Текст книги "Играя за кулисами (СИ)"

Автор книги: raksha_satana

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Насколько часто наши ожидания становятся реальными? Именно в Рождество этот вопрос встаёт особенно остро, и хочется понять: а все ли ты сделал для обретения внутреннего покоя? В случае с Тристаном эти вопросы не работали. Он давно уже смирился с тем, что сам, собственными руками, наполняет свою жизнь вопросами без ответов и дорогами в никуда. Это не значило, что он бы от этого отказался, совсем нет, но насколько легче была бы жизнь, останься он в Грейсфилде. Легче, спокойнее… Бессмысленнее.

Из ноутбука тихо журчала озвучка фильма, часы показывали без четверти одиннадцать, и Тристан, вытянувшись на диване в гостиной и согретый большой чашкой глинтвейна, медленно погружался в дрему. Тело и сознание уже настолько расслабились, что звонок в дверь, нарушивший эту идиллию, показался абсолютно нереальным. Не говоря уже о человеке, который за этой дверью оказался.

В расстегнутой куртке, со спортивной сумкой через плечо, с подтаявшими снежинками в волосах, на пороге квартиры стоял Джереми, раскрасневшийся и довольный, олицетворение лучшего рождественского подарка.

– Откуда ты взялся?! – настолько ошарашенным Тристан не чувствовал себя очень давно. Джереми шагнул в квартиру, быстро чмокнул любовника в губы и всучил ему большой белый пакет.

– Из самолёта, ясное дело. Другим способом из Эдинбурга сюда так быстро не добраться. Кстати, вылет назад у меня в шесть утра завтра, так что я, к сожалению, не надолго.

Пока Джереми скидывал с себя куртку с ботинками и стряхивал с головы снег, Тристан заглянул в пакет: оттуда пахло мясом и китайской едой.

– По дороге заехал в ресторан, у тебя наверняка пустой холодильник. Тут мясо по-французски, жульен и что-то восточное, типа риса с овощами. Ммм, глинтвейном пахнет, – Олдридж потянул носом и блаженно зажмурился. – Я знал, что ты меня ждёшь.

Они подтащили кофейный столик к дивану в гостиной, разложили на нем еду, Тристан налил две чашки горячего винного напитка, и через несколько минут они уже устроились с комфортом, так, словно Джереми и не явился только что, как снег на голову. Оказалось, что его неожиданный визит – абсолютный экспромт, внезапный порыв.

– Я оставил парней в отеле, сказал, что у меня дела, вернусь утром. И все, через час я уже был в самолёте, – голова Джереми уютно устроилась на коленях Тристана, оставляя на штанах влажные разводы от волос.

– Значит, группе своей ты ничего не сказал. Ну, а Гвен?

– А что Гвен? Она дома, с родителями, уверена, что я в Эдинбурге.

– Ну вдруг ей тоже придет в голову идея устроить тебе рождественский сюрприз.

– Нет, исключено. Этот день у них традиционно семейный, к тому же я сказал, что буду очень занят, даже в Рождество.

Олдридж приподнялся, чтобы дотянуться до чашки.

– Как-то многовато вранья для одного святого праздника, не находишь? – Тристан пригубил глинтвейн, искоса поглядывая на любовника. Тот улыбнулся и погладил его по бедру.

– Так это смотря кому врать. Тебе вот я сказал чистую правду, по-моему, это важнее.

Это срабатывало без осечек. Один короткий взгляд, одна улыбка, и все сомнения Бенсона отправлялись черт знает в какие дали. Он подался вперед и поцеловал Джереми, обхватив ладонями за затылок.

– Я рад, что ты приехал.

– Я рад, что ты меня ждал.

Разговоры потекли в более обыденном русле: Джереми говорил о Шотландии, с кем предстояло еще сыграть вместе, поделился своим восторгом от добавления фолк-мотивов в современную аранжировку. Вспомнив, что где-то в папках у него была гэльская музыка, Бенсон полез сначала в ноутбук, потом в коробки со старыми пластинками в шкафу, и там наткнулся на маленький свёрток в подарочной упаковке. Подарок для Джереми он купил давно, положил в шкаф и старался не думать, когда же случай представится его вручить. Случай наступил, а он чуть не забыл об этом. Забавно.

