Текст книги "Сдвиг (СИ)"
Автор книги: Romaria
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Отец медленно встал и поднял руку, в которой держал пистолет. Мальчик видел такой в каком-то боевике. Рюкзак выпал из ослабевших пальцев. Враз как-то ожив, Том повернулся и побежал в свою комнату. Хотелось спрятаться и не видеть никого. Он влетел к себе, громко хлопнув дверью. От сквозняка белая тонкая штора подлетела, заставив дернуться в сторону от испуга и потерять драгоценные секунды. Том упал на колени и, проехав несколько метров по гладкому паркету, забился в угол. Замер, прислушиваясь к звукам, и машинально сдавил пальцами все еще зажатый в них пакетик с чипсами. Хруст ломающихся картофельных пластинок воспринимался в абсолютной тишине как оружейный выстрел. С ужасом покосившись на блестящую в полумраке упаковку, Том быстро оттолкнул пакет в сторону и забился подальше в темноту.
Перед глазами, подвешенный на тонкой прозрачной леске, раскачивался небольшой деревянный самолетик. Туда-сюда. Туда-сюда. Как будто хотел сорваться с удерживающих его нитей и улететь. Том всегда очень любил эту игрушку именно из-за её похожести на настоящую машину, и сейчас, вглядываясь в эти мерные движения, он чувствовал, как сам улетает. Далеко-далеко. Последнее, что он слышал, – это еще один глухой хлопок, раздавшийся где-то за плотно закрытой дверью…
Том замолчал, вынырнул из воспоминаний и в недоумении уставился на совершенно белое, встревоженное лицо сидящего напротив Билла. Он пару минут не мог сообразить, что произошло, и почему ему сейчас так плохо. Руки дрожали, косички от выступившего пота были такими мокрыми, будто он только что принял душ.
– Ненавижу чипсы, – наконец выдохнул он.
– Нам нужно поговорить с твоей тетей. Сейчас же, – решительно отозвался все еще очень бледный Билл.
16.
Том давно перестал рассказывать, а они все так же сидели на полу и жались друг к другу. Билл обвился вокруг него руками и ногами, крепко прижав к себе и, уткнувшись в косички, тихонько покачивался из стороны в сторону.
– Знаешь, – наконец прошептал Том. – Я ведь до сих пор этот взгляд всей шкурой чувствую… – Билл зажмурился и прижался губами к его макушке.
– Все хорошо, слышишь? Ты не сумасшедший. Ты в безопасности. Все хорошо.
– Я только одного не понимаю… мне ведь тетка всегда про аварию говорила. Я даже и не сомневался никогда.
– Ты просто забыл, – Билл немного отстранился, продолжая поглаживать рукой по шее. Отпустить совсем сил не было. – Так бывает. Я читал.
– Наверное, Дэвид был прав, когда советовал обратиться к психиатру. Давно бы уже все вспомнил и не мучился.
– Ты не можешь знать наверняка, – возразил Билл, чувствуя себя настоящей дрянью. Захотелось рассказать все здесь и сейчас, но момент для новых потрясений был явно неподходящий. – Все к лучшему. Только нам с твоей тетей обязательно поговорить нужно.
– Звонить не буду, – решил Том. – Завтра поедем. Она недалеко живет, за один день вернуться успеем. Че-е-е-рт. Я ведь ее уже года два не видел. И Дэвида предупредить…
– О Дэвиде не беспокойся, я завтра утром ему позвоню и все улажу, – перебил Билл, неохотно поднимаясь на ноги и протягивая руку. – Вставай. Тебе надо сходить в душ и хоть маленько поспать.
– Пойдем со мной, – предложил Том.
– Лучше не надо. Ты пока иди, а я здесь уберу и чай тебе сделаю. У тебя есть чай?
– По-моему, что-то было, – на секунду задумавшись, пробормотал Том. – Где-то должен валяться. Для гостей покупал, понятия не имею, сколько ему лет. Не люблю я его. Может, кофе сваришь?
– Вот только кофе тебе сейчас для полного счастья и не хватает. Иди, ты же уже еле на ногах держишься.
– Знаешь, – оглянулся Том, уже переступив порог и грустно улыбнувшись, – я, когда тебя к себе на ночь звал, совсем не так себе это представлял…
Билл дождался шума включенной воды, сел на кровать и закрыл лицо руками. Было плохо. Жутко от всего рассказанного. Стыдно за свою ложь. Больно за Тома. Как же Билл хотел облегчить его страдания. Забрать себе, впитать, как губка, чтобы и следа от плохих воспоминаний не осталось. Он не ожидал такого, когда ввязывался во все это дерьмо. Не думал, что все будет настолько серьезно и страшно. И уж тем более не предполагал, что так увязнет. Прирастет кожей, что оторвать только с мясом получится.
