Текст книги "Жнец"

Автор книги: РуНикс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Тристан Кейн не отреагировал. По крайней мере, перед другими. Она достаточно знала об этом человеке, чтобы понять, что внутри происходит гораздо больше, чем кто-либо мог представить.

– Как ты познакомилась с моим сыном и

Тристаном, Морана? – Марони скорее потребовал, чем спросил. – Расскажи, мне любопытно.

Морана подавила свои эмоции и изобразила

улыбку Марони.

– Это длинная история.

Губы Марони поджались. Затем он обратился к одному из головорезов.

– Пусть Антрия подготовит комнату для гостей.

– В этом нет необходимости, – впервые за долгое время заговорил Тристан Кейн. – Она остается со мной.

Марони покачал головой, скрестив одну ногу. По сравнению с другими, он устраивался на месте.

– Нет, она этого не сделает.

Тристан Кейн не сказал ни слова, просто

уставился на мужчину. Марони посмотрел в ответ. Теперь она знала, о чем говорил Данте.

– Тристан, милый, – сказала Кьяра сзади,

заставляя Морану сжаться от внезапной потребности сделать что-то жестокое. – Пока Лоренцо не поговорит с нужными людьми, он не может позволить ей жить так далеко от основного комплекса. Она должна заслужить его доверие. А до тех пор она будет желанным гостем в главном доме, правда, Лоренцо?

– Конечно, – согласился Марони, не сводя глаз с молодого человека.

Морана взглянула на Тристана Кейна и

увидела, что его лицо полностью лишено каких-либо признаков, ни стиснутой челюсти, ни выражения в глазах, ни тика на щеке. Ничего.

Увидев его в таком состоянии, она внезапно осознала, что не одна она подвела охрану. Он делал это тоже, только когда она смотрела или с Данте и Амарой.

– Она остается со мной, – снова заявил он.

– Невозможно, – сразу же опровергнул Марони.

Как только он открыл рот, чтобы что-то сказать, Данте взял верх.

– Если она останется в главном доме, ты дашь слово, что ей не причинят вреда?

Тристан Кейн резко взглянул на Данте; Данте

только покачал головой, безмолвное общение между двумя мужчинами.

Марони с интересом наблюдал за общением.

– Пока она никому не причинит вреда.

Несмотря на то, что часть ее злилась из-за того, что о ней говорили, будто ее нет рядом, она подавила это, зная, что сейчас не время и не место.

– Я останусь в главном доме, – сказала она,

прежде чем ситуация вышла из-под контроля, к чему она была близка, потому что знала, что упрямые мужчины не уступят.

Она была его костью, и он ударил Марони этим по лицу; Марони хотел забрать кость, чтобы заставить его заплатить. Не нужно было быть гением, чтобы понять это. Им нужно было пережить это.

– Замечательно, – улыбнулся Марони. – Вин, – он указал на покрытого шрамом человека с пустыми глазами, – Проводит тебя в твою комнату. Ты можешь встретиться со всеми сегодня за ужином.

Морана вежливо кивнула.

– Спасибо.

Вин молча направился к двери. Восприняв это как сигнал, она повернулась к двум мужчинам, Данте ободряюще посмотрел на нее, Тристан Кейн по-прежнему стоял, и слегка кивнул.

Желая поскорее уйти от нарастающей

напряженности в комнате, она поспешила туда, где стоял Вин. Как только она отошла на несколько

шагов, она снова двинулась вперед, выходя их из подъезда и поднимаясь по лестнице.

Морана оглядела впечатляющую лестницу,

которой у нее не было возможности любоваться в первый раз. Люстра мерцала в солнечном свете, льющемся из больших окон, искры плясали над ней. Цветные отражения танцевали по полу, создавая неземную атмосферу. Она могла почти забыть на секунду, где она была. Вдоль стен лестницы были искусно расположены большие картины с видами. Она осмотрела их всех, следуя за молчаливым мужчиной на двух этажах. На площадке второго этажа Вин свернул направо в коридор.

– Есть ли на этом этаже другие? – спросила она, начиная разговор и нарушая тишину.

– Нет, – ответил он резким тоном.

– Итак, что на этом этаже?

