Текст книги "А отличники сдохли первыми.. (СИ)"

Автор книги: R. Renton

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Глава 5. Мрачная жатва

Преимущество в скорости и манёвренности было целиком на стороне преследователей. Оторваться было нереально. При наличии коляски, груза и двух человек, небольшой четырёхсоткубовый двигатель не мог похвастаться особо резвым разгоном. А заложив слишком резкий вираж, я мог не только опрокинуть байк, но и попросту вышвырнуть из люльки бессознательную Алину. Зато, благодаря всё той же коляске, мне не нужно было удерживать баланс так тщательно, как тем, кто отправился за мной в погоню. И поворачивал я вращением руля, а не наклонами корпуса, как на двух колёсах. Это давало возможность орудовать косой гораздо более свободно и размашисто.

И во что бы то ни стало, бой нужно было принимать в движении, постоянно выжимая газ правой рукой. А в левой я зажал косу, готовясь встречать ею тех, кто осмелится приблизиться. Останавливаться и пытаться справиться с преследователями не на ходу – гораздо рискованнее. Отвлекаясь на противников, я рано или поздно упустил бы из вида девчонку. И если бы в это время они наложили на неё лапы, бой можно было считать проигранным.

Почти сразу мы выехали из сельских улиц и помчали по полевой дороге без поворотов, с извечными посадками с одной стороны и оттаявшей пашней с другой. В зеркала заднего вида я насчитал четыре фары, нашаривающие мой силуэт на ночной дороге. Первый всадник догнал меня уже через считанные секунды гонки по прямой.

Точнее, двое всадников – один продолжал играть сцеплением и газом, балансируя и аккуратно подбираясь ко мне слева. А второй – за его спиной – раскручивал вдоль мотоцикла цепь с кистенём.

Слегка притормозив, я не только подпустил их ближе, но и оставил себе небольшой резерв разгонного импульса. Поравнявшись со мной, ездок тоже сбросил скорость, а пассажир метнул кистень в заднее колесо, пытаясь спутать его и заблокировать.

Но цепь встретила острие косы и обмоталась вокруг него. Поперечная рукоятка на косовище упёрлась мне в руку, помогая удерживать оружие. Обхватив ногами бак изо всех сил и прильнув к рулю, я снова выкрутил газ на максимум. Вдоволь глотнув бензина, байк рванулся вперёд, и мы вместе с ним вырвали из руки пассажира оружие. Намотавшаяся цепь ослабла и начала сползать с острия. Взмах косой в сторону водителя – и вот цепь уже слетела прямо ему в лицо.

Поймав моток металла лицом, тот чуть не потерял равновесие, вильнул и неосторожно приблизился ко мне на достаточное расстояние. Ещё один взмах оружием – и длинный серп вонзился ему аккурат посреди груди. Обратное движение – и он вылетел из седла, увлекаемый кривым клинком в сторону. Его мотоцикл, тревожно вжикнув, сложил переднее колесо в сторону, и пассажир тоже закувыркался в грязи, грохнувшись мордой в пол со всего размаха.

Стряхнув с косы тело подростка, я снова всмотрелся в дорогу – поворотов пока не предвиделось. Встречный поток воздуха выжимал из глаз слёзы и шумел в ушах, а с косы – срывал капли крови, заставляя лезвие снова очаровательно блестеть в лунном свете. Плащом за моей спиной ветер хлопал так, словно радостно аплодировал только что случившейся стычке. Байк натужно ревел, выдавая максимум оборотов.

Ревущие почти в унисон двигатели остальных преследователей были всё ближе. Эти оказались поумней. Обменявшись жестами, школьники обогнали нас и начали пристраиваться ко мне с двух сторон, но пока не стремились атаковать и выдерживали дистанцию.

Третий оставшийся всадник приближался сзади. Его пассажир, привстав над сидением, тоже раскручивал кистень над головой – намереваясь не то ударить, не то оплести меня цепью. Атаковать колесо с такого направления у него бы вряд ли вышло – мешала коляска и заднее крыло.

Что ж, пора брать инициативу на себя, раз вы не хотите подставляться сами. Я начал рывками поворачивать в сторону правого мотоциклиста, угрожая опрокинуть его ударом коляски – тот был в седле один и сжимал в левой руке дубину.

