Текст книги "А отличники сдохли первыми.. (СИ)"

Автор книги: R. Renton

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Глава 19. Хранители подземелий

Преодолев свои детские страхи, кадеты побежали следом за мной. И теперь, сжимая оружие подрагивающими руками, они удивлённо уставились на картину, развернувшуюся перед ними в слабом свете ночника.

Я растянулся во весь рост на пыльном полу, удерживая за ногу какого-то мелкого пацана, лет десяти, одетого в грязный больничный халат, пижаму и шлёпанцы. Не останавливаясь ни на секунду, он отчаянно пинал меня свободной ногой по голове и цветасто обещал мне жуткие кары в случае продолжения сопротивления. Не выходя, однако, за рамки литературного языка. Чувствовалось приличное воспитание.

– Я тебя крысам скормлю, тварь! Отпусти, гадина! На воротах повешу, будешь там гнить всю жизнь, подонок! – Перемазанными в чём-то красном руками, он цеплялся за неровности пола, пытаясь отползти.

Напротив меня темноволосая девочка такого же возраста и в такой же одёжке с трудом удерживала килограмм воронёной стали на вытянутых в мою сторону руках. Следовало что-то предпринять и как можно скорее – дрожащий ствол клонился вниз. А спуск у него чувствительный… Оставшийся в патроннике заряд мог вылететь мне в лоб в любую секунду.

– Не стр… Не стрелять! – Пацан довольно чувствительно пнул меня по губам, мешая отдать приказ кадетам.

Услышав мой голос, девочка наклонилась вперёд и присмотрелась. Стало заметно, что она очень похожа на драчуна. Близняшки что ли?

Прищурившись, она еле слышно пробормотала на фоне проклятий моего пленника.

– Вы… Вы взрослый? Вас папа прислал, да? – И добавила погромче, обращаясь к брату. – Митя, вот видишь, он же говорил, что за нами придут! Что нас заберут отсюда!

Митя, казалось, не слушал её, слишком увлечённый своей борьбой.

Обманывать детей нехорошо. Но что поделать, если они целят тебе в голову из твоего же оружия.

– Да…То есть нет… Ай!… У нас с ним общее… Бл… начальство. Мне приказано проверить все бомбоубежища. Проведать… Ух… как вы тут… Да прекрати ты уже! Задолбал!!! – Боевитый пацанёнок окончательно меня выбесил и я отбросил его от себя в сторону совершенно растерявшихся от такой сцены кадетов. Они-то наверное ожидали увидеть здесь какую-нибудь адскую сатану в окружении мёртвых безголовых детей.

В любом случае, было похоже на то, что заложник мне больше не нужен. Девочка опустила пистолет и радостно запрыгала, захлопав руками по бокам как крыльями:

– Ура!!! Я же говорила! Вот я же говорила! Слушайся меня теперь!

Митя, мгновенно вскочив обратно на ноги, уже было собрался продолжить пинать лежачего. Но, заметив, что сестра опустила оружие, ринулся к ней.

Лежачий успел первым. Подскочив к обрадовавшейся девочке, я выхватил у неё оружие, а пацан с разбегу врезался мне в спину и отлетел назад. Девочка отпрянула, испугавшись моего резкого приближения.

– Так… Всем спокойно! Да что б тебя…

Мальчишка и не думал успокаиваться. Снова приняв вертикальное положение, он разбежался и боднул меня головой в живот. Оттолкнув его опять в сторону кадетов, я хрипло скомандовал им остатками воздуха:

– Да держите его уже… Х-хэ-э…

Бойцы вцепились ему в плечи и он тут же пнул их обоих по голени. Егор выпучил глаза и закряхтел от боли, разжав руку – удар достался ему прямо по той ноге, на которую он прихрамывал. Но Петров проявил бо́льшую стойкость, видимо, желая реабилитироваться за проявления трусости минутой раньше. Сунув своего "макара" обратно в наплечную кобуру, он заломил пацану локоть и теперь без проблем удерживал его в таком положении.

Пытаясь отдышаться, я убрал оружие и попытался успокоить девочку, которая уже начала испуганно пятиться.

– Всё хорошо, не бойся… Х-хэ-э… Всё… Мир… – Я продемонстрировал ей открытые ладони в знак примирения. Кажется, сработало.

