Текст книги "Темны пути любви (ЛП)"

Автор книги: Рэдклифф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– Я тоже не хочу в это верить, – ответила Оден, сердито вытирая слезы. – Но Гейл звонила в больницу, и Хейз находится там. Так что теперь у меня нет выбора, верить в это или нет.

Гейл и Тэйн обнялись, Тэйн поцеловала Оден в щеку, и двое друзей отправились домой. Большая часть поездки прошла в молчании. За несколько миль до Филадельфии Оден отвернулась от созерцания ночи за окном.

– У меня в голове не укладывается то, что она сделала. Просто зла не хватает!

– Ты же знаешь, почему она уехала? – Гейл взяла ее за руку и провела большим пальцем по тыльной стороне ладони. Ее голос был нежным. – Од?

– У меня есть кое-какие догадки. – Оден трудно было сосредоточиться. В одно мгновение она злилась, в другое ощущала ужас, а следом – панику. Прямо сейчас, в эту самую минуту Хейз была неизвестно где, одна, ей было больно, и Оден не было рядом с ней. Оден начала этот день в объятиях Хейз, а теперь она не знала, сможет ли она когда-нибудь еще дотронуться до нее. Остановись. Ты даже не знаешь, что именно произошло. Так ты ей не поможешь. Она не должна видеть, как ты плачешь.

Оден прикрыла глаза и представила себе лицо Хейз, когда она смотрела на нее в момент оргазма – нежное, любящее, сильное. Ее гнев растаял. Оден встретила обеспокоенный взгляд Гейл.

– Она никогда не хотела причинить мне боль ни своей болезнью, ни страданиями в процессе лечения. Если она больна, по-настоящему больна сейчас, она захочет меня от этого оградить.

– Да.

– Ну так она не права.

– Конечно нет, и я даже не пытаюсь защищать ее, – Гейл придвинулась ближе и обняла Оден за плечи. – Но она скорее всего напугана, и ей так же страшно, как и тебе сейчас. – Оден напряглась, и Гейл сильнее сжала ее плечо. – Мне очень жаль, милая – господи, я..

– Нет, – перебила ее Оден. – Ты права. Я знаю, что она боится, и поэтому я должна быть с ней. Она думает, что защищает меня, и когда я на нее не злюсь, я восхищаюсь ей и люблю ее за это.

– Оден, – серьезно произнесла Гейл. – Это все может обернуться бедой.

– Я уже знаю, что она может умереть, – Оден испустила сдавленный смешок, наполненный болью. – Ты можешь добавить что-то еще более страшное?

– Ох, черт, – Гейл сжала переносицу в попытке понять, то ли ей подготовить Оден к тому, что может произойти, то ли защитить ее от страданий, насколько это возможно.

– Если она сделает то, что я подозреваю, она сделает…

– Трансплантацию костного мозга?

Гейл кивнула.

– Это мои догадки. Это будет большой риск для нее, она может… болезнь может усилиться.

– Я знаю. Она мне говорила, – в процессе разговора Оден стала успокаиваться. Иметь дело с фактами было лучше, чем с неопределенными страхами. – Ты думаешь, они начнут прямо сегодня вечером?

– Я не знаю, может быть. Если она… – Гейл запнулась в поисках подходящего слова. Ей было трудно говорить, как врач. Оден была ее семьей.

– Гейл, просто говори, как доктор. Я могу это вынести. Пожалуйста. Просто скажи мне.

Гейл стиснула зубы.

– Если ее состояние ухудшается, а это, скорее всего, так и есть, так как она всего пару недель назад прошла курс поддерживающего лечения, а симптомы уже проявляются снова, ее доктора за это уцепятся. Я так понимаю, что они начнут химиотерапию как можно скорее.

– Ей от этого станет хуже?

– Не сразу, а может и вообще не станет. Зависит от схемы, которую они используют, чтобы подготовить ее к пересадке.

– Смогу ли я увидеть ее сегодня вечером?

– Я не знаю. Оден, это паршиво прозвучит, но официально ты – не член ее семьи. – Гейл сжала кулаки, потому что ее убивало то, что ей приходится это говорить, зная, что Оден значила для Хейз больше, чем весь остальной мир. – Я собираюсь позвонить ее гематологу и все выяснить. Я знаю его в лицо, но он может меня не знать. Я сделаю все, что смогу.

