Текст книги "Дочери Талау (СИ)"

Автор книги: Санди ака Владлена

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

========== Пролог ==========

Сюзанна Вандом-Коллинз, закончив складывать бумаги, кажется, размножающиеся почкованием на ее столе, стоило только отвести от него взгляд, бросила взгляд на часы и досадливо вздохнула. Ну вот, снова засиделась допоздна. Неожиданный – поистине совершенно неожиданный – карьерный взлет повлек за собой множество новых нудных обязанностей, которые никак не получалось переложить на чудаковатую секретаршу, кстати, сбежавшую с работы на два часа раньше новой главы Хиттерфилдского филиала фирмы «Симультек». Трудно ее осуждать – пятница… Можно было, конечно, взять на эту должность кого-нибудь порасторопнее, но Сьюзан было жаль Аманду. Ее всегда раздражали эти разговоры, что, получив повышение, люди «зазнаются» и «забывают старых друзей». Дружба дружбой, а на рабочих местах должны быть профессионалы, иначе все старания остальных работников насмарку. Но брать другого секретаря Сьюзан все равно не хотела. Достаточно с нее угрызений совести из-за практически брошенной на произвол судьбы семьи – как нарочно, именно сейчас, после рождения близнецов. Дин с улыбкой называл жену, помчавшуюся, едва выписавшись из больницы, принимать все дела своего предшественника и поспешно входить в курс всех дел на высшем уровне, «ненормальной» – хотя поводов для веселья было довольно мало. Хорошо еще, сам Дин сейчас оказался относительно свободен: занятия в школе, где он преподавал историю, уже прекратились, а до итоговых экзаменов еще оставалось время. Забота о малышах Тиме и Дане почти целиком легла на его плечи, поскольку старшая дочь Сьюзан – Вильгельмина сейчас готовилась к тем самым заключительным экзаменам и почти все время проводила в занятиях у своих подружек: дома, под дуэтные вопли братьев, попытки освежить в памяти все, чему последние десять лет проучилась, выходили еще более мучительными. Не то, чтобы Дин возражал, но Сьюзан все равно было стыдно. А что поделать? Не захотела упустить свой шанс, вот и входи теперь в роль новой метлы, которая и метет по-новому.

С трудом застегнув набитый бумагами под завязку кейс, больше напоминающий средних размеров чемоданчик, нежели дамскую сумочку, молодая женщина устало вздохнула и, заперев кабинет, поспешно направилась к лифтам. Ну что за ерунда: весь день сидит сиднем, а устала, как будто в порту корабли разгружала! Опять дома рухнет без сил, в лучшем случае поблагодарив за ужин.

– Подождите секундочку!

В уже закрывающиеся двери лифта поспешно юркнул еще один пассажир, совершенно, насколько Сьюзан успела отметить, не знакомый ей сотрудник. А может, вообще не сотрудник – народу по зданию фирмы ходило много разного, даже после окончания рабочего дня. Хоть она и проработала здесь уже несколько лет, общаться все же по большей части приходилось с определенным кругом сотрудников. Остальных ей представляли, но запомнить все лица после единичной встречи…

– Добрый вечер, госпожа, – мужчина… совсем еще молодой парень со смазливым, почти девичьим личиком, ослепительно улыбнулся, словно фотомодель в телерекламе, и отвесил изящный поклон, заодно поставив под ноги свой кейс, видимо, тоже нагруженный не гагачьим пухом. «Коммивояжер» – почему-то с отвращением решила для себя Сьюзан, глядя на эту улыбку. Можно подумать, что лицезреть ее – усталую и злую после долгого и нудного рабочего дня – было для него наивысшим счастьем на целом, надо понимать, свете! «Если предложит что-нибудь купить – я взбешусь!»

Срываться на ни в чем не повинного мальчика на побегушках было бы неприятно… будет – потом, когда она выпустит пар. Но и разговоры по компании, какой мегерой оказалась их новый президент филиала, никому не нужны. Решив не обращать на попутчика внимания, Сьюзан, как приписывал этикет поведения в лифтах, уставилась на панель с проплывающими циферками этажей.