– Гостевые комнаты.

Ладно.

– Есть ли в данный момент другие гости?

– Некоторые.

Морана вздохнула.

Этот человек был огромным количеством информации. Следуя за ним по коридору и миновав несколько дверей, она заметила, как он идет, слегка прихрамывая в его левом шаге, и задалась вопросом, что с ним случилось.

Прежде чем она смогла подумать, они остановились у третьей двери, которую он открыл для нее. Она собиралась войти, когда он толкнул ее руку, останавливая ее.

Она посмотрела на него, внезапно осознав, что она безоружна со странным мужчиной, где никто не услышит ее крика. Мышцы напряглись, она отступила на шаг, когда он наклонился и быстро вытащил из носка небольшой нож. Не говоря ни слова, он встал и протянул ей нож.

Морана ошеломленно оглядела свою покрытую шрамами левую руку и лежавший на ней нож. Неуверенно, не понимая, что и зачем он делал, она взяла нож.

– Но почему?

– Теперь ты живешь со стервятниками. Они

питаются мертвыми, – прошептал мужчина.

Дрожь пробежала по ее спине, она сильнее

сжала нож. Вин убрал руку и жестом пригласил ее войти.

– Скоро в этой комнате будут активировать жучки. Будь начеку.

Обладая этой информацией, он развернулся и

ушел, прихрамывая, оставив Морану шататься от его действий. Тем не менее, она чувствовала себя лучше, зная, что у нее есть какое-то оружие.

Закрыв за собой дверь, она оглядела просторную комнату, проверяя стены и потолок на предмет камер. Она ничего не видела, но была уверена, что они есть.

Дверь заперта, и она углубилась в роскошную комнату, оформленную в кремово-голубых тонах. Кровать большего размера занимала центральное пространство, небольшую зону отдыха напротив, комод из дуба украшали другой угол комнаты. Большие окна с удобными сиденьями выходили на раскинувшуюся зелень позади особняка.

Она выглянула и увидела линию деревьев, за которой, как она знала, находились другие крылья, на расстоянии заметила голубые воды озера.

Неужели она только что поменяла одну клетку на другую? Конечно, эта выглядела менее бесплодной, но под крышей, под которой она не чувствовала себя в безопасности, планировала спать с ножом под подушкой по ночам и держать двери запертыми. Вот она, готовая пойти вечером на ужин за столом, полным незнакомцев. Вот она, снова совсем одна.

Вибрация ее телефона ворвалась в ее мысли. Она достала телефон из сумки и открыла новое сообщение.

Тристан: Ты была влажной для меня?

Морана посмотрела на окрестности, и на ее

губах появилась легкая улыбка.

Морана: Ты никогда не узнаешь.

Тристан: Узнаю, ещё как.

Она рассмеялась.

Морана: Я вижу озеро из окна.

Тристан: Я вижу твое окно из своего.

Сердце внезапно забилось сильнее, Морана

выглянула в окно, пытаясь увидеть, где его место. Она увидела несколько зданий, раскинувшихся за линией деревьев, и затем вспомнила, что сказал ей Данте.

Его крыло самое маленькое по площади. Это

также самое дальнее от главного дома и других крыльев. Он там живет один.

С сердцем в горле, Морана прищурилась и

попыталась найти это здание, которое стояло в стороне от других. И она нашла. Прямо у озера. Там, где другие крылья были раскинуты над

западной стороной комплекса, это одинокое здание стояло одиноко на востоке, окруженное зеленью с одной стороны и водой с другой. Полудикие, наполовину прирученные. Также как его мужчина.

Она ничего не могла видеть внутри из-за

расстояния, но просто зная, что он ее видит, что он все еще наблюдает за ней, несмотря на попытки Марони увести ее, наполняло ее теплом, с которым она была незнакома. Он мог ее видеть.

Глядя на то маленькое здание вдалеке, Морана осознала, что ошибалась. Она была не одна. Уже нет.

Глава 5

Пришло время ужина. Дама с небольшим возрастом, где-то лет сорока, явно из обслуживающего персонала, вошла в комнату почти час назад с накинутым на руку платьем. Она не проронила ни слова, просто протянула платье Моране, когда она открыла дверь и ушла.

