Текст книги "Дочери Талау (СИ)"

Автор книги: Санди ака Владлена

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

– У всех бывают проблемы… но их же надо решать, а не бросать все из-за этого!

– Как говорят, дай нам Бог силы изменить то, что от нас зависит, принять то, что не зависит – и мудрости, чтобы отличить одно от другого.

========== Корнелия ==========

– ТЫ СЕБЕ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ!

Корнелия действительно – не представляла. Прежде всего, как у Лилиан, провопившей это вместо приветствия, стоило старшей сестре шагнуть на порог, вообще получается ТАК орать – восторженным визгом деревья можно было выкорчевывать. За четыре года мелкая… хотя уже странно было называть так девочку, осенью уже справляющую десятилетие – по характеру, увы, осталась прежней проказливой и шумной мартышкой. Корнелия в ее возрасте была ГОРАЗДО серьезнее… впрочем, к младшим детям отношение всегда особое – они до старости «маленькие». Тем не менее, так же трудно было представить, что их двоих все же воспитывали одни и те же родители… И уж точно Неля представить не могла причин подобного воодушевления: впрочем, Лилька была из тех людей, кто может восторгаться чему угодно – если она так и не изменится с возрастом, то вырастет очень похожей на Хай Лин.

– Ты только посмотри, какой он лапочка! Теперь он будет жить у нас!

Девушку охватили нехорошие подозрения. Несмотря на то, что последние три года в семье Хэйл жил кот и других животных никак не планировалось, младшенькая периодически ухитрялась притаскивать с улицы бездомных котят, щенков, а один раз даже жуткого на вид хорька. Однако реальность, как это часто случается, превзошла даже наихудшие опасения! В руках у Лилиан сидел совершенно неизвестный науке зверь с непропорционально огромной шарообразной головой, малюсенькими ушками, довольно субтильным туловищем и шарообразным же пушистым хвостом в полосочку.

– Он живой, но это тайна, все должны думать, что игрушечный, – доверительно сообщила Лилька, тут же уточнив. – Но Ребекка сказала, ты и так знаешь.

Зажмурившись, Корнелия сделала мысленную пометку непременно сказать Оруби пару ласковых.

– С какой это стати он будет жить у НАС?

– Так Ребекка мне его подарила. Она уезжает из города, а о Ви нужно, чтобы кто-то позаботился. Правда, зайчик?

Ничего менее похожего на зайца, чем этот маленький мутант, Корнелии даже не представлялось. С другой стороны, многие звери на зайцев НЕ похожи, но обычно они похожи вообще на что бы то ни было… Черт бы побрал эту амазонку! Могла хотя бы посоветоваться с самой Корнелией, прежде чем огорошивать таким «счастьем» в подарок – да еще не ее, а Лильку, забрать что-то у которой просто нереально. В случае бродячих собак и хорьков на стороне Корнелии были хотя бы родители, но для них-то Ви останется «игрушкой»…

– Это исключено! У нас ведь уже живет Наполеон – он не любит других зверей, ты знаешь!

Кот, кстати, к покемону отнесся достаточно равнодушно, решив, наверное, что странное существо и не зверь вовсе, а значит, территорию от него защищать не нужно.

– Ты ведь сама обещала мне такого же!

– Я – обещала?!

– Да!

Как-то Ви сбежал и, каким-то образом оказавшись у Хэйлов, привел Лилиан в жуткий восторг. Потому-то Оруби, наверное, долго и не раздумывала, куда бы сплавить эту обузу: питомец, что уж говорить, давно ее напрягал, нянчиться с кем-либо кондракарская воительница не привыкла, а последнее время и вовсе – поскольку мутировавший барсук до дрожи боялся Седрика, каким-то образом распознав даже сквозь человеческое обличье этого пижона крупного хищника. А отношения с Седриком вроде как возобновились… ну чем, скажите, надо думать, чтобы возобновлять отношения, которые гарантированно ничем хорошим не заканчиваются?!

«Все логические построения ведут теперь к этому вопросу, не правда ли?»

