Текст книги "Играя за кулисами (СИ)"

Автор книги: raksha_satana

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Джереми отвёл в сторону копну чёрных волос и начал медленно и дразняще целовать его в шею, то едва касаясь губами, то проводя языком от уха до плеча. Пальцами он гладил Тристана по щеке, тот не удержался и поймал их губами, целуя и беря в рот. Сзади раздался тихий стон, подтверждая, что Бенсон на верном пути. Джереми скользнул губами выше по подбородку и, чуть развернув к себе любовника, осторожно коснулся поцелуем его губ. Так, словно это было между ними впервые. Когда он отстранился, взгляд, которым Джереми смотрел на Тристана, был торжествующий и довольный.

– Давай сначала все-таки посуду помоем?

Как же по-домашнему и как донельзя правильно это прозвучало…

========== Глава 10 ==========

Ноябрь, 2011

Джереми моет посуду, стоя босиком у раковины. Джереми собирает по квартире стаканы. Джереми опрокинул бутылку с виски и ползает на коленях с тряпкой. Будь Тристан портретистом, в эту ночь его коллекция пополнилась бы огромным количеством новых зарисовок. Хотелось побыстрее разобраться с уборкой, но получалось это плохо: желание наблюдать и запоминать пересиливало. Зависнув в который раз, Тристан плюнул и ушёл на кухню с подносом грязной посуды. На очередном бокале пришла разумная мысль, что хорошо бы все же приобрести посудомоечную машину.

Олдридж принес оставшиеся стаканы и тарелки с приборами, сгрузил около раковины и огляделся. Тристан сделал напор воды посильнее и взялся за губку.

– Еще осталось что-нибудь?

Джереми хмыкнул и, приблизившись почти вплотную, провел Бенсону пальцами по спине.

– Да, пожалуй, только самое важное.

В чем был секрет этого человека? Как он умудрялся такими простыми словами и действиями выбивать почву из-под ног, заставляя Тристана чувствовать себя влюблённым озабоченным подростком? Ответа не было. А Джереми прекрасно это чувствовал, поэтому сжалился и с усмешкой пошёл назад в комнату.

– Тристан, а куда бутылки убирать? Тут несколько неоткрытых, – донеслось оттуда через несколько минут.

– Рядом с книжным шкафом бар стоит, со стеклянной дверцей, – Бенсон выключил воду, убедился, что его услышали, и снова вернулся к посуде.

Когда последняя тарелка была отправлена на место и дел на кухне не осталось, Тристан вернулся в комнату. Джереми сидел на корточках перед баром и внимательно изучал его содержимое. Потом протянул руку и вынул то, что так его заинтересовало: переплетенную бутылку с запечатанной пробкой. Он смотрел на нее несколько секунд, а потом поднял глаза и очень серьёзно посмотрел на стоявшего над ним Тристана.

– Ты сохранил.

Не вопрос, а утверждение. Бенсон и сам не очень понимал, с чего вдруг возникла идея сохранить эту бутылку, в отношении вещей он сентиментален никогда не было. Но подарок Джереми, видимо, попал в длинный список исключений, которые начали происходить в жизни Тристана с тех пор, как в ней появился Олдридж.

Джереми поставил бутылку на место, осторожно прикрыл дверцу бара и встал на ноги. Вид у него был несколько озадаченный, взглядом он шарил по комнате, словно сканируя ее на предмет новых удивительных открытий. Что-то привлекло его внимание на столе, где стоял ноутбук.

– Давай-ка уточним: ты хорошо играешь, прекрасно поешь, рисуешь. У тебя нет проблем с тем, чтобы находить общий язык с людьми. И, судя по всему… – Джереми потыкал по клавиатуре ноутбука. – Да, в музыкальных папка сплошь хорошая музыка. Все альбомы Beatles, ничего себе! Что я забыл? Ах, да!

Синие глаза хитро сверкнули.

– У тебя сказочное тело и роскошный член.

И, не дожидаясь реакции на это откровение, Джереми как ни в чем не бывало прислонился спиной к столу и сложил руки на груди.

– Так скажи мне: в чем подвох?

