Текст книги "Аннигилятор (ЛП)"

Автор книги: РуНикс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Наслаждаясь темнотой ночи, когда он пробирался через нее, он понял, что это, вероятно, то, чем он будет наслаждаться больше всего.

Склад, в котором они держали ее, появился в поле зрения, и он проскользнул внутрь. Длинное промышленное помещение было пустым, как он и хотел для любого, кто придет сюда, спотыкаясь. Пробравшись через боковые помещения, сеон прошел в заднюю часть, к крошечной адской комнате, в которую ее поместили, к потолку, на который она смотрела изо дня в день. Он видел все видео, которые они присылали, видел, как медленно умирали ее глаза, как сдавалось тело, как уходил разум.

Он видел, и если и было на этой планете что-то, что могло заставить его сойти с ума, так это именно это. За эти шесть месяцев он убил больше людей, чем за последние десять лет, спрашивая, допрашивая, избавляясь.

Синдикат к тому моменту трясся от страха. Из пяти членов, которые были на вершине пирамиды, он уже прикончил троих, осталось только двое, и оба они скрывались, как змеи, пока он не закончил.

О, он не закончил.

Он толкнул дверь в маленькую комнату и вошел, надвинув капюшон на лицо.

Резкий запах крови, мочи и разложения заполнил его нос. Он был рад, что его обоняние было не таким острым.

Гектор был подвешен, свисал с потолка, как и женщина в Лунном пламени. Разница? У него шла кровь из маленьких порезов, и он не собирался получать удовольствие. Из всех троих мужчин Гектор был тем, кто сломал ее больше всех, тем, кто чаще всех приходил к ней и каждый раз убивал ее частички. И именно он установил камеру в комнате, чтобы убедиться, что Даин может прожить каждый момент с ней. Именно так он видел, как она рвала розы, которые он ей подарил, как он видел, как она взлохматила свои прекрасные длинные волосы, пока они не оказались на полу.

Его грудь сжалась от воспоминаний. Он вспомнил, как смотрел на это, как дышал через нос, когда стакан с водой треснул у него в руке, и радовался, что она жива и дышит. Пока она дышит, он будет ее искать. Пока она дышит, он вернет ее. Пока она будет дышать, он будет держать себя в руках.

Человек, которому нечего терять, был самым опасным существом на этой земле. И пока она дышала, ему было что терять, было что жаждать, было ради чего жить.

Он оставил Гектора как есть, без сознания и в подвешенном состоянии, и повернулся к другому парню, привязанному к стулу и не истекающему кровью. Но все же.

– Проснись и пой, – сказал он, бросая маленький шкафчик сбоку на пол.

Оба монстра рывком проснулись от удара.

Глаза Гектора расширились от ужаса, другой парень сглотнул.

– П…пожалуйста, – заикался второй парень.

– Отпустите меня. Я ничего не сделал. Я клянусь. Я могу достать тебе все, что ты хочешь. Отпустите меня.

Даин просто сел на перевернутый шкаф, его руки свободно свисали, локти лежали на коленях, зажигалка была в перчатках. Он надевал перчатки, потому что не любил, когда люди видели его обожженные руки – после случайного пожара, когда он был моложе.

Нет, на это ему было наплевать. Это было потому, что руки прикасались к вещам, а ему не нравилось, когда на нем была чужая сущность. Они также помогали ему не оставлять отпечатки пальцев на вещах, и это было полезно, особенно учитывая, что его компания была хорошо смазанной машиной. Но в основном это было из-за эссенции. Единственная эссенция, которую он любил на своих обнаженных руках, была ее. Только ее.

– Что, по-твоему, должно было произойти? – спросил он небрежно, наслаждаясь страхом в его глазах. – Когда ты изнасиловал ее, несколько раз, на камеру, зная, что я буду смотреть, а?

Он встал и пошел сзади, видя, как они обе поворачивают шеи, чтобы держать его в поле зрения. Это было бесполезно. Он знал, как использовать тени, и именно это он и делал, сливаясь с ними, пока они не могли видеть его, только слышали его голос, усиливая их ужас.

