Текст книги "А отличники сдохли первыми.. (СИ)"

Автор книги: R. Renton

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Выяснялось, что с того момента, как ни одного вменяемого взрослого в интернате не осталось, солидная часть кадетов поддалась соблазнам вольной жизни. И ушла на простор опустевших городских улиц, грабить и пировать, пока всего на всех ещё хватало с избытком. Ещё одна существенная часть изъявила желание отправиться по домам. А оставшиеся продолжили жизнь по законам военного времени. С жёсткой дисциплиной и иерархией, согласно школьному уставу.

Составив конкретный план действий в условиях катастрофы, в первую очередь они озаботились укреплением обороны, а также сбором и накоплением всевозможных ресурсов первой необходимости. То есть, по сути, понастроили вокруг школы баррикад, расставили посты и тоже ударились в грабежи. Но организованными группами и по плану. А не как почти все остальные дети в городе – не стали кидаться на первый же попавшийся торговый центр, сначала пожирая все сладости, снеки и алкоголь, которые ещё не успели достаться жорам. А после – устраивая похмельную поножовщину и выясняя отношения с ближайшими соседями, когда легкодоступные удовольствия довольно быстро закончились.

Как я и предполагал, первым делом кадеты стремились добыть оружие и патроны, отбивая у более мелких групп ближайшие полицейские и гаишные околотки. Серьёзного сопротивления они не встречали и вскоре успели собрать приличный арсенал. Но при попытке проникновения в институт внутренних войск, встретили своего первого серьёзного противника. Кадеты назвали их «центровыми». Судя по всему, это была банда, сколоченная теми курсантами-первачами, которые тоже решили остаться за забором института. В то время как старшие курсы, как и офицеры – стали жертвами вируса. В остальном их банда состояла из примкнувших жителей центрального района города – Кировского. Идею о наследовании государственной власти курсанты может и готовы были разделить. Но делить саму власть с «позорной школотой» – категорически отказывались. Поэтому они стали непримиримыми врагами.

Понеся серьёзные потери, кадеты чуть не стали жертвой морального кризиса. Увеличилось количество дезертиров. По городу пошёл слух, что не так уж и страшны эти суровые пацаны в чёрной форме. Сложность вылазок за ресурсами возросла.

Второе дыхание интернат получил тогда, когда в ответ на просьбу о помощи, им удалось спасти из осадного положения студентов медицинского колледжа. Студенток, преимущественно.

Отчаянный штурм и дальнейшее отступление по городским улицам, унесли немало достойных жизней. Но, с этого момента, школа стала вторым местом в городе, где можно было получить более-менее квалифицированную медицинскую помощь. И к ним потянулись новые добровольцы. А первым местом были всё те же «центровые», ведь старинный медицинский университет, построенный ещё до революции, находился прямо через дорогу от их института. Но кадеты, в отличие от курсантов, не держали студентов-медиков, не ставших жорами, на положении рабов. И даже если кому и отказывали в помощи, то просящий всё равно мог быть уверен, что хотя бы останется после этого цел и свободен. «Центровые» же подобным гуманизмом не страдали.

На этом месте я вынужден был прервать их преинтереснейшую беседу – пора было отправляться в путь. Денёк выдался тёплый и солнечный, туман быстро рассеялся и стало очевидно, что идти вдоль берега будет не так просто, как хотелось бы.

Как я и предполагал, без персонала на плотинах электростанций, который был бы занят регулированием уровня воды, река вышла из берегов. Талые воды со всей окрестной степи подняли уровень водохранилища не иначе как на пару метров, а то и больше. Зима, как назло, выдалась снежной. А раз снег кое-где ещё лежал – будет только хуже.