Уходя от тарана, он разглядел в коляске лежащую Алину и оскалился зловещей улыбкой, занося над ней дубину. Э нет, брат!

Аккуратно вывернув влево, я ушёл от его удара и махнул косой перед носом левого преследователя – тоже одиночки. Тот без особого труда отшатнулся от лезвия, не потяряв равновесие. Но потеряв бдительность. Следующим двжением, быстро прицелившись, я ткнул тупой стороной острия в рычаг переднего тормоза на правой стороне его руля. Колодки, резко прижавшись к колесу, ожидаемо его заблокировали, и колесо сложилось в сторону. Мотоцикл подскочил, завыл на высокой ноте, потеряв контакт с землёй, и выбросил водителя вперёд. Неслышно крича и размахивая руками, он пролетел совсем рядом со мной, перевернулся и рухнул в грязь головой вниз, сломав себе шею.

В это время пассажир на стальном коне позади меня всё-таки получил возможность метнуть кистень – и он удачно обмотался мне прямо вокруг шеи. Сбрасывая скорость, водитель заднего байка помог пассажиру тянуть меня назад.

Что есть сил вцепившись правой рукой в руль, я тоже рефлекторно затормозил – два пальца правой руки всегда по привычке лежали на рычаге тормоза. Запрокинув голову, я стряхнул с себя ослабевшую цепь, хотя она изрядно ободрала мне лицо.

И теперь в моей перевернутой картине мира было видно, что водитель заднего байка оказался слишком близко. Достаточно для того, чтобы коса в левой руке, описав широкую дугу сверху вниз, вонзилась ему между шеей и ключицей.

Не разгибаясь обратно, практически лёжа спиной на седле, я отпустил тормоз и снова выкрутил газ. Коса, впившись в ключицу, вытащила ездока из седла через руль, и он врезался лицом прямо в моё заднее колесо.

Оставив половину морды на вращающемся грязном протекторе, пацан, наконец, сполз с острия и остался лежать ничком в грязи. Где сзади на него тут же наехал его собственный мотоцикл, перевернувшись и подмяв под собой пассажира, безуспешно попытавшегося перехватить управление.

Меня изрядно развеселила эта сцена – подтянувшись за руль и снова приняв вертикальное положение, я расхохотался и медленно повернул голову на оставшегося справа противника с дубинкой.

Очевидно, вид летящего в лунном свете на ревущем байке хохочущего бритоголового мужика с исцарапанным лицом, поднятой косой и развевающимся на ветру плащом вселил в сердце моего врага некоторое смятение. Выражение ненависти и жажда мести исчезли с его лица. Теперь, поглядывая то на меня, то на дорогу, он начал плавно притормаживать. Видимо, собираясь развернуться и отступить. А может, хотел сориентировать тех, кто должен был прибыть к гостеприимному дому Шуры Липовского последними. Да как бы не так!

Отпустив газ, я заставил свой мотоцикл затормозить мотором и поравняться с отступащим. Освободившись, правая рука машинально извлекла из ремней обрез, и оружие плюнуло огнём в метре от испуганного всадника. Картечь превратила его нервное лицо в кровавую кашу и вышибла тело из седла. Оставшись без водителя и затихая, байк ещё некоторое время ехал по прямой самостоятельно. Но скоро завилял на неровностях дороги и опрокинулся.

Я плавно остановился, спрятал двустволку с единственным оставшимся патроном и зафиксировал косу на коляске обратно. Алина, как выяснилось, всё это время продолжала мирно спать, свернувшись калачиком в объятиях своего безразмерного пуховика. Буквальная иллюстрация поговорки про то, что некоторые спят так, что из пушки не разбудишь. Наверное, дикая поездка, полная кровавых ошмётков и сломанных костей, только сильнее её укачала. Что ж, теперь можно спокойно прокатиться по ночной дороге в собственное удовольствие.

По моим прикидкам, во время погони мы ехали всё время на юг. И если я правильно помню эти знакомые с детства места, рано или поздно, дорога должна повернуть на запад и пойти вдоль железнодорожного полотна, ведущего в город. Минут через пятнадцать неторопливой езды так и вышло.

