Текст книги "Каникулы в Сорренто (СИ)"

Автор книги: RosyaRosi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Странно слышать подобное от человека, полжизни прожившего в подземельях, – добродушно замечает Гилберт.

Официантка приносит салаты и жаркое (Какая глупость – есть жаркое в Италии). Жан де Валуа набрасывается на еду с аппетитом, достойным памяти его предков – конечно, если воспринимать всерьёз его россказни про побочную ветвь знаменитой королевской династии. В его движениях Северусу чудится нервозность, так не похожая на привычное высокомерное поведение секретаря Гильдии.

Томас Шпак по левую руку от него, к счастью, молчит. За две недели Северус сполна насладился его мерзким голосом и манерой речи, не говоря уже о безоговорочной уверенности в собственной правоте. Для него оставалось загадкой, как такой никчёмный человек мог стать заместителем председателя.

– Полжизни, мистер Гилберт? Боюсь, вы мне льстите.

– Отнюдь. – Председатель вежливо улыбается. – Это довольно респектабельный ресторан. Я надеялся, вы оцените.

– По крайней мере, здесь нам никто не помешает, – встревает Валуа, красноречиво обводя взглядом отдельную кабинку с широким дубовым столом и бархатными диванами. – И мы сможем спокойно поговорить.

Подавив желание немедленно встать и уйти, не дожидаясь заказа, Северус сухо произносит:

– Признаться, ваше приглашение меня удивило. Мне казалось, в последнее время мы и так виделись слишком часто.

Прозвучало грубо, но Северусу плевать. Он мог бы пойти к Поттеру и вправить ему мозги вместо того, чтобы сидеть здесь, в сомнительном обществе представителей Гильдии Зельеваров. А после они могли бы пообедать: снова подняться на лоджию ресторана «Il posto caldo» или посидеть у моря, в одной из скромных прибрежных кофеен, где подают самую вкусную на свете рыбу, а кофе такой ледяной, что сводит скулы. Они многое могли бы успеть.

Три дня – противно зудит внутри. Три дня, и он вернётся домой, в привычную тишину своего маленького коттеджа. Больше никаких солнечных ожогов, моря и лишних людей вокруг.

Отчего-то эта мысль уже не кажется такой заманчивой.

– На заседаниях Гильдии бывает слишком много народу. – Гилберт сцепляет руки в замок. – До сих пор у нас не было возможности поболтать с вами наедине, мистер Снейп. Мы решили это исправить.

Пожав плечами, Северус демонстративно переключается на еду. Острый салат из морепродуктов выглядит и пахнет так, как ему и положено, но Северус на всякий случай пробует его языком, прежде чем отправить вилку в рот. Он старается дегустировать пищу незаметно, но это довольно непросто, учитывая пристальное внимание трёх человек.

Он всё ещё не понимает, зачем он здесь. Это беспокоит. Едва ли Гильдия Зельеваров умеет вести честную игру.

– Мистер Снейп, как долго вы работаете над последним проектом?

– Несколько лет, – спокойно отвечает Северус.

– А точнее?

– Я зельевар, а не счетовод.

– Что ж, с этим не поспоришь, – тонко улыбается председатель. – Пожалуй, я смогу подсчитать. В последний раз вы представили свою научную работу семь лет назад… кажется, в Берлине. Поправьте, если я ошибаюсь. То самое зелье, спасшее жизнь этому милому мальчику, как его…

– Джейкоб, – машинально отвечает Северус.

– Да, Джейкобу. С тех пор вы как в воду канули. Мы даже начали беспокоиться – не случилось ли чего?

– Не думал, что кто-то будет беспокоиться обо мне.

– А как иначе? Уверен, все здесь присутствующие, – он обводит взглядом кабинку, – прекрасно понимают, кто из нас действительно способен совершить прорыв в науке.

Шпак согласно кивает. Его очки с погнутой дужкой смешно болтаются на носу – курносом, покрытом рыжеватыми веснушками. Валуа презрительно фыркает, но мужественно молчит, не глядя на Северуса.

Приносят десерты.

– Нельзя ли покороче, Гилберт? – холодно спрашивает Северус. – Помнится, раньше вы всячески давали понять, насколько бредовы мои идеи. Что-то изменилось?