– Лилиан, ты не имела права его брать! С Ор… то есть, с Ребеккой я еще поговорю!

– Почему это не имела, если подарили? – прищурилась маленькая чертовка. – Мне подарили, кстати, а не тебе! Просто ты – вредная. И противная! – демонстративно вздернув курносый носик еще выше, Лилиан прижала новоприобретенное «сокровище» и с надутым видом удалилась. Крыть было нечем. Переубедить Оруби или Лили Корнелия могла бы, но на два фронта собачиться с обеими – перебор. Да что же это творится последнее время? Мало одного… создания, как снега на голову, теперь еще и покемон на ее шее! Надо подумать… но перед тем, как думать, просто необходимо успокоиться – пока злишься, все равно ничего путного в голову не придет. Принять ванну, выпить мятного чаю, запереться в комнате и посидеть немного наедине с собой, чтобы мысли по местам расставить… Не успела девушка додумать эту довольно-таки здравую мысль и даже выйти из прихожей, как прозвенел звонок – на пороге стояла взъерошенная заплаканная Вилл. И легко было понять, что в ближайшее время неожиданная гостья не уйдет восвояси.

Честно говоря, Корнелия решительно не понимала, что заставило Вилл явиться именно к ней. Не к своей лучшей подруге Тарани, которая, как начинающий психолог, так любила анализировать чужие проблемы. Хоть толку от этого, как Корнелия недавно убедилась, было мало, но Вилл чаще всего требовалось, чтобы ее просто выслушали и посочувствовали – что и говорить, реальных-то проблем у Вилл никогда и не бывало. Разве что смерть сони под колесами автомобиля – но там уж никто и ничем не поможет…

И не к Ирме, чьи дурацкие прибаутки порой бодрили даже лучше внимательного сочувствия. И даже не к Хай Лин, чей детский оптимизм порой и окружающих заставлял верить в лучшее. Нет, Вилл нелегкая принесла именно к Корнелии, которая никак не могла себя отнести к чутким и внимательным людям: конечно, она с радостью помогала подругам, но помогала – делом, а не выслушиванием причитаний!

– Ну что случилось? – кивком приглашая рыжеволосую девушку в комнату, обреченно спросила Корнелия.

«Если у нее очередное недоразумение с Мэттом – я взбешусь! В конце концов, это просто свинство – сейчас тащиться ко мне с подобными жалобами!»

– Я с мамой поссорилась, – убито ответила Вилл. Снова здорово. А ведь со Сьюзан и отчимом у Вилл уже пару лет, как наладились нормальные отношения, даже начали подзабываться скандалы, сотрясавшие эту семейку в самом начале их знакомства. Рождение близнецов, что ли, сыграло? Но Вилл уже чересчур взрослая для детских ревнючек… Впрочем, она сама сейчас все расскажет.

– Подожди, я сейчас нам чаю сделаю, – мысленно попрощавшись с уединенным вечерком, сдалась Корнелия, устроив подругу в комнате. – потом расскажешь по порядку.

– Мы с Мэттом решили пожениться. Маме это не понравилось…

– Еще бы! Тебе восемнадцать исполнится только в январе. Кроме того, ты же говорила, что вы будете учиться в разных университетах, что ты не хочешь поступать в ветеринарную академию… или ты опять передумала?

– Нет. В том-то и дело. Я не хотела, чтобы… – запнувшись, Вилл мгновение помолчала. – я хотела, чтобы даже когда мы далеко друг от друга, мы все равно были вместе. Чтобы не расставаться насовсем.

– Ты настолько не уверена в ваших отношениях, что так перестраховываешься?

– А ты… прости, я не хотела сказать…

– Это совсем другое дело. Неудивительно, что твоя мама не в восторге. Вспомни, что ей пришлось пережить из-за того, что она сама поторопилась с замужеством – разумеется, она не хочет для тебя такого же…

– Мэтт не такой!

– Значит, ты могла бы быть уверена в его порядочности и так, без скоропостижных свадеб. Близким людям надо доверять.

Вилл вздохнула.