Каким бы непонятным это ни было, Морана

была более любопытна, почему Марони послал ей платье и должна ли она надеть его. К сожалению, у нее действительно не было выбора. Она не собрала свой собственный гардероб, когда уходила из дома, и все, что у нее было при себе, было одолженными вещами из гардероба Амары, которые были более обычными, что невозможно было надеть на ужин.

Глядя на платье, длинное шелковистое платье

зеленого цвета с пышными рукавами, скромным вырезом и простой спиной и скандальным разрезом на одной стороне справа от бедра, Морана покачала головой и сняла халат, только что приняв душ, чистая, надела платье.

Оно подходило как перчатка, и это беспокоило, особенно потому, что Марони послал ее ей. Она просто знала это. Тот факт, что он смотрел на нее достаточно долго, чтобы оценить ее размеры, заставил волосы на затылке встать дыбом, и это было не очень хорошо.

Борясь с дрожью, Морана разгладила ткань и решила, пристегнуть ли нож к себе.

Если держать его при себе, она будет чувствовать себя в большей безопасности, другого оружия у нее не было, и если ее обыщут снова, она потеряет его. Как бы ей это ни было больно, ей придется оставить это спрятанным в самой комнате.

Расчесав волосы, она осторожно нанесла

консилер, чтобы скрыть несколько синяков, оставшихся после ночи на кладбище. После этого нанесла тушь и накрасила губы кроваво-красным.

Однажды она совершила ошибку, оказавшись в особняке неподготовленной, больше она этого не сделает. Ей не нравилась неуверенность, которая покачивалась головой при виде красивых женщин, особенно когда одна из них смотрела на её мужчину. Ее мужчину?

Рука, держащая помаду, внезапно остановилась и зависла в воздухе, когда она смотрела на себя в зеркало, ее сердце сильно колотилось.

Ее мужчина. Откуда это вообще взялось? У них не было таких отношений, и она сомневалась, что они когда-нибудь будут. Хотя она была его задолго до того, как узнала его. Хотя он почти забирал ее маленькими, тонкими способами в течение двух недель. Хотя он впервые прикоснулся к ней как знак ее принадлежности к нему (как бы

архаично это ни звучало).

Ее глаза закрылись, вспомнив ощущение его

грубых мозолистых пальцев, поднимающихся по ее бедрам. Выдохни. Ее кожа покрылась мурашками, восхитительная дрожь пробежала по ее спине. Она была его. К настоящему времени, наверное, все в мафии знали. Она знала. Но был ли он ее мужчиной?

Она снова вдохнула и вернулась к губам,

внимательно изучая собственное лицо. Она определенно была достаточно хорошенькой. Хотя и не так красива, как Кьяра Манчини. Но имело ли это значение? Этого никогда не будет достаточно, для нее. Ей всегда было комфортно в своей шкуре, в основном потому, что она любила свой ум и подавленное остроумие, которые ждали подходящего человека, чтобы ответить. Вот почему она тоже не думала, что для него это имеет значение.

Она вспомнила, как он просто так крепко тряхнул головой, когда Кьяра была вокруг него, и ее губы растянулись в улыбке. Блядь да, он был ее. Каким бы диким он ни был, изуродованным и ублюдком, каким бы он ни был, он был ее. И удачи всем, кто пытался встать между этим.

Чувствуя, как сила этого принятия

просачивается в ее поры, Морана в последний раз причесала ее волосы пальцами, одела золотые каблуки и открыла дверь только для того, чтобы столкнуться лицом к лицу с дьяволицей. Кьяра Манчини. Интересно.

Другая женщина, ошеломляющая в красном

платье с запахом, которое показывало ее декольте как раз в нужном количестве, одарила Морану фальшивой улыбкой, как ее ресницы. Морана даже не беспокоилась.

– Надеюсь, ты хорошо устроилась, – спросила Кьяра низким и мягким голосом.

Морана могла понять, почему мужчины,

которые не смотрят на внутренний мир, падают с головой на эту женщину. К счастью, ей не хватало необходимых частей тела, чтобы быть мелким

сыщиком.