Билл понятия не имел, как он теперь будет во всем признаваться. Что врать не сможет – знал, а как правду сказать не представлял. И реакцию Тома, после всего случившегося, предсказать невозможно. Он ведь доверился, открылся так, как ни перед кем и никогда не открывался, и такую ложь простить вряд ли сможет.
Билл тряхнул головой, выпрямился и решительно встал. Он не имеет права расклеиться сейчас, когда Тому нужна его помощь. Нужно навести хотя бы относительный порядок, заварить чай и проследить за тем, чтобы он уснул. А все остальное потом. Не сегодня и даже не завтра. Сначала надо выяснить всю недостающую информацию и помочь Тому это пережить. О себе думать некогда.
Билл успел убрать стеклянные осколки и в спальне, и в гостиной, придать квартире видимость порядка, заварить чай, которого к его удивлению оказалось несколько сортов, в том числе и незаменимый сейчас ромашковый, когда Том вышел из душа. Он был очень бледным, с покрасневшими, опухшими глазами, но в целом, учитывая обстоятельства, выглядел неплохо. Билл уложил его в постель и прямо туда притащил чашку успокаивающего напитка. Том осторожно взял горячую кружку и с сомнением посмотрел на светло-желтую жидкость.
– А ничего более гадкого ты мне подсунуть не мог? – скривился он и понюхал чай. – Сеном воняет, а уж про внешний вид я вообще молчу… сказать, на что это похоже?
– Лучше не надо. Это ромашка. Очень полезно, успокаивает, как раз то, что тебе нужно.
– Давай лучше ты сейчас унесешь это обратно на кухню, разденешься и залезешь ко мне под бочок. Я сразу же успокоюсь. Обещаю, – голос у Тома был умоляющим, в глазах тоска. Билл еле удержался от того, чтобы тут же не выполнить все, о чем его попросили.
– Нет, – стараясь быть непоколебимым, возразил он. – Сейчас ты пьешь чай, а я иду в душ.
– Ну вот. Я же предлагал вместе сходить…
Том подул в кружку, сделал аккуратный глоток, сморщился, печально вздохнул и снова поднес ее к губам. Билл улыбнулся и пошел мыться. Все-таки горячая вода – это лучшее изобретение человечества. Она помогает смыть грязь не только с тела. От чистоты и вкусного запаха геля стало немного легче.
Когда Билл вернулся в спальню, Том лежал, свернувшись калачиком, глаза закрыты, кружка с остатками недопитого чая стояла на полу у кровати. Тихо, стараясь не разбудить, Билл наклонился, собираясь отнести ее на кухню, но его остановил хрипловатый, усталый голос:
– Оставь. Завтра уберем. Ложись ко мне.
Билл поставил кружку назад, выключил свет и нырнул под одеяло. Сильные руки тут же обняли его поперек тела, а теплый, гладкий живот прижался к еще немного влажной спине. Лежать в объятиях в полной темноте было спокойно. Дыхание замедлилось и стало едва слышным.
– Я тебя люблю, – прошептал Том Биллу в волосы. Сжал крепче руки, почувствовав, как тонкое тело в его объятиях напряглось и дернулось в сторону, словно желая сбежать. – Подожди. Не поворачивайся и ничего не говори, – поспешно продолжил шептать он. – Я ничего от тебя не требую, ни ответного признания, ни чего-нибудь еще. Просто хочу, чтобы ты знал. Я сегодня не спятил только благодаря тебе. И не только в этом дело. Я давно уже это понял. Наверное, с самого начала. Я хочу тебя так, как никогда никого не хотел. У меня внутри все в узел завязывается, когда к тебе кто-нибудь чужой прикасается. – Том смущенно хмыкнул. – Я ведь тебя не отпущу. Не отдам никому. Ты просто помни об этом, ладно?
Билл молча провел пальцами по его руке и сильно зажмурился, стараясь удержать слезы. Он ничего не сказал. Не чувствовал, что имеет право что-то говорить сейчас. И из-за этого было больно. Он лежал, вглядываясь в темноту, и прокручивал в голове тысячи вариантов признания своей вины. Нужно рассказать. Про профессора Эдвардса, про Дэвида, про свои идиотские провокации, которые, сейчас он это осознал, могли только навредить. Но ведь он же не знал. Не знал… Хотелось завыть в голос и биться головой о стену до тех пор, пока кровь не пойдет, но все, что он мог, это лежать и не останавливаясь водить пальцами по расслабившимся уже рукам.
