Текст книги "Занятия литературой (СИ)"

Автор книги: Salamander Mugiwara

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Его руки крепче сжали мягкие ягодицы, и щёчки репетитора вспыхнули с новой силой.

– Не буду говорить, что у меня одиннадцать лет никого не было, но да, – прошипел он. – И если ты хочешь остановиться, лучше тресни меня по голове. По-другому я просто не замечу.

Кроули страшно нервничал, хоть и старался этого не показывать. До дрожи внутри он хотел доставить Азирафаэлю как можно больше удовольствия, но своё возбуждение кипятком накаляло мускулы, и он боялся, что может не сдержаться. Гладкая ладонь ласково зарылась в огненные вихры, заставляя его расслабиться, а в следующую же секунду его вдруг ощутимо за них потянули. Лёгкая боль вызвала змеиное шипение сквозь зубы и новую волну возбуждения, прострелившую в паху.

– Ох, Кроули, прости, я случайно, – воскликнул Азирафаэль, беспокойно ёрзая под ним. – Ты не… Ах!

В отместку сходящий с ума от желания Змий прикусил нежную кожу шеи, оставляя ярко-бордовый засос, и горячее мягкое тело под ним крупно вздрогнуло. Кроули спустился ниже, покрывая поцелуями тяжело вздымающуюся грудь, и ощутимо сжал вставший член преподавателя сквозь ткань тонких белых трусов. Этот цвет так ярко выделялся в сумраке спальни, словно лишнее напоминание о невинности и недоступности, и Змию захотелось взвыть от удовольствия. Всё происходящее казалось волшебной сказкой, но нет. Азирафаэль, так горячо любящий и любимый им в ответ, извивался в его руках, бессознательно толкаясь в его руку и пачкая ладонь Кроули смазкой, и громко стонал каждый раз, когда другой рукой мужчина бессовестно крепче сжимал его ягодицы. Он вздрагивал всем телом, смотря совершенно осоловевшим взглядом, и Змий мысленно не переставал себе твердить, что сейчас нельзя заходить далеко. Что главное – доставить удовольствие Азирафаэлю. В воздухе искрило и переливалось, как под зажмуренными от наслаждения веками репетитора; в спальне потяжелел пряный аромат их горячих тел. Кроули спустился ещё ниже, грубо стягивая с вздрогнувшего преподавателя трусы, и хищно облизнулся.

Глядя в золотистые глаза, полные похоти, и на то, как Змий прикусил нижнюю губу, Азирафаэль совершенно несдержанно застонал на высокой ноте. Но Кроули не собирался останавливаться.

Придвинувшись ближе, он максимально осторожно, почти ласково насадился ртом на напряжённый член. От этой ласки преподаватель почти взвыл, и этот звук заставил Змия грязно выругаться про себя и запустить руку в собственные джинсы. Его губы тут же испачкались в солоноватой смазке, но Кроули старался как можно нежнее ласкать его языком и влажными стенками рта, вызывая у Азирафаэля почти нечеловеческие звуки. Он действовал интуитивно, стараясь изо всех сил, и видимое удовольствие, которое получал репетитор, приносило искреннее наслаждение и ему самому, заставляя стараться ещё больше. Одной рукой, замерев в ужасно неудобной позе, мужчина сжал себя между ног, и от ударивших в голову ощущений застонал так, что по стволу члена прошла вибрация. Доставлять удовольствие возлюбленному и такому невинному ангелу было так приятно, что он больше не мог медлить, и Змий плотно смежил веки, ускоряя свои движения. Он беспорядочно водил языком, насаживая рот на очень нежный член и обильно смачивая его слюной, и сходил с ума от стонов Азирафаэля. Под кожей остро кололись мурашки, заставляя забыть о любых неудобствах. От пальцев, крепко впившихся в рыжие волосы, в глазах потемнело, и Кроули стал почти бессознательно надрачивать себе, всё глубже пропуская плоть в горячее горло.

Надолго их обоих не хватило. Безумное возбуждение смешивало цвета, запахи, звуки, эмоции щекочуще разливались под кожей, раскаляя нервы, словно оголённые провода. Любовь окончательно сбивала дыхание и сердечный ритм, и в один момент, подавшись бёдрами как можно глубже и протяжно простонав имя возлюбленного, Азирафаэль кончил. Несмотря на то, что Кроули сильно подавился, закашлявшись, испортив постель и свои джинсы, он был абсолютно счастлив. Гулко сглатывая и с трудом вытягивая грязную ладонь из трусов, он бесстыдно широко улыбался, облизывая горько-солёные губы, и с невероятным удовлетворением смотрел, как Азирафаэль тяжело дышит, закрывая ладонями горящее от смущения лицо.

