Текст книги "Жнец"

Автор книги: РуНикс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Морана откинулась на спинку кресла, ее грудь чем-то наполнилась.

– А твой отец держит его на территории, потому...?

– Потому что, хотя он никогда не признается в этом, мой отец боится Тристана, – заявил Данте с ноткой уважения в голосе.

Лоренцо Марони. Боялся. Тристана Кейна? За что? Ее мысли были очевидны на ее лице, потому что Данте тихо объяснил.

– Он боится Тристана, потому что Тристан – дикая карта. Он делает то, что делает, даже живя под присмотром великого Лоренцо Марони. Каждый раз, когда Тристан пренебрегает моим отцом, это для него, как публичная пощечина. И он боится того, что сделает Тристан, если оставит свой дозор. Это уже неизвестно. Мой отец опасается того, что он станет настоящим мошенником, если уйдет и заберет то, что ценит больше всего.

– Его силу, – завершила Морана, и все части стали на свои места. – Подожди, значит, он не хочет, чтобы он стал наследником?

– Бля, нет! – Данте ответил яростно. – Это

слух, начатый людьми со стороны, которые думают, что Тристан живет внутри, потому что его готовят захватить власть. Мой отец поддерживал слух только для того, чтобы спасти свое лицо. Потому что опровергнуть это означало признать правду, что сделало бы его слабым.

О, Боже. Она должна была спросить.

– Почему бы просто не убить его, если с ним столько проблем?

Эта мысль оставила ее горькой. Данте пожал плечами.

– Гордость. Сила. Кто знает? Потому что Тристан – его самый ценный актив? Потому что, это было бы признанием поражения, если бы он не мог управлять им живым?

– Я не знаю.

Боже.

– Морана, – Данте помолчал. – В течение

многих лет мой отец пытался сломать Тристана, чтобы получить хоть какое-то подобие контроля над ним. Пытки, шантаж, называй это, как угодно, он это сделал. Но это никогда не срабатывало. Независимо от того, чему он подвергал Тристана, это всегда заканчивалось провалом.

Ее сердце болело, даже когда ее переполняла

ярость против человека, которого она даже не встречала.

– Мой отец, – продолжил Данте, – Возненавидит тебя. И будет использовать тебя.

Морана сглотнула, часть ее испугалась, другая часть осмеливалась даже противостоять, этому злому человеку.

– Я не могу его контролировать, – напомнила она Данте, сжав пальцы в кулаки.

Данте согласился.

– Ты знаешь это. Тристан тоже знает. Но для тех, кто стоит снаружи? У тебя нет контроля, Морана. У тебя есть кое–что получше.

– И что же? – прошептала Морана.

– Влияние, – заявил Данте. – Для любого, кто посмотрит на вас двоих, будет очевидно, что ты влияешь на него. Значит, это его выбор. Это, Морана, очень, очень расстроит моего отца. Потому что после всего, что, по его мнению, он сделал, Тристан решил позволить девушке повлиять на него – и это тоже дочь Виталио. У них есть история.

Ой ой.

– Ты должна всегда быть с ним начеку, —

предупредил Данте, и от тяжести в его голосе у нее перехватило дыхание. – Он попытается манипулировать тобой, использовать тебя, чтобы добраться до Тристана. Не знаю как, но нужно быть очень и очень осторожной. Это будет нелегко.

Морана хранила молчание, проглатывая нервы, пытающиеся напасть на нее.

– И не потому, что он хочет, чтобы Тристан стал наследником. О нет, это удовольствие будет полностью только моим, – вздохнул Данте, потирая лицо рукой с тяжелым сарказмом в голосе.

Морана почувствовала его усталость, ее сердце сжалось от сочувствия.

– Кем ты хотел быть? – вопрос выскользнул из нее прежде, чем она смогла остановиться.

Она подождала, пока Данте посмотрел на нее с развязанным галстуком на шее и растрепанными волосами. Он засмеялся, звук не достиг его темных глаз.

– Правду?

Морана с любопытством кивнула.

– Скульптором.

Морана удивленно моргнула, услышав ответ. Данте увидел и улыбнулся искренней улыбкой.