– Ну отчего же бредовы?.. В них определённо есть рациональное зерно. Но согласитесь, трудно судить о том, о чём не имеешь почти никакого представления. Ваше внезапное желание работать для себя наталкивает на определённые мысли… Не слишком приятные.

– Считаете, я задумал уничтожить человечество?

– Вы… прошли войну, мистер Снейп, – говорит Гилберт. Северуса не покидает ощущение, что он хотел сказать нечто совсем иное. – И способны на многое. Вы же понимаете, что ваше исчезновение не могло не выглядеть подозрительно?

– Не думал, что я ещё кому-то обязан, – отрезает Северус. – Кажется, я раздал достаточно долгов.

– Что ж, мистер Снейп, – подаёт голос Валуа. – Не сомневаюсь, что у вас были свои причины… уйти в тень. Но теперь-то, я надеюсь, проблема решена?

– Нет никакой проблемы. – Северус сжимает кулаки под столом: – Не понимаю, с чего вы взяли, что я собираюсь что-то менять? Меня вполне устраивает моя жизнь.

– Но вы приехали на конгресс!

– Приехал, – кивает Северус. И не жалею, чёрт возьми, не жалею. – Думал почерпнуть что-то полезное. Как оказалось, зря.

– Значит, у вас есть конструктивные идеи о том, как сдвинуть с мёртвой точки этот балласт. – Гилберт едва притронулся к еде. – Замечательно. Свежая кровь, новые мысли – что может быть лучше? – Он доверительно наклоняется к нему, гипнотизируя взглядом: – Ваши мозги нужны нам, мистер Снейп.

– Долгие годы вы замечательно справлялись без них. – Северуса начинает забавлять этот разговор. – Не помню, чтобы когда-либо удостаивался милости Гильдии.

– Вы были Упивающимся, – снисходительно поясняет Валуа. – Мы вынуждены были осторожничать с вами. Присматриваться…

– А ещё я был нищим школьным учителем, который не имел никакого влияния за пределами Хогвартса. О какой поддержке могла идти речь? – перебивает его Северус. – Боюсь, вы несколько опоздали, господа. Я давно не герой; война осталась в прошлом вместе с моей ослепительной славой.

– В самоиронии вам не откажешь. И всё же…

Гилберт замолкает, подождав, пока улыбчивая официантка поставит на стол вино и бокалы. Она тянет было руку, чтобы разлить его, но Валуа жестом отсылает её прочь.

– Это слишком хорошее вино, чтобы к нему прикасались чужие руки, – брезгливо цедит он, ловко откупоривая бутылку.

– Вы сами сказали, что ваша слава в прошлом, – говорит Гилберт, пока его секретарь наполняет бокалы. – Но вы, мистер Снейп, вы заслуживаете большего.

И добавляет вкрадчиво:

– У вас будет такая слава, какая и не снилась вам после войны. И всё, что к ней прилагается.

Северусу едва удаётся удержать невозмутимое лицо. Ему и смешно, и беспокойно: ощущение западни не покидает его. И как же хочется наверх, к солнцу. Перед глазами стоит скалистая бухта, и берег моря, и поросший зеленью парк. Картинки не исчезают, напротив, становятся ярче, и Северусу на мгновение кажется, что он слышит запах соли и держит в своей руке чью-то шершавую ладонь.

– Так что, Снейп? Согласны присоединиться к Гильдии? Можете рассчитывать на нашу поддержку в исследованиях. Ингредиенты, любые книги, лучшие ассистенты… – Кажется, это Валуа. А, может быть, Шпак, наконец, раскрыл рот.

– Благодарю за щедрое предложение, – говорит Северус. – Но я прекрасно справляюсь и сам. Предпочитаю работать в одиночку.

На какое-то время за столом повисает молчание, только где-то далеко звучит музыка – Дэвид Боуи или, может быть, Джонни Кэш. Северус смотрит на стену: там, рядом с его тенью пестрит голубым встроенный аквариум – единственное яркое пятно в этой мрачной комнате. Он не сразу понимает, что и рыбы, и вода в нём – искусственные.