– А вы тоже в ФСБ работаете, да?

– Да… Х-хэ… Работаю… Только не в этом городе… – Было уже не сложно догадаться, что к чему. – Это папа вас сюда спрятал? Он что, не заболел?

– Он скоро придёт и тебя арестуют как террориста!!! – Пацан, повернувшись носом в пол, оказывал сопротивление как мог.

– Да… Нет, он заболел, но не сдурел, как остальные… – Грустно поделилась со мной девочка. Перестав пятиться, она запахнула халатик и поёжилась. – Кашлял сильно. И температура была… И он отвёл нас сюда. Сказал, что за нами скоро придут, надо только немножко подождать…

Похоже на то, что Алина рассказывала про свою бабушку.

– И с тех пор никого не было?

Девочка помотала головой.

– Ка же вы тут живёте? Вы одни? Ещё кто-то с вами? – Я присел у стенки рядом, оказавшись с ней на одном уровне, чтобы меньше пугать. Даже пацан вроде немного подуспокоился и больше не ругался.

– Ещё Маша, Лера, Соня, Ксенька, Вова… Они все в нашем подъезде жили. И папа их тоже по квартирам собрал… Они маленькие ещё… Только Ксенька как мы. Она там сейчас за остальными присматривает… – Глаза у неё намокли, но она быстро спохватилась, вытерла их рукавом и посмотрела на брата. – Отпустите Митю, пожалуйста.

Я махнул рукой сержанту и он выпустил из рук пыхтящий комок ярости. Пацан отбежал от кадетов, повернувшись на миг, показал им средний палец и приблизился к нам с девочкой.

– А удостоверение у тебя есть?! Показывай давай! – Важно уперев руки в пояс, он встал напротив меня.

– Нет больше ни у кого никаких удостоверений, Митёк. И ФСБ больше нет. – Пора начинать говорить им правду. Продолжать спектакль не было ни желания, ни времени, ни сил. Жалко их конечно. Но миллионам таких же несчастных малышей повезло куда меньше.

Эти откровения немного сбили спесь со смелого мальчишки.

– А кто же теперь главный? Кто же нас отсюда заберёт?

– Вот, например, они. – Я кивнул на кадетов, прислушивавшихся к нашей беседе. – Суворовцы, кадеты. Знаешь таких?

– Ага. У меня двоюродный брат в Самаре учится в кадетской школе. – Не без гордости заявил Митя и с интересом присмотрелся к кадетам, немного расслабившись.

– Учился… Хотя, может и там они порядок сейчас наводят. Вы не в курсе, что там в Самаре, бойцы?

Бойцы пожали плечами:

– Связи-то нет. Оттуда никого не было. – Поделился сведениями сержант.

– Значит, много вас тут… А как живёте? Папа успел припасы оставить?

Девочка собиралась ответить, но брат перебил её:

– А тебе зачем? Ограбить нас хочешь да? Фиг тебе! – И снова набычился. Значит – есть что грабить…

– И долго вы тут одни ещё просидеть собираетесь? Не глупи, Мить. – Я постарался говорить спокойно, завоёвывая их доверие. – Кадеты вас заберут, будете с ними жить. Заберёте ведь?

– Прямо сейчас это будет опасно. Их же тут целый выводок. Надо по очереди выводить, путь зачистить… Но заберём, конечно.

– Вот видите. Не обманул вас папка, пришли за вами. – Девочка перестала хлюпать и улыбнулась, а пацан продолжал придирчиво осматривать экипировку кадетов. – Так как же вы тут умудрились выжить с зимы? Мих, ты ж говорил, что тут в фээсбэшном бомбоубежище хлам один.

Петров согласно кивнул и пожал плечами.

– Мы в другом живём. Которое вон там. – Девочка махнула в темноту коридора, по которому мы идти не собирались.

– И вы там не были? – Я обратился к кадетам, и они пожали плечами в третий раз за минуту.

– Ключи от катакомб просто так всем подряд не выдают. Эти нашли, когда здание ФСБ шмонали. А там, дальше по коридору, дорога на правительственный бункер под Театральной площадью. От него ключей, наверное, нет, раз мы там не были.

– Хм… Надо думать, что министры-то себя не обидели, в отличие от служак… Я тоже думал, что с девяностых все бункеры заброшены.