– Я уверена, что ты пришла сюда не для того, чтобы спросить меня, как у меня дела, миссис Манчини, – сказала Морана самым сухим голосом.

– О, это миссис, не так ли? – она невинно моргнула, зная, что попала в точку, когда лицо другой женщины напряглось.

– Да, я замужем за двоюродным братом Лоренцо, – тихо проговорила она. – Не самый идеальный брак. Не тогда, когда толпа слушает, как женщина обвиняет своего мужа в изнасиловании?

Она не лгала. Морана увидела это в ее глазах, и ее сердце, каким бы твердым оно ни было, смягчилось.

– Мне жаль.

Что еще она могла сказать? Некоторым мужчинам разрешили быть монстрами.

Кьяра явно отбросила все мысли, которые

мучили ее, и снова сосредоточилась на Моране.

– Мне не нужны твои сожаления. Я хочу, чтобы ты держалась подальше от Данте и Тристана.

Морана склонила голову набок, снова напрягаясь, несмотря на то, что сострадание

сохранялось.

– А зачем мне делать то, что ты хочешь?

Кьяра сделала шаг вперед, ее рука хлопнула

дверью, ее глаза сердились на нее.

– Потому что они хорошие и не заслуживают той дерьмовой бури, которую ты устроила, принцесса. Никто из них. Особенно Тристан.

Морана почувствовала, как сжался ее живот.

– Что ты знаешь о том, чего он заслуживает?

Кьяра улыбнулась.

– Я знаю, что он трахал меня регулярно почти два года, а Тристан, не делает этого регулярно.

Огонь. Другого слова не было для того, что

распространялось через ее грудь, разъедая ее внутренности. Она чувствовала, как огонь пробегает по ее шее, щекам и, наконец, в глазах появляется туман. Но она не могла позволить этому проявиться, не могла позволить этому повлиять на нее.

И это было больно. Действительно больно. Не то чтобы он спал с этой женщиной, а то, что он делал это регулярно. Потому что это подразумевало, что она что-то для него значила. Эмоционально. И это нахрен горело.

Годы практики пригодились, Морана

сохранила самообладание, даже не позволяя пальцам согнуться в ладони, и улыбнулась другой женщине.

– Трахал. Прошедшее время, миссис Манчини. Но я настоящее и обозримое будущее.

Улыбка Кьяры дрогнула.

– Он вернется ко мне.

– Может быть, – пожала плечами Морана. А потом она наклонилась ближе. – А может, я

уничтожу кого-нибудь другого ради него.

Прежде чем другая женщина успела сказать

что-нибудь, Морана шагнула наружу.

– Итак, ты проявила должную осмотрительность и предупредила меня. Я не обратила на это внимания. Мы обе знаем, где мы находимся, и обе знаем, что ни один из них не будет подталкивать. В любом случае, я голодна, так что извини.

Не говоря ни слова, Морана заперла за собой

дверь и ушла, не оглядываясь на женщину, которая облила бензином то, что было всего лишь маленькой искрой. Теперь это было пламя, пламя, которое хотело уничтожить. Его. Она уничтожит кого угодно ради него.

Впервые в их запутанных отношениях она

достала телефон и первой написала ему.

Морана: Моя киска стала для тебя недоступной.

Его ответ пришел почти сразу.

Тристан: ?

Вопросительный знак. Он послал ей чертов вопросительный знак. Она вся кипела.

Морана: Не то чтобы это важно. Я уверена, твоя постоянная клиентка будет более чем счастлива приветствовать тебя в своей постели.

Немедленного ответа не последовало. Конечно.

Морана спустилась по лестнице, почти не глядя на картины на стенах, наблюдая за ее шагом, когда огненный узел все сильнее клубился в ее животе. Ее телефон завибрировал при входящем сообщении.

Тристан Кейн: Ревнуешь?

Боже, он должен был быть самым глупым

человеком на земле. Нельзя спрашивать чертовски ревнивую женщину, не ревнует ли она. Просто

нельзя.

Морана: Я спрошу тебя о том же после того, как найду себе горячего жеребца из столовой в этом особняке.

Он не ответил. Морана покачала головой, пытаясь избавиться от странного облака над головой и вернуть себе это счастливое настроение. Это не сработало.