А что хуже уже для нас с Алиной, так это то, что, судя по тому, что сейчас представлял берег, затопило все прибрежные турбазы, дачи и лодочные станции. Лодки и яхты были либо сорваны с якорей и привязей, либо потонули. А те, что были отправлены на зимовку в специальные ангары и сараи – скрылись под водой вместе с ними или были основательно подтоплены. И, скорее всего, либо пришли в полную негодность, либо требовали серьёзного ремонта и реставрации. Значит, искать яхту у берега было бесполезно. Без глубокого рейда в город – не обойтись. Либо придётся грабить лодочный салон, либо искать удачу в лодочных сараях дач и посёлков вдалеке от берега. А потом ещё и как-то приволочь судно к большой воде…

– Ух ты-ы-ы! Вот это река-а-а! – Алина пошла ко мне и выглянула из окна, узрев впечатляющий разлив водохранилища. – Прямо как море! Другого берега то и не видно, мост за горизонт уходит! А можно в бинокль посмотреть?

Выспавшись и вдоволь наболтавшись уже с утра, она определённо была в хорошем расположении духа. И в честь этого торжественно напялила на себя железнодорожную фуражку, которую до этого прятала в недрах пуховика, чтобы не потерять.

Я вручил ей прибор и пошёл паковать спальник, в полной мере ощутив, как болит спина, руки и ноги – сразу, как только нагнулся.

Кадеты в это время распатронили трофейные ружья: на всех осталось шесть зарядов. Разделили поровну – один свой я дослал в пустой ствол обреза, а второй пока кинул в карман – давать заряженный ствол Алине пока не хотелось. Помповики с двумя патронами в каждом повесили себе на спину пацаны.

– Ой, смотрите, сюда кто-то плывёт! – Алина, продолжая смотреть в бинокль, показывала пальцем куда-то за окно.

Глава 12. Меняем курс

Я рванулся к окну и пригнулся вместе с Алиной. Кадеты сорвали с плеч ружья и заняли позиции по сторонам от окна.

– Ай! Чего вы?! – Девочка обиженно пискнула и уронила бинокль, но затихла, как только заметила палец, приложенный к губам.

Подняв бинокль, я всмотрелся в залив, не сразу заметив то, о чём говорила Алина из-за ярких бликов на водной ряби.

Но, наконец-то, окуляры выхватили какое-то движение. И правда – лодка. Судя по всему – небольшая вёсельная плоскодонка. Дешёвое пластиковое корытце. Но такие, например, не протекают, если их оставить на сезон без внимания. В лодке сидела одинокая трудноразличимая фигура и мерно гребла в сторону берега.

– Отсюда до центральной набережной километров десять-пятнадцать… Даже если просто плыть по течению – будем возле речного вокзала уже часа через три… – Размышлял я вслух, уже строя далеко идущие планы на эту лодчонку. – А пешком… Чёрт его знает, сколько этих ваших ленинских мы ещё встретим, если пешком попрёмся…

– К речному лучше лишний раз не соваться. Там у центровых, как они говорят, блат-хаус. – Вмешался в мои мечты Михаил.

– Чего-о? – Я убрал бинокль и вопросительно глянул на кадета. – Какой ещё блат-хаус?

Прижимаясь к стенке и с прищуром всматриваясь в залив, сержант ответил:

– Там же раньше на набережной кафешки через каждый метр были. Дискотеки на теплоходах. И в самом вокзале – ночной клуб, рестораны. А на ближних улицах – почти в каждом доме пивная. Они всю выпивку стащили в клуб. И бордель там устроили. Теперь там почти каждый вечер гулянка для тех, кто заслужил. Они так народ и набирают к себе.

А быстро детишки сориентировались в том, что плебеям нужнее всего! Хлеб и зрелища, выпивка и бабы – и вот ты король мира. Или хотя бы Саратова. Теперь понятно, почему в кадеты все особо не рвутся. Однако, это снова вносит в мои планы дополнительные сложности. Где ж теперь карты искать? Хотя, есть ещё вариант…

– А в речпорту… Который за Улешами, грузовой – там что?

Михаил удивлённо посмотрел на меня, отвлекаясь от наблюдения за приближающейся лодкой:

– А зачем вам речпорт?