О да, это чрезвычайно интересный вопрос. Такой ли подвох? Тристан хмыкнул и сел на диван, так, чтобы оказаться лицом к лицу с Джереми.

– Полагаю, то, что я эгоист, собственник и очень злопамятен, можно считать подвохом?

Джереми усмехнулся.

– Да все мы эгоисты, работа такая. А насчет злопамятного собственника можно подробнее?

Тристан, не отрываясь, смотрел, как Олдридж, расслабленно и непринуждённо засунув руки в карманы, делает шаг вперед, сокращая между ними расстояние.

– Я не люблю делиться вниманием тех, кто мне дорог. Во всяком случае, мне очень нравится быть единственным ребёнком в семье. При этом я редко даю второй шанс… Особенно, когда речь о предательстве. Характер у меня трудный, это точно.

Еще два шага вперед, если бы в эту секунду Тристан наклонился вперед, то рукой дотянулся бы петли на серых джинсах, нагло торчащей из-под руки Олдриджа.

– Хотя в последнее время многое из того, что было незыблемо, пришлось пересмотреть.

– Да что ты! – Еще шаг, и Джереми упёрся голенью в кожу дивана между ног Тристана. – И что же стало причиной таких перемен?

Нужно ли что-то говорить, если причина твоих внутренних метаморфоз стоит перед тобой и улыбается? Потому что знает, что дело именно в ней. Но Джереми не был бы собой, если бы не задал этот вопрос. Он все знал с самого начала, может быть, понял даже быстрее, чем сам Тристан. И просто ждал, к чему же они в итоге придут.

Бенсон мог бы специально, из мести пуститься в долгие рассуждения на эту тему, в конце концов, невежливо оставлять вопрос без ответа. Вместо этого он протянул вперед руку и, подцепив ту самую петлю джинс, дёрнул на себя. Джереми, словно ожидая этого, тут же оседлал его бедра и навис сверху, забираясь пальцами в волосы. Безумное желание подмять под себя, опрокинуть на диван, сдернуть мешающие тряпки и наконец почувствовать Джереми целиком, каждой клеточкой тела, тормозило невообразимое ощущение свободы, мысль, что вот, свершилось, они вдвоём, за закрытой дверью, и никто не придет и не помешает. И можно долго и сладко целоваться, смакуя каждое прикосновение, растягивая удовольствие настолько, насколько захочется. Джереми обнимал любовника так, словно никого важнее в его жизни не существовало, он изучал губами черты лица Тристана, повторял пальцами линию ключицы, подставлял шею под поцелуи, крепче обхватывая бедра коленями. От жара между ними сбивалось дыхание и одежда немилосердно натирала тело. Тристан скользнул рукой вниз по груди любовника, на ощупь расстегивая его джинсы.

– Мне нужно в душ, – голос Джереми прозвучал над ухом сытым мурлыканьем. Тристан протестующе замычал, крепче прижимая его к себе.

–Да-да-да, нужно, – поцелуй для отвлечения внимания, и Олдридж ловко вывернулся из объятий и встал на ноги, довольно ухмыляясь. – Ну, конечно, если ты все же хочешь получить свой подарок на новоселье.

О том, насколько далеко у них в эту ночь могло зайти, Тристан как-то не успел подумать, осознание накрыло в момент, когда Джереми скрылся в ванной. Черт, так, собраться, сделать… Что сделать? Душ он принимал перед сабантуем, постель в спальне чистая, еще что? Презервативы. Где-то были…

Откуда-то появилась нервозность, казалось бы, с чего? Он даже в школе не переживал, когда Лиззи Рокс вела его в свою спальню. А сейчас еще немного – и руки дрожать начнут. Чтобы себя отвлечь, Тристан ушёл в спальню и начал рыться в ящиках, разыскивая пачку Durex, которая совершенно точно переехали с ним в новую квартиру еще весной, и так и валялась невскрытая. Он так увлёкся, что не сразу заметил прислонившегося к косяку двери Джереми. Тот вышел из ванной с полотенцем вокруг бёдер, по телу стекали капли, как тогда, в душе в Барселоне.