– С Рождеством тебя, – удивлённый Джереми принял из рук Тристана подарок и с улыбкой покачал головой.

– Эх, а я надеялся свой к тебе под ёлку спрятать, чтобы все по правилам.

Под оберткой скрывался темно-коричневый кожаный браслет с серебряными вставками и черненной гравировкой «Будь королем». Тристан планировал купить в подарок новый микрофон для студии, но, увидев это украшение в витрине ювелирного, не смог пройти мимо. Джереми защелкнул браслет вокруг запястья и усмехнулся.

– Пожалуй, лучшего девиза и не придумать. Это очень круто, спасибо!

Покопавшись в своей сумке, он извлек на свет маленький бархатный мешочек и опустил его Бенсону в руку.

– Похоже, серебро – тема этого Рождества, – проговорил Джереми, глядя, как Тристан извлекает на свет цепочку с кулоном в виде плоской серебряной пластины. С виду это напоминало солдатский жетон, но выполнено было из серебра, и вместо данных на нем были выбиты слова на гэльском.

– Я узнал у продавца перевод, это значит «И телом, и душой», – пальцы любовника коснулись щеки Тристана, и тихий голос прошелестел прямо в ухо. – С Рождеством, малыш.

Кажется, рождественский дух все же посетил их сегодня, внутри все потеплело и наполнилось абсолютным ощущением покоя. Хотя и не покидала мысль, что завтра утром магия развеется. Обнимая Джереми одной рукой, Тристан поднес к глазам медальон и всмотрелся в слова.

– Это уже напоминает признание… Не слишком ли сильные слова для людей без будущего?

– Думаешь, я ими просто так бросаюсь? Не веришь мне? Хотя причины у тебя есть, это понятно, – Джереми взял ладонь Тристана в свою и поднес к губам. – Но сейчас я уверен в своих словах как никогда.

Бенсон так долго удерживал себя от подобных разговоров, что теперь слышать такое от Джереми было почти невыносимо. В первую очередь потому, что он готов был им поверить, сразу, не задумываясь. Здравый смысл подсказывал, что лучше бы удержать любовника от подобных признаний, и все же услышать их хотелось до боли в сердце.

– Я готов сказать это снова и снова, тысячу раз. Я твой, и душой, и телом. Ты только доверяй мне, я обещаю, что Гвен, тайны, притворство – все это я оставлю в прошлом. Дай мне время до лета, и все будет именно так. Я обещаю.

– Джереми, стой. Не надо обещаний, – последняя попытка удержать их обоих на плаву прежде, чем под ногами разверзнется пропасть. – Не говори того, в чем не уверен, только потому, что я хочу это слышать.

– Смотри на меня. Малыш, смотри, – Олдридж обхватил лицо Тристана ладонями и заглянул в глаза, уверенно и серьезно. – Я обещаю, скоро между нами не останется препятствий. Я люблю тебя.

Сердце как-то глухо стукнуло и подкатило к горлу, во рту пересохло, но, как под гипнозом, Тристан не в силах был оторваться от синих глаз и жадно ловил каждое слово.

– Люблю тебя, – Джереми держал его крепко, словно боялся, что, если разорвёт контакт, слова не смогут достичь своей цели.

Этого момента Тристан и ждал, и боялся до ужаса. Одно дело чувствовать, осознавать, зная, что это ни к чему не приведёт, совсем другое – произнести вслух, дать обещание, заставить поверить. Джереми он верил, не мог не верить. И, может быть, в этом было что-то наивное, почти ребячество, но, в конце концов, разве Сочельник не время для таких признаний?

Тристан прижал к себе голову любовника, зарываясь лицом в рыжие волосы, чувствуя, что у Джереми сердце бьётся как бешеное. Ему страшно не меньше, конечно, страшно.

– Я тоже тебя люблю.

Спина под руками вздрогнула, Джереми чуть отклонился, пытаясь снова заглянуть в лицо Тристану. И опять эта сосредоточенность и детский восторг в глазах. Бенсон улыбнулся и прошептал прежде, чем поцеловать его.

– И я верю тебе.