– Ты пригласил дьявола поиграть, не моли о пощаде, когда он появится.

Второй парень хныкал, этот звук действовал ему на нервы. Его хныканье было похоже на мел на доске, вызывая у него желание сорвать его. Когда она хныкала, иногда от удовольствия, иногда от боли, ему хотелось завернуть ее в свои объятия и держать при себе.

Гектор заговорил, нарушая тишину.

– Я могу дать… Я могу дать тебе информацию. О Синдикате. Все, что ты хочешь знать.

Неудивительно, ведь этот ублюдок не был предан ничему. Тем не менее, он подыграл ему, подшучивая над ним.

– Что ты можешь мне сказать?

– Я могу… – Гектор задумался на секунду. – Я могу сказать, что сейчас сменилось руководство. Раньше их было пятеро.

– Я уже знаю, – сказал ему Человек-Тень. – Я убил троих из них.

Гектор заметно сглотнул.

– И один из них убил другого. Теперь у власти только один.

Интересно.

Должно быть, он упустил это за те два месяца, что провел с ней, отдавая ей все свое время на медленное исцеление.

– А как насчет остальной части организации? – спросил он, шагая в тени и наблюдая, как другие мужчины постоянно оборачиваются, чтобы посмотреть, откуда доносится его голос.

– Все то же самое. Они не знают о смене руководства

Это означало, что Вин, человек Данте, тоже не знал об этом, а значит, вся сторона по-прежнему оставалась в неведении. Последние несколько месяцев он оставлял им хлебные крошки, чтобы они нашли ее, отвлекал их, а себе давал больше времени, и в основном он отправил Вина в погоню за подругой Лайлы, девушкой, которая хорошо относилась к его маленькому пламени. Уже за одно это она заслуживала его внимания. Хотя Вин нашел список рыжеволосых девушек, занятых в бизнесе, Даин заставил его сосредоточиться на Малини, зная, что она расскажет о своей подруге и даст ему подсказку.

– И откуда ты это знаешь? – спросил он Гектора. Брат этого человека, Виктор, рыскал по преступному миру, пытаясь найти его, и даже не подозревал, что тот находится в Глэдстоуне. Слишком много людей хотели заполучить Гектора, и никто не заслуживал этого больше, чем Лайла.

– Этот человек… именно он связался со мной, когда я работал на Альфу, чтобы заполучить его невестку, – уточнил Гектор. – Зенит была одной из тех девушек, которые пропали двадцать лет назад. Это была последняя большая партия, которую они получили, и все пошло прахом, потому что она была ребенком какого-то босса мафии.

Так оно и было. Зенит был настоящей Мораной, что заставило его задуматься о ней.

– Почему напали на Морану? – спросил он, искренне любопытствуя. Это было единственное, что он никак не мог связать воедино.

Гектор заколебался.

– У ее отца была информация о Синдикате. Когда они поняли, что она его ребенок, они решили, что у нее тоже есть информация, тем более что она начала копаться в организации. Поэтому они начали работать над ее устранением.

Глупо с их стороны, учитывая, что она была под защитой и Тристана, и Данте. И, не зная их, у нее была и его защита, в основном из-за Ксандера. Она была добра к мальчику, и он нуждался в этом.

Пока Лайла сама не решит, что ей делать со своим прошлым, он собирался присматривать за ребенком, как она его и просила. Она могла попросить его о чем угодно, и он сделал бы это, и он задавался вопросом, осознает ли она хотя бы половину той власти, которую имеет над ним.

Он снова обвел взглядом маленькую комнату.

– Расскажи мне об этом человеке.

Гектор застонал, его руки дрожали от тяжести. Он висел на тех же цепях, на которые посадил ее.

– Он старше меня, – начал мужчина. – Я с ним не знаком, но его пользовательский аккаунт – «thesyndicater03». Он интересовался Зенит. Сильно хотел ее.

– Почему?

– Потому что она сбежала. Она оставила позади Л… Лайлу.

Он не знал этого, но это имело смысл. Обе девочки были похищены вместе, поэтому они стали подругами. А Зенит сбежал еще ребенком, оставив свою маленькую луну.