– У нас есть еда и вода. Очень много. Митька вон томатную пасту зря только расходует. – Девочка кивнула на перемазанные красным руки братца. – Есть ещё этот, как его… Генералтор. Мы иногда включаем и тогда туалеты можно смыть.

– Генератор! – Важно поправил её брат.

Очень интересно. Вот тебе и провиант для будущего путешествия… Похоже, как раз запас каких-то консервов или сухпайков. И топливо… Прямо под носом. Теперь, главное, не спугнуть. А то запрутся и стучись к ним потом.

– А непрошеных гостей, вы, значит, пытаетесь вот так отпугивать? И что, получается?

– Ещё как! – Завил пацан, азартно хвастаясь. – Это я придумал! Было тут несколько дурачков до вас. У них тоже ключи были. Лезли к нам, но потом визжали как девчонки! Это я вам ещё не всё показал, чё придумал!

Что ж… Нужно признать, что и я в какой-то момент малость струхнул в этой темноте.

– Скучно только очень. Вот Митька и придумал так развлекаться. Хотя я говорила, что это опасно. Но он упрямый как осёл. – Девочка продолжала доверчиво улыбаться.

– Сама ты осёл!

– Тут ещё книжки всякие есть, но мы уже всё прочитали. Даже взрослые. – Не обращая внимания на возмущение брата, девочка продолжала рассказ. Было видно, что она тоже любит поболтать и ей давно не предоставлялась возможность найти нового благодарного слушателя. – И игры всякие… Но они старые, уже тоже надоели. Тут даже в прятки неинтересно играть – все давно знают, где лучше всего прятаться.

– Дела-а… Ладно, дети подземелья. Прячьтесь лучше обратно. А эти бритые скоро за вами вернутся. Вот этого, со шрамом, зовут Миша. Его точно узнаете. – Я махнул на кадетов и сделал серьёзное лицо. – А то мы сейчас на задании. Сейчас никак нельзя.

– А можете мне тогда пистолет оставить? – Вкрадчиво поинтересовался мальчик и уважительно присмотрелся к шраму сержанта.

– Не положено. Но когда будешь жить с кадетами, они тебя научат с ним обращаться. Если, конечно, будешь хорошо себя вести. Договорились?

Пацан с энтузиазмом закивал. Ну вот и с тобой подружились, вояка.

Встав с кортов, я вспомнил об одном из своих трофеев, который сейчас окончательно закрепил бы нашу дружбу и доверие с этими детьми:

– А вот что ещё… – Серая книжка про Робинзона была извлечена из кармана. – Такую не читали?

Девочка взяла книжку, свела брови и прочитала длинное название, шевеля губами.

– Нет… – Она подняла на меня серьёзный взгляд. – А она интересная?

– Очень. Тут герой так же как вы выживал в одиночестве. Только на необитаемом острове.

– Ехтыж… Спасибо!

Мы проводили взглядом уходящих во тьму детей. Шаркая своими шлёпанцами, они уже почти скрылись из вида, когда мальчик зажёг фонарик. И дальше от нас отдалялось уже пятно света.

– Интересно, что можно найти в других бомбоубежищах… Где, говоришь, они ещё у нас есть? – Обратился я к Петрову.

– У каждого военного завода своё есть. Но я слышал, что они пустуют. Да и большинство из них либо в Ленинском, либо в Заводском. Если в каком-то прятались вот такие же малыши… И их нашла, например, Комса… Не завидую им. – Он покачал головой. – Идём дальше?

– Больше паники не будет?

Сержант не ответил. Нахмурившись, он взяв лампу в руки и пошёл по южному коридору первым.

Через несколько минут мы беспрепятственно дошли до тяжёлой стальной двери. Она тоже была заперта вопреки памяти кадета. Рядом я заметил всё те же продолговатые следы от шаркающих тапок – дети и тут за ним закрыли.

Бомбоубежище под зданием областного управления ФСБ было довольно обширным, хотя низкие потолки так и провоцировали приступ клаустрофобии. Ряды двойных нар вдоль стен, старые столы, облезшие стулья – всё было покрыто слоем пыли. Мы проходили мимо зала для собраний с лавками и трибуной, кабинета для совещаний с большим столом и стульями по периметру, кухни, совмещённой со столовой. Над головой были какие-то хитрые переплетения труб, вентиляционных шахт и проводов.