– Ты так спокойно относишься к тому, что Питер уехал. Как будто совершенно не думаешь о том, сколько вы теперь не увидитесь, как будто тебе все равно, что его не будет рядом… Просто когда ушел Калеб, от тебя словно кусок оторвали…

– Питер от меня не уходил. Он просто переехал – мы не расставались!

– Чувство такое, что даже если и расстались бы – тебя бы уже ничего не задело. И не говори, что это оттого, что доверяешь. Скорее заранее не ждешь ничего хорошего, чтобы избежать новых разочарований. Я доверяю Мэтту. И точно уверена, что мы друг другу предназначены! А если так – то зачем тянуть? А мама…

– Ее можно понять. Разве ты не понимаешь, что когда она выходила за твоего отца, она тоже искренне любила, твердо считала, что он – ее судьба, и так же целиком доверяла? Наверное, дело в том, что я сама пережила подобное, поэтому знаю.

– Это совсем другое дело!

– Почему же?

– Потому что… потому что… другое! – Вилл сжала свою чашку так, что пальцы побелели. – Ваши с Калебом отношения закончились, едва начавшись. А мама сказала… да в общем-то, то же самое, что и ты. Что на своем опыте знает, что из поспешных браков ничего хорошего не выходит, – губы уставившейся в свою чашку девушки задрожали.

– Трудно ее за это упрекать.

– Трудно упрекать, да?! Нет, я не спорю, папа… да не важно, что он за тип! Разве это имеет значение? Мама МНЕ говорит, что из их брака ничего хорошего не получилось, ты понимаешь? Просто ошибка молодости… – уронив чашку Вилл разрыдалась уже открыто.

– О Боже, но ты ведь сама понимаешь, что она совсем не имела в виду тебя, когда говорила «ничего хорошего»!

Лужа мятного чая из опрокинутой чашки, расползшись по лакированной поверхности стола, достигла края и ручейком побежала на бежевый ковер, превращаясь в растущее темное пятно. Корнелия, на пару мгновений закрыв глаза, подумала, что уж лучше бы у ее мнительной приятельницы возникло очередное недоразумение с Мэттом. По крайней мере, тогда Вилл с чистой совестью можно было бы выставить за дверь, а мама… как ни крути, а мама это уже серьезно. Даже понимая, что это очередное недоразумение, услышать такое от своей матери никому не хотелось бы. Корнелии повезло, что ее собственная мать никогда не была так импульсивна, чтобы рубить с плеча… да и сама Корнелия не реагировала бы так на слова.

– Разумеется! Обо мне она просто не подумала… – в больших карих глазах картинно дрожали слезы. – просто не подумала и все!

========== Сьюзан ==========

– То есть как это «нет никакого Хофмана»?!

– Сюзи, дорогая, ну не надо так нервничать, – слегка испуганно прочирикала трубка голосом Аманды. – но поверь мне, блондина, которого ты только что описала, я бы заметила с расстояния в две мили в темноте! Возможно, он, как и ты, предпочитает игнорировать наш буфет, курилку и прочие точки столпотворения… Но фамилию эту я тоже впервые слышу, честное слово. Может быть, кто-то из новеньких… В понедельник я узнаю в отделе маркетинга.

– В понедельник…

Очень хотелось сорваться и накричать на кого-нибудь, но с коллегами Сьюзан предпочитала себе такого не позволять. Аманде, конечно, порой и доставалось, однако нельзя же выходить за рамки! Вилл ночевать так и не явилась: что хочешь, то по этому поводу и думай… А учитывая, что еще не успевшая восемнадцатилетия справить девочка нежданно-негаданно собралась замуж, ничего особо оптимистичного думать не получалось. Вилл и раньше случалось оставаться у подруг, засидевшись за разговорами или совместной подготовке к экзаменам… если она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО была у подруг и ДЕЙСТВИТЕЛЬНО готовилась к экзаменам! Нет – женщина одернула себя – ее дочь никогда не была лгуньей. Но… что еще она могла унаследовать у своего отца, помимо мнительности и болезненной ревнивости, кто знает? Но раньше Вилл всегда сообщала, где она, и что с ней все в порядке – а вчера вечером просто сбежала в слезах и больше не появлялась, предоставив только надежды, что не топиться побежала! С ее характером…

– Ладно, Аманда, прости, что побеспокоила тебя в выходной.