Поехав вдоль железной дороги, я надеялся рано или поздно найти ночлег в какой-нибудь сторожке стрелочника или семафорщика на переезде. Но вышло даже удачнее – уже через пяток километров на рельсах впереди стал заметен пассажирский поезд. Навсегда остановившийся несколько месяцев назад в окружении пустых чёрных полей.

Притормозив возле купейного вагона, в котором ещё были целые окна, я первым делом осторожно перенёс Алину в одно из купе.

Поезд, конечно, был основательно разграблен. Но во многих отсеках всё ещё лежали нетронутые матрасы, подушки и тёплые одеяла. Этого добра было навалом в самих деревнях, и малолетним мародёрам было совсем ни к чему тащить отсюда тюки с бельём за многие километры от домов.

Устроив для девочки достаточно мягкое и тёплое гнездо сразу из нескольких спальных комплектов, я уложил её на бок – чтобы не перевернулась и не захлебнулась, если вдруг опять затошнит. Когда на неё легло последнее одеяло, она сонно пробормотала что-то вроде «ну ма-ам… ещё пять минуточек…». Надеюсь, это означает, что последствия отравления снотворным уже начали проходить. У детей быстрый обмен веществ.

Затащив в купе все остальные ценности и переставив мотоцикл на обратную от дороги сторону состава, моё истощённое тело, наконец-то, получило возможность спокойно вздремнуть. Я задвинул дверь, повалился на матрас на соседней полке и закрыл глаза.

В поезде было тихо. Только изредка, когда ветер особенно сильно и резко бил в бок вагона, еле слышно поскрипывали рессоры. Но сон ко мне упрямо не шёл. Подогретая недавними событиями нервная система воспалилась и никак не хотела расслабляться. Пульс, даже в лежачем положении, никак не опускался ниже 80–90 ударов в минуту, не смотря на дикую усталость. Тяжёлая голова гудела, повышенное давление стучало в темечко. А чтобы закрыть воспалившиеся и обветренные глаза, нужно было прикладывать усилие. Да ещё и царапины от цепи на лице и в боку от заточки начали напоминать о себе лёгкой пульсирующей болью.

Да уж, здорово подрастерял я здоровье за последние сутки… Надо себя жалеть. А то не то что до Москвы – до Саратова не доберёмся.

Как обычно в такой ситуации, в голову сами собой полезли неприятные мысли и воспоминания. На этот раз всплыли горькие события почти пятилетней давности – мой откровенно неудачный служебный роман, стоивший мне репутации и карьеры. После череды нелепых ухаживаний, неуместных комплиментов и глупых подарков симпатичная девушка, сидящая в офисе по соседству со мной, резко перестала считать меня хорошим приятелем. Её отношение достаточно быстро сменилось на причудливое сочетание презрения и страха. А по остальному коллективу начали ходить смешки и сплетни. У меня за спиной, как водится. Наверное, где-то в этот момент я начал всё больше ненавидеть свою работу, своих коллег и всё, что было с ними связано. И стал всё чаще мечтать о свободе от ежедневного многочасового рабства. И ещё начал учиться стрелять…

После этих событий я пару лет никак не мог выкинуть эту девушку из головы. И почти каждую свободную минуту то и дело прокручивал в памяти события, в которых повёл себя не так, как следовало. Или сказал совсем не те слова, которые она хотела бы от меня услышать. Ругая себя за глупость, самонадеянность, рассеяность, я не мог сконцентрироваться ни на делах, ни на развлечениях. То и дело представляя, как у нас всё могло бы быть хорошо, если бы я не совершал таких очевидных детских ошибок.

Вот и сейчас, воспользовавшись тишиной и усталостью, эти воспоминания снова начали заползать под черепную коробку. Хотя смысла в этих сожалениях уже не было совершенно никакого. В лучшем случае эта девушка сейчас мертва. В лучшем.

Пытаясь отвлечься от протухших сожалений и хоть как-то успокоить сознание после ночных приключений, я решил прогуляться вдоль состава. Кто знает, может ещё можно найти что-нибудь полезное.

