Текст книги "Занятия литературой (СИ)"

Автор книги: Salamander Mugiwara

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Азирафаэль помогал ему записывать всё самое необходимое о дрессировке, воспитании собак и прочих важных вещах. Он тихо улыбался от безудержного счастья. От крепких объятий Кроули до сих пор сладко покалывало во всём теле, и то, что он стал свидетелем и почти участником такой семейной сцены, подняло его настроение до самых райских врат, отблескивающих в небе святым золотом. С каждой секундой внутри нарастало что-то безудержно мощное, угрожающее снести все строгие рамки и железные прутья, и Азирафаэль неуютно ёрзал на месте, не понимая, что с ним происходит. На самом деле, его сильная от природы интуиция не подвела его и в этот раз. Сейчас репетитор этого не понимал, но Судьба приветливо махала ему ладонью из-за поворота.

Переволновавшийся Адам вдруг тяжело вздохнул, с сомнением взглянув на Пса. Преподаватель моментально заметил это, обеспокоившись.

– Что-то не так, Адам?

– Пить хочется, – признался мальчик, – но я не хочу оставлять сейчас Пса…

Подавив слишком очевидный вздох умиления, Азирафаэль поднялся с постели. Он направился к двери, отвернувшись от этой сладкой парочки, и был рад, что Адам не видит сейчас его глупейшей улыбки во всё лицо.

– Я сделаю чай, не волнуйся, – сказал он. Адам весело крикнул ему в спину:

– Спасибо!

Посмеиваясь над тем, каким всё-таки ребёнком оставался этот развитый не по годам мальчишка, Азирафаэль неторопливо направился на кухню. В голове его царил полный радостный сумбур.

Репетитор не ожидал увидеть на кухне хозяина дома, поэтому от неожиданности на мгновение замер на пороге. Правда, тут же собрался и прошёл, мысленно упрекая себя: Господи, это же его дом, что странного в том, что он здесь?

Кроули тут же хищно впился в него взглядом, и Азирафаэль не смог подавить смущённую улыбку при виде его открытых янтарно-карих глаз.

– Адам не хочет расставаться с Псом, – словно оправдываясь пожал он плечом, приподнимая с плиты чайник. На этой кухне преподаватель чувствовал себя комфортнее, чем на своей собственной. Он ждал, что Змий или фыркнет, или отшутится, или голосом строгого отца скажет, что его не надо так баловать, а то совсем от рук отобьётся. Вместо этого Кроули вдруг шумно прочистил горло и чуть наклонился вперёд, упирая локти в колени.

– Азирафаэль.

Мужчина вздрогнул, едва не разливая чай. Голос Янга был твёрдым, отдавал даже чем-то звеняще металлическим, и волна испуга охватила репетитора с ног до белых кудрей. Он обернулся, нервно облизывая пересохшие губы, и наткнулся на огненный взгляд. Неприятное чувство скользким комком скрутилось в животе; чего-чего, а ещё одной ссоры он не хотел, поэтому открыл было рот, чтобы начать успокаивать Змия, но его прервали.

– Скажи честно, я тебе противен? – выпалил Кроули, почти отчаянно вскидывая взгляд. Глаза его чуть расширились, и он плотно сжал губы, пытаясь себя сдержать, но плотина уже была разбита вдребезги наплывом эмоций. Хватило одного взгляда в небесно-светлые глаза застывшего преподавателя, чтобы у Змия сорвало последние предохранители.

Азирафаэль вполне предсказуемо замялся, изумлённый таким неожиданным и дьявольски глупым вопросом, приоткрыл пухлые губы, и Кроули едва не взвыл. Он поражённо-болезненно зашипел, жмурясь и встряхивая рыжими вихрами:

– То есть чёрт возьми, я не так выразился. Я имею в виду… Слушай, я понимаю, если что. Накосячил выше крыши, да? – он опустил взгляд на собственные руки, пальцы которых нервно сцепились в замок. – Жалко, наверное. Это выглядит так, как будто я сразу кидаюсь, но на самом деле ни хрена подобного, я просто…

Кроули замолчал, пытаясь перевести дыхание. Сердце бешено билось где-то в горле, словно тяжёлый молот со звоном опускался на наковальню. Нужные слова упорно не хотели идти на ум, и он низко зарычал от смущения и даже отчаяния. Это адское варево могло бы окончательно поглотить его, если бы Азирафаэль, опустивший кружку с чаем на стол, вдруг тихо не произнёс бы:

– В таком случае… Я тоже… Сразу кидаюсь.