– Человек наказал Лайлу за это? – спросил он, размышляя, нужно ли ему добавить в свой список еще одну причину убить этого человека.

– Я не знаю. Но он держал ее при себе некоторое время, прежде чем отправить.

В конце концов, Гектор оказался полезен. Может быть, он позволит ему прожить еще один день.

Он шагнул за спину второго мужчины, того, который молчал, и того, который нанес ей меньший ущерб, и в мгновение ока сломал ему шею.

Гектор вскрикнул от шока.

– Пожалуйста, нет, я расскажу вам все остальное. Отпустите меня.

Человек-Тень вышел, заперев комнату, и крики последовали за ним. Обдумывая новую информацию, он вернулся в отель, поднялся по лестнице и на тихих ногах вбежал в комнату. Его взгляд остановился на ней, он увидел, что она уселась на его подушку и тихонько похрапывает, завернувшись в одеяло, как буррито, и что-то внутри его груди расслабилось при виде ее в таком состоянии.

Он направился в ванную комнату, чтобы быстро принять душ и смыть с себя ночную грязь, а затем вернулся в комнату и обогнул кровать со своей стороны.

Он медленно проскользнул внутрь, поправляя ее, чтобы не разбудить, и она устроилась на нем, прижавшись к его груди, положив голову на его руку, ее губы были раздвинуты, глаза двигались за закрытыми веками, когда она о чем-то мечтала.

Прижав мягкий поцелуй к ее аппетитному рту, он надеялся, что ей снится что-то приятное, наблюдая за ней и удивляясь тому, какой женщиной она стала. В своей жизни он видел, как люди становились монстрами, особенно те, у кого было травмирующее детство, которым было трудно разорвать цепи. И хотя он помогал ей, именно она всегда бросала вызов цепям, даже связанная ими. Именно она убежала в темноту и спасла своего ребенка. Именно она перенесла наказание и не опустила голову. Она жила день за днем только для того, чтобы узнать больше о своем сыне.

Откинув с лица огненные волосы, он задумался, откуда у нее столько мужества, чтобы продолжать жить, не позволяя миру запятнать ее сущность, не давая ему погасить ее свет, не отнимая у нее способность бесконечно любить. Она встретила свои травмы вместе с ним и позволила ему сделать из них еще одну память. Она видела его таким, какой он есть, и все равно смотрела на него с сердцем в глазах. Она сомневалась в себе каждый день и все равно продолжала идти вперед.

Он не знал, называла ли она любовь тем, что теснило его грудь, но он знал, что если бы существовала альтернативная реальность, где он мог бы чувствовать себя так же, как нормальные люди, он бы полюбил ее. Его главным мотивом сейчас было не позволить ей тосковать по этой альтернативной версии себя.

Глава 24

Лайла

Что-то изменилось.

Лайла не знала, что это было, и почему она вообще почувствовала, что что-то изменилось. Но как только она проснулась и начала вставать с кровати, железные кольца, обвивающие ее середину, натянулись, удерживая ее рядом.

– Даин? – Ее голос был мягким, хриплым от сна, а его руки прижались к ее животу.

Она положила руки на них, царапая ногтями мускулистое предплечье, мягко успокаивая то, что его беспокоило.

– Мне было девять лет, когда они пришли за мной в первый раз.

У нее перехватило дыхание. Его прошлое. Он думал о своем прошлом, делился им с ней. Наконец-то.

Она начала поворачиваться, но он удержал ее на месте, прижав спиной к своей груди, и его слова пронеслись над ее головой.

– К тому времени, – продолжал он тихо, – я уже знал, что я не такой, как другие мальчики в доме. В доме «Утренняя звезда» их было так много, а я не был похож ни на одного из них.

Эти слова проникли в ее сонное сознание, рассеяв туман. Она посмотрела на открытое окно, ранний утренний свет проникал из-под портьер, оставляя комнату в основном в темноте, как раз там, где он находил утешение.

– Каким ты был? – спросила она, ее голос был таким же низким, чтобы не нарушить момент.