– Ангел? – хрипло прошептал он, стаскивая наконец с себя испорченные джинсы и бельё. Всё тело Кроули мелко дрожало, отходя от оргазма. – Ты в порядке?

Азирафаэль медленно кивнул. Он чуть раздвинул пальцы, чтобы посмотреть на него, и это выглядело так по-детски, что Кроули, не выдержав, радостно рассмеялся, наваливаясь сверху. Репетитор как-то совсем уж тонко пискнул, когда Змий бесцеремонно растянулся на нём, обвивая худыми длинными конечностями, как змея. Тепло, которое ощущали они оба, забиралось глубоко в сердце, и им оставалось только удовлетворённо вздыхать, нежно-нежно целуясь. Сердце постепенно замедляло своё заполошное биение, и им оставалось лишь спокойствие – одно на двоих.

– Страшно было? – хмыкнул Кроули, сходя с ума от счастья. Сил в нём оставалось ещё на парочку заходов, но, глядя на ошарашенное от удовольствия розовощёкое лицо возлюбленного, он мысленно себя осадил. Гораздо приятнее было то, что разморенный Азирафаэль осмелел достаточно для того, чтобы закинуть на него ногу и медленно-тягуче целовать в плечо. От этой ласки Кроули чуть жмурился, крепче прижимая мягкого ангела к себе, и сыто вздыхал. Вместо ответа преподаватель поднял голову, влюблённо глядя ему в глаза, и рассеянно стал водить пальцем по груди Змия.

– Я тебя люблю, – шёпотом признался он. Его светлые глаза сияли так искренне и доверчиво, что с лица Кроули спала привычная маска самоуверенности. Он притянул довольно хмыкнувшего Азирафаэля ближе к себе и ласково коснулся его губ своими.

– Я тебя тоже, – шепнул он, вызывая у репетитора поистине ангельскую улыбку. И сам насмешливо усмехнулся в ответ: – Теперь я почти спокоен.

– Почти? – заинтересованно протянул Азирафаэль. Кроули сдавленно прошипел сквозь зубы, чувствуя в груди новую вселенную безумных эмоций, и, резко повернувшись, хищно подмял под себя хохочущего ангела.

За зашторенным наглухо окном медленно догорал закат. Подсвеченные уходящим золотым солнцем облака раскинулись в вышине взъерошенными ангельскими перьями.

– Подай, пожалуйста, красный карандаш, – подал голос Брайан. Он судорожно кусал губы, хмурясь, и очень придирчиво рассматривал свой рисунок.

– Угу, – откликнулся Адам, едва взглянув на нужный предмет, и протянул его другу. Он был сосредоточен не меньше.

– Спасибо.

Пёс глухо тявкнул, свесив лапки с коленей Адама, и мальчик нежно погладил его по голове.

Сам он отложил наконец в сторону чёрный карандаш и с удовлетворительным вздохом кивнул сам себе, проводя кончиками пальцев по картону.

========== Эпилог ==========

В комнате время от времени раздавалось загадочное шуршание голосов. На кресле увлечённо кружился Брайан, стойко борясь с подступающей тошнотой, и действовал всем на нервы. Пока Пеппер, наконец, не решилась резко притормозить его ногой, и мальчик со стоном схватился за голову.

– Мы тут вообще-то важные вещи обсуждаем, если ты не заметил, – недовольно воскликнула она. Брайан невозмутимо пожал плечами, прикрыв ноющие от головокружения глаза.

– Ну, а что тут обсуждать-то? Я очень рад.

– Это же ещё не официально? – добавил Уэнслидейл, на мгновение отрываясь от своего мороженого.

Адам чуть расстроенно поджал губы, покачав головой. Пёс удобно устроился у него на коленях.

– Нет, – согласился он, поглаживая любимца по голове. – Но если у вас есть какие-то планы, лучше отменить.