Был и огромный дизельный генератор. Но ни капли топлива. Уголок радиста мы опознали по вдрызг разбитой радиостанции с вывороченными наружу проводами, лампами и обломками схем.

Кое-где на полках валялись пыльные носатые противогазы. Но резина потрескалась, а стеклянные глазницы были либо пусты, либо покрыты трещинами.

Наверное, если бы все эти мощности не были окончательно разворованы за три десятка лет после смерти страны, которая их построила, то они бы могли спасти от эпидемии не одну тысячу жизней. Но в таком состоянии им удалось сохранить только нескольких малышей.

Созерцание пыльного реликта навсегда ушедшей эпохи навело кадетов на мысли о прошлом. И о выживании в катастрофе.

– А где ты был, когда всё началось? Как удалось выжить? – Неожиданно разразился вопросами обычно немногословный Егор.

Любопытно, как бы они отреагировали на тот факт, что им приказано спасать жизнь психопата, расстрелявшего за полчаса почти три десятка собственных коллег? И определённого по суду на лечение в психушку… Пожалуй, проверю как-нибудь потом. Но что-то ответить надо. Они мне ещё нужны.

– В больнице. В области. – Я неопределённо махнул рукой в сторону Энгельса. – Когда началось и я понял, что теперь на всю больницу один… Эм-м… Вменяемый… То экипировался в гардеробе и собрал в столовке всё, что жоры не успели сожрать. Потом решил найти себе домик в деревне с печкой и погребом побольше. Переждать до тепла. Да вот только деревенские парни порасторопней оказались. И пришлось малость покочевать.

– А как там вообще на левом берегу? Анархия?

– Не совсем. Про общинно-родовой строй в школе проходили?

– Ага.

– Значит, имеете представление. Да и у вас, как посмотрю, прогресс не сильно вперёд шагнул…

Мы покинули бомбоубежище и после непродолжительной прогулки по бело-зелёному коридору, похожему на первый, снова оказались в канализационном тоннеле. Он был просторнее того, который шёл под цирком. Стены были бетонированы, кирпичи почти нигде не проступали. Полукруглый потолок местами перекрывали мощные балки. А по дну тоннеля бежал поток холодной прозрачной воды глубиной почти по колено. Быстро стало довольно зябко.

– Это вроде как настоящая река. Её ещё давно в тоннель отвели, чтобы по городу землю не размывала. Белоглинка или как-то так называется. Не помню… – Блеснул эрудицией сержант. – Вон какие наросты успели образоваться. Наверное, ещё в девятнадцатом веке её заперли.

Кадет показал на массивные известковые отложения на полу вдоль стен. Довольно занятного, прямо-таки инопланетного вида. А ведь я здесь раньше сто раз ходил на поверхности, да и не знал, что подо мной целая река в бетон замурована.

– Так… Это вот третий люк от решётки… А нам нужен четвёртый… Дальше уровень воды будет намного выше. И до следующего люка уже не… – Петров вспоминал обратный путь вслух, как его вдруг перебил Егор, тронув за плечо и показав пальцем вверх.

– Тихо! – И добавил шёпотом, еле слышно на фоне шума потока – Говорит кто-то наверху. Не плещите.

Мы прислушались. Действительно – наверху возле люка негромко беседовали несколько голосов. И мы пошли медленнее, переставляя ноги в потоке так, чтобы не создавать дополнительного шума.

В момент, когда мы проходили мимо лестницы, ведущей к люку, голоса стали максимально различимы.

– Погодь… – Егор снова остановил Михаила и прислушался. – Это ж Горян…

Сержант прислушался:

– Вроде… Да, точно он! Картавит же… – И он повернулся ко мне, горячо зашептав пояснение. – Это командир экспедиции по ЖД-мосту! Значит всё-таки вернулись!

Радостно заулыбавшись, он подскочил к лестнице и пополз вверх, предвкушая сюрприз для однополчанина.

– Стой! – Я сдавленно крикнул, успев вцепиться ему в ремень. – Остальные голоса узнаёшь?

Петров оглянулся и непонимающе нахмурился, продолжая улыбаться. Но прислушался к словам на поверхности вместе с нами.