– Ну… Интересно. Там же, наверное, тоже много добра всякого было. Топливо прямо цистернами, как минимум. И может жрачка какая в контейнерах… Мука, зерно… Жоры-то контейнер просто так не вскроют. И на элеватор не залезут…

– Речпорт под комсомольцами. – Не дослушав мою аргументацию, тихо произнёс кадет.

Алина удивлённо посмотрела на нас:

– Комсомольцами? Они, наверное, с этими… С ленинскими заодно?

– Могу предположить, что наоборот. – Хмыкнул я и снова обратился к Михаилу. – Это из Комсомольского посёлка что ли?

– Ага… Вы их знаете?

– Во времена моей юности говорили «Комса – не космос, оттуда не возвращаются». – Рассмеявшись, я поддался ностальгии. – Про этот район легенды ходили. Что туда даже на автобусе лучше лишний раз не заезжать – вытащат прямо из салона и отмудохают. Просто так, за случайный взгляд через стекло.

– Значит, с тех пор мало что изменилось. – Подал голос Егор. – Комсомольцы даже по сравнению с центровыми и ленинскими – те ещё отморозки. Мы у них общежитие колледжа отбивали…

Есть в англоязычной культуре такое понятие – взгляд на две тысячи ярдов. Так говорят о бойцах, которые вспоминают пройденный на войне ад, полностью уйдя мыслями в травмирующие события. И смотрят при этом расфокусированным взглядом. Как будто вглядываются куда-то вдаль, сквозь предметы и пространство. Егор, видимо вспомнив о своём участии в операции по освобождению студентов медицинского колледжа, сейчас смотрел сквозь окно именно так.

А для меня это означало всё то же – карты фарватера мне и там не достать. По крайней мере – не так просто, как я думал. Засада…

– Так вы что, думаете мы сможем доплыть на этой лодке? – Прервала мои размышления Алина. – А нас повезут?

– Посмотрим…

Пока мы беседовали, гребец остановился в паре десятков метров от берега и вроде как начал расчехлять удочки, собираясь порыбачить у затопленных сухих камышей. Знает, что делает – в таких местах нерестятся щуки. На хорошую блесну можно килограмм двадцать наловить за пару часов. И это до эпидемии, когда тут на каждой кочке по рыбаку сидело. Да ещё и сетями некоторые баловались.

– Похоже, на берег ему не надо… – Задумчиво потянул Михаил. – Значит не судьба.

– А если позвать – убежит, да? – Проявила догадливость Алина, осторожно выглянув из-под подоконника. – Тут же опасно…

– А мы сделаем так, чтобы сам подплыл… Дай-ка сюда ружьишко… – Я снял с Алины её оружие и обратился к пацанам. – Сможете жору тут в посёлке по быстрому найти и на берег вон туда приманить? Чтобы с лодки видно было… Но не вас!

Кадеты озадаченно переглянулись и синхронно пожали плечами:

– Ну да…

– Тогда действуйте, жду вон в тех кустах. Туда его сначала приведите. Алиныч – за мной.

Алина заулыбалась своему новому прозвищу и поспешила следом на улицу.

Через десять минут, затаившись в зарослях прямо напротив рыбака, мы дождались возвращения кадетов. Приманив какого-то тощего жору галетами, они скармливали ему их по кускам, постепенно приближаясь к нашему укрытию.

– А дальше-то что? – Шепнула Алина.

– А дальше рыбак должен подумать, что сегодня ему особенно крупно повезло… – С этими словами я обошёл жору со спины и накинул на него ремень двустволки. – Выбрасывайте остатки на берег, вон туда!

Не обратив на меня никакого внимания, жертва вируса продолжила поглощать галеты. И, заметив, в каком направлении полетела распотрошённая пачка, немедленно продралась сквозь кусты и накинулась на неё, довольно ворча.

– Теперь пригнитесь… – Потянув кадетов вниз, я присел в кустах сам и издал звук, похожий на то, как жоры иногда общаются между собой при луне. Это было довольно просто – нужно всего лишь кричать, но не выдыхая при этом воздух, а наоборот – резко втягивая его в лёгкие.