Друзья согласно закивали, снова принимаясь за своё мороженое. Пёс радостно гавкнул, когда Брайан щедро угостил его своим. Они проболтали ещё какое-то время, всерьёз обсуждая то, что стоит накопить в следующем месяце больше денег – в тот приют, которому они договорились помогать все вместе. Каждый из детей надеялся, что их повезёт именно мистер Янг. Единственным минусом было то, что в этой причудливой старинной машине нужно было быть максимально осторожным. На фоне стремительной езды и витиеватых ругательств отца Адама это неудобство тускнело. Янг-старший об этом даже не догадывался, но друзья его сына частенько думали, что хотели бы себе такого отца.

Дети не заметили, как стало слишком поздно. Не обращая внимания на то, что это несколько невежливо, Кроули решительно поднялся с дивана в гостиной, чтобы выгнать засидевшихся ребят. За окном неумолимо темнело, и он чувствовал некую ответственность.

– Эй, малышня, – окликнул их хозяин дома, приоткрывая дверь. Вся четвёрка (и Пёс) тут же замолчала, почти испуганно обернувшись. Он прервал очень важное обсуждение, даже не подозревая об этом, поэтому только вскинул рыжую бровь: – Вы чего?

– Да так, – пожала плечами Пеппер, как всегда сообразив быстрее всех. – Мы говорили о нашей однокласснице.

– Истинная стерва, – с готовностью подхватил Брайан, согласно кивая.

Не то чтобы Кроули не умел различать ложь. Но к детям он всегда относился по-особенному и почему-то был уверен, что эти просто не могут ему солгать. Поэтому и повёлся.

– А что с ней? – хмыкнул он, когда все уже вышли в коридор. Дети потянулись обуваться; в прихожую вышел и Азирафаэль, рассеянно теребивший в руках край домашнего свитера.

– Она дразнится, – чуть поморщился Адам, вспоминая их общую крайне неприятную знакомую. – А девочек бить нельзя.

– Другим девочкам можно, – фыркнула Пеппер, застёгивая свой вишнёвый дождевик. Азирафаэль в искреннем негодовании всплеснул руками:

– Зачем же сразу так? – воскликнул он, умильно вскинув светлые брови. – Всегда ведь можно поговорить!

Брайан фыркнул себе под нос от смеха, за что получил чувствительный тычок под ребро. На лице Кроули загорелась хищная ухмылка.

– А у неё длинные волосы? – загадочно начал он. Репетитор тут же обернулся к нему, грозно нахмурившись и качая головой:

– Ты не посмеешь.

Дети кивнули, обратившись в слух, и Змий, не замечая негодующего взгляда возлюбленного, осклабился.

– Стреляете из трубочки жвачкой и с удовлетворением наблюдаете, как она рыдает, пытаясь от неё избавиться. Не за что.

В глазах ребят загорелись взволнованные огоньки, на что несчастный Азирафаэль посмотрел почти с отчаянием. Он даже поджал бессильно губы, продолжая хмуриться, но больше не смотрел на довольного собой мужчину. Адам незаметно покачал головой, стараясь не думать, к чему это всё приведёт.

– С тобой потом отдельно поговорю, – прошептал преподаватель.

Переглянувшись, дети поспешили удалиться. Поданная идея лампочкой вспыхнула в их головах, но они решили не подавать виду о том, как их это зацепило.

– Пока, Адам! До свидания, мистер Янг! Спасибо за кексы, Азирафаэль!

– Пока, ребята! – стараясь весело улыбаться, помахал им Азирафаэль. Он действительно немного обрадовался; мужчине было приятно, что его усилия ценились.

Как только Кроули закрыл за ними дверь, с щелчком повернув ключ, разобиженный репетитор скрылся в спальне, по пути тепло пожелав Адаму доброй ночи. Он даже чуть хлопнул дверью, и его сердитые шаги заставили Янгов переглянуться друг с другом. Мальчик вздохнул.

– Ну, чего стоишь? – пожал плечами Адам, поражаясь тому, как его обычно умный отец мог так тупить. – Мы с Псом идём спать.

– Доброй ночи, – кивнул Кроули, взъерошивая мягкие каштановые волосы мальчика. Ему, конечно, не нравилась обидчивость возлюбленного, но он считал себя абсолютно правым. В ответ на его мысли Пёс негромко тявкнул.