Обычно ее секретарь знала все и обо всех. Неужели этот Хофман – не тот, за кого себя выдавал? Но кому и зачем… Документы, которые Сьюзан с собой таскала, не представляли интереса ни для конкурентов, ни для промышленного шпионажа – иначе она просто не оставляла их вне сейфа и не таскала бы с собой просто в качестве халтурки на выходные! Они никому, кроме нее самой, не были нужны… а ей нужны были позарез!

– Сюзи, не стоит так…

– Дин, не нервируй меня! – рявкнула Сьюзан так, что несчастный супруг едва не прищемил себе голову дверью. – Прости… сорвалась.

Документы… гори они синим пламенем! Часть проделанной работы, конечно, придется начинать по второму кругу и сроки срываются, но не конец же света.

– Я волнуюсь за Вилл.

– Она взрослая умная девушка, Сюзи. Вы обе погорячились… наверняка она у какой-нибудь подруги и опасается звонить, потому что не знает, не начнешь ли ты снова кричать…

Интеллигентный педагог, как обычно, деликатничал в характеристиках: вчера мать и дочь подняли такой гвалт, что в люстре прихожей взрывались лампочки. Сьюзан честно попыталась спокойно посоветовать не спешить с принятием серьезных решений, но… сорвались и понеслось. Проснувшиеся поорать за компанию близнецы были услышаны только после того, как старшая дочь уже пулей вылетела из квартиры. Даже без участия Вилл, перепуганному Дину потребовалось часа полтора, чтобы угомонить разбушевавшееся семейство, в котором, на свою беду, он оказался самым уравновешенным… Правда, потом тайком (как он думал) от жены хлестал на кухне валерьянку.

– Взрослая умная девушка, – эхом пробормотала Сьюзан.

– Если хочешь, в понедельник в школе я попытаюсь с ней поговорить.

– Да что вы все заладили: в понедельник, в понедельник?! Прости. Все, я уже успокоилась. Вчера был тяжелый день.

– Да уж, – Дин украдкой перевел дыхание.

========== Калеб ==========

Только тот, кого искренне

любишь, может сделать

по-настоящему больно…

фильм «Одиночество крови»

Он не мог сказать – когда. Наверное, в те времена самоосознавать себя получалось еще недостаточно хорошо для того, чтобы возникло чувство времени. Для слуг князя, единственных обитателей его удивительного сада и закрытого для всего остального мира замка, понятие времени не имело смысла – с какой стати одному дню было отличаться от другого и кому нужно их считать? Тогда он… еще не получивший имени собственного боевой Шептун еще только начинал мимолетно задумываться о том, правильно ли это. Собственные имена среди слуг князя вообще не были приняты, каждый из них не обладал собственной личностью, а являлся отображением личности господина. Думал его мыслями, был гласом – странное занятие для почти безмолвных существ – и глазами. Не было в душе ни одного собственного, сокровенного уголка… Только у одного Шептуна было имя. У одной. Галатея, первая удачно созданная, как сказали бы на земле «модель» – она все-таки была особенной. Единственным доступным для куклы способом – особенной для хозяина, на свой странный манер привязанного к быстро устаревшему, но все-таки первому своему удачному творению. Но это, конечно, не обозначало с его стороны трепетного к ней отношения.

– Ты что, скальп с меня снять решила?! – резко обернувшись, серебристо-русые волосы описывают вокруг тонкого силуэта резкую сияющую волну, Господин вырывает костяной гребень из рук служанки, и отвешивает ей беззлобную, про такие говорят «в исключительно воспитательных целях», оплеуху. – Вырвешь еще хоть один, неуклюжая тварь, отправишься на конюшню, лошарогам гривы чесать! Пошла вон!