–…с нами пойдёшь. Если фуфел прогнал, лично вскрою, мудилу.

– Да базаг’ю. Тут сг’азу тг’и дозог’а боем связать можно. А тут остальные пусть штуг’муют. Увидишь – там забог’ с колючкой в слепой зоне. Накинул чё поплотней – и пег’елез быг’ом.

– Смотри… С вами краснопёрыми и так чёта мутить – один зашквар. А тут почти всех пацанов припрягли. Если пиздишь, сука…

– Да мне самому остопиздело с этими мудаками жить. Ни пожг’ать ни посг’ать толком. И баб не тг’онь. Ещё и на убой посылают. Дело, блядь, госудаг’ственной важности… Какого, блядь госудаг’ства, ебанаты…

Я посмотрел в лицо сержанта, постепенно сменившее радостную улыбку на хмурую злость, и шепнул:

– Что-то мне подсказывает, что этот ваш «Гог’ян» вам больше не друг…

Глава 20. Ад на земле

– А ещё похоже на то, что сейчас вашу крепость будут проверять на прочность…

Петров снова рванулся наверх.

– Не дури! – Зашипел я на него, чуть не порвав ему штаны в попытке остановить. – Башку отрежут, как только высунешься!

– Ну надо же что-то делать! – Справедливо возмутился повисший на лестнице сержант.

– Для начала подумать! Вы поняли, что он там имел в виду про слепую зону и так далее?

Кадет нехотя осторожно спустился обратно в воду.

– Есть такое место, где к забору можно подойти близко. И под прикрытием. – Почесал затылок Егор. – А никто не увидит. Деревья то расчистили, но там почти вплотную корпус архитектурно-строительного… И из окон штурмующих прикрывать можно…

– Оно конечно простреливается с нескольких постов. И если они заметят вовремя – хрен там кто проскочит. – Добавил сержант, отирая испачканные ржавчиной руки о штаны и качая головой, словно до сих пор не веря в предательство друга. – Центровые пытались уже. Но если этим постам будет не до того…

– Вот теперь понятнее… А другие голоса наверху – не знакомы?

– Комса. У них там зеки всегда в почете были. Поэтому феню вставляют как могут. Да и Горян же через них должен был идти… Вот ведь… Никогда бы и не подумал, что он на такое способен. – Продолжал сокрушаться Михаил.

– Ты и про себя такого никогда заранее не знаешь, пока яйца не прижмёт как следует. Дерьмо со всеми случается. И только то, как мы на него реагируем – определяет наш характер. А в мирной обстановке все вы миленькие.

Я дал им время переварить эту простую житейскую мудрость и продолжил:

– Как я понял, отвлекать нужные посты они будут небольшой группой. А основа полезет через слабое место. Через этот… Заборо-строительный. Есть идеи, откуда именно они будут отвлекающий удар наносить?

– С одной точки такое не получится. – Егор отломил с потолка небольшой сталактит и принялся царапать на грязной стенке примерную схему расположения зданий в уязвимом месте. – Вот тут с юга со стороны жилого здания нужно садить. Там и обзор и укрытие. С такого расстояния постам даже из гранатомёта особо не повредишь. Но этого и не надо, раз подходить отсюда они не собираются…

Егор снова почесал бритую голову, прикидывая тактические возможности атакующих, и продолжил чертить:

– А другие посты, по идее, можно отвлечь тут – с востока. Со стороны корпусов взрослой больницы… Но тут… Не знаю, как они отсюда будут атаковать. Там и посты то… Не против людей. Не знаю, даже как объяснить… Там херня какая-то всё время творится.

– В смысле?

Егор снова задумался, вздрогнул, помотал головой и зашептал:

– На этом углу два корпуса. Инфекционка и отделение для безнадёжных… Не помню, как правильно называется…

– Паллиативное. – Пришёл на помощь сержант.

– Ага. Помнишь, мы ещё когда медиков освобождали, тоже хотели отсюда бить. – Егор обратился к командиру и тот согласно кивнул. – Но там жоры просто друг у друга по головам ходили. И в корпусах и во дворике между ними. Нигде больше такого не видел… Мы в итоге с другой стороны пошли. А потом, когда переехали, пытались эту тусовку зачистить. Да так до сих пор и не смогли…

Ефрейтор помедлил, углубившись в воспоминания.