Мальчику, однако, это нехитрое правило этикета было незнакомо. Продолжая сиять улыбкой, он протянул руку.

– Работаете допоздна, госпожа президент? Боюсь, мы не были друг другу представлены во время вашего назначения на должность – я Рик Хофман, отдел маркетинга!

Рик! Бывшего мужа Сьюзан, развестись с которым стоило больших средств и нервов, звали Ричардом, оттого прозвище Рик – хотя, вполне вероятно, полное имя юнца было и совсем другим – всколыхнуло в ней не самые приятные воспоминания. Да и сама его манера общения порядком раздражала.

– А я замужем и мать троих детей, – ледяным тоном отрезала она.

Мальчишка мягко рассмеялся.

– Ну, я пока и не успел пригласить Вас на свидание. Простите, я, кажется, Вас утомляю.

Сочтя это вполне допустимым хамством с настолько навязчивым типом, как этот, женщина предпочла промолчать. Огорчение на кукольной мордашке Хофмана выглядело весьма забавно, он вообще был весь какой-то… мечтательный, ранимый, нежный, аки колокольчик, вызывающий невольное сравнение с пятилетним ребенком, причем почему-то девочкой. Немало ее озадачив – собственная дочка Сьюзан в пять лет была сорванцом с вечно содранными коленками, а вовсе не кукольным ангелочком… ну все же сильны в людях архетипы!

– Простите, Рик. Я устала сегодня и срываюсь.

К счастью, лифт успел уже доползти до первого этажа и Сьюзан, несколько поспешно подхватив чемоданчик, направилась к выходу в сторону подземной парковки.

– До встречи, госпожа президент! – прошелестел в спину голос, по какому-то странному наитию заставивший ускорить шаг. Голос был приятный. Сам молодой человек тоже. Но в подсознании словно колокольчик непрерывно звенел – непрерывно и с нарастающей громкостью подсказывая, что лучше от него держаться подальше.

Уже припарковав машину возле дома и поднимаясь по лестнице, женщина зачем-то решила заглянуть в документы: она не помнила точно, захватила ли с собой договор о поставках – и на ходу раскрыла сумку. Договора не было. Прокрутив в памяти события, Сьюзан решила, что со стола его все-таки взяла и… и? Попытка еще раз перебрать бумаги усилила недоумение – это были совершенно не те документы, с которыми она планировала поработать на выходных. И вообще… в задумчивости вытащив из-под стопки бумаг темно-красное яблоко, чем-то напоминающее по форме сердце, Сьюзан от души выругалась себе под нос. И вообще – это не ее сумка. Схватила в лифте чемоданчик этого пижона из отдела маркетинга – внешне кейсы практически и не различались. И что теперь делать? До понедельника чертового мальчишку не разыскать, значит, работа в очередной раз встала?! А у нее плотно забитый график, теперь все поползет вслед за этим!..

– Ну и денек! – рассеянно бросая яблоко обратно, в пустоту пожаловалась Сьюзан. – Ну и что еще сегодня случится?!

Прижимая одной рукой к себе треклятый чемоданчик, Сьюзан попыталась практически вслепую нашарить ключом замочную скважину. Но неожиданно дверь распахнулась и полутемную лестничную клетку едва ли не осветил естественный факел огненно-рыжих волос старшей дочки. К огорчению Сьюзан, с возрастом Вилл становилась все больше похожей на отца, того самого первого мужа, от матери унаследовав только карие глаза да упрямый нрав. Лет двадцать назад в Ричарде было столько же огненной харизмы, в сочетании с рыжей шевелюрой, хитрым лисьем взглядом и умением постоянно быть в центре событий придававшей ему больше привлекательности, чем любая классическая красота. Девушки слетались к нему, как на огонек… с похожими последствиями. Тем тяжелее, однако, было видеть, в кого он превратился полтора десятка лет спустя.

– Мам…

– Прости, что задержалась, солнышко?

– Ма, видишь ли…

– Ужасный был день! А теперь еще… неважно! Вы уже поужинали? Как малыши?