– Вы уверены? – Гилберт ему улыбается – тоже искусственно. – Может быть, всё-таки подумаете?

– Не о чем думать. Обратитесь с этим к кому-нибудь другому. Уверен, любой будет счастлив работать под вашим началом.

– Ну что ж… хозяин – барин. – Гилберт, всё ещё улыбаясь, поднимает бокал: – Ваше здоровье, мистер Снейп.

И первым опрокидывает в себя вино. За ним следуют остальные, и Северус, облизав пересохшие губы, незаметно принюхивается к напитку. Чистый, кристальный запах винограда – терпкий и чуть сладковатый. Действительно, хорошее вино.

– Ваше здоровье.

Он делает пару глотков – и аккуратно ставит бокал на стол. И в тот миг, когда стекло с глухим стуком соприкасается с деревом, понимает: они всё-таки сделали это.

Темнота принимает его мягко, убаюкивая, как родного.

========== Глава 14. За бортом ==========

Темно. Мерлин, как же темно – ни вдохнуть, ни выдохнуть. В мышцах тупая, ноющая боль; кости в теле – сухие ветки. Ощущения, как после хорошего Круцио. Впрочем, кто может поручиться, что к нему его не применяли.

Северус пробует осторожно пошевелить пальцами. Руки, скрученные за спиной, отзываются острой болезненной вспышкой, грубые верёвки трутся о запястья. И в то же мгновение, будто обухом по голове – к нему возвращаются воспоминания.

Утро. Незваный гость. Ресторан. Голубой аквариум. Вино. Холод бокала под пальцами. Тёплая улыбка Гарри.

Северус открывает глаза.

Он чувствует некоторое облегчение. Вокруг по-прежнему темно, но если напрячь зрение и долго вглядываться в пространство, то можно различить смутные очертания предметов. Значит, ничего непоправимого не случилось. И, положа руку на сердце, ничего неожиданного – тоже.

Факты в голове медленно, неохотно складываются в единую цепочку. Без сомнения, его похитили – Мерлин, в его грёбаной, богатой событиями жизни, случалось многое, но это, пожалуй, будет в новинку. Словно он какой-нибудь миллиардер или хрупкая барышня на выданье. Впору смеяться над собой, но желудок скрутило так, что каждый вдох даётся с трудом. Чёртово вино: когда имеешь дело с зельеварами, нужно ожидать чего-то подобного. Это его, его вина, он должен был догадаться. Совсем размяк, шпион, мозги запеклись на солнце. Эти проклятые две недели в корне изменили его, превратили в жалкое, расхлябанное существо, не способное постоять за себя. Бей врага его же оружием, не так ли?..

Воздух тёплый и сырой, наполненный мерзким, тяжёлым запахом – гремучая смесь топлива и гнилого дерева. Непохоже на подвал или темницу, скорее, на корабельный трюм. Значит, где-то рядом – море. Дыхание на мгновение сбивается: Северус чувствует острый приступ паники. Но они же не могут знать…

Любопытно, как долго Гильдия собирается держать его здесь: дни, недели? Если хотели бы отравить, отравили бы сразу, и ни к чему было бы устраивать этот спектакль. Но здесь замешано что-то другое; он перешёл им дорогу и будет расплачиваться за своё упрямство. Смешно, ей богу: что ему эти люди после чокнутого Лорда и старого любителя вершить человеческие судьбы?

Но ведь и тебе больше не тридцать, думает Северус, горько улыбнувшись собственным мыслям. И даже не сорок. Рано расслабился; решил, что дерьмо в твоей жизни уже закончилось.

Сейчас бы глоток воды: дикая, животная жажда не даёт привести мысли в порядок. Сколько времени он провёл в отключке? Достаточно долго для того, чтобы Поттер успел озаботиться его отсутствием, или…

Но Гарри обижен и вряд ли сделает первый шаг – слишком часто он прежде шагал ему навстречу. Он упрям, как и сам Северус, они оба стоят друг друга. Да и ни к чему впутывать мальчишку. Это только его война.

Резкий лязг железа прорезает тишину, и Северус неуклюже выпрямляется на холодном скользком полу. Напряжение внутри достигает пика – пружина, готовая выстрелить.