Уживаться вместе было нелегко, но Адама это не напрягало. Он просто молча смотрел в спину отцу, который поплёлся к спальне и тихо скрылся в ней, и знал, что в любом случае всё кончится хорошо. Такие перепалки не были редкостью: порой у его взрослых были слишком разные взгляды на жизнь. Мальчику достаточно было вспомнить, с какой любовью они смотрели друг на друга, чтобы он с облегчением выдохнул и ушёл к себе в комнату. В этом были и свои плюсы: увлечённый обиженным репетитором отец не зайдёт к нему в комнату проверить сына, значит, Псу сегодня можно поспать на кровати. Судя по его радостному оскалу, питомец тоже это понимал.

Азирафаэль уже был в постели и читал очередную тяжеленную книгу. На звук открывшейся двери он не отреагировал, и лицо преподавателя было подчёркнуто серьёзным. Светлые глаза со сталью скользили по странице, и Кроули почти обречённо вздохнул. Он просто не понимал, что сделал не так, и не мог осознать, на что снова обиделся репетитор.

– Ангел, – негромко позвал он, прекрасно зная, что Азирафаэль его слышит.

Ноль реакции. Устало чертыхнувшись, Змий стал раздеваться, кидая одежду на стул, и краем глаза внимательно наблюдал за сердитым мягким лицом. Тот даже мимолётного взгляда не кинул. Оставшись в одних трусах, Кроули почти по-змеиному подполз к постели, твёрдо намереваясь разбить эту неприступную крепость. От предвкушения и чувства чего-то тепло родного в глазах у него потемнело, а ядовитая улыбка стала искренней.

Под его горячим телом прогнулся матрас, и Азирафаэль неуютно заёрзал, но всё ещё не отрывался от книги. Только перевернул страницу, хотя дыхание его сбилось. Хищная ладонь Змия скользнула под одеяло, вкрадчиво оглаживая пухлое бедро, но репетитор только отдёрнул ногу и поджал губы, всем видом показывая, что на скорое прощение наглецу надеяться не стоит.

– Ангел, – протянул Кроули снова. – Ну, булочка моя, – мужчина ощутимо сжал мягкую плоть, наслаждаясь тем, как резко выдохнул преподаватель. – Что ты опять дуешься?

Быстро сдавшись, как и всегда, Азирафаэль отложил книгу на колени, решительно повернувшись. Грудь его тяжело вздымалась от негодования, и он нахмурился, глядя в невозмутимые золотые глаза.

– Зачем ты так, Кроули? – почти прошипел он с искренней обидой. – Мы должны наоборот направлять детей, учить их хорошему! Что будет, если Адам будет решать все проблемы так же, как ты его учишь?

– На некоторых слова не действуют, Азирафаэль, – раздражённо фыркнул Кроули, почти неосознанно оглаживая внутреннюю сторону мягких бёдер горячими пальцами. Репетитор неохотно попытался отстраниться. – Не будь таким наивным. Дети чаще всего тупые.

Светлый взгляд преподавателя стал почти расстроенным, и Змий ощутил лёгкий укол вины. С тяжёлым вздохом мужчина отложил-таки книгу на прикроватную тумбочку, опустив глаза.

– Но Адам не такой, – тихо возразил он. – И я знаю, как для тебя это важно, но нам нужно научить его быть добрым – в первую очередь. Многим детям просто не хватает любви.

Видя то, как искренне переживает Азирафаэль за (и х) сына, Кроули не нашёлся с ответом. Он вообще ненавидел нотации от своего репетитора, считая все “серьёзные разговоры” пустой тратой времени, но сейчас огрызнуться было совершенно лишним. Шипяще-зло вздохнув, Змий послушно кивнул, тут же поймав изумлённый посветлевший взгляд.

– Ладно, – как можно небрежнее обронил он. Внутренне мужчина уже растаял от широкой улыбки, которой тут же засиял его возлюбленный. – А сейчас любви очень не хватает мне, так что иди сюда.

Хищно улыбнувшись, Кроули резко подался вперёд, извиваясь всем телом, и навис над вздрогнувшим преподавателем, нежно целуя его приоткрытые мягкие губы. Другой рукой он бесцеремонно откинул ненужное одеяло на пол и скользнул на пухлые бёдра, едва не урча от нетерпения. Возбуждение мгновенно разлилось по телу, заставляя всё внутри приятно покалывать, и останавливаться он не собирался.