Иногда соблазн убежать от реальности и создать собственный счастливый мир заводит настолько далеко, что любые доводы рассудка кажутся глупостью. А ведь на утро всегда наступает похмелье. Может быть, и для них оно наступит. Но не в эту секунду. Не сейчас.

========== Глава 13 ==========

Сентябрь, 2013

Дверь в гримерку распахнулась с такой силой, что стальная ручка, врезавшись в стену, оставила на краске трещину. В открывшийся проем сначала влетел черноволосый парик, а затем показался и его хозяин. Обернувшись к вошедшему, Тристан в первую секунду и не узнал его: никогда еще Рокко Фортунато не приходил в такое бешенство на глазах у труппы. Он с силой пнул лежащий на полу парик так, что тот отлетел под гримировочный стол, и обернулся к двери.

– Еще раз подобное себе позволишь, я тебя прямо на сцене и закопаю, ты понял?!

Тот, кому эта угроза была адресована, стоял, прислонившись к дверному косяку, и улыбался лениво и расслабленно, казалось, еще чуть-чуть – и он зевнет, демонстрируя скуку. Рука небрежно поглаживала полу красного пиджака.

– Да брось, Фортунато, всего лишь небольшая импровизация.

– Тейлор, твою мать, не смешно, – в гримерку вошли еще несколько артистов, и каждый бросил на стоявшего у двери неодобрительный взгляд. – От незапланированного падения может повредиться микрофон. А ты Рокко чуть ли не плашмя уронил! Это вообще не по сценарию!

– Боже, ребята, какие вы скучные, – хоть и обращаясь ко всем, смотрел Эдвард в основном на Рокко. – Одно и то же ведь играем из раза в раз, ну давайте добавим баррикадным сценам больше огня.

– Я тебя предупредил, Тейлор, – Рокко говорил тихо, от чего угроза в голосе звучала почти устрашающе. – Еще одна такая подстава…

– А ты пожалуйся на меня, – Тейлор ухмыльнулся и заложил руки за спину. – Иди к Андерсону, скажи, что не в состоянии изобразить ничего, кроме заученных движений. Хотя, может, тебя, как и Бакстера, именно за послушание терпят…

Стоявшие вокруг Рокко артисты сорвались с места, удерживая того от прыжка вперед. Маленький и коренастый, Фортунато при желании мог раскидать всех как котят, так что на нем повисли сразу четверо в попытке остановить.

– Иди сюда, сука. Я тебе покажу, кого здесь терпят!

– Эй! Эй! Хорош, угомонись, приятель, – вошедший в эту секунду Рич очень вовремя оказался на пути жаждущего мести артиста и, взяв его за грудки, встряхнул. – Слышишь меня? Рок, не стоит оно того, остынь!

Не выпуская из рук жилет Фортунато, Райли обернулся к двери.

– Тейлор, пошёл бы ты погулял, а?

Тристан, стоявший позади Рокко и вместе с остальными удерживавший того на месте, бросил взгляд мимо Рича и поймал насмешливую ухмылку Эдварда. Его явно забавляла вся эта ситуация. Он постоял еще несколько секунд на месте, затем очень медленно развернулся и вышел из гримерки. Рокко отпустили, когда по коридору перестал разноситься гул удаляющихся шагов.

– Вот же козявка обнаглевшая! Думает, ему все можно! – Рокко, получив свободу, опустился на стул и тяжело выдохнул. – И не надо было меня удерживать, давно пора накостылять этой душе революции.

– Ой, да выброси из головы, он маленький мальчик с огромными амбициями, – Рич примирительно хлопнул Фортунато по плечу. – Просто, когда Бакстер весной в оперетту подался, Тейлор ждал, что ему теперь Иисуса петь дадут. А Джеймс его завернул. Ну правда, какой из этого звереныша Иисус? А Эдвард теперь бесится, из кожи вон лезет, чтобы всем показать, какой он разноплановый.

– Да гнать его надо в шею из труппы! Одна головная боль с этим парнем! Ты же видел, что он сделал? И ладно репетиция, а если он на спектакле вот так меня опрокинет, и реально микрофон отрубится?

– Гнать не получится, – Тристан подобрал с пола парик и положил перед Рокко на стол. – Он очень востребован и прекрасно это знает. Но Джеймсу все же надо сказать, его слово для Тейлора будет если не законом, то хотя бы тормозом. Ну и будь осторожен, что тут еще скажешь.