– Моя мать была художницей, – объяснил он мягким голосом, глаза потерялись в памяти. – Одно из самых ярких воспоминаний моего детства – это лепка из глины, когда она рисовала в той же комнате. Она всегда напевала эту мелодию, а мои руки...

Он позволил своим словам затихнуть, вытряхивая себя из памяти, его глаза снова ожесточились, когда он глубоко вдохнул. Морана заметила, что он использует прошедшее время. Ее сердце сжалось, от желания взять его руку и сжать ее остро. Но она воздержалась, зная почему-то, что он этого не оценит.

– Как я однажды сказал тебе, Морана, – тихо сказал он, – Тебе повезло, что ты следуешь своей мечте.

Она следовала. Сидя перед Данте, обсуждая историю человека, более пострадавшего, чем она даже представляла, думая о другой, которого она оставила, – девушке, которую похитили и пытали в течение нескольких дней для информации, той, которая до сих пор носила этот след на своем горле, думая о потерянных девушках много лет назад, о Луне Кейн, о том, где она могла бы быть, какой бы она могла быть, если бы была даже жива, Морана чувствовала себя действительно счастливой, что просто дышала. Ее прошлое было наполнено только одиночеством, а не настоящими ужасами, глубокими шрамами и безжизненной агонией.

– Хочешь обниму? – этот голос виски и греха проник в пространство вокруг них.

Взгляд Мораны метнулся на Тристана Кейна,

стоящего у двери, ни единой складки на ткани его одежды, ничего, что указывало бы на то, что он спал, его лицо представляло собой стойкую маску, которая не соответствовала его словам.

Удивление наполнило ее, тот факт, что она пропустила его появление. Обычно она никогда этого не делала, ее тело ощущало его так, как она и не надеялась понять. Она увидела, как губы Данте скривились в улыбке.

– Отвали, мудак.

Боже, они были такими мужчинами. В этом было что-то невероятно нормальное.

Данте повернулся к ней, когда другой мужчина поспешил к бару, наливая себе стакан виски на камнях, его синяя рубашка обхватывала мышцы его торса, когда он двигался, прежде чем прислониться к стене и повернуться лицом к ним.

– Во всяком случае, – начал Данте, снова

привлекая внимание Мораны. – Только запомни одно, ты будешь гостем Лоренцо Марони. Это значит, что нужно много притворяться.

Морана кивнула.

– Я хорошо притворяюсь.

Она видела, как Тристан Кейн приподнял бровь, но проигнорировала его. Данте повернулся и пристально посмотрел на мужчину.

– Все сделано?

Тристан Кейн коротко кивнул, когда в самолете раздался голос капитана, который велел им пристегнуть ремни безопасности, так как они скоро приземлятся.

Сердце внезапно забилось, Морана повернулась на сиденье и зацепилась за ремень, заметив, что Тристан Кейн сел рядом с ней, нигде не касаясь ее, но его присутствие обжигало ее.

Закрыв глаза, она запрокинула голову и сосредоточилась на своем дыхании.

Следующий час, казалось, пролетел незаметно. Все это казалось сюрреалистичным, они благополучно приземлились, ветер трепал ее волосы в хвостике, когда она выходила из самолета, она благодарила команду, затем села в городской автомобиль, который ждал их возле полосы вместе с двумя другими машинами.

Морана приняла все это, мужчин, выпуклость

пистолетов под пиджаками, прекрасный солнечный свет, ветер, все, когда она смотрела с заднего сиденья машины на проезжающий город, поглощая это так, как раньше...

Она все время задавалась вопросом, есть ли

здесь у него мотоцикл. Если у него священное место в спальне. Если бы его территория была его

отражением. Ей было интересно, где она остановится, в главном доме в гостях у Марони или с ним. Она о многом думала, потому что все, казалось, происходило в ускоренном темпе. А потом машины остановились.