– Так-так, мистер Снейп. Вижу, вы уже очнулись, – вкрадчивый голос Валуа. – В таком случае, добро пожаловать.

Кто-то щёлкает выключателем, и в помещении вспыхивает матовый свет. Так и есть, они в трюме: повсюду расставлены деревянные коробки и бочки с топливом. Сам Северус – на полу, привязан к одной из толстых железных балок. Переждав приступ рези в глазах, поднимает обманчиво спокойный взгляд на своих похитителей:

– Признаться, я удивлён, господа. Поразительная настойчивость. Не думал, что моя скромная персона может вызвать такой… нездоровый интерес.

– Не льстите себе, Снейп. – Валуа брезгливо отшвыривает ногой пробегавшую мимо крысу: – Сами по себе вы давно уже не представляете никакого интереса. Но, к несчастью, при всей вашей заурядности, вы всё ещё талантливый Мастер Зелий.

– Вот уж точно, к несчастью для вас. И этого у меня не отнять при всём желании.

– Зачем же отнимать?.. Ваши способности могут пойти на пользу всем здесь присутствующим. – Он кивает в сторону Примариуса Гилберта и ещё двоих, стоящих позади: – Если, конечно, у вас хватит ума не испытывать судьбу в очередной раз. Не может же она бесконечно к вам благоволить.

– И что же вы сделаете? – хрипло спрашивает Северус. – Убьёте меня? Будете держать под Круцио, пока не заговорю? Боюсь, что я потеряю рассудок прежде, и тогда никакой пользы из меня вы уж точно не извлечёте.

– Мы надеемся, что до этого не дойдёт, – мягко говорит Гилберт, делая шаг вперёд. – Хотя нет смысла скрывать: ваше убийство, мистер Снейп, избавило бы нас от лишней головной боли. Раз и навсегда.

Северус чувствует, как болезненно сводит скулы – мышцы непроизвольно кривятся в усмешке. Он тяжело роняет голову на плечи, и спутанные волосы падают на лицо, закрывая обзор. Не видеть их, не видеть, хоть одно мгновение не видеть – и собраться с мыслями. Они грозят ему смертью – нашли чем испугать! Были времена, когда он мечтал об этом, когда смерть казалась ему избавлением. А сейчас, что сейчас? Перед глазами проносятся картинки – кино последних лет его жизни. Убогое, бессмысленное существование. И лишь две недели в Сорренто – как цветные кадры на чёрно-белой маггловской киноленте. Он приехал сюда и увидел Гарри, и понял многое о себе; страшно подумать, что было бы, не случись с ним всего этого. Если бы Минерва тогда отговорила его, или подвернулся особо крупный заказ, или его нелепые страхи перебороли бы врождённое упрямство – что было бы с ним теперь? Должно быть, он бы и сдох так же, как жил – без всякой пользы и смысла.

Но теперь, когда он вспомнил вкус жизни, им придётся постараться, чтобы отобрать у него вновь обретённое знание.

– Перед тем, как я умру мучительной смертью, не расскажете, как вам это удалось? Я могу выявить любой яд и снотворное по запаху, вкусу или цвету. Хотя бы одна из трёх составляющих всегда изменяется под внешним воздействием, и вам это прекрасно известно. Но здесь…

Северус склоняет голову в притворном восхищении. Он старательно тянет время, незаметно пытаясь проверить прочность верёвок. Онемевшие кисти не чувствуют ничего, но большой палец после прикосновения к жёстким волокнам слегка покалывает – значит, магические путы, и палочку у него, конечно, отобрали. Хорошо бы ещё выяснить, есть ли на этом корабле блокировка магии, или всё не настолько плохо.

– В этом помещении стоит блок на магию, Снейп, так что не пытайтесь колдовать без палочки. Если рискнёте – шарахнет так, что мало не покажется, – угадывает его мысли Валуа. Полный идиот: мало того, что сам ответил на невысказанный вопрос пленника, так ещё и наговорил лишнего; теперь Северус знает, что блок не выходит за пределы трюма. Стоило самому догадаться: зажравшиеся основатели Гильдии ни на дюйм не стали бы ограничивать свой комфорт.