– Черт, Бенсон, тебе надо было в проповедники идти. Просто камень с души снял, – сарказм Фортунато позволял думать, что по крайней мере бить Тейлора он в ближайшее время не будет. – А с Андерсоном я поговорю, это уж точно.

В гримерке воцарились мир и тишина, по всяком случае временно, и артисты вернулись к своим местам, снимая костюмы и грим после репетиции. Тристан смыл с лица слой краски и, затянув потуже резинку на хвосте, начал счищать осыпавшуюся с парика пудру, когда услышал вибрацию телефона на полке под зеркалом. Два пропущенных от Джереми и сообщение.

Перезвони, как сможешь.

За Олдриджем вообще не водилось привычки звонить без предупреждения, тем более в будний день, когда вокруг всегда полно лишних ушей. Но в этот раз, судя по всему, случилось что-то серьёзное. Не позволяя себе начать переживать раньше времени, Тристан взял телефон и, выйдя из гримерки, пошёл по коридору в сторону пожарной лестницы.

В середине лета Джереми с группой отправился в турне по Великобритании. Поездка получилась насыщенной, на концертах был стабильный «sold out», Тристан всякий раз радовался тому, насколько довольным и счастливым звонил ему любовник. Но больше всегда грела мысль о скором возвращении Джереми домой: он прилетал в Лондон уже через два дня. И помимо общей радости от встречи после долгой разлуки, это обещало и еще одно, немаловажное для их отношений. Лето кончилось, а значит, пришел конец и договорённостям с Макадамсом: группа Олдриджа в поддержке не нуждалась, сам же Джереми уже вполне сделал себе имя в среде шоубиза, особенно после X-factor, чтобы действовать дальше самостоятельно. И, наконец, можно было ставить точку в отношениях с Гвен, которая в последнее время включила режим ревнивой стервы, пытаясь привязать к себе Джереми сильнее, чем это было возможно. Любой телефонный разговор теперь неизменно включал в себя короткий монолог Олдриджа на тему «Как она меня достала!», и заканчивался фантазией о возвращении Джереми в Лондон и обещании Тристану недельного секс-марафона. Вернуться к отпуску Бенсона у группы не получилось, но и просто совместных ночей Тристан ждал с огромным нетерпением.

В другое время ему было бы жаль Гвен, которая умудрилась так неудачно влюбиться, да и чего греха таить, мерзко ощущать себя частью любовного треугольника. Но перспектива нормальных отношений с любимым человеком без маячившей за спиной подружки перевешивала все муки совести. Уже совсем скоро.

Дверь на лестницу захлопнулась, отделяя Тристана от остального мира, и он нажал значок вызова на телефоне.

– Ну ты куда пропал, я обзвонился! – Джереми ответил уже после первого гудка.

– Как куда? У меня репетиция была, ты же знаешь. Что случилось? – Тристан прислонился спиной к стене, слушая в трубке сбившееся дыхание, словно Олдридж куда-то бежал. Повисла секундная пауза прежде, чем он ответил.

– А… Нет-нет, нормально все, просто хотел сказать, что возвращаюсь, как запланировал, послезавтра. Ты в порядке?

– В полном, а что может быть не так? – трубка снова замолчала, не выдавая ни звука. – Джереми?

– Да, – ответ прозвучал как-то глухо и сипло, так что Олдриджу пришлось прочистить горло. – Малыш, я очень соскучился.

– Два дня, мой хороший. Осталось два дня. У тебя точно все нормально?

– Да, – на заднем фоне зазвучали голоса, кто-то обратился к Джереми по имени, тот быстро ответил и зашептал в трубку. – Тристан, ты только верь мне, ладно? Я все объясню, когда приеду.

– Что объяснишь?

– Потом. Я все расскажу потом, сейчас мне идти нужно. Я люблю тебя.

– И я тебя… – Тристан посмотрел на потемневший экран смартфона. – Люблю.