– Неужели прям так много? – Нетерпеливо перебил я его размышления.

– То, что много – не так страшно. – Пояснил Петров. – Проблема в том, что они никак не кончаются.

– Так вы их, может, жгли? Конечно тогда новые набегут с половины города.

– Нет. – Михаил недовольно отмахнулся, словно их обвинили в непроходимой тупости, и поморщился. – Резали и таскали к реке. Не под окнами же их гнить оставлять. Мороки до чёрта. Но могилы копать – ещё дольше. Да и негде там столько выкопать… Но, короче, вот так за весь день около сотни можно успеть зачистить. Ухайдокаешься весь до дрожи в руках… И сны потом всю ночь про них… Как орут и кровоточат. А утром – как и не спал вообще.

– Ну, мало по малу… День за днём… В чём проблема-то? Вам, детишкам, такое должно быть весело…

– А в том, что всё свободное место в этом дворике на утро опять забито. Тянет их туда, как мух на дерьмо… Поэтому хрен знает, как Комса туда лезть собирается…

– Инфекционка, говоришь… А если оттуда не дёргать, тогда пост с востока будет простреливать подход от строительного колледжа, так?

Кадет утвердительно кивнул.

– Значит так… Шуруйте-ка, братцы, быстренько к своим. Поднимайте тревогу, усильте охрану на этих точках и встречайте южную группу, пока они туда ещё не подошли. Обычно перед рассветом такие праздники устраивают, время есть. А я отсюда за вашим плохишом с его приятелями послежу. Буду действовать по обстоятельствам.

– Мы не можем снова тебя оставить. – Упрямо мотнул головой сержант. – Исключено.

Что ж… Может и правда помощь не помешает.

– Тогда Егор – со мной. Всё равно хромает. – Я повернулся к Сержанту. – Ты один быстрей добежишь. Шуруй, не тормози.

Михаил кивнул и шепнул, прищурившись вверх на лестницу:

– Постарайтесь этого подонка живым взять… – Сняв ранец, он достал ещё две пачки орехов и бутылку сока. – Вот… Если ждать придётся.

И без лишнего промедления кадет развернулся и зашагал по тоннелю дальше, стараясь не создавать лишнего шума плеском воды.

– О! Живём, Егорыч! – Я отдал продукты ефрейтору. – Ты пока похрусти. Не отказывайся. Считай, что приказ. А я – наверх. Ещё послушаю.

Судя по расслабленной беседе гопников у люка, они действительно не собирались атаковать прямо сейчас. Травя дурацкие анекдоты и хвастаясь своими боевыми подвигами, заключавшимися по большей части в массовом избиении одиноких бедолаг, подростки ждали возвращения разведки.

Я спустился и доел всё, что оставил Егор, смяв упаковку под одним из наростов, ниже уровня воды. Из-за прохлады внутри тоннеля спать не хотелось.

– Ну расскажи, что ли и ты про себя, боец. Как дошёл до жизни такой? Где воевать научился? Нешто в школе у вас так натаскивают?

– Ну… Нас учили стрелять. И немного про тактику, про оружие тоже рассказывали. – Ефрейтор улыбнулся, словно вспомнив что-то приятное из прошлого. – Со мной отец занимался. Я всё время к нему приставал – покажи, да расскажи. А он только рад был, что я хочу быть как он. Хороший был у меня папка… И мама.

– Заболели? – Я постарался выразиться поделикатней.

– Не… Точнее… Отец погиб ещё два года назад. В Сирии… Мама меня тогда в интернат и пристроила. Друзья батины помогли. У меня ещё сестрёнка была, маленькая. Маме с нами двумя было тяжело. Да и вообще… Там с пенсией отцовской какие-то проблемы были. Официально он типа не в бою погиб. Денег не хватало ни на что.

Я не стал настаивать на рассказе о судьбе матери и сестры. И так было понятно. Но Егор продолжил:

– Я, как началось, сбежал из школы почти сразу. Так-то я тоже сержантом уже был, как Михан… Добрался до дома кое-как. – Сидя на известняковом камне и свесив руки с колен, он неотрывно смотрел на поток воды. – Мать, как холодильник опустошила, из окна выбросилась… А Юлька замёрзла там взаперти. Дверь открывать ещё не научилась… Может и к лучшему. Говорят, от холода помирать легко. Просто засыпаешь. А то я пока к дому добирался – всякого насмотрелся… Как другим малышам не повезло.