Наконец она добралась до первого этажа,

лестничная площадка была почти пустой, за исключением двух сотрудников, выполнявших свои обязанности.

Морана проигнорировала их, когда они проигнорировали ее, направившись к столовой (которую она помнила, когда вломилась несколько недель назад). Ее шаги были приглушены толстым ковром, покрывающим холл и коридор. Огни были расставлены по обеим сторонам коридора, как факелы, придавая этому месту древнюю эстетику.

В этом теплом свете Морана наконец вошла в столовую и остановилась. Он был пуст, если не считать одной дамы в форме домработницы, ставящей столовые приборы на стол.

Морана посмотрела на стол, длинный, деревянный и способный вместить не менее тридцати человек, гадая, был ли это тот же стол, за которым она была в детстве, или это другой стол в другой комнате.

Та часть истории, о которой она не знала. И если это действительно был тот же стол в той же комнате, где двадцать лет назад молодой, невинный мальчик был изранен на всю жизнь, Морана задавалась вопросом, что ему нужно, чтобы регулярно заходить в эту комнату и есть на столе, где кровь его отца забрызгал.

Именно там, стоя в этой комнате, полной

демонов, вся его пытка ударила Морану по голове, заставив ее споткнуться. Она ухватилась за край окна, рядом с которым стояла, ее сердце разбилось из-за него. Приходиться сидеть с людьми, которые пытали и тренировали его, видеть, как они смеются и отпускать шутки, тихо получать пропитание там, где твоя жизнь пошла к черту, как кто-то когда-либо исцелялся от этого?

Она повернулась спиной к комнате и

выглянула в окно, пытаясь сосредоточиться, хотя ей хотелось плакать от боли, которую она чувствовала за него, за нее, за них. Были ли они действительно обречены? Что она вообще пыталась сделать? Что она делала, думая, что сильно раненый мужчина может когда-либо исцелится достаточно, чтобы быть с ней? Они могли закончить еще до того, как начать. И это была удручающая, болезненная мысль.

Внутри неё разгорелся конфликт, одна часть ее тянула ее к доказательствам двух недель, другая часть показывала ей влияние двадцати лет.

Выдохнув, она смотрела на бесконечную

зеленую землю, окружающую дом, заканчивающуюся тенью леса. Луна, красивый полумесяц в темном небе, играла в прятки с облаками. Несколько человек патрулировали территорию пешком с оружием, в то время как несколько человек в костюмах собрались вокруг небольшого костра и разговаривали.

– Добрый вечер.

Морана обернулась и увидела, что в комнату

вошел красивый пожилой мужчина, одетый в строгий костюм, как и все остальные.

– Добрый вечер, – тихо ответила она.

– Я Лео Манчини, – сказал мужчина, улыбаясь

Морана оглядела его, сузив глаза.

– Вы тот Манчини, который любит насиловать свою жену, или это ваш бедный родственник?

Мужчина, который до этого момента улыбался, потерял манеры. Морана собралась, стоя прямо, не глядя в сторону.

– Будьте очень осторожны, мисс Виталио, – пригрозил он.

Напряжение в комнате нарастало, прерываясь

только звуком входящих людей.

Морана отвернулась от входа и увидела группу незнакомых мужчин и женщин, взрослых и подростков, входящих в комнату. Она узнала только три лица.

Лоренцо Марони увидел, что она стоит у окна, и улыбнулся той улыбкой, которая заставила муравьев ползать по ее рукам. Морана намеренно отвернулась и увидела, что Данте вошел под арку, одетый в белую футболку и джинсы, с пистолетом за поясом, с мокрыми волосами, зачесанными назад с сильного лица.

Она впервые видела его таким непринуждённым. Он увидел ее, и слегка улыбнулся, и она ответила ему улыбкой, радуясь, что в этом странном месте у неё есть друг.

А потом вошел Тристан Кейн, одетый как

Данте, в черную футболку и выцветшие джинсы, без оружия. Она не знала, было ли это дерзостью или глупостью, или и тем, и другим. В любом случае, она не могла не восхищаться такой уверенностью.