Что-то было не так. Он уже достаточно изучил Джереми, чтобы с уверенностью сказать: тот во что-то вляпался. Напряжение в голосе и нотки извинения это чувство только усиливали. Но, к сожалению, разобраться с этим получится не раньше, чем Олдридж приземлится в Лондоне. А значит, предстояло ждать два дня. Целую вечность.

Около входа в гримерку, придерживая плечом открытую дверь, стоял Рич и о чем-то громко говорил с Сенди. Девушка махала у него перед носом планшетом. Увидев Тристана, она улыбнулась.

– Хей! Смотри, какие тут новости! А вот он мне не верил! – она со смехом стукнула Рича по носу. – Нужно было на деньги поспорить.

– Ладно-ладно. Ты была права, опять права, – Рич с усмешкой взял у нее планшет из рук, разблокировал и протянул Тристану. – Ты смотри, что делается. Таки спустили с поводка и посадили на цепь.

На планшете всплыла новостная страница браузера, и последней новостью мира шоу бизнеса значилось сообщение о том, что солист группы «Ginger» Джереми Олдридж во время турне по Великобритании сделал предложение своей девушке, Гвен Макадамс, о чем счастливая пара и сообщила сегодня утром в интервью для газеты в Бристоле.

Кажется, Сенди и Рич что-то говорили о завтрашней репетиции и спрашивали, не хочет ли Бенсон вечером сходить в бар. Кажется, кто-то выходил из гримерки и задел его плечом. Извинился и пошел дальше по коридору. Кажется, с утра все было хорошо.

Тристан не знал, сколько времени они простояли вот так, в коридоре. Время остановилось и застряло под ногами старой ковровой дорожкой, которую не получается за давностью лет оторвать от пола. Он смотрел и не видел. Ничего не видел.

И уж конечно не обратил внимания, что Эдвард Тейлор все это время стоял рядом, чуть дальше по коридору, будто бы разговаривая по телефону. Но взгляд серых глаз был сосредоточен на троице, беседовавшей у входа в гримерку. И был он полон любопытства.

========== Глава 14 ==========

Январь, 2014

– А до вечера с этим подождать не могла?! Все, я занят, дома поговорим. Джейн, все, я сказал! – телефоны у Андерсона дольше полугода не выдерживали, и судя по тому, с какой силой главреж приложил несчастный смартфон экраном по столу, этот тоже вряд ли ожидала иная участь. – Ну? Я жду объяснений.

Джеймс уперся обеими руками в стол и принял позу следователя из не очень хорошего детектива. Тристан поднял на него глаза, пытаясь сфокусироваться и одновременно занять на стуле более удобное положение. С похмелья страшно сушило горло и ломило затылок.

– Господи, да ты посмотри на себя! – голос Джеймса задребезжал рассерженной мухой. – Тристан, что с тобой творится? Спектакль через три часа, ты как петь собираешься?

Что ж, три часа – это целая прорва времени, чтобы прийти в себя, во всяком случае на поход в аптеку за аспирином хватит. Не в первый раз.

– Нормально все. Спою как обычно.

Судя по выражению лица, Джеймс собирался ответить на это что-то едкое, но у него снова зазвонил телефон. Пользуясь передышкой, Тристан прикрыл глаза, не вслушиваясь в то, что говорил отошедший к окну Андерсон.

Что с ним творится? Вопрос элементарный и в то же время чрезвычайно сложный. Потому что, казалось бы, ничего не изменилось. Все в прежнем режиме, обычная рутина, спектакли, репетиции. Джереми. Тот самый Джереми, который обещал. Теперь он готовится к свадьбе с Гвен Макадамс, потому что ее отец нашёл, чем его купить. Надавил, прижал, пригрозил. Но теперь это не имело значения, потому что Тристан поверил возлюбленному тогда, в Рождество. Не будь тех обещаний и признаний, может быть, и было бы проще. Или это просто самообман, и смириться со свадьбой Джереми и Гвен, которая планировалась летом, было бы просто выше его сил.

Редкие встречи причиняли боль и вгоняли Тристана в тоску. Он смотрел на Джереми, зная, что любит, до дрожи любит, и при этом не верит ни единому слову. Хотелось и поцеловать, и съездить по морде, и не понятно, чего больше. Свидания стали похожи на наркотическую ломку, и Тристан начал избегать их. Зато в его квартире регулярно открывалась бутылка виски. Глупо, конечно, но действенно.