Морана выглянула из-за стекла, ее сердце

болезненно стучало в груди, когда она увидела огромные ворота из кованого железа, которые стояли в начале участка, пышную зеленую траву, уходящую далеко на край лесной местность. Этот зверь, похожий на замок, маячил впереди почти зловеще, еще одно здание дальше слева, но с этой позиции больше ничего не было видно. Железные ворота плавно открылись, четверо вооруженных мужчин стояли возле диспетчерской.

Ее нервы были напряжены. Автомобиль снова, двинулся вперед, въехав в помещение. Морана почувствовала, как ее сердце бешено

колотится в груди, когда она смотрела на этого зверя из дома, где все было приведено в движение двадцать лет назад, где все изменилось несколько недель назад.

Этот дом дважды изменил ее жизнь. И величие этой реальности обрушилось на нее тяжелым облаком. Автомобиль подбирался все ближе и ближе к зверю. И вот, наконец, остановился.

Ее сердце остановилось. Ее глаза встретились с его глазами в зеркале заднего вида, ее вдох застрял у нее в горле.

– Дыши, – сказал он.

Морана вздохнула. Они приехали.

Глава 4

Она была одна. Сидя в огромной гостиной внутри особняка, Морана все еще не понимала, как легко было попасть внутрь. Когда они вышли из машины, солнце было ярким. Вокруг стояла охрана, но никто не отреагировал, увидев ее с двумя мужчинами.

Это ее удивило. Она ожидала, что у больших

дверей ее встретят Марони и его головорезы. Она ожидала, что будут наведены ружья и появятся аргументы. Она наполовину ожидала, что ей скажут беги или умри. Чего она не ожидала, так это выйти из машины вместе с Данте и Тристаном Кейном, попросить охранников поприветствовать их кивками уважения и просто прогуляться по дому. Чего она больше не ожидала, так это того, чтобы Данте проводил ее в гостиную, чтобы он успокаивающе кивнул ей, а затем оба мужчины исчезли.

Не то чтобы она хотела быть с ними все время. Она просто не ожидала, что однажды окажется одна в логове врага. Она предположила, что прошло двадцать минут с тех пор, как она видела, как мужчины углубились в дом, чтобы встретить Марони.

За эти двадцать минут Морана осмотрела

комнату, и было много на чего посмотреть. Пышные персидские ковры были разбросаны по чудовищному пространству, украшенному полированной мебелью из красного дерева и плюшевыми подушками. Стены отражали тот же высеченный в скале внешний вид дома. Комната представляла собой нечто среднее между деревенским и королевским, серые камни и богато украшенное золото, дерево и шелк каким-то образом слились воедино, так или иначе доставив удовольствие чувствам, заставив холодок по ее спине. Декоратор Марони попал в цель для гостей, устроить им комфорт, но не настолько, чтобы они забыли, где они находятся.

Она также обратила внимание на камеры, установленные в углу потолка, направленные прямо на нее. Тот, кто был по ту сторону, определенно хорошо рассмотрел ее ногу, когда она вынула ножи из сумки и привязала их к бедру. Это были те же самые ножи, которыми она по глупости пыталась убить Тристана Кейна, ножи, которые собирали пыль в ее сумке с той ночи, когда она вернулась в его пентхаус.

По какой-то причине она никогда не чувствовала необходимости приводить их туда. Это само по себе сбивало с толку, учитывая, что она годами спала с оружием под подушкой каждую ночь под крышей своего отца. Но ни разу в пентхаусе, даже в ту первую ночь, ни за одну ночь с тех пор. Осознание этого ошеломило ее.

Сидя в этой гостиной, находясь на грани

неизвестной опасности, она осознала, насколько безопасно она начала чувствовать себя в пентхаусе теперь, когда его больше нет. Она ослабила охрану, хотя и думала, что никто не смотрит. На бумаге она должна быть потрясена за то, что нашла безопасность на территории мужчины, который ненавидел ее двадцать лет. Но бумажные замки горели в ее мире каждый день. С той ночи на кладбище она перестала бороться со своими чувствами и полностью приняла это. Ее признание должно было проложить им путь. У них и так хватало завалов.