Оден минутку подумала, а потом полезла в портфель за телефоном. Еще через минуту она набрала номер и затаила дыхание в ожидании ответа.

– Абель? Это Оден Фрост. Вы с ней?

Она ожидала, что он начнет колебаться или уклонится от ответа, но он несказанно удивил ее, ответив быстро и прямо.

– Я только что вышел из больницы, – и в голосе его прозвучало едва ли не облегчение. – Где вы?

– На 1-95, в пятнадцати минутах от вас. Как она?

– Сейчас в порядке. Они сделали ей еще одно переливание.

Его голос был совсем убитым. Страшно было слышать Абеля таким отчаявшимся.

– А что с пересадкой?

– Кристофер вылетает ночным рейсом из Лос-Анджелеса, и они начали давать ей лекарства. Возможно, процедуру проведут завтра.

Оден ахнула.

– Мне нужно увидеть ее сегодня. Вы можете это устроить?

– Она не хотела, чтобы вы об этом знали.

– Мне плевать, Абель. Я… мы любовницы и…

– Я знаю. И я этому рад.

Голос Оден обрел силу.

– Если есть какой-то список допущенных посетителей, я хочу быть в нем. Мне нужно ее увидеть.

– Я позвоню и договорюсь об этом.

– У вас есть номер моего сотового на случай, если… вам понадобится связаться со мной… по любой причине?

– Да.

– Спасибо вам за все.

– Нет, Оден. Не благодарите меня. Просто… пожалуйста, помогите ей пройти через все это.

– Обязательно, – тихо ответила она. – До свидания.

– Мы подъедем через пять минут, – сказала Гейл.

– Объясни, к чему мне нужно быть готовой?

– Если они ведут лечение по исследовательскому протоколу, они будут строго придерживаться формальностей, даже если меры предосторожности и не являются необходимыми. Она уже может быть в изоляторе.

– В смысле?

– Халаты, перчатки, возможно, маски – все необходимое, чтобы уберечь ее от инфекции, пока ее иммунная система уничтожена химиотерапией.

– А я смогу прикасаться к ней?

– Я не уверена, Од, – тихо ответила Гейл. Так больно было слышать страдание в голосе Оден, и Гейл подумалось, а выдержит ли она. Ей хотелось, чтобы Тэйн приехала с ними, а не осталась на конференции, хотя она сама попросила ее об этом. Она вдруг захотела, чтобы Тэйн утешила ее самим своим присутствием, и очень остро поняла, насколько Оден должна хотеть быть с Хейз. – Мы скоро все выясним. Мы приехали.

Пока склонившаяся к переднему сиденью Гейл объясняла водителю, где он должен их подождать, Оден посмотрела на часы. Десять тридцать. Она расправила плечи и толкнула дверцу.

– Ну хорошо. Пойдем.

Через десять минут они стояли у сестринского поста, и Гейл разговаривала со старшей медсестрой.

– Я – доктор Дунбар, а это – Оден Фрост. Мы бы хотели повидать одну из ваших пациенток – Хейдон Палмер.

– А, новопоступившую.

Оден возненавидела это место без всяких на то причин. Коридоры были чистыми, ярко освещенными, стены окрашены в теплые пастельные тона. Красивая большая надпись гласила: «Онкология», а Хейз была «новопоступившей». Ей хотелось отыскать Хейз и увезти ее отсюда прочь. Забрать ее домой. Она хотела разжечь огонь в камине и обнимать ее под мягким пледом, который укроет их, пока они будут заниматься любовью, зная, что ничто на свете не потревожит ее любимую снова. Оден закусила губу и сжала кулаки так сильно, что ногти вонзились в ладони.

– Да, – ответила Гейл. – Я могу позвонить ее лечащему врачу, если вам нужно…

– Нет, в этом нет необходимости. Доктор Розенберг только что звонил и сообщил, что мисс Фрост может навещать пациентку в любое время. Просто следуйте инструкции, она на стене. Палата 651.

– Поняли. Спасибо.

Оден пошла вслед за Гейл в конец коридора, где в две комнаты вел небольшой предбанник, в котором располагались хирургические раковины для мытья рук и шкафчики с халатами, бахилами, одноразовыми перчатками и масками. Яркий желтый знак «Изолятор» висел на стене над списком правил. Обе двери в палаты были закрыты.

– Просто надень бахилы и халат, – объяснила Гейл. – Потом сними все украшения и мой руки с мылом из дозатора в течение двух минут.