Другой Шептун, тот, что спустя некоторое время сам попросил об имени собственном, а еще чуть позже… но тогда он помыслить не мог о будущем, что ждало его, а у Калеба никак не получалось думать о том существе, память которого он получил в наследство, как о себе самом. Другой Шептун, сам не зная зачем, последовал за покорно выбежавшей из просторного светлого зала Галатеей – на него господин, слишком занятый тем, что, тихо рыча с гораздо меньшей, чем это делала Шептунья, аккуратностью пытался привести свою шикарную шевелюру хоть в отдаленное подобие порядка – вообще не обратил ни малейшего внимания, а слугу, должно быть, именно тогда кольнула непривычная кощунственная мысль, что поступок господина был… неправильным. Понятия справедливости он тогда еще не успел для себя открыть и не мог, соответственно, образовать понятие «несправедливо». Просто – неправильно.

Он никогда не видел, чтобы кто-то из таких же, как он сам, искусственных созданий плакал. Но знал, наверное, получив информацию из памяти самого господина, о том, что люди иногда плачут. Странные у господина были об этом мысли, даже и не мысли, а зыбкая картинка: растрепанный бледный мальчишка-подросток судорожно сжимает руку женщины с красивыми темно-каштановыми волосами, лежащей, откинувшись на подушки роскошного ложа – можно было почувствовать даже легкий запах сирени, исходящий от кожи этой женщины, а лиц не разобрать, все расплывчато, как в утреннем тумане – а потом подросток резко вырывает руку, отшатнувшись, словно это прикосновение обожгло его, и хрипло выкрикивает «Я тебя ненавижу, слышишь! Тебя и ее – эту маленькую дрянь!». Причем тут фактическое значение слез, было непонятно. В оборвавшемся резко, словно отсеченным после этих слов воспоминании ничьих слез не было. Только странное знание о том, что они бывают. У по-настоящему живых…

«А мы? Мы – живые?»

Наверное, да. Потому что Галатея плакала. Беззвучно, забившись в непроходимый уголок сада и закрыв лицо тонкими смуглыми ладонями.

«Тебе… больно?»

Шептуны умели чувствовать боль. Достаточно серьезную – знаменующую о серьезной для них угрозе: господину совершенно не нужно было, чтобы слуги калечили себя, безбоязненно прикасаясь к открытому пламени в камине или выскакивая из окон, поэтому инстинкт самосохранения он им все-таки привил. Но боль от ленивой оплеухи… ее, скорее всего, Галатея и не почувствовала.

«Я огорчила Господина!»

Это не было разговором. Не было слов… друг друга они чувствовали так же, как господина, являясь как бы клеточками единого целого… Нет, не те слова. Но нужных, тех, слов не было. И другой Шептун ясно чувствовал такое странное отчаяние Галатеи, как если бы сам его испытывал.

«Но он ничуть не огорчен… ему безразлично»

Господин в следующее же мгновение и думать забыл о вырванном волосе, а она теперь бьется в истерике.

«Ты не виновата. То, что он тебе говорил – неправильно»

«Господин не мог говорить неправильно. Ты – странный. Или глупый»

– Я бы сказал – любопытный… экземпляр, – господин очень редко разговаривал со слугами вслух. Зачем тратить дыхание, если они и без того понимают и исполняют? – я не знал, куколка, что ты так отреагируешь. Не думал, что существо, лишенное чувства собственного достоинства, способно испытывать обиду. Но он прав. Я не сержусь на такие мелочи.

Неправильно, неправильно… неправильно было то, что господин тогда сказал Галатее, неправильно, что он говорит ей теперь. Почему?

Всхлипнув, Галатея буквально вывалилась из своего укрытия, прямо под ноги господину и благоговейно коснувшись губами его ладони. В пустых бутылочно-зеленых глазах действительно стояли слезы: похоже, господин тоже до сих пор понятия не имел, что его создания умеют плакать.

– Я человек. Люди иногда говорят не то, что думают, – потрепав Галатею по волосам, словно собаку, зачем-то добавил господин.

– Как в этом воспоминании – про слезы, которых не было?

В сознании хозяина словно обрушился железный занавес, закрыв от слуг большую часть его мыслей.

