Текст книги "Сдвиг (СИ)"
Автор книги: Romaria
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Сдвиг
https://ficbook.net/readfic/829901
Автор:
Romaria (https://ficbook.net/authors/164990)
Беты (редакторы):
Одна Вторая Симбиоза (https://ficbook.net/authors/200747)
Фэндом:
Tokio Hotel
Пейринг или персонажи:
Том Трюмпер/Билл Каулитц, второстепенные.
Рейтинг:
NC-17
Жанры:
Слэш (яой), Ангст, Драма, Психология, Hurt/comfort, AU
Предупреждения:
OOC, Насилие, Нецензурная лексика
Размер:
Макси, 121 страница
Кол-во частей:
19
Статус:
закончен
Описание:
Помоги мне. Я просто не знаю, что мне делать. Это перешло все границы. Нельзя больше списывать все на капризы избалованного славой мальчишки. Это уже настоящий сдвиг.
Посвящение:
Мыши. Тебя в психологию потянуло, а я мучайся…
Публикация на других ресурсах:
Если вдруг… Спросите.
Примечания автора:
Первый макси, на который замахнулась. Еще и не от первого лица. Трудновато дается…
Том
http://s018.radikal.ru/i511/1305/6a/2d91e1ba9ffa.jpg
Билл
http://s019.radikal.ru/i607/1305/4f/4b40e2eaf810.jpg
Баннер – http://2.firepic.org/2/images/2014-10/05/yuomuedyb09c.jpg
Карина 2402, спасибо :)
Содержание
Содержание
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
17.
18.
19.
1.
– Ты понимаешь, о чем меня просишь? – спросил высокий, совершенно седой мужчина.
– Да. И я бы никогда не попросил тебя об этом, если бы у меня был выход. Но его нет, – уверенно ответил его собеседник.
Сидя в больших удобных креслах, стоящих в кабинете заведующего кафедрой клинической психологии Калифорнийского университета Лос-Анджелеса Фрэнка Эдвардса, они ненадолго замолчали, думая каждый о своем.
Репутация хозяина кабинета была безупречной. Его уважали и любили как студенты, так и коллеги по работе. Этот высокий, крепкий пятидесятидвухлетний мужчина с белоснежными волосами и удивительными темными, невероятно живыми глазами, отличался абсолютным отсутствием лоска и заносчивости. Видя его впервые, никто и предположить не мог, что шумный, добродушный человек, очень похожий на медведя из детской сказки, является профессором университета. Его оптимизму и увлеченности своим делом мог позавидовать любой. Своим энтузиазмом, жизнелюбием и интеллектом он покорял своих собеседников с первых минут разговора и навсегда. Им восхищались. Ему верили.
Несмотря на то, что детей у профессора никогда не было, студенты относились к нему как к своему отцу. Некоторым из них он стал даже ближе. Он помогал им, поддерживал, защищал перед другими преподавателями и искренне гордился, когда кто-то из них добивался успехов. Они действительно являлись его семьей. Семьей, которую он любил безгранично и преданно, и которая отвечала ему взаимностью.
Вся его жизнь крутилась вокруг университета и его обитателей. Друзей за его стенами у профессора Эдвардса было очень мало, и сейчас один из них, самый близкий, сидел напротив него и просил о помощи.
– Послушай меня, Дэвид…
– Нет, Фрэнк, это ты послушай меня, – мужчина, которого профессор назвал Дэвидом, глубоко вздохнул и устало провел рукой по лицу. – Мне нужна твоя помощь. Очень нужна. Я прошу тебя как друга, как одного из самых близких для меня людей. Помоги мне. Я просто не знаю, что мне делать. Это перешло все границы. Нельзя больше списывать все на капризы избалованного славой мальчишки. Это уже настоящий сдвиг. У него совершенно сорвало крышу. Понимаешь? Я не могу с ним справиться. Он рушит все, что я создавал долгие годы. Иногда я ловлю себя на мысли, что боюсь его. Боюсь того, что он выкинет в следующий момент. Благодаря ему я живу как на пороховой бочке. Я просто больше так не могу.