Поезд представлял собой весьма мрачное зрелище, дополнявшееся ветром, жутковато подвывающим сквозь разбитые стёкла. Исследуя вагон за вагоном, я то и дело натыкался на истлевшие мумифицированные трупы пассажиров, лежащие под столиками купе или на полу в коридоре. Несколько найденных тел принадлежали детям – эти скукожившиеся трупики лежали или сидели на полках. Некоторые завернулись в несколько одеял. Должно быть, оголодали и замёрзли тут ещё зимой. После того, как родители и проводники разбежались кто куда в поисках чего-нибудь съедобного. И не заметили детские просьбы о помощи, уставившись расфокусированными глазами в пустоту. Помощь к брошенным в поезде детям так и не пришла – она тоже уже давно бродила где-то, принюхиваясь к малейшим запахам пищи. А выбираться из заснеженных степей самостоятельно, малыши, наверное, побоялись – не имея представления о том в какую сторону идти. Ведь в занесённой снегом степи можно заблудиться также легко, как в лесу. Особенно когда никто неделями не обновлял колеи грунтовых дорог, полностью ушедших под сугробы.

Закончив с осмотром печальных картин наступившего голодного апокалипсиса, в одном из туалетов я нашёл кусок хозяйственного мыла. Пригодится. Руки сейчас нужно мыть тщательнее обычного – от кишечных инфекций и паразитов можно загнуться гораздо быстрее, чем в сытые времена. А аптеки давно разграблены. Даже ветеринарные. Но деревенские чумазые грабители мыло, как обычно, проигнорировали. А в остальных санузлах, наверное, лежало туалетное, приятно пахнущее фруктами или ягодами. И его, скорее всего, сразу слопали невменяемые пассажиры.

Почти во всех нагревателях-титанах ещё была питьевая вода – грабителям тоже не было смысла переть её отсюда на горбу до логова. Я набрал полную пластиковую бутылку нам на завтрак – такая пустая тара валялась почти в каждом купе. Современные дети никогда не смотрели по телевизору передачу «Очумелые ручки» и не представляли, как много полезных вещей можно сделать из такого обычного предмета.

В остальном ничего полезного в пассажирских отсеках уже не осталось. Даже подстаканники унесли. Ну да это и хорошо – тем меньше вероятность того, что кто-то опять вернётся сюда с очередной экспедицией, пока мы тут перекантовываемся. И для жор тут ничего интересного, не будут выть спозаранку над ухом.

А вот топливо из тепловоза рачительные малолетние селяне, в отличие от воды, таки слили, не поленились. Соляркой уже даже почти не пахло.

В кабине машиниста я поискал какие-нибудь книги или мануалы по управлению составом, вспомнив слова Алины о том, как ей понравилось путешествовать на поезде. Вдруг и правда придётся когда-нибудь взяться за штурвал… Или что тут у них вместо штурвала? Сплошные рычаги какие-то, краны, задвижки, манометры… И зачем только так много всякого хитроумного в транспорте, который вроде как всего-то и может, что назад-вперёд ездить. Это ж не самолёт, в конце концов.

Но ничего похожего в кабине не было – наверное, ещё зимой сожгли юные брошенные пленники. Кое-где в купе я замечал маленькие кострища и подкопчённые потолки. Пытались согреться. Как только весь поезд не спалили.

На стенке кабины под стеклом висели инструкция по технике безопасности, малопонятная схема маршрутов и карта Приволжского федерального округа. А ещё, пошарив рукой под прикрученным к стене шкафом, я наткнулся на что-то мягкое. И вытащил оттуда пыльную чёрную фуражку, на кокарде которой были скрещенные молот и разводной ключ. Ну вот, хоть какой-то сувенир.

Поразмыслив ещё, я всё-таки раскрутил финкой болтики, удерживающие стекло, и достал из-под него карту. Тоже пригодится. Утром с её помощью надо будет познакомить Алину с планом наших дальнейших действий…

Глава 6. Орден выступает в поход

– О-о-о-ох… Как же я давно так хорошо не спала! Так мягко, так тепло и так уютно! – Алина, наконец, проснулась, сладко потягиваясь в своём войлочном гнезде – за мгновение до того, как я всё-таки собрался её будить. – Как же хорошо, что мы всё-таки остались ночевать в доме!

