сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 108 страниц)
***********************************************************************************************
Остатки
https://ficbook.net/readfic/22866
***********************************************************************************************
========== Конец дня наступит? ==========
Из чего состоит человек? Из крови, которая постепенно исчезнет из тела. Из плоти, которая, в конце концов, превратится в прах или сгниет, если о ней не позаботятся раньше. Кремируют, например. Или не съедят рыбы в каком-нибудь стоке, а останки оставят разлагаться.
Хотя сейчас это встречается редко. Трупы утилизируют специальные машины.
В наше время уже нет того прежнего мира с цветочками и собачками. Нет теплого солнца, озонового слоя.
Многое пропало.
Ультрафиолет, который ничто не удерживало, выжег все. Но, как ни выкручивайся, один из паразитов продолжает жить. Думаю, человечество просто не хочет дохнуть. Никто не хочет смириться со своей участью. Мы могли бы уже давно сдаться, и освободить природу для предоставления возможности восстановиться. Ей нужно время, чтобы вернуть мир в самое начало. Создать новый эдем. А там по новой. Эволюционирующие люди, животные, цветочки. Не знаю, что будет тогда. И кто будет. Да и не особо интересует. А прошлое наверняка было ярче, хоть и не имелось тех достижений, что есть сейчас. Отправить бы эти технологии в прошлое. На век назад, примерно. Тогда б все зажили счастливо и прекрасно. Ну и дальше сопли, сахар. Но, к сожалению, люди были туповаты в то время. Хах, думали, времени у них много. А, оказалось, время уже давно кончилось и стрелки поползли далеко не в угоду человечеству. Можно даже сравнить с взрывчаткой или бомбой. Да, бомба замедленного действия.
Вот фитиль догорел у самого основания и начинается взрыв. Но он идет нереально медленно. И никто просто не замечает, как вокруг него все разрывается на куски. Все. Люди, деревья. Вокруг лужи крови, летят осколки, врезаясь в мягкую нежную плоть, разрывая ткани и мышцы, выпуская кровь. А люди продолжают шагать, не замечая, как из них уже торчит битое стекло, щепки деревьев и прочие остатки от некогда довольно красивых и удобных вещей. Потом, когда на теле не остается живого места, они падают замертво. Хотя может кто-то и видел, что происходило с ним и творилось вокруг его холеного эго, но просто продолжал наблюдать.
В любом случае, это в прошлом. В прошлом. В том времени, когда еще использовали реальность и пользовались мечтами, чтобы уйти от той же самой реальности, вместо виртуального мира. Тогда, когда ездили на машинах с колесами и использовали бензин. Когда отдыхали в парках с зелеными деревьями и шелестящей травой. Закрываешь глаза, и все слышишь. Но звук шелеста такой тяжелый. Наверно потому, что все пропиталось токсинами и ядом. Задыхаешься пылью. Легкие стискивает воздух, где попросту отсутствует кислород.
Сейчас никому не грозит разочарование или чувство утраты, сожаления. В общем. Все и так вымерло. Что остается жалеть? Многие люди уже мало похожи на людей. Разного рода аномалии. Отклонения. Мутагенез. Теперь природа отыгрывается на нас. Наверняка мстит. Сплошь и рядом киборги. Хотя последнее скорее наша заслуга. Как-никак, а жить все-таки, видимо, многим хочется, вот и напридумывали разные железяки.
Двадцать третий век. Век, когда медицина, индустрия и разного вида технологии дошли до такого уровня, что сложно вообразить себе. Чтобы дышать, нам приходится пропускать воздух через фильтр, вшитый в легкие при рождении. Многие органы, не выдерживая нагрузки, быстро «садятся». Поэтому необходимо время от времени проходить медицинский осмотр, где проводят полный анализ и вводят нано-роботов, которые подлатывают твой искалеченный окружающей средой организм. При желании можно ввести себе какие-нибудь гены, выращенные искусственно, на основе тех данных, что остались от того времени. Тогда твой организм приобретает определенные навыки или улучшает прежние. Становишься выносливее. Но я на это не соглашался. Больше доверяю машинам и всяческим микросхемам. Тело лучше функционирует. Да и уверен на все сто процентов, что не всплывут инстинкты какой-нибудь собаки-зверушки, и не побежишь за первой попавшейся машиной, громко лая на всю улицу. Конечно, уши не вырастут и хвост из задницы торчать не начнет. Это все предусмотрели и вырвали только необходимую часть генов. Как я и сказал, просто улучшишь способности.
