Текст книги "Последний из Учих (СИ)"

Автор книги: Rayne The Queen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Сука, блядь, пидараснутое барахло!!! – уже лёжа на твёрдом каменном покрытии, посыпались маты Звуковички в адрес атласного «халатика».

На что Учиха лишь ухмыльнулся, еле сдержавшись, чтобы не засмеяться, тому, что как он и предполагал, его Королева Звука совсем не умела носить подобные вещи. Саске быстро встал с кровати, и подошел к девушке, не позволив ей успеть подняться самостоятельно, затем крепко, однако одновременно нежно, чтобы не причинять боль Таюе поставил её обратно на ноги. После чего, даже не дав Хокумон раскрыть и рта ради благодарности, и так же неуклюже спотыкаясь продолжить свой путь до кровати, с лёгкостью взял Звуковичку на руки, и сам понёс её туда. Красноволосая не сопротивлялась, ей были приятны прикосновения мстителя, даже притом, что этим он лишал её свободы действий, но сейчас Таюе было как-то глубоко плевать на принципы, она лишь свободно болтая босыми ногами в воздухе, прижалась головой к своему Королю Звука. Оказавшись у «царского ложа» Саске аккуратно положил Хокумон на мягкий матрас, и, наслаждаясь видом девушки в соблазнительном наряде, который просто сводил его с ума, хотел было поцеловать Звуковичку. Но на этот раз Таюя опередила мстителя. Резко и грубо притянув Учиху к себе, Хокумон страстно поцеловала его, тут же оказавшегося на ней, в губы. Поддавшись рукам Зуковички Саске, продолжил жадно целовать Королеву Звука уже на своей кровати, наслаждаясь каждым соприкосновением с Таюей. Одна из рук Учихи медленно поползла по оголившемуся от сползшего вниз по ноге кимоно, бедру, доставляя мстителю то самое приятное ощущение, о котором он мечтал со дня их прошлого раза, а другая, быстро содрав атласный пояс, бросила его в сторону, и, плавно касаясь живота, поднялась вверх к, теперь уже обнажённой, груди партнёрши. Пальцы Хокумон, стали похотливо стаскивать с Учихи белую рубашку, фиолетовую верёвку, повязанную чуть выше талии, тряпку, зачем-то постоянно висевшую у Саске на бёдрах, штаны и прочую одежду, к которой вскоре присоединились и чёрное кимоно, и нижнее бельё Звуковички. Оставшись абсолютно голыми оба они, как Учиха, так и Хокумон продолжили ласкать друг друга. Каждое их движение, каждый жест, прикосновение поцелуй были воплощением, страсти, желания, любви, и чёрт знает ещё каких диких эмоций. Оба носителя Проклятой Печати окунулись в долгожданный водоворот наслаждения так и поглотивший их на всю оставшуюся ночь.

Утро медленно наступало в Ото, кроваво-красными лучами солнца, предзнаменуя рассвет, когда покой, совсем недавно заснувших, Саске и Таюи потревожили стуком в дверь. Быстро встав с кровати, Учиха накинул на себя одежду всего за несколько минут, и, стараясь не разбудить Хокумон, пошёл открывать нарушителю тишины.

– Саске-сама, – показавшийся в проходе Сакон, а если быть конкретнее Сакон и Укон, в уважительном поклоне обратились к новому Каге Звука, – мы готовы идти на миссию, – имея ввиду Пятёрку Звука, добавил он, хитро ухмыльнувшись попеременно глядя то на Учиху, то на спящую Звуковичку в его кровати, – не хватает только одного человека в команде, – всё в том же тоне продолжил один из близнецов, уловив на себе недовольный взгляд Шаринганистого Каге, которому явно не нравилось подобное разглядывание, как его самого, так и его «Королевы», – Таюи. Она пойдёт с нами на миссию?