Алина вздрогнула от такого представления и испуганно посмотрела на меня, словно желая убедиться, что мой иммунитет вдруг не дал слабину.

Обернулся в нашу сторону и рыбак. Заметив жору, сидящего на кортах и жующего закуску, он присмотрелся. И, не сводя взгляда с берега, отставил удочку в сторону и сделал несколько взмахов вёслами. Словно убедив себя в чём-то, он кивнул и начал грести активнее. И уже через минуту его лодка зашелестела по дну, а сам рыбак ловко выпрыгнул на берег и вытянул лодку из воды за швартовочный канатик.

Подойдя к жоре он осторожно обошёл его со спины и попытался снять ружьё.

– Руки в гору! – Я выпрыгнул из укрытия с дробовиком наголо. И следом за мной выскочили кадеты, также вскинув своё оружие.

Рыбак вздрогнул, но не замер, а сорвал со спины жоры двустволку, упал спиной на землю и щёлкнул пустым оружием в нашу сторону.

– Не-а… – Я покачал головой. – Вставай, трюкач. И руки за голову.

– Сам ты трюкач… – Буркнул рыбак обиженным и немного гнусавым девичьим голосом. – Не буду я тут перед вами подмышки проветривать. Нет у меня ничё с собой.

Поднявшись и раздражённо бросив бесполезное ружьё на землю, она вытерла нос рукавом брезентовой куртки, недовольно сложила на груди руки и сурово уставилась на нас исподлобья.

Фигура у девочки была скорее мальчишеской – широкие плечи, узкие бедра. Да ещё и одета как тракторист – под курткой был измазанный в машинном масле спецовочный комбинезон и тельняшка, на ногах – кирзовые сапоги не по размеру. А на голове – монтажная шапка с распущенными шнурками. Из-под шапки выбивались жёсткие кудри.

Но лицо было совершено женское – немного вытянутое, с прямым тонким носом, симпатичными карими глазами и полными губами. Которые сейчас скорчились на угрюмо выдвинутом подбородке. На вид ей было лет шестнадцать, может меньше.

– Чё, лодку хотите отжать? – Поморщив веснушчатый нос и снова утеревшись рукавом, она присмотрелась к форме пацанов. – А ещё говорят, что кадеты нормальные… А вы такие же уроды, как все остальные!

Шмыгнув, прочистив горло и смачно сплюнув в нашу сторону, она презрительно отвернулась:

– Ну берите тогда, чё встали? Думаете, унижаться тут перед вами буду? Хрена вам лысого!

Ребята растеряно перевели взгляд на меня, явно не желая наносить репутации школы такой урон. Это она с козырей зашла…

– Давай на ружьё сменяем. – Предложил я. – Оно дороже твоего корыта раза в три. В накладе не останешься.

– И нахрена оно мне? Чтоб утопиться с ним побыстрее? – Она свирепо зыркнула на меня, но туже её лицо приобрело удивлённое выражение. – А… А ты чего это… Чё, не заболел что ли?

– Как видишь…

Она хмыкнула и пожала плечами, опять вытерев нос:

– Лучше бы заболел, мудила… Я на острове живу! Как мне туда теперь? По воде аки посуху?

– Ну… Давай мы тебя туда отвезём сначала.

– Ага. Там-то я на пару дней дольше без лодки проживу. Спасиб те, добрый человек! «Отвезём», блин… – Девчонка, похоже, поняла, что мы всё-таки не собираемся её непременно грабить. И немного расслабилась.

Мне она даже немного начинала нравиться. Было в ней что-то неуловимо милое и забавное в сочетании с неподдельной твёрдостью. Как у щенков породы хаски – у которых окрас морды всегда вырисовывает над глазами сурово сдвинутые «брови». Хотя, будь я тут один, уже утопил бы, наверное…

– Как зовут-то, островитянка? – Я убрал обрез в кобуру и жестом показал пацанам тоже убрать оружие.