Гилберт бросает на своего секретаря короткий острый взгляд (потом у них будет отдельный разговор). Но на вопрос всё-таки отвечает:

– Вы действительно гений зельеварения, мистер Снейп. А против гения есть только одно беспроигрышное оружие… Ну же? Скажете сами?

– Оружие, изобретённое его же руками, – с усмешкой говорит Северус. – Да, я так и понял.

– Ваше удивительное снотворное, которое невозможно распознать, пришлось как нельзя кстати. Жаль, что вы не изобрели подобный ему яд: уверен, он стал бы незаменимой вещицей в хозяйстве. – Гилберт разглядывает его с задумчивым любопытством: – В этом есть что-то… высокохудожественное, не правда ли? Изобретение, сгубившее своего создателя.

– Поразительная смекалка, – шепчет Северус и неожиданно заходится в жестоком приступе кашля. Глава Гильдии наблюдает за его мучениями хладнокровно, чуть приподняв уголок рта.

– Должно быть, вас мучает жажда, мистер Снейп? – участливо интересуется он. – Мы с удовольствием дадим вам воды – если, конечно, пойдёте нам навстречу.

Северус дёргается в своих путах – правое плечо вывернуто так, что, кажется, кость вот-вот вылезет наружу – и смачно сплёвывает им под ноги.

– Будьте вы… прокляты.

– Это вряд ли. Вам достаточно просто сказать, где вы храните записи об исследованиях. Ваш дом в Катерхеме обыскали вдоль и поперёк, но ничего не нашли.

– И не найдут. Я ревностно оберегаю свои сокровища. Благо, у меня не так много того, что действительно стоит беречь.

– Вот значит как, – хмыкает Гилберт. Он кажется удовлетворённым его ответом. – Что ж, дело принимает весьма интересный оборот…

Пол под ними слегка накреняется в сторону, и желудок скручивает спазм, а во рту появляется кислый привкус. Похоже, они в пути. И море нынче неспокойно.

– Где мы сейчас, вы мне, конечно, не скажете.

– Ждёте точные координаты? Бросьте, мистер Снейп, вам это ничего не даст. Сорренто отсюда далеко, как и ваша любимая Британия.

– Насколько я знаю, в магической Италии похищение человека считается преступлением. Не боитесь проблем с законом?

На это Валуа смеётся – визгливо, гаденько. Гилберт задумчиво чешет подбородок:

– Ну, положим, никто вас не похищал. Мы всего лишь отправились на небольшую, но, безусловно, увлекательную морскую прогулку. Всё остальное – плод вашего богатого воображения.

– Я буду настаивать на допросе под Веритасерумом.

– О, не беспокойтесь, мы знаем отличный способ обмануть Веритасерум. Да и вы… знаете тоже.

Северус знает. Единственное средство против зелья правды: Непреложный обет, обет молчания. Клятва, которую нельзя нарушить.

– И что заставляет вас думать, что я пойду на это?

Предчувствие беды буквально воет внутри, но Северус зло велит ему заткнуться: вряд ли может стать хуже, чем сейчас.

Гилберт улыбается ему, и эта страшная, неприятная улыбка.

– Всего лишь одна маленькая деталь. Насколько мне известно, Гарри Поттер сейчас в Италии, не правда ли, мистер Снейп?..

Холодная гиря тяжело ложится на сердце, прибивая к металлическому днищу корабля. Собственное лицо подводит – всего на миг, но этого достаточно. Северус теряет равнодушную маску, и они, конечно же, замечают это. Смотрят удовлетворённо, как сытые довольные хищники.

– При чём тут… Поттер? – пересохшие губы не слушаются.

– Ну, вы ведь проводили с ним много времени. Он неплохо устроился, бывший герой, правда прячется от своей славы под поддельными документами. Только представьте, что будет, если об этом узнает пресса или, скажем, Министерство… Скандалу не оберёшься. Обидно, мистер Снейп: столько лет обманывать общественность – и все усилия насмарку. А всё из-за вашего упрямства.

Северус отворачивается, устало прикрыв глаза. Четверо коршунов нависает над ним, глядя сверху вниз, и это отвлекает от главного. Если бы только выиграть время…

– Помните, Снейп. – Гилберт доверительно наклоняется к нему, – мы всегда можем вас убить. А вашему Гарри – устроить весёлую жизнь, так, что ему будет не до вас.