Сенди и Рич были в недоумении. Ни одной причины, которая могла бы загнать Бенсона в такое состояние, им известно не было, пару раз Райли приезжал к Тристану домой, пытаясь вывести на откровенность, но неизменно натыкался на глухую стену. А теперь вот и Андерсон убедился, что один из его ведущих артистов далеко не в лучшей форме.

Главреж, закончив разговор, с тяжелым вздохом уселся на стол и сложил руки на груди.

– Я ведь имею право разорвать с тобой контракт. За срыв спектакля. Ты это понимаешь?

Джеймс и не догадывался, насколько артисту, сидевшему перед ним, в тот момент было все равно. Бенсон потер пальцами виски и развел руки в сторону, как при сдаче без сопротивления.

– Ну давай разорвем. Я вернусь в Грейсфилд, буду там в местном театре играть. Тебе меньше головной боли.

– Так, понятно, – Андерсон хмыкнул и побарабанил пальцами по столу. – Ну я так и знал. Дела сердечные?

Не дожидаясь ответа, он подошёл к шкафу у окна, вынул оттуда бутылку джина и два стакана. Затем обернулся к Тристану.

– Нет, тебе на сегодня достаточно.

Полстакана джина он осушил двумя глотками и, поморщившись, вернулся к столу.

– А теперь послушай меня. Сейчас ты едешь домой, отсыпаешься и завтра с утра являешься на репетицию свежий и бодрый как майский бутон, понял меня? А еще раз услышу про Грейсфилд – пришибу! Будешь на всех благотворительных выступлениях ближайшие пять лет отдуваться!

Голова у Тристана болела уже настолько сильно, что слушать главрежа становилось откровенно мучительно. Но вид страдающего артиста лишь сильнее злил Джеймса.

– Ты что, для этого в Лондон приехал? Чтобы все просрать, вот так запросто? Народ на тебя толпами валит, ты кассу делаешь, даже если твое имя просто в списке участников фигурирует. Неужели одна неудача в личной жизни может это перечеркнуть? Бенсон, берись за ум, пока не поздно. Все, вали отсюда.

Что ж, по крайней мере радовало, что Джеймс понятия не имеет, кто именно стал для Тристана такой проблемой. Взять себя в руки, значит… Можно подумать, он не пытался. И злился на себя, и уговаривал, и с любовником связь обрывал. Мучился и терпел. Все каждый раз заканчивалось новым звонком от Джереми, очередным его приездом и стаканом виски на утро, когда накрывало презрение к самому себе.

Тристан вышел из кабинета и, закрыв дверь, прислонился к ней лбом. Как же хотелось сдохнуть.

– Трудный день?

Голос за плечом прозвучал резко и до тошноты бодро. И не оборачиваясь, можно было догадаться, что говоривший улыбался.

– Что надо, Тейлор?

– Да ничего, собственно. Иду себе по коридору, вижу, наш грозный инспектор Жавер страдает, дай, думаю, поддержу.

На плечо легла ладонь, которую Тристан тут же скинул и обернулся. Эдвард Тейлор был еще одной болевой точкой, вечным напоминанием о том, чьё место он занял.

– Обойдусь, спасибо, – Тристан сделал шаг в сторону, намеренно избегая прикосновений к перегородившему ему дорогу Тейлору, но тот вцепился ему в запястье мёртвой хваткой и покачал головой, изображая на лице сочувствие.

– Ну брось, кого ты обманываешь? Я же не слепой, как все остальные здесь. Готов подставить плечо. И не только плечо.

Ладонь от запястья скользнула вверх, касаясь небритости на щеке Тристана. От этого прикосновения по телу проскочил озноб.

– Совсем обалдел?! – Бенсон с силой отпихнул от себя чужую руку и, все же заехав в грудь Эдварда плечом, пошёл прочь.

– Да подожди, я тебе телефон принес. Ты оставил в гримерке.

А вот это было уже совсем скверно. Ни у кого в труппе и мысли не было прятать личные вещи, все друг другу доверяли, так что телефоны, ключи, документы, кошельки – всегда все лежало открыто и без нужды не запиралось. Зачем Тейлору понадобилось брать чужой телефон, можно было лишь догадываться. Хотя подозрение уже возникло, и было оно очень нехорошим.