Наблюдая за двумя мужчинами в толпе людей, одетых в пух и прах, Морана не знала, так ли они всегда одевались на ужин или это было гигантским «пошли вы на хуй» Марони и его системе. Судя по неодобрительному выражению лица мужчины, она сделала ставку на последнее.

Она заметила любопытные взгляды на нее,

когда подошла к месту, которое Лоренцо указал ей сесть. Персонал приносил еду, пока все занимали свои места, как в хореографии, что говорило о годах практики.

Она выдвинула свой стул, находясь между темноволосым мальчиком-подростком и мужчиной постарше, которого она не знала. Ее глаза искали двух людей, которых она действительно знала, чтобы увидеть их напротив нее, но ближе к изголовью стола, где Лоренцо сидел, как самопровозглашенный император.

– Вы член семьи? – с любопытством спросил ее подросток.

Она покачала головой.

Мальчик открыл рот, чтобы что-то спросить, когда на них упала тень. Морана подняла глаза и увидела Тристана Кейна, стоящего позади мальчика, его лицо было стерто от всех эмоций, его глаза смотрели на нее. Он обратился к мальчику.

– Хочешь посидеть со своим кузеном?

Глаза мальчика расширились.

– Но мне не нельзя садится за стол.

– Теперь можно. Садись.

Мальчику не нужно было повторять дважды. Он был вне кресла рядом с Данте во всем его

юношеском энтузиазме. Морана видела, как Тристан Кейн занял место рядом с ней, гипер-осознавая все взгляды на них, гипер-осознавая свою большую, твердую форму, теплую всего в нескольких дюймах от нее.

Она сглотнула, сосредоточившись на своем

дыхании, надев маску тщательно созданного безразличия, будто это было совсем неважно. Неа. Ничего страшного. Тристан Кейн меняет годы рассадки и садится рядом с ней на глазах у всех, ничего страшного. Она чувствовала этот мускусный запах, которым пах весь он, ощущала воздух каждый раз, когда он вдыхал и мягко выдыхал, ощущала чистую силу его присутствия, ласкающую ее всю.

Стол накрыт. Никто не сказал ни слова. Он не

сказал ни слова. Морана практически чувствовала

нарастающее напряжение, не отрывая глаз от тарелки, будто это был ответ на глобальный мир.

– Тристан, – громко послышался голос Марони из-за изголовья стола.

Звук столовых приборов остановился. Она

держала голову опущенной, зная, что мужчина рядом с ней молча смотрит вверх.

– Этого больше не повторится, – предупредил он.

Мужчина рядом с ней сказал тем же тоном.

– Лучше не надо.

Черт возьми. Она подняла глаза как раз вовремя и увидела, что Марони ощетинился. Тристан Кейн продолжал есть. Никто ничего не сказал, но они медленно продолжили есть.

Морана посмотрела на суп перед собой, ее

аппетит пропал под всем напряжением в теле. Заставив себя немного попить, она чуть не уронила ложку, когда чья-то рука вошла под разрез ее платья, держась за внутреннюю часть бедра, как будто имела на это полное право. Она знала, что он делал. Он проверял ее.

Морана расслабила тело, крепко сомкнув

бедра, зажав между ними его руку, всего в нескольких дюймах от ее пульсирующего клитора.

Он согнул пальцы, и это движение послало ощущение, будто стрела устремилась к ее центру. Она не раздвинула ноги и не позволила его руке двигаться. Он крепко схватил ее за бедро, его пальцы отрывали ее ноги достаточно, чтобы вытащить руку.

Морана почувствовала, как потеря ощущается на ее коже, она знала по теплу, что отпечаток этой руки затемнит плоть внутри ее ноги. Это взволновало ее, осознание того, что он был здесь, доказательство этого, отпечатанное на ее коже, так близко. Она была мокрая.

– Морана, – голос Марони прорвался сквозь вызванное похотью оцепенение, заставив ее

замерзнуть.

Она подняла глаза и увидела, как мужчина

вытирает рот салфеткой.

– Я сообщил твоему отцу, что ты здесь.

Морана напряглась, но не сводила глаз с

мужчины.

– Потрясающе, – ее голос прозвучал безразлично.