– Не ищи, у меня все есть.

Руки, заложенные за спину, извлекли на свет прозрачный аптечный пакет, в котором виднелись темно-бордовая пачка презервативов и кислотный тюбик смазки.

Нервозность резко отхлынула от мозга к конечностям, заставив онеметь пальцы и одеревенеть ноги, зато сознание тут же наполнилось теплом и тягучим, пряным предвкушением. Тристан как завороженный смотрел на рыжего голого парня в своей спальне, как тот садится на кровать и полотенце падает к его ногам. Бенсону просто не верилось, что это происходит, не верилось, когда он подходил к постели, когда Джереми стягивал с него футболку и расстегивал джинсы, даже собственная абсолютная нагота показалась не настоящей. Реальность накрыла внезапно, стоило посмотреть вниз и встретиться взглядом с синими горящими глазами.

Кто-то сказал, что заниматься любовью – сродни созданию произведения искусства, если руки художника умелы, а исходный материал податлив, может родиться шедевр. Тристан никогда не считал себя особенно умелым, с мужчинами, так и вовсе подобного опыта не случалось, но Джереми в его руках был лучшим ответом на сомнения. Он стонал и выгибался под ласками любовника, забрасывал на бедра свои бесконечные ноги, прижимаясь сильнее, ловил ртом пальцы Тристана и с силой всасывал, глядя при этом прямо в глаза. Бенсона вело, он осмелел настолько, что скользнул губами вниз по телу Джереми и, устроившись между ног, попробовал взять в рот налившийся кровью член. Получалось плохо, пару раз он задел чувствительную кожу зубами, но ласка языком и ладонью приносили свои плоды, Джереми скулил и подавался вперед, пытаясь притянуть голову Тристана сильнее. Но обоим хотелось большего, и Бенсон, не давая желанию совсем слететь с тормозов, осторожно скользнул ладонью еще ниже, дотрагиваясь до кожи между ягодиц любовника. А вот Джереми был не в настроении осторожничать: смазав пальцы Тристана смазкой, он сам подался вперед, насаживаясь сразу на два, задавая темп. От одного вида такого развратного и страстного Олдриджа можно было кончить, и тянуть дольше становилось мучительно. Тристан навис над ним на вытянутых руках, дождался, пока Джереми раскатает по его члену презерватив, и вошёл одним плавным движением, сразу на всю длину. Олдридж охнул и запрокинул голову, цепляясь руками за простыню.

Никакая безумная фантазия не могла сравниться с возможностью брать тело парня, так долго и до умопомрачения желанного. Он был настолько узкий и горячий, что темнело в глазах, из последних сил удавалось останавливаться и давать любовнику привыкнуть к проникновению. Тристан забросил ноги Джереми себе на плечи и начал двигаться, на выдохе наклоняясь и целуя его. Из памяти разом исчезли все прошлые любовные похождения и любовницы, то, что, как ему казалось, было пиком удовольствия в постели. Все исчезло. Мир сузился до этой единственной постели и искушающего, сводящего с ума и такого нужного Джереми Олдриджа.

Его Джереми. В это мгновение только его.

========== Глава 11 ==========

Комментарий к Глава 11

Эдвард Тэйлор

https://vk.com/photo-3930518_130471485

Май, 2012

– Господи, Сэм, ты смерти моей хочешь? Да меня Андерсон с потрохами сожрёт! – шипение Джереми било по ушам сильнее крика, несмотря на все его попытки говорить как можно тише. – Я не знаю, как он еще не убил меня за эти полгода! Слушай, я тебе не за это плачу! Ты знаешь, что я, кроме канала, еще много где связан обязательствами.

Выбравшись из постели, Олдридж ушёл в другую комнату, и Тристан застонал, пряча голову под подушку: из-за двери понеслось уже на полную громкость.

– Сэм, я сто раз просил: не договаривайся, сначала не спросив меня. У меня спектакли в эти даты, я по контракту их не могу задвинуть! Нет! Вот сам теперь выкручивайся!

Послышалась отборная ругань, звук открываемой минералки, и через минуту Джереми возник на пороге спальни, красный и злой. Тристан приподнял голову и прищурился от яркого дневного света, бьющего в окно.