«Пистолет. Соблазнительно блистая на свету, он заставляет смотреть на него, не отрываясь. Вот то, что точно не подведет тебя и не предаст. Можешь быть уверен, что ствол не выстрелит тебе в ногу или другую дорогую часть тела. А на современное оружие полагаться особо не стоит. Эти лазерные штуки вряд ли можно назвать надежными. Температура маленького лазерного лучика далеко не маленькая. Как прожжет живот, так и окочуриться можно», – думал я, сидя в одних латексных брюках на диване.
«Проведя рукой по его стволу, чувствуешь прохладу, вырезы, самые мелкие детали. Если находишься в полной тишине, то можно даже услышать звон металла. Наверно, единственное, что пришло к нам из прошлого».
Луна скромно пытается пробиться в небольшое окно, завешанное длинной плотной занавеской, свисающей и образующей складки под собственным весом. Но луна все-таки находит маленький промежуток между рамой и занавеской и прорывается в комнату с двух сторон, наровясь рассмотреть то, что скрыли от ее любопытных мертвых и холодных лучей, возмущенная тем, что кто-то посмел закрыться от нее.
В левом углу на столе стоит компьютер. Мотор процессора тихо и равномерно шумит, остужая нагревавшиеся механизмы. Экран освещает по большей части голубым светом утонувшую в принудительной темноте комнату, отбрасывая длинные тени и полутени, ломая их на стыках пола и стен и продолжая тянуть уже по стенам к потолкам, словно стараясь обогнуть комнату. Но тени обрываются. Все из-за того, что свет попеременно, то гаснет, то загорается. Компьютер что-то вычисляет и ищет. Недоносок ввел кучу действий, и теперь машина самостоятельно пыталась выполнить все то, что от нее требовалось.
Процесс начинается снова. Опять резко, за доли секунды растягиваются тени, будто боясь потерять нагретое и ставшее им родным место.
Ужасная и опасная тишина режет уши. Слишком тихо. Это безумно раздражает. Я бы зашел в сеть, но в данный момент просто нет возможности. Да и не настолько глуп, чтобы открыто заявить противникам наше местоположение.
Глаза начало щипать. Наверно все от того, что не поспал. Да и предыдущий день не отличился спокойствием и радужными пони.
Положив пистолет и прервав поток своих дотошных мыслей, встал с дивана. Старые пружины грозно заскрипели, и продавленный диван вернулся в прежнюю форму. Вернее в форму, которая теперь въелась в его некогда сверкавшую почти серую кожу. Убитая временем, протертая она начала отдавать тепло, охлаждая себя.
— Просыпайся. Пора идти, — холодно бросил телу на моей кровати. Подчеркиваю, на моей. Я должен был лежать на ней, а не… не… это. Кровать изначально была моим местом! Но одноклеточное существо по развитию своему заняло его первое. Испачкало и нагло заснуло! Ну и ладно. Все равно я не смог сомкнуть глаза и преспокойненько уснуть. Как будто это вообще было возможно рядом с этим.
Послышался протестующий стон. Я закатил глаза и протяжно вздохнул, выказывая свое ярое недовольство.
На компьютерном стуле послушно и аккуратно лежала одежда. Надев жилетку без рукавов и горловины на ремешках из такого же материала, что и брюки, застегнул. Одежда приятно облегала тело. Пристегнул специальные ремни вокруг бедер и на руках для оружия. В один из них засунул нож с зазубренными краями, в два других — пистолеты. Появились звуки щелчков. Означает фиксацию оружия. Специальные программы сразу начали проверку на наличие патронов и состояние самого оружия, отправляя сигналы с отчетами в голову при помощи микрочипов, встроенных в мозг. На ногах были лакированные ботфорты с толстой подошвой и на шнуровке. На шее висела память о прошлом – легкая черная цепочка впритык к горлу и свисающий медальон.
Мы находились в каком-то старом и богом забытом месте. Думаю, это некогда называлось отелем. Сняли облезлую комнату. Конечно, средства нам позволяли взять хорошую комнату или квартиру. Да хоть дом. Но сейчас мы должны были затаиться. Поэтому выбор пал именно на такой вариант. Да и нельзя было показываться на людях. Спрятались в этой крохотной комнатушке, где было лишь то, что необходимо. Все по минимуму: компьютер на столе, кресло рядом с диваном, кровать справа от входа, посредине обшарпанной стены; штукатурка уже местами осыпалась, и некогда салатовый цвет превратился в тускло-зеленый с мазками белого и проступающего на стыдливое обозрение красного – кирпичей.