– Вы не знаете Поттера. – Тёплая волна, неожиданно захлестнувшая грудь, кажется чем-то родным и желанным. – Вам никогда его не понять.

– Какая трогательная преданность, – ехидно цедит Валуа. – Я был о вас лучшего мнения, Снейп.

– Не могу сказать то же самое о вас. – Северус даже не удостаивает его взглядом. – Гилберт, скажите честно: зачем вам понадобился весь этот фарс? Вы досконально изучили мою жизнь, припрятали козырь в рукаве, так на кой чёрт нужно было приплетать Ферру? Хотели с его помощью отвлечь меня от своей скромной компании?

– Мальчишку-то? Молодой дурак, – равнодушно говорит председатель. – Он вполне оправдал возложенные на него надежды. Хоть и ненадолго, но ему удалось сбить вас с толку, заставить озаботиться несуществующими проблемами. Разумеется, никакое блестящее будущее ему не светит.

– Море и солнце пагубно влияют на вас, Снейп, – говорит Валуа. – Вы стали мыслить примитивно, вдобавок, не видите дальше своего носа, как какой-нибудь глупый подросток. – И добавляет с усмешкой: – Впрочем, может быть, это просто старость.

– Пожалуй, – тихо говорит Северус. – Да… пожалуй, так и есть. Я действительно постарел.

В самом деле, в чём-то эти люди, наверное, правы. Он стал легкомысленным и сентиментальным – слова, меньше всего подходящие сальноволосому ублюдку Северусу Снейпу. Но почему, чёрт возьми, почему то, что прежде заставляло кривиться от отвращения, теперь не приносит ничего, кроме удивительного чувства эйфории и лёгкости? Даже мысль о том, что он может закончить свои дни здесь, нисколько не беспокоит. Может быть, он ударился головой, пока был без сознания, и попросту повредился рассудком?

Впрочем, Северуса беспокоит кое-что другое: любопытство.

– Так что вы будете делать, если всё же добьётесь своего и получите доступ к моей лаборатории? Сомневаюсь, что вам удастся закончить зелье без моего участия.

– О, не переживайте на этот счёт. Думаю, мы сможем оценить степень… готовности и решить, стоит ли его заканчивать. Если это действительно столь ценное изобретение, то вы, несомненно, получите на него патент.

– Дайте-ка угадаю… В противном случае вы просто уничтожите мой многолетний труд, не так ли?

– Только если он представляет… опасность, – помолчав, говорит Гилберт.

– О какой опасности вы ведёте речь? Об опасности для своей репутации? – Северус чувствует, как по лицу расползается широкая ухмылка, и не может её остановить. – Признайтесь, Гилберт: патента мне не видать как своих ушей – в любом случае. Есть только два варианта развития событий: сделать из меня послушную марионетку, трудящуюся во славу Гильдии, или же… или…

Голос подводит его, и на этот раз спазм в горле такой сильный, что Северус едва не теряет сознание – перед глазами выводит причудливые узоры цветной калейдоскоп. Пожалуй, сейчас он бы продал душу за стакан воды; по крайней мере то, что от неё осталось.

Гилберт молча ждёт, впившись в него внимательными глазами-рентгенами.

– Или… устранить конкурента. Любым способом. Получить гарантии, что я никогда больше не подойду к котлу, чтобы сварить хоть что-нибудь сложнее Перечного зелья. Связать меня магической клятвой, применить Империо, если понадобится… я что-то пропустил?

– Нет, мистер Снейп, – мягко говорит Гилберт. – Вы описали всё в красках; даже я не смог бы сказать лучше.

– Вы – ничтожества, – бросает Северус ему в лицо. – Вы все, все здесь – просто куски дерьма! И самое главное: вы это прекрасно знаете. Потому и боитесь остаться не у дел. Вы не можете не понимать, что давно устарели, вся ваша прогнившая шайка, ваши взгляды, ваши методы. Вы не способны создать ничего принципиально нового, ничего полезного. Вот почему вас так беспокоят мои возможные успехи. Моё молчание.