– Пойдет? – спросила Оден, когда закончила.

– Ага. Отлично. Они не требуют носить маску и перчатки, так что ты готова, – сжала ее плечо. – Я подожду снаружи.

Оден осторожно открыла дверь и вошла в палату. Там была всего одна кровать, освещенная верхним светильником, поставленным на минимум.

– Хейз?

– Ты неудержима, – голос Хейз был усталым, но живым. – Как же ты так быстро меня нашла?

– Мне помогли, – Оден подошла к краю кровать. С обеих сторон у изголовья стояли штативы, на одном висел пакет с кровью, присоединенный капельницей к вене на левой руке Хейз. Еще одна капельница шла к правой руке, и прозрачная жидкость из нескольких меньших пакетов сливалась в одну систему.

– Как ты себя чувствуешь?

– Трудно сказать. Насколько сильно ты злишься на меня?

Оден отчаянно хотела коснуться ее, но не знала, безопасно ли это. Она обхватила металлические перила кровати, отделявшие ее от любимой.

– Я спросила тебя первой.

Повисла тишина, но Хейз быстро сдалась. Она настолько была рада видеть Оден, что не могла с ней спорить.

– У меня жутко болела голова несколько часов назад, но переливание помогло. И я еще не чувствую побочки от химиотерапии, – она подняла правую руку и положила ее поверх руки Оден на перила. – Есть неплохие шансы, что меня выпишут отсюда через день или два. Я так понимаю, мне не удастся уговорить тебя уйти и подождать моего звонка?

– И когда это произойдет, как ты думаешь? Когда ты позвонишь? – не в силах сдержаться, Оден переплела свои пальцы с пальцами Хейз. – Это будет, когда ты вернешься домой через день или два? Или это произойдет, когда лечение закончится полностью? Или через шесть месяцев? Через шесть лет, когда ты решишь, что для меня безопасно любить тебя?

– Ох, Оден, – вздохнула Хейз, – ну почему ты не можешь смотреть на это проще?

– Единственный простой вариант для меня – это быть с тобой, – Оден свободной рукой провела по ее волосам. – И отвечая на твой вопрос – я действительно серьезно на тебе обиделась сначала, но сейчас это почти прошло. Мне стоило тебя увидеть, и я забыла, насколько ты меня разозлила.

– Слава богу за это.

– Мне ужасно хочется тебя поцеловать. Ненавижу, когда не могу касаться тебя столько, сколько хочу.

В первый раз за это время Хейз улыбнулась.

– Мы прошлой ночью занимались любовью, и утром тоже. Я не думаю, что ты меня можешь чем-то заразить, а если бы и могла, то я уже бы подцепила инфекцию, – она потянула Оден за рукав, – мне бы очень хотелось, чтобы ты меня поцеловала.

Оден наклонилась и коснулась ее губ мягким, долгим поцелуем.

– Нам придется отказаться от этого на время лечения?

– Я думаю, целоваться нам все же разрешат. Но скорее всего больше я пока ни на что не буду способна, – Хейз отвернулась. Когда она заговорила снова, ее голос сел, и в нем слышались грусть и злость. – Мне очень жаль. Господи, ты заслуживаешь настолько большего…

– Знаешь, что едва не разбило мне сердце, Хейз? – негромко спросила Оден.

Хейз медленно повернула голову и посмотрела ей в глаза.

– Что?

– То, что ты могла оставить меня, не попрощавшись.

У Хейз на ресницах задрожали слезы.

– Я подумала, что так тебе будет легче… не так больно, если что-то… что-то здесь пойдет не так.

– Ну так ты ошиблась. Но я тебя прощу, потому что знаю – ты сделала это из-за любви. – Оден провела пальцами по тыльной стороне ладони Хейз. Ей хотелось куда большего, чем этот крохотный контакт. – Я могу подождать, пока мы снова не сможем заниматься любовью, но я не могу болтаться в подвешенном состоянии и не знать, что с тобой происходит.

– Я так сильно тебя люблю, – прошептала Хейз. – Я не хочу причинить тебе боль.

– Когда-нибудь я хочу услышать, как ты скажешь, что любишь меня, и это не прозвучит так, будто ты об этом сожалеешь или извиняешься, – Оден вцепилась в перила кровати. – Вот чего я хочу.