– Нормально, – чуть насупившись, буркнула Вилл. Вроде бы взрослая уже – не сегодня завтра упорхнет в свой университет технологий, а огорчается из-за невнимания все так же. Сьюзан примирительно поцеловала дочку в лоб – та уже успела догнать ее ростом, приходилось привставать на цыпочки.

– Ты что-то хотела сказать, лягушоночек.

Рыжеволосая спортивного вида девушка согласно кивнула и, несколько секунд поколебавшись, выпалила:

– Мама, я выхожу замуж!

По ошибке присвоенный чемоданчик с глухим стуком шлепнулся на пол прихожей.

========== Питер Кук ==========

Хотя лето только начиналось, жара над городком повисла густым переливающимся покрывалом. Если присмотреться – воздух дрожал, словно над пламенем горящей свечи. С тренировочной площадки моря не было видно, однако искрящееся сияние почти неподвижной водной глади, казалось, отражалось в небе над Хиттерфилдом ковром из солнечных зайчиков.

– Питер, ты ЗАСНУЛ?

Тренер – это знали все ребята в команде – был добрейшей души человеком. Просто не умел этого показать, оттого все непривычные люди немного его побаивались. Ленивым движением юноша поймал мяч, которым в него от всей широты души и запустили.

– Ты когда-нибудь перестанешь витать в облаках?!

– Если я не ошибаюсь, нас зовут «королями воздуха»? – с притворным сокрушением развел руками Питер. В команде все были, мягко говоря, не гномиками, но только ему, умудрившись вымахать за два метра, удавалось смотреть на тренера сверху вниз – так изображать мнимую пристыженность своим поведением, когда на тебя вопили, было куда труднее.

– Слушай меня внимательно, Кук! Ты мог бы считаться одним из лучших моих игроков…

– Не будь таким увальнем! – хором с тренером закончил юноша, уставившись на небо, чтобы случайно не оскорбить чувства наставника недопустимой при «разборе полетов» улыбкой. Но тот все равно оскорбился.

– Ладно, Питер, серьезным ты быть не можешь.

– По-моему, это скучно. Но Вы еще вполне можете послать вместо меня кого-нибудь еще…

– Куда я бы тебя послал… Ох, Питер, ты невыносимый мальчишка! Мне обидно смотреть и понимать, каких высот ты мог бы достичь – с твоими-то данными и техникой, не будь ты таким раздолбаем! Где твоя воля к победе? Что за дурацкая привычка церемониться с противником: наш спорт не шахматы, в которых, сделав ход, следующий нужно уступить сопернику! В твоей жизни есть хоть что-то, ради чего ты способен побеждать любой ценой?!

– Всегда считал, что такая одержимость – следствие каких-то внутренних комплексов, – лениво откликнулся Питер, с легким раздражением отбрасывая мяч куда-то за спину. Раздалось характерное «шмяк», дополненное неразборчивой, однако явно неодобрительной репликой, оттого, оборачиваясь, мулат уже практически предвидел открывшееся перед глазами зрелище: какого-то незнакомого паренька с встрепанными каштановыми вихрами, ладонями зажимающего пострадавший нос. – Ох, прости. Как-то ты неудачно там оказался… ты вообще кто такой?

Бутылочно-зеленые глаза… где-то Питер этого парня видел, но вроде бы и не из местных? – гневно сверкнули.

– И нечего на меня так красноречиво молчать! Сам, если подумать, виноват, – подтащив слегка упирающегося паренька к пустующей скамейке запасных, Питер вручил ему условно считающийся чистым платок и бутылку с водой. – Я же понятия не имел, что ты вообще там… Ты в порядке?

– Жить буду, – невнятно и приглушенно, все еще зажимая нос, пробормотал тот. – тем более если то, что ты понятия не имел о моем существовании, что-то радикально меняет лично для меня. Только подобный факт отчего-то не делает ушибы менее болезненными!

Вот язва…

– Мне написать извинение в письменном виде? Нечего было хлопать ушами, когда выходишь на площадку во время тренировки.

– Ушами хлопать нельзя, – еще глуше возразил зеленоглазый. – человек этого физически не может.

