сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
— Вот именно из-за этого мы и находимся здесь, — Гермиона отступила на шаг. — Тебе придётся сделать выбор: простить меня и забыть обо всём или идти своей дорогой.
— Не будь жестокой, — вздохнул он.
— Жестокой, — грустно рассмеялась Гермиона. — И это говорит мне тот, кто ненавидел меня все последние одиннадцать лет. Я просто хочу, чтобы у нас в головах сложилась полная картина событий. Без помощи тут не обойтись.
Гарри поперхнулся и круглыми глазами уставился на некогда верную и надёжную подругу.
— Я?! Жесток?! Ты хочешь сказать, что моё отношение к тебе было незаслуженно? Слушай, а вот если бы это я регулярно тебя трахал, а потом столь же регулярно стирал память? Что бы говорила в таком случае?
— Ой, всё! Не переиначивай. Давай не будем снова поднимать эту тему, — поморщилась она. — Ты тоже хорош. Если бы ты не был в каждой бочке затычкой, то ничего из этого бы не случилось. Ты ни разу не выслушал меня до конца, просто не хотел слушать.
— Может, стоило связать меня, — попытался пошутить Гарри.
— Ну, конечно. А то я недостаточно поунижалась перед тобой.
Гермиона закончила говорить, и через секунду двери лифта разошлись в стороны. Друзья оказались в просторном, длинном коридоре, на стенах которого висело множество самых разных картин.
— Нам сюда, — указала дорогу Гермиона.
— Я так давно не видел магловских картин, — еле заметно улыбнулся Гарри. — И ты, конечно же, знаешь художника.
— Конечно. Это Шагал, — она остановилась у двери с табличкой «Х.С. Стоун» и постучала.
— Обязательно свожу тебя на выставку, его картины великолепны.
"Входите, открыто", — послышался приглушённый женский голос из-за двери.
Гарри внутренне сжался. Нет, сама по себе идея совместного похода куда бы то ни было радовала его, но тут-то было совсем другое дело. Он и с родными-то никогда не обсуждал свои чувства, что уж говорить о чужом человеке, да ещё и к тому же магловском психологе? Гарри хотел уже поинтересоваться, как они будут обсуждать магическую составляющую их проблемы, когда дверь наконец открылась.
Первым, что бросилось Гарри в глаза в кабинете психолога, были широкие во всю стену панорамные окна, из которых открывался великолепнейший вид на весь город, включая Темзу и знаменитое на весь мир колесо обозрения. Создавалось абсолютное впечатление, будто он находится не в здании, а парит над землей, где-то высоко в небе. Ему вдруг захотелось вновь сесть на метлу, подняться выше птиц и разогнаться быстрее ветра.
— Гарри, — позвала Гермиона, привлекая к себе внимание, и кивнула на бежевое кресло рядом с собой. — Присаживайся.
— Красиво, — сказал он, устраиваясь поудобнее.
— Да, меня тоже всегда завораживал этот вид, — заговорила чернокожая женщина, поднимаясь со своего места и подходя к столику с чайным сервизом.
Гарри, по сложившейся профессиональной привычке, окинул ту внимательным и цепким взглядом. В целом, эта женщина не вызвала у него какого-либо отторжения. Лицо у афро… — афроангличанки? афроамериканки? — было очень подвижное и выразительное. Одета она была в широкое цветастое платье, в ушах поблескивали серьги-кольца, а на голове возвышалось сооружение, очень похожее на тюрбан Квирелла и навевающее на Гарри не самые приятные воспоминания.
— Чаю? — улыбнулась психолог, демонстрируя ряд крупных, белоснежных зубов.
— Да, спасибо.
— Гермиона, поможешь? — поинтересовалась она, и, к удивлению Гарри, вернулась на свое место.
Его же подруга взмахнула палочкой, и чашка с горячим напитком отправилась к нему прямо в руки. Гарри с изумлением посмотрел сначала на доктора, потом на подругу.
— Не удивляйтесь, мистер Поттер. Дело в том, что Гермиона так устала придумывать метафоры всему волшебному, что в какой-то момент просто призналась о существовании вашего мира, — она взяла подлетевшую к ней чашку и немного отпила. — Меня, кстати, зовут Хелен Стоун, но вы можете называть меня просто Хелен.
— Очень приятно… Хелен.
— Гарри, перестань так волноваться, — попросила Гермиона, мягко улыбнувшись.
Ей было знакомо то чувство неловкости, которое испытывал Гарри. Она сама когда-то пришла сюда в надежде уменьшить ту боль, что терзала её душу. Поговорить об этом она могла только с Джинни, но той было не до Гермионы. Всё её внимание занимала новая роль жены героя магического мира.