Холодный клинок прижался к ее коже, что

успокоило ее. Ей было интересно, что там говорилось о ней, о том, что смертоносное оружие ее утешало. Может, поэтому Тристан Кейн как-то утешал и ее? Она знала себя достаточно, чтобы признать это. Его присутствие, черт возьми, простое знание о его существовании давало ей больше утешения, чем что-либо в ее жизни.

Ее живот слегка заурчал, нарушая ее

размышления. А потом она поняла кое-что еще, никто не пришел ей служить. Судя по тому, что она знала о семье Марони, у них было много персонала, и одна из их обязанностей заключалась в том, чтобы приветствовать гостей. Тем не менее, она просидела там больше двадцати минут и не увидела ни души. Было тихо, слишком тихо.

Сердце забилось быстрее, Морана откинулась на подушки еще глубже, скрестив одну ногу над другой. Он прижимал лезвие к ее бедру, когда она пыталась выглядеть расслабленной для камер.

Несколько дней назад ей бы пришла в голову

мысль, что это ловушка, что люди из Наряда заставили ее поверить им и привели сюда по каким-то гнусным причинам. Теперь, когда эта мысль мелькнула в ее голове, она отбросила ее. Со всем, через что они прошли, со всем, что было еще неизвестно, с каждой реакцией, которую она видела у этих двух мужчин, она знала, что они не обманули ее. Хотя у нее были вопросы.

Из всего, что Данте рассказал ей в самолете, она понятия не имела, как Лоренцо Марони отреагирует на ее присутствие. Более того, она понятия не имела, как Тристан Кейн отреагирует на реакцию Марони на ее присутствие. Этот человек был бомбой замедленного действия, и только он знал, когда он взорвется, из того, что ей сказал Данте. Ей было любопытно увидеть, как они отреагируют, лично увидеть, как печально известный босс Наряда и его любимец, по слухам, встретятся лицом к лицу.

Она также задавалась вопросом, есть ли на

территории люди, которые заботятся о нем, возможно, без его ведома, как это делали Данте и Амара. Но самое главное, ей было любопытно, где она остановится. Она знала, где она хотела бы остановиться, но этому мешали две вещи: во-первых, это был дом Тристана Кейна, его настоящий дом, и он должен был ее пригласить; во-вторых, Марони должен был согласится с этим, потому что во всех смыслах и целях она была его гостьей, и дочерью Босса Порта Теней.

Звук высоких каблуков по мраморному полу

заставил ее взглянуть на дверной проем. Перед глазами предстала потрясающая темноволосая

женщина, ее желтовато-коричневая шелковая блузка плавно переходила в ее изгибы, заправленная в темные прямые брюки, спадающие прямо на пол, ее длинные локоны были собраны в высокий хвост. Ее красивый наряд заставил Морану вспомнить простую черно-белую юбку, такой же топ и балетки, все, что она позаимствовала у Амары. Ей нужно было как можно скорее отправиться за покупками, особенно если поблизости было больше красивых женщин. Что удивило Морану, так это небольшой

пистолет, приставленный к ее боку и хорошо видный.

Женщина остановилась, когда ее ярко-зеленые глаза остановились на Моране, ее брови слегка нахмурились.

– Чем я могу вам помочь? – спросила женщина сильным, но тихим голосом.

Морана задавалась вопросом, как ей ответить, вставая. Она просто решила вежливо:

– Нет, спасибо.

Женщина нахмурилась еще больше.

– Кого вы ждете, чтобы увидеть?

Морана молчала.

Женщина сделала шаг в комнату. Солнечный свет падал на ее оливковую кожу, заставляя ее блестеть, когда она склонила голову набок.

– Мы раньше встречались?

Морана в замешательстве моргнула, прежде чем сообразила, что другая женщина могла видеть ее фотографии.

– Я в это не верю.

Женщина посмотрела на нее с грубой манерой, но ей было просто любопытно. А потом ее глаза вспыхнули узнаванием.

– Морана Виталио.

Морана стояла неподвижно, ее сердце начало колотиться. Она была дочерью врага и стояла одна в доме Лоренцо Марони. Как она могла это объяснить, если ситуация ухудшилась? К ее удивлению, женщина слегка улыбнулась и вошла глубже в комнату с вытянутой рукой.

