Текст книги "Играя за кулисами (СИ)"

Автор книги: raksha_satana

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Ты еще любишь меня? – этот шёпот резанул слух Тристана сильнее, чем истошный вопль. Кажется, вот так и становятся убийцами в состоянии аффекта. Бенсон сделал глубокий вдох, обжигая воздухом абсолютно сухое горло, и впервые за долгое время ощутил рвущийся наружу стон отчаяния. За что, Господи?

– Дурак, – пальцы непроизвольно выпустили ткань футболки и замерли на ключице, подрагивая. – Твою мать, Джереми, ну почему ты такой дурак?!

И все рухнуло. Оглушительная лавина накрыла разом, перекрыв кислород и способность думать. Весь мир сузился до ощущения этой горячей кожи под пальцами и губ, сухих, потрескавшихся, судорожно и нервно искавших поцелуя. Джереми не ждал и не спрашивал разрешения, не давал шанса подумать и передумать, не контролировал себя. И Тристан, как случалось и прежде, просто отпустил собственную волю. Потому что кончилось терпение. И лимит вранья самому себе.

Джереми опрокинул его на стол и прижался сверху всем телом, беспорядочно покрывая поцелуями каждый обнаженный сантиметр тела, куда мог дотянуться. На пол полетела одежда, звякнул пряжкой выброшенный ремень, сверху упала сумка Тристана.

– Ненавижу тебя, – Бенсон задыхался, сильнее прижимая Джереми к себе за плечи и на ощупь стягивая с него джинсы.

– Я знаю, малыш, – Олдридж шептал, не отрываясь от шеи любовника, кусал, вылизывал и стонал от собственных ощущений, все сильнее прижимаясь бёдрами между ног Тристана.– Скажи еще раз. Скажи мне.

Сказать еще раз «ненавижу»? Или что придушил бы на месте, прямо сейчас? Сказать, чтобы убирался к чёртовой матери и дал жить и дышать? А дышал ли Тристан все это время? Или только думал, что дышит? Если все до этого было правильно, почему он так отчаянно цепляется за человека, который ничего, кроме боли, дать ему не мог? Ответ был на поверхности.

Приподнявшись от стола на локтях, Тристан запустил пальцы в рыжие волосы на затылке и, надавив большим пальцем на подбородок, заставил Джереми поднять голову. Тот подчинился, тяжело дыша и облизывая искусанные губы. И смотрел, не отрываясь, жадно и умоляюще.

– Скажи, – прошептал он почти беззвучно.

– Я люблю тебя, – собственный голос показался Тристану незнакомым, будто кто-то другой, давно забытый, говорил из самого его сердца.

И только тут он заметил мокрые дорожки, уже подсыхающие на скулах Джереми.

– И я тебя люблю. Боже, Тристан, я так тебя люблю.

Позже, уже под утро, когда Бенсон явится домой, очень тихо, чтобы не разбудить Джейн, возьмёт проснувшуюся дочь на руки, он подумает о том, в какой переплет угодил. А в памяти нескончаемым потоком будут проноситься скрипучий стол, горячие объятия и поцелуи, одежда, в беспорядке валяющаяся на полу, дикое желание, не способное к терпению. Магическое чувство трения, когда Джереми, устроившись прямо на нем, там же, на столе, обхватил рукой их истекающие смазкой члены. Поцелуи, похожие на укусы, не дающие стонать в полный голос. Обжигающая сперма, стекающая по животу. И шёпот, бесконечный, вездесущий, проникающий в самое нутро и выжигающий, как молитву на кресте, признание.

– Я люблю тебя.

========== Глава 19 ==========

Комментарий к Глава 19

Мюзикл “Элизабет”, на мой взгляд, лучше всего удался венграм.