Он что, с Луны свалился?

– Зря спорите с профессионалом данного занятия, молодой человек, – ехидно подключился к разговору тренер. – мистер Кук способен прохлопать ушами абсолютно что угодно в жизни! Бывает подобное с людьми, считающими, что достаточно хороши и без того, чтобы прилагать усилия, пока это самомнение дорого им не обойдется! Имей в виду, Питер, когда-нибудь ты крупно сядешь в лужу, поскольку противник – причем, вполне возможно, противник во многом тебе уступающий – окажется менее благодушен и разборчив в методах достижения цели.

– И Вам тоже всего наилучшего, тренер, – иногда быть раздолбаем оказывалось единственным способом не слететь с катушек, когда вокруг все учат-учат-учат… во всяком случае, способом проверенным. Еще в детстве, ибо мамочка Питеру досталась серьезная – совсем он не в нее удался – и обожающая строить окружающих в колонны по трое. – я буду без Вас скучать!

К тому же это было чистой правдой. Приморский городок Хиттерфилд, в котором Питер прожил последние года четыре, квартируя у родителей до окончания академии, успел за это время стать более чем родным. Однако, как выражалась его крайне эрудированная (а оттого порой нудноватая) сестричка «не все коту Масленица» – слишком многие, не спросив мнения самого Питера, резко решили, что пора бы и за ум браться. Страшно подумать, сколько серьезных учителей в жизни приходится на одного жизнерадостного «увальня»! Как же не хотелось уезжать: ни от матушкиных нудных нотаций, ни от сестренкиных теоретизирований, ни от тренерских разносов…

Уезжать от Корнелии.

Впрочем, она сама закончила школу и, вполне возможно, в глуши курортного городка не задержится. В отличие от самого Питера, его девушка была очень серьезным и целеустремленным человеком с далеко идущими жизненными планами. Очень серьезными планами! Порой юноша с долей самоиронии думал, что, если ее жизненные планы касаемо его нескромной персоны тоже зайдут достаточно далеко, то от «крепкой руки» дорогой мамули он перекочует к не менее компетентной по части «строить в колонну по трое» женушке. Тарани непременно приплела бы подсознательное стремление всех мужчин считать мамочку образцом для всей женской половины человечества… Короче говоря, мечтать не вредно!

– Постарайся все же хоть раз в жизни воспринять мои слова всерьез! – тренер со вздохом потрепал Питера по плечу. – Сегодня уезжаешь?

Юноша рассеянно кивнул. Случайный пострадавший, лицо которого по-прежнему закрывали ладони и презентованный платок, сверлил его отнюдь не дружелюбным взглядом. Ну нельзя же так психовать всего лишь из-за того, что в тебя случайно попали мячом… вот типичный пример восприятия всего подряд с тяжеловесной серьезностью!