– Я Нерея, сводная сестра Амары.

Удивленная, но все еще осторожная, Морана

сделала шаг вперед и взяла женщину за руку, крепко пожав ее. Вблизи она увидела, что Нерея была как минимум на десять лет старше ее, с тонкими линиями, легкими веснушками и ясным ощущением на ее лице без макияжа.

– Приятно познакомиться, – сказала Морана вежливо, все еще не зная, как ее понять.

Нерея слабо улыбнулась, словно понимая ее

неуверенность.

– Амара упомянула, что ты прилетишь.

Казалось, ей есть за что благодарить Амару.

Нерея взглянула на изящные часы на своем запястье.

– Мне нужно спешить, но если вам что-нибудь понадобится, вы можете прийти ко мне в любое время. Любой друг Амары, мой друг. Между прочим, у нее их не так много.

– Спасибо, – сказала Морана благодарно, но все еще неуверенно.

Нерея тепло ей улыбнулась.

– Увидимся.

Она вышла из комнаты на этих высоких каблуках так же быстро, как и вошла. Как сводная сестра Амары могла быть частью Наряда, если

Амары избегали, а ее мать, – экономка?

Через несколько минут, когда Морана думала об этом, в комнату вошла группа странных мужчин в темных костюмах. Некоторые смотрели на нее с любопытством, некоторые искоса, некоторые полностью игнорировали ее. Все они прошли в дальний конец комнаты и заняли позиции у стены.

Морана внимательно просмотрела их все. Всего их было восемь человек, все в темных костюмах и подходящих рубашках с галстуками, с пистолетами на бедрах. Все они были средних лет, некоторые высокие, некоторые коренастые. Однако один из них, с пугающими ее глазами, был сложен как борец-тяжеловес. Его огромная фигура соответствовала росту Данте с добавленной массой. Другой мужчина, который выделялся для нее, был тем, кто больше всего ее игнорировал. Он оказался самым молодым из всех. Он смотрел прямо перед собой, скрестив руки спереди. Но что вызвало гудение в волосах на затылке, так это мерзкий шрам, спускающийся по его лицу, от угла его левого глаза до шеи и исчезающий под рубашкой. Похоже, его плоть была изрезана порезами. Его глаза были пустыми.

– Так, так, так, – женский голос прервал ее

мысли и заставил ее снова сосредоточиться на двери, на женщине стоящей там.

Если Нерея была потрясающей то, эта женщина была сногсшибательной. Ее темно-рыжие волосы ниспадали вокруг нее нежными волнами, великолепное темно-синее платье (которое Морана хотела бы иметь) ниспадало до колен. У нее были яркие глаза, которые представляли собой нечто среднее между зеленым и золотым, и казались жидкими. Глаза, которые смотрели на Морану с удивительной враждебностью.

Морана хранила молчание с пустым выражением лица. Женщина вышла вперед, ее глаза застыли, и заговорила так тихо, что слышала только она.

– Я слышала, вы создали настоящую шумиху вокруг моего мужчины, мисс Виталио. Вы хоть представляете, кого побеспокоили?

Морана склонила голову, даже когда ее живот

сжался.

Ее мужчина? Данте или Тристан Кейн? И тогда в комнату вошел Лоренцо Марони. Вне всяких сомнений, он был выдающимся мужчиной. Он выглядел изящно стареющим, его волосы

цвета соли с перцем были стильно подстрижены, его подстриженная борода держала в себе силу тяжести, которой она не ожидала. Морщины на его лице были резкими, свидетельством тяжелой жизни, а его темные глаза были бесстрастными.

Эти глаза обратились к женщине перед ней, женщине, которая каким-то образом поколебала ее устойчивость.

– Иди в задний двор, Кьяра, – хрипло приказал Марони.

Кьяра? Кьяра Манчини? Та самая Кьяра Манчини, которая вчера вечером звонила Тристану Кейну? Был ли он ее мужчиной? Неужели она ошиблась и у Тристана Кейна была женщина? Эта женщина?

Ее живот сжался, в груди вспыхнула вспышка

гнева. Враждебность больше не была односторонней.