Жора к этому времени как раз дожевал галеты, поднялся, оглядел нас и пошлёпал куда-то в сторону. Дерзкая девчонка посмотрела на него, на ружьё у своих ног и несогласно покачала головой каким-то своим мыслям:

– Ну Настя…

– Вот что, «Ну Настя». Нам до зарезу нужно в Саратов. Тут по берегу ленинские рыщут. Мы им знатно всыпали вчера. Человек двадцать положили. – На этих словах я заметил, как она легко улыбнулась – похоже симпатий к местным бандитам она точно не испытывала. – Так что по суше нам – край. А на лодке мы до обеда уже там будем. Отвезёшь нас и уже к вечеру успеешь вернуться на свой остров. А мы отблагодарим.

– А чё вы мне дадите? Ружьё, которое я тут сама нашла? Щедрые какие…

– Ну а что тебе нужно?

Настя осмотрела нас всех с ног до головы и задержала взгляд на Алине.

– Картуз вот такой хочу! – И заметив, как я заулыбался, спешно добавила. – Ружьё сразу моё! И патроны давай!

Я вопросительно посмотрел на Алину. Она ответила мне недовольным взглядом, досадливо засопела, но всё-таки сняла фуражку и протянула её Насте. Та выхватила головной убор у неё из рук и тут же надела прямо на монтажку.

– Патронов у нас самих почти не осталось. Я ж говорю – ленинских постреляли. Давай сейчас один, а доедем – ещё один. Как раз в каждый ствол. – Я повернулся к кадетам – они согласно кивнули. – Нам же там ещё от набережной до интерната добраться нужно. Недалеко, но всё же…

– Как доедем – два! – Девчонка снова насупилась и грозно шмыгнула, надвинув козырёк на глаза.

– По рукам.

– Из-за вас так и не порыбачу сегодня… – Проворчала она, подобрав ружьё и развернувшись к лодке, видимо, жалея, что не попросила ещё чего-нибудь съестного. – Ну чё встали, залазь! Удила не тронь! А ты давай толкай, сенокос! Чур, гребсти сами будете!

Под руководством наглой рыбачки, мы распределились по лодке так, чтобы не перевернуть утлое судёнышко. Она сама с Алиной уселась на корме, тут же достала пачку сигарет и закурила, недовольно наблюдая, как кадеты неловко устраивались на центральной скамье с вёслами. Предлагать сигареты кому-либо ещё она и не подумала.

Я толкнул лодку обратно вводу и запрыгнул на нос.

– Главно шоб волны сильной не было, а то зальёт. – Оценив высоту борта над водной поверхностью, Настя авторитетно заявила Алине и повернулась к кадетам. – Греби потише, не брызгай. И не рыпайтесь, а то перевернёмся. К берегу не жмитесь, подальше отчаливай!

Отплыв от береговой линии метров на сто, мы развернулись по течению и, не торопясь, начали грести на юг, в сторону Саратова. Выкурив пару сигарет подряд и основательно высморкавшись за борт, наш судовладелец, очевидно, заскучал.

– Ну с этими-то понятно. – Она кивнула на кадетов, вытерев пальцы о штаны. – А ты откуда такая? Батя твой? Или мужик?

С этими вопросами она обратилась к Алине. Привлекая её внимание тычком локтя, она показала на меня.

Алина, вроде бы перестав дуться из-за того, что пришлось расстаться с фуражкой, наслаждалась открывшимися с воды пейзажами. Обрывистый правый берег, саратовские прибрежные многоэтажки и старый мост с ажурными опорами смотрелись как на открытке. Обернувшись на тычок, она возмущённо зыркнула на Настю и с гордым видом ответила:

– Я из Москвы…

– Херасе! «Из Ма-а-асквы-ы-ы…» – С деланным удивлением перебила её рыбачка. – Ишь, какая прима-балерина! И чё ты тут делаешь со своей Москвы? Чё у вас там? Совсем жопа, небось?

– Не знаю… – Нахмурившись и поджав губки, ответила Алина. – Я тут у бабушки жила…

– А-а-а… – Разочарованно протянула Настя, видимо ожидая более захватывающих подробностей о развернувшемся в столице аду. – Да ладно, не бычись. Щас всем херово. Куришь?