Арии Смерти

https://youtu.be/uUZQQI-PvDM

https://youtu.be/DAjnHHdJoss

https://youtu.be/l5OGWAfy3jk

Весь мюзикл с английскими субтитрами

https://youtu.be/BvFbSQXyf2Y

Для сравнения, оригинальная Смерть в исполнении Уве Крегера, 1992

https://youtu.be/i9hFnlJIMNY

https://youtu.be/SwNbkC3_kyo

Декабрь, 2017

– Так, ребята, не расходимся! У меня для вас объявление! – голос Андерсона разлетелся по пустому зрительному залу и накрыл сцену, где после репетиции собралась труппа. По какому-то невероятному стечению обстоятельств спектаклей на рождественский вечер назначено не было, и артисты уже предвкушали свободный от работы праздник, кто с семьёй, кто в баре с компанией. Джеймс, не тратя время на обход сцены к лестнице, одним прыжком вскарабкался наверх и оказал в окружении своих артистов. В толпе, одетой по моде начала двадцатого века после репетиции «Ребекки», он смотрелся инопланетянином в своих тертых джинсах и белой толстовке.

– Ну во-первых, всех с Рождеством! Очень не просто нам дались эти полгода, но мы справились! – Джеймс дождался, пока одобрительный гул и аплодисменты стихнут. – Ну и во-вторых, у меня новость, которой я не собирался с вами делиться до весны, но сегодня утром у меня состоялся один любопытный телефонный разговор, так что, думаю, я просто обязан вам все рассказать.

Главреж в лучших традициях драмы выдержал паузу, убедился, что внимание всех артистов сосредоточено на нем и, сделав глубокий вдох, торжественно объявил:

– В следующем сезоне мы ставим «Элизабет».

Тишина висела над сценой ровно секунду, а потом разлетелась вдребезги под улюлюканье и радостные вопли. Может быть, Джеймс и не предполагал подобного, но этого объявления труппа ждала почти год. Даже делали ставки, будет ли главреж последователен в своих решениях и захочет ли поставить на своей сцене весь набор спектаклей Кунце и Левая. Что ж, история австро-венгерской императрицы очень даже вписывалась в их репертуар.

– Интересно, кого берет на главные роли? – Джейн незаметно подошла к мужу, стоявшему чуть в стороне вместе с Ричем Райли. Тристан пожал плечами.

– Думаю, он еще не решил.

– Зато мы точно знаем, кого этот вопрос больше всего волнует, – Рич кивнул головой, указывая куда-то. Тристан обернулся и увидел, что к Андерсону из-за спины как бы невзначай подобрался Тейлор и что-то тихо ему выговаривает. Главреж согласно закивал и, прочистив горло, снова обратился к труппе.

– Да, и раз уж все вы здесь, я могу рассказать установку по ролям. Сразу оговорюсь, Сильвестр Левай, с которым я, кстати, и говорил сегодня утром, будет участвовать в создании постановки и уже одобрил мой выбор. В общем так: Бенсона я ставлю на роль Смерти, Джейн, ты играешь Элизабет, Райли – Франц-Иосиф, Тейлор – Рудольф… Так, кто еще? А, Фортунато, ты, естественно, Лукени, куда ж без тебя. По остальным определюсь в январе, первые читки в марте, так что можете пока спокойно переваривать информацию. На сегодня все свободны!

– Ну что, опять мы будем на сцене великую любовь изображать, – Джейн усмехнулась, провожая взглядом выходящего из зала Джеймса. – Но нам теперь положено по статусу, да?

Тристан не ответил жене. Хоть от него и не укрылась нотка горечи в ее словах, сейчас он был слишком потрясён словами главрежа. Новость о главной роли в новой постановке не должна быть неожиданностью для ведущего артиста труппы, но именно в этот момент Тристан меньше всего оказался к ней готов. В последнее время голова его была занята совсем не театром, и от внимания как-то ускользнула логичная мысль, что такое может произойти. Хотя вот именно роль Смерти… Его ли это амплуа? Похоже, Джеймс решился на эксперимент, который явно не всех обрадовал.

– Ну ты посмотри, а? Где гордость у этого парня? Слушай, правда за Андерсоном побежал, уговаривать, что ли? – пока Рич это говорил, Эдвард Тейлор уже бегом догнал Джеймса у выхода из зала и, судя по бурной жестикуляции, пребывал в состоянии глубочайшего разочарования.

– Ну хочется ему главную роль, это не преступление, – Джейн взяла Тристана под руку и потянула за кулису. – Пойдем, я сегодня обещала няню пораньше отпустить.