И все-таки где-то Питер этого паренька уже видел…

Корнелия и Тарани, разумеется, явились минут за пятнадцать до оговоренного времени и уже поджидали его возле припаркованной машины. У Тары с детства была странноватая привычка: сперва приходить раньше, порой намного, поскольку его сестренка с матушкиной подачи считала себя человеком неорганизованным и рассеянным, вечно опасаясь опоздать или что-то перепутать, а потом, вместо того, чтобы спокойно подождать сидя на скамейке – прятаться за каким-нибудь деревом, чтобы выскочить оттуда… с извинениями за опоздание! Надо сказать, дружба с Корнелией в этом плане пошла ей на пользу – после переезда семейства Кук в Хиттерфилд нерешительность и нервозность Тары постепенно сходили на нет. Нордическая красавица невольно заражала большинство окружающих величественным целеустремленным спокойствием неспешно плывущего айсберга… Айсберга… вспомнив времена, когда еще только познакомился с новыми подругами сестры – и Корнелией в том числе – Питер невольно улыбнулся. Он сам тогда только-только закончил школу и, признаться, в старших классах был довольно избалован вниманием сверстниц, и к такому отношению девушки – да что девушки, девчонки чуть старше маленькой Тары – оказался не готов. Нет, Корнелия не была ни холодной, ни высокомерной, в чем некоторые ее обвиняли. Более того, Питер явно был ей небезынтересен уже тогда, но вместе с тем она – даже не мыслями, но душой – постоянно находилась где-то далеко-далеко. Попытки порасспросить Тарани на эту тему так ни к чему и не привели: чужие секреты маленькая тихоня хранила не хуже сейфа и добиться от нее чего-то, о чем Тара сочла за лучшее молчать, не смогла бы даже испанская инквизиция в полном составе. Только один раз, когда Питер вскользь уточнил, не намеренно ли подруга сестры все время его избегает, услышал в ответ что-то туманное «раз на молоке обжечься – потом всю жизнь на воду дуть», потом Тарани как-то натянуто рассмеялась и добавила, что когда Корнелии что-то НЕ нравится или общения с кем-либо она НЕ желает, можно не сомневаться – сама прямо об этом скажет. Любопытная пища для размышлений – при абсолютном минимуме фактов. Парня у Корнелии не было – о таком Питер бы знал. «Отбивать» кого-то у кого-то он еще в школе твердо зарекся, ибо это было лучшим способом испортить отношения с кучей людей, а ссориться Питер терпеть не мог, поэтому, прежде чем высказывать интерес к девушке, осторожно наводил справки. В конце концов он принял соломоново решение: не навязываться и не гнать лошадей. Во-первых, Корнелия была из тех девушек, что предпочитают сами закладывать начало отношений, а не уступать ухаживаниям, во-вторых, хоть она и выглядела взрослее сверстниц из-за манеры себя держать, но все же была еще совсем девчонкой – того странного периода взросления, когда уже можно было думать, как о привлекательной женщине, не рискуя угодить в маньяки, но вот реализовывать эти думы в жизнь еще определенно рано.

Кстати, Корнелия старалась не опаздывать сама – хоть и без Тариной нервозности – и при этом воспринимала чужие опоздания, как личное оскорбление. К счастью Питера, он появился, хоть и в последний момент, но все же вовремя.

– Давно ждете?

– Как договаривались, – блондинка с легким скептицизмом бросила взгляд на часы. – это у тебя поезд через сорок минут – не у нас. Не совсем понимаю, как ты собираешься поступить с багажом.

Вообще-то багаж Питер собрал еще утром и просто прихватил спортивную сумку с собой. Но Корнелия, как и многие девушки, считала «самым необходимым» такое количество вещей, что, вздумай ОНА переезжать куда-то, не исключено, что понадобилось бы целый товарный вагон арендовать. Интересоваться, к примеру, зачем молодой девушке, которая и совсем без косметики выглядит потрясающе, «походная» косметичка с чемодан размером было как-то неловко… не исключено, что сама Неля по той же причине воздержалась от вопросов, как Питер собрался обходиться на новом месте жительства вещами, вкупе занимающими единственную сумку.

– Фадден-Хиллз расположен не так близко к морю, чтобы там пригодилось все, чем ОН предпочитает захламлять дом! – тихо хихикнула Тарани. Питер с мученическим видом закатил глаза. Он-то наивно радовался, когда завоспитанная мамой до посинения сестричка-тихоня начала проявлять характер… а характер этот оказался тот еще!

– Фадден-Хиллз? – переспросила Корнелия. – И вы оба помалкивали, что тебе именно ТАМ предложили работу?! Это же родной город нашей Вилл! Кроме того, я отправила заявку в Фаденский Социальный университет, только, боюсь, недобираю баллов по биологии – там довольно строгий отбор… Хотя теперь у меня будет еще одна мотивация поступить именно туда! Можно мне сесть за руль?

– Прошу! – Питер галантно распахнул перед девушкой дверцу. – только если вдруг снова откажут тормоза, постарайся врезаться во что-нибудь подешевле!

