сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
— Да ты вспомни себя! — ткнула Джинни пальцем в грудь Гарри. — После смерти Сириуса ты никого не замечал. Ты ходил словно флоббер-червь.
— Тебе, конечно, неизвестно, что такое потеря близкого? Что такое, когда больно? Показать? — он схватил ее за руку и сжал запястье.
— Не стоит! Ты и так мне делал больно на протяжении девятнадцати лет! — визжала она на уровне ультразвука. Гарри даже немного испугался подобной реакции и резко сбавил тон.
— Ты сама нас загнала в этот угол. Ты хоть понимаешь, что могла натворить в больнице, если бы озвучила, чей Драко отец? Совсем не думаешь о детях?
— В отличие от твоей Грейнджер, конечно. Она, знаешь ли, тоже не святая.
— Не святая, — кивнул Гарри, вспоминая, в какой позе он последний раз брал Гермиону. — Но она не шлюха.
— Да как ты смеешь! — замахнулась Джинни на него, но он схватил ее руку у самого своего лица и поцеловал.
— Я разве сказал о тебе? Ты сама сделала выводы. Ты мать моих детей, я не оскорблю тебя. Но мы с тобой знаем, что наш брак давно подошёл к концу, — отпустив её, он сделал шаг назад.
— Хочешь теперь жениться на Гермионе?! И тебя даже не волнует, что она столько лет лежала под моим братцем, что детей понесла от него?! Что любит его?!
— Она любит меня, — начал злиться Гарри, — и для моего предполагаемого счастья с тобой, осталась с Роном.
— Ох-о-ох, нимба только не хватает. А как же её шашни со Снейпом?! — расхохоталась Джинни.
Гарри резко схватил её за шею, довольно сильно сдавив, но резко опустил, словно обжёгся.
— Не сходи с ума! Не смей молоть эту чушь. Ты! Та, кто отсосал половине Хогвартса и чуть не соблазнившая старшего брата. Тебе ли говорить о морали? Она спит только со мной. Уже давно.
— Да пошёл ты! Пошёл ты! Вся Британия знает, что ты трахаешь Грейнджер. Наша семья — посмешище, которое вы оба использовали, чтобы пробиться в волшебном мире!
— Да вы просто подобрали то, что бросил вам Дамблдор, затеяв свою игру. И Рону и тебе просто повезло. Но вы, вместо того, чтобы просто быть с нами счастливыми, маялись дурью. Ты, сама того не зная, выдавала секреты Малфою, а знаешь что творил твой братец?
— О чём ты?! — взвизгнула Джинни, — Ты всё врёшь. Ты просто хочешь меня обмануть. Ты всегда меня обманывал.
Гарри видел состояние Джинни, но и сам уже не мог остановиться, добивая её информацией.
— Он поставлял девочек Малфою.
— Каких девочек? Зачем? — не поверила Джинни.
— Рыжих, Джинни, рыжих. И твоя дочь была следующей на очереди.
— Ты врешь! Он… не мог.
— А ты спроси. Иди и спроси у своего брата. Этот… Хорёк чуть не изнасиловал дочь Гермионы. Думаешь, его остановила бы ваша связь, захоти он твою. Даже знай он, что она от него? Он сошёл с ума! И ты, судя по всему, следуешь за ним.
— Ты врёшь! Ты врёшь! Ты всё врёшь! Моя девочка. Моя Лили. Мой Драко. Он не мог. Не мог. Ты врёшь! — она вцепилась себе в волосы и, упав на колени, начала раскачиваться из стороны в сторону.
Эту картину и увидела Лили, замершая на лестнице в белой пижаме с золотыми снитчами.
— Папа?
— Лили… — Гарри замешкался и, взмахнув палочкой, скрыл Джинни дезиллюминационным заклинанием, чтобы не навредить психике ребёнка, но Лили продолжала смотреть на то место, где только что исчезла её мать.
— Папа. Зачем ты скрыл маму? Ей надо в больницу, — проговорила она удивительно взрослым тоном.
Гарри устало вздохнул. Он хотел бы оказаться как можно дальше от всего этого балагана. Где-нибудь в палатке, в зимнем лесу и чтобы напротив сидела Гермиона, предлагающая остаться там навсегда. Ну почему он её тогда не послушал?
— Винки! — позвал Гарри домового эльфа и расколдовал Джинни. Её вой снова разнёсся по всему дому. Гарри увидел, как появилась Винки, и прокричал ей: — Забери Лили к Молли и… — Гарри посмотрел на рыдающую Джинни. — И пригласи кого-нибудь из Мунго.
Он развернулся к камину и взял в руку горсть порошка, как вдруг почувствовал, как ноги что-то коснулось. Он резко развернулся и посмотрев вниз, увидел серые глаза, полные слёз.