Не отдавая себе отчёта, Кроули хищно вскинулся. Репетитор заламывал пальцы, густо краснел, как спелая клубника, но смотрел прямо на него – со светлой надеждой, и от этого взгляда у Змия всё пусто звенело в голове. В ушах стоял шум, и он был не в силах поверить, что это всё происходит на самом деле; мышцы напряглись, раскалились, как угли в костре Преисподней. Азирафаэль продолжал смотреть на него, его ресницы судорожно трепетали, и Кроули подскочил, приближаясь, непроизвольно, словно вся сущность взволнованного преподавателя притянула его к себе со всей силой, которая у неё была. Глаза их сияли, и репетитор на грани слышимости произнёс:

– Кроули, ты знаешь… Я ведь люблю тебя.

Его выдох растворился на обжигающих губах Кроули.

Они оба совершенно не знали, что делать, но их отчаянно бьющиеся сердца подсказывали им. Поэтому Змий как можно нежнее целовал податливые сладкие губы, прижимая Азирафаэля к себе за талию, и был уверен, что сейчас всё сделал правильно. Убеждённость его окрепла и тут же пропала; все лишние мысли испарились, как по щелчку пальцев, потому что ничего уже не имело значения. Потому что преподаватель трепетно выдохнул, почти бессознательно отвечая на долгожданный поцелуй, и обеими руками зарылся в огненные волосы.

Прикосновения друг друга больше их не обжигали, и приятное тепло разливалось под кожей; они самозабвенно целовались, и хрустальные мурашки бежали по телам, вспыхивая между лопаток, где у них могли бы быть крылья.

Они целовались нежно, медленно, пробуя наконец друг друга, и оторвать их сейчас от этого занятия не мог бы даже конец света. Ласковые ладони приносили ещё больше удовольствия, заставляли яркие огни вспыхивать под сомкнутым веками, и двое мужчин забыли обо всём, чувствуя себя полностью и безгранично счастливыми. Когда они наконец отстранились друг от друга, Азирафаэль не смог подавить широкой улыбки, и Кроули немного неуверенно ответил ему такой же, правда, от такой искренности его губы робко вздрагивали. Они смотрели в блестящие глаза и на раскрасневшиеся лица друг друга и не могли поверить, что оба решились-таки на это.

От двери на кухню раздался шорох, и мужчины, невольно вздрогнув, одновременно повернули головы. Там стоял Адам, поглаживающий за ухом притихшего Пса, и улыбался так широко, что щёки начинали болеть.

– А я за чаем, – довольно протянул он, как Чеширский кот.

Азирафаэль смущённо вспыхнул, пытаясь отпихнуть Кроули и переместив ладони на его напрягшиеся плечи, но тот лишь по-змеиному зашипел, опасно сверкая глазами:

– Брысь!

Совершенно не обижаясь, Адам с громким смехом убежал обратно, и Пёс вторил ему радостным лаем. Горящий от стыда Азирафаэль пытался было возразить, но его бесцеремонно заткнули более уверенным и страстным поцелуем, и он моментально растаял, отдаваясь сильным рукам и властным горячим губам Кроули. Всё наконец-то встало на свои места.

Может, это было демоническим чудом?

Комментарий к На местах

фух ;)

Дорогие читатели! Работа подходит к концу, но не расстраивайтесь, вас ждёт ещё кое-что интересное ;)

========== Несгораемые (осторожно! Тут NC-17!) ==========

Комментарий к Несгораемые (осторожно! Тут NC-17!)

пришлось-таки повысить рейтинг, не удержалась ;)

Огромное всем спасибо ещё раз за отзывы! Вы – самые благодарные читатели, я вас просто обожаю))

Утро окрашивало стены и пол в обычно тёмной квартире в золотисто-медовые цвета. Лучи плавно заливали комнаты с потолка и до самого пола, и сонная тишина постепенно наполнялась жизнью. Первым звуком был громкий собачий лай, за которым последовал протяжный хриплый стон.