– Нет, – одним чётким и резким словом перебил его Учиха, так и не дав сказать что-нибудь ещё, – Таюя, теперь официально моя девушка – Королева Ото, и она не обязана больше ходить на идиотские миссии с вами, как и слушаться любого из теперь уже Четвёрки Звука, – Саске остановился на секунду, сделав паузу в своём монологе, чтобы его ответ чётче усвоился в памяти Сакона и Укона, а затем, добавил: – Сегодня она не пойдёт на миссию, потому что я этого не хочу. И запомни, теперь для тебя она не просто Таюя, а Таюя-сама, всем остальным можешь передать то же самое, прямо сейчас. Я соберусь, через десять минут. Это всё, – Саске закончил говорить и безразлично хлопнул дверью перед, ошеломлённым подобными новостями, одним из близнецов.

Проспавшая ещё несколько часов, Таюя наконец-то проснулась. Медленно открыв глаза, девушка перевернулась на спину, и сладко зевнув, потянулась, ощущая как удобно и приятно лежать в огромной мягкой кровати правителя Звука. Хокумон никогда в жизни не испытывала такого наслаждения, сейчас ей казалось, что у красноволосой было всё то, о чём она всегда мечтала: уважение, деньги, власть, покой и любимый мужчина. Или всё-таки не любимый? Никто не смел беспокоить Хокумон, говорить ей, что делать, или угрожать, что за ту или иную оплошность убьёт. Это казалось прекрасным, но были во всём этом и свои минусы. Таюя никак не могла забыть Итачи. О нём ей напоминало всё: начиная с цепочки на шее, которую девушка снимала лишь в душе, и заканчивая отношениями с Саске. От чего Хокумон порой боялась, что всё, что она делала, было лишь потому, что Звуковичке казалось, что это хотя бы на малую долю приближает её к любимому Акацуку, а так же боялась, что однажды, она назовёт Учиху младшего именем его брата, сильно боялась, так как, во-первых, этим она могла выдать свою связь с мастером гендзюцу, а, во-вторых, сегодня ночью она чуть не сделала это. Но, и сей факт казался не таким плохим, как последний – девушка чётко осознавала, что всё, что она делает, было не правильным. Хокумон всегда стремилась к свободе и независимости и никогда в жизни не позволяла никому командовать себе, она не сдалась даже тогда, когда Кабуто ставил на ней опыты, когда Акацки пытали её, а сейчас позволяла красивому мальчишке говорить, что ей делать. Увы, как бы Таюя не хотела, но это было слабостью всех женщин. Влюбившись, каждая из представительниц прекрасного пола позволяла объекту своих чувств гораздо больше, чем это должно было быть.

«Блядь, ненавижу быть бабой!!! Расползлась как сопля. Где делась твоя гордость, Хокумон?» – мысленно выругалась на себя Звковичка, укоряя, что позволила обоим Учихам слишком много, от чего на мгновенье ей показалось, что влечение к Саске вовсе не было вызвано просто схожестью с Итачи. Она давно испытывала к нему какие-то странные чувства, но девушке всегда думалось, что это было связанно лишь с заданием, порученным ей Орочимару-самой, и только теперь красноволосая окончательно поняла их истинную причину.

Усевшись на кровати, Таюя быстро взглянула на часы, предполагая, что миссия, на которую она и остальные Звуковики должны были отправиться рано утром, ещё не началась. Но увидев на циферблате 14:10, ужаснулась.

–Твою мать, – вновь выругалась девушка, и резко развернулась к той стороне кровати, где должен был находиться Саске. Ладонь Хокумон глухо стукнула по мягкому пустому матрасу около неё и девушка пришла в ещё большую ярость, сообразив, что на миссию Учиха ушёл вместе с остальными без носительницы Проклятой Печати.

Спать до обеда Звуковичке конечно понравилось, но пропускать задания… То, что она любила делать больше всего, кроме игры на флейте, красноволосая ни в коем разе не хотела. Она ненавидела безделье, и более того, что сейчас это означало и абсолютное игнорирование точки зрения девушки, пренебрежение её мнением и желаниями, ограничением свободы, которое носительница Проклятой Печати не могла, да и не хотела прощать никому. Убрав ладонь с пустой половины кровати, злая Таюя небрежно скинула с себя одеяло, и, поставив обе босые ноги на пол, взяла с прикроватной тумбочки аккуратно поднятое ещё утром с ковра Учихой чёрное кимоно, и, нацепив его на себя вместе с нижним бельём, встала с «царского ложа». Окончательно оказавшись на обеих ногах девушка уже хотела было направиться в ванную, но, сделав всего пару шагов вперёд, внезапно почувствовала, как комната поплыла перед глазами, от чего ухватившись обеими руками за первый попавшийся ей предмет мебели – стул, еле удержалась в вертикальном положении, одновременно отчётливо ощутив рвотный позыв, который с трудом смогла побороть. Простояв в таком положении около пяти – десяти секунд Хокумон решила, вернуться обратно в кровать, сообразив, что в данном состоянии, мыться сейчас ей вряд ли стоит. Отпустив наконец-то стул, в который крепко вцепилась пальцами, Зуковичка развернулась лицом в противоположную сторону но, не успела и дёрнуться дальше, как голос внезапно появившегося в комнате Саске остановил её:

– Доброе утро, – кратко произнёс он оперевшись спиной о стену напротив Хокумон, и сложив руки на груди, бесшумно появившись в комнате.

– К чёрту твоё долбанное утро. Уже 2 часа дня, – быстро заметив Учиху, выругалась Звуковичка, чётко и укорительно подчеркнув время в своей фразе.

– И? – безразлично переспросил Саске, непонимающе уставившись на красноволосую.

– Хуи, – подобрав не совсем цензурную рифму союзу «и», ответила Таюя. Затем, быстро сорвавшись с места, на котором до сих пор стояла как вкопанная, подошла ближе к Учихе. После чего нагло ткнув его пальцем в полуголую грудь, добавила: – Я должна была пойти на миссию с сокомандниками в шесть утра, – девушка недовольно перевела взгляд с мстителя на часы, а потом, вернув глаза обратно, продолжила, – а сейчас 2 часа дня. Какого хера ты решаешь за меня, что мне делать, а чего нет?

Наконец-то сообразив, что вывело Хокумон из себя, Саске состроил самодовольное выражение лица, с каким всегда отдавал приказы его подчинённым, и спокойно произнёс, совершенно не реагируя на гнев собеседницы:

– Я Каге Звука, и имею право решать в Ото что захочу, – Учиха замолчал специально выдержав небольшую паузу между словами, а затем добавил, так же как и носительница Проклятой Печати сделала до этого – грубо ткнув Звуковичку пальцем в грудь, – а ты, – он с особой интонацией выделил местоимение, – моя девушка, и не должна путаться со сяким отребьем вроде Сакона/Укона, Кидоумаро, Джироубоу, и особенно Кимимаро – он меньше всех внушает мне доверие.

Слова Учихи прозвучали грозно и холодно, Саске сказал это предложение, будто приказ, неоспоримый вердикт, от чего Хокумон пришла в ещё большую ярость. Да, она могла позволить Учихе любить себя. Потому, что это чувство было взаимным, да, могла быть его девушкой, потому, что ей этого хотелось, но сия должность никак не означала, что мститель мог как-то ограничивать свободу Звуковички, запрещать ходить на миссии или сметь называть сокомандников девушки отребьем, не давая им общаться с ней. Свобода – всегда было самым ценным в жизни красноволосой, то, чего ей никогда не хватало, и то, к чему Таюя так усердно стремилась. Свободу носительницы Проклятой Печати и самостоятельность не смогли сломить родители в детстве, наверное, поэтому она до сих пор ругалась матом, не смог сломить Орочимару, так как даже при нём она почти всегда делала, то, чего хотела, не смогли сломить Акацки, не пытками ни бесконечным числом допросов, и уж этому надменному мальчишке, девушка никак не собиралась подчиняться полностью.

– Я буду ходить на миссии, и путаться с кем захочу, тебе ясно, Учиха? – злой крик Таюи эхом раздался по огромной комнате, но похоже, вовсе не вызвал того эффекта, которого Хокумон ожидала от Саске, лишь разозлив теперь и его.

Мгновенно придя в ярость, мститель даже не успел заметить, как его глаза вспыхнули алыми огоньками Шаринганов, а рука крепко сжала пальцы вокруг нежной шеи девушки.

– Я сказал нет, значит, нет, – всё в том же холодном приказном тоне проговорил Саске, слегка дёрнув Звуковичку у себя в ладони.