– Черт, разбудил, да? Я пытался тихо, – бросив телефон на прикроватную тумбу, Джереми уселся поверх одеяла и потер еще заспанные глаза.

– Ну ты в другой раз не пытайся, а то от твоего шипения стены сотрясаются, – сдержать зевок не вышло, и Бенсон спрятал лицо в подушку. На затылок легла ладонь, и мягкое поглаживание скользнуло вниз по шее, примирительно поскребывая спину.

– Прости, малыш.

В миллионный раз пускаться в спор на тему всяких ласкательных слов смысла не было: Джереми эти разговоры игнорировал. Так что Тристан без лишних возмущений развернулся к любовнику и ответил на поцелуй, тот самый, прекрасный и утренний со вкусом перегара.

За полгода связи у них выработался ряд негласных правил, которые устраивали обоих. Как-то сразу, с первой ночи вместе отпала необходимость что-то обсуждать и договариваться, слишком хорошо они друг друга понимали. Встречи всегда происходили дома у Тристана, и Джереми приезжал на такси, никогда не оставляя свою машину внизу. В театре о них никто не знал, для их собственного спокойствия и из-за Гвен. Тему отношений Олдриджа и Макадамс они не затронули за это время ни разу. Не было в этом нужды: оба сразу приняли правила игры и о будущем не заговаривали. Тристан знал, на что подписывался, еще на гастролях в Испании, и фактически пошёл на сделку с собственной совестью. Всю неправильность и бесперспективность этой связи, а также чувство вины перед Гвен, перевешивал один-единственный аргумент – Джереми.

Иногда, наедине с собой, Тристан начинал убеждать себя, что их отношения – предел, который они могли бы себе позволить: как бы благодушно ни смотрела британская общественность на однополые пары, ни он сам, ни Олдридж к открытому каминг-ауту были не готовы, слишком многое было бы поставлено на карту. Этих аргументов хватало на недолгий срок спокойствия, но потом мрачные мысли возвращались. Потому что в глубине души Тристан давно уже чувствовал готовность рискнуть всем ради того единственного человека, которого он мог рядом с собой представить.

Но Бенсон был реалистом. Ждать от Джереми, что тот поставит под удар карьеру, свою протекцию у Макадамса, да вообще всю жизнь, ради того, чтобы прожить с Тристаном необязательно долго и не факт, что счастливо? В каком-нибудь другом, фантастическом мире может быть, но не здесь и не сейчас.

Не было между ними и признаний, они ничего друг другу не обещали, но и без слов Тристан знал, насколько сильна его привязанность, и что Джереми, обнимая любовника в момент долгожданной встречи, чувствовал то же самое. О том, как и когда до этого в тех же объятиях оказывалась Гвен, Бенсон предпочитал не думать.

За прошедшие полгода, пожалуй, единственное, с чем Тристан так и не свыкся, так это со словом «малыш». Сам он никогда в отношении своих пассий подобных слов не использовал, с трудом верилось, что кто-то додумается так назвать его самого. Но в этом был весь Джереми. Ему нравилось дразнить Тристана, нравилось провоцировать и при этом совершенно обезоруживать той нежностью, с которой он произносил это дурацкое слово. И всякий раз Бенсон сдавался, не в силах сопротивляться рыжему искусителю.

С января возможности видеться стали крайне редкими: Тристан был занят в постановке по диснеевскому мультфильму, помимо прочих спектаклей, у Джереми были свои проекты. И все равно они исхитрялись провести время вместе, даже на глазах у кучи людей. То Тристан участвовал в концерте группы «Ginger» и вовсю дурачился на сцене с Олдриджем, то сам Джереми заявлялся в театр по какому-то не существующему делу и торчал на репетициях, рядом с Тристаном. Подобные визиты льстили Гвен, которая, конечно, была уверена, что бойфренд приехал ради нее, и неимоверно злили Андерсона. Их отношения с Джереми стали натянутыми, Джеймс не скрывал, что уже сто раз пожалел о послаблениях, которые предполагались контрактом, но все же пока мужчинам удавалось сосуществовать без открытой конфронтации.