— Вам и правда стоит расслабиться, Гарри. Я ведь могу вас так называть? — получив согласие, Хелен продолжила: — Отлично. Нас ждёт долгое путешествие. Вам предстоит посмотреть на вашу жизнь, поступки и взаимоотношения по-новому, с разных углов. А я помогу вам во всем разобраться. Договорились?
— Да, конечно. Просто я никогда…
— Вы ни с кем не были откровенны? Да, Гермиона мне говорила, что вы очень закрытый человек. Так было всегда?
— Пожалуй.
— Тогда пора что-то менять. Для начала расскажите, почему вы пришли?
Гарри сразу же посмотрел в сторону подруги.
— Я знаю, что вас сюда привела Гермиона. Я спрашиваю, почему же вы всё-таки пришли?
— Наверное потому, что я хочу сделать правильный выбор, — ответил Гарри, не отрывая взгляда от подруги, которую знал уже двадцать шесть лет.
Двадцать шесть лет отношений. Отношений, в которых было всё: дружба и ссоры, любовь и ненависть, страсть и похоть, доверие и предательство. Это была целая история жизни и… смерти.
И в ней действительно стоило разобраться. Чтобы понять. Чтобы решить. Чтобы решиться.
Комментарий к Глава 3. Когда нужна помощь
P.S. посвящается Хелене Сергеевой, специалисту в мужской психологии.
Спасибо Александре Синклер за редакцию главы.
========== Глава 4. Когда любовь убивает дружбу ==========
Комментарий к Глава 4. Когда любовь убивает дружбу
Есть ситуации, в которых поступить иначе невозможно.
Невозможно было оторваться от написания главы до двух часов ночи, пока работа не станет приемлемой для вашего просмотра.
С новым годом ВАС! Авторы, читатели — желаю вам всем вдохновения, хороших интересных работ.
Но про реальную жизнь тоже не забывайте.
Ваша RB
1997 год
Последние дни были не самыми лучшими. Головная боль стабильно соперничала с тошнотой, а слабость во всем теле — с пустотой в душе. Что же было не так? Стойкое ощущение, что я о чем-то забыл, не покидало меня. Встречи с Лавандой уже не радовали, словно сама причина этих отношений испарилась. Тем более Гермиона ходила как в воду опущенная. Мне хотелось подойти спросить, чем я могу помочь, но я никогда не был мастером успокоения. Она постоянно скрывалась в библиотеке и искала информацию о «принце-полукровке». С начала года она находится в поиске упоминаний владельца учебника, благодаря которому Гарри обошел её на Зельеварении. Волнуется? Или завидует?
О зависти я мог бы написать целый талмуд, такой как Гермиона берет для лёгкого чтения. Это черное чувство преследовало меня с самого детства, когда родители во всём попрекали и ставили в пример старших братьев. У каждого из них был какой-то талант, но не у меня. Единственная стоящая вещь в жизни — это дружба с Гарри Поттером и Гермионой Грейнджер, и в последнее время я всё чаще ловлю себя на мысли, что не хочу больше быть другом Гермионы.
Теперь мне хочется проделывать вместе с ней все те вещи, которым мы научились с Лавандой. Только она не смотрела на меня. Обиделась, что я начал встречаться с другой. Можно подумать, это не она встречалась с Крамом на четвёртом курсе. Так что всё честно. Только вот, как закончить отношения с Браун, было непонятно.
Гарри постоянно осторожничал, словно чего-то боялся. Было видно, что их с Джинни тянет друг к другу. А что, я был бы не против — меньше времени будет проводить с Гермионой. Но моя сестра и сама знает, как свести парня с ума, помогать им надобности нет. Я сам недавно случайно увидел их поцелуй в раздевалке, что меня очень порадовало.
***
События стремительно неслись, и я порой вообще не понимал, что происходит. Ажиотаж вокруг матча Гриффиндор — Когтевран нарастал. Прокляли Кэти Белл. Меня отравили, но Гарри спас мне жизнь. А имя Гермионы, произнесённое в бреду, позволило без проблем разорвать отношения с Лавандой. Похороны Арагога, дети которого когда-то чуть не убили нас с Гарри. Воспоминание Слизнорта, которое Гарри наконец добыл. Обещание Дамблдора.
Но всё это не шло ни в какое сравнение с происшествием в туалете плаксы Миртл.