Кьяра одарила ее легкой ухмылкой, ее потрясающее лицо исказилось во что-то некрасивое. Хотя Морана внешне просто приподняла бровь, внутри ей стало хуже. Она предположила, что только потому, что он казался мужчиной, который не хочет вдвое больше, чем у него есть. Но это была мафия. Мужчины изменяли и обманывали здесь, даже зная о своем браке. Мысль о том, что он будет принадлежит кому-то другому, пока будет ее трахать, разозлила ее. Но эта мысль, простая мысль о том, что он принадлежит кому-то другому, когда он целовал ее так, как он это делал, когда он взял ее рот и поделился с ней чем-то настоящим, причиняла ей боль. Боже, она была так уверена в нем. Неужели она ошибалась?

Как будто вызванный ее мыслями, Тристан Кейн медленно, почти лениво зашагал сзади, остановившись у входа. Его великолепные голубые глаза остановились на ней, быстро проверяя, не пропуская ее руки, которые инстинктивно потянулись к оружию у ее бедер.

Его губы слегка дернулись, ровно настолько,

чтобы семья бабочек начала самбу в ее животе в самый неподходящий момент. Он прислонился к дверному косяку, загораживая дверной проем, руки в карманах, рубашка туго натянута на его груди, одна лодыжка скрещена над другой.

И тогда он встретился с ней глазами. Все, что он там увидел, заставило его замереть. Она была свидетелем того, как каждый мускул в его теле сомкнулся, когда его взгляд проник в ее взгляд с необычайной сосредоточенностью, пытаясь прочитать все, что он там видел.

Морана намеренно отвела взгляд в сторону Кьяры, когда женщина подошла к нему с сладостной улыбкой.

– Тристан.

Он не ответил. Она попыталась обнять его, но он схватил ее за запястья и отстранил, все время глядя на Морану. А затем только раз покачал головой в сторону Мораны, рассеивая все сомнения, которые начали закрадываться. Ей нужно было ему доверять. Они зашли так далеко благодаря определенной честности. Она должна верить в это. Особенно здесь, как никогда.

Отвернувшись, она увидела, что Лоренцо

Марони сел в большое кресло. Солнце блестело в его волосах и блестящем костюме. Однако в его бесстрастных глазах вспыхнул интерес, когда они наконец подошли к ней.

Когда его люди выстроились в ряд позади него, когда он сидел в этом большом кресле, сцена выглядела чертовски устрашающей, когда она стояла напротив них. Хорошо, что у нее была тренировка с отцом. Она умела плавать с акулами без кровопролитии, а Лоренцо Марони был акулой на вершине пищевой цепи.

Она сохраняла чистое выражение лица и расслабленное тело, остро ощущая все взгляды, наблюдающие за ней, особенно женщину сзади, которая не вышла из комнаты. Если бы взгляды могли убить, Морана была бы мертвой десять раз.

Ее пульс учащался, пока она ждала сигнала от Бладхаунда, ее ладони вспотели, холодные лезвия, которые раньше были утешением, теперь ощущаются острыми на ее коже.

Кто-то подошел к ней и встал. Она не повернулась, чтобы посмотреть, но знакомый запах одеколона сказал ей, что это Данте. По какой-то причине это ее немного расслабило.

– Отец, – услышала Морана прохладный голос Данте рядом с собой. – Разреши представить Морану Виталио. Морана, это Лоренцо Марони.

Закончив говорить, Данте остался стоять именно там, где был рядом с ней, снова удивив ее. Поза не была потеряна для нее и, конечно же, не для Марони.

Его глаза слегка сузились от вопиющего языка тела сына, прежде чем подойти к ней.

– Морана, – сказал мужчина тем же грубым голосом, от чего ее волосы на руках стали дыбом. – Ты прекрасно выросла. Я видел тебя однажды, когда ты была моложе ...

– Двадцать лет назад, – закончила Морана.

Его глаза остановились на ней.

– Данте и Тристан сообщили мне, что ты остановилась здесь в качестве нашего гостя в течение некоторого времени. Это верно?