Почувствовав, как кисть Учихи сжалась вокруг её горла, Таюя поняла, что это было последним приделом сегодняшних своевольных выходок нового Каге Звука. Она больше не могла терпеть подобное обращение с собой, да и не хотела делать то, что ограничивало свободу Хокумон, поэтому девушка просто не посмела спустить этот поступок Саске с рук. По бледному тощему телу Звуковички быстро поползли чёрные ломаные линии от Проклятой Печати у красноволосой на затылке, покрывая собой всю её нежную кожу. Глаза Таюи мгновенно сменили свой цвет на ярко-жёлтый. На голове, сквозь пряди кроваво-красных волос, стали появляться небольшие кремовые рожки, и Хокумон уже почти было использовала второй уровень метки, оставленной ей на память Орочимару, как вдруг что-то остановило её. Внезапно ощутив острую боль где-то в районе живота, мгновенно разлившуюся по всему остальному телу, и не давшую Звуковичке закончить трансформацию Таюя слегка простонала, всё ещё находясь в руке, заинтересовано-удивлённо наблюдающего за ней, Саске. Действие Проклятой Печати так же быстро, как и появилось, испарилось, исчезло в никуда, огромная «царская» спальня вновь поплыла перед глазами Хокумон, и совсем оставшись без сил, девушка потеряла сознание. Звуковичка уже не видела, как падала на пол, не чувствовала, как ловко подхватил её ослабшее тело Учиха больше совсем не злясь, всё застелила кромешная тьма, в один момент погрузившая Хокумон в долгий сон.

====== Глава 10. Вороны ======

С того дня прошёл где-то примерно месяц. Да, Таюя тогда быстро пришла в себя, а Саске пришлось оставить девушку и её выбор друзей в покое. Видимо, слишком уж Учиха успел к ней привязаться, что смог даже поступиться собственным мнением ради Хокумон, чего раньше никогда не делал. А может, просто в тайне надеялся, что Звуковика ждала его ребёнка – такого желанного для Саске наследника клана. Тем более, что она была женщиной его мечты, и родившейся сейчас сын сделал бы мстителя самым счастливым человеком на свете невзирая даже на то, что Учиха младший так до сих пор и не отомстил старшему, но это было не так – Таюя не ждала ребёнка, а Саске никогда и не задумывался спрашивать девушку о подобном, но с того случая мститель крайне внимательно стал следить за здоровьем своей «королевы Звука», и иногда даже позволял Хокумон больше чем положено, а точнее позволял ей делать то, что вовсе не хотелось ему. Отношения Саске и Таюи плавно перешли с системы – шеф и подчинённый, на абсолютно равноправные. И если не знать всего того, что произошло ранее и не учитывать достаточно весомую разницу в возрасте Учиха и Хокумон со стороны выглядели вполне нормальной парой. И все уже давно привыкли к этому, даже несчастная Карин, которая поначалу жутко ненавидела красноволосую за то, что та, якобы увела у неё Учиху, и делала Хокумон гадости, постепенно смирилась и оставила Звуковичку в покое.