Ну и, конечно, были прекрасные, полные страсти ночи, когда Джереми заявлялся к Тристану уже ближе к полуночи, и до утра они не выпускали друг друга из постели. Как подобные ночёвки сочетались с Гвен, оставалось загадкой, но, видимо, объяснения Джереми ее вполне устраивали. И последний случай представился накануне. Тринадцатого мая Джереми отмечал свое двадцатишестилетие в компании коллег, сначала полным составом, потом девушки разъехались, и дальше артисты гуляли мальчишник. На удачу, прямо-таки по счастливой случайности, мероприятие проходило в баре буквально в двух шагах от дома Тристана, и все разом поддержали идею оставить изрядно подвыпившего Джереми ночевать у Бенсона. Олдридж изображал пьяное бессознательное тело до тех пор, пока они не вошли в подъезд дома. Хорошо, что в такое позднее время никому из соседей не пришло в голову выйти пройтись, иначе им предстала бы не самая невинная картина, разворачивающаяся прямо на лестничной площадке.

Заснуть им удалось уже ближе к четырём утра, так что звонок агента Джереми Сэма Брауна, когда часы показывали около десяти, можно было считать величайшим актом вандализма и немилосердия. Однако Джереми никогда не игнорировал связь с Сэмом, отвечал в любое время дня и ночи, так что это было неприятным, но не неожиданным.

Тристан потянулся и перекатился с живота на спину.

– Так что хотел Браун?

– Чтобы я поседел раньше времени, судя по всему. Он подписал меня на два мероприятия двадцать первого и двадцать третьего мая, радио Music Awards и еще что-то… И угадай, на какое время? Точно в часы спектаклей!

Джереми устроился поперёк живота Тристана, оперевшись на локоть.

– И по деньгам предложения крутые. Но Джеймс с меня такую неустойку сдерет, что я в минусе окажусь. А злить его мне сейчас не с руки, пока контракт на следующий год не подписан.

– Если он вообще согласится подписаться под твоими условиями. Ты же понимаешь, что это вообще запредельная наглость?

Джереми фыркнул.

– А у него других вариантов нет, он потерять меня из труппы боится больше, чем неудобства от новых условий. Ему меня некем заменить.

– Да, от скромности ты точно не умрёшь, – усмехнувшись, Тристан попытался подняться, но его сверху тут же придавило тяжёлое тело, и руки оказались прижаты к постели. Джереми навис над ним, хитро улыбаясь.

– Ну кое в чем я ведь и правда не заменим, верно?

– Разумеется. Где же еще найти такую занозу в заднице? – попытка вырваться снова была пресечена, и под ухом начало растекаться утробное мурчание вперемешку с ощутимыми покусываниями на шее.

– По-моему, твоя задница еще ни разу не жаловалась. Ну так? – внезапно лицо любовника оказалась прямо перед глазами Тристана. – Я незаменим?

Удивительным было это сочетание амбиций взрослого мужчины и совершенно мальчишеского восторга во взгляде. Бенсон даже позволял себе думать, что так Джереми смотрел только на него, и это очень согревало душу. Где найти в себе силы, чтобы спорить, когда самое удивительное на свете создание вот так на тебя смотрит, еще и прижимаясь всем телом.

– Да, – Тристан подался вперед и мягко коснулся губ любовника. – Да, ты незаменим. И все же с Андерсоном ты рискуешь перегнуть палку.

– Малыш, мне дико в кайф, что ты так волнуешься, – Джереми громко чмокнул Бенсона в нос и подскочил с кровати. – Но я не первый год в шоубизе. Театральные кулисы – тот же рынок, всегда можно договориться, если знаешь настоящие цены.

– А сколько я должен тебе заплатить, чтобы ты прекратил меня так называть? – Тристан выбрался из постели и, как был голый, прошлепал босыми ногами к окну, хватая с подоконника сигареты и зажигалку.

– Боюсь, тебе это не по карману, любая цена будет недостаточной, – натянув джинсы, Джереми повернулся в сторону Бенсона. – Хотя… Если ты будешь ходить по квартире в таком виде всякий раз, когда я приезжаю, может, я и подумал бы.