Что ж… Теперь понятно, чего он такой серьёзный. И глаза как у старика. Хотя, сейчас у многих выживших такие. У тех, кому взрослеть пришлось не по дням, а по часам.

– Я ещё помыкался в одиночку по Завчику после этого… По Заводскому району, в смысле. Комса тогда ещё только магазины грабила. – Поглядев на бегущий поток ещё немного, кадет добавил. – Потом узнал, что школа ещё живёт, что не разбежались все. А Вовка Китов командовать стал. И я вернулся. Чтоб хоть кому-то помочь.

– А что за фрукт этот Вовка Китов? Прям такой мощный авторитет у вас там был, что всех построил?

– Да не… Когда учились, я его и не знал толком. Тихий. Забитый какой-то, что ли… Не, его, конечно, не трогали. У нас в интернате всегда с дисциплиной строго было. Но как началось… Наверное, он один мог думать на пару шагов вперёд. А не только о том, где сёдня пожрать, а завтра поспать. Как будто всю жизнь готовился к такому… – Егор развёл руки, как бы демонстрируя мне окружавший нас горький катаклизм. – Он и щас тихий. Но когда говорит – все слушают…

Трофейный G-Shock показывал около трёх ночи, когда голоса наверху стали заметно громче. Судя по всему, вернулись разведчики.

–…всё так. Бойницы вот тут, тут и тут. Со стороны чернышей братва ща в строительный лезет, там прям ништяк, до забора два шага. Доски кинем и как через парадный… Октябрята тож пришли, как и добазарились. Народу ваще ебок! Пизда краснопёркам.

– Ништяк. Шнырь, бери своих и сюда, в обход. Хаты не шмонай, там давно всё вынесли. И рацию включить не забудь, ебать её…. А мы на больничку. С этим уебаном. – Раздался глухой пинок. – Э, красный! Подъём, ёпта! Короч, Шнырь, я скажу че-как, када там будем. Канай!

– Может, хоть пистолет дадите всё-таки? – Послышался удаляющийся голос переметнувшегося кадета.

– А в жопу те не дать? Пиздуй давай вперёд, блядь! Пидор гнойный…

Когда шаги и звуки позвякивающего на плечах оружия удалились на достаточное расстояние, я осторожно приподнял край тяжёлого люка и огляделся. Группа «комсомольцев» уже скрылась из вида за углом ближайшего здания.

– Выходим. Подай косу.

Егор, ёжась от холода, протянул мне древко, поправил автомат на спине и полез следом.

Осторожно выбравшись из люка, я помог вылезти кадету и осмотрелся.

Здание, за которым, судя по звуку, скрылась процессия комсомольцев, представляло из себя двухэтажный особнячок. Обогнув его и крадучись поравнявшись со входом, я прочитал на пошарпанной вывеске: «Институт искусств СГУ им. Н.Г. Чернышевского».

– Гопота говорила о каких-то «чернышах», с которых будут подступать основные силы. – Я шепнул Егору, указав на толпу, спускающуюся по улице впереди нас в темноте. – Это улица Чернышевского, что ли?

– Ну да… Оттуда в строительный удобнее всего лезть. От нас не видно будет.

– А «октябрята» – это кто такие? Младшее звено комсомольцев? Может у них ещё и пионеры свои есть?

– Это те, кто выжил в общаге Политеха… Политехнического университета. В Октябрьском районе. Такие же отморозки, как и Комса. Но, вроде на ножах с ними были. Значит объединились. – Егор пожал плечами, укрываясь за углом входной группы и всматриваясь в толпу впереди.

– И чё? У них база в Политехе что ли? Уж не они ли центровых научили электричество жорами добывать?

– Может быть… Но не… Не в Политехе. В областной взрослой больнице. Там рядом, в ущелье между холмами.

– Да знаю… Вперёд… – Бряцающая оружием толпа отошла на достаточное расстояние, чтобы можно было продолжить преследование без риска быть замеченными. Повернув налево, гопники двинулись к следующему перекрёстку и скрылись за углом старого двухэтажного жилого дома.