– Да, в каком-то роде и так, – после нескольких мгновений молчания произнес господин. – если бы я знал, что это будет последним, что она от меня услышит… наверное, сказал бы что-нибудь… другое.

========== Оруби ==========

– Все как в старые, чтоб их, добрые времена, – не слишком-то ностальгически пробормотал Седрик, разливая горячий шоколад по чашкам. – хотя с вашей стороны, честно говоря, было просто свинством превращать магазин в какой-то проходной двор! Да еще для пяти соплюх, среди которых только одна вообще читала в своей жизни что-то, кроме комиксов и модных журналов!

Драматически отвернувшись, змеелюд скрестил руки на груди, старательно изображая возмущение подобным святотатством. Оруби перестала в задумчивости точить ноготь о поверхность стола, когда золотая волна его длинных волос плеснула прямо перед ее лицом, щекотнув кончик носа движением воздуха:

– Надеюсь, – сухо заметила она. – теперь не придется вылавливать твои волосы из чашек!

– Мои волосы не выпадают и не ломаются! – на сей раз, оскорбившись очень искренне… или сыграв обиду гораздо правдоподобнее? – Седрик демонстративно дернул себя за переброшенный на плечо «хвост». Потом устало отмахнулся и плюхнулся в кресло напротив, взяв со стола одну из чашек.

Оруби недоверчиво покосилась на него и, решив, что в театре одного актера наконец-то объявлен антракт, взяла вторую чашку.

В какой-то мере оборотень, конечно, был прав. Он вообще достаточно часто оказывался прав, просто высказывал это в настолько драматичной манере, что хотелось стукнуть чем-нибудь потяжелее, чтобы прекратил, наконец, кривляться.

Маловероятно, чтобы кого-то из Стражниц интересовали здешние книги – пожалуй, они даже Тарани оказались бы не по зубам. Оруби успела прочитать некоторые из них, хоть и скорее от скуки, нежели из интереса, поэтому представление, так сказать, имела. Поначалу, когда уничтоженная книга Людмора образовала постоянный портал – Врата, ведущие с Земли в Кондракар, Стражницы попытались превратить магазинчик в свою базу: собирались здесь, путешествовали по разным мирам, организовывали тайные убежища – действительно мало внимания уделяя храму древнего знания, заключенному в этих книгах. Вот только длилось это недолго по очень будничной причине – девочек едва не арестовали за хулиганство и проникновение в чужую собственность. Примерно тогда Оруби и решила сама стать Стражем Врат… как ни странно, именно в букинистическом магазине, стены которого должны были хранить особенно болезненные воспоминания, ей было гораздо спокойнее находиться. Или просто приносить хоть какую-то пользу.

– Только вот продавца из тебя точно не выйдет, – послав ей улыбку поверх чашки, мурлыкнул змееоборотень. – темперамент и характер не те!

Оруби не стала спорить. Чаще магазинчик оставался закрытым, но время от времени девушка пыталась изображать продавщицу. Почти всегда это приводило к каким-то забавным эксцессам.

– Приходилось мне видеть, чтобы воры угрожали хозяевам оружием, но чтобы наоборот… – кажется, Седрик едва сдерживал смех. Трудно его было в этом обвинять.

Зачем местному хулигану понадобилось пытаться красть книгу из так называемого «закрытого фонда», Оруби искренне не понимала. Ну никак не выглядел Урия любителем интеллектуального чтения! К тому времени базилиадка практически приспособилась к правилам жизни на Земле, однако, когда ее по-кошачьему чуткий слух уловил подозрительное шебаршение, как выяснилось, в результате того, что тощий рыжеволосый парень попытался украдкой запихнуть в рюкзак одну из книг, почти на автомате выхватила любимую катану, на всякий случай спрятанную за прилавком, и, приставив к шее незадачливого воришки, потребовала положить все на место. Шарахнувшись от «ненормальной», парень едва не сбил с ног неизвестно откуда взявшегося Седрика.