– Да ты не артист, ты барыга и спекулянт.

Им редко выпадал случай провести вместе целый день, так что они пользовались этой возможностью с особым наслаждением. В такие дни кайф доставляло абсолютно все: посмотреть вместе старый фильм, написать музыку к новой песне Джереми, отыграть на двоих любимые сцены из постановок. И все это под аккомпанемент потрясающего, чувственного секса. В такие моменты они были абсолютно счастливы. И даже периодические звонки от Гвен не могли этого изменить.

Но кончилось это прекрасное воскресенье, и нагрянула необходимость вернуться в реальную жизнь, которая кипела и бурлила. В труппе появился новый артист, Эдвард Тэйлор, молодой и подающий надежды. Андерсон с оптимизмом наблюдал за парнем, не придавая значения его излишней самоуверенности, и был доволен тем результатом, который Тэйлор показывал. За месяц совместной работы вся труппа убедилась, что за внешностью невинного светловолосого ангела с честными глазами лани скрывался настоящий хищник. Эдвард Тэйлор жаждал славы и шел к ней напролом. Его дебют состоялся в роли Симона Зелота на очередном спектакле «Иисус Христос – суперзвезда», и артист сорвал такие овации, что стало ясно: восходит новая звезда.

Тристан воспринимал Эдварда как данность, отдавая должное таланту и юности, поскольку Тэйлору едва исполнился двадцать один год, а за плечами у него уже была Королевская академия музыки. Зато Джереми внезапно воспылал к новому члену труппы особой нелюбовью, ничем не обоснованной, но страшно мешающей, особенно на репетициях. И это при том, что ни в одной постановке они вместе не участвовали. Но теперь, наблюдая за репетицией Иисуса из-за кулис, Джереми не только смотрел на Тристана, но и изучал игру Тэйлора, позволяя себе довольно редкие замечания.

После дня, проведённого с Тристаном, Олдридж был расслаблен и безмятежен, и на репетиции от него не прозвучало ни единого лишнего слова. Возможно, дело было еще и в том, что он планировал обсудить с главрежем контракт, поэтому и сдерживался. После финального выхода, когда артисты были отпущены, Джереми прошёл по сцене к Тристану и Ричу, обсуждавших проблему со светом. Внезапно прямо перед Олдриджем как из-под земли вырос Эдвард и словно бы невзначай, проходя мимо, толкнул того плечом.

– Ослеп, что ли? – глаза Джереми недобро сверкнули, но вступать в перепалку он явно был не настроен, поэтому продолжил идти вперед. Слова, брошенные ему в спину, отлично расслышали и Бенсон с Райли.

– Заметней надо быть.

Ждать реакции на свою подколку Тэйлор не стал и быстро скрылся за кулисами.

– Ну ты видел? Зубки-то у мальчика будь здоров, – Рич миролюбиво улыбнулся, но в голосе явно звучало неодобрение.

– Огребет он по этим зубкам однажды, – Джереми поморщился и бросил быстрый взгляд на Тристана. – Вы Джеймса не видели?

– Он у себя, – от Бенсона не ускользнула тщательно скрываемая злость любовника: похоже, слова нового артиста задели его сильнее, чем он показывал.

– Ну, значит, увидимся позже. Пойду поговорю с ним.

– По-моему, нам всем пора в продолжительный отпуск, тебе не кажется? – Рич вздохнул и, хлопнув Тристана по плечу, пошёл за кулисы в гримерку. А Бенсон остался стоять на месте, не сводя взгляда с дальнего выхода из зала, куда только что вышел Джереми. Его не покидало нехорошее предчувствие, ощущение назревающего скандала. Хотя интуиция не часто его подводила, сейчас очень не хотелось слушать ни ее, ни внутренний голос. В конце концов, финал сезона, Рич прав, все на взводе, в гримерках люди нервничают, на сцене во время репетиции срываются. Ничего нового.