Дэвид Йост, продюсер молодежной, очень популярной группы, в этой жизни всего добился сам, чем невероятно гордился. Но с проблемой, возникшей у него сейчас, справиться самостоятельно не мог. Напористый, энергичный, очень уверенный в себе, сейчас он смотрел на друга с несвойственной ему робостью.
– Почему ты официально с этим разобраться не попробуешь? Найми ему кого-нибудь. Я могу порекомендовать несколько отличных психиатров…
– Ты серьезно думаешь, что я не пытался?! – Дэвид вскочил на ноги и заходил по кабинету, нервно ероша руками темные волосы. Он был на несколько лет младше своего друга и в отличие от него выглядел лощеным и ухоженным. Короткая, стильная, немного небрежная стрижка, спортивное тренированное тело, уверенный взгляд. Глядя на него, сразу становилось ясно, что с мнением этого человека придется считаться. – Да я все, что можно перепробовал, прежде чем к тебе обратиться! Я даже как-то пытался ему одну крайне профессиональную леди подсунуть, так эта дура от него минут через двадцать сбежала, с настойчивой просьбой больше ее не беспокоить! А мне был выдвинут ультиматум: либо я оставляю его в покое и больше эту тему не поднимаю, либо он уходит из группы. И я абсолютно уверен, что это не пустые слова. Он уйдет, Фрэнк. Если я, еще хотя бы раз намекну о психиатре, он просто уйдет.
– А почему ты не хочешь его отпустить? Изменение в составе группы вещь не такая уж и редкая, а он даже не солист. Если все действительно так плохо, как ты говоришь, может, так будет лучше для всех? Не думаю, что найти нового гитариста такая уж большая проблема…
– Нового гитариста, может быть, и просто найти, а вот нового Тома найти невозможно, – Дэвид глубоко вздохнул и, немного успокоившись, снова сел в кресло. – Пятьдесят процентов славы – его заслуга. Именно благодаря ему группа стала настолько популярной. Харизма, экспрессия, обаяние… у него просто переизбыток всего этого! Журналисты его обожают, фанаты боготворят. Его ухода мне никто не простит. В этой группе он – звезда. Нет, ты не подумай, у меня все парни замечательные! – тут же воскликнул Дэвид, размахивая руками и защищая «своих парней». Профессор смотрел на него с едва заметной улыбкой. Он тоже всегда так делал, оправдывая перед самим собой своих студентов. – Но Том… Его нельзя сравнивать с другими. Это все равно, что сравнивать бриллиант со стразами. Я никогда не скажу об этом при ребятах, но, думаю, они и сами все прекрасно понимают. Кроме того, выгнать его сейчас равносильно убийству. Он просто этого не переживет. У него ведь практически никого нет, кроме группы. Только тетка, с которой он почти не общается. Не могу я с ним так поступить…
– Ну, хорошо. Давай предположим… только предположим! – подчеркнул профессор, видя оживившееся лицо друга. – Что я согласен. И что дальше? Я у него перед глазами семь лет мелькаю. Он прекрасно знает, кто я и чем занимаюсь. И ты думаешь, он ничего не заподозрит, если я возле него начну крутиться и что-то «тайком» выпытывать?
– Нет, конечно, но поговорить с ним ты можешь? Просто по-дружески. Том хорошо к тебе относится и…
– Дэвид, этот парень много к кому хорошо относится. Но лично я не встречал ни одного человека, которому бы он доверял. А здесь нужно именно доверие.
– И что ты предлагаешь? – серьезно спросил Дэвид, с надеждой глядя в лицо друга
– Ага! Значит, уже я предлагаю?! – беззлобно рассмеялся Фрэнк. – Всегда восхищался твоей способностью быстренько все переворачивать в свою пользу!