— Папа, я хочу с тобой, — твёрдо сказала Лили.
— Пойдёшь к братьям? — получив утвердительный кивок, он взял её за руку, и они вместе вошли в камин.
***
Кингсли сидел, просматривая последние отчеты его помощника Перси Уизли, который в скором времени мог занять его пост, если бы не последние печальные обстоятельства. Хотя он сам бы с удовольствием уступил своё место Гарри Поттеру. Но человека, который своим поведением разрушил две семьи волшебников, не выберет и половина Британии, даже с учётом избранности и прошлых побед. Особенно Кингсли пугала импульсивность и нездоровая озабоченность Гарри Гермионой Уизли. Впрочем, миссис Уизли отвечала ему тем же. Возможно, если они наконец сойдутся, то Гарри станет спокойнее. Вот прямо сейчас он, вместо того, чтобы просто попросить, требовал заочного развода Рона с Гермионой.
— Ты знаешь, что уже говорят о Гермионе? Разведи их, Кингсли.
— Ты же тоже говорил о ней много нелестного. И в том числе в этом кабинете. Возможно, некоторые просто взяли с тебя пример? — развёл руками Министр и про себя улыбнулся. Эта история слишком долго длилась. Да, события приведшие к финалу были трагическими, но самое ведь главное результат. Не так ли когда-то учил их Дамблдор.
— Ты не путай. Мне можно. Нас слишком многое связывает. Мы всегда были вместе. Просто… мне нужно было время…
— Определиться? — подсказал Кингсли, откинувшись в кресле.
— Простить, — сдавленно прошептал Гарри.
— Тот обливейт? А то, что Дамблдор был не самым худшим манипулятором, ты не брал в расчёт?
— Ты не всё знаешь. Разведи её с этим ублюдком. И всё встанет на свои места. И я сделаю её своей женой в самом скором времени.
— Если она согласится, — фыркнул Кингсли. — У тебя не очень хорошая репутация мужа и вообще…
— Ты сравниваешь меня с Роном?
— Она знает про поджог? — перевёл тему Кингсли, не желая обсуждать кого-нибудь из Уизли. Он до сих пор был зол на Перси, который не смог уследить за своей семьёй и тем самым терял шансы на выборах в министры.
— Не думаю, что она сильно расстроится, — махнул рукой Гарри и развернулся к выходу. — Будь она здорова, она бы помогла мне.
— В таком случае вы стоите друг друга, — рассмеялся Кингсли и вдруг стал серьёзным. — Тебя будут судить. И за убийство и за поджог, несмотря на обстоятельства.
— Меня не посадят.
— Не посадят, но пост ты можешь потерять.
— Меня это расстраивает меньше всего. До встречи, — сказал он и вышел за дверь.
— До встречи, — кивнул Кингсли, думая, что использует всё своё влияние, чтобы Гарри Поттер остался на своём месте. Вряд ли старики Визенгамота смогут найти лучшего волшебника для должности главного Аврора.
***
Гарри вспоминал этот разговор, приближаясь к палате детей, в которой практически поселилась Гермиона. За руку с ним шла Лили, и он совершенно не знал, как теперь к ней относиться.
Он вдруг резко остановился и словно окунулся в прошлое. На пороге стоял он сам, только гораздо моложе, и Гермиона, она ведь почти не изменилась за эти годы. Джеймс был его копией. Интересно, заметила ли это Гермиона, разговаривавшая с ним в этот момент? Он впервые в жизни чувствовал гордость за своего сына.
Гордость быстро сошла на нет, когда он услышал вопрос, сказанный голосом, так похожим на его собственный. Даже его собственные циничные нотки были слышны.
— Теперь вы будете спать с моим отцом официально?
— Не хочешь этот вопрос мне задать? — спросил Гарри у сына, краем глаза заметив ошеломлённую Гермиону. Она посмотрела на Гарри, но быстро опустила взгляд на Лили, которая улыбнулась ей и помахала рукой.
Разговоры взрослых редко её волновали. Она научилась абстрагироваться и жить в своём выдуманном мире. Часто рисовала, читала, и Гермиона была одной из тех, кто поощрял её.
Гарри даже не задумался о том, как конфликты могут влиять на детское сознание. Сейчас его волновали только извинения, которых он ждал от старшего сына.
Вот только раскаяния во взгляде Джеймса никто не смог бы обнаружить: тот был в полной уверенности, что имеет право на ответы. Ведь он рос в достаточно полноценной семье, пусть и не совсем адекватной, но и к этому можно было привыкнуть.