– Да, – кивнула Морана. – Если вы, конечно, готовы оказать мне гостеприимство, – добавила она с милой улыбкой, которая никого не обманула.

Марони это понял.

– Отлично. Ты понимаешь, как это поставило бы меня в странное положение, да?

– Конечно, – признала она.

– Как я уже сказал, отец, – прервал его Данте. – Она моя гостья. Я пригласил ее как друга, и готов оказать ей всяческое гостеприимство.

Лоренцо Марони взглянул на сына.

– Даже без моего согласия?

Данте помолчал несколько секунд.

– Да.

Казалось, что слова Амары дошли до него. Морана пожалела, что её подруга не увидела этот

момент. Она промолчала.

Взгляд Марони метнулся туда, где Тристан Кейн прислонился к порогу.

– И я полагаю, ты поддерживаешь это?

Словесного ответа не последовало, но что-то,

если поджатие губ Марони было чем-то заметным. В мгновение ока эти губы расслабились.

– Отлично. Проверяли ли тебя на наличие оружия перед тем, как войти на территорию? – спросил он ее.

Она покачала головой, ее сердце начало

неумолимо колотиться, когда ножи, привязанные к ее бедру, стали тяжелее.

Марони улыбнулся, его губы скривились. Он был доволен, ублюдок. Не говоря ни слова, он поднял руку, опершись локтем о сиденье, и указал на своих людей. Подошел борец в костюме.

– Проверь ее, – приказал Марони.

Пульс Мораны начал биться чаще.

Охранник двинулся к ней, его глаза блестели, губы скривились в легкой ухмылке.

– Ты серьезно, отец? – Данте фыркнул

напряженным голосом. – Даже дети ходят здесь с оружием, ради бога.

– Они не являются потомками Габриэля Виталио, не так ли? – ответил Марони, пристально глядя на нее. – Надеюсь, ты не против, дорогая Морана. Пока я не доверяю тебе, если хочешь жить на территории с моей семьей, тебя нельзя быть вооруженной.

Это не годится. Точно нет. Охранник остановился перед ней, протянув свою большую руку прямо к ее груди. Морана собралась, стиснув зубы.

Годы прикосновений за отцовским столом дали ей силы не перерезать этому мужчине горло и заставить его подавиться собственным языком.

Он смотрел на нее этими жуткими глазами,

выглядевшими слишком взволнованными для простого обыскивания тела. Его рука была почти на ней, когда неожиданно пальцы сомкнулись на его запястье.

Хотя Морана знала другую руку как свою

собственную, она повернула шею. Ее взгляд следил за сильной хваткой, сухожилиями на его предплечьях, намеком на его татуировку, венами и скованными мышцами прямо до его лица.

Глаза Тристана Кейна были спокойными и

крепко держались за охранника, который смотрел на него в ответ, враждебность хлынула от него волнами.

Морана нахмурилась, почувствовав какую-то давнюю историю между ними. Охранник потянул его за руку.

Хватка Тристана Кейна согнулась, но не ослабла, ее сила поразила ее. Он держал в руках крупного мужчину, который, казалось, прилагал значительные усилия, чтобы освободиться.

– Прикоснись к ней без разрешения снова, – так тихо заявил Тристан Кейн, что удар ударил его сильнее, и от этого голоса виски и греха по спине пробежали мурашки совершенно иного рода, – И я сломаю тебя.

В комнате стало совершенно тихо.

Морана посмотрела на других охранников,

чтобы увидеть большинство из них с руками на ружьях, затем на Марони, который пристально

наблюдал за Тристаном Кейном.

– Интересно, – пробормотал он, и на его лице появилась улыбка, которая ей совсем не понравилась.

Тристан Кейн отпустил охранника и повернулся к ней лицом, давая Марони и его головорезам свою спину движением, которое показало как его полную уверенность в их неспособности причинить ему вред, так и его веру в Данте, который будет следить за его спиной. Это было неожиданно. По понятным причинам она не думала, что он подойдет к ней где-нибудь рядом, чтобы Марони мог наблюдать. То, что он был не только близок к этому, но и почти щеголял этим в лице пожилого мужчины, застало ее врасплох.