Марони ухмыльнулся из-под бороды, оглядывая стол.

– Все внимание сюда, это Морана Виталио, дочь Габриэля Виталио.

Воздух вокруг стола, который был

любопытным, но расслабленным, похолодел от этого объявления.

Все взгляды были обращены на нее, и она не отрывала глаз от мужчины, сидевшего в изголовье. Он продолжил.

– Она, конечно, здесь как гость, поэтому все будут относиться к ней как к таковой. Мне сообщат обо всех, кто увидит, что кто-то не обращается с ней как с гостем.

Морана услышала в этом громкое и ясное

предупреждение. Не чувствуй себя как дома. Марони пошел еще дальше.

– Она живет в гостевой комнате на втором этаже, – сказал он всем. – Никто ее не побеспокоит. В конце концов, она дочь своего отца.

Ее челюсти сжались, когда ее рука сжалась в

кулак, желание подняться по столу и ударить самодовольного ублюдка остро.

Марони оглядел стол, его взгляд остановился на Тристане Кейне.

– И никто ее не тронет.

Рука на ее бедре вернулась. На этот раз она

позволила этому остаться.

– Но ты должна быть осторожна, Морана. К сожалению, несчастные случаи могут произойти где угодно.

Это означало, что любой мог причинить ей

боль, и он ни черта не сможет с ней сделать. Морана знала, что делал Марони. Она была поймана в битве между ним и мужчиной рядом с ней, но добровольно оказалась там. Она знала, во что ввязывается. И это было то, что побудило ее ответить.

– А что, если я хочу, чтобы меня трогали?

Глаза Марони с удивлением метнулись к ней. Он этого не ожидал. А затем он одарил ее той ловкой улыбкой, от которой ей захотелось разбить ему голову.

– Тогда ты получишь больше, чем рассчитывала, маленькая девочка.

Блядь. Ублюдок. У нее закипела кровь. Она попыталась встать, когда рука на ее бедре сжалась, удерживая ее на месте, призывая к спокойствию.

Впервые за ужин она посмотрела на него, ее гнев на все закипел. Но буря, которую она увидела в его глазах, заставила ее остановиться.

Его глаза, эти великолепные голубые глаза были натренированы на Лоренцо Марони и кричали так много смерти, что по ее спине пробежали мурашки. Она поняла, что никогда не сможет ненавидеть Марони так сильно, как этот человек ненавидел его. И это ее успокоило.

– Я думал, ты пугаешь только детей, отец, – сухо прокомментировал Данте со своего места. – Пусть едят спокойно.

Дети на этой ноте быстро заткнули рот. Взрослые последовали за ним.

Остаток ужина пролетел незаметно, в воздухе

витали остатки напряжения. И во время ужина его рука оставалась на ее бедре, не поглаживая, не двигаясь, ничего не делая, кроме как просто быть.

Морана никогда не испытывала этого, того, как прикосновение могло ее закрепить. Единственный раз, когда она подошла близко,

это был с ним, когда у нее случился приступ паники. Но это было иначе. На этот раз она осознавала все, ее эмоции все еще были повсюду, и его прикосновение, не сексуальное, не чувственное, просто прикосновение, было заземляющим. Это заставило ее осознать, насколько она была голодна по этому ощущению всю свою жизнь, как сильно ее кожа жаждала контакта с другим и никогда не имела его, как сильно она желала его обычных прикосновений.

Покончив с ужином, дети извинились и вышли из комнаты. Некоторые взрослые последовали примеру и пропустили десерт, чтобы уйти. Морана хотела сделать то же самое и выбраться из удушающей зоны. Она не сделала этого, потому что он этого не сделал.

– Ты знала, что была здесь несколько лет назад, Морана? – Марони начал разговор, потягивая свой напиток. – Фактически, ты сидела на этом самом столе и играла.

Морана почувствовала, как мужчина рядом с

ней напрягается, и впервые инстинктивно положила руку ему на бедро, надеясь, что ее прикосновение закрепит его, как он делал с ней.

Она почувствовала напряженные мускулы в его ногах и крепко держала их.

– Отец, – предупредил Данте сбоку.