— Нет, не хочу, — наконец ответил он. — Я не помню, чтобы ты ответил прямо хоть на один мой вопрос. Гермиона, я не в упрёк или обиду. Если у вас получится обуздать отца, я же не против. Вы можете даже… — тут его взгляд наткнулся на Лили.
— Что он о себе… — зарычал Гарри, который уже завёлся от наглости сына.
— Гарри, — Гермиона встала на пути отца и сына и, прочистив горло, заговорила: — Джеймс, как ни сложилась бы ситуация. Интересы детей… Ваши интересы… Будут учтены в первую очередь, — она посмотрела на Лили. — Лили, ты заходи к Розе. Она читает очень интересную книгу и будет очень тебе рада.
Лили кивнула и подошла к Джеймсу, который после поединка взглядов с отцом, взял маленькую ручку и вместе с ней вошёл в палату, демонстративно закрыв за собой двери.
— Что он возомнил о себе?! Гермиона, почему ты… — Гермиона наступила Гарри на ногу, чтобы тот замолчал.
— Мне кажется, Гарри, эти вопросы нужно обсуждать не здесь, — строго сказала она, оглядываясь по сторонам, — за нами уже наблюдают.
— А когда было иначе? — вспомнил Гарри, что о их связи давно все знают. — Пойдём к тебе в палату, — Гарри мельком улыбнулся, думая, что очень даже не против остаться с ней наедине.
— Может быть, тебе сначала навестить Ала? — осторожно спросила Гермиона.
Она видела очень знакомый блеск в глазах Гарри, вот только его мелькнувшая улыбка навела её на мысль, что ненависть к ней он задушил в себе, оставив лишь желание. Опасное желание. В первую очередь для неё. Ведь она никогда не могла ему противостоять. Или, может быть, просто не хотела.
— Успеем. Пусть всё обсудят. Им теперь жить всем вместе, — потянул Гарри Гермиону в сторону палаты.
На их пути встала медсестра с подносом, висящим в воздухе, наполненным разными склянками. Один непримиримый взгляд Гарри заставил её пробормотать что-то о важных делах и ретироваться.
Как только Гарри завёл Гермиону в палату, он сразу же прижал её к себе и зашептал в волосы, пахнущие больничными зельями:
— Я видел, как ты умираешь. Я видел, как ты умираешь. Я не хочу переживать это снова. Видеть это ещё хоть раз. Даже думать об этом боюсь.
— Гарри, — ответила смущённая таким порывом Гермиона, пальцами перебирая его волосы, пока его губы скользили по её шее. — Пожалуй, стоило умереть, чтобы ты перестал меня ненавидеть.
— Не говори так. Я был идиотом. Когда я увидел, как твои глаза закрываются. Когда я понял, что могу остаться один. Я не хотел тебя терять. Я не хочу жить без тебя.
— Я слышала тебя. Гарри. Я не хотела умирать. Я тебе подсказала, — слёзы текли из её глаз, теряясь в воротнике его рубашки.
— Я видел. Почему ты ни разу не говорила о воспоминании Лестрейнджа? — спросил неожиданно Гарри.
— Что?! — отпрянула Гермиона. — Ты видел? Это же было просто вспышкой. Откуда ты…
— Нам показывали его в школе Авроров. И поверь, такое не забывается. Мерлин, Гермиона! — он сжал её плечи и встряхнул. — Ты должна была сказать мне!
— Ты, знаешь ли, не сильно был расположен к разговору раньше. К конструктивному.
— Я исправлюсь, — коснулся он губами её лба, а руками обхватил тело. — Я буду слушать. Я тебя люблю, давай мы просто…
— Знаю. Знаю. Гарри, только не торопись, — она попыталась убрать его руки со своей спины, но не смогла их даже сдвинуть.
Гарри вцепился мёртвой хваткой и начал медленно спускать руки вниз, обхватывая такие знакомые ему ягодицы.
— Гермиона. Дай мне почувствовать тебя. Покажи мне, что ты живая, что это не сон, что ты моя, — умолял он, медленно двигаясь вместе с Гермионой назад.
— Разве когда-то было иначе? — Гермиона млела от того, что Гарри впервые не требовал, не брал, а просил. Это сносило все условности и внутренние запреты. Она подалась к нему и потёрлась о твёрдое доказательство его желания, давая согласие на всё, что бы он ни предложил. Гарри что-то рыкнул и, приподняв Гермиону в воздух, резко опустил на больничную кровать.
— Мы поженимся, — шептал он, стягивая пижамные штаны с Гермионы и расстёгивая собственные брюки. — Мы сделаем то, что должны были сделать много лет назад.