– Адам, – почти прорычал рыжеволосый мужчина куда-то в белые растрёпанные кудри, заставив второго слегка вздрогнуть. – Успокой этого Цербера и дай поспать.

Ответом ему служил усилившийся весёлый лай и обречённый возглас самого маленького хозяина.

Кроули, вяло чертыхнувшись и плотнее сжимая веки, постарался снова провалиться в сон, крепче сжимая талию полусонного репетитора. Тот издал еле слышный вздох, постепенно просыпаясь, и заёрзал, очень неудачно потираясь ягодицами о пах хозяина дома. Змий свистяще зашипел, чувствуя, как определённая часть его тела неумолимо пробуждается.

– Доброе утро, дорогой, – пробормотал Азирафаэль, ещё не до конца проснувшись. – Который час?

– Доброе, – буркнул в ответ Кроули под аккомпанемент заливающегося Пса. – Без понятия.

Его ладонь скользнула чуть дальше и идеально легла на мягкий округлый животик, от чего ткань трусов натянулась ещё больше. Живот свело сладкой судорогой, и он прижался ещё плотнее. В этот раз преподаватель уж точно не мог не заметить, как возлюбленный прижимается к нему сзади горячо и твёрдо, и почти испуганно выдохнул, окончательно пробудившись.

– Кроули?…

– Схожу в душ, – почти обречённо выдохнул Змий, приподнимаясь на локте. Последнее, что ему сейчас хотелось – это покидать мягкую постель с не менее мягким и таким соблазнительным Азирафаэлем, но он заставил себя коротко чмокнуть его в висок и, поднявшись с кровати, покинуть спальню.

Его возлюбленный зефирный репетитор жил с Янгами уже неделю. Его присутствие давно стало освещать холодновато-мрачные стены, но когда он переехал-таки к ним окончательно, скромно держа в руках тяжёлые чемоданы, которые Кроули пришлось отбирать едва ли не силой, их квартира преобразилась полностью. Многое в ней оставалось таким же, как было: до зубовного скрежета вежливый, Азирафаэль разбирал свои вещи с черепашьей скоростью, но потом, войдя во вкус, принялся обустраивать квартиру. Он наполнил её таким уютом, что Янги какое-то время иногда просто ошарашенно переглядывались друг с другом: они и представить не могли, что дома может быть н а с т о л ь к о здорово. Уют сиял чистотой и свежестью из каждого уголка квартиры; правда, в отношении атласных ленточек, которые репетитор, вредничая, повязывал на испуганные растения бантиками, Кроули был категорически против.

Одно лишь дело оставалось нерешённым, и это беспокоило Кроули. Чертовски, дьявольски напрягало. Азирафаэль жил у них уже неделю, но у них ещё ничего не было.

Огромными, нечеловеческими усилиями своей стойкости Змий сдерживался, не давил на него, совершенно невинно обнимая перед сном. Но контролировать себя с каждым днём было всё сложнее; возбуждение занозой сидело внутри, заставляя кровь кипеть, и Кроули кусал изнутри щёки, чтобы хоть как-то сдержаться и не провожать взглядом соблазнительные округлые бёдра.

Это было чёртовой пыткой.

Оставалось лишь гадать, знал ли об этом Азирафаэль. Кроули пытался поговорить с ним на эту тему, но преподаватель лишь смущённо улыбался и просил его не торопиться.

– Слишком быстр, да? – раздражённо прошипел Кроули, несдержанно лаская себя в душе. Его шёпот затонул в шуме бегущей воды.

Может, ещё не время, думал Кроули, стараясь перевести дыхание после тягучего оргазма. Напряжение спало, но желание продолжало зудеть в паху, стоило ему представить мягкое полноватое тело возлюбленного. Любовь, греющая изнутри, ещё больше распаляла его страсть, и он знал, что скоро сорвётся. Может, ему стоит быть чуточку более настойчивым?

Терять Азирафаэля из-за этого было бы самым дебильным поступком в жизни Кроули, но он был абсолютно и совершенно точно не каменным, и сердце в его груди билось слишком сильно. Засыпать вместе с любовью всей своей жизни и не иметь возможности откровенно его приласкать было невыносимо.

