себя.

Тишина снова стала звенящей и начала давить на уши. Постепенно напряжение в теле спало, и Эвелин смогла спустя продолжительное время наконец расслабиться. Она не хотела что-либо предпринимать, о попытке вновь выйти на коридор не могло быть и речи. Не зная, что ей делать дальше, Эвелин предпочла оставаться неподвижной, растянувшись на кровати. Позже она решилась залезть под одеяло, оно пахло затхлостью и будто бы землей, но девушке уже было все равно. Для нее кровать была и будет оставаться как некоего рода защитой от всяких бед и невзгод, даже во сне, и она в это верила.

Потому Эвелин, игнорируя запах и непривычную недружелюбную обстановку вокруг, накрылась с головой одеялом и свернулась под ним калачиком, приобняв себя за плечи. Все, о чем были ее мысли на тот момент, это чтобы весь этот кошмар поскорее закончился. Она тешила себя надеждой о том, что такого больше не повторится, один и тот же кошмар не может присниться снова. С этой надеждой она и погрузилась в забвение и мрак, означающих сон. Если является возможным сон во сне.

Несчастная девушка не могла даже и предположить, что ее кошмары только начались. Эта беспокойная ночь стала первой в череде последующих.

Это было первое появление Эвелин в ловушке страшного сна.

***

По утру Эвелин проснулась с протяжным вдохом, будто до этой минуты она не могла дышать. Ей удалось сохранить воспоминания о своем сне, который она решила задокументировать сразу же после своего пробуждения.

Еще до конца не очнувшись и как следует не пробудившись, сознание Эвелин уже работало на всю катушку. Ее тело после сна не совсем четко ее слушалось, но всем заведовала ясно мыслящая голова.

Резким движением девушка распахнула одеяло и поднялась, чуть не запутавшись ногами в покрывале. Она понеслась в сторону своего письменного стола, стоявшего напротив окна, поближе к боковой стене. Открывая в ажиотаже ящик за ящиком, Эвелин воскликнула от радости, когда наконец она смогла найти свой дневник.

Эвелин не бралась за дневник уже долгое время, она даже не могла вспомнить, когда в нем делала последнюю запись. Но сейчас девушке не было до этого дела, главным для нее было успеть поскорее записать то, что она видела этой ночью в своем сне. Успеть, пока сон еще не успел выветриться из головы, как это обычно бывает со снами, когда ты видишь их так четко и ясно, но они тут же стираются из памяти, стоит только проснуться.

Воспоминания о снах после полного пробуждения сознания рассчитаны на минуты, если не на секунды, и затем они утрачиваются безвозвратно в веренице смутных образов. Навсегда.

Лихорадочно разыскивая на столе хоть что-то, чем можно писать, Эвелин в конечном итоге нашла ручку, схватилась за нее, шумно пролистала страницы своего дневника в поисках конечной и чистой страницы, и, найдя ее, начала строчить. Ей казалось важным все записать, ведь если это случилось на самом деле, нужно чтобы где-то было об этом сказано, или чтобы кто-то об этом тоже знал. Иначе со временем может показаться, что все не настолько важно, как казалось поначалу, и начинаешь сомневаться – а было ли это все на самом деле?

Эвелин нужны были доказательства прежде всего для самой себя, а позже, если понадобится, то и для кого-то еще, если ей вдруг понадобится помощь. Она все писала и писала, писала о своих ощущениях, писала то, что видела, писала о том, что чувствовала. Пальцы девушки уже начинали гореть, а затем и неметь. Потоку мыслей, впечатлений и предположений не было конца, но тут Эвелин поставила точку и откинулась на спинку стула, чтобы перевести дух.

Пишущая рука только начала восстанавливаться после перенапряжения, как девушка подпрыгнула на стуле и продолжила писать в дневнике, думая про себя:

«Это не должно повториться, этого не должно вновь случится! Ни за что, никогда…этого не должно вновь случится…».

Покончив с писаниной, Эвелин опять откинулась на спинку стула. Ее глаза снова начали закрываться от усталости, а тело требовало прилечь. И девушка, особо долго не думая и не пытаясь сопротивляться, пошла на поводу у своих ощущений.

Эвелин предусмотрительно спрятала свой дневник в ящике стола, задвинула за собой стул, когда уходила, и вернулась обратно в постель.

Этой ночью ей не удалось выспаться, Эвелин чувствовала себя совершенно измотанной, и все, чего ей сейчас хотелось, это поспать.

Солнце ненавязчиво просвечивалось сквозь занавески, и только его присутствие обещало девушке безопасный и спокойный сон. Теперь можно ничего не боятся, и просто постараться уснуть.