– Да-да, вы идите, а я, пожалуй, прогуляюсь до кабинета Джеймса, до смерти любопытно, что же крошка Эдди ему такое будет говорить, – Рич хлопнул Бенсона по спине и направился к выходу из зала, туда, где уже скрылись Тейлор и главреж.

В гримерке, освободившись от микрофона, парика и изящного костюма Макса Де Винтера, Тристан уже собирался набросить на плечи куртку и идти ждать Джейн в машину, когда экран смартфона мигнул, сигнализируя о новом сообщении. Открыв WhatsApp, Бенсон чуть не подавился воздухом в собственных лёгких, одновременно пытаясь скрыть улыбку.

Припарковался на нашем месте, жду. Давай быстрее.

Если для Тристана последние полгода были наполнены абсолютным, запретным и стыдным счастьем, то у Джереми это усиливалось из-за темперамента. Летние съёмки в сериале для обоих стали почти медовым месяцем, учитывая, что Олдридж вообще с площадки никуда не выезжал, а Тристан начал регулярно ночевать в трейлере. После рабочего дня под покровом ночи Джереми втихаря скребся в его дверь, а на утро оба сверкали синяками под глазами, засосами под одеждой и совершенно идиотской улыбкой.

Тристан знал, что это сделка с совестью. Теперь чувство вины его увеличилось двоекратно, учитывая, что обманывали они не только жену Джереми, но и Джейн. Но, видимо, обретая заново любимого человека, сознание начинает более гибко подходить к теме долга. Тристан не любил жену и никогда не говорил ей слов любви, равно как и она ему. Вопросов лишних Джейн не задавала, отдавала должное тому, что Тристан – хороший отец, и в доме царил мир. Джереми в свою очередь вообще старался избегать разговоров о Гвен, но, судя по всему, добившись от него официального брака, девушка значительно снизила контроль и расслабилась. В этом Тристан убедился, когда наступила осень, и рабочие режимы у них с любовником перестали совпадать. Встречи перестали быть частыми, но остались регулярными: раз в неделю и всегда в разных мотелях. Тристан счел бы себя сумасшедшим, что согласился на подобное, но всякий раз, отказываясь за закрытой дверью с Джереми, он посылал к черту весь здравый смысл. Он любил, любил до потери пульса, и готов был голову на отсечение дать, что Джереми испытывал то же самое. Не всегда их встречи превращались в безумный сексуальный марафон: бывали случаи, когда, вымотанные и уставшие после тяжёлого дня, они просто обнимались и засыпали, до утра не выпуская друг друга из объятий. И дико в кайф было утром толкаться около зеркала в ванной, искать потерянные носки по номеру и ругать мерзкий растворимый кофе, который теперь неизменно ездил с Джереми в машине, на случай, если именно в этот день удастся провести вместе ночь. Дома Тристану относительно его отлучек вопросов не задавали, просто Джейн завела привычку в такие дни забирать дочь и ехать в гости к родителям. А Бенсон каждый раз спрашивал себя: насколько скверным является полное отсутствие угрызений совести? В отношениях с Джереми это как раз работало на пользу, то ли потому что теперь они одинаково обманывали тех, с кем были официально связаны законом, то ли потому что обоим было, что терять. Во всяком случае, как Джереми дорожил карьерой, так и Тристан не готов был лишиться дочери, так что никаких упрёков в отношении друг друга у них не возникало, а вот понимание того, что друг без друга они не могут, крепло с каждым днем. Иногда это выливалось в какой-нибудь безумный и романтический жест, граничащий с безрассудством. И, судя по всему, теперь настал черёд именно для подобного. Джереми заявился к театру днем и сидит в машине, ждет свидания. От одной этой мысли Тристана бросило в жар. Нужно было срочно придумать объяснение для Джейн, и на помощь очень вовремя пришел Рич, внезапно появившийся в гримерке.

– Ну я тебе скажу, это нечто. Парню лечиться надо. Ты бы слышал, что он сейчас Джеймсу заливал, видите ли, он на роль Смерти лучше тебя подходит, потому что его типаж соответствует тому, что был у Генриха Гейне. И на Уве Крегера он похож. Короче, Тристан, – Райли плюхнулся на стул рядом с Бенсоном. – Тэйлор явно слишком близко к сердцу принял образ Джека Фавелла. Из него дерьмо фонтаном хлещет, готовься. Будет тебе палки в колеса вставлять.