Накинув лишь чёрные домашние шорты, хозяин дома покинул ванную, с полотенцем наперевес направляясь на кухню. Оттуда уже доносились весёлые голоса и звонкий собачий лай, а по квартире разнёсся аромат свежих блинчиков. Это заставило Кроули невольно усмехнуться: Азирафаэль всегда старался радовать их чем-то вкусненьким. Правда, сначала Змий получил хорошую трёпку за то, чем он ранее кормил сына.

Едва Кроули вошёл на кухню, небрежно бросив полотенце на тумбочку в коридоре, Пёс подскочил к нему, заливаясь на все лады и размахивая хвостом так, что его задние лапы ходили ходуном. Не понятно, почему, но отца своего маленького хозяина он любил не меньше, чем добрейшего ангела с очень удобными мягкими коленями, хотя Янг-старший был скуп на ласки. И зачастую сгонял собаку с коленей Азирафаэля, чтобы улечься на них самому.

– Здорово, чудовище, – фыркнул Кроули, проходя к столу. Азирафаэль, стоявший у плиты, с ласковой улыбкой обернулся, но тут же вздрогнул, смутившись, и снова обратил максимально сосредоточенное внимание на шипящую сковороду. Змий так и застыл, не обращая внимания на то, что Адам бесцеремонно стырил блин с его тарелки.

Он мог бы, Дьявол его побери, поклясться, что в потемневших глазах возлюбленного ангела загорелось вожделение. Перед тем, как он торопливо отвернулся, взгляд преподавателя жадно скользнул по обнажённому жилистому торсу.

Уверенность Кроули в решительных действиях окрепла окончательно.

– Пап, – неуверенно подал голос Адам, уже прикончивший свой завтрак, и оба взрослых мгновенно перевели на него взгляд. Мальчик непривычно замялся, уставившись в пустую тарелку. – Ты только не сердись, ладно?

– Так, – угрожающе низко протянул Кроули, но Азирафаэль тут же накрыл его руку своей, успокаивающе погладив её.

– Тише, дорогой, – спокойно произнёс он, и Адам с благодарностью взглянул на репетитора. – Что-то случилось?

– Ну, – чуть увереннее начал мальчик, зная, что преподаватель хотя бы попытается его защитить. – В общем, тебя сегодня вызывают в школу. В семь часов. Но это не моя вина, – поспешно добавил он, видя, как золотистые глаза отца опасно прищурились.

– Что на этот раз? – грозно спросил Кроули, и Азирафаэль полностью продублировал его взгляд, но не так мрачно. Его пухлая ладонь так и застыла на смуглой руке Змия. Адам смущённо кашлянул, лихорадочно соображая, как выкрутиться. Расстраивать их обоих не хотелось.

– Ты только не кипятись… В общем, миссис Бёрнс меня довела, и я сказал ей, что у неё тупые консервативные взгляды на жизнь.

Оба взрослых выдохнули в унисон. Адам даже как-то расслабился; теперь, когда с ними жил любимый Азирафаэль, готовый разрешить любой конфликт, он не так боялся рассказывать отцу о своих проделках.

– Ничего страшного, милый, – улыбнулся репетитор. – Просто в следующий раз помни, что ты – воспитанный мальчик, а вежливые люди такое не говорят, тем более старшим.

– И из-за этого меня вызывают? – фыркнул Кроули, снова поднимая вилку со стола. – Мог сказать ей хотя бы, что она – ненормальная старая карга.

Азирафаэль повернулся к спокойно жующему блинчик возлюбленному с совершенно нечитаемым выражением лица и немым тяжёлым укором во взгляде. Адам, глядя на обоих взрослых, прикусил губу, чтобы не рассмеяться звонко и весело от несдерживаемой радости.

У него были самые крутые родители на свете.

Возвращаясь вечером домой по чёртовым лондонским пробкам, Кроули ничего особенного хорошего не ждал. Конечно, это было его образное нытьё, вызванное тем, что на родительском собрании его промариновали целый час: Адам всегда был необычным ребёнком, поэтому и в классе он выделялся больше всех. Раздражающая миссис Бёрнс, морща крохотный нос, всячески старалась уколоть Янга-старшего, так как видела в угрюмо стиснутых челюстях и упрямо скрещенных на груди руках своего самого несносного ученика. Ей здорово повезло, что она решила не говорить этого вслух.