– С моё с прессой пообщайся, еще и не на такое будешь способен, – хмыкнул в ответ тот, салютуя бокалом с виски. – И все-таки?
– Ты точно должен отдавать себе отчет в том, о чем меня просишь, – наконец вымолвил профессор, нахмурившись и делая глоток из своего бокала. – Как минимум это нарушение этики. В худшем случае, если твой подопечный подаст на нас в суд, это может стать уголовным делом. Ты готов на это пойти?
– Сейчас я готов на все. У меня нет выбора. Он действительно становится опасным для окружающих. Не буду утверждать, я не очень в этом разбираюсь, сам знаешь, но, кажется, у него начались галлюцинации. Связь с реальностью он точно теряет, причем это происходит все чаще и чаще. Он замирает на несколько минут и не реагирует, когда его зовешь. Постоянно что-то рисует на любом подвернувшемся ему под руку клочке бумаги, а потом не может вспомнить, что это сделал он. Позавчера на пресс-конференции он устроил настоящий скандал. Сначала все шло просто отлично. Хорошее настроение, смех, легкие, ничего не значащие вопросы. Все это было затеяно ради одного благотворительного фонда, собирающего средства для детей-инвалидов. Пара интервью, фотосессия и, наконец, концерт, все средства от которого будут переданы этому самому фонду. Все очень слащаво, и делается только для того, чтобы домохозяйки повздыхали, какие мальчики молодцы. Работа на публику, сам понимаешь, – профессор задумчиво кивнул, внимательно слушая своего собеседника. – Короче, так как делалось все это якобы для детей, вопросы парням тоже задавали об их детстве. Ничего серьезного. Кличка первого домашнего питомца, любимое блюдо, какой предмет больше всего нравился в школе. Ерунда полная. У Тома спросили про любимую детскую игрушку. То, что произошло дальше… черт. Он вдруг сильно побледнел, – Дэвид ненадолго замолчал, вспоминая произошедшие события. – Впечатляющее зрелище… сам белый, глаза черные и совершенно дикие. Ощущение такое, будто он обдолбался.
– Может, действительно так и было, и он у тебя элементарно под кайфом находился? – перебил его Фрэнк. – Ты его на наркотики проверять не пробовал?
– Нет! Это точно не то! Я уверен. Они когда ко мне семь лет назад попали, совсем пацанами были, помнишь? Семьи у них нормальные и родители, разумеется, сильно переживали, как ранняя слава на неокрепшей психике их чад скажется. Вот мне и приходилось почти круглосуточно за ними следить. Сколько пьют, что в пищу употребляют, с кем тра*аются. За годы привык и сейчас это делаю просто автоматически. Наркотиков у нас никогда не было. Я в этом уверен на сто процентов. Здесь в другом дело, только в чем – не знаю.
– Так что там со скандалом?
– А. Да. В общем, он вскочил, схватив со стола стакан с водой и со всей дури запустил его в задавшую вопрос журналистку. Слава Богу, что этот стакан чертов до нее не долетел. Разбился, упав у самых ног. Один осколок порезал ее прилично. Пока мы со всем этим разбирались, толпу разгоняли, барышню перевязывали… еще и договариваться с ней долго пришлось, чтобы в суд на этого идиота не подавала! Короче, он сбежал. И я уже больше суток не могу до него добраться. Трубку не берет, дверь не открывает. Точно знаю, что дома, консьерж сказал, но на звонки мои не отвечает. Сбрасывает их и все. Я только поэтому и знаю, что он еще там живой. Решил, жду до завтра и ломаю дверь, к чертовой матери! И пускай потом возмущается! Фрэнк, помоги мне, а?