Морана сглотнула, запрокинув голову, пойманная этими голубыми глазами. Он поднял руки в молчаливом вопросе, и она кивнула, давая ему разрешение. Не отрывая глаз от нее, он положил руки ей на плечи, впервые коснувшись ее. Ее грудь тяжело вздохнула. Его прикосновение оставалось легким, когда он скользнул рукой к ее спине, пробегая по ее спине. Ее тело выгнулось, грудь коснулась его торса, прежде чем она смогла контролировать реакцию, осознавая, что на них смотрят многие глаза.

Покончив с ее торсом, он опустился на одно

колено. Прикусив щеку изнутри, она посмотрела вниз. Его большие руки скользили по ее бедрам, заставляя сердце биться по всему телу. Его руки опустились и коснулись ее лодыжки под подолом

длинной юбки.

У нее перехватило дыхание, когда она сжала

руки в кулаки, чтобы они не коснулись его волос, во рту покалывало вспомнившееся ощущение

обжигания ее кожи, когда он ее целовал. Она увидела ответный жар в его глазах, когда его руки заскользили по ее икрам, его грубые пальцы ласкали ее кожу впервые в комнате, полной мафиози. Но это подходило, учитывая, что они впервые были в ресторане с мафией, за дверью которого стояли мафиози.

Его руки остановились на ее колене, его глаза

расплавились. Она сделала глубокий вдох. Он точно знал, где находятся ее ножи, с тех пор, как вошел в комнату. Он мог бы проверить ее поверх юбки. Тем не менее, он встал на колено и положил руки прямо на ее кожу, ни разу не приподняв подол ее юбки от пола.

Она не забыла, что он делал. Это было заявление всем мужчинам в комнате, женщине, которая пыталась потребовать его, и самой Моране. Это было заявление громкое и ясное.

Она была его.

Сжимая грудь, она смотрела на него, на его глаза, осознавая каждого мужчину в комнате, но совершенно не обращая внимания на других, чувствуя, как его рука медленно поднимается к внутренней стороне ее беде, движение, столь интимное, как будто они делали это тысячу раз раньше. Она почувствовала, как его руки нашли ее лезвия, и почувствовала, как он искусно вытащил их, тот самый нож, который она держала за его спину в этом самом доме в ту первую ночь.

Воздух между ними сгустился. Ее клитор

запульсировал. И если коснётся на дюйм выше, он почувствует, какая она мокрая, прямо посреди этой комнаты, только для него. Он мог это сделать. Никто не увидит и не заметит.

Ее бедра начали дрожать, хотя она пыталась

сохранить лицо пустым, боль в ее животе

становилась все сильнее, царапая его руки все ниже и ниже. Она чувствовала, как ее мускулы естественным образом напрягаются к этим пальцам, ее стенки сжимаются от желания быть наполненной, быть заполненной им.

Он не касался ее там, не с той нежностью, с которой теперь держал ее плоть. Она этого жаждала. Она жаждала этих пальцев внутри себя, двигаясь, когда его губы поцеловали ее шею, его запах наполнил ее нос, а его дыхание стало глубже в ее ушах. Она хотела, чтобы он наполнил ее чувства. Она болела им.

И он прочел все это в ее глазах, увидел, как

обнаженное желание красило ее глаза. Его пальцы бесконечно сжались на ее коже. Всего несколько дюймов. Немножко. Ее грудь вздымалась. Его рука согнулась. Она вздрогнула. Его челюсть сжалась.

Он быстро встал с ножами в руках и повернулся лицом к комнате, оставив дрожь в ее теле. Все смотрели, кроме Данте.

Морана глубоко вздохнула, чтобы щеки не залились румянцем. Тристан Кейн занял позицию рядом с ней, сунул ее лезвия в карман и направил свой равнодушный взгляд на Марони.

– Я действительно верю, что мне понравится, если Морана будет нашей гостьей, Тристан, – сказал Марони с улыбкой, которая быстро смягчила ее жар.

Данте был прав. Ей нужно быть осторожной, очень осторожной с этим мужчиной.