Стремительно выехав на окончательную улицу, отделяющую мужчину от его тихой гавани, Кроули раздражённо вздохнул. На визг тормозов он даже не обратил внимания, только как можно быстрее покинул любимицу, по пути к подъезду ласково потрепав её по блестящему капоту. Ему не терпелось поскорее попасть домой, к любимым людям и тёплому ужину.

Пару дней назад они все вместе смотрели фильм в гостиной. Кроули раскинулся на диване, буквально расплываясь по нему уставшим телом, Адам сидел справа, доверчиво уткнувшись виском в его плечо, а Азирафаэль уместился слева, так, чтобы их ноги соприкасались, и часто отвлекался от вязания, чтобы заинтересованно взглянуть в экран. Пёс сидел на полу, как-то удивительно приятно прижимаясь к его ноге, и Кроули в этом уюте чувствовал себя таким счастливым, что едва мог присоединиться к оживлённому обсуждению фильма. Он этого не показывал, но вот такое времяпрепровождение было совершенно полностью ему по душе, и он даже забыл о своей усталости.

Надеясь на что-то вроде этого, всё ещё взведённый до предела Кроули громко вошёл в квартиру, чуть хлопнув дверью. От закипающей злости рука дрогнула, и от грохота ему как-то даже стало легче. На кухне что-то шкворчало.

– Я дома, – крикнул он, кидая ключи на тумбочку и начиная разуваться. В коридор тут же выбежали Адам и Пёс, практически наперегонки, и плохое настроение не выдержало такой грозной атаки.

– Привет, пап, – воскликнул мальчик, и Пёс вторил ему радостным вилянием хвоста. От внимательного взгляда Кроули не скрылось то, как сын неуверенно потеребил рукав толстовки, поэтому он снял очки и молча вскинул рыжую бровь. – Слушай… Можно мне к Брайану с ночёвкой? Завтра всё равно суббота, а его родители не против.

Он воодушевлённо принялся приводить аргументы, доказывая застывшему отцу, что он уже парень взрослый и отлично со всем справится, но Кроули как-то выпал из реальности. Мысли его, разрозненные, вдруг подтянулись, как строй солдат. Сначала он хотел возмутиться, запретить, потому что Адам вчера так увлёкся стихами, что забыл надеть футболку под расстёгнутую куртку и прошёл так пол-дороги до школы, но…

Ночёвка. Адама не будет всю ночь и, скорее всего, всё утро, практически до обеда. Значит, они с Азирафаэлем будут наедине.

В животе снова приятно зашуршало змеиными кольцами, и Кроули сильно сжал переносицу, почти обречённо зажмурившись.

– Хреновый я отец, – пробормотал он.

– Что?

– Можно, – сдался Кроули. Он едва ли не краснел, понимая, что выходит из роли хорошего родителя только для того, чтобы удовлетворить свои желания. Тем более репетитор мог не согласиться… Но, Дьявол его побери, это был отличный шанс. Змий не мог его упускать. – Но на звонки чтоб отвечал тут же, понял? Хоть один пропущенный будет – ремнём отхожу, когда вернёшься.

Адам торопливо закивал. Они оба знали, что у Кроули почти никогда не поднималась рука – максимумом были тяжёлые подзатыльники, от которых у мальчика в глазах плясали звёзды. Но он решил подыграть отцу. Тому и так было сложно его отпустить, подумалось мальчику.

– Спасибо, пап, ты лучший! – он крепко обнял мужчину и тут же убежал к себе в комнату. Пёс со звонким лаем кинулся за ним, а Кроули, усмехнувшись, свернул на кухню. Усталость и ярость как рукой сняло; медово-сладкое предвкушение охватило каждую клеточку его тела.

Азирафаэль, увлечённый очередной книгой, пил чай. Правда, стоило ему услышать шаги возлюбленного, он тут же оторвался от неё и вскинул радостный взгляд, улыбаясь.

– Привет, дорогой, – тихо выдохнул он. Кроули по-кошачьи мягко подошёл к нему вплотную, наклоняясь.