Права Корнелия пока не успела получить, а в качестве «тренажера» частенько использовала машину Питера. Пару раз это заканчивалось весьма забавными эксцессами, кроме того, сама девушка обожала во время таких уроков шутить на тему «осторожно, за рулем блондинка», но кому-то другому острить по тому же поводу категорически не стоило – ее чувство юмора моментально пропадало. Питер на всякий случай и не пытался. Кроме того, Корнелия делала куда бОльшие успехи, чем он сам в свое время: помнится, два стареньких автомобиля были угроблены насмерть прежде, чем родители согласились его подпустить к общесемейному транс-средству ближе, чем на пушечный выстрел…

– У меня, – наставительно произнесла девушка. – тормоза не отказывают. Они отказали у твоего авто – попрошу не путать понятия.

========== Корнелия ==========

«Терпеть не могу прощаться…»

Ветер из открытых по случаю жары окон машины, кажется, задался целью превратить тщательно уложенные волосы в нечто напоминающее воронье гнездо. Корнелия раздраженно фыркала, когда растрепавшиеся пряди начинали щекотать лицо – собирать их в хвостики и косы девушка не любила, а с элегантным пучком чересчур напоминала самой себе гимнастку. На тренировках и соревнованиях это вполне ее устраивало, но не каждый же день!

– Ты сердишься? – после какого-то времени молчания спросил Питер.

– С чего ты взял? Я надеюсь, ты-то уезжаешь не от меня лично?

– Не слишком радует, что тебе вообще приходят в голову такие мысли…

Корнелия помолчала. Наверное, убеждая вслух кого-то, в первую очередь хотелось саму себя убеждать… В конце концов, она уже не ребенок, а взрослая девушка, и прекрасно понимает, что чья-то жизнь не обязана вертеться вокруг нее только потому, что он любит. Это не отменяет всего остального в мире, не отменяет их жизненных целей, ровно как и средств их достижения. Следовало отдавать себе отчет, люди они ОЧЕНЬ разные. Наверное, это логично: искать в другом то, чего лишен сам. Куда сложнее бывает с похожими на тебя людьми…

– Ты же сама советовала не упускать эту возможность, а теперь расстраиваешься…

Советовала, конечно. До того, как поняла, что окончательно запуталась и сейчас особенно не хотела расставаться. Но не менять же точку зрения из-за своих проблем… да еще таких! Менять принятых решений Корнелия не любила еще больше, чем прощаться, но совсем другое дело, если Питер что-то такое почувствовал и его собственное решение – несколько даже поспешное решение – уехать, связано именно с этим.

«Как я упорно избегаю называть все своими именами – даже в мыслях! Совершенно на меня не похоже…»

– Я так по-прежнему считаю. Но это не значит, что я рада расставаться.

– Мне жаль, что подвел тебя с выпускным вечером. Но у тебя еще есть время принять чье-нибудь еще приглашение, верно? Не может быть, чтобы такая, как ты получила только одно приглашение, – уголки губ Питера дернулись в немного беспомощной улыбке. Что за парень?! Хотя, при его двух с гаком метрах роста и объеме мускулатуры довольно легко быть мягким и неконфликтным – посторонние люди и так воспринимают всерьез, а близкие люди могут строить, как заблагорассудится – можно позволить себе эту беспомощность… Это когда ты кукольного вида блондиночка, следует проявлять железобетонный характер, чтобы за куклу тебя и не приняли.

– А что! – резко надавив на педаль газа, девушка негодующе обернулась к Питеру. – По-твоему может быть, чтобы такая девушка, как Я могла бы ПРИНЯТЬ больше одного приглашения?!

– Ты не могла бы смотреть на дорогу?..

– Отвечай немедленно!

– Или хотя бы сбросить скорость…

– Ты спрашивал, сержусь ли я, так вот ТЕПЕРЬ…

– Корнелия, – робко подала голос с заднего сиденья Тарани. – Этот болван сам не понимает, что ляпнул, он извинится, только НЕ УБИВАЙ НАС!

Брат и сестра заметно подрастеряли свою природную смуглость, словно в горячий шоколад хорошенько плеснули молока. Когда машина резко вильнула и остановилась, перед носом чьего-то прибалдевшего «Феррари» вписавшись в единственное парковочное место, Корнелия бросила руль и демонстративно скрестила руки на груди.