– Тебя не учили, что чужое трогать нельзя? – Тристан еле сдерживался, чтобы не треснуть Эдварда по наглой физиономии, и потянулся за телефоном в протянутой руке.

– Ну он звонил, я подумал, что-то важное, – Тейлор улыбался как маньяк-убийца, невинно и пугающе.

На телефоне оказалось четыре пропущенных от Джереми и несколько сообщений. То, что пришло в WhatsApp, можно было прочитать, только разблокировав устройство, но по какой-то невообразимой причине Олдридж одно сообщение отправим обычным SMS. А его при желание мог увидеть любой, кто бы взял в руки мобильный и нажал боковую клавишу.

Малыш, перезвони мне. Давай поговорим.

Господи, зачем?! Почему чувство вины так не вовремя взяло верх над мозгом, и Джереми вдруг решил нарушить все правила и так спалиться в переписке? И почему это обязательно должно было стать известно самому отвратительному человеку в Лондоне?

– Видишь, я же сказал, что там что-то важное, – Тейлор стоял, наклонив голову на бок, покусывал губы и смотрел с таким откровенным торжеством, что было ясно: он не упустит шанса воспользоваться полученной информацией. – Бенсон, у тебя шикарная задница. Жаль, что достаётся она не тому, кому надо.

Не помня себя от бешенства, Тристан шагнул вперед, притягивая Эдварда к себе за ворот. Хотелось убить и разорвать на части.

– Держись от меня подальше, – он выплюнул слова, почти не разжимая челюсти, отпихнул от себя Тейлора и пошел по коридору, не оборачиваясь на довольный смех за спиной.

– Иди-иди, храни ему верность. Только сам себя не обмани. Малыш.

========== Глава 15 ==========

Август, 2014

Элисон Бенсон, невысокая, худенькая женщина с пучком каштановых волос на затылке и в светлом домашнем платье, выключила воду в раковине, вытерла руки кухонным полотенцем и повернулась к столу.

– Неспокойно мне что-то, сынок.

Ложка звякнула о фарфор, и Тристан, подняв глаза от чашки, посмотрел на мать. За неделю его пребывания дома уже много раз у него возникало чувство, что женщина хочет с ним о чем-то поговорить. Завтра ему предстояло вернуться в Лондон, и, похоже, миссис Бенсон все же решилась затронуть волновавшую ее тему.

– Мы с отцом тут подумали: может, лучше тебе остаться?

– Боже, мам, ну ты опять. Мы же вроде уже закрыли эту тему.

– Да-да, я знаю, ты многого добился, и мы тобой очень гордимся. Но, Тристан, – мать села за стол напротив сына и сжала его ладонь. – Я же вижу, что ты несчастлив.

А ему-то казалось, что он вполне убедительно изображает веселье и беззаботность. Что ж, похоже, родителей этим не проведёшь. Да и понятно, они своего сына слишком хорошо знают.

– Мам, что ты придумываешь, все со мной в порядке.

– От твоего «в порядке» за милю веет одиночеством и тоской. Сынок, ну ты же там совсем один, кроме сцены, ничего и никого рядом. И личной жизни нет, ну не годится в двадцать восемь лет быть одному, это не правильно. Может быть, если ты вернёшься домой, здесь у тебя все и наладится? Ну ты же сгораешь заживо…

Все же миссис Бенсон всегда умела правильно подбирать слова. Именно, гореть заживо – это то, что сейчас с Тристаном и происходило, вот только он надеялся, что со стороны это незаметно. Примчавшись домой, едва начался отпуск после летних гастролей, Бенсон понимал, насколько малодушен этот поступок: не столько желание повидать родных его на это толкнуло, сколько страх остаться одному в Лондоне, зная, что совсем рядом Джереми готовится к свадьбе. Выдержать без потерь, не поддаться искушению, не позвонить – сидя у себя в квартире, где даже стены пахли возлюбленным, справиться с этим было невозможно. И он уехал, просто побросал вещи в машину и рванул на север от Лондона, в Грейсфилд, домой.