Как только кожа коснулась кожи, вопросов не осталось, а ответы были больше не нужны. Они снова и снова ласкали друг друга губами, руками, в этот момент забывая о нерешённых проблемах и обстоятельствах. Язык Гарри путешествовал по ключицам, открывая всё больше и больше грудь Гермионы, прикрытую мягкой тканью больничной сорочки. Когда его губы наконец втянули сосок, она вскрикнула, после чего быстро, без палочки закрыла двери и поставила заглушающее заклинание.
Гарри, почувствовав поток магии, взглянул на закрытую дверь и, пробормотав: «Умница», принялся ещё интенсивнее ласкать грудь Гермионы, заставляя её выгибаться и постанывать, вцепившись ему в волосы.
Он коленом медленно раздвинул стройные ноги и начал водить налившимся членом по женскому естеству так, что Гермиона закусывала губу от предвкушения сладкого вторжения. Она ждала этого, зная, каким правильным это будет, каким прекрасным. Но в этот раз он тянул, словно растягивая удовольствие. Ведь теперь им некуда было спешить — все решения были приняты, все нужные люди были оповещены.
Спустя ещё минуту терзаний, когда Гермиона нетерпеливо начала рукой направлять его член, Гарри резко поднялся и развернул её лицом в подушку.
— Всегда мечтал взять тебя так.
Он приподнял её ягодицы и подложил под них подушку. Легко погладил белую плоть ягодиц и не сильно шлёпнул.
— Гарри! — вскрикнула Гермиона от неожиданности.
— За такой вид можно и убить, — пробормотал он с гордостью взирая на отпечаток ладони на её коже, словно на своё клеймо.
— Гарри, — промычала Гермиона в подушку и крутанула бедрами в нетерпении.
Гарри плотоядно улыбнулся и, пальцами пройдя по влажным створкам, раздвинул их и приставил головку подрагивающего члена.
Когда он плавно вошёл, оба на секунду замерли, впитывая в себя новые ощущения. Спешить было необязательно, и Гарри начал двигаться не торопясь, наслаждаясь теснотой и сладким жжением влагалища Гермионы. Он руками держал её за бёдра и медленно насаживал на себя. То полностью выходил, то входил до самого конца. Но такой темп перестал устраивать Гермиону, и она начала подталкивать Гарри ускориться, стараясь резче подмахивать бедрами. Он подстроился под её движения, всё сильнее вталкиваясь в глубину любимой. Жёстче. Быстрее.
Стоны, скрытые подушкой. Рычание Гарри. Следы на нежной коже от давления онемевших пальцев. Всё это только добавляло остроты ощущениям от вторжения. Скорость продолжала нарастать, и Гарри, чтобы не застонать в полный голос, впился губами в шею Гермионы, пока его пальцы нащупали комок удовольствия, который Гарри начал умеренно ласкать, совершенно точно зная, как нужно это делать.
Он почувствовал, как стенки влагалища начали сокращаться сильнее, а влажное тело Гермионы сотрясалось в аккорде финального удовольствия. Только тогда он дал волю и себе. Он сделал ещё несколько мощных, яростных движений, стараясь скорее догнать Гермиону.
В этот же момент, когда кульминация была близка, Гарри понял, что теперь ничего не сможет помешать их с Гермионой воссоединению и возможности зародить новую жизнь. Никто не может помешать им зачать ребёнка, о котором он так долго мечтал. Он с восторгом излился в глубины женского естества и, расслабленный, полностью обмяк на Гермионе.
— Не обольщайся, — промычала она снизу, спустя минуту.
— О чём ты? — всё ещё тяжело дыша, пробормотал Гарри.
— Я давно на противозачаточных средствах.
Гарри резко поднялся и перевернул Гермиону, взгляд которой был всё ещё затянут поволокой страсти.
— Ты не хочешь от меня ребёнка?
— Гарри, — устало прикрыла глаза Гермиона, — мы ничего до конца не решили. Мы даже не разговаривали нормально.
— Подожди, а это? — обиженно спросил Гарри, посмотрев на голую грудь с торчащими от возбуждения сосками.
— Этим мы занимались и раньше. Это никуда ни денется. Но прежде, чем создавать нового волшебника, стоит подумать о тех, что уже есть, и решить наши проблемы.
— Если ты…
— Прежде всего, эмоциональный. Помнишь про психолога?
— Помню, — буркнул Гарри, резко вскочив, стал натягивать штаны. — Пойдём.
Минуту спустя Гарри уже полностью оделся, даже верхнюю пуговицу на рубашке застегнул и встал возле входа, наблюдая за немного удивлённой Гермионой, которая прыснула в кулак.
— Куда?
— К психологу, — раздражённо ответил Гарри. — Быстрее поговорим, быстрее выберем дом для нашей оравы.