– Оден, душа моя, – по щекам Хейз медленно текли слезы, и теперь она их не прятала. – Я не жалею, что люблю тебя. Я не жалею, что ты любишь меня и никогда так не думала – это самое драгоценное, что когда-либо случалось в моей жизни.

– Тогда почему ты так печалишься, милая?

– Потому что я хочу, чтобы ты была счастлива.

Оден улыбнулась уверенной, твердой улыбкой.

– Вы, Хейдон Палмер, уже сделали меня самой счастливой женщиной на свете.

Хейз смахнула слезы с лица и тяжело вздохнула.

– Я так вижу, мне лучше принять твои доводы. Ты не отстанешь.

– Спасибо. Как раз пора, чтобы ты это признала, – внезапно посерьезнев, Оден попросила: – расскажи мне, что будет происходить в ближайшие дни.

– Завтра утром мне проведут сеанс низкодозового облучения. Завтра днем или с утра в воскресенье мне сделают трансплантацию стволовых клеток от брата.

Оден моргнула.

– Так быстро?

– Чем быстрее, тем лучше, по-видимому, – Хейз твердо посмотрела на Оден. – Мои показатели упали ниже нижнего, и Пол беспокоится, что на этот раз я не восстановлюсь. Он считает, что нам нужно поспешить, пока я совсем не ослабела.

– Понимаю, – голос Оден был не громче шепота. – Абель договорился с твоим братом?

– Да, все тылы прикрыты.

– А твой брат знает, что ты – лесбиянка?

Хейз кивнула.

– Да. И завтра же я расскажу ему о тебе. Тебе не нужно чувствовать себя с ним неловко.

– И что ты собираешься ему сказать?

– Что ты – любовь всей моей жизни.

– Неудивительно, что я в тебя влюбилась, – Оден слабо улыбнулась. – Ты и вправду самая романтичная женщина на планете.

– Есть кое-что, что тебе нужно знать, – спокойно сказала Хейз. – Абель является моим представителем в медицинских вопросах, у него есть доверенность, и он знает о моих пожеланиях. Если что-то пойдет не так, он будет принимать решения вместе с врачами. Ты можешь ему доверять.

– Есть что-то, что мне нужно об этом знать? – сердце Оден колотилось где-то у нее в районе горла. Совсем не об этом она должна была разговаривать сейчас с женщиной, которая вошла в ее жизнь и не только заполонила ее сердце, но и забрала себе ее душу. Не сейчас. Еще рано. Но обстоятельства складывались именно так.

Хейз покачала головой.

– Я обещала тебе, что буду бороться, и я не сдамся. Но если настанет такой момент, когда я уже не смогу сражаться дальше, я хочу чтобы ты знала... – ее голос сломался, – просто знай, что лучше дать мне уйти.

– Прости меня, – прошептала Оден. – Я поклясться могу, что никогда не сделаю этого.

– Это хорошо, – голос Хейз был нежным, ее пальца гладили Оден по руке. Она тоже плакала, но не замечала этого. – Ты прекрасна. Ты все для меня. Я люблю тебя.

– Господи, – выдохнула Оден и потянулась рукой к коробке с салфетками на тумбочке. Она еле дотянулась до них, но руку Хейз не выпустила. Наконец она промокнула глаза. – Я тебя обожаю.

Хейз усмехнулась.

– А знаешь, я сейчас выгляжу хуже, чем на самом деле себя чувствую.

Оден улыбнулась дрожащей улыбкой.

– Ты же не пытаешься меня соблазнить?

– Ты можешь быть уверена, что это единственная вещь, которую я никогда не перестану делать.

– Ну тогда я тебе это припомню. И просто в качестве напоминания… – Оден огляделась по сторонам. – У тебя здесь случайно не найдется ручки и бумаги?

– Мой портфель в шкафу. А что?

Оден неохотно выпустила руку Хейз, подошла к шкафу и вытащила портфель. Через мгновение она вернулась к кровати с ручкой и бумагой для записей. Она что-то написала и спросила:

– Ты писать можешь?

– Конечно. Но что…

– Подпиши. – Оден протянула ей листок. Хейз прочла:

Я должна тебе будущий солнечный день.

Она со смехом поставила на листке свою подпись и отдала его Оден.

– Возьмем паузу?

– Угу. Они начинают накапливаться, Палмер.

– Ты проценты начислять будешь?

Оден сунула листок в карман, наклонилась и снова поцеловала Хейз.