К сожалению, Тристан не учёл, что никакое бегство не спасет от собственных предательских мыслей, а дома к тому же еще и лицо держать приходилось, чтобы не расстраивать родных. В какой-то степени это помогало контролировать себя: рыбалка с отцом, разговоры в гостиной, встреча с друзьями детства все же не позволяли нырнуть с головой в собственные переживания. Но вот ночами от себя было уже не спрятаться. Радовало лишь то, что родители о его бессонных мучениях ничего не знали.

Тристан погладил мать по руке и изобразил безмятежную улыбку.

– Ты напрасно так переживаешь. Я вполне доволен жизнью, просто очень тяжёлый сезон был, это всего лишь усталость. А по поводу личной жизни – ну не сложилось у меня пока. Не расстраивайся, мам, ну правда. Все у меня прекрасно.

Конечно, мама ему не верила, но лезть в душу к скрытному сыну было не в ее правилах. Поэтому она деликатно перевела разговор в другое русло, а потом и вовсе переключилась на приготовление воскресного жаркого. Тристан воспользовался этим и вышел на задний двор, туда, где у ворот была припаркована его машина. Где-то в бардачке лежала еще не вскрытая пачка Parliament.

Телефон завибрировал хоть и беззвучно, но так внезапно, что Тристан дернулся и чуть не выронил сигарету.

– Тебе что, мало, что Тейлор оказался в курсе? Еще и семью мою оповестить хочешь? Прекрати звонить без предупреждения!

– Прости, – голос у Джереми был напряжённый и несколько растерянный, он явно не ожидал такого наезда. – Выдалась минутка свободная, я не знаю, когда смогу еще сегодня набрать. А нам поговорить надо.

Тристан вздохнул и, прижав телефон к груди, выругался. Все их разговоры в последнее время заканчивались резким выпадом, в основном со стороны Бенсона, и молчанием по несколько дней. Сил не было разговаривать, оставаться спокойным, желания обнять и одновременно убить давно гипертрофировались в маниакальную идею. А Джереми будто бы и не понимал этого. И ведь явно самому было тошно от ситуации, но ничего не менялось.

– У тебя свадьба через два дня, о чем ты хочешь разговаривать? Чего ты от меня сейчас хочешь?

– Тристан, пожалуйста! Давай увидимся и поговорим, я могу приехать к тебе, ты же завтра уже в Лондоне будешь? Я умоляю тебя.

Самое правильное в эту секунду было сказать «нет» и, сцепив зубы, сбросить звонок. И ждать. Ждать, пока время, работа, жизнь не вырвет из сердца эту занозу. Если вырвет. Да, так было бы правильно.

– Хорошо. Приезжай после десяти.

Боясь услышать в ответ что-то ненужное, Тристан быстро нажал значок отбоя. Совершить глупость один раз понятно. Совершить несколько раз простительно. Но из раза в раз собственной рукой загонять себе в вену этот шприц с наркотой, зная, что потом будет очень плохо – это диагноз. И это не лечится.

Лондон встретил Тристана сумерками, пробками, обычным шумом понедельника и мигренью после целого дня за рулём. И предвкушением, нехорошим и болезненным.

Звонок в дверь раздался, когда часы показывали пять минут одиннадцатого.

– Неожиданная пунктуальность, – Бенсон пропустил Джереми в квартиру, стараясь не смотреть тому в лицо. Да и сам Олдридж будто бы чувствовал себя не в своей тарелке, переминался с ноги на ногу, пока Тристан закрывал дверь. Картина получалась нелепая, учитывая, что порой в этой прихожей у них случался самый дикий и страстный секс.

– Я приехал час назад, ждал в машине. Не хотел тебе мешать.

Дурдом какой-то. Тристан почесал затылок, подбирая слова.

– Кофе будешь?

– Да, не откажусь.

Через четверть часа Джереми уже сидел за кухонным столом, гоняя между пальцев маленькую кофейную чашку. И ни один из них не решался начать разговор. А было это очень нужно. Стук-стук-стук, фарфор елозит по столу. Тристан поставил турку в раковину и обернулся.

– А с чего это ты свою машину у меня под окнами решил засветить?

Скриииип, чашка замерла в левой руке Джереми.

– Я не на своей, взял в аренду.