Как-никак, а кровать-то была двухместная. Обидно, твою мать. Я мог прекрасно расположиться на ней. Холодильник так же справа от входа, но возле двери в ванную комнату. Благо она вообще была. Тумбочка рядом с кроватью, на которой теснилась лампа с довольно плохим освещением. Ну, тем, кто боится темноты, в самый раз. Всего одно одинокое окно. Бедновато, но более-менее безопасно.
— Ты собираешься вставать? — не церемонясь, толкнул практически бесчувственного. И тут же пожалел.
— Мне больно. Нельзя чуть осторожней? Я живой пока. Ты б еще палочку взял и потыкал, – простонало «оно». Но тон был раздраженным. Обычно такой голос бывает, когда человека выдернули из самого глубоко и желанного сна. В такие моменты настроение, как не крути, не ахти какое хорошее. Или, как в нашем случае, и явно правильном, когда человек серьезно ранен и любое движение причиняет, мягко говоря, боль. А когда тебя толкают, приплюсуйте сюда еще момент «я только-только смог уснуть. Причем сон был не розовым и ванильным», и получайте этакое злое существо с мутными от боли, усталости и недосыпания глазами и расплывчатым голосом. Лично меня невольно на смех пропирает. Нервный смех, разбавленный тревогой.
— Дай посмотрю, — медленно убрал одеяло, стараясь тревожить его как можно меньше. Бинты все были в крови. Открылись раны. Снова. Кровавые пятна становились все чернее. Кое-где кровь свернулась. Но во многих местах все еще просачивалась сквозь марлевые бинты. Из-за малого количества света густое вещество казалось черным. Ситуация становилась все хуже не смотря на то, что прошло всего несколько часов. Правда, создалось ощущение, что прошло уже, как минимум, часов шесть.
Какой же он бледный. Его схватил озноб. Тело еле заметно дрожало. Губы начали немного трястись. Но он усилием воли прикусывал их. Проступила кровь. Терпит.
Аккуратно сняв непригодные повязки, игнорируя злобное шипение, убийственные взгляды и болезненные стоны, бросил на тумбочку. Взял свою личную аптечку. Я часто встречался с подобными ранениями не понаслышке, поэтому знал, что нужно делать. Нередко попадал в подобные опасные неприятности. Но себя никогда не жалел. Поэтому не видел ничего страшного в таких ранах. Совсем другое дело, когда ранен не ты, и приходится, причиняя боль обессиленному, помогать.
Отломив крышку ампулы, не без труда (херовое освещение, чтоб его) попал иголкой в небольшое отверстие и потянул поршень на себя. В сосуд ворвалась, образуя маленькую воронку, жидкость. Обезболивающее. Не хотелось бы, чтобы одноклеточное сдохло от болевого шока. Чуть вязкая розоватая жидкость наполнила пластмассовый сосуд, постепенно заполняя каждое деление. Бросил ампулу на ламинированный пол. Послышался звон разбитого тонкого стекла. Думаю, пальчиком нам грозить не станут за бардак.
Прощупав пальцами руку на сгибе локтя, нашел набухающую вену. Даже чувствовалось, как под тонким слоем кожи пульсирует по голубым ручейкам горячая кровь.
Он невольно заворочал головой.
Ввел лекарство с активно действующими микроскопическими нано-машинами.
Началась регенерация. Тяжело дышит, но вида боли не подает. Что ж, готов признать, терпеть он умеет. Спасибо хотя бы за то, что молчит. Легче, когда этот поганенький ротик находится на замке.
Аккуратно вывел иглу обратно, тут же надавливая на вену. За ней по тому же пути начала пробиваться алая кровь.
Приспособил шприц на тумбочке, рядом с окровавленными повязками. С острой тонкой иглы капала кровь, со смешанным в ней лекарством.
Дальше последовали бинты. Кровь уже не так обильно проступала на поверхность. Прогресс.
— В порядке? – коротко спросил я, с трудом сдерживая страх, и заталкивая колебания голоса подальше, наскоро пытаясь накинуть маску хладнокровности и Его Величества Непоколебимости. Быстренько смел с выражения лица остатки тревоги и волнения. В голос старался вживить побольше стали или, на худой конец, льда.