– Выключенным.

Одно слово, долгая пауза.

– Я был в стороне. Я не чувствовал того, что чувствовали они, я не видел вещи так, как видели их они, я не воспринимал мир так, как воспринимали его другие. Мое мировоззрение даже в юном возрасте было искаженным. Я был эгоистичен и легко раздражался, и если кто-то провоцировал меня, я не испытывал никаких угрызений совести, заставляя его платить.

Боже, то, как он говорил о себе в детстве, вызвало дрожь в ее теле. Она попыталась вспомнить, какой она была в том возрасте – испуганной, потерянной, растерянной. Она постоянно плакала, так сильно, что кураторы перестали наказывать ее за это, потому что от этого она только сильнее плакала. Она слишком много чувствовала, и это был такой контраст с тем, каким он был.

И кем он все еще был.

Просто им обоим лучше удавалось скрывать это от мира.

Она ждала в тишине, позволяя ему продолжать в своем собственном темпе, не подталкивая его к тому, чем ему было удобно поделиться.

– Они пришли за мной, когда мне было девять лет, – подхватил он предыдущую мысль.

– Только они не знали, каким ребенком я был. Мои глаза всегда были такими, и они назвали меня «дитя демона», думая, что это причинит мне боль. Я просто улыбался.

Черт.

Это заставило ее руки на секунду замереть, прежде чем они возобновили поглаживание его предплечий.

– Я улыбался, когда отрывал их, – продолжил он.

Он слегка приподнял руки, чтобы было видно шрамы от ожогов на спине.

– Я не знал, как играть с огнем и получил эти.

Она проследила шрамы, не слишком заметные, но достаточно явные, и он повернул запястье, перехватывая ее пальцы и переплетая их вместе.

– Что случилось потом?

Он властно сжал ее руки, прежде чем отпустить их, позволяя ей гладить и успокаивать его.

– Я стал ребенком демона в истинном смысле этого слова, – продолжал он, его слова падали ей на голову. – Я убивал всех, кто приближался ко мне, без всяких угрызений совести. Взрослые не знали, как со мной справиться. Поэтому они привели кого-то, кто не был похож на них.

Ее дыхание стало тяжелее, пока она ждала его.

– Девочку, на год младше меня.

Черт. Монстры. Каждый из них, блядь.

Ее пальцы сжались на его предплечьях, но она молчала, позволяя ярости заполнить ее тело. Она достаточно пожила в этом мире, чтобы понять, к чему это приведет.

– Она была маленькой, такой беспомощной, – вспоминал он. – Я не мог ее убить, Поэтому они стали использовать ее как рычаг, чтобы заставить меня… делать что-то.

Она сжала его руки, ее тело дрожало, представляя, как сильный мальчик, каким он был даже в детстве, оказывается под контролем этих монстров, делает то, чего не хотел, потому что не хотел убивать беспомощную девочку.

– Что случилось потом?

Ее голос сломался, дрожь в ее теле была слышна в ее тоне.

– Они использовали меня в течение двух лет, – сказал он ей совершенно искренне, и она закрыла глаза.

Не он. Не он. И все же, зная, что он прошел через то же самое, что и она, она чувствовала себя более видимой, более связанной с ним. И знание этого, то, каким сильным он стал, давало ей надежду на себя, на то, что, может быть, и она станет такой же. Надежду на себя, на то, что, возможно, она тоже сможет избавиться от оков своего прошлого и обрести силу для себя.

– Она была единственной девушкой, живущей в доме мальчиков, и только потому, что они использовали ее, чтобы контролировать меня. И она это видела. Она знала, что я убийца, и все время умоляла меня убить ее, когда боль становилась слишком сильной. Но я не убиваю детей, ни сейчас, ни тогда.

Она ждала, ее сердце становилось тяжелее с каждым словом.

– Так что однажды ночью, когда никто не смотрел, она покончила с собой.

Ее дыхание сбилось, глаза зажмурились, в воздухе повисла боль о потерянной душе.

– Как ее звали?

Она почувствовала, как он пожал плечами.