– Человек десять насчитал… – поделился наблюдениями Егор по дороге к перекрёстку. – Если это только на отвлечение, то сколько ж их там в строительном…

– Сколько ни есть – все наши… Надеюсь, этот твой Вовка Китов предпринял меры…

– Вон там на пересечении дорог – люк, через который должен был выйти Михан – Егор показал из-за угла в направлении, в котором двигалась толпа комсомольцев. – И через дорогу начинаются корпуса больницы, о которых мы говорили. Сначала кардиоотделение, а потом двор инфекционки и этого… Ну как его…

– Паллиативного.

Группа бойцов впереди притормозила и прижалась к зданию у дороги. Потолковав о чём-то между собой, они начали по одному перебегать через открытое пространство дороги под защиту корпуса кардиологического отделения. И когда последний боец пересёк проезжую часть, мы двинулись следом, пригибаясь и прячась за припаркованными машинами.

Подобравшись к группе диверсантов поближе, я стал различать голоса:

– Хуясе там жор… И чё, нам туда шоль?

– Слышь, мудила картавая, тебя спрашивают!

– Да… Это только отсюда так кажется. Там есть пятачок, откуда удобно пост обстг’елять. И за огг’адой укг’ыться…

– Пошли…

Группа двинулась дальше, по направлению к дворику, а мы с кадетом засеменили гуськом через дорогу к углу, следом за ними.

Всё это время я пытался определить наиболее удобный для удара с тыла момент. Атаковать десять стволов с одним автоматом, полупустыми пистолетами и дробовиком на улицах – дохлый номер. Пару-тройку положим за счёт эффекта неожиданности… Ну может ещё пару, пока кипишить будут… А потом оставшиеся обойдут нас по флангам и кранты… Вдарить бы в тот момент, когда они сами стрелять начнут… По первой может и не поймут, откуда прилетело. Подумают, что с постов отстреливаются и продолжат по ним шмалять. В любом случае, им в такой момент отступать и нас преследовать будет уже не с руки – вся идея с отвлечением внимания прогореть может.

Группа снова остановилась.

– Э… Ты чё, уебан, потеребонькать тут при нас собрался? Совсем у вас там в казармах все без баб ебанулись шоль? – Со стороны толпы раздались сдавленные смешки.

Я вгляделся из-за угла в темноту и в свете луны попытался рассмотреть, что именно вызвало такую реакцию. Похоже было на то, что пленный кадет вдруг полез обеими руками к себе в ширинку и что-то натужно пытался выдернуть оттуда наружу.

– Чё за херня… – Только и успел выдохнуть я, как пленный резко выдернул из штанов руки, сжимая в них какой-то белый пакетик. Подпрыгнув к сидящим перед ним двум гопникам, он разорвал его и втёр им в лица его содержимое.

– Ай, бля! Ай, сука! Чё это за хуйня… А-апчхи! А-кха, бля!..

Подростки откатились назад и начали вытирать глаза, отплёвываясь и кашляя…

– Ког’пус в г’ужьё!!! Вг’аг у ворот!!! Тг’евога! Тг’е… – Отчаянный крик пленного оборвался. Один из конвоиров прыгнул в его сторону, повалил на землю, зажав пятернёй рот, и принялся без остановки часто колоть ножом в живот чем-то острым. И последних сил кадет измазал в тёмном порошке и его лицо тоже.

– Огонь! – Я выдернул из-за пояса пистолет и открыл стрельбу по прижавшейся к забору группе.

Пули успели зацепить парочку гопников, прежде чем они поняли, что к чему и, гневно матерясь, попрыгали на другую сторону забора, протиснувшись между вывороченных прутьев ограды. И перед тем, как они начали отвечать, Егор приземлил короткими очередями ещё пару ублюдков.

Щёлкнув пустым пистолетом в последний раз, я нырнул обратно за угол. А ефрейтор, заметив, что противники и не думают укрываться от его беглого огня и высовываются для ответа, быстро опустился обратно за ограду.

Угол кардиологического корпуса и забор, за которым залёг кадет, испещрили многочисленные ответные выстрелы. Очереди и одиночные – поредевшая толпа прижимала нас в укрытия, гневно сквернословя. Особенно выделялись гнусавые ломкие голоса тех, кто пострадал от диверсии пленного.