– Привет, ангел, – шепнул он в приоткрывшиеся губы. Это должен был быть уже привычный им поцелуй, быстрый и нежный, лёгкое соприкосновение губ; Азирафаэль всегда успокаивал его этим, когда Змий возвращался, доведённый покупателями до ручки. В этот раз Кроули подался вперёд увереннее, касаясь гибким языком губ, и прижался крепче, когда от неожиданности репетитор попытался отстраниться. Спустя пару мгновений Азирафаэль выдохнул спокойнее, отвечая на глубокий поцелуй, и краска бросилась обоим в лицо; Кроули, лаская влажный нежный рот, едва глаза не закатил, представляя, что сегодня будет делать с любимым ангелом. Тот отвечал неумело, робко, но заинтересованно подавался, послушно повторяя действия языка Змия, и это не могло не заставить его дрожать от предвкушения.

Когда они отстранились друг от друга, заалевший Азирафаэль потешно облизнулся, глядя на него широко распахнутыми глазами. Они немного потемнели, подёрнувшись лёгким туманом, и Кроули расплылся в хитрой ухмылке, намекающе подмигнув ему. Кажется, преподаватель был не таким невинным, как можно было предположить, по крайней мере, горячий намёк он понял тут же, потому что вспыхнул ещё ярче и поспешил отвернуться к книге.

В это время в коридор выскочил Адам с рюкзаком за спиной, наматывая на кулак длинный поводок. Взрослые, не сговариваясь, одновременно вышли в прихожую. Пёс взволнованно кружился на месте, и Кроули подозрительно покосился на него:

– Ты берёшь его с собой?

– Да, – легко ответил мальчик, торопливо завязывая шнурки кроссовок. – Там не против, не волнуйся. Вряд ли вы встанете в шесть утра, чтобы с ним погулять.

– Но мы можем попробовать, – хихикнул Азирафаэль, но Адам всё равно с улыбкой покачал головой.

– Пёс справится, – уверенно сказал он. – Правда, Пёс?

Тот согласно гавкнул.

– Звук на телефоне не отключай, – грозно наказал Кроули, чуть хмурясь, чтобы прибавить виду больше серьёзности. Рядом Азирафаэль с широкой улыбкой махнул рукой:

– И не ложитесь слишком поздно!

Закатив глаза, Адам попрощался с ними обоими и торопливо выскользнул за дверь, пока ему не накинули новых правил. Пёс радостно побежал за ним, и его хвост подрагивал перед новым и неизвестным.

Квартира погрузилась в уютную тишину. Азирафаэль, нежно улыбнувшись, повернулся к Змию.

– Ты молодец, что разрешил ему, – сказал он. – Адаму важно знать, что ты ему доверяешь.

И, не удержавшись, ласково положил ладонь на его щёку. Кроули, перехватив её своей рукой, прикрыл глаза, на несколько мгновений тепло прижимаясь губами к её центру, и довольно усмехнулся на раздавшийся резкий вздох.

– Азирафаэль, – шепнул он, медленно открывая затуманенные янтарные глаза. – Ты голоден?

Репетитору потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и сообразить, что от него ждут ответа. Он бездумно смотрел на губы Кроули и учащённо дышал, кажется, даже не осознавая собственного возбуждения, и Змий едва подавил снисходительный смешок. Не сводя взгляда с его румяного лица, он дразняще прикасался губами к его ладони.

– Н-нет, – на пределе слышимости выдохнул Азирафаэль. Ухмылка Кроули стала до того плотоядной, что преподавателю на доли секунды показалось, что перед ним промелькнул раздвоенный язык.

– Чудно, – прошипел он и, резко подавшись вперёд, обжёг пухлые губы репетитора страстным поцелуем. Из груди мужчины вырвался резкий вздох, когда его обняли за талию и рывком прижали к себе, мучительно нежно и сильно терзая его рот. От наплыва почти неизведанных ощущений закружилась голова, и Азирафаэль, крепко зажмурившись, доверчиво обнял пылающего Змия, удобно уместив ладони на его спине, сминая ткань чёрного пиджака. Кроули был родным, и они были друг у друга, поэтому преподаватель не сомневался ни секунды, стараясь не отставать в поцелуе, хоть и невольно поддавался ведущему возлюбленному; его губы и язык словно плавились от такого решительного напора.