– Ммм. Два к одному.

– Я люблю тебя. – Хейз нравилось это произносить.

– И я тебя люблю, – Оден заставила себя отпустить руку Хейз. – Когда у тебя завтра процедура?

– В девять.

Оден с усилием выдавила улыбку.

– Тебе нужно отдохнуть. Я утром вернусь.

Хейз почувствовала себя так, будто ей на грудь опустили свинцовую плиту. Она хотела умолять Оден остаться. Она хотела вылезти из кровати и уйти с ней. Она глянула вверх. Второй пакет с кровью почти закончился. Она чувствовала себя лучше. Они могли бы пойти домой, заняться любовью, проснуться вместе. – Оден, – прошептала она. Не оставляй меня.

– С утра я первым делом вернусь сюда, – голос Оден дрожал. Она шагнула в сторону двери. Я не расплачусь снова.

– Хорошо. Конечно, – Хейз попыталась улыбнуться. Получилось плохо. – Гейл с тобой?

– Ждет снаружи, – сердце Оден разрывалось. Хейз выглядела такой одинокой и сама мысль о том, чтобы оставить ее хотя бы на час причиняла невообразимую боль. Она бы ни за что не ушла, но Хейз нужен был отдых. – Постарайся уснуть.

Хейз кивнула.

– Ты тоже отдохни, ладно?

Оден была уже почти у двери, но не знала, сможет ли выйти.

– Обязательно. Я люблю тебя.

– Пока, – выговорила Хейз, и вцепилась в перила кровати левой рукой. Когда дверь медленно закрылась, она зажмурилась, чтобы лучше запомнить лицо Оден на всю предстоящую долгую ночь.

Гейл оттолкнулась от стены, у которой она ждала Оден.

– Ты как? Нормально?

Оден покачала головой, ничего не ответила и склонилась к Гейл в поисках поддержки.

– Ничего, солнышко, – нежно сказала Гейл и обняла ее за талию. – Давай отвезем тебя домой.

ГЛАВА 30

Они были уже в лифте, на полпути вниз, и тут Оден заговорила.

– Я так не могу.

Гейл удивилась, но вида не подала. Она не ожидала такой реакции от Оден, но она ее понимала. Такого рода заболевания превращали жизнь пар в ад, даже если они прожили вместе много лет. Она нежно взяла Оден за руку.

– Это трудно, милая, я знаю. На тебя столько всего навалилось и так быстро. Сначала ты поняла и приняла свою ориентацию, потом выяснилось, что твоя любимая серьезно больна, а у вас все только началось. Никто не вправе винить тебя, если ты захочешь остановиться или даже отступить.

Оден подняла на Гейл измученные глаза.

– Ты это о чем?

– Хейз любит тебя – она поймет. Возьми несколько отгулов, может быть, даже уедь ненадолго – дай себе время осознать и принять все, что произошло, – с сочувствием произнесла Гейл. – Я поговорю с Хейз, если хочешь, и объясню, почему ты не здесь. Я знаю, что она будет рада, если ты позаботишься о себе. Она этого и хотела.

– Ты мой самый лучший друг, – пробормотала Оден.

– Я люблю тебя, – ласково сказала Гейл, когда лифт приехал на первый этаж и его двери открылись. Она вышла, остановилась, повернулась и с удивлением посмотрела назад на Оден, которая все еще оставалась в кабине. – Од?

– Я не могу оставить ее, – Оден слабо улыбнулась. – Я это имела в виду. Я возвращаюсь наверх и останусь с ней до тех пор, пока кто-нибудь не объявит мне, что ей небезопасно находиться в моем присутствии. В противном случае им понадобится динамит, чтобы меня оттуда выкурить.

Гейл заулыбалась, и волна облегчения прокатилась по ее лицу.

– Ох, ну вот теперь мой мир снова стал прежним. Теперь с ним снова все в порядке.

– Да, – согласилась Оден, чувствуя, как боль в ее груди отступает. – Теперь да.

– Возвращайся, я доставлю твой багаж домой. Позвонишь мне, если тебе что-нибудь будет нужно.

Оден придержала дверь рукой. – Возвращайся в Нью-Йорк. Проведи остаток выходных с Тэйн.

– Ты уверена? – с сомнением спросила Гейл, хотя глаза ее загорелись при одной только мысли о ее девушке.