– Очень страшно, смотри, вон, мурашка побежала, – Тристан со смехом хлопнул по плечу приятеля. – Слушай, мне тут по делу нужно отскочить, сюрприз для моих девчонок готовлю, прикрой, а? Я скажу Джейн, что с тобой задержусь.

– Да без проблем, твой безгрешный зад прикрыть – святое дело, особенно в Сочельник, – Рич подмигнул Бенсону и наклонился к зеркалу, чтобы отклеить усы.

Вот перед кем было все-таки стыдно, так это перед Райли. Он и предположить не мог, что его дорогой приятель отнюдь не так безгрешен, как ему казалось. Но Тристан подобные мысли гнал от себя сразу: втягивать Рича в сложности своей личной жизни он не хотел.

Оказалось, что Джейн уже переоделась и была готова ехать домой: Тристан нагнал ее у выхода из театра.

– Держи, – Бенсон сунул ей в руку ключ от машины. – Мне нужно задержаться немножко, Ричу помочь. Но я недолго, на такси приеду.

Снова никаких вопросов, лишь согласный кивок и дружелюбный поцелуй в щеку в ответ. Может быть, Джейн просто было плевать на то, что ее лично не касалось, но Тристана это устраивало, хоть и получалась довольно печальная картина семейной жизни.

Джереми сидел в своей машине, припаркованной в маленьком тупиковом переулке недалеко от театра. Обычно он ждал здесь Тристана поздно вечером, в темноте и на арендованной машине. Теперь же он бесстрашно заявился при свете дня и на собственном Лексусе.

– Сегодня не осторожничаем, да? – Тристан не успел сесть в машину, как его тут же притянули к водительскому сидению и накрыли губы поцелуем со вкусом жвачки и энергетика.

– Да у меня всего два часа свободных выдалось, некогда осторожничать. Потом, может, только после Нового года и увидимся, – Джереми потерся носом о скулу Бенсона и довольно засопел, улыбаясь. – Привет, малыш.

Руки шарили по телу, забрались под одежду, вызывая море мурашек холодными прикосновениями, и в голову уже начали лезть мысли о том, чтобы перебраться на заднее сиденье.

– Блять, я дождусь нормальной кровати и трахну тебя, сил моих нет терпеть, – Джереми рычал в шею любимого, через джинсы сжимая его член. – Не, сначала я тебя вылижу всего. Крыша едет, я в жизни так не тосковал.

– Давай пока мануальной терапией ограничимся, – Тристан, прикусывая губы любовника, скользнул рукой вниз к ширинке и расстегнул молнию. – Хотя в таком положении я и поинтереснее занятие могу найти.

Говорят, певцы – лучшие мастера минета благодаря профессионально разработанному горлу. Тристан не был о себе настолько высокого мнения, но то, с какой силой Джереми всякий раз кончал ему в рот, все же говорило в его пользу. К тому же недельное воздержание тоже сказывалось, адреналин от того, что их в любой момент могут застукать, сводил с ума, и не прошло и нескольких минут, как Джереми, вцепившись в волосы на затылке любовника, протяжно застонал и обмяк в кресле, наполняя рот Тристана солоноватой спермой. Сам Бенсон неизменно кончал от этой подаренной любимому ласки, даже не прикасаясь к себе руками, его просто сводило с ума чувство обладания этим человеком.

В бардачке нашлись влажные салфетки и бутылка с водой.

– Боже, любимый, ну ты просто исчадие ада, – Джереми сделал большой глоток минералки. – Я думал, Сочельник, приеду, невинно поздравлю, рождественский дух, все дела. А ты…

– Считай, это мой подарок. Я же не знал, что ты приедешь, поэтому не брал с собой ничего…

– Да это лучший подарок, по-моему. Хотя… – Олдридж начал рыться в карманах в поисках чего-то. – Надеюсь, что мое поздравление будет не хуже. Держи, малыш. С Рождеством.

В ладонь Тристану легла связка ключей. Он в недоумении поднял на Джереми глаза.