Однако Азирафаэль думал иначе. Когда язык Змия влажно и гибко прошёлся по его шее, репетитор чуть выгнулся, подаваясь навстречу, но всё равно попытался оттолкнуть его, упираясь руками в напряжённые плечи:

– Кроули, дорогой, Адам спит, – едва выдохнул он, пытаясь сопротивляться из последних сил. Конечно, ему не хотелось прекращать: как здесь остановишься, когда горячие руки и пылающие любимые губы ласкают так уверенно и сладко? Но если бы его приглушённый скулёж услышал Адам, репетитор умер бы от стыда.

Кроули почти разъярённо процедил сквозь зубы, обжигая его янтарно-змеиным взглядом:

– Брось, он всё равно в наушниках. Убивает этих своих драконов. Думает, что я идиот.

И поцеловал его снова, решительно притягивая к себе, стирая все прочие возражения. Если Азирафаэль и хотел что-то сказать, подумал он, зарываясь руками в медно-рыжие волосы, то всё тут же испарилось, как жаркое дыхание в морозном воздухе. От торопливых горячих движений их языков, обжигающей влажности и затянувшегося в паху тёплого возбуждения они оба сходили с ума; так было во время каждой их близости. Всё остальное переставало волновать, и весь мир сосредотачивался только на тесных объятиях и быстрых ласках друг друга.

Умирая от смущения и взрывов новых галактик внутри, Азирафаэль перевернулся на живот, пряча горящее лицо в подушке, и подался бёдрами вверх. С тягуче-приятным удовлетворением он услышал судорожный вздох над собой, и сдавленно застонал сквозь сжатые зубы, стараясь изо всех сил контролировать себя, когда обжигающие ладони властно стиснули его ягодицы, не оставляя ни шанса на сопротивление. Только с этим человеком преподаватель мог полностью расслабиться и отпустить себя, поэтому в ответ на жадные глубокие толчки подавался ему, полностью подчиняясь, хватался руками за взмокшую простынь перед собой, стараясь хоть как-то отрезвлять голову от невыносимо обжигающего желания.

Азирафаэлю приходилось кусать губы и отчаянно жмуриться, чтобы не закричать; Кроули двигался в нём быстро, сильно, невыносимо мягко припадая влажными поцелуями к шее, и расслабленное тело репетитора дрожало от удовольствия. Несмотря на совершенно неприличные звуки шлепков плоти о плоть и скрип кровати, счастье путало те хрупкие отрывки рваных мыслей, не оставляя ничего, кроме чистых, обнажённых душ, окрылённых чувствами,

и на лице Азирафаэля невольно засияла улыбка, когда в очередной раз, жарко подаваясь на всю глубину, пальцы Кроули нежно накрыли его ладонь.

Это произошло следующим же утром. На кухне царила уютная тишина; завтрак сегодня готовил Кроули. Поэтому, когда он ушёл зачем-то в комнату, Азирафаэль, ласково посматривая ему вслед, быстро срезал подгоревший край на порции Адама, заставив мальчика прыснуть в кулак. Конечно, маленький чертёнок догадывался, в чём дело, но говорить об этом не спешил. Что за скучная жизнь была бы без загадок!

Впрочем, у него тоже было кое-что.

– Ази, – окликнул он его, немного замявшись. Репетитор тут же вскинул взгляд, почти инстинктивно присматриваясь к мальчику на предмет каких-либо повреждений.

– Да?

Набрав в грудь побольше воздуха и чувствуя, как краснеют щёки, Адам поднялся со стула, подойдя к Азирафаэлю. Мужчина невольно забеспокоился, открыл было рот, чтобы спросить, в чём дело, но дар речи у него тут же пропал, когда он увидел, что ему протягивают.

– Мне захотелось сделать, – с потрясающей детской непосредственностью сказал Адам. Он как-то даже весь расслабился, надеясь, что глаза не начнёт щипать, и тепло улыбнулся: – С днём отца, Ази.

Дрожащими пальцами репетитор принял из его рук ярко разукрашенную открытку. Мальчик даже чуть вспотел, не услышав ничего в ответ, но не успел и опомниться, как Азирафаэль крепко обнял его, прижимая к себе. Его губы подрагивали от целой бури эмоций, освещая комнату ангельским светом улыбки.