Была ночь. Бледный свет серебряного месяца тусклыми лучами пробивался в спальню нового Каге Звука вместе с лёгким дуновением ветра сквозь открытое окно, но, даже не смотря на прохладные потоки воздуха, рвущиеся в комнату через раскрытые рамы, ничто не уменьшало привычную Отовскую духоту. Таюя проснулась от того, что сквозь сон ощутила жару. Раскрыв глаза, девушка невольно уставилась на спящего рядом Учиху. Вымотавшись за день, Саске так и заснул прямо в одежде на своей половине кровати, предварительно слегка приобняв Хокумон. Сей факт сейчас выдавала рука, ладонь которой заботливо лежала у Звуковички на животе. Ни в коем случае не желая разбудить и так слишком уставшего мстителя, красноволосая легко, убрала кисть Саске с себя и аккуратно положила её на мягкую поверхность кровати, затем медленно скинув простынь служившую девушке одеялом, встала с «царского ложа». Оказавшись на ногах, Таюя быстро и, почти бесшумно, подошла к раскрытому окну, и замерла около него, разглядывая звёзды в ночном небе и наслаждаясь еле ощутимыми прикосновениями ветра к её коже. Спать Хокумон сейчас не хотелось, а будить Саске только для того что бы поболтать о разных глупостях Звуковичка не собиралась, да и вовсе сейчас у красноволосой на уме было совсем другое. Она внезапно вспомнила как давно не играла на флейте, и Таюе вдруг захотелось вновь почувствовать всю остроту ощущений от такого рода занятий. Быстро отойдя от окна, Хокумон неслышно оделась и, прихватив с собой музыкальный инструмент, ловко выбралась на улицу и направилась в лес. Стремительно идя вперёд и пробираясь сквозь обилие кустов, девушка наконец-то добралась до небольшой любимой поляны, и осмотревшись вокруг тяжело вздохнула. Этот звук эхом раздался где-то далеко в лесу, а Таюя обрадовалась тому, что вновь оказалась в её любимом месте совершенно одна, и это мгновенно подарило носительнице Проклятой Печати чувство неимоверной свободы, той свободы, которую она так давно хотела ощутить. Сделав несколько шагов вперёд по мягкой шелестящей у неё под ногами изумрудной траве, Хокумон вновь оказалась в центре любимой поляны и, усевшись под растущее в самой середине этого кусочка маленького мирка Звуковички дерево, заиграла первую попавшуюся ей в голову мелодию. Отдаваясь эхом в пустом безжизненном лесу, музыка гладко лилась. И сейчас красноволосая была так увлечена игрой, что даже не заметила как сама по себе её флейта стала издавать ноты той мелодии, которая почему-то ассоциировалась у Таюи с Итачи. Да, девушка сильно скучала по нему в первое время, Хокумон было слишком трудно забыть любимого Акацука, ведь именно воспоминания о нём, помогли Звуковичке быстрее справиться с шоком, после того, как Саске её изнасиловал, забыть, что такое страх и боль. Именно Итачи всего пару месяцев назад спас её от этой «противной голубой рыбы», пообещал защищать от Орочимару вечно, и именно он сохранил её жалкую несчастную жизнь, тогда, ослушавшись приказала Лидера, а ведь мог бы этого и не делать…

Музыка, невольно вырвавшаяся из потаённых дебрей души Таюи, и сама по себе вылившаяся на поляну сквозь игру на флейте, навеяла слишком много грустных воспоминай, от чего девушка внезапно остановилась. Мелодия оборвалась, но в голове Хокумон по прежнему звучали нотки, так напоминающие ей Учиху старшего, а ведь почти удалось. Звуковичке почти удалось забыть Итачи за все эти долгие месяцы, отчего в данный момент она испытывала стыд, чувствуя, как невольно краснеет в тон своим ярко-алым волосам, понимая, что променяла одного брата на другого. Сейчас Таюя отдала бы всё, чтобы только всего этого никогда не было: не было Итачи и Кисаме в тот день два года назад, не было тёплых чувств и близости с Учихой старшим в логове Акацки, не было возвращения в Ото, не было Саске и близости с ним – в данный момент Хокумон искренне жалела, что так и не умерла после боя с Темари и Шикамару, и горечь от этого была слишком тяжела для неё.

«Ты шлюха, Хокумон, наглая бессовестная проститутка, дающая всем подряд, – цепочкой неслись ругательства на саму себя у девушки в голове, и сейчас Звуковичка не замечала почти ничего вокруг, потому, что была слишком зла, – если бы ты только знал, Итачи, что я так просто променяла тебя на младшего брата. Отдалась кретину Саске просто потому, что он этого захотел. Если бы ты только знал, что я почти забыла тебя, кувыркаясь в постели нового Каге Звука. Если бы ты только знал… Я рассказала бы тебе всё, и лично позволила бы себя убить за измену… Если бы…»

– Если бы ты только был здесь чёртов ублюдок – Итачи!!! – последний кусок своих мыслей Звуковичка громко заорала на всю поляну, смысла держать это в себе девушка не видела, красноволосая была абсолютно уверенна, что сейчас её никто не слышит, но она ошибалась.

