сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
Несколько секунд они молчали, пока Гарри медленно не сказал:
— Не люблю, — Гермиона ахнула. Думать об этом было больно, но знать… — Можешь плюнуть мне в лицо. Я не знаю почему, но послушай меня. Я убью каждого, кто замешан в этом похищении. Знаешь, почему — потому что этих детей любишь ты.
Губы у Гермионы затряслись, и из глаз вновь потекли слёзы. Гарри впитывал любимые черты и из последних сил сдерживался, чтобы не прижаться к таким влажным манящим губам.
— Я прошу лишь немного времени, — проговорил он тихо, стирая пальцами дорожки слёз. — Часа три — нам нужно всё выяснить. Я не могу посылать ребят на верную смерть, тебя я не отпущу тем более.
— Время… — Гермиона смотрела на него во все глаза и думала только о том, что время их главный враг. — Гарри, мне страшно.
— Я знаю, Герм, я знаю. Но, в отличии от тебя, я думаю головой, а не сердцем. А эта лаборатория… Мы давно за ней наблюдаем, и там опасно. А ты тратишь наше драгоценное время на истерики.
— Я понимаю… — прошептала она, — я больше не буду.
Этот тихий покорный голос вызвал в Гарри срыв всех плотин, которые сдерживали его желания. Он накрыл её губы и сразу ворвался языком в рот, ощущая сладостную шелковистость рта.
Гермиона не ответила. Сейчас она хотела лишь одного, чтобы Гарри скорее занялся подготовкой операции спасения, и пусть он даже это делает только из-за любви к ней. Главное, что делает. Ей больше не к кому обратиться.
— Гарри, я не могу, — сказала она, упираясь ему в грудь руками и уворачиваясь от поцелуев. — Не надо, пожалуйста.
Гарри ещё взглянул в карие глаза, резко вскочил на ноги и поднял Гермиону. Они с помощью палочек привели себя в порядок и вышли из кабинета, так и не сказав друг другу ни слова.
***
Гарри сидел за своим столом в двух футах от Гермионы и не сводил с неё взгляда. Ему впервые за многие годы хотелось просто прижать её к себе и убаюкивать, как ребёнка. Он чувствовал, что спокойствие её напускное, а внутри клокочет гнев. Гнев на него за медлительность. Гнев на ситуацию в целом, а главное на себя за бесполезность.
Прошло шесть часов с момента похищения, и он даже представить себе не мог, что происходило с детьми. Шесть часов он бегал как ошпаренный, разрабатывая план и раздавая указания. Он не раз уже аппарировал, общаясь с информаторами. Силы были на исходе, что было совершенно не ко времени, учитывая ситуацию.
Он перевёл взгляд на сейф, который выделялся на фоне светлой комнаты лишь тем, что на нем был тёмный замок. Он лично его менял и запечатывал магией. Его пытались не единожды взломать, а значит где-то в министерстве есть крыса, а может быть и не одна. Уверен он был лишь в своём отделе. В сейфе было спрятано магловское оружие, которым он увлёкся не так давно. Вряд ли волшебник-преступник будет ожидать, что ему вышибут мозги. Гарри даже улыбнулся такой мысли и прошёл к сейфу.
Спрятав шестизарядный кольт в кобуру на поясе, он взглянул на Гермиону, которая так и не поменяла позы. Он в несколько шагов оказался у неё за спиной и вдохнул знакомый аромат волос, который она никогда не меняла. Он был свежий и ненавязчивый, с яблочными оттенками, может быть поэтому его так раздражали приторно-сладкие духи Джинни. Он положил руки Гермионе на плечи и слегка сжал пальцы, даря успокаивающую ласку. Даже смешно. Обычно это она когда-то одним своим прикосновением могла снять всё накопившееся напряжение.
— Ждём Стивенсона и выдвигаемся, — напомнил он Гермионе, на что она только кивнула. Он мягко коснулся её волос, что вызвало в ней дрожь желания.
— Гарри — это не вовремя, — дёрнула она головой.
— Я знаю.
В дверь постучали — зашёл Стивенсон.
— У нас все готово, ждём вашей команды, — отрапортовал он, и дождавшись кивка, отошёл в сторону, левитировав Гарри папку с последними данными.