– Нет, это вредно…

– Пф-ф-ф… Совсем вы там в своей Москве уже… Ну как хошь, мне больше достанется. – Извлекая очередную сигарету, рыбачка прищурилась в мою сторону. – Ну а ты чего молчишь? Тоже из Москвы шоль? Вас там может и вообще не задело, как обычно?

Я помедлил с ответом, прикидывая, как бы сбить с неё спесь.

– Не, я тут был всё время. Сидел. За мокруху…

Кадеты как по команде вздрогнули и обернулись. Гребите, гребите. Я вам пока нужнее, чем вы мне.

Алина, уже успевшая посмотреть на меня в деле и давно подозревавшая что-то подобное, казалась не особо удивлённой. Скорее наоборот – сейчас она наблюдала за реакцией Насти также как и я – со смесь любопытства и гордости.

Та была не особенно впечатлена:

– А-а… У меня тоже батя по пьяни кореша зарезал. Он на атомной работал, а как сократили – забухал. – Она снова мощно шмыгнула и сплюнула за борт. – Щас, наверно, где-нить в Сибири лошадей по оврагам доедает…

Она глубоко затянулась, и выдохнула в лицо кадетам:

– А с ними-то чё лазишь? Они ж правильные, вроде. И эта, – она кивнула на Алину, – спишь с ней чтоль?

Алина вспыхнула:

– Знаешь что! Ты нам, конечно, помогаешь, это спасибо. Но давай-ка повежливей! Мы же тебя не обижаем!

– Ой-ой-ой! – Выпучила на неё глаза островитянка, подняла руки и расхахоталась. – Какие мы нежные! Простите-пощадите, ваше высочество!

Алина сунула руки подмышки, нахмурилась и отвернулась, а Настя, продолжая широко улыбаться, дружески похлопала её по спине:

– Да ладно, сеструха, не дуйся, я ж не со зла… Ну ходите вместе и ходите. Мне то чё… Я так – разговор поддержать… Ко мне вот тоже постоянно мужики клинья подбивали. Так я одному по яйцам так врезала, что он теперь в опере поёт!

Алина прыснула, но сдержав улыбку, продолжала сидеть на лавке, нахохлившись, как воробышек зимой.

– Мы ищем вместе кое-что. – Я решил наконец вмешаться в их диалог и заодно навести справки. – Ты вот как вообще на острове-то оказалась? К судоходству отношение имеешь?

– Я из Балакова вообще. Там щас пиздец. – Девчонка, казалась, была даже рада поговорить за жизнь. – Как началось, посидела в квартире одна, пока вода и закатка мамкина не кончилась. На улице в это время бои самые натуральные шли, квартал на квартал. Ко мне ломились пару раз синебалы какие-то, но дверь не вскрыли. Как потеплело – начался потоп. Щас весь город почти до второго этажа в воде. Я из окна смотрю – а мимо жмуры плывут косяками…

– Синебалы?

– Ну… Алкашня. Там все сразу почти перепились и сторчались… А один раз вот лодку прямо почти к окну принесло. Я и решила – хера я тут ещё делать буду – собралась, удочки батины кинула и поплыла по течению.

– А что со шлюзами там в районе ГЭС? Можно проплыть? – Судя по её рассказу, балаковская плотина теперь не представляла для нас препятствия. Пока вода не спадёт, по крайней мере. Но я всё равно решил уточнить.

– Да посносило всё к херам, скорее всего. Не знаю, не видела. А тебе-то что за интерес? – Спросила Настя скорее от скуки, нежели действительно интересуясь моими планами. А вот кадеты уши явно навострили.

– Да так, любопытно… – Я пока поспешил увести разговор в сторону. – И что там с атомной, например? Она не рванула ещё?

– Неее… Там же автоматика. – Девочка приняла важный вид. – Мне батя рассказывал. Если чё – то реакторы просто на автомате работают, а потом постепенно тухнут.