– Да. Уверена. Со мной все будет хорошо, – Оден отпустила дверь и повторила, – Езжай к ней. Не упускай этот шанс.

Вернувшись к двери отделения онкологии, Оден повторила процедуру мытья и одевания, а потом тихонько приоткрыла дверь палаты. Если Хейз уснула, то она не хотела разбудить ее. Неподвижная фигура в постели не пошевелилась. Осторожно ступая, Оден приподняла одно из мягких кресел и передвинула его поближе к кровати.

Хейз повернула голову и открыла глаза.

– Оден?

– Здравствуй, милая.

– Как я рада, что ты здесь, – прошептала Хейз, приподнимая руку над краем кровати.

С комком в горле, Оден коснулась пальцами руки Хейз.

– Мне нужно быть с тобой.

– Я… – в голосе Хейз зазвенели слезы, – ты так нужна мне …

– Это хорошо, потому что… – Оден боролась с собственными слезами. От усталости. От страха. – Потому что я люблю тебя.

– Я что, уснула? Еще ведь не утро, нет?

– Нет, дорогая. Еще и полуночи нет. – Оден слегка потрясла перильца кровати. – Ты обещаешь, что не выпадешь, если я опущу эту штуку?

Хейз слабо рассмеялась.

– Обещаю.

Оден осторожно опустила перила с правой стороны кровати и подтащила кресло вплотную к ней. Хейз подвинулась к краю, и они взялись за руки. Чуть выше от правого запястья Хейз отходила трубка капельницы. Оден наклонилась, закинула руку на кровать за головой Хейз и прилегла на подушку поближе к ней.

– Спасибо тебе за то, что ты вернулась, – голос Хейз был усталым и слабым.

– Ты никогда не должна благодарить меня за то, что я тебя люблю, – негромко ответила Оден и поцеловала ее в уголок рта. – Могу пообещать, что моя рука всегда будет в твоей, – она погладила ее по голове. – И что я всегда буду здесь, так что тебе нечего будет бояться.

– Душа моя, Оден, – Хейз посмотрела ей в глаза и утонула в нежном взгляде. – Я люблю тебя.

Очень нежно Оден коснулась губами ее лба.

– А я люблю тебя. Отныне и навек.

И когда Хейз погрузилась в сон, ей больше не было страшно.

Оден разбудил чей-то приглушенный кашель. Она слегка вздрогнула, повернула голову и чуть не вскрикнула от боли в затекшем плече. Выходит, она все же уснула, свернувшись калачиком в кресле. В руках она все еще держала руку Хейз.

Растирая гудящие мышцы, она оглядела средних лет мужчину с темными вьющимися волосами и самыми голубыми глазами из всех, какие ей когда-либо доводилось видеть. Она бросила взгляд на Хейз. Та еще спала. То, что она до сих пор не проснулась, было само по себе необычно, а еще она была очень бледной, почти бесцветной. Сердце Оден сжалось, и она защитным жестом положила руку ей на плечо, а потом вопросительно посмотрела на вошедшего.

– Медсестры могут принести для вас шезлонг, – негромко сказал он. – У них также есть что-то вроде раскладушки, если пожелаете.

– Я смогу остаться здесь?

– Если у нее не появятся признаки инфекции, или уровень ее лейкоцитов не упадет до опасно низкого, то да, сможете, – он подошел ближе, и Оден увидела, что правой рукой он прижимает к туловищу планшет. Из-под желтого халата виднелись темно-синие брюки и походные ботинки.

– Я – Пол Розенберг, гематолог Хейз, – он протянул руку.

– Здравствуйте. Я – Оден Фрост. Хейз и я… – Оден глянула на Хейз, пытаясь отыскать одно слово, которое включало бы в себя все, что Хейз значила для нее. Как же так, когда дело доходит до главного, всегда не хватает слов?

Она посмотрела ему в глаза и ответила на рукопожатие. – Я ее любовница.

– Рад встрече с вами.

Хейз пошевелилась, тихонько застонала и открыла глаза. Она сразу же стала оглядываться в поисках Оден и облегченно улыбнулась, увидев ее.

– Привет.

– Привет, – подняла руку Хейз и провела по своей щеке, прежде чем поцеловать кончики ее пальцев. – Как ты?

– Это был мой вопрос, – благожелательно сказал Розенберг и подошел к кровати. – Доброе утро, Хейз.