Ещё толком не разлепив глаза, она тёрла их кулачками, пока что не замечая, где на самом деле находится.

– Мы не остались.

Ещё ночью, перед тем, как мне всё-таки удалось уснуть, я всё думал – стоит ли рассказывать ей подробности о вчерашних происшествиях. С одной стороны, дико хотелось ткнуть в неё пальцем и сказать, что вот, дескать, я же говорил! Никому нельзя верить! Но с другой стороны… Сможет ли она в будущем вообще нормально уснуть, если будет знать, что рядом с ней человек, который уничтожил за вечер около десятка недорослей, а одиннадцатого сжёг заживо в собственном доме.

В итоге решил, что сначала нужно выяснить, что она сама помнит о минувшей ночи.

Девочка, наконец-то, проморгалась и оглянулась с приоткрытым от удивления ртом:

– Мы что… Мы в поезде? А вы же говорили, что не поедем… А как же Шурка… – Она заглянула под одеяло и испуганно ахнула. – Это я чего… Голая?!

И она испуганно уставилась на меня, прижав одеяло к подбородку. Видимо боясь предположить самое страшное. Да, при таких раскладах, всё-таки, придётся что-то рассказать. А то сейчас быстро надумает себе целую историю.

– Насколько я знаю, ты в пуховике.

– Ну да… Но под ним-то платье было… И ещё… Так. – Она опять посмотрела под одеяло и начала вспоминать вслух. – Погодите-ка… Ну да… Я же в бане была… Мылась… Хотела начать стирать, но что-то как-то распарило… И захотелось прилечь… Я что, уснула прямо в бане? Вот это да! Вот это я выдаю!

И она так звонко и заразительно расхохоталась, что у меня самого рот незаметно расплылся до ушей.

– А ещё сон такой интересный снился! Сначала мы гуляли с Шуркой и Альмой по бабушкиной деревне, но она очень сильно лаяла всё время почему-то. Альма, а не бабушка… Я аж почти проснулась. А потом с вами катались на мотоцикле и я чего-то опять про историю рассказывала, а вы надо мной смеялись… Громко так… Но мне тоже весело было! А вам, наверное, пришлось меня ждать, не пойми сколько, да? – Она поёрзала, устраиваясь в своём гнезде поудобней и оглядываясь. – Так… А как мы оказались на поезде? А Шурка с нами не поехал? Он вроде хороший был, жалко. Я думала, мы подружимся…

Я перестал лыбиться:

– Шурка… Шурка оказался не совсем тем… Кем он нам казался. Поэтому пришлось уехать. А тебя я не хотел будить.

– Он что, всё-таки начал жадничать? Наверное, потому что мы слишком много съели… Ему же там ещё жить… Одному… Подождите, вы ведь его заперли! Вы его хотя бы выпустили?

– К нему вот-вот должны были приехать друзья. Типа тех… На дачах. Нельзя было оставаться. Опасно.

– А-а. Но он бы, наверное, не позволил им нас тронуть. Он же там со всеми дружит. И его не трогают.

– Его – да. Не трогают. Но нас могли и потрогать. Я решил не рисковать.

– Ну… Наверное правильно. – Она задумчиво посмотрела в окно и через пару секунд спохватилась. – А вещи мои? Вы их там не оставили? Не могу же я голая ходить вся!

– Всё здесь. И даже больше. – Я показал на кучу шмотья рядом со мной и новые ботинки на полу. – Пойду, пройдусь пока. Одевайся. И будем завтракать.

– Ой да… Есть хочу очень… Так, а почему мы на поезде? Это остановка какая-то? – Она прищурилась и присмотрелась к моему лицу. – И где это вы так поцарапались?

– Да в темноте об ветки… А поезд давно тут стоит. В соседние купе лучше не заходи. Стукни в окно, как будешь готова. – Я уже почти вышел, сунул руки в карманы и наткнулся на фуражку. – А… И тут вот – тебе. Подарок от машиниста.