– Это что?

– Ну я подумал так: скоро в Лондоне не останется мотелей, где мы еще не появлялись. И каждый раз новое место, все чужое, неуютное. Так что я плюнул и снял нам квартиру. Через агентство, оплата безналом, так что моя личность остается в тайне. Зато теперь у нас есть свое место, где можно будет варить утром хороший кофе, оставить сменное белье и нужное количество станков для бритья. Это будет наше место, Тристан, наша кухня, наша постель. Твое и мое. Что скажешь?

Если бы не ключи, все еще лежащие в ладони, Тристан подумал бы, что ему это мерещится. Слишком отчаянно он гнал от себя закономерное желание проводить с Джереми время где-то, кроме мотелей, это было из разряда несбыточного. Но любовник явно оказался с этим не согласен. От обилия чувств перехватило дыхание, в то время, как Джереми начинал нервничать.

– Что, не нужно было? Ты не хочешь? Черт, надо было сначала посоветоваться, но я думал, что сюрприз получится…

– Так, все, угомонись.

Тристан подбросил ключ в руке, как бы измеряя вес, и с улыбкой подмигнул любовнику.

– И по какому же адресу расположено наше убежище?

Джереми открыл было рот, но тут же, не сказав не слова, потянулся к Тристану и крепко обнял.

– Зараза, напугал. Джексон-стрит, 56, не очень далеко отсюда.

– Спасибо, – Бенсон погладил рыжий затылок и прислонился щекой к виску любовника. – Это действительно крутейший подарок на Рождество. Люблю тебя.

– И я тебя люблю. Черт, малыш, мне ехать надо, – Джереми, не отрываясь от любимого, с досадой посмотрел на экран смартфона. – Мне через двадцать минут нужно быть в студии. Сегодня уже, видимо, не свяжемся, да? Ты с девчонками своими будешь.

– Да, семейное Рождество по всем правилам, с ёлкой, печеньем для Санты и подарками, Френни очень ждет.

– Ну что не сделаешь для ребенка, да? Ты хороший отец, Френсис очень повезло.

Еще одно объятие, еще один поцелуй, Тристан захлопнул дверь, и Лексус тронулся с места, в сторону оживлённых улиц. В нагрудном кармане куртки приятной тяжестью лежали ключи от съёмной квартиры, в перспективе – обретение малой доли совместного быта. Пока не очень понятного, но такого желанного.

Заснеженные улицы искрились под лучами заходящего солнца, и Тристан пошел по улице, решив, что в такую погоду грех не пройтись до дома пешком, тем более, что займёт это не больше сорока минут. Необыкновенно приятный получился Сочельник в этом году, а впереди еще тёплый, уютный вечер дома, радостная возня с Френни на ковре с игрушками, требования еще одной порции горячего шоколада и звонок по скайпу бабушкам и дедушкам.

Телефон задребезжал вибрацией в кармане джинс, и Тристан остановился, с трудом извлекая устройство, и посмотрел на экран. Неожиданная неприятность или неприятная неожиданность, иначе обозначить данную ситуацию было трудно. Смартфон рапортовал один пропущенный звонок от Эдварда Тейлора и одно входящее сообщение.

Есть разговор.

– А не пошел бы ты… Придурок, – Тристан сунул телефон назад в карман и пошел дальше по улице. Нет, вот уж чего точно не стоит делать, так это вести разговоры с Тейлором. Уж явно не сегодня. Ничего, подождёт.

========== Глава 20 ==========

Май, 2018

– Да поворачивай ты уже, Господи! – Тристан из последних сил держался, чтобы не просигналить стоявшему перед ним внедорожнику. Стрелка на светофоре уже секунд пять горела, а водитель будто уснул. Наконец машина тронулась и свернула влево. Бенсон шумно выдохнул и повернул руль, сворачивая туда же. Вечная проблема: когда опаздываешь, на дороге обязательно кто-то начинает тупить. А все потому, что он в очередной раз не смог вовремя выйти из квартиры, поддавшись соблазнительному предложению Джереми устроить секс в душе. В итоге на сборы осталось всего десять минут, хотя, чего греха таить, оно того стоило. Как, впрочем, и всегда.