– Привет, Пол, – Хейз медленно приподнялась и несколько раз моргнула. – Так, давайте посмотрим. Голова немного кружится, но ничего больше не болит, – она с надеждой глянула на Розенберга. – Есть шанс, что мы можем повременить?

– Боюсь, что нет, – его глаза были мягкими и добрыми, а вот тон был непререкаемым. – Мы вчера перелили тебе эритроцитарную массу, и это на некоторое время ослабит симптомы, но лекарства уже не стимулируют твой костный мозг. Тебе нужны жизнеспособные клетки, причем до того, как разовьются осложнения. Пересадку нужно делать сейчас.

Рука Хейз задрожала, и Оден крепко сжала ее.

– Хорошо, – твердо сказал Хейз после паузы. – Облучение сегодня утром и потом?...

– Мы сделаем пересадку сегодня во второй половине дня. Твой брат звонил мне по дороге из аэропорта. Я все с ним обсудил и он готов. Он будет здесь к одиннадцати, чтобы мы могли отобрать его костный мозг и подготовить материал к пересадке.

– Это больно? – спросила Оден, чувствуя, будто ее горло набито наждачной бумагой. Это происходит на самом деле.

Розенберг развернулся к ней.

– Не совсем. Кристофер будет под наркозом во время процедуры, а потом у него просто спина поболит несколько дней. После того, как мы получим препарат, мы сделаем Хейз что-то вроде переливания через крупную вену в области шеи.

– Все будет хорошо, – ободряюще сказала Хейз, услышав как дрожит голос Оден.

Оден улыбнулась ей. – Я знаю, – она снова пристально посмотрела на Розенберга. – А что будет потом?

– Если не будет скачка температуры, который может указывать на реакцию отторжения или другого рода инфекцию, тогда завтра мы выпишем ее домой. Потом два дня химиотерапии амбулаторно, а дальше… дальше будем ждать.

– Чего?

– Доказательств приживления – эээ... признаков того, что пересаженные клетки выжили – роста количества лейкоцитов, здоровых клеток в анализе крови, а в конечном итоге – биопсии костного мозга, для проверки того, что костный мозг Хейз населен нормальными клетками, – он говорил обыденным тоном и смотрел на Оден и Хейз.

Хейз издала короткий смешок.

– Звучит достаточно просто.

– Иногда так и бывает, – пожал плечами врач.

– Когда мы будем знать? – спросила Оден.

– От двух до четырех недель.

– Так быстро? – в голосе Оден зазвучала надежда, и она посмотрела на Хейз. Та смотрела настороженно.

Розенберг продолжил.

– Для успеха начальной стадии трансплантации – да. Потом, конечно, мы будем вести наблюдение, чтобы исключить реакцию отторжения трансплантата или самого организма, или же повторное проявление болезни.

Хейз повернулась к Оден.

– Пройдут месяцы, а может и больше, пока мы будем знать наверняка.

– Это ничего, – Оден провела пальцами по руке Хейз. – Я могу справляться с неизвестностью, пока я с тобой.

– Ну, – отрывисто проговорил Розенберг, – сейчас придут сестры, чтобы взять кровь для анализа, а потом ты отправишься вниз на радиотерапию. Увидимся позже, – с этими словами он вышел.

– Ты правда чувствуешь себя лучше? – спросила Оден, едва они остались вдвоем.

– Намного, – Хейз спустила ноги на пол и села. – Усталость ужасная, но к этому я привыкла. Ничего не болит, – она медленно встала. – Я бы умылась.

Оден обхватила ее за талию.

– Помощь нужна?

– Можешь помочь мне с этими капельницами, а то я боюсь на них повеситься?

– Конечно, – Оден перевесила оставшиеся пакеты с лекарствами на передвижной штатив рядом с кроватью. – Так пойдет?

Хейз ухватилась рукой за стойку и склонилась чтобы поцеловать ее в щеку.

– Да, спасибо. Теперь я не запутаюсь. Ты можешь принять душ прямо здесь, если хочешь.

– Хммм, – Оден погладила Хейз по спине, пока они шли к ванной комнате. – Я так понимаю, ты не сможешь присоединиться ко мне со всеми этими воткнутыми в тебя трубками?

– Нет, не смогу, – сказала Хейз. – Зато я смогу смотреть.