Она восхищённо схватила головной убор и немедленно водрузила его на лохматую голову:

– Великовата… Мне идёт?

Я кивнул и вышел, закрыв за собой дверь.

Утро выдалось весьма туманным. От нашего вагона не было видно ни головы, ни хвоста поезда, всё исчезало в молочной пелене. Мотоцикл покрылся росой – я протёр сиденье и проверил остаток бензина. Бак был полный на две трети. Если не торопиться и не жечь, как вчера, хватит ещё километров на двести. Этого должно быть достаточно для любого варианта путешествия из тех трёх, о которых я собирался рассказать Алине. С разной степенью риска, конечно.

Она скоро постучала в окошко и помахала мне, расплющив нос о стекло. Я вернулся за стол.

– Можем поесть не спеша. Жуй тщательно. – Я достал на стол пару банок сайры, конфеты и остатки капусты. – Вокруг жор не слышно и не видно. И в туман запах хуже летает.

Алина, вырядившаяся в новый спортивный костюм, тут же схватилась за конфеты и набила ими полный рот, горячо кивая. Железнодорожная фуражка тут же съехала ей на нос.

– Да и закрыто тут плотно… Если какой жора всё-таки прибежит – кинем ему пустую банку. И пусть грызёт. – Я открыл консервы, пододвинул к ней и разложил на свободном месте карту. – Вот смотри…

– Уф ты! – Восхитилась девочка с набитым ртом, задрав фуражку и перестав жевать. – Я фтрафть как лублу вфякие калты! Какая подлобная! А вдефь ефть Липофка?

– Нет, но она примерно здесь. Как и мы… Ты жуй давай, а то подавишься. И слушай.

Алина опять закивала и опять уронила фуражку на нос. Придерживая козырёк, она придвинулась к карте и стала внимательно следить за моим пальцем.

– Значит… Мы сейчас примерно здесь. Вот эта дорога. Видишь, она ведёт через Энгельс к Волге. И дальше по железнодорожному мосту можно перебраться на правый берег, в Саратов.

– Какая широкая река… А уже из Саратова – в Москву? Тут вот тоже вроде железная дорога куда-то вверх идёт. В Москву? Я, наверное, по ней и приехала…

– Не перебивай. Из Саратова до Москвы примерно семьсот километров полёта и километров на сто больше по трассам или по железке. Что творится сейчас на этом пространстве – не представляю. В лучшем случае – как здесь. Это если в города не заходить. Шансы найти транспорт есть. Шансы найти топливо – меньше. Шансы на то, что нас раньше не убьют – ещё меньше. На трассах могут быть засады за каждым поворотом. Или просто баррикады со сбором дани. Или дороги вообще уже нет – забило брошенными тачками, размыло, лесом завалило… И придётся идти пешком, искать новую машину. Что повышает шансы на то, что нас кто-нибудь всё-таки… Да?

Алина опустила руку, поднятую как на школьном уроке:

– А если ехать на каком-нибудь танке или броневике? Как в кино про Безумного Макса…

– Мы не в кино. Броневики наверняка можно найти в брошенных военных частях. Но топлива они жрут… Просто из ведра на дорогу лить – и то экономнее. Останавливаться придётся ещё чаще, чем на обычной машине. И броневик, даже танк – не так уж неуязвим. Особенно в городе. А внимание привлекает – как целый автопарад. Сожгут нас в нём раньше, чем за границы области выберемся. Вон, какие-нибудь байкеры, как вчера… – Я прикусил себе язык, осознав, что сказанул лишнего.

– Какие байкеры? – Недоумённо спросила девочка.

– Ну… В смысле… Как Шурка, например. Если у него мотоцикл был, то и у других найдётся. Подкатят из посадок, швырнут бутылку с бензином – и ага!

– А вы у него мотоцикл всё-таки отобрали, да? – Сказала Алина с укором.

– У него ещё есть.

– Ну а вот если на мотоцикле ехать?

– Те же проблемы, что и на машине. Только бензина меньше можно увезти и провианта, плюс уязвимость больше. В любом случае, вариант с транспортом работает, только если есть дороги и возможность по ним проехать. А в этом я не уверен.

– И что же делать. Не пешком же идти?