– Нет никаких преград – такая тяга к знаниям! То книги таскают, то по музеям ночами ходят…

Отчего-то при упоминании музея хулиган заволновался куда сильнее, чем при виде наставленного на него лезвия катаны. Смерив безмятежно улыбающегося Седрика неприязненным взглядом, парень, кажется, хотел что-то спросить, но передумал.

– Книгу верни, – с еще большим дружелюбием в голосе потребовал лорд. Урия насупился. Уступать напоминающему фотомодель парню, да еще – вдуматься только – очкарику! – он явно считал ниже своего достоинства.

– Сперва докажите, что я вообще что-то брал! – запальчиво возразил он. – Можете копов вызывать, пусть разбираются. Заодно, – парень покосился на Оруби, все еще стоящую с катаной в руках. – что здесь за порядки такие, угрожать холодным оружием, не разобравшись!

– Не надоказывался в прошлый раз, – доверительно понизил голос Седрик. – что у тебя не бред и не пьяные глюки? С трезвых глаз зеленые змеи не мерещатся, не правда ли?

– Какие еще зм… м-м?

«М-м» – это уже потому, что с деловитостью мышки проскользнувшая в магазин Бесс Грампер, иногда обладающая невероятным талантом оставаться незаметной даже для Оруби, решительно заткнула Урии рот ладошкой.

– Я бы напомнил, какие, – начал было Седрик, состроив при этом такое невинное, даже практически святое лицо, что Оруби на всякий случай с угрожающим видом направила катану уже в его сторону.

– Положи книгу на место и пошли отсюда, немедленно! – рявкнула девица Грампер на слегка растерявшегося хулигана. – Жить спокойно надоело, да?

– Но здесь, пожалуй, жизненного пространства маловато, – тихо добавил уже, кажется, никем не услышанный змееоборотень. Базилиадка убрала катану, на всякий случай, изобразив ему свирепый взгляд – Седрика, кажется, только позабавивший.

– А чего я… – вяло попытался возразить Урия тянущей его к выходу Грампер.

– Ничего! – тихо процедила Бесс, бросая короткий взгляд назад. Седрик, в отличие от Оруби, не мог похвастаться слухом тоньше обычного человеческого, поэтому вряд ли мог слышать их перешептывание. – От этого типа лучше держаться подальше: запомни раз и до склероза!

– П-ф! Женоподобный слюнтяй, не сказать еще хуже!

– Скажи еще, что мужчина должен быть чуть лучше обезьяны!

– И скажу…

– Просто ты, придурок рыжий, и есть та самая обезьяна, лучше которой абсолютно любой мужчина! – неосознанно повысив голос, Бесс решительно вытолкнула Урию из магазинчика и, послав Седрику и Оруби боязливую улыбку, больше похожую на гримасу, выскользнула следом.

– Может, все-таки скажешь, о чем шел разговор? – возвращая девушку из недавних воспоминаний в настоящее, поинтересовался змееоборотень. Выстроить суть разговора было бы не так уж сложно…

– Отстань! – Оруби, в отличие от девицы Грампер, не имела привычки подслушивать, а потом пересказывать чужие разговоры, о чем сразу и сообщила, но Седрик, кажется, считал себя любимого лучшей темой для светских бесед, даже в тех случаях, когда отзывались о нем отнюдь не лестно. – Лучше скажи, что тебе на этот раз понадобилось на Земле – и даже не смей заводить пластинку, будто соскучился.

– Были некоторые дела, – уклончиво проговорил лорд. Сразу становилось понятно, что подробностей от него не услышишь. – решил заглянуть к тебе на обратном пути. Я действительно скучал, котеночек.

Девушка поморщилась. Скучать змееоборотень предпочитал, если не бегал в тот момент по какому-нибудь очередному поручению князя, либо в обществе Элион, либо Миранды, оттого принимать всерьез его искренность – даже точно зная, что Седрик действительно говорит серьезно – не получалось. Как же все сложно и запутанно!

– Кстати, ты уже готова к путешествию? Я, если ты, конечно, не против, хотел тебя проводить… Первое время на Северных землях тебе понадобится гид, там довольно оригинальные традиции и законы. Впрочем, они везде довольно оригинальные. Ты же не против? – лорд встретился с ней взглядом, полным такой трогательной надежды, что посылать его сейчас ко всем йокаям казалось таким же кощунством, как отобрать у ребенка леденец.