Сомнений не было, но Азирафаэль был не из тех, кто с разбегу бросается в чёрное озеро, не зная, что скрывается в его тёмных опасных глубинах. Поэтому когда ладони Змия почти незаметно скользнули на ягодицы и сжали их сквозь ткань домашних штанов, репетитор вздрогнул, панически пытаясь отстраниться. Испуг смешался с желанием, спустившимся в пах тугим узлом, и он взглянул в обжигающе медовые глаза, тяжело дыша.

– Кроули, я не думаю, что… – пролепетал мужчина, хотя каждый сантиметр его взволнованного тела умолял его самого заткнуться. Кроули, кажется, разделял это полностью. Его глаза опасно полыхнули.

– Ну что такое? – прошипел он, но слишком раздражённо, как оказалось. Азирафаэль опустил глаза, и его вид тут же стал виноватым.

Кроули мысленно сломал самому себе нос.

Ладоней с мягких округлостей он убирать не спешил; слишком идеально они легли в его руки, и Змий стал аккуратно их поглаживать, чтобы не напугать возлюбленного ещё больше. Сердце словно раздвоилось, и теперь не только грудь, но и горло глухо вздрагивали в такт.

– Понимаешь, – начал Азирафаэль, переместив руки на плечи Кроули. Он растерянно стал перебирать пальцами лацканы его пиджака и воротник рубашки, уставившись куда-то в район ключиц, лишь бы не смотреть в горящие глаза напротив. Тогда все мысли тут же теряли связность. – Я… Стесняюсь. И мне немного страшно.

Выпалив это на одном дыхании, честно и открыто, репетитор всё же вскинул взгляд. Змий мгновенно понял, что нужно делать, и пьяное предвкушение ударило в голову, как пузырьки шампанского.

– Бояться нечего, ангел, – искушающе прошептал он, ласково целуя его в лоб. Азирафаэль невольно улыбнулся, чувствуя, как начинает расслабляться, и Кроули, пользуясь моментом, притянул его ближе, так, что они соприкасались носами. – Ты прекрасен, и я люблю тебя. Больше ничего знать не нужно.

Глядя на то, как небесно засияли глаза преподавателя, Змий на несколько секунд даже забыл о своём возбуждении. Любовь переполняла его, перекрывая доступ воздуха, и неприятное ощущение того, что он развращает и соблазняет, испарилось тут же, стоило Азирафаэлю чуть нажать на рыжий затылок, чтобы притянуть его к себе и смело коснуться губами его рта. Мысли тут уже значения не имели, в самом-то деле, не до них было. В груди Кроули взбаломошно стучало горячее любящее сердце, штаны болезненно удерживали напряжённый член, и он окончательно забил на всё.

– Я тебя тоже, – счастливо выдохнул Азирафаэль, когда Змий наконец отстранился от него. Смотреть дальше на ямочки на пухлых щеках и заалевшие от поцелуев и покусываний губы было невозможно. Кроули никогда не отличался терпением и был уверен, что продержался достойно.

По его скромному мнению, за выдержку перед таким дьявольским соблазном с белыми кудряшками и солнечными глазами ему нужно было выдать награду. Впрочем, до неё было недалеко.

Кроули чуть присел, крепко обхватывая бёдра Азирафаэля, и в его глазах блеснули весёлые смешинки.

– Запрыгивай.

Глаза преподавателя неверяще расширились, и он отрицательно качнул головой.

– Нет! Ты спятил? Я слишком тяжёлый.

С губ Кроули раздался низкий недовольный рык, и Азирафаэль, и сам ёрзавший на месте от нетерпения и возбуждения, решил подчиниться. Он обхватил руками шею Змия и, зажмурившись от страха, подпрыгнул, так же крепко обвивая полными бёдрами его талию. Кроули резко выдохнул, и лицо его сверкнуло возбуждённой довольной ухмылкой. Покорность Азирафаэля любого могла свести с ума.

– Видишь? – прошипел он. – Ничего страшного, ангел.

И, пресекая любые возражения, поцеловал его снова – сразу горячо и глубоко, прижимая теснее. Иногда им приходилось отрываться друг от друга, чтобы не врезаться в стену или дверной косяк, но чаще всего они притягивались горящими от удовольствия губами, как магнитом. Кроули, не выдержав, втиснул репетитора спиной в стену в коридоре, притёрся каменно напряжённым пахом, вызывая у стеснительного мужчины сдавленный стон. Возбуждение самого Азирафаэля возрастало, так быстро и мощно, что он непременно перепугался бы и захотел всё прекратить, пока не зашло слишком далеко. Но сильные руки Кроули заботливо придерживали его, пока его горячие губы выцеловывали его шею, и приятный озноб пробирал преподавателя, заставляя его приглушённо постанывать, запрокидывая голову, и как можно осторожнее хвататься за рыжие взлохмаченные пряди волос.