– Нет, пешком мы точно не дойдём. Но если доберёмся до речного вокзала в Саратове – у нас может появиться шанс доплыть.

– Доплы-ы-ыть! – Удивлённо и радостно воскликнула Алина. – На корабле?

– Нет. На что-то большое не хватит топлива. И управлять такими – сильно много уметь надо. Там же команды по несколько человек минимум. Не просто так. А вот на чём-то поменьше… В идеале – найти бы небольшую яхту с мотором. Чтобы в штиль идти на нём. А если попутный ветер – то под парусом.

– Класно-о-о… А до Москвы можно прям доплыть? Прям до самой Москвы?

– По географии, как я посмотрю, у тебя не все пятёрки…

– Ну… Я там болела много… И забыла… – Девчонка покраснела, но тут же спохватилась и с гордым видом заявила. – Но я из истории помню, что был такой путь из варяг в греки! От Балтийского моря до Византии. И по Волге там большая часть пути была. Только не помню, чтобы он проходил через Москву…

– Вот-вот… Не просто так средневековые торговцы такой крюк делали – лишь бы посуху не идти. Мы сейчас как будто в те времена попали. Тут, как видишь, по Волге можно доплыть до Нижнего Новгорода, а дальше карта кончается. Тут река делает большой крюк вот так, до Твери. – Я примерно прочертил течение Волги по столу над картой – от Нижнего до Твери. – И вот здесь примерно начинается канал Имени Москвы.

– А, это я знаю где, я там была!

– Да, потому что он ведёт уже прямиком в Москву.

– Здорово!

– Здорово – не здорово… Преимуществ у похода на яхте, конечно, много. – Я начал загибать пальцы. – Даже если совсем кончится бензин – можно не торопясь плыть под парусом или на вёслах. Раз. Еды с собой можно много взять. Почти на весь путь. Главное – найти где. И есть можно спокойно – жоры с берега если и учуют, то вплавь нас не догонят. Если они вообще плавать умеют… Ни разу не видел. Это два.

– И мальчишки… Тоже, если нас увидят – пока доплывут… – Продолжила за меня Алина.

– И мальчишки… Но у них тоже могут быть лодки. Наверное, совсем без неприятных встреч обойтись не получится. Но можно плыть по ночам, а днём спать где-нибудь на якоре в укромной протоке, вдали от населённых пунктов. Или на острове.

– Прям как пираты! Будут нас на абордаж брать, а мы их – веслом по башке! На! – Алина явно была захвачена открывшимися перспективами речного круиза и размахивала руками, изображая оборону судна.

– На этот случай надо запастись огнестрелом, а не вёслами. – Я с досадой вспомнил о своём единственном патроне – хотя бы есть чем застрелиться, пока что. – Но в целом, да – путь по реке гораздо безопаснее. Это три. Но есть и проблемы. Помимо того, что нужно будет найти подходящую яхту, запастись провиантом, топливом и патронами.

– И что же ещё?

– Нужны карты судоходных фарватеров. Вода по весне мутная, а лодка нам нужна с приличной осадкой. Можем сесть на мель ещё около Саратова. И без буксира с неё уже не слезть. Это раз. – Я снова начал загибать пальцы, но теперь на другой руке. – А два – это плотины электростанций.

– Ой и правда… Они же всю реку наверное, перекрывают? Как же мимо них проплыть?

– Этого я пока не знаю. Точнее… Раньше это можно было сделать через специальные шлюзы. Заплываешь в такой, за тобой закрывают ворота и пускают воду. Судно поднимается вместе с уровнем воды. И наверху открываются выпускные ворота – плыви дальше. – Я постарался проиллюстрировать схему работы шлюзов руками и консервной банкой. – Но ворота, наверное, открывают и закрывают электромоторы. А электричества вокруг давно нет. То ли станции встали, то ли линии повалило… Кто знает…

– Но эти ворота и шлюзы же как раз на станциях? Может их можно как-то от них включить или типа того?