– Доверие… – пробормотал профессор, задумчиво глядя куда-то за плечо Йоста, который терпеливо ждал, прекрасно зная, что в такие моменты друга лучше не трогать. – Его надо заслужить… Незнакомец, близкий по духу, – продолжал тихо говорить Фрэнк сам с собой, совершенно отключившись от окружающего его мира. – И по возрасту. Нужен кто-то, кто сможет стать другом, понять… но в то же время относиться объективно, не принимая чужие проблемы слишком близко. Ну, и где нам взять двадцатидвухлетнего профессионала, способного справиться с такой задачей, да еще и согласившегося рисковать собственной карьерой и репутацией? – он замолчал, задумчиво постукивая по губам кончиками пальцев. Вдруг его взгляд просветлел, и он широко улыбнулся. – Черт бы тебя побрал! А ведь я, кажется, знаю такого человека! У нас несколько месяцев назад выпуск был… очень сильная группа, давно такой не встречал, но был там один парень, как ты говоришь, бриллиант среди стразов. Умница невероятная. Я за всю свою преподавательскую карьеру всего пару раз с такими сталкивался. Школу он раньше времени окончил, причем прилично раньше, вот и получилось, что ему двадцать один всего, а он уже много добиться успел. Перспективы отличные, стажировка хорошая, несколько предложенных вакансий… но, что-то там не сложилось. Я его из виду потерял, а пару недель назад встретил. Кассиром в супермаркете работает, представляешь? С его-то головой…
– И что с ним не так? Ведь должна быть причина?
– Очень уж он… нетрадиционный, – замялся профессор.
– В смысле ориентации, что ли? – насмешливо хмыкнул Дэвид.
– Во всех смыслах. Я тебе сейчас одну вещь скажу, только ты меня не выдавай, ладно? Люди, в большинстве своем, идиоты необразованные, и то, что выходит за рамки их понимания, принять не могут. Когда… если познакомишься с ним, сам поймешь, о чем я говорю. Но, предупреждаю тебя сразу, давить на него я не буду. Если он на эту авантюру согласится, то только по своей воле. Хотя, зная его, думаю, шанс у нас есть, и немаленький… Знаешь, глупость это, конечно, с нашей стороны невероятная, но мне эта безумная идея уже начинает нравиться. Если кто до Тома достучаться сможет, то только он.
– А как мы его подсовывать будем? – с почти детским энтузиазмом спросил Дэвид.
– А вот это, друг мой, уже исключительно твоя проблема! – рассмеялся Фрэнк. – Но у меня пара условий. Парня моего не обижать и деньги ему за работу платить хорошие, ему ведь уволиться придется, если он на это пойдет.
– Когда ты с ним поговоришь?
– Завтра. Я позвоню ему завтра.
2.
Субботнее утро четырнадцатого июля началось для Билла очень хорошо. Он проснулся в 5.55 утра, то есть ровно за пять минут до звонка будильника. Он любил просыпаться раньше, чем тот зазвонит. Это было чем-то вроде игры под названием «Кто первый?» и выиграть в нее было для парня принципиально важно. Если первым просыпался он, это означало, что день будет хорошим. Как примета. Ну а если будильник… Сегодня победа осталась за ним, значит, все будет замечательно.
Билл лениво потянулся, не спеша вставать. Если честно, подниматься с постели не хотелось совершенно. Нужно было идти на работу, а ее он ненавидел. Он всегда знал, чем хочет заниматься в этой жизни. Для него никогда не стоял вопрос выбора, даже когда он был совсем маленьким. Как другие хотят стать поп-звездами, моделями или футболистами, он мечтал заниматься психологией. День за днем, шаг за шагом он шел к своей мечте. Упорно, не сворачивая, он все ближе подходил к заветной цели. Он читал по этой теме все, что попадалось ему на глаза, смотрел передачи по TV и даже посетил несколько лекций. К моменту поступления в колледж, он знал не меньше любого среднестатистического студента.