– Быстро… доехали, – сдавленно пробормотал Питер, оглядываясь. – послушай, я совсем не хотел тебя обидеть.

– По-твоему, оттого, что ты не хотел, мне менее обидно? – на самом деле, конечно, если девушка и злилась, то исключительно на себя. Еще заявляла, что тормоза у нее не отказывают! Нет, с этим надо что-то делать, а то и с катушек съехать недолго. – Питер, просто, чтобы ты знал. Если ты не пойдешь на выпускной, я не пойду тоже – потому что НЕ ХОЧУ идти туда с кем бы то ни было еще. Это вы меня простите… просто… терпеть не могу прощаться.

– Я тоже, – улыбнувшись, Питер убрал растрепавшиеся за поездку волосы с ее лица. Устало вздохнув, Корнелия улыбнулась в ответ.

– Поэтому – до встречи!

========== Тарани ==========

Находиться третьей при парочке влюбленных всегда удовольствие специфическое. Как будущий психолог, Тара не могла не замечать, что влюбленные парочки имеют обыкновение жутко раздражать окружающих, в особенности, конечно, тех, у кого с личной жизнью все далеко не так гладко.

– Еще одна выходка в духе «блондинки за рулем», – сухо заметила она, когда они с Корнелией возвращались с перрона к припаркованному автомобильчику. – и я сама, пожалуй, естественным образом стану натуральной блондинкой!

– Я уже извинилась. Не так уж быстро я и ехала…

Смущалась Корнелия довольно редко. Или просто, как правило, хорошо умела скрывать свои чувства.

– Да уж скорее слишком низко летела! Что на тебя нашло? Если ты так уверенна, как пытаешься показать, то почему срываешься из-за глупых мелочей?

– Тарани, уж ты-то могла бы и знать, что человек, действительно в чем-то уверенный, не «пытается это показать». Со мной что-то не так. Это неправильно, когда человек не просто нужен тебе, а очень нужен, а ты из-за гордыни не можешь ему этого продемонстрировать!

С точки зрения Тарани гораздо хуже было из опасения ранить чьи-то чувства оставаться рядом с совершенно не нужным человеком …

– О ком именно ты сейчас говоришь, если не секрет? – уточнила мулатка и тут же прикусила язык. О том, что подружку за рулем подначивать не стоит, она знала слишком уж хорошо. Но Корни только невесело хмыкнула, пробормотав что-то на тему, что не всех можно «человеком»-то назвать.

– Вот ты, как психолог, скажешь мне что-нибудь?

– Я еще даже школу не закончила…

– И все же!

– Корнелия, ни как психолог, ни как подруга я тебе ответить ничего не смогу. И никто не сможет. Питер тоже – он это понимает, поэтому и решил таким образом предоставить тебе свободу самой во всем разобраться. И не надо опять заявлять, что во всем разобралась уже давно! Помнишь, Хай Лин рассказывала нам про гадания по Книге Перемен? Гром-Дерево, кажется, обозначает, что некоторые вещи кажутся незыблемыми только до тех пор, пока не подвергнуться встряске. А малейшее испытание заставляет все пересмотреть…

– Не нужно раскладывать очевидные вещи по полочкам: для этого у нас Кондракар есть. Значит, ничего конкретного ты посоветовать не можешь?

– Это будет мое решение, а не твое. Даже если и правильное – оно все равно окажется неправильным, потому что… не знаю. Но так всегда случается. Мама четыре года твердила мне, что мы с Найджелом друг другу не подходим. Меня это бесило! А потом я своим умом дошла до тех же выводов… и, может быть, сделала бы выводы гораздо раньше, если бы их мне не пытались навязать, понимаешь? И в Кондракаре… меня из себя выводило, когда мы пытались что-то узнать, а Оракул отвечал, что мы со временем разберемся во всем сами… конечно, гораздо удобнее было бы все знать заранее и не мучится, приняв за истину кем-то другим давным-давно придуманное. Но это ведь не правильно! По-настоящему научиться чему-то можно лишь усилиями собственного разума, а не памятью. И найти действительно правильный ответ – тоже.