– Я не знаю. Они назвали ее 5057, полагаю, там, где она была раньше, девочкам не давали имен, как нам

Это было грустно, чертовски грустно.

Увлеченная рассказом, она пошевелилась, пытаясь повернуться, и на этот раз он ей позволил. Она села, полностью повернувшись лицом к нему, и увидела его непохожие глаза, которые сделали его ребенком-демона для монстров. Он был больше. Он был дьяволом, и он был ее.

Она положила руку ему на челюсть, большим пальцем погладила его по загривку, и их глаза встретились.

– Что тогда?

– Потом, – сказал он, его голос прозвучал низким гулом, который прокатился по ней, его руки обхватили ее талию. – Они отпустили меня.

Она удивленно моргнула.

– Что?

– Они отпустили меня, – повторил он. – Они знали, что после ее ухода они не смогут снова контролировать меня, а мне уже было двенадцать, я становился старше, опаснее. Поэтому они решили, что лучше отпустить меня, чем оставить и рисковать всем.

Она резко вдохнула.

– Куда ты ушёл?

– Никуда, я был везде.

Его пальцы провели по ее обнаженной спине под футболкой.

– Они оставили меня на улице, и я оставался там некоторое время, воруя, что придется. Какое-то время я жил в школе, притворяясь одним из их учеников, пользуясь их ресурсами. Школа была какая-то специализированная, и у них были занятия по боевым искусствам, которые они проводили для детей во внеурочное время. Это меня заинтересовало, поэтому я тоже туда записался. Потом я поселилась в одном из пустующих домов в богатом районе, когда хозяева куда-то уезжали.

Для нее это звучало дико и абсолютно пугающе. Быть таким молодым и оказаться на свободе.

– И никто ничего не заподозрил? – спросила она, одновременно потрясенная и напуганная мыслью о том, что он пережил все это.

Она увидела, как дрогнули его губы, как одна из его рук поднеслась к ее челюсти и провела большим пальцем по ее губам.

– То, что я настоящий с тобой, не значит, что я такой со всеми, маленькая flamma, – сказал он ей почти ласково. – Я обманываю людей. Для меня это вторая натура. Даже тогда я точно знала что нужно сделать, чтобы очаровать всех, чтобы они мне поверили, и они ели у меня из рук. Мальчики хотели подружиться со мной, и я использовала их. Девочки хотели трахнуться со мной, и я использовал их.

О.

Она задалась вопросом, что было бы, если бы в другой реальности она училась с ним в той школе. Посмотрел бы он на нее хоть раз? Стал бы он манипулировать ею, заставляя поверить в то, что она ему нравится, хотя все это время хотел чего-то другого? Манипулировал ли он ею сейчас?

Чем дольше она смотрела на него, тем сильнее его губы кривились в улыбке, тем крепче он сжимал ее челюсть.

– Вторые мысли?

– Если бы я была одной из них, – сформулировала она свой вопрос, но тут же оставила его, не желая знать.

Он перекатил ее под свое тело, его рот был в дюймах от ее рта.

– Если бы ты была там, я бы тебя трахнул. Потом я бы преследовал тебя и сделал бы тебя своей. Нет такой реальности, где бы мы с тобой не существовали, где бы мы не оказались там вместе. Её нет.

Глубоко вдохнув, она позволила своим напряженным мышцам расслабиться, пока он целовал ее, его язык захватывал ее рот, его руки – ее тело, его дыхание – биение ее сердца.

– А если бы я не хотела быть твоей? – провоцировала она его, потому что ей нравилось, когда его глаза вспыхивали так, как сейчас.

– Давай не будем об этом, Лайла.

Мягкое предупреждение в его словах что-то с ней сделало.

Его нос коснулся ее носа, он крепко сжал ее челюсть.

Она знала, что он имел в виду. Он бы заполучил ее, крючком или хитростью, с ее первоначальным согласием быть его или без него. По какой-то извращенной причине мысль об этом не повергла ее в ужас, как должно было быть. Нет. Она никогда не чувствовала себя такой желанной, такой желанной, такой сильной, как сейчас, когда он сказал ей это. И она не знала, сказал ли он это, чтобы манипулировать ею, или потому, что действительно имел это в виду, но, учитывая последние шесть лет, которые он провел, делая именно это, у нее не было причин сомневаться в нем.