Первые трудности возникли во время поступления. У него элементарно не было денег. Живя вдвоем с мамой, медсестрой в городской больнице, рассчитывать на многое не приходилось. Других родственников у них никогда не было. Да им никто и не был нужен. Им было хорошо вдвоем. Мама обожала его и всегда старалась сделать для своего мальчика все, что могла, но оплатить образование в одном из самых престижных университетов страны было не в ее силах. Эту проблему Билл решил сам. Ему с трудом, но все-таки удалось получить полную стипендию на обучение. Доказать, что так нужно, что он достоин.
Стоя перед приемной комиссией, он ужасно волновался, изо всех сил стараясь не показать этого. Когда казалось, что все уже потеряно, за него неожиданно вступился профессор Эдвардс. Именно он настоял на полной стипендии, и Билл всегда будет благодарен этому человеку за полученную возможность. Возможность, которую он упустил.
Встав, наконец, с кровати и лениво дойдя до ванной комнаты, Билл долго стоял перед зеркалом, вглядываясь в свое отражение. Он работал, как проклятый, все годы обучения. Другие успевали ходить на вечеринки, свидания, а у него так не получалось. Лекции, библиотека, монитор ноутбука – это все, что он видел на протяжении нескольких лет. Очень часто он просыпался среди ночи за кухонным столом в обнимку с учебником, заботливо укрытый пледом пришедшей со смены мамой. Он так старался, но, почти добившись своей цели, столкнулся с непреодолимым препятствием, которым стала его внешность.
Никто не хотел связываться с человеком, выглядевшим как он. А Билл категорически не хотел что-то в себе менять, так как искренне не понимал, почему обязан это делать. Почему основополагающим фактором для трудоустройства являются его накрашенные глаза и узкие джинсы, а не уровень интеллекта, образованность и компетентность? Вступив в борьбу за свою индивидуальность, он проиграл. И в том, что сейчас ему каждый день приходится тащиться на ненавистную работу и сидеть за ненавистной кассой в не менее ненавистном супермаркете, не виноват никто, кроме него самого.
«К черту все», – подумал он, ярко крася ресницы черной тушью. Билл не любил себя жалеть. Иногда, утром, еще не успев толком проснуться, он позволял себе крупицу жалости, но не более. Душ. Крепкий кофе. Вкусный завтрак, заботливо приготовленный мамой, и он снова будет в порядке. Спускаясь по лестнице, парень улыбался. Было так приятно ощущать аппетитные дурманящие запахи и слышать уютную утреннюю суету, звуки которой доносились из кухни.
– Привет, – поздоровался он, заходя и целуя в щеку жарящую блинчики маму. – Ну, зачем ты поднялась в такую рань? Тебе же сегодня в ночную смену, могла бы подольше поспать.
– Ага. И ты бы ушел, даже не позавтракав толком. Знаю я тебя! Кофе выпьешь – и бежать, – проворчала женщина, с любовью поглядывая на своего ребенка. – Ты же такой тощий, что даже тень скоро отбрасывать перестанешь. На меня уже соседи косо поглядывают, думают, что я тебя голодом морю.
– Я не тощий! Я стройный! – с нарочитой обидой возразил Билл. – И кормишь ты меня замечательно, просто у меня конституция такая.
– Нормальная у тебя конституция. Среднестатистическая. Такая же, как у меня. Не наговаривай. Просто питаться надо правильно и переживать поменьше…
– Ну, ма-а-а-м… – протянул Билл, отодвигая от себя уже пустую тарелку и собираясь вставать.
– Ладно, ладно. Больше не буду. Давай, еще один блинчик и свободен.
На улицу он выходил, улыбаясь и щурясь от яркого солнца. Примета не подвела: день начинался чудесно. Добираться до супермаркета было совсем недалеко. Всего минут пятнадцать небыстрой ходьбы. И, пожалуй, это единственное, что устраивало Билла в его работе.
– Привет! – услышал парень радостное восклицание, как только, переодевшись в униформу, сел за свое рабочее место.