– Но это был ужасный день, – продолжил

Марони. – Такой ужасный. Ты помнишь, Морана?

Она расслабленно улыбнулась ему.

– Конечно, нет. В отличие от вас, я не старая, мистер Марони.

Данте закашлялся, чтобы скрыть смешок, когда улыбка Марони испарилась после ее раскопок.

– Я действительно пробыл здесь очень долго. И я остался здесь по уважительной причине.

Морана сохранила улыбку.

– Страх.

– Сила.

Морана кивнула, делая вид, что соглашается.

– Старость. Один из признаков старости.

Тишина за столом была бы устрашающей, если бы она не почувствовала, как рука на ее бедре слегка сжала ее.

– Ты забываешь свое место, девочка, – сказал Марони, его голос был таким тихим, что она могла почувствовать его гнев.

Она так устала от этого дерьма.

– Позвольте мне кое-что прояснить для вас. Я думаю, вы ошибочно принимаете меня за человека, которым можно помыкать, мистер Марони, – заговорила Морана, ее голос отразил сталь в ее позвоночнике. – Нет. Я ваш ящик Пандоры. Так что, если бы я была на вашем месте, я бы оставила себя очень, очень счастливым и очень, очень живым. Потому что, как только этот ящик откроется, ваша власть, ваша империя рухнут, и вы не сможете ничего сделать, чтобы остановить это.

Кьяра Манчини чихнула, и глаза Мораны

обратились к ней. Сжатие его руки на ее бедре стало кислым. Закончив, полностью покончив с тем несчастным вечером, Морана отодвинула ее стул, убирая его руку.

– Теперь, если вы меня извините, – обратилась она к Марони.

Не дожидаясь ответа, она встала и,

развернувшись, вышла из комнаты. Она вышла через боковую дверь, чтобы подышать свежим воздухом.

Выйдя на крыльцо, она огляделась, чтобы найти тихое место, увидев костер в нескольких футах слева и мужчин, патрулирующих справа. Обернувшись, она обошла дом, вдыхая свежий воздух, заглядывая в темные окна. Те, что были освещены, были закрыты занавесками.

– Будь осторожна, оставаясь одна на улице.

Морана остановилась и увидела, что Данте подошел к ней и посмотрел на мужчин у костра.

– Меня тошнит от людей, которые советуют мне быть осторожной.

Его огромное тело расслабилось, он вынул

сигарету и зажег ее, глубоко затянувшись.

Морана удивленно моргнула.

– Ты куришь?

– Привычка, – сказал он, выдыхая облако дыма. – Теперь это случается крайне редко.

– По какому поводу?

Губы Данте изогнулись в ухмылке.

– Увидеть такое шоу внутри, было прекрасным зрелищем. Кстати, спасибо. Продолжай в том же духе, и у старика случится сердечный приступ от шока, никто другой, кроме Тристана, невосприимчив к его власти.

Морана хмыкнула, прекрасно понимая.

– Я буду стараться изо всех сил.

Несколько секунд они стояли в молчании, Данте курил, а Морана размышляла, прежде чем нарушила молчание.

– Так, что происходит между ним и Кьярой?

– С кем?

Морана закатила глаза.

– Данте!

Данте с улыбкой взглянул на нее, прежде чем

снова повернуться.

– Тебе следует поговорить с ним об этом.

– Я поговорю. Я хотела узнать твои мысли, – пояснила она.

Данте фыркнул.

– Кьяра – гадюка, гладкая, красивая, ядовитая.

Морана отвернулась.

– Она сказала мне, что ее изнасиловал муж.

– Была изнасилована, – подтвердил Данте. – А потом она начала охотиться на юношей, не достигших совершеннолетия, которые не напоминали ей ее мужа. Не трать сочувствие на эту женщину, Морана.

Это было искажено. И она почувствовала легкую тошноту.

– Что ж, тогда, – Морана снова вскочила на ноги. – Кстати, спасибо, что заступился за меня сегодня.

Данте коротко кивнул. Не желая делать это

странным, Морана пожелала ему спокойной ночи и направилась обратно в дом, полностью погрузившись в ночь. Ей нужен был сон, хороший сон, а когда она проснется, этот кошмар станет лучше.