Телефон, лежавший на пассажирском сидении, заверещал, сообщая о входящем звонке. Бенсон ответил, даже не взглянув на экран.

– Да.

– Малыш, ты опять мои ключи упер. А у меня в той связке ключ от студии, между прочим, – судя по всему, Джереми из дома еще и не думал выезжать. Ну конечно, у него же выходной.

– Черт, прости, я не глядя схватил связку и пошел.

– Ну я не знаю. Это уже второй твой косяк, по-моему, за это положена кара, – в трубке шумела льющаяся из крана вода, а расслабленный голос Олдриджа томно намекал, что его обладатель самый пошлым образом нежится в ванной. Тристан не позволил себя улететь мыслями к любимому телу, тем более, что на дороге снова образовался затор.

– Давай мы потом, дома обсудим твои карательные меры.

– А мне на днях как раз рекламу один sex shop подкинул: купи набор для BDSM и получи анальную пробку в подарок, – Джереми откровенно мурлыкал.

– Так, все, извращенец, я за рулём! – Тристан со смехом сбросил звонок и отправил телефон назад на сидение рядом. Способность любовника щекотать нервы в любом месте и в любое время сводила его в ума, и, что важнее всего – была бесценна. Бенсон соглашался на любые его идеи и эксперименты, всякий раз удивляясь, насколько Джереми точно угадывает темные стороны его подсознания.

До театра оставалось не больше километра, когда снова зазвонил телефон, а Тристан оказался настолько погружен в свои мысли, что опять не потрудился посмотреть, кто звонил.

– Я тебя умоляю, давай анальную пробку потом обсудим!

В трубке повисло молчание на несколько секунд, затем раздалось энергичное покашливание, призванное скрыть смех.

– Кхе-кхе, Тристан, привет, это Андерсон. Я не вовремя?

– Вот черт, – Бенсон от стыда и неловкости даже руль на секунду из рук выпустил, благо уже успел свернуть в пустой переулок, ведущий к парковке у театра. – Привет, Джеймс. Прости, это… Я не… Я думал, это не ты. Короче, шутка!

– Да-да, я понял, – главреж, видимо, из последних сил пытался говорить спокойным голосом и не хрюкнуть от смеха. – Ты приехал уже?

– Почти, сейчас парковаться буду.

– Хорошо, сразу тогда иди ко мне в кабинет, надо срочно поговорить.

Тристан напрягся.

– А что случилось?

– Ты с Джейн?

– Нет, она на своей машине едет.

– Ага. Ну и, судя по всему, новости ты с утра не читал.

– Нет, какое там, я вообще проспал. Джеймс, в чем дело?

– Давай быстрей ко мне в кабинет, все скажу.

Андерсон отключился. Невозможно было представить, что могло вынудить главрежа выдернуть к себе артиста перед репетицией, еще и личным телефонным звонком, но ясное дело, что ничего хорошего. Скверное подозрение тут же неприятно кольнуло, но Тристан от него отмахнулся, решив, что это уже скорее его собственная паранойя, чем логический вывод.

Так вышло, что еще с зимы любые неприятности железно ассоциировались у него с одним-единственным человеком. Эдвард Тейлор, воплощение зла последних шести месяцев. Все началось в декабре, когда был озвучен актёрский состав для «Элизабет». Тот факт, что роль Смерти досталась не ему, будто свел Тейлора с ума: он ходил хвостом за Джеймсом, снова и снова убеждая его, что тот ошибся в выборе, звонил Тристану и высказывал опасения в перемешку с насмешкой, что постановка провалится. После нескольких подобных звонков Бенсон перестал брать трубку.