В кабинет начали входить один за другим волшебники в синих мантиях Авроров. Помещение начало увеличиваться в размерах, подстраиваясь под ситуацию. Когда последний из двадцати четырёх авроров закрывал двери, в кабинет ворвался Рон — красный и запыхавшийся. Он хотел подойти к Гермионе. Его как-то внезапно заблокировали, и ему пришлось стоять прямо напротив Гарри, который не сводил с него презрительного взгляда.
Когда Рон изъявил желание участвовать в операции, он хотел ему отказать, но получив на руки некие сведения о том, что Рон каким-то боком связан с фамилией Малфой, решил удовлетворить его просьбу. Гарри с большим удовольствием задушит этого предателя, если выяснит, что он причастен к исчезновению собственных детей.
В следующие полчаса Гермиона усилием воли подавляла удовольствие. Да, именно удовольствие, растекавшееся ядом по её венам, при виде этого собранного и мужественного Гарри. Он оказался настоящим профессионалом своего дела. Нужные сведения были собраны в рекордно короткие сроки. Гермиона любовалась таким Гарри, ведь она так давно не видела его в оперативной работе, и только слышала о его жёстких методах. Было очевидно, что его уважают, как лидера и волшебника. Все внимательно его слушали и кивали, если обращались непосредственно к ним.
План был предельно прост и ясен. Для его исполнения будут использоваться те артефакты, в создании которых поучаствовала сама Гермиона, что не могло не вызвать у неё смутной гордости за свои достижения. Уже известная карта, на которую каждый аврор по очереди нанес каплю своей крови. Ментальные амулеты, позволяющие общаться на очень дальнем расстоянии и, конечно, прототип мантии-невидимки, которая пусть и не защищала от вспышек заклинаний, но могла надолго сделать волшебника невидимым в отличие от дезиллюминационного заклинания.
Все эти артефакты не раз помогали выжить подчинённым Гарри. За это он даже однажды сказал ей спасибо, правда, таким тоном, словно делал одолжение.
Она боялась даже пошевелиться и пропустить хотя бы одно важное слово. Малфои. Именно они продолжили дело, незаконченное Волдемортом много лет назад. Теперь они вышли на новый уровень и использовали магловские технологии. Они украли исследования Гермионы, которые она забросила несколько лет назад, убедившись в их нецелесообразности. Малфои с группой ученых из разных стран их продолжили и, возможно, вывели способ лишать волшебников магии. Они использовали описанный метод на родителях-маглах, у которых вскоре должен был появиться ребенок-волшебник. Узнав эту ошеломляющую информацию, Гермиона задалась единственным вопросом: зачем им их дети, и ответов, кроме как отомстить, у них с Гарри не было.
Информация о Малфоях просочилась совершенно случайно. Люциус был слишком тщеславен, чтобы не расписываться в документах собственным именем, пусть даже и с подставной фамилией. Теперь им оставалось с помощью противозаконного империо обезвредить всю вооруженную охрану и под оборотным зельем пробраться внутрь генетической лаборатории, которую несколько лет назад выкупил Люциус Малфой.
Гарри словно почувствовал восхищённый взгляд и раздраженно посмотрел в сторону дивана, на котором Гермиона сидела, не прекращая при этом раздавать команды.
Он прямо чувствовал её возбуждение. Как ищейка, он всегда узнавал запах её кожи, даже на расстоянии. Ему было необходимо успокоиться, а она только его нервировала. Он боялся брать её с собой, но и оставлять мастера заклинаний и трансфигурации он не мог себе позволить. Гарри до сих пор точно не знал, какие опасности ждут их в этом огромном городе-лаборатории. Что Малфои придумали за эти десять лет, что существует корпорация Генезис М?
Гарри уже начал распределять пары, каждая из которых будет выполнять определенную роль и займёт нужную позицию, когда Рон внезапно запротестовал:
— Почему это я со Стивенсоном? Я пойду с Гермионой. — Гарри посмотрел на неё, но Гермиона быстро опустила глаза в пол. Стыд за Рона был привычным для неё состоянием.
— Всем оставаться на местах, — скомандовал Гарри. — Рон, давай выйдем.
— Зачем? — растерялся Рон.
Но Гарри сделал к нему два шага и толкнул в грудь. Дверь благодаря одному из авроров любезно раскрылась, и Рон упал на мраморный пол тёмного коридора.
Гарри вышел за ним, взглядом напугав какого-то клерка. Он навис над Роном, после чего резко дёрнул его вверх и начал преувеличенно заботливо отряхивать его несуразную мантию. Даже удивительно, как при такой стильной жене Рона продолжала одевать мать.