Тремя часами позже Хейз вернулась в палату после двух часов в отделении радиологии, где ей провели однократное облучение всего тела. Теперь она спала. Во время процедуры Оден съездила на такси домой, упаковала сумку со сменой вещей и вернулась. Она прихватила с собой работу – последнюю редактуру «Темной страсти» – эту книгу она собиралась издать следующей. Она устроилась на кресле у кровати с рукописью на коленях и карандашом в руке. Другую руку она положила на голову Хейз.

Женщина широко распахнула дверь и подошла к кровати. Она долго смотрела на свою любимую. Кровотечение прекратилось, и теперь о нем напоминали только окровавленные повязки на четко очерченном, мускулистом теле. Она медленно опустилась на пол рядом с кроватью и коснулась рукой волос, обрамлявших прекрасное лицо. Потом закрыла глаза и медленно пропустила прядь волос сквозь пальцы.

Читая, Оден поглаживала влажные от пота волосы Хейз, и едва могла дышать от накатывавшей боли. Образы смешивались, перекрывали друг друга и появлялись снова, намного ярче и острее, пока ее рука скользила по хрупкой плоти. Беда была настолько ужасной, страдание можно было пощупать пальцами, оно было таким реальным, таким близким.

Она вспомнила, как золотилась нежная, покрытая потом кожа в отблесках пламени, когда они занимались любовью. Она снова увидела резкие очертания мышц накачанной спины, когда она поднималась над ней в экстазе.

Медленнее, Оден…

… провела по очертаниям потрясающе красивого лица, вспоминая, как ее возлюбленная выглядела в момент оргазма.

Ее взгляд затуманился…

… еще долго сидела, прислушиваясь к тихому дыханию…

Слова исчезли, когда…

… ее сердце переполнил гнев.

Я не дам тебе уйти.

Когда дверь отворилась, Оден невидяще вскинула голову, все еще блуждая где-то между вымыслом Руны Дайр и жизнью Хейдон Палмер. Мужчина, с такими же дымчатыми глазами, как и у Хейз, с темными волосами, серебрившимися на висках и аристократическими чертами лица стоял у порога и с интересом смотрел на нее.

– Мисс Фрост?

– Кристофер? – Оден встала, глянула на Хейз, проверяя, все ли с ней хорошо. Крови нет. Она здесь, со мной, в безопасности.

Он кивнул и мотнул головой в сторону выхода. Оден пошла за ним.

– Я – Оден, – сказала она, когда они вышли. – Вы, наверное, задаете себе вопрос, что я здесь делаю.

– Я надеюсь, вас это не обеспокоит. Абель упомянул о вас, когда подобрал меня в аэропорту, – они стояли лицом к лицу в тесной прихожей. – Все происходит так быстро, он просто пытался ввести меня в курс дела.

– Он рассказал вам о нас с Хейз?

– Да. Я рад знакомству с вами. – Кристофер посмотрел в сторону закрытой двери. – Как она?

– Без сил, но в остальном все в порядке. Я так рада, что вы смогли так быстро приехать.

– Я ждал этого вызова. Надеялся. Я рад, что она наконец решилась, – он слабо улыбнулся. – Мы едва замечали друг друга, когда она была маленькой. У нас большая разница в возрасте, но она моя сестра. Кроме того, должен же кто-то заправлять делами Палмер Паблишинг, а это издательство всегда было ее детищем.

Оден улыбнулась.

– А где Абель?

– Паркует машину. Я хотел увидеться с Хейз до процедуры. У меня есть всего несколько минут, но если она спит…

– Нет, входите. Я уверена, что она хочет видеть вас. И, Кристофер… спасибо вам.

Он посмотрел ей в глаза, и его взгляд был таким же пристальным, как и у Хейз.

– Я сделаю это еще десяток раз, если понадобится.

– Давайте надеяться, что в этом не будет необходимости, – прошептала Оден, когда он входил в палату.

Через пять часов Хейз сидела в постели, с новым внутривенным катетером, приклеенным к ее груди. Толстая трубка входила прямо в подключичную вену, ведущую прямиком к сердцу. В палату вошел Розенберг с пластиковым пакетом, наполненным вязкой красной массой.

– Готова? – он поднял пакет в воздух.

Хейз глянула на Оден, потом они вдвоем посмотрели на него.

– Да, – в унисон ответили они.

Он что-то проделал с капельницей и пакетом, а потом отступил назад, наблюдая как отобранные клетки начинают вливаться в кровеносную систему Хейз.