В спальню они буквально ввалились; ждать не хотелось, но Кроули сдерживал себя из последних сил, чувствуя, как ответственность буквально душит его крепким ошейником. Когда они вместе упали на постель, продолжая жарко целоваться с совершенно неприличными звуками, Змию захотелось отвесить самому себе пощёчину; его ангел был действительно тяжеловат, но он никому в этом не признается. И ему стоило, чёрт бы его побрал, притормозить. Поэтому он, тяжело переводя дыхание, скинул с себя пиджак и стал расстёгивать рубашку, отстранившись, давая время преподавателю прийти в себя.

Будь аккуратным, раздражённо шипел он, злясь на самого себя. Медленнее. Не спеши.

Думать, конечно, очень мешал внушительный бугорок, натягивающий ткань узких чёрных джинсов, но Кроули к самому себе был непреклонен.

Глядя на него, Азирафаэль тоже поспешно сел в постели, стянул через голову футболку, страшно смущаясь и пряча взгляд. Глаза Змия завороженно приклеились к пухлому животику, и репетитор, заметив это, на секунду попытался прикрыться, но его остановило злое шипение.

– Не смей, – выдохнул Кроули, рывком скидывая с плеч рубашку. От восхищённого и совершенно доверчивого взгляда возлюбленного по его обнажённой спине побежали мурашки, и он снова подался вперёд, с нежным упоением целуя его. Азирафаэль отвечал гораздо увереннее, млея от сильных рук на пухлых боках.

Сейчас и не время было об этом говорить, но болезненно неприятное любопытство буквально заставило Змия. Снова взглянув в чистые светлые глаза, он почти прошептал:

– Как далеко ты заходил раньше?

Они сидели друг перед другом полуобнажёнными, и их штаны совершенно не скрывали возбуждение; они уже неделю спали в одной постели и Кроули пару минут назад успел вдоволь его полапать. Несмотря на всё это, Азирафаэль стыдливо вспыхнул, улыбаясь потрясающе скромно.

– Не очень далеко, – шепнул он, неуверенно оттягивая край штанов. – Не дальше… Ласк.

– Мы не будем торопиться, ангел, – тут же сказал Кроули, и, получив быстрый благодарный взгляд, продолжил. – Всё, как ты захочешь. Скажи, когда мне надо будет остановиться.

В ответ Азирафаэль лишь улыбнулся – так нежно, что в груди Змия взорвалась сверхновая – и первым поцеловал его, осторожно раздвигая чужие тонкие губы горячим языком. Прерывисто выдохнув, Кроули ответил, тут же перехватывая инициативу, и опустил обжигающие ладони на талию, сминая гладкую мягкость. Он с замиранием сердца услышал тихий сладкий стон репетитора, который тот тут же попытался заглушить.

– Такой мягкий, – зачарованно прошептал Кроули, аккуратно сжимая его талию и поглаживая обжигающими ладонями округлый живот. Азирафаэль совершенно непристойно всхлипнул, побуждая Змия впиться пальцами крепче, и от этого преподаватель и вовсе глухо простонал в кулак. – Восхитительно. Ты восхитителен.

Кажется, он бормотал что-то ещё, когда Азирафаэль опустился спиной на смятую постель, фарфорово-бледный на тёмном. Кроули беспорядочно водил ладонями по пухлому желанному телу, пока возбуждение путало все мысли и разжигало внутри пылающий костёр. Он почти хищно водил влажным языком по шее преподавателя, наслаждаясь его скулежом до острых искр в паху, и, не удержавшись, запустил руки под его бёдра, сильным рывком стягивая с него штаны. Азирафаэль сдавленно охнул, но в его глазах не мелькнуло ни капли испуга.

– Ты очень… Настойчив, – прошептал он как-то игриво, и его взгляд любопытно засверкал. Змий понял, что сойдёт с ума раньше, чем это сладкое безумие подойдёт к концу.