Жан де Валуа вдруг срывается с места, автоматически тянется к палочке, но, вспомнив про антимагический блок, останавливается. Поднимает руку и резко бьёт Северуса по лицу, ещё раз, и ещё, скула, щека, нос. Северус не может увернуться, голова болтается из стороны в сторону – лёгкая, как ветер, словно он – не человек, а кукла, тряпичная кукла.

– Довольно! – Гилберт перехватывает массивный кулак, вновь занесённый для удара. Глаза его намертво прикованы к лицу Северуса. – Мистер Снейп не слишком понимает что говорит, не так ли? Он устал, у него был трудный день. Мы дадим ему время подумать. И решить, что для него важнее – раздутое тщеславие и обострённое чувство справедливости или же… – цепкие пальцы впиваются в подбородок, тянут голову вверх, – здоровье и благополучие вас и ваших близких. Подумайте, мистер Снейп. Подумайте.

Гилберт брезгливо отстраняется, вытирает испачканную кровью ладонь о пиджак. Кивает одному из стоящих позади здоровенных амбалов – Северус не понимает, о чём они говорят, слышит только неразборчивый гул. Свет гаснет, и он с трудом различает нечёткие силуэты покидающих трюм людей. Один из амбалов – тот самый, с которым говорил председатель Гильдии – остаётся внизу, устроившись возле одной из коробок на почтительном расстоянии от пленника.

Сторожить.

***

Время здесь тянется медленно – словно вязкая липкая карамель наматывается на кулак. Измученный организм, не получивший облегчения, временно успокоился и притих, только боль в онемевших мышцах не позволяет забыть о том, что с ним произошло. О том, где он находится, напоминает холод металла и едва ощутимая качка – там, внизу. Море словно говорит: «Я здесь, я рядом». Может быть, на этот раз оно не причинит ему вреда?

Тело ослаблено, но разум работает за двоих. Беспалочковая магия здесь не подействует, более того, если он хоть что-то понимает в этой жизни и в этих людях, любые попытки колдовать попросту разнесут его на куски. Зеркальный антимагический блок работает именно так, видно, на него и намекал Валуа. Конечно, нет никаких гарантий, что здесь стоит именно он, но вероятность высока.

Вместе с тем без магии ему не выбраться. Зачарованные путы, запертая дверь, безголовый амбал, который, конечно, вооружён – вряд ли есть хоть маленький шанс договориться с ним. Наобещать золотые горы? Но Гильдия куда щедрее и богаче Северуса Снейпа, и любой идиот это понимает. Кроме того…

Кроме того, есть ещё один вариант – по-гриффиндорски рискованный, опасный, как воскресший Волдеморт и Гриндевальд вместе взятые, но всё-таки есть.

Северус знает: передышка не продлится долго, а значит, эти люди скоро вернутся за ним. Знает он и то, что никогда не согласится на их условия, никогда не станет плясать под дудку кучки высокомерных болванов, разжиревших на собственном успехе. Он не будет покорно ждать, пока они решат – жить ему или умирать. А значит…

Значит, стоит рискнуть.

– Эй!

Охранник, столбом замерший у лестницы, лениво поднимает голову.

– Дай мне воды.

Презрительно усмехнувшись, отворачивается, но Северус не намерен отступать так просто.

– Ты не понял. Дай мне воды и позови своих. Я… принимаю их предложение.

Собственный голос неузнаваемо тих, слова вырывается наружу с хрипом и присвистом. Кажется, точно так же было тогда, после войны, когда его изодранное горло заживало после клыков Нагини. Но теперь собственная беспомощность приходится как нельзя кстати.

Охранник совершает роковую ошибку – подходит ближе, стремясь разглядеть лицо пленника. Глаза напротив удивлённо расширяются, встретив его взгляд, и Северус делает стремительный рывок, одним движением проникая внутрь – через зрачки, вглубь. Плавное, гладкое скольжение в чужой разум; он никогда не устанет наслаждаться этими ощущениями. Мозг громилы похож на воздушный шарик – такой же пустой и полый; на языке появляется противный привкус, как если бы Северус съел что-то невероятно кислое (лимоны, лимоны). Он деловито шныряет внутри, отметая воспоминания и испуганные мысли, стремясь добраться до самой сути, до той части сознания, что отвечает за человеческие желания.