Гарри посмотрел на бывшего друга снизу вверх. Он никогда не отличался высоким ростом, но это совершенно не мешало ему смотреть на людей словно на флоббер-червей. Сказывались годы практики, когда ему приходилось учиться ставить себя выше других. Иначе его просто бы загрызли министерские шавки.
Гарри отряхнул какие-то крошки с воротника Рона, отметив при этом, что они с Гермионой с начала дня даже воды не выпили.
— В чём дело, друг, — Гарри специально выделил последнее слово, — ты чем-то недоволен?
— Недоволен! Твоим обращением, — сказал Рон, откидывая руку Гарри.
— Когда я командую, задача моих подчиненных слушать и не перебивать. У тебя есть повод для беспокойства?
— Есть. Ты собираешься пойти с Гермионой, потому… — он внезапно замялся, потому что Гарри слишком широко улыбнулся, вот только его улыбка была похожа на волчий оскал.
— Потому что? Договаривай, Рон.
— Ты пялишься на неё всё время, — рявкнул Рон и замолчал.
— Это всё? — Гарри поднял брови в ожидании ответа.
— Я знаю, что вы трахались в школе, — суматошно произнёс он.
Гарри не стал торопиться с ответом. Мысль рассказать Рону, что трахались они с Гермионой не только в школе, показалась ему забавной. Он ненавидел бывшего друга. С каждым годом мелочность и завистливость друга проявлялась всё больше, заставляя Гарри открыть глаза на их «дружбу». Он много лет пользовался славой друга и постоянно считал, что его обделяют вниманием. Рон заставлял Гермиону сплавлять детей своей матери, чтобы они чаще оставались наедине. Гермиона только спустя несколько лет после свадьбы научилась подавлять чувство вины перед Роном за любовь к Гарри, и отказывать мужу в его неадекватных желаниях, о которых Гарри знал очень мало.
Гарри давно думал разрубить этот узел и потребовать от Гермионы развестись с Роном, но какая-то тёмная сущность внутри него требовала причинять ей боль снова и снова. Он мстил ей за предательство, за свой несчастливый брак и нелюбимых детей. Каждый раз, отлавливая её в министерстве, он вталкивал её в свободный кабинет и с упоением трахал до потери пульса, вбиваясь в такое податливое тело. И если она сначала всегда сопротивлялась, то через пару лет просто сдалась на милость победителя, даря им обоим невероятное удовольствие.
— Ты серьёзно считаешь, что сейчас самое время об этом разговаривать, — процедил Гарри сквозь зубы. — Твоих детей похитили, жена в истерике, а тебя волнует моя половая жизнь?
Рон насупился и молча смотрел в пол, пока не произнёс: «Гермиона — моя».
— Вот как? Знаешь в чём соль, Рон? Она твоя, пока я не заставлю её сделать выбор. И мы с тобой прекрасно знаем, кого она всегда выбирала.
Рон пытался ещё что-то сказать, но в коридор вышел Стивенсон.
— Гарри. Смена меняется через полчаса. Надо выдвигаться.
— Понял, — Гарри ещё раз с пренебрежением посмотрел на Рона и взглянул почему-то на его нагрудный карман, потом близко подошёл к Стивенсону и быстро прошептал:
— Не дай ему позвонить по сотовому.
Стивенсон кивнул и махнул Рону, мол — пойдём.
Все начали расходиться. В кабинете Гарри подошёл к Гермионе и протянул ей фляжку с оборотным зельем.
— Мне это напоминает девяносто седьмой год, — слегка улыбнулась Гермиона, вспоминая былые годы.
— Глупые дети, — фыркнул Гарри.
— Эти дети спасли трусливую Магическую Британию, — строго сказала она. Она очень не любила, что Гарри так недобро отзывался о тех временах, когда они спасали мир. Тогда они были просто друзьями, хотя Гермиону часто мучило непреодолимое желание всё ему рассказать. Но его реакцию предугадать было невозможно, а рисковать в то время было нельзя. Она с нежностью вспоминала их единственный танец, когда Гарри прижимал её к себе как единственного родного человека. Для неё всегда было именно так.