***
Я прятался в кабинке туалета, потому что забыл свою палочку. Идиот! Гарри сражался с Малфоем буквально минуту, пока не прозвучало: «Сектумсемпра!» и всё стихло. Я выглянул и увидел, что Драко Малфой истекает кровью, лежа на полу туалета. Крик привидения раздавался по всему Хогвартсу. Страх распространялся по всему телу. Я ненавидел Малфоя, но смерти ему не желал. И сквозь слёзы от осознания произошедшего я вдруг увидел, как Снейп шепчет заклинание, что затягивало раны Малфоя. После чего он поднял его на руки и вышел.
Обошлось, но облегчение не наступало. Мысль о том, что Гермиона непременно узнает о его участии и трусости, не радовала.
Вернулся профессор, после того, как отнёс раненого Драко в больничное крыло и приказал мне выйти. Далеко я не ушёл и всё слышал.
— Я недооценил вас, Поттер. Только такой недоумок как вы может использовать заклинание темной магии в школе. Откуда вам о нём известно?
— Я прочитал о нём… где-то, — пролепетал Гарри.
— Где?
— Это была библиотечная книга, — решил импровизировать он, но мы оба понимали, что со Снейпом это не прокатит, — не помню название.
— Лжец, — прошипел Снейп.
Снейп прошипел: «Легилименс», и наступила тишина. Злость заполнила разум, но сделать я ничего не мог. Я знал, что сейчас будет происходить. Через минуту Снейп закричал:
— Принесите мне вашу школьную сумку! И все учебники, сюда! Сейчас. Немедленно!
Гарри выскочил из туалета, и мы с ним понеслись в Гриффиндорскую башню. Конечно, мысль спрятать нужную книгу посетила нас первой, что мы и сделали в выручай-комнате.
***
Субботние отработки у Снейпа означали, что в финальном матче по квиддичу Гарри не сможет участвовать. Разочарование было безмерным. Надежды на победу стали равны нулю. Что и высказала ему почти вся команда.
Гермиона, в очередной раз бранившая нас за легкомыслие, была остановлена грозным высказыванием Джинни.
***
В день матча Гриффиндор — Когтевран меня трясло. Надежды на победу было мало, о чём я и думал, сидя с самого утра в раздевалке. Внезапно я почувствовал, как в волосы зарылись чьи-то руки. Я прекрасно знал, что это не Лаванда. Ощущения были невероятными, пожалуй даже лучше минета, который с таким удовольствием делала Браун. Потому что это Гермиона.
— Все будет хорошо, — тихо произнесла она. Её руки опустились мне на плечи и начали их массировать. — Ты уже делал это. Ты справишься.
Я чувствовал, что возбуждаюсь. Я взял её руку и поцеловал в ладонь, но она её одёрнула. После чего извинилась и вернулась к массажу. Меня это разозлило, словно она не верила в меня, словно боялась, что я опять спасую. Я не спасую, я докажу, что не только Гарри способен побеждать.
Я резко вскочил, развернулся и через скамейку прижался к таким желанным губам, но она оттолкнула меня.
— Рон!
— Почему? — я ведь нравился ей, я был уверен в этом.
— Сейчас не время…
— Я хочу, чтобы мы были вместе.
— Рон… Это… Понимаешь...
Я улыбнулся... Она была такой неуверенной, такой невинной — хотелось прижать её к себе и никогда не отпускать. Что я и сделал.
— Я докажу, что достоин тебя. Слышишь меня?
Она кивнула, а я воодушевлённый, пошёл сражаться за победу Гриффиндора.
***
Я понял, что люблю её. Я хотел впитать в себя её совершенство. Даже порой раздражающее всезнайство я в ней любил. Я так боялся её потерять. Я почти потерял её дважды, когда бросил их с Гарри во время войны, а второй раз, когда мы должны были пожениться.
***
1998 год
Она оказалась не такой невинной, как я думал, и меня это вывело из себя.
Я лежал сверху, полностью проникнув в такое желанное тело и смотрел, как по её глазам стекают слёзы. Всё удовольствие, что было во мне, испарилось. Осталась лишь злость.
— Скажешь мне, кто сорвал ягодку? — спросил я так пошло, что мне стало мерзко от самого себя.
Она удивлённо на меня посмотрела.
— Что ты имеешь в виду?
— Что я… Гермиона! Черт! С кем ты трахалась?!
Слезы на её лице высохли, и во взгляде я увидел обиду и гнев. Обалдеть. Она мне изменила! Это я должен злиться.
— Рональд Уизли, — она начала толкать меня руками, но я не поддавался, продолжая оставаться в ней, полностью готовый продолжить начатое. — В каком веке ты живёшь? Я ещё не жена тебе, чтобы отчитываться. Слезь с меня!