– Типа того. Этого я тоже не знаю. Может там вообще вручную можно всё открыть. Может есть генераторы, которые работают на бензине или солярке. А может и вообще… Сейчас вот как раз весеннее половодье. Раньше, чтобы талая вода в водохранилищах около плотин не выходила из берегов – её понемногу специально спускали. А сейчас это делать некому. И я не знаю, что из-за этого может произойти. Русло поменяется, города возле плотин затопит… Не знаю. Может и плотины-то уже некоторые посносило. Подмыло берег по бокам – и всё.

– Да… И не погуглишь…

– Вот именно, больше не погуглишь. Карты я надеюсь найти на речном вокзале. Бумаги в городе полно, вряд ли их местные на растопку пустили. И ценности они для этих бандитов вряд ли представляют. Лёд только-только растаял. Они наверняка ещё не дошли головой до того, что водный транспорт сейчас так же важен, как сухопутный.

– Надеюсь… Будет обидно, если не найдем.

– И там же поищем что-нибудь про работу шлюзов. Наобум отправляться не хочется. Но, может придётся.

– Значит, сегодня поедем туда вдоль этой железной дороги?

– Есть ещё два варианта. – Я открыл ей вторую банку сайры и подтолкнул капусту. – Ты ешь давай, не отвлекайся.

Она послушно начала уписывать рыбу за обе щёки и закусывать капустой.

– Этот вариант идёт через районы, которые и до эпидемии были не из тех, в которых приятно погулять одинокой паре. И в Энгельсе и в Саратове. Что там сейчас – боюсь представить. И до речного вокзала оттуда далеко. Километров десять по плотной застройке.

– Тогда как ещё?

– Вот тут рядом с нами трасса. Она тоже идёт в Энгельс, и через него – к старому автомобильному мосту. А от этого моста на саратовской стороне до речвокзала можно пешком дойти за десять минут.

– Получается, так быстрее всего?

– Придётся ехать через весь Энгельс, от начала до конца. Тоже мимо плотных районов с не самой хорошей репутацией.

– Энгельс… Интересное название… Это же по-немецки «ангелы»… Или «ангельский»?

– Это в честь Фридриха Энгельса. Философа, экономиста, борца за права трудящихся. Он жил в девятнадцатом веке. Проходили по истории?

– Не, девятнадцатого века у нас ещё не было…

– Раньше каждый первоклассник знал, кто такие Фридрих Энгельс и Карл Маркс. Но с тех пор уже тридцать лет прошло. Теперь может и вообще никто толком не знает…

– Три-и-идцать? Так много… Но про Маркса я что-то слышала… Он с Лениным революцию устраивал, да? А, наверное, если есть город Энгельс, то рядом должен быть и город Маркс. Было бы прикольно!

– Ты не поверишь… – Я показал ей город Маркс на карте, немного севернее Энгельса. А ведь и правда, тридцать лет для неё это очень много. В два раза больше, чем она сама на белом свете живёт.

– Короче, есть ещё третий путь на тот берег. Самый долгий. Через новый автомобильный мост. Вот тут. Видишь? Городов рядом нет, только деревни и дачи.

– А вот тут тогда придётся по городу ехать? От моста и до речного вокзала. – Алина провела пальцем по правому берегу.

– Да, но там, по большей части тоже дачи и частные дома. Плотность небольшая. А если поедем прямо вдоль берега, то, может, найдём лодку и на ней по течению прямо к вокзалу спустимся, в относительной безопасности. У нас как раз к этому времени бензин кончится.

– Тогда мне больше всего нравится этот вариант. Ещё и на лодке покатаемся! Чур, я буду боцманом! – Девочка радостно отправила в рот ещё одну полную ложку капусты и приставила руку к фуражке. – Капифан Кил, вафа лодка готофа, фэр!

Похоже, слопанные на старте завтрака конфеты начинали действовать.

– Тогда нужно торопиться. Тут всего километров сто с лишком… Но дороги сейчас нужно выбирать тщательно. Чтобы нас самих не остановили также, как мы вчера… Доедай и собирайся. Выезжаем минут через десять. Возьми с собой одеяло – укрыться в коляске. Пойду грузиться.

– Правильно! Тише едешь – дальше будешь! – Авторитетно заявила Алина очередной бабушкиной цитатой. – Кир… А у вас есть карандаш или ручка?