– И тебе того же, – улыбнулся он симпатичной, пухленькой девушке. – Смотрю, настроение у тебя сегодня отличное?
– Да. День замечательный, погода изумительная, а вчера я влюбилась, и этот парень точно на всю жизнь! – Билл засмеялся в ответ на такую тираду. Франсин Аддерли была его коллегой и самым непосредственным существом, которое он встречал. Немного шумная, суетливая, постоянно что-то теряющая и влюбляющаяся в очередного «парня на всю жизнь», она была настолько беззлобной и понимающей, что ей с легкостью прощали любые ее недостатки. – А ты как? Никого себе не нашел?
– Нет.
– Ну, и зря! Ты невероятно красивый, и я искренне не понимаю, почему ты один…
Парень лишь улыбнулся на такое замечание. Дальше день закружился в привычном ритме. Сначала легкое затишье, после которого, ближе к полудню, случался неизменный наплыв домохозяек, желающих порадовать свое семейство вкусным ужином. В очередной раз посмотрев на часы, Билл с удивлением обнаружил, что до конца его смены осталось всего десять минут. Звонок телефона, заставший его по дороге домой, был очень неожиданным. Номер неизвестен. Ему вообще редко звонили, а особенно с незнакомых номеров.
– Я слушаю.
– Билл, здравствуй. Это Фрэнк Эдвардс. Если ты не против, я бы хотел с тобой встретиться, – сердце тревожно забилось. Зачем он звонит? И откуда взял номер телефона? – Билл… – устав ждать ответа, поторопил его собеседник. – Ну что? Ты согласен?
– Да, конечно. Я сейчас свободен. Скажите куда приехать.
– Знаешь кафе, рядом с университетом? Такое, с башенками…
– Да. Буду там минут через тридцать.
– Жду тебя.
Решив не заходить домой за машиной, Билл поймал такси. И все-таки зачем? Что ему могло понадобиться? Навязчивые мысли кружились в голове, пока он ехал до места назначения. Билл знал, что профессор видел его пару недель назад в супермаркете. Увидел потрясение в веселых карих глазах, когда тот заметил его, сидящего за кассой. Было очень стыдно. Такое странное, жалящее чувство неправильности и вины. Как будто предал. Обещал сделать и подвел. Больше всего сейчас парень боялся, что профессор начнет его утешать, будет стараться как-то ободрить, помочь. Такого унижения он просто не переживет. Ну, зачем он позвонил?!
Кафе было тихим и уютным. С деревянными столиками, светлыми скатертями в клетку и маленькими желтыми фонариками, висящими на стенах. Фрэнк уже сидел за дальним столиком, дожидаясь его, и улыбался официантке, делая заказ и слегка с ней заигрывая.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался Билл, садясь на свободный стул и выжидающе глядя на профессора. – Что-то случилось?
– Узнаю тебя! Толком зайти не успел, а уже берешь быка за рога… – засмеялся тот. – Я нам кофе заказал… или ты хочешь что-то другое?
– Нет. Спасибо. Кофе – это то, что нужно.
– Ну, хорошо. Если ты так хочешь, давай сразу к главному… – хмыкнул мужчина, видя, что сидящий перед ним парень не намерен вести праздные беседы. – Мне нужна твоя помощь. И, прежде чем я расскажу, в чем дело, предупреждаю сразу, ты можешь отказаться, не задумываясь, если эта затея тебе не понравится. Ты ничем мне не обязан, что бы ты там себе не напридумывал. Может так получиться, что от принятого тобой сейчас решения будет зависеть твоя репутация.
Профессор замолчал, дожидаясь, когда уйдет принесшая кофе официантка. Потом, взяв свою кружку, задумчиво сделал пару глотков, словно собираясь с мыслями. Билл не пытался его торопить, терпеливо дожидаясь продолжения разговора и обдумывая уже сказанное. Такого он не ожидал.