Я только сильнее надавил и сделал движение бедрами.
— Ты должна была стать моей, только моей, понимаешь?
— Если бы ты немного шевелился, может быть так и случилось бы.
— И кто же оказался быстрее? Крам?
— Я не собираюсь это обсуждать! Слезь, говорю!
— Нет! Мы закончим.
— Я не буду с тобой спать, — с этими словами я вдруг улетел назад и ударился об стену. Спина болела нещадно, но ничего не перекрывало боль в сердце. То, что она владеет магией тела меня даже не удивило. — Убирайся, Рон! Если я чем-то тебя не устраиваю, не вижу смысла тебе здесь находиться.
Я придумал себе образ, который она так жестоко разрушила. Из-за моей вспыльчивости мы чуть не отменили свадьбу. Джинни с матерью долго меня обрабатывали, хотя и не знали причин ссоры. Я не хотел, чтобы кто-то что-то знал.
***
Спустя три дня я понял, что не хочу её терять. Оставалось только добиться прощения. Опять. Я приблизился к дому, в котором она сейчас жила. Родители давно жили в Австралии, даже не подозревая, что у них была дочь.
В гостиной горел свет, и я заглянул в окно. Возле дивана стояли чемоданы, и меня затрясло, когда я понял, что она готовится уехать. Возле дивана на коленях перед Гермионой сидел Гарри и что-то говорил, держа её ладони в своих.
Я увидел, как на него смотрела Гермиона, и понял, с кем она спала, хотя она и категорически отказалась мне говорить. Я вдруг понял, что всё равно не отпущу её, даже если она любит чертового героя Гарри Поттера. Потому что всегда уходил, всегда бросал их вдвоем. Потому что сам был виноват. Но если есть хоть шанс, что эта девушка будет моей, я его больше не упущу.
***
2006 год
Рон вышел из камина в Атриуме и осмотрелся. Сегодня была годовщина их с Гермионой свадьбы, а она, кажется, забыла об этом. Впервые за много лет их брака Рон приобрел подарок первым. Джинни предлагала устроить семейный ужин и всех собрать, но потом резко передумала. С Гарри жизнь оказалась не такой сказочной, как она представляла. Кроме денег, детей и лишнего веса она получила вечно занятого мужа, который с годами превращался в тирана. Рона это удивляло. Гарри был всегда достаточно добрым парнем, но после войны всё изменилось. И теперь глава Аврората слыл грозой тёмных волшебников, а о его допросах без зелья истины слагали легенды. Рон даже был рад, что участь аврора не постигла его, он был вполне доволен работой в магазине Джорджа. Да и место запасного в Пушках Педдл его очень радовало. Главное, что Гермиона была рядом и близнецы.
Вот, кажется, и она. Всё-таки помнит про годовщину, потому что на ней новые туфли. Надо сказать, отличные туфли. Они редко занимались любовью, но когда выпадала возможность, он очень старался, чтобы из ледяной статуи Гермиона превратилась в огненную лаву. Она могла. Такое бывало, но слишком редко. Рон направился к супруге, когда услышал голос друга, лучшего друга. Что-то заставило его замереть за статуей и наблюдать всё со стороны. Он ещё со школы привык просто наблюдать.
— Гермиона. Стой! — Гарри стремительно приближался к шагающей к лифту Гермионе, чья бежевая мантия висела на локте. — Нам надо поговорить.
— Гарри. Давай позже? — она определённо не собиралась останавливаться. Рон рассчитывал, что сейчас он будет для неё в приоритете. — Мне нужно идти.
— Нет. Сейчас, черт возьми, — Гарри был зол. Для него это стало привычным явлением в последние годы. Ещё более удивительно, что он хотел поговорить с Гермионой. Последние пару лет они практически не общались. Он схватил её за локоть, обёрнутый шёлковой тканью пиджака, и крепко сжал. — Мы поговорим прямо сейчас.
— Гарри, отпусти, — Рон сначала хотел сорваться и врезать другу, который давно перестал быть лучшим, но он прекрасно знал, что если бы Гермиона не хотела разговоривать, то Гарри давно бы впечатался в ближайшую стенку. Она же просто пыталась, не привлекая внимания, вырвать локоть из жёсткой хватки. — Ты делаешь мне больно.
— Ге-р-р-миона, — Гарри буквально прорычал её имя.
Сцена начала привлекать внимание. Это было похоже на перетягивание каната. Туда-сюда. Рывок. Треск. Падение. Гарри грозно посмотрел на замерших сотрудников Министерства, и все снова занялись обычной рабочей рутиной.