Билл не заметил, когда заснул, понял, что вообще спал, только потому, что свет в комнате стал светло-серым от просыпающегося солнца. Том тихо сопел, по-прежнему уткнувшись ему в затылок и обвив руками. Наверное, надо было вставать. Собираться в дорогу, звонить Дэвиду, да и маму предупредить лишним бы не было, но шевелиться не хотелось.
И Билл, наплевав на все, упрямо лежал, наслаждаясь теплым дыханием на своей шее.
От воспоминаний о вчерашнем признании Тома сердце заныло так сильно, что захотелось потереть ладонью грудь, разгоняя боль. А еще прямо сейчас повернуться, разбудить и сказать, что виноват, что тоже любит и сделает что угодно, чтобы вымолить прощение. Он готов был в лепешку расшибиться, лишь бы Том и дальше продолжал верить ему так же, как сейчас. И любить. Билл уже не представлял, как будет жить дальше, если снова окажется один.
Он дернулся от неожиданности, почувствовав, как его осторожно укусили за шею.
– Напугал тебя? – спросил Том, притягивая его ближе.
– Нет. Просто неожиданно.
– Я тебя сейчас поцелую, – раздался смешок куда-то ему в плечо. От этого резкого вздоха волоски на загривке встали дыбом, а по позвоночнику прокатилась приятная дрожь. – Я так, на всякий случай говорю, чтобы неожиданностью не стало.
Повинуясь давлению, Билл перевернулся на спину и посмотрел в карие серьезные, несмотря на шутливый тон, глаза. Сегодня Том выглядел значительно лучше. Все еще измученный и уставший он не казался потерянным.
– С добрым утром, – улыбнулся Билл, прикасаясь пальцами к его щеке.
– И тебя.
Поцелуй был нежным, даже спокойным. Медленным. Тягучим. Том легко прикоснулся губами к его губам. Потерся о них. Спустился маленькими поцелуями ниже, к скуле, провел по ней языком, прикусил мочку уха. Билл улыбнулся и откинул голову назад, когда сухие горячие губы спустились на шею. Том задержался там на какое-то время и снова вернулся к губам.
На этот раз он прижался сильнее, лизнул, просясь внутрь. Билл позволил, приоткрыв рот. Вздрогнул от удовольствия, почувствовав уверенные ладони на боках. Том чуть пододвинулся и лег сверху, вдавливая его в кровать весом своего тела. Поцелуй становился все более глубоким и жадным.
– Хочу тебя, – прошептал Том, отрываясь на секунду.
Билл мягко толкнул его в плечо, заставляя лечь. Сегодня он хотел ласкать сам. Потрогать. Почувствовать. Поверить в то, что может вызвать у кого-то такие сильные эмоции. Он никогда не считал себя способным на что-то подобное, и сейчас ему было необходимо знать, что он кому-то нужен и важен. Убедить себя в том, что это все не закончится из-за его глупости и самонадеянности.
Том глянул немного удивленно, но подчинился. Закрыл глаза и расслабился, позволяя делать с собой все, что угодно. Билл, запоминая, вглядывался в его лицо, провел пальцем по носу, рассматривая пушистые ресницы и темные круги под глазами. Лизнул кончиком языка горестную складочку возле губ, желая разгладить ее. Прижался щекой к немного колючей уже щеке, выплескивая всю накопившуюся в нем нежность.
Чуть повернув голову, поймал горячее сбившееся дыхание и поцеловал. Сам. Без всяких просьб и подсказок. Он чувствовал себя все более уверенным и способным на все. Билл не мог сейчас рассказать о том, что творится у него внутри, поэтому старался показать это действиями, надеясь, что Том поймет.
Вспомнив, как тогда, в первый раз, мечтал прикоснуться к крохотному темному соску, решил осуществить свое желание. Провел подушечкой пальца по заинтересовавшему его месту, легонько надавил, с любопытством наблюдая, как от прикосновения Том чуть нахмурился и плотнее сжал зубы, задышав чаще. Это было невероятно интересно – видеть, как остро другой человек реагирует на твои действия.