– То, что я тебе сейчас предложу, настоящая авантюра. Сам бы я на такое никогда не согласился, – улыбнулся мужчина, начиная рассказывать. – Очень надеюсь, что этот разговор останется между нами, не зависимо от принятого тобой решения, – он внимательно смотрел на Билла, дожидаясь его согласия. И только после утвердительного кивка продолжил: – Есть один человек, которому очень нужна помощь. Сам он уже не справляется. Беда в том, что признаваться в этом он категорически отказывается. На данный момент я могу рассказать только о проблеме в целом. С парнем, о котором пойдет речь, я знаком, но не видел его очень давно. О сложившейся ситуации знаю только то, что мне друг рассказывал. Он с ним контактирует постоянно, – Билл слушал очень внимательно, запоминая каждое слово, пока профессор пересказывал ему свой диалог с Дэвидом. Впервые за долгое время ему действительно было интересно то, что говорит собеседник. – Большего сказать не могу. Для того чтобы строить какие-либо предположения, надо хотя бы с ним поговорить, а идти на контакт он не хочет. Добиться от него не то что доверия, а даже намека на откровенность, будет невероятно сложно. Парень он вообще очень замкнутый, откровенничать не привык. Да еще и личность довольно известная, что тоже сказывается. Многолетняя привычка взвешивать каждое произнесенное слово. Сам понимаешь, – Билл задумчиво кивнул, разглядывая свои пальцы, поглаживающие кофейную чашку. – Смутно представляю, что нужно сделать для того, чтобы он пошел на контакт. Необходимо выяснить причину его истерик. Парень уже на пределе, – закончил профессор свое повествование. – Что скажешь?
– Чего конкретно вы хотите от меня?
– Я хочу, чтобы ты сблизился с ним. Добился его доверия. Стал тем, кому он сможет открыть все свои страхи и проблемы, при этом, не открывая ему своей истинной цели.
– Но я кассир, а не практикующий специалист.
– А мне и не нужен практикующий. Мне нужен грамотный и компетентный человек, которому я могу доверять.
– Нарушение этики?
– Да.
– Как я попаду в его окружение?
– С этой задачей будет справляться мой друг. До того как принять решение, ты должен знать: если согласишься, с работы тебе придется уволиться, так как большую часть своего времени нужно будет находиться где-то по близости, но деньги за это тебе будут платить очень приличные, точно больше того, что ты получаешь сейчас.
– Я могу подумать?
– Только недолго, – Фрэнк снова сделал глоток уже остывшего кофе, поморщился, с неудовольствием посмотрел в чашку и отодвинул ее в сторону. – На долгие размышления времени нет. Если твой ответ будет отрицательным, придется искать кого-то другого, а это в сложившейся ситуации не так уж и просто. Кроме того, люди с твоим интеллектом и уровнем знаний вообще встречаются нечасто.
Домой, попрощавшись с профессором Эдвардсом, Билл пошел пешком. Ему нужно было подумать, а при ходьбе думалось, почему-то, значительно легче. Мысли становились ясными, четкими, будто вторили уверенным шагам, но в этот раз даже ходьба не очень помогала.
Согласиться, значит пойти вразрез со своими принципами. Нарушение этики… для Билла это было почти равносильно потере чести. С другой стороны, был человек, которому необходима помощь. И он, Билл, мог помочь. А значит, так ли уж велика разница, как он будет это делать? Кроме того, возможность бросить ненавистную работу и вернуться к любимому делу тоже была немаловажной. Может быть, эти мысли и меркантильны, но они были такими заманчивыми…
Заходя в темный, пустой дом – мама уже ушла на работу – и ища в телефоне нужный номер, Билл точно знал, что он ответит на это предложение.
– Профессор Эдвардс? Это Билл Каулитц. Я согласен. Скажите, когда я могу приступить к работе?