Позже ему еще предстояло вспомнить об этом своем нехорошем предчувствии. И убедиться в том, что себя все же стоит слушать. Особенно чётко он это поймёт, когда на следующий день по театру словно цунами пронесется новость, что Андерсон разрывает контракт с Джереми Олдриджем.

========== Глава 12 ==========

Комментарий к Глава 12

Упоминается фильм Томаса Купера “Отверженные” 2012 года.

Декабрь, 2012

»… после серии концертов по всей Великобритании стало известно, что солист группы «Ginger», Джереми Олдридж, войдёт в состав жюри популярного шоу X-factor, новый сезон программы стартует двадцать первого января будущего года. В своём интервью Джереми сообщил, что в его творческой деятельности наступил невиданный прежде подъём. Напомним, что летом этого года лондонский музыкальный театр отказался продлевать контракт с артистом. Главный режиссер Джеймс Андерсон воздержался от комментариев на эту тему, но сам Олдридж говорит о разрыве контракта как об обретенной свободе. Кроме этого…»

Сенди дочитала абзац до конца, постукивая длинными ногтями по кофейной чашке. Потом захлопнула ноутбук и повернулась к сидевшему напротив Ричу.

– Я, конечно, не знаю, что там у них на самом деле случилось, но Джереми мог бы и больше благодарности демонстрировать. В конце концов, Андерсон с ним мирно расстался, нигде про него ни одного плохого слова не сказал. А тут получается, что он затиранил нашу звезду, которая вырвалась, наконец, на волю. Ники, детка, отстань от Тристана, он уже устал!

Как раз в эту секунду Бенсон в очередной раз подбрасывал в воздух мальчика, и, судя по его заливистому смеху, Ники совсем не хотел отставать. Тристан закружил ребенка по комнате, пользуясь тем, что игра с малышом позволяла не участвовать в разговоре, который, мягко говоря, был ему неприятен.

– Ну, а что еще он может сказать? – Райли плеснул себе в чашку молока. – Что в театр пришел сгоряча, не подумав, а потом вдруг понял, что интересы у него другие? Нет, конечно. Думаю, еще и на Джеймса зол. На его место в «Отверженных» ведь не просто замена нашлась, а еще и такая, что народ валом валит, как в год премьеры. Анжольрас-Тейлор людям по душе не меньше Анжольраса-Олдриджа пришёлся. Еще и ребята из Universal масла подлили.

– А это здесь при чем? – Сенди удивлённо вскинула брови.

– Да при том же. Хупер своим фильмом нам неслабую конкуренцию составил. Критики на всех углах трубят, что Джекман – лучший Вальжан за всю историю мюзикла. Остальных персоналий это тоже касается. Аарона Твейта я вообще лично знаю, и да, Анжольрас из него шикарный вышел. Вот и представь, как это по самолюбию Олдриджа ударило. Это вот Тристану хорошо: у них с Кроу персонажи совсем разные получились.

– Да пусть бы и одинаковые, – Тристан, отдуваясь, усадил хохочущего Ники себе на плечи. – Я слишком люблю фильм «Гладиатор», чтобы Расселу завидовать.

– А, ну тоже аргумент, – Рич улыбнулся и повернулся к Сенди. – Мне вот больше интересно, за какие заслуги Джереми на X-factor взяли?

– Так здесь как раз все прозрачно: Макадамс, – Сенди откусила кусочек от макового рулета. – Не просто же так Гвен сразу за бойфрендом из театра ушла. Явно убедила папу помочь Джереми. Мне вообще странно, что они до сих пор о помолвке не объявили.

– Да не нужно это Джереми, понятно же. Думаю, и Макадамс это понимает, но против влюблённой дочки разве попрёшь? Если он и продвинул Олдриджа, то явно не в качестве будущего зятя. Хотя, кто их знает…

– Еще, Тристан, еще! – в эту секунду Ники с оглушительным визгом повис у Бенсона на руке.

– Так, все, детка, на сегодня хватит! – Сенди подхватила сына на руки и посадила себе на колени. – А то Тристан сломается и больше не сможет играть с тобой. Сейчас придут тетя Мэри с Филиппом и Грейс, будем подарки доставать.