Она вдруг осознала, что все трудности и предательства, которые они пережили в жизни, позволили им стать теми, кто они есть. Людьми, способными защитить своих детей. Смог бы тот мягкий, влюбленный в неё Гарри из девяносто седьмого года победить самого темного волшебника современности? Смог бы романтичный мальчик стать лидером Аврората, заставляя всех уважать себя и бояться? Нет. Нет. Нет. Жестокость закаляет и учит жизни! Гермиона поняла, что случись ей переместиться во времени назад, она бы прошла по тому же пути.
Она всё ещё блуждала в своих мыслях, когда услышала:
— Мы могли сделать это раньше, если бы не разгадывали дебильные загадки Дамблдора, который решил, что знает всё наперёд. До сих пор думаю поменять имя Алу, — Гарри замолчал, потому что вспомнил, что и Ал находится в этом странном месте. Что-то шевельнулось у него в сердце, но он усилием воли подавил в себе сентиментальность.
— Гарри, я хотела сказать тебе…
— Мне кажется, сейчас не время для личных разговоров. Пей. Надо идти.
— Да, знаю, — она отхлебнула из фляги и посмотрела, как это же делает Гарри, — просто я хотела сказать, что больше не жалею о своём поступке в девяносто шестом.
— Что! — он поперхнулся зельем. — Позлить меня решила? Думаешь, вовремя?
Она только пожала плечами и отвернулась, начиная переодеваться в приготовленную одежду сотрудницы клининговой компании, которая обслуживала Генезис М.
Гарри хотел зарычать, но живот скрутило, и он начал превращаться в сотрудника охраны Генезис.
***
Со стороны лаборатория Генезис М, была похожа на огромный лабиринт, чем в общем-то она и стала, с каждым годом разрастаясь всё больше. Сотни учёных трудились над одной единственной задачей: избавиться от маглорождённых, но со временем начали заниматься и подспудными делами.
Люциус всё же был умнее Тома Реддла и пошёл по пути современных научных тенденций.
После войны он потихоньку внедрял своих людей в министерство. Он не желал мириться с ролью униженного и оскорбленного и пообещал себе, что свергнет действующую власть. Однажды ему принесли исследования Грейнджер, и он понял в чём цель его существования. Избавление от маглорождённых.
Он практически достиг цели. Последние испытания проходили на редкость удачно, и теперь появилась возможность лишать магии не только маглов с волшебником в чреве, но ещё и действующих маглорождённых. Исследования Грейнджер, которые у неё украли практически из-под носа, привели их к невероятным результатам. Он решил даже, что после смещения Кингсли с поста министра предложит ей место в своей лаборатории.
Беспокоил его только сын. Нездоровая тяга Драко к девственницам, с которыми он развлекался, была опасна для дела. И если Люциус крал людей для великой цели, то Малфой-младший под прикрытием отца просто развлекался.
Он трахал маленьких девственниц, преимущественно рыжих, после чего стирал им память и возвращал домой. Мужчины в семье Малфоев всегда были склонны к определенным изысканным удовольствиям. Сначала Люциус не беспокоился, пока это были маглы. Но с каждым годом девочки становились всё моложе и моложе, а когда он первый раз украл волшебницу четырнадцати лет, Люциус устроил ему разнос. На который, впрочем, Драко даже не среагировал. «Я — твой наследник, — говорил он, — ты ничего мне не сделаешь. К тому же это всего лишь плоды ваших пожирательских вечеринок, за которыми я наблюдал лет этак с пяти».
Люциус признавал его правоту и просил лишь одного: «Быть осторожнее». Он потребовал у Драко снова сойтись со шлюшкой Уизли, дабы быть в курсе того, какими делами занимается Поттер. Она стабильно предоставляла Драко информацию, которая помогала им внедрять в министерство новых людей или вербовать уже имеющихся. Вот только с Авроратом ничего не выходило. Поттер лично разговаривал с каждым претендентом на должность, и имел какую-то прямо магическую способность выявлять ложь.
Люциус услышал стук по стеклу. Широкими окнами он снабдил каждый кабинет, чтобы спокойно наблюдать за работой персонала. Порой ему хотелось верить, что он Бог, который зорким взглядом охватывает свои владения, этому также помогали установленные видео-камеры в каждом помещении комплекса.
Он взмахнул палочкой, произнёс пароль и впустил Северуса Снейпа. Бывший профессор, а ныне глава отдела тайн присоединился к их исследованиям несколько лет назад. И это, считал Люциус, было самым большим достижением, ведь именно он помогал Грейнджер с исследованиями.