Сверкнув в серебряном свете луны, по щекам Таюи мгновенно покатились слёзы боли и разочарования, тоски и горечи вины, Хокумон уже не знала, почему плачет, не знала, которого из братьев Учих она любила больше, и совершенно не знала, что делать дальше. Девушка просто тупо пялилась на ночное звёздное небо, чувствуя, как солоновато-горькие капли текут по её лицу…

Вдруг, Звуковичке показалось, что где-то совсем близко, прямо у неё перед глазами промелькнуло что-то тёмное, всего в паре сантиметров от зрачков, и красноволосая внезапно почувствовала как колена девушки что-то легко коснулось. Резко вздрогнув то ли от неожиданного ощущения, то ли от того, что непонятно откуда вдруг появившийся ветер навеял на Таюю холод, мгновенно пробежавший по телу Хокумон, среди Отовской жары, и в недоумении Звуковичка уставилась туда, где всего секунду назад ощутила прикосновение. Но каково же было удивление девушки, когда вместо злобного и разъярённого Саске около неё из-за ночного побега его «королевы Звука» красноволосая увидела у себя на руках ворона. Птица нагло сидела на колене у девушки и смотрела Таюе прямо в расширенные от недоумения зрачки, отчего даже Хокумон становилось жутко.

«Такой же, как Итачи, черноглазый и молчаливый», – внезапно промелькнуло глупое сравнение в голове Звуковички, и только после этого немного придя в себя, девушка слегка встряхнула головой, чтобы окончательно оправиться от шока, и резко махнула рукой прикрикнув на ворона:

– Кыш!!! – голос красноволосой эхом раздался по всей поляне.

Громко каркнув испуганная взмахом кисти Таюи птица, поднялась над ней. Хокумон невольно проследила за вороной глазами до тех пор, пока та не скрылась где-то за ветвями раскидистого дерева, под которым сидела Звуковичка, и уже хотела было с облегчением вздохнуть, обрадовавшись тому, что до смерти испугавшая её птица наконец-то улетела прочь, но не успела. Лишь только красноволосая потеряла из вида нарушителя её спокойствия за зелёной листвой, слегка скрывающей звёздное небо, из-за ветки дерева внезапно показались ещё вороны, их было слишком много. Птицы летели отовсюду, и грациозно кружась, сбивались в одно большое пятно на поляне всего в паре метрах напротив Таюи. Никак не ожидав подобного, девушка быстро вскочила на ноги, и хотела бежать, бежать прочь, от взбесившихся ворон, как внезапно поняла, что не могла и пошевельнуться. Птицы всё больше и больше продолжали собираться в одном месте, образовывая силуэт незнакомого шиноби, лица которого Хокумон, увы, не видела издалека. Мгновенно сообразив, что попала в чье-то гендзюцу, девушка ещё раз дёрнулась в сторону, чтобы точно убедиться, что сбежать сейчас она, не могла, поэтому Хокумон обладавшая замечательной реакцией тут же прокусила себе губу, чтобы избавиться от иллюзии, но и это не подействовало.

– Бесполезно, – тихо прошептал Звуковичке такой до боли знакомый и одновременно любимый голос, – моё гендзюцу нельзя так просто разрушить, – всё в том же тоне добавил Итачи, и слегка коснувшись рукой нежного лица красноволосой, закончил монолог комплиментом, – красивая мелодия.

– Ебать вою мать, чтоб я сдохла, у меня чуть сердце не остановилось, придурок, – наконец-то узнав Учиху, невольно выругалась Таюя, а затем, полностью отойдя от шока и испуга, испытанных от представления с воронами, шутливо добавила: -Ты знаешь, что каждый, кто хоть раз слышал мою игру на флейте – умирает?

– Если это цена того, чтобы увидеть тебя вновь, мне всё равно, – будто и вовсе не обратив внимания на то, что Хокумон проконстатировала факт, ответил Итачи.

Его лицо быстро приблизилось к лицу девушки, и их губы вновь соприкоснулись в таком долгожданном и приятном для Акацука и Звуковички поцелуе, в один миг напомнив все пережитые мгновенья вместе.

– Я ведь обещал, что всегда буду тебя защищать. Я люблю тебя, Таюя, – разорвав страстное прикосновение губ, тихо и, как всегда, спокойно произнёс Учиха.