Он целовал ее несколько минут, как бы закрепляя свои слова, а затем снова лег на бок, на этот раз глядя в потолок, закинув одну руку за голову, а другой обнимая ее. Она прижалась к нему, ожидая, когда он снова начнет рассказ, и наслаждаясь тем, как его рука провела по всей ее попке, прежде чем его пальцы начали поглаживать ее позвоночник.

– Я никогда не забывал, что сделал Синдикат, – снова начал он. – Они совершили огромную ошибку, когда отпустили меня. Открыв меня внешнему миру, они лишь заставили меня осознать, сколько силы у меня было, и сколько еще я мог бы иметь. Внутри дома я был ограничен в своих возможностях. А на улице? Возможности были безграничны.

Наверное, так оно и было для него. Опасный мальчик, которым он был, должен был вырасти в еще более опасного мужчину.

Его голос не дрогнул.

– Вначале у меня не было никаких планов. Но я хотел заставить их заплатить за то, что они сделали со мной, и за то, что они делали с некоторыми детьми в том доме.

Она была на сто процентов согласна с этим.

– Что ты сделал?

Он бросил на нее взгляд.

– Я вернулся через несколько лет, когда узнал, что они не будут меня ждать. Каждый год всех детей водили на разные участки для проверки, а взрослые оставались дома.

– Ты пошел в тот день, – догадалась она, зная, что он хотел, чтобы дети не мешали ему.

– И что ты сделал?

– Я все сжег, – заявил он.

– Каждый дюйм этой земли, каждый кирпич этого дома, я поджег его. И я стоял снаружи, наслаждаясь пламенем, пока они забирали всех, кто был внутри. Живыми.

Она слегка вздрогнула от ярких образов, которые предстали перед ее мысленным взором, но не почувствовала сочувствия к тем, кто сгорел. Они заслуживали того, чтобы гореть в том аду, который они создали.

– И тогда Синдикат пришел к тебе? – Она собрала воедино кусочки из того, что он ей рассказал. – И ты работал на них некоторое время. Но зачем было преследовать их после этого, когда ты уже уничтожил тех, кто причинил тебе боль? Я не понимаю.

Он молчал долгую минуту, просто глядя вверх, его пальцы лениво двигались вверх и вниз по ее позвоночнику. Она уже почти подумала, что он не ответит, когда он снова заговорил.

– Я начал собирать информацию внутри организации. Я узнал о том, сколько у них операций в скольких местах, о различных профессиях, которыми они занимались, о влиятельных людях со стороны, которые были так или иначе вовлечены в их деятельность. Я брал всю эту информацию и сохранял ее. В конце концов, знание – это сила.

Хорошо. Это все еще не ответило на ее вопрос.

– Именно в последний год работы на них я понял структуру организации. Она похожа на пирамиду: внизу – кураторы, над ними – их менеджеры, потом их боссы и, наконец, сами лидеры Синдиката. Никто из нижних уровней не знает никого выше, кроме своего собственного связного. Так организация работала десятилетиями и держала все в секрете.

Лайла оставалась неподвижной, переплетая свои ноги с его ногами, чтобы дать ему понять, что она здесь, не нарушая его потока.

– Есть – или было – пять лидеров. Синдикатеры.

– Так они себя называют?

Темная усмешка покинула его.

– На носу, не так ли?

Так и есть. Но такие люди, занимающие столь высокие посты в организации, должны быть полны высокомерия, так что она не удивилась.

– Что значит, было пять лидеров?

– Четверо из них мертвы, – он повернулся, чтобы посмотреть на нее. – Сейчас жив только один.

Ее сердце заколотилось от его слов, от этого намека. Не может быть. Она приподнялась на локте и потрясенно посмотрела на него.

– Ты имеешь в виду, что если его убрать, то организация может… прекратить свое существование?

– Все гораздо сложнее, – объяснил он, не сводя с нее глаз.