Но полностью игнорировать назойливого Тейлора было невозможно: совместные репетиции никто не отменял, Андерсону по крайней мере в случае надобности удавалось просто скрыться в своем кабинете, а куда денешься из гримерки? Остальная труппа только посмеивалась и крутила пальцем у виска, не особо сочувствуя Эдварду, который уже успел порядком всех достать. В таком режиме прошёл январь, а ближе к середине февраля Тейлор дождался Тристана около машины после репетиции и заявил, что сольёт прессе информацию о его романе с Олдриджем, если Бенсон сам не откажется от роли. Именно в тот момент Тристан впервые заподозрил, что у Тейлора с головой не все в порядке. Но как бы то ни было, а угроза Эдварда его не очень напрягла: ничего, кроме собственных слов, Тейлор предоставить общественности не мог, беспочвенных слухов в мире шоубиза больше, чем достаточно, и они никого особенно не интересуют. К тому же Тейлор не настолько глуп, чтобы делать подобную подлость в отношении человека, с которым приходится работать бок о бок, это не выгодно ни для дальнейшего контракта с Джеймсом, ни для рабочих отношений в труппе. Так что шантажист был послан в самых красочных выражениях без всякой задней мысли. Случившееся и Джереми не очень обеспокоило, вечером, встретив любовника в их общей квартире, он предложил меньше думать об ущербных психопатах и быстро отвлек внимание Тристана на себя.

Как и ожидалось, ничего, кроме пустых угроз и косых взглядов у Тейлора не обнаружилось, хотя периодически Тристан и ощущал тревожное, но ничем не подкрепленное предчувствие. Мысленно он уже проиграл все возможные варианты развития событий, и всякий раз вопрос всеобщего спокойствия упирался в необходимость терпеть Тейлора рядом. Неизвестно, сколько еще продлилось бы это противостояние, но все разрешилось внезапно и неожиданно, ещё до того, как начались первые читки «Элизабет». К полнейшему изумлению труппы, одним апрельским вечером Тейлор поставил под угрозу срыва очередной спектакль «Ребекки», явившись в театр в невменяемом состоянии. За ним прежде не водилось не то, что употребление спиртного, но даже курение, так что его бурные попытки разгромить гримерку ввели в ступор всю труппу и в первую очередь главрежа. Рич сделал предположение, что дело совсем не в алкоголе, а на лицо был перебор с кокаином, и, судя по всему, оказался близок к истине.

Для Андерсона работа с проблемным артистом уже давно стояла костью в горле, и не воспользоваться случившимся главреж просто не мог. В тот вечер Джека Фавелла играл дублёр, что же до Тейлора, на следующий день с ним был полностью разорван контракт ввиду его нарушения артистом. Из кабинета главрежа Тейлор ушёл, хлопнув дверью и предсказав провал следующей постановки Андерсона, но не добился этим ничего, кроме ощущения свободы у всей труппы. И Тристан, несколько дней еще пребывавший в ожидании подвоха, смог, наконец, выдохнуть.

Почти две недели он не вспоминал про Тейлора, до внезапного звонка главрежа, и очень хотелось верить, что к скандально ушедшему артисту разговор с Андерсоном никакого отношения не имел.

Форд Джейн уже стоял на парковке, что ж, по крайней мере поход к главрежу в кабинет останется незамеченным, не нужно заранее придумывать объяснение для жены. Хотя, может быть, она поступит в своей привычной манере и ни о чем не спросит. Тристан закрыл машину, прошёл через служебный вход и, минуя коридор, где располагались гримерки, направился прямо к двери, ведущей в кабинет Андерсона. Тот сидел за столом перед открытым ноутбуком, сцепив ладони в замок и подперев ими подбородок. На вошедшего он посмотрел долго, немигающе, явно оценивая состояние, в котором пребывал Бенсон. Но лицо Тристана явно ему не выдало никаких подробностей, так что Джеймс просто махнул рукой, приглашая артиста сесть напротив.

– Привет. Ну я, наверное, обойдусь без прелюдий, на, просто почитай.

Ноутбук был развернут к Тристану экраном и оказалось, что браузер открыт на странице известного таблоида. В первую секунду внимание привлекли только яркие рекламные баннеры, всплывающие по экрану, но тут Тристан зацепился взглядом за текст заголовка.

Эдвард Тейлор: побег из рабства.

Увы, худшие подозрения оправдались, вот только в каком-то каламбурном ключе. Какое к черту рабство?! Тристан посмотрел на Джеймса.

– Это что?!

– Читай-читай, – Андерсон откинулся назад в кресле и потянулся за сигаретой.