– То есть она ещё и электричество производит сама по себе?

– Ну да. Токо там опоры вокруг подмыло. Поэтому до нас ничего и не доходит. Но в Балакове кое-где ещё свет есть. – Она извлекла очередную сигарету и прикурила с видом серьёзного специалиста, просвещающего стажёров-несмышлёнышей. – В общем, так я до своего острова и приплыла. Там турбаза была. Затопило почти всё, но хозблок на верхотуре, целый. Жор нет, рыбу готовить можно спокойно. Иногда по деревням затопленным соленья собираю – там нет никого, в холодную воду пацаны не лезут пока.

– Неплохо устроилась, значит. Тремя ногами на земле стоишь! – Я решил закрепить наши потеплевшие отношения комплиментом.

Девчонка гыгыкнула:

– Ну а чё, рыдать шоль теперь сидеть. Жить-то надо как-то. Курева только мало совсем… Думаю махорку посадить к лету. Только хрен знает где семена искать. – Настя с сожалением загасила очередной окурок.

– Ну а у других что, лодок не осталось что ли совсем? – Я задал очередной важный вопрос. – Гости тебя не беспокоят?

– На правом берегу все посносило давно, переломало. А вот у энгельсских есть. На дамбе много лодок зимовало. И целые остались. Но с левого берега до меня далеко. Гребсти против течения, а на моторке – бенза не напасёшься. Издалека токо видела пару раз. У них целый флот…

– Энгельсские часто на центровых в рейды ходят всей бандой. Обычно по утрам, когда центровые с похмелья. «Воруй-город» они себя называют… – Неожиданно подал голос Михаил. – У них в Энгельсском речпорте база. Лодок полно, бензин есть. А вот с едой плохо. Только пиратством и выживают.

– О как… Прям Тортуга на средней Волге какая-то… А что ж центровые их через старый мост не нахлобучат, раз у самих лодок нет? – Меня всё больше забавлял местный расклад сил.

– Ну он и раньше на честном слове стоял. А сейчас снесёнными баржами многие опоры подрубило. Таких провалов, как мы видели, вроде ещё нет. Но много народу быстро не проведёшь. – Пожал плечами старший кадет.

– А на энгельсской стороне – баррикада на съезде. Целую крепость из поста ГАИ устроили. – Добавил Егор.

– Так, ну-ка тихо, краснопёрки… – Настя тревожно всмотрелась нам за спину прямо по курсу. – Суши вёсла! Пригнитесь!

И увлекая с собой Алину, она пересела на днище лодки.

Я обернулся и поначалу ничего не заметил среди бликов и некрупных волн. Мы как раз доплыли до места, откуда старый мост был виден уже во всём своём архитектурном великолепии. Как я и думал – пляжный остров, на который вёл спуск с середины моста, ушёл под воду полностью. Из воды вместо него торчали только крыши киосков и верхушки голых деревьев.

И вот как раз из-за этих деревьев вдалеке и показались моторные лодки. Одна… Две… Четыре… Семь… Да их тут и правда целая флотилия! Не меньше дюжины!

Тоже скрывшись за борта, я достал бинокль. В него стало видно, что на каждой моторке сидит по десятку разнокалиберных пацанов. И девчонок… Смотри-ка, похоже энгельсские справляются с численным преимуществом у саратовских банд тем, что считают девчонок за равных. В деревнях я такого равноправия ни разу не наблюдал.

– Опять всей бандой поехали… – Прошептал Егор. – Наверное еда кончилась совсем.

– Прям так уж и всей? – Повернулся я к нему.

– Ну… В крепости на мосту, наверное, гарнизон ещё есть.

– А в порту, значит, никого?

Егор пожал плечами:

– А кто туда сунется? В Энгельсе все остальные их боятся. На «Капроне» и в «Лётке» вроде с оружием банды есть. Это дальние отсюда окраины города. Но у них поэтому от сельских отбоя нет. Им не до того. Да и между собой грызутся всё время.

Что ж… Вот он наш шанс.

– Отлично! Меняем курс, бойцы!