– Спасибо, Адам, – прошептал он, не в силах справиться с чувствами. Мальчик обнял его в ответ, прикусив нижнюю губу, и твердил себе: только бы не расплакаться. Только бы не расплакаться. Если отец сейчас вернётся, обязательно потом будет дразнить их обоих.

Правда, Адам был более чувствителен, чем ему хотелось бы. Поэтому, глухо шмыгая носом, поспешил удалиться в ванную, сказав, что скоро придёт. Ураган эмоций полностью охватил чистое детское сердце.

Оставшись на кухне, Азирафаэль не мог оторвать счастливого взгляда от открытки. Впервые за всю свою жизнь он чувствовал себя любимым и нужным, и ему подумалось вдруг, что все годы холодного одиночества стоили того. Мужчина как раз вытирал чуть покрасневшие глаза рукой, рассматривая цветной картон, когда на кухню вернулся Кроули. Репетитор тут же вскинул голову, радостно улыбаясь.

– Смотри, – выдавил он дрожащим голосом. Змий, конечно, давно заметил обе открытки на столе у Адама, поэтому удивлён особенно не был. Напротив, это послужило чётким толчком, и он широко улыбнулся возлюбленному в ответ.

– Не реви только, – фыркнул он, стараясь скрыть наплывшее вдруг волной счастье за кривой ухмылкой. Получалось плохо; от радости Азирафаэль светился изнутри, переводя любящий взгляд то на Змия, то на открытку, которую держал в руках.

Кроули смотрел на счастливого преподавателя, едва не всхлипывающего от накативших эмоций, и набирался решимости. Адам принял его, полностью и окончательно, и Змий не мог подобрать слов, чтобы описать то, что он чувствует. Таких и не существовало. Наверняка. В груди тепло тянуло, жарко билось сердце, когда он смотрел на репетитора и понимал, что без него будет слишком темно и холодно. Одна мысль о том, что они с Адамом снова могут остаться вдвоём, была ему неприятна до скользких мурашек, и Янг-старший уверенно поджал губы, делая шаг вперёд.

Азирафаэль вскинул на него небесные глаза; на дне прозрачного озера сияла нежность.

– Ангел, – начал Змий. – У меня тоже кое-что для тебя есть.

Пальцы Кроули нервно стиснули гладкий бархат коробочки.

Комментарий к Эпилог

Спасибо всем, кто был со мной всё это время, спасибо всем, кто оставлял отзывы и переживал за персонажей вместе со мной. Вы самые лучшие. Огромное спасибо за поддержку и вечное вдохновение, зачастую плакала над отзывами :)

я рада, что закончила эту работу. Она мне даже нравится! И я рада, что вам она понравилась тоже, по крайней мере, я надеюсь на это))

P.S. это должен был быть миди. У меня всё.

========== Бонус! ==========

Комментарий к Бонус!

спорим, не ждали??? ;)

у меня сегодня день рождения, и в честь этого очень захотелось немного дополнить эту историю. Надеюсь, это скрасит ваш понедельник!

люблю!!

Трейси с мягкой улыбкой покачала головой. Она сегодня сияла не хуже, чем основные виновники торжества; годы лишь красили эту удивительную женщину. Рыжие волосы красиво оттеняло платье королевского синего, переливавшееся в ровном свете здания, и Еизавель, не утратившая энергичности, буквально обходила его кругом, рассматривая со всех сторон. От таких ярких огненных и синих красок мелко рябило в глазах.

– Ну надо же, – выдохнула женщина своим красивым низким голосом. – Кто же знал, что так получится?

Кроули нервно дёрнул плечом. Вся эта бесконечная суета ему порядком надоела; пару раз он даже искренне пожалел, что всё это затеял. Раздражение ядовитыми клыками впивалось под кожей, и ему хотелось огрызнуться, но огромным усилием воли Янг промолчал. Проглотив комок злости и усталости, он попытался очень глубоко вздохнуть и выпрямить спину.

Всё же он был рад, что Трейси была здесь. Пусть её яркое одеяние не очень хорошо подходило под общую цветовую гамму немногочисленных гостей. Которых Кроули вообще не собирался приглашать, шипя и пытаясь закрыться в привычную ему перламутровую раковину, вообще-то. Адам только качал головой и вписывал имена дрожащей от нетерпения детской рукой.