– Если его уберут, кто-то другой поднимется и заполнит пустоту. И такая организация, которая существует уже более пяти десятилетий, не может быть уничтожена одним ударом.

– Но ты работал над этим почти два из этих десятилетий, не так ли?

– Работал.

Но почему? Она не понимала этого. Это было не из-за какого-то его морального компаса – она знала, что его мораль была столь же хороша, как и ноль, когда дело касалось кого-либо, кроме нее. Даже к детям он не был привязан, скорее их беспомощность заставляла его делать шаг навстречу. Но у такого человека, как он, одержимого идеей уничтожить организацию, должен был быть какой-то мотив.

Она не стала озвучивать свои мысли, терпеливо ожидая, пока он расскажет подробности.

Его челюсть работала.

– В тот последний год, когда я был там, среди собранных мною данных я нашел свое собственное досье.

О.

– Я был скрещен с несовершеннолетней девочкой и мужчиной тридцати лет, – констатировал он совершенно искренне. – Она покончила с собой после того, как родила меня, и я был помещен в приют. Мой отец…

Она задержала дыхание.

– В то время был синдикатером.

Молчание.

Она была ошеломлена безмолвием.

Когда она потрясенно замолчала, его покинула еще одна мрачная усмешка.

– Я – принц этого ада, во всех смыслах.

Она не могла произнести ни слова. Она не знала, что сказать.

Она положила голову ему на грудь, ее сердце билось в такт с его сердцем, и все части этого человека вставали на свои места.

Глава 25

Лайла

Солнце садилось в небе, когда они шли по городской улице. В зеленом свитере, темных джинсах и белых кроссовках, ее яркие волосы спадали на верхнюю половину спины, она шла под руку с самым смертоносным мужчиной, которого она знала. Он был в черных джинсах и черном свитере, руки в перчатках, которые он всегда носил на улице, лицо открыто холодному ветру.

И это само по себе дало ей понять, что именно они собираются сделать.

Говорили, что лицо Человека-тени можно увидеть только перед смертью, и, за исключением себя, она сомневалась, что это неправда. И раз они собирались увидеть лысого мужчину, она знала, что его время вышло.

Все еще обрабатывая все, что она узнала о нем этим утром, Лайла рассматривала город, пока они проезжали мимо. Глэдстоун был на удивление оживленным: люди шли по тротуарам, машины сигналили в потоке машин, уличные торговцы продавали вещи на обочинах. Город был шумным и многолюдным, и она не понимала, как в таком городе можно не знать о том, что происходит внутри него. А может, и знал. Может быть, они все знали, но никому не было до этого дела.

Даин повела их налево, на более узкую улицу, которая выходила в более тихий, промышленный район. Там все еще сновали люди, рабочие, входящие и выходящие с фабрик, некоторые из них останавливались, чтобы окинуть ее взглядом, а потом смотрели на мужчину, сидящего рядом с ней, и быстро отводили глаза. Это ничуть не удивило ее. Даже без теней и темноты в нем было что-то опасное, что-то, что предупреждало другого человека не смотреть слишком близко, пока он вообще не смог посмотреть.

Она крепче обхватила его за талию, глядя на него снизу вверх, пока они продолжали двигаться.

– Почему мы не взяли машину?

Его глаза были бдительными, даже когда он выглядел непринужденно, наблюдая за всем и всеми.

– Это было бы слишком заметно.

– А мы не заметны? – рассмеялась она, качая головой от этой мысли.

Может, он и не был заметен, но она привлекала внимание, и они оба это знали.

– О, но мы просто двое влюбленных, вышедших на прогулку, – сообщил он ей, его губы подрагивали.

Он нравился ей таким. Она не знала, было ли дело в том, что он поделился с ней столь многим, или в том, что он искренне наслаждался ее местью, а может, и в том, и в другом, но с ней он чувствовал себя легче, и он определенно был более ласковым, чем раньше. В течение всего дня его руки находили приют то на одной, то на другой части ее тела, и это было новое ощущение, то, как он прикасался к ней без сексуальных намерений. Это было… почти по-домашнему, если это слово вообще можно использовать.