На то, чтобы прочитать статью, Тристану потребовалось не больше нескольких минут, но от экрана он не смог оторваться еще долго, выхватывая из текста фразы, перечитывая и вынуждая себя поверить, что это не сон и не бред.

»…молодой артист расторг рабский контракт…»

»…алчный режиссер не оценил по заслугам талант…»

»…Тристан Бенсон – первая жертва…»

В общем и целом картина получалась похлеще, чем сюжет индийского фильма: Эдвард Тейлор, юноша талантливый и наивный, всем сердцем отдавался искусству, а Джеймс Андерсон, злобный режиссер с непомерными амбициями и непонятными сексуальными пристрастиями, всячески эксплуатировал молодого артиста, буквально держа в чёрном теле. Под этим, видимо, понималось отсутствие за отработанные в театре годы главных ролей. И вот юное дарование, Эдвард Тейлор, терпел-терпел, да и совершил акт героизма, разорвал контракт и буквально сбежал от рабского кнута жестокого главрежа. И все бы ничего, но душа у Тейлора болит безмерно за бывших коллег, оставшихся прозябать под гнётом самодура Андерсона. Особенно юношу беспокоит судьба Тристана Бенсона. С этого момента человек менее спокойный, чем Тристан, начал бы рыдать над статьёй, орошая крокодиловыми слезами описанную трагедию. Со слов Тейлора, Тристан Бенсон больше всех страдает от бесчеловечных условий контракта, заключённого с главрежем, за свои главные роли вынужден чуть ли не спать с ним, но даже в такой ситуации не потерял лицо и женился на бывшей подружке главрежа, буквально спас ее этим жестом от надругательств Андерсона. А ведь Тейлору хорошо известно, что его дорогой приятель Бенсон давно и преданно влюблен в своего бывшего коллегу, Джереми Олдриджа, и они вынуждены скрывать свои отношения. Просто шекспировская трагедия. А чтобы не быть голословным, Тейлор с радостью готов показать публике очень милые фото влюблённой пары, пусть читатели дружно пожелают им счастья и обретения свободы.

Тристан почувствовал, как затылок начинает сводить тупой болью: под текстом статьи были помещены две фотографии, чёткие и качественные, явно сделанные не на камеру смартфона. На одном фото крупным планом был снят Lexus Джереми и их страстный поцелуй, отчётливо видный через боковое стекло. А на втором снимке все было еще более прозрачно: встреча у подъезда дома, в котором они с Джереми снимали квартиру, и самые недвусмысленные объятия.

Андерсон молча смотрел, как Тристан медленно закрывает ноутбук и отодвигает от себя. Вид у главрежа был не то озадаченный, не то ошалелый.

– Ну что, похоже, мальчик оказался куда более злопамятен, чем все мы думали. Даже жаль, что его старания не принесут плодов, ему по крайней мере.

– То есть как? – собственный голос показался Тристану чужим и каким-то мёртвым.

– Ну, а кого сейчас удивишь такими обвинениями в таблоидах? Это ж бесплатная реклама, я тебя уверяю, сейчас интерес к постановкам резко возрастет. Так что проблемы Тейлор мне не создал. А вот с тобой сложнее…

Джеймс вздохнул и наклонился вперед, зачем-то понижая голос и внимательно глядя на Тристана.

– Я в жизни видел много компромата, и плохих подделок, и очень хороших. И мне совершенно очевидно, что эти фото – настоящие, причем сняты они на профессиональную технику, будто кто-то специально следил. А если Тейлор и правда теперь сотрудничает с Generic Universe, то не трудно угадать, кто эту съёмку проспонсировал, их директор давно мечтает меня с места главрежа подвинуть. Ну да не об этом сейчас. Ты мне скажи, насчет Олдриджа, это правда?

Тристан еще никогда не чувствовал себя настолько загнанным в угол. Словно расстрельная команда держала его на мушке, и какой бы ответ он ни дал, результат будет один.

– Тристан, я не из любопытства это спрашиваю. Мне абсолютно не важно, чем ты занят в своей личной жизни, с кем спишь и какая у тебя ориентация. Ни на мое отношение, ни на твои роли это не влияет. Но ты артист моей труппы, и если начнутся нападки прессы и всякие ненужные вопросы, я должен знать, что говорить. Ну так что?