– А как же климатические условия, при которых все нормальные змеи впадают в спячку? – попыталась изобразить удивление Оруби.

– Заснешь с вами всеми… там сейчас тоже лето. Короткое, конечно, но лето.

– Не понимаю, чего ты добиваешься! – честно призналась девушка. Но, как бы то ни было, его помощь ей действительно пригодилась бы. – Послушай, разве нельзя открыть портал прямо на эти Северные земли?

– Отсюда – нет. Разве что сначала отправиться на Аляску – но и тогда трудно будет рассчитать, где именно мы окажемся. Север не слишком-то густо заселен, всего несколько городов-крепостей, но это на очень обширной территории. Уж лучше следовать привычному пути, не так ли? – первый вопрос Седрик решил проигнорировать. А в его предпочтении следовать знакомой и проверенной дорогой Оруби отчего-то и не сомневалась.

Это даже не было ревностью. Элион базилиадка могла только искренне посочувствовать, а предъявлять какие-либо претензии к Миранде и вовсе казалось абсурдным. Ведь если Седрик и предпочел кого-то именно ей, то, как ни дико звучит, своего князя! Змееоборотень совершенно искренне способен был любить всех тех, кто любит его самого, а вот слугой двух господ становиться не намеревался. И отчего-то счел, что Оруби может быть только «госпожой»… что же, наверное, он действительно лучше нее разбирается в людях! И, наверное, у него есть причины подобного выбора…

Вспомнились просто гениальные слова Фобоса, неизвестно откуда возникшего прямо за спиной растерянной базилиадки, под непонимающим взглядом которой Миранда, мгновение назад уютно расположившаяся на коленях Седрика, испуганно нырнула в ближайший темный угол, а сам лорд уставился на замершую в дверной арке Оруби с выражением, как у кота, ожидающего, что его сейчас отшлепают полотенцем за какое-нибудь мелкое хулиганство. Только прижатых ушек, честное слово, не хватало! Кажется, девушка и не собиралась учинять никаких разборок – даже при том, что внешний вид Седрика просто напрашивался на то, чтобы встряхнуть его за шкирку в чисто воспитательных целях… Оттого от слов незаметно появившегося в коридоре, положив руку ей на плечо, князя, едва сдержала нервный смех: «Прошу прощения, кирия, но моих миньонов имею право бить только я»

Чуть позже Фобос же спросил, так ли она уверена, что могла подойти к двум оборотням так, чтобы они не заметили ее приближения заранее. Оруби не была уверена. Хоть Миранда, как и сам Седрик, не отличалась сверхтонким слухом, ее маленькие шпионы заполонили полгорода, не говоря уже о княжеском замке… но еще непонятнее, зачем этим самым оборотням вдруг понадобилось разыгрывать перед ней спектакль?

«Да кто их разберет!»

На этот раз от размышлений отвлекло чириканье мобильника. Бросив короткий взгляд на экран, Оруби обреченно вздохнула: еще только решив подарить «покемона» Ви младшей сестренке Корнелии, базилиадка заранее знала, что именно придется от самой Корнелии по этому поводу выслушать.

========== Корнелия ==========

– Ты могла хотя бы посоветоваться!

– Тогда бы ты просто начала возмущаться до, а не после, – резонно возразила Оруби. Раскаяния в немного низком голосе базилиадки не слышалось даже с натяжкой, что и говорить – не ждала ничего другого! Вот только зачем было дарить Ви, заранее зная, что Корнелии это не понравится? На ум тут же пришел озвученный сестренкой ответ: потому что дарила и не Корнелии! Оруби нужно было пристроить зверя, а уж как к этому кто отнесется – малосущественные для такой, как она, детали.

Впрочем, у Корнелии уже неоднократно была возможность убедиться в том, что окружающий мир и жизни других людей вовсе не вертятся вокруг ее персоны. Даже людей близких и дорогих.