– Но, я… – хотела было что-то ответить Хокумон, однако так и не успела.

Девушка жаждала сказать Итачи правду, рассказать о Саске, и о том, что их с Акацуком светлые и одновременно такие обжигающие чувства она так позорно предала, но милую беседу долгожданной встречи, внезапно разорвал грозный голос нового кавалера Звуковички.

– Таюя?!!! – откуда-то из-за кустов раздался повелительный тон Учихи младшего, заслышав который пара мгновенно обернулась в сторону шума.

Красноволосая моментально поняла, что ровно через пру секунд Саске будет здесь, она хотела предупредить Учиху старшего, сказать, чтобы тот бежал, но вернув испуганный взгляд обратно перед собой, краем глаза уловила, что Итачи уже не было рядом. Акацук будто растворился в воздухе не оставив и следа от своего недавнего пребывания, а из леса наконец-то показался разозлённый носитель Проклятой Печати.

– Что ты здесь делаешь посреди ночи? – громко рявкнул Учиха младший, вплотную подойдя к девушке, всё ещё пытающейся высмотреть напарника Кисаме в приделах небольшой поляны.

– Я спрашиваю, что ты здесь делаешь, Таюя?!!! – второй раз прикрикнув на Хокумон, Саске грубо дёрнул Звуковичку за руку, так что, резко подавшись влево, красноволосая мгновенно опомнилась.

– А? Что? Я… я… играла на флейте, если ты не видишь, твою мать, – даже немного заикаясь, на подобии Хинаты, от неожиданности начала было оправдываться Звуковичка, но тут же опомнившись, добавила ругательство в конце предложения Таюя.

Никак не ожидав подобной грубости, хотя уже дивным давно привыкший к дерзостям Хокумон, Учиха младший пришёл в ещё большую ярость, и, повысив тон на столько, на сколько это было вообще возможно, заорал на Звуковичку ещё громче:

– Какая к чёрту игра на флейте посреди ночи?!!! – в глазах мстителя мгновенно вспыхнули ярко-алые Шаринганы, – ты королева Звука, мать моего будущего сына, а ты таскаешься по ночам неизвестно где, словно шлюха!!! – продолжал кричать Саске, даже зная, что первое было абсолютно не убедительным аргументом, для красноволосой, а второе и вовсе ещё не скоро ждало Таюю, если когда-нибудь и ждало вообще.

Понимая, что Итачи находился где-то поблизости и, осознавая, что сейчас Акацук всё это отчетливо и точно слышал Хокумон тяжело вздохнула, одновременно ощущая как по её телу разливается боль, досада, обида и злоба на Учиху младшего за то, что он не дал ей шанса во всём признаться старшему самой, от чего просто разъярённая Хокумон мгновенно выпалила в ответ перовое, что пришло ей в голову, даже зная, что каждое сказанное ей слово было не правда, ведь у девушки не было никакого ребёнка:

– С чего ты взял, что это твой сын, Учиха?

Услышав слова о ребёнке, которого Саске так хотел, и которого на самом деле не было, мститель сообразил, что Таюя только сейчас призналась ему в том, в чём должна была признаться давно – в беременности, но одновременно оценив, то, каким образом она это сделала, резко встряхнув Хокумон всё за ту же руку, которую до сих пор держал в своих цепких пальцах рявкнул ещё громче, чем в предыдущий раз:

– Так значит, ты спишь с кем-то ещё?!!!

– А что если и так? – только сейчас сообразив, какую глупость сморозила, и одновременно решив продолжать этот розыгрыш, теперь уже бессмысленной и безвыходной ситуации вопросом на вопрос ответила Звуковичка.

– Марш домой!!! – весь трясясь от злости от осознания того, что женщина его мечты изменяла Саске, Учиха младший мгновенно отпустив руку красноволосой, с такой силой ударил её кулаком по лицу, что голова девушки резко повернулась вправо, а по подбородку Таюи моментально хлынула алая струйка крови, сочащаяся из разбитой губы.