Свернув налево, в более уединенную часть промышленной зоны, Лайла огляделась вокруг, наблюдая, как исчезают любые признаки обитаемости.

– Почему здесь нет людей?

Он ответил, продолжая осматривать местность.

– Потому что весь этот квартал принадлежит мертвому промышленнику. Его предприятия, так сказать, собирают пыль, а этот район когда-то был главным местом для его бизнеса. А теперь им иногда пользуются ничтожества.

Он не был ничтожеством, поэтому она не понимала, почему он использует это место. Но она оставила эту мысль при себе, пока они шли к одной из фабрик в конце аллеи. Солнце уже почти село, небо стало темно-фиолетовым, и в заброшенном квартале призраков она почувствовала, что вздрогнула. Его рука тут же обхватила ее, и тяжесть на груди ослабла настолько, что она смогла вздохнуть. Никто не смог бы добраться до нее, если бы он был рядом. Она хотела когда-нибудь уметь защитить себя, хотела научиться самозащите, но и Даин, и доктор Мэнсон были правы в том, что ей нужно больше времени.

«У тебя есть все время в мире, Лайла. Сначала вылечи себя.»

Ей нужно было вылечить свой разум настолько, чтобы не замерзнуть, прежде чем она сможет сражаться, а до этого было еще далеко. Но Даин обещал ей, что найдет ей идеального тренера ее размера, когда она будет готова, и она доверяла ему.

Он оказал ей психологическую помощь, когда она нуждалась в ней, даже не подозревая об этом. Он окажет ей и физическую помощь, когда она будет готова. Она спросила, почему бы ему не обучить ее самому, раз он так хорошо разбирается в боевых искусствах, и он лишь бросил на нее горячий взгляд, дав ей понять, почему, и так в течение следующего часа.

Отмахнувшись от своих мыслей, она заметила отсутствие ветра прямо перед тем, как они вошли на территорию старой фабрики. Не зная, куда они идут, она даже не могла нормально видеть при слабом свете внутри, но она последовала его примеру.

Он поворачивал и сворачивал за углы, и наконец остановился в очень темном коридоре.

Он убрал свою руку и повернулся в сторону, держа ее челюсть в своей руке, его непохожие глаза смотрели на нее в темноте.

– Будь готова.

Сделав глубокий вдох, готовя свой разум к встрече с монстром, который сломал ее, она кивнула.

Не говоря ни слова, он открыл дверь, которую она даже не видела, и вошел внутрь. Она повернула шею, делая шаг через порог, и замерла.

Все ее тело застыло на месте. Не из-за мужчины, висящего на руках. Нет. Это из-за комнаты.

Комната.

Та же маленькая кровать в углу. Те же грязные стены, окружающие ее. Тот же потрескавшийся, грязный потолок. Это была комната ее смерти.

И он привел ее сюда.

Зачем?

Она почувствовала его губы у своего уха, хотя и не могла разглядеть его при слабом свете.

– Почувствуй это, flamma, – прошептал он, его голос был соблазнительным на фоне ее смятения. – Чувствуй все. Не засовывай это под ковер, не отталкивай в сторону. Что ты чувствуешь?

Ярость.

Боль.

Унижение.

Страх.

И ещё много чего.

– Он прямо там, – уговаривал голос смерти. – И он не может прикоснуться к тебе. Так что чувствуй и делай то, что тебе нужно, чтобы вернуть то, что он у тебя отнял.

Она чувствовала так много, ее руки сцепились по бокам, тело сотрясалось от силы всего, что на нее обрушилось. Ее взгляд метался по комнате, воспоминания наводнили ее разум: она лежала на кровати, медленно умирая, по одному осколку за раз, она была в грязной ванной, отрезая волосы по одному локону за раз, она сидела в углу, обхватив руками колени, борясь за то, чтобы сделать один вдох за раз. Они довели ее до этого, они затолкали ее в черную дыру, которой она сопротивлялась всю свою жизнь, и, черт возьми, если бы это не приводило ее в чертову ярость.