– Подарки, подарки! – мальчик радостно спрыгнул на пол и убежал в другую комнату, где стояла наряженная ёлка. Сенди усмехнулась.

– Как мало нужно маленьким для счастья. Ребят, точно не хотите остаться на ужин? Сочельник все-таки…

Но мужчины в очередной раз отказались от предложения подруги: Рич это Рождество отмечал с сыном, в доме своих родителей, что касается Тристана, у него особых планов на вечер не было, но в этот раз он предпочёл бы провести Сочельник в одиночестве. Если уж тот единственный, кто был нужен для компании, находился черт знает где. В Шотландии.

За последнюю неделю вся связь с Джереми свелась к редким сообщениям и одному-единственному звонку, о встречах речи даже не шло. В этом не было ничего удивительного: после того, как Джеймс отказался продлевать контракт на невыгодных для себя условиях, Олдридж большую часть времени тратил на концерты и музыкальные мероприятия. В Лондоне он задерживался на короткое время, чтобы записаться в студии или поучаствовать в шоу на радио и телевидении. И Сенди в своих подозрениях была недалека от истины, с той лишь разницей, что Джеральд Макадамс оказывал Джереми поддержку совсем не безвозмездно и не на родственных началах. Он получал солидный процент с каждого проекта Джереми, если же в отношении Гвен и существовали отцовские надежды, Олдридж Тристану об этом не сообщал. Уход Гвен из театра был обставлен, как простое расхождение интересов, поскольку актриса получила более выгодное предложение в другом театре. На деле же она занималась только сольным проектом и всем, что было связано с Джереми.

Два дня назад группа «Ginger» улетела в Шотландию, на серию благотворительных концертов. Поездка должна была растянуться на неделю, Тристан и не ожидал от любовника частой связи. О том, что Джереми станет судьёй на X-factor, речи в последнее время не было, так что для Бенсона эта новость стала неожиданной так же, как для Сенди и Рича.

В театре рождественский период выдался, как всегда, очень напряжённым, можно было и не надеяться, что свободного времени хватит на поездку домой, в Грейсфилд, поэтому вот уже в который раз Тристан поздравлял родных с Рождеством по телефон и отправлял подарки срочной доставкой. Правда, в отличие от прошлых лет, к этому Сочельнику он подошёл настолько морально и физически уставшим, что был даже рад возможности провести рождественский вечер одному. Нескончаемые музыкальные вечера, увеличение числа спектаклей перед праздниками и катастрофическая нехватка времени хоть и оставляли к ночи почти без сил, но, как ни странно, главной проблемой для Тристана стали «Отверженные». Как выяснилось, никакая сдержанность и профессиональное умение оставлять личное вне театра не могли изменить тот, факт что без Джереми постановка начала Бенсона раздражать. Эдвард Тейлор был чертовски хорош, это отмечали и коллеги, и зрители, и главреж, его Анжольрас был способен одним своим присутствием зажечь революцию. И чем больше совместных спектаклей они отыгрывать, тем отвратнее чувствовал себя Тристан. И злился на Джереми: любовник слишком глубоко проник ему под кожу и это выводило из себя. Тяжело приходилось еще и потому, что поделиться собственными переживаниями Тристану было не с кем.

После прощания с Сенди Тристан подбросил Рича до квартиры его бывшей жены и поехал домой. Декабрь в этом году выдался холодный и снежный, на дорогах царил хаос, и Бенсон уже много раз радовался тому, что живет недалеко от театра и при необходимости можно было до него и пешком дойти. Выстояв почти час в пробках и вовсю ощутив на себе магию рождественского духа, Тристан, наконец, добрался до своей квартиры.

Еще в детстве ему казалось, что украшениям в Рождество придают слишком много значения, куда больше, чем самому празднику. Провести время с родными, поговорить обо всем, разобраться в себе – это Тристан считал куда более нужными атрибутами. Поэтому в своей квартире он ограничился небольшой ёлочкой, наряженной на столе, и вызовом уборщицы с утра в Сочельник. Переодевшись в домашние штаны и свитер, Бенсон включил на ноутбуке «Рождественскую песнь» Диккенса и отправился на кухню варить глинтвейн.