Сейчас Хокумон знала, что Итачи видел всё, что происходило, и понимала, понимала, почему Учиха старший не стал её защищать, впрочем, за это носительница Проклятой Печати ничуть не осуждала Акацука, всё, что Звуковичка сделала, было слишком, чтобы напарник Кисаме мог простить её, а всё что происходило, была расплата. Потому красноволосая лишь, ощутив острую боль, нанесённую кулаком Учихи младшего слегка поморщилась, и молча сплюнула кровь на траву.

– Сейчас же марш домой я сказал!!! А не то… – продолжил орать на неё Саске в приказном тоне заставляя вернуться обратно в логово Орочимару, и уже снова замахнулся кулаком, но что-то остановило носителя Проклятой Печати, и он так и не смог ударить любовь всей своей жизни вновь.

– А не то, что? А, Учиха, что ты мне сделаешь? Изобьёшь, изнасилуешь, а может, применишь Цукиёми? – всё так же злясь на мстителя больше за то, что его старший брат теперь знал всю правду, нежели за то, что Саске только что разбил ей, итак надкушенную, губу, издевательски перекривила его угрозу Таюя.

– А не то… – Саске уже хотел было продолжить, но слова Звуковички заставили его невольно замолчать, и лишь спустя секунд пять, сообразив, что произнесла красноволосая, напрочь позабыв о ревности и гневе добавить, – откуда ты знаешь про Цукиёми?

Услышав вопрос мстителя, девушка, ожидающая второго неизбежного удара по лицу, мгновенно уставилась на носителя Проклятой Печати с удивлением и насмешливо сказала:

– Ты что даже не знаешь своих техник, Учиха?

– У меня нет Цукиёми, – ничуть не обратив внимания на очередную грубость красноволосой, проконстатировал факт Саске, а затем добавил: – Эту технику могут использовать только владельцы Мангекью Шарингана. Что ты знаешь о Цукиёми? И где ты была эти два долгих года? – в третий раз за вечер резко встряхнув девушку, быстро ухватив её рукой, которой только что хотел второй раз ударить за шею, спросил Учиха младший, – живо говори!!!

Сообразив, что вновь жестоко прокололась, Таюе вдруг стало не до грубостей, и она нервно попыталась оправдываться, на ходу придумывая, откуда же она знала фирменную технику напарника Кисаме, принадлежащую только ему:

– Я… я… – вновь заикаясь начала говорить Звуковичка, – Просто… После боя с ублюдками – Темари и Шикамару, меня нашли Акацки. Они притащили меня в своё логово и устроили допрос. Итачи применял на мне Цукиёми… – делая вид, будто вспоминает убежище тайной организации и тот день с ужасом и отвращением, заговорила красноволосая.

Внимательно выслушав слова Таюи, гнев Саске мгновенно испарился, он уже хотел было что-то произнести, с удивлением смотря на девушку, но не успел. Ровно через секунду после оправдания Хокумон у Учихи младшего за спиной оказался Кисаме, и мститель внезапно ощутил, как его шеи коснулась Самихада, слегка оцарапав кожу. Алая Учиховская кровь медленно потекла по шее Саске, чуть поморщившегося от боли, а никак не ожидавшая подобного, Звуковичка испугано дёрнулась, только сейчас сообразив, что мститель был ей так же дорог, как и его старший брат. Рука красноволосой быстро рванулась к огромному мечу Хошигаки, и даже не смотря на то, что вся ладонь после соприкосновения с Самихадой у Таюи оказалась в рваных кровоточащих ранах, девушка резко оттолкнула оружие «противной рыбы» прочь от шеи Саске. Затем другой рукой мгновенно отодвинув Учиху младшего в сторону, врезала Кисаме той же конечностью, что всего пару секунд назад убрала меч Акацука от мстителя, после чего с разворота выбила Самихаду из рук Хошигаки. Ничего и не успевший сообразить, Кисаме пришёл в такую ярость от наглости девушки, что взбесившись даже больше, чем в тот день, когда благодаря красноволосой Итачи назвал его рыбой и отправил развлекаться в аквариум, чего раньше никогда не делал, со всей силы врезал Хокумон ногой в живот. Получив ответный удар, Звуковичка отлетела назад, и крепко ударившись спиной о всё то же дерево, беспомощно плюхнулась на четвереньки, закашлявшись, с трудом сплюнув на траву ещё одну партию крови, хлынувшую изо рта.