Билл положил руку на теплый, с проступающими кубиками пресса живот и улыбнулся, почувствовав, как напряглись мышцы под его ладонью. Провел носом по ключице, прикусил кожу на шее, с восторгом вслушиваясь в тихий, прерывистый стон. Он гладил, целовал, облизывал, дурея от того, что можно безбоязненно делать все, что захочешь.
Зажмурившись на секунду, решаясь, Билл прижался губами к чуть приоткрытым губам Тома и погладил его напряженный до предела член. Провел пальцами по всей длине, размазал выступившую капельку по головке.
– Билл, – выдохнул парень, накрывая тонкие пальцы своей ладонью. Заставил взять в руку, сжать сильнее. – Двигай, – процедил сквозь зубы. На большее сил не было.
Билл послушался, утыкаясь лицом в шею и делая так, как просили. Чуть прогнулся в пояснице и прерывисто вздохнул, почувствовав ладонь на своих ягодицах. Он никогда не думал, что это так приятно, когда тебя гладят, чуть сминают в пальцах, проникают внутрь. Терпеть дальше он не мог, поэтому прикусил смуглую кожу на шее и двинул бедрами, показывая, что пора бы уже сделать что-нибудь еще.
Том что-то тихо шикнул и перевернул его назад на спину. Навалился сверху, тяжело и так необходимо. Поцеловал, почти заставив задохнуться. Ненадолго отвлекся, потянувшись куда-то в сторону. Вернулся назад, снова целиком сосредоточившись на поцелуе. Раздвинул Биллу ноги, втиснувшись между ними.
На этот раз было намного легче. Правда сначала боль все-таки была, то ли с непривычки, то ли с прошлого раза не совсем отошел, но не сильная и быстро прошла. Том двигался резко и напористо. Целовал долго, так, что от нехватки воздуха кружилась голова, а перед глазами расплывались темные пятна. Билл стискивал зубы и впивался пальцами в скользкие от пота плечи. Последней каплей стало ощущение уверенной руки на члене. Спина прогнулась, мышцы на мгновение свело судорогой, и он кончил, спрятав лицо где-то у Тома под подбородком, на границе сознания улавливая пару судорожных толчков, мучительный стон и тяжелое дыхание на своем виске.
В себя приходили долго. Нежились, лежа в объятиях. Билл терся носом о шею, глубоко вдыхая родной запах, и чувствовал грубоватые пальцы, нежно гладящие его спину.
– Пошли в душ, – распорядился, наконец, Том и потащил его, совсем не сопротивляющегося за собой.
***
Из дома они выехали уже после полудня, уладив все дела. С каждым километром Том нервничал все сильнее. Сначала он говорил без остановки, рассказывая обо всем подряд, о том, как учился в школе, как их нашел Дэвид, о тетке, которую зовут Аманда. Билл слушал, повернувшись вполоборота и положив ладонь ему на колено. Неизвестно кого из них этот жест поддерживал больше.
Потом Том замолчал, словно выдохся, и последние километры они ехали в абсолютной тишине. Радио не включали, раздражал любой звук. Городок, в который они приехали, был маленьким, чистым и выглядел раздражающе идеалистическим. Биллу, привыкшему к суете и шуму большого города здесь не понравилось. Том притормозил перед небольшим аккуратным, как все тут, домом. Сидел какое-то время, собираясь с силами, решительно вышел из машины и, громко хлопнув дверью, взбежал по деревянным, выкрашенным белой краской ступенькам.
– Вспомнил, – вместо приветствия спокойно констатировала женщина, как только открыла дверь и увидела выражение его лица.
– Да, – согласился Том. – Может быть, объяснишь мне, что все это значит?
– Ты хочешь, чтобы я сделала это прямо здесь, на пороге? – стараясь скрыть нервозность за иронией, приподняла бровь Аманда.
– Да нет, что ты, как можно? – оскалился Том. Билл сжался, радуясь, что на него никто не обращает внимания. – Я рассчитывал на плюшки с яблоками и горячий шоколад. Посидим, поболтаем.
– Давай без истерик, хорошо? Проходите в дом. Может быть, представишь мне своего друга?
– Это Билл. И я хочу, чтобы на этот раз ты рассказала мне все.
Они прошли в гостиную и расселись по креслам, стоящим как-то неудобно, в разных углах довольно большой комнаты. Билл очень хотел сесть поближе, но возможности не было.
– Рассказывай, – приказал Том.