— Да. В полном, — саркастически прошипело тело, видимо все же пронюхав мою внутреннюю борьбу. Взгляд только подтверждал. Он словно говорил: «А кто-то спали-и-и-и-и-лся!».
Выждал мгновение, всматриваясь в мои глаза, словно стараясь затиснуться подальше, в самые потаенные уголки души. Но пока он не мог найти даже саму душу. Затем бросив это бесполезное дело, медленно встал с кровати. Одевшись, что длилось, как мне казалось, целую вечность, пошатываясь, прошел к монитору.
Нацепив на ухо наушники с гарнитурой, вбил в компьютер здоровой рукой какой-то адрес. Второй основательно уперся в поверхность стола. Взгляд пытался сфокусировать на одной точке. Все из-за только что прошедшей новой волны мучений, или он просто старался насквозь прожечь экран. Что, тяжеловато?
— Когда вы придете? – спокойно спросил он. Тон вмиг стал холодным, как будто у него ничего не болит, и он просто сидит и прохлаждается. А сам пару минут назад корчился от того, что я помогал ему от кровотечения избавиться. Играй тогда до конца, нехер мне нервы кромсать.
– Нет, меня не устраивает утром. Даю вам час максимум. Ладно, два. Не борзей, понятно? А это не мои проблемы, что времени мало! У нас на хвосте дохуя дебилов с полным ассортиментом всевозможного оружия. Найдут и грохнут! Потом что ты скажешь начальству? – рявкнул в маленький микрофончик он.
Меня даже пробрала приятная дрожь. У-ух, появилась надежда, что он не так уж и плохо чувствует себя. Но, блять, это всего лишь ощущение. Я попытался раствориться в этих тихих шипениях, в этом разъяренном взгляде и так сильно не сочетающимся спокойным тоном, восстанавливая нервы, пытаясь вернуться в обычное состояние и собраться. Судя по глазам, он должен был неистово орать на весь дом, круша все на своем пути. Но он стоял, не пошевелившись. Его мышцы были напряжены. Только глаза выдавали отчаяние и загнанность. Он прекрасно понимал, в каком положении мы находимся.
— Вы обещали придти еще вчера! Мы тут в таком дерь.. – оборвав себя на полуслове посмотрел на меня.
Я смотрел прямо на него, растянув улыбку на все лицо, и устроив подбородок между двумя пальцами, так и подначивая: «Ну? А где феноменальное продолжение?» О, сколько эмоций пронеслось у него во взгляде. Что, забылся, маленький? Да-да, я до сих пор сижу здесь. Тихо, покорно, не прерывая, слушаю все твои возражения и накопившееся чувства в адрес спасителей, которые что-то прилично задерживаются и понемногу лишаются звания нашей помощи. Давай, выплескивай. Я все так же продолжаю слушать. Не отрывайся.
– Так вля-я-япались, – протянул он, делая яркий акцент, как будто сказал именно это слово — что не позавидуешь!
Улыбка вмиг слезла с лица. Ну блять! Так обломал! Я думал, что еще немного послушаю его дебаты. Этот недовольный шепот, срывающийся то на полушепот, то на шипение. Но не переходя эти границы. Нас ведь могли услышать.
— Жду через два часа. Отбой.
Облегченно вздохнув, снял аппарат, будто он весил три тонны, и бросил его на не менее обшарпанный стол, чем стена. Не делая лишних движений, сел на стул, предварительно повернув его к себе.
И почему с ними он такой серьезный, а со мной кретин-кретином? Черт возьми, я хочу себе нормального серьезного напарника! Этот безответственный, невнимательный, нерешительный, безмозглый дебил уже раздражает меня. Малолетка с мягкотелым характером! Херня с ногами! Да хуже! Ему даже еще термина не придумали.
— Что ты смотришь? – раздраженная гримаса еще не слезла с его наивного детского личика. Проведя ладонью по лицу, потерев глаза, словно отгоняя усталость, посмотрел в пустоту и о чем-то задумался, опустил голову на опущенный на подлокотник локоть. Рука остановилась на шее, неспеша растирая до красноты кожу. Плюс его бледность из-за большой потери крови. Как будто его веревкой перетянули. И потуже так, чтоб глаза повылазили и качались на одних нервах.