– Но согласись, Тара, на уроках математики нас не заставляют самостоятельно выводить все формулы и законы – на такое обучение человеческой жизни не хватит! И правильный ответ… он может сам придти слишком поздно!

Тарани только плечами пожала.

– Корнелия. Не знаю, поможет ли это. Но, если представить, что на твоем месте оказался кто-то другой: что бы ты ДРУГОМУ в таком случае посоветовала?

Подруга с задумчивым видом побарабанила холеными пальчиками с красивой формы перламутровыми ноготками по рулю. У других все как будто бы просто. Частенько даже завидуешь им от чувства того, как у них все просто – даже понимая умом, что для самого человека все на самом деле очень сложно. Вилл и Мэтт сами придумывают проблемы, это видно любому, у кого есть глаза, но это не значит, что очередное «раздувание из вымышленной мухи слона» не есть самая настоящая трагедия для самой Вилл. Или как все просто у Хай Лин с Эриком – такое солнечное детское счастье держаться за руки и совершенно не думать о том, что ждет в перспективе. А уж Ирма… недавно шокировавшая подруг очередной влюбленностью в кузена Мэтта по имени Шон, недавно переехавшего в Хиттерфилд. Ее последняя любовь – бас-гитарист по кличке Джей год назад закончил школу и уехал учиться, довольно скоро Ирма рассудила, что когда парня нет рядом, его все равно что нет вообще, и очертя голову бросилась в новый роман. Может как раз это – правильно? Легкомысленно, может, даже непорядочно, но все равно разумнее, чем беречь остывшие угли от давно погасшего чувства. Тарани нерешительность мешает, а Корнелии упрямство – хоть девочка и избегала прямых заявлений, зная, что из-за упрямства же Корнелия найдет кучу возражений, но была совершенно уверена, что подруга давно и по-настоящему любит именно ее брата. Можно в почти детстве страстно увлечься воплощенной мечтой, но по-настоящему полюбить человека, которого совершенно не знаешь – такого не бывает.

«Но все же в чужую душу не заглянешь…»

– Я счастлива с Питером. Наверное, мне СЛИШКОМ хорошо рядом с ним, мне не нравится, что чувства базируются на примитивном «сделай мне приятно», словно бы действительно чувства не выдерживают малейшей встряски, любого испытания! Разве это настоящая любовь, требующая терпения и самоотверженности? С другой стороны, Калеб… я уже не уверена, что он был именно моей мечтой. Конечно, я думала о том, какие качества хотела бы видеть в любимом человеке – собирательный такой образ из литературных и киношных героев, но настолько живым воображением, чтобы придумать идеал и вдохнуть в него душу – я никогда не обладала. Я ведь даже не помню, как именно выглядел рыцарь из моих снов, пока Элион не нарисовала портрет. Уж ей-то воображения всегда хватало. И умения вкладывать душу – тоже. Я много обо всем этом думала, когда они пытались встречаться – получается, Элион воплотила идеал, а вовсе не я. И «подарила» мне – а в результате вышло ни так, ни эдак! Я не Ирма, чтобы всему предпочитать комфорт – хотелось бы… чтобы по-настоящему. Даже не со стороны парня, а со своей собственной – в любви что Питера, что Калеба – я не сомневаюсь… но лучше бы я в них сомневалась, чем в себе!

– Если человек считает, будто ради любви обязан чем-то жертвовать, то либо ошибается, либо такая «любовь» вообще слезинки не стоит! Ты много раз совершала из чувства к Калебу невозможное. И что, он тебе теперь по жизни обязан? Ты рассуждаешь, словно именно так. Но ты же это не из одолжения для него делала, а потому, что сама того хотела. Какие-то взносы в ожидании выгоды! Я не могу порвать с Найджелом, поскольку он просто не позволит забыть, что ради меня пожертвовал друзьями и образом жизни – и требует в ответ, чтобы и я отказывалась от друзей, увлечений… Это напоминает заявление, будто он меня купил, а я не оправдываю надежд! По-твоему, хоть кто-то из нас от таких отношений счастлив?