Кроули стоял, как истукан, и пялился в своё собственное отражение. Уже минут как… Не важно. Любая ясная мысль, твёрдая в своей стали, мгновенно размывалась, будто гуашь разбавляли водой из сомнений и тревоги. Повсюду было очень тихо; они с Трейси находились в небольшом помещении в правом крыле, старого, но довольно красивого и опрятного двухэтажного здания. Эхо от их голосов и каблучков Еизавель разносилось неимоверное; помимо них двоих, в комнате стояли длинные скамьи и три зеркала в полный рост. У одного из них крутился Кроули. Трейси вздыхала за двоих: по правде сказать, у Янга с самого утра были проблемы с дыханием в принципе.

Очевидно, почему.

– Я надеюсь, ты же снимешь очки, милый? – озабоченно спросила Трейси, подходя ближе и становясь рядом с ним. С контрастом её чуть загорелой кожи Змий убедился, насколько он мертвенно бледен сегодня. Не то чтобы это придало ему большей уверенности.

Теперь они отражались в зеркальной поверхности вдвоём, но Кроули упорно не глядел на женщину. Сердце всё убыстряло свой роковой стук.

– Зачем это? – вяло огрызнулся он, снова одёргивая рукава. – Вот ещё.

Кажется, Трейси посмотрела на него с ярко выраженным упрёком. Тревожным сейчас, когда под закрытыми веками мужчина видел вспышки такого же цвета, как алая помада подруги.

– Это же просто-напросто некрасиво. Тебе стоит отличать школьное собрание от события, которое… Происходит в твоей жизни в последний раз.

Кроули очень глубоко вздохнул. Ему даже показалось, что зеркало вздрогнуло от его дыхания.

– А вот Адам ещё не раз вынудит прийти тебя в школу, – весело хмыкнула Трейси.

На лице мужчины невольно появилась та же усмешка. Нежность пуховым одеялом опустилась где-то внутри, подавляя острые грани тревоги и сглаживая их, как морская вода обтачивает береговые скалы. Может, не всё было так плохо.

На Кроули был чёрный торжественный костюм, и сегодня была его свадьба.

Ему казалось, что абсолютно всё идёт не так. С самого начала. Может, вообще не стоило ему делать предложения, им ведь и так было замечательно, нет? А теперь он стоит тут, как идиот, и нервничает так, будто отправляется на войну. И зачем оно ему было надо?

Когда Кроули женился в первый раз, он был на десять с хвостиком лет моложе. Вокруг глаз не было морщин, а волнение лишь растягивало губы в подрагивающей улыбке от уха до уха. Он и тогда беспокойно бледнел, едва не зеленея, и даже не подозревал, что его обожаемая невеста совсем скоро разобьёт ему сердце, оставив там кровоточащую рану, которая будет затягиваться очень, очень долго.

Из груди мужчины вырвался судорожный выдох. Трейси с тревогой обернулась к нему, стукнув бусинами серёг, но Кроули не обратил на неё внимания.

После бессонных ночей, что он провёл с малышом Адамом, Змию стала отвратительна сама идея свадьбы. Сын стал тем самым лучиком нежного тёплого света, что вытеснял леденящую тьму и горячую кровь из дыры в сердце Кроули, и иногда он сердито утирал мокрые глаза рукавом кофты, когда Адам наконец засыпал, крепко сжав крохотными пальчиками его указательный палец. И несмотря на его огромную, выстраданную любовь к сыну, нитки иногда лопались, швы расползались, и мужчина растирал ребром ладони грудь, в которой болезненно ныло так, словно провернули острый кинжал. За пару лет Кроули повзрослел на десять; он спрятал потускневшие золотисто-карие глаза за чёрными стёклами, стёр с лица слабую открытую улыбку, оставляя её лишь для Адама, и сгорбился, постоянно пряча ладони в карманы джинсов или курток. Он сам себе напоминал глянцево-чёрный росчерк электрической молнии, безжалостный и холодный настолько же, какой стала его душа. После нескольких лет стенаний и жгучей перцовой боли в самом нутре осталось лишь тоскливое, ноющее, почти скулящее, как раненый зверь. Кроули ядовито морщился, шипя сквозь стиснутые клыки, стремительно обгоняя счастливые пары, и знал, что никогда не заполнит оставшуюся дыру в сердце, даже любовью к сыну.

Точнее, не знал, а думал.

А потом появился Азирафаэль.