Закон разрешает такую магию, он разрешает все виды легилименции и ментальных атак, но по своей сути она ничуть не светлее Непростительных. Мало кто знает об этой возможности – внушить человеку, в чей разум ты проник, ложные мысли и стремления, но Северус – лучший ментальный маг на континенте, ему доступно и не такое. Не сказать, чтобы прежде у него было обширное поле для практики подобных приёмов, но в этот раз всё получается удивительно правильно – так, как нужно.

Северус аккуратно выскальзывает из чужого сознания, и человек перед ним падает, как подкошенный. Ничего не происходит – ни взрыва, ни внезапной смерти, ни сигнала тревоги, и в этом ещё одно неоспоримое преимущество ментальной магии. Она, в отличие от любого другого волшебства, не оставляет видимых следов.

Амбал медленно поднимается на ноги, приходя в себя, и ошалело мотает головой. Оглядывается поражённо и останавливает расфокусированный взгляд на Северусе. Вот, сейчас, ещё мгновение – и он поймёт, что самое большое желание в его жизни – немедленно освободить человека, скрюченного на холодном полу и привязанного к железной балке. А потом – открыть ему люк, выпуская наверх. На палубу.

…Растирая онемевшие кисти рук, Северус неуклюже встаёт и благодарит своего невольного союзника кивком головы. Тот расплывается в счастливой улыбке, поражающей своей теплотой и искренностью.

Стиснув зубы, держась за стены, Северус идёт к лестнице, ведущей из трюма. И, цепляясь за шаткие перила, поднимается наверх, к свету.

Но солнце, вопреки ожиданиям, не ослепляет его. В небе царит закат – удивительно, как ему везёт на это время суток! Северус не знает, прошёл ли день, или два, или всего несколько часов, он ступает на палубу и тяжело наваливается на борт, сдерживая некстати подступившие рвотные позывы. Его веки прикрыты, но даже не видя ничего вокруг он слышит характерный солёный запах, звуки волн, шумящих за бортом, всей кожей ощущая обступившее его со всех сторон открытое море.

И тогда Северус открывает глаза и смотрит. На какой-то миг он испытывает порыв спрыгнуть вниз, нырнуть под волны, хотя бы так сбежать с этого проклятого корабля, а там – будь что будет. Он не сможет аппарировать отсюда; он понял это сразу, как только попытался сосредоточиться и ощутил предупреждающий тычок под рёбра. Нет, этот путь основатели Гильдии предусмотрели, окружив корабль достаточно прочным барьером. Единственный выход – попытаться переместиться из воды, надеясь, что за бортом ограничения на аппарацию не распространяются.

От одной мысли у Северуса предательски скрутило живот и засосало под ложечкой. Он ещё помнит, как однажды старик Тобиас, надравшись вусмерть, попытался научить своего пятилетнего сына плавать. Помнит и то, как чуть не захлебнулся, почти потеряв сознание под водой, как словно ножом резануло лёгкие и истошно кричала Эйлин. А ещё он помнит, как прохладно и солоно на вкус море Италии, и тёплые руки Гарри – поддерживающие, успокаивающие – как якорь, не позволявший пойти ко дну.

Как бы то ни было, вряд ли у него есть выбор.

Сделав над собой усилие, Северус переваливается через борт животом. Выходит неправильно, неуклюже, изнутри поднимается горькая желчь и выплёскивается наружу – он едва удерживает равновесие, чтобы не сорваться вниз раньше времени. Ему нужно сосредоточиться, собрать все оставшиеся силы, чтобы аппарировать ещё в воздухе, не долетев до воды. Неизвестно, как поведёт себя его организм, оказавшись в открытом море; вполне вероятно, что паника и проклятое чувство незащищённости окажутся сильнее. Он будет слишком озабочен тем, чтобы продержаться на поверхности лишнюю пару секунд, и об аппарации придётся забыть. Те несколько минут, что он провёл в чужом сознании, порядком истощили его, но выбора нет – он не в том состоянии, чтобы соваться без палочки в толпу вооружённых противников.