– Мы с твоей матерью были не очень близки, – покорно заговорила Аманда. Билл глянул на нее с удивлением. Он думал, что понадобится больше сил и времени, чтобы добиться правдивого ответа, но, похоже, за эти годы женщина устала скрывать тайну, и сейчас ей самой было необходимо выговориться. – Родители наши умерли рано, отца твоего я никогда не любила, что, впрочем, было взаимно, вот мы почти и престали встречаться после их свадьбы. Я тебя два раза всего видела, когда совсем маленький был, и потом лет в семь. Мне позвонили ночью, я долго ничего понять не могла, все до меня не доходило, о чем этот мужчина-полицейский говорит. Оказалось, что твой отец застал твою мать с любовником, убил их обоих и застрелился сам, – Том втянул воздух сквозь зубы и стиснул подлокотники кресла. – Вечером соседка в гости зашла и обнаружила. Тебя нашли поздно ночью. Ты в своей комнате в углу прятался. Я смогла приехать только через сутки, ты все это время в больнице был и ни с кем не разговаривал, – Аманда замолчала на несколько минут, переводя дыхание.
– Как получилось, что я ничего об этом не знал? Должно же было быть что-то, соседи, пресса? – не выдержал Том. – Нас ведь потом и Йост проверял… почему нигде информация не всплыла?
– Журналистов было куча, ты прав, тройное убийство все-таки, но от вашего дома я жила довольно далеко. В другом штате. В гости никогда не приезжала, и меня никто не знал. В завещании твоих родителей я была названа единственным опекуном, других родственников, желающих взять себе чужого ребенка, просто не было, так что оформить документы труда не составило. Это заняло всего несколько дней. Судья ускорил процесс, пожалев тебя. А еще мне адвокат посоветовал, я бы сама, может быть, и не догадалась, чтобы журналисты не лезли и тебя лишний раз не травмировали, фамилию сменить. Трюмпер – это девичья фамилия твоей матери, а не твоего отца. У меня фамилия мужа. Мы года два вместе прожили, потом разошлись и больше не виделись никогда, но благодаря этому получилось, что никакой связи с тобой у меня вроде как и нет. Вот и не нашел никто. Когда сюда приехали, я сказала, что моя сестра с мужем погибли в аварии, а Йост твой сильно во всем этом и не копался. Когда спросил, я ответила, что была автокатастрофа, давно, ничего криминального или сенсационного, он больше эту тему и не затрагивал. Вот и все.
– Так просто? – не поверил Том. Было видно, что держится он из последних сил, и Билл очень за него волновался. – Ладно. Хорошо. Я могу это понять, и даже благодарен, что ты ко мне журналистов не подпустила, но мне-то ты могла рассказать?! Пускай не сразу, но потом, когда я вырос.
– А зачем? – с искренним недоумением посмотрела на него Аманда. – Ты не помнил ничего. Даже признаков никаких не осталось. Кому было бы легче, если бы я стала ворошить прошлое?
– Твою мать! – заорал Том, ударив кулаком по подлокотнику. – Ты вообще представляешь, как я себя чувствовал, когда эту хе*ню вспоминать начал?! Да я думал, что у меня крыша едет!..
– Том, ты просто не видел себя тогда, – устало вздохнула тетка, кутаясь в наброшенную на плечи шаль. – Ты ведь первый месяц, после того как я тебя к себе привезла, вообще не разговаривал. Постоянно пропадал куда-то, пока я не сообразила, что тебя по углам искать нужно. Чем темнее угол, тем лучше. Я понятия не имела, что мне делать. Растерялась совершенно. Подруга посоветовала к психологу обратиться. Я обратилась. Потом еще к одному и еще. Ничего не помогало. Я совсем отчаялась, думала госпитализировать придется, а тут летние каникулы закончились… хотя, я ведь даже и не вспомнила об этом. Ты сам. Просто в первый день занятий вышел утром на кухню и совершенно спокойно спросил, когда мы в школу поедем, и добавил, что пропускать никак нельзя, потому что тебе английский плохо дается и история. Это были твои первые слова за целый месяц. Ну, я и рискнула… а потом ты игрой на гитаре увлекся и все вроде нормально стало.
Билл задумчиво обводил взглядом комнату, вслушиваясь в каждое слово. Так ему легче было запоминать. Он выхватывал предметы обстановки и накладывал на них повествование. Неожиданно взгляд зацепился за стоящую на тумбочке фотографию. Билл всматривался в знакомое лицо и не понимал, откуда здесь взялось изображение этого человека. Он встал, подошел поближе, взял в руки, желая убедиться, что не ошибся.
– Заметил всё-таки… – вдруг раздался, заставивший дернуться и выронить фото, голос.