Жизнь никогда не являлась грёбаным романтическо-драматическим фильмом. И всё-таки мягкая солнечная улыбка и тихий сияющий взгляд небесных глаз репетитора аккуратно перелетели высокие каменные стены, грациозно обходя острые шпили, и подобрались к самому сокровенному, что так отчаянно прятал Кроули уже много лет – жажде любви. Мужчина вновь ощутил трепет нежности и страсти, свежих, юных чувств, в которых так обжёгся одиннадцать лет назад, что уродливые пятна ожогов ныли до сих пор. И несмотря ни на что, Кроули снова отдался во власть бурной стихии, забывая обо всём, когда на него с улыбкой смотрел его ангел.

Трейси осторожно тронула его за плечо.

– Милый, ты в порядке?

Змий встряхнул головой. В голове тут же пронеслось всё то, что отделяло их друг от друга с момента первой встречи до начала отношений, и Кроули ощутил такую же бархатную нежность – похожую на ту, которая мягко ласкала его измученное прошлым сердце, когда он думал об Адаме. Свадьба, конечно, всё ещё была отвратительной идеей. Как она ему в голову вообще пришла?

Но ради Азирафаэля и Адама он через это пройдёт.

– Частично, – выдавил Кроули, в тысячный раз поправляя дурацкую чёрную бабочку. Ази от неё был в полном восторге, едва увидев, и потребовал, чтобы они её купили. Все на планете знали, что бабочки – это прошлый век, и мужчина уже хотел было привычно огрызнуться, заявив, что подаст на жениха в суд за такое преступление против стиля, но… Но Азирафаэль выглядел таким сияющим. Таким счастливым из-за такой мелочи. Что Кроули позорно захлопнул рот и молча кивнул продавцу, застывшему с этой самой бабочкой наготове.

После того, как они закупились всем необходимым, ангел всю дорогу радостно мурлыкал себе под нос, ни разу не пожаловавшись на очередной резкий поворот. И Змий мог бы провалиться на месте, если Азирафаэль не напевал себе что-то из репертуара “Queen”.

Эти воспоминания вызывали у него лёгкую улыбку. Может… Может, всё это было не так уж и плохо.

– Отмучиться бы побыстрее, – фыркнул Кроули, снова поправляя воротник рубашки.

Трейси небольно шлёпнула его по рукам.

– Не смей сказать так при Азирафаэле, – почти прошипела женщина, мёртвой хваткой вцепившись в его плечо. – Ох, милый, не знаю, что я с тобой сделаю, если ты бросишь его, что говорится, у алтаря…

От возмущения Кроули едва не задохнулся, уставившись в её непреклонные глаза, обрамлённые длинными ресницами.

– Я что сделаю?!

Та уже хотела что-то ответить, в не менее дерзком, судя по всему, тоне, но дверь тихо приоткрылась, и в комнату заглянула невысокая каштановая макушка.

– Пап? – позвал Адам, полностью протискиваясь внутрь и тут же плотно закрывая за собой дверь. Вся вспыхнувшая неоновым злость тут же вышла из Кроули, как воздух из проколотого шарика.

– Адам, золотце, всё нормально? – спросила Трейси. Она улыбалась мальчику так ласково, что в ней сложно было узнать решительно настроенную фурию, что впилась в мужчину меньше минуты назад.

Адам кивнул. Его лицо просто сияло; он ещё неделю назад начал суетиться, не в силах усидеть на месте. Азирафаэля он давненько стал считать вторым родителем, а когда тот со слезами на глазах показал ему кольцо, так вообще с воплями полез обнимать обоих, до последнего не веря, что всё это правда. У кого из детей ещё сбываются такие мечты? Может, Адам Янг действительно обладал волшебной силой? И плевать, что в магию больше никто не верит. То, что его папа хочет жениться на Ази, разве не самое настоящее чудо? Побывать на свадьбе всегда было круто, но если это свадьба твоих пап – круто вдвойне. Правда, Адам ещё до конца не привык, что называет репетитора папой, но это было лишь вопросом времени. Его родной папа, кажется, больше не злился; а если и начинал шипеть и хмуриться, у них с Ази был свой секрет. Мальчик обнимал отца так крепко, что у него перешибало дух, а Азирафаэль нежно и коротко целовал его в губы, и всё папино раздражение сходило на нет. Только ворчал потом себе под нос, смущённо пряча змеино-тёмно-топазные глаза.