Текст книги "А отличники сдохли первыми.. (СИ)"

Автор книги: R. Renton

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Сократив дистанцию, я схватил лысого охранника за правую руку с оружием одной рукой, а другой вонзил ему под рёбра нож.

– Пока-пока… – Шепнул я застывшему от укола в сердце молодому здоровяку и принял выпавший из его обмякшей руки пистолет. Удивлённый взгляд навсегда застыл на его гладком лице.

Со своим противником Егор расправился менее элегантно. Как только кадет оказался в конусе света, лопата вонзилась парню в камуфляже прямиком между ног. Выронив оружие, тот рефлекторно схватился за черенок и сдавленно запищал.

Шагнув вверх на ступеньку, ефрейтор резко провернул древко и двинул врагу деревяшкой в лицо, не вынимая штык из его чресел. И, с молодецким хаканьем, быстро добил повалившегося и скулящего центрового тычком штыка в шею.

Он определённо нравился мне всё больше. Вот уж не подумал бы, что когда-то скажу такое о щуплом тинэйджере. Мне даже есть на время расхотелось.

– Ходу! – Хладнокровный тинэйджер внезапно принял командование на себя и, торопливо подобрав пистолет и фонарик, зашагал вверх по лестнице обратно.

– Слушай, Егорка… Ты в детстве тараканам ножки не отрывал? – Я поспешил следом за ним, сунув оружие в карман и подхватив косу.

– Туда. – Вместо ответа он только ухмыльнулся и, осторожно выглянув за дверь, показал в сторону бетонного забора, ограничивающего дворовое пространство цирка. – Поможете перелезть?

На улице дело шло к вечеру. Ранние апрельские сумерки уже готовились скрыть нас от случайных глаз.

Выйдя на улицу и, пригнувшись, продвигаясь к забору, я вдруг понял, почему ещё тогда, на берегу, город показался мне каким-то особенно жутким. Дело было не в том, что ни одно окно в окружавших нас многоэтажках не светилось – такое можно было увидеть и раньше, если выйти на улице глубокой ночью. И вовсе не редкие подвывания одиноких жор навевали на эту тёмную картину такую жуть. Раньше их роль вполне успешно исполняли бродячие псы, которых ещё не успели отловить санитары.

По-настоящему жутко становилось от необычной для большого города тишины.

Привычный фон из шума машин, голосов прохожих, далёкой музыки из какого-нибудь кафе или ларька – ничего этого больше не было. Цоканье каблучков, шелест шин, мерный свист метлы или стук лома, раскалывающего лёд – ни один из этих сердечных ритмов города больше не стучал.

И сейчас, когда не было ещё и ветра, мёртвую тишину не нарушали даже голые деревья.

Подбежав забору, Егор подождал, пока я подставлю ему руки и, скривившись от боли в ноге, перенёс вес тела на противоположную сторону. Опустившись на руках и спрыгнув, он резко втянул воздух через сжатые зубы.

К тому моменту, пока я перебросил через забор косу и себя, он уже дохромал до канализационного люка и медленно постучал в него пять раз.

Люк приподнялся и медленно отполз в сторону, пропуская вверх тревожное лицо сержанта Петрова. Заметив меня, он широко улыбнулся:

– Я же говорил, что мы вас вытащим!

Глава 18. Одни в темноте

Егор закрыл за собой люк и осторожно спустился последним, морщась от боли в ноге.

– Серьёзно задело? – Поинтересовался я, принимая лопату и помогая ему соскочить с лестницы в виде вмурованных в стену скоб.

– Да по голени удар пропустил. Ничего серьёзного. Пройдёт.

В глубине души я надеялся на то, что в ответ он предложит немного отдохнуть. Но двужильный ефрейтор и не думал останавливаться. Придётся самому выступить с инициативой.

– Так… Народ… Я, конечно, понимаю – мы тут на территории врага и всё такое… Но, по-моему, если за нами и устроят охоту, то только на поверхности. Давайте-ка притормозим… А то мне что-то дурновато.

– У вас должно быть сильное обезвоживание. Хотя вы можете и не замечать… Сейчас… – Прошептал Петров и начал копаться в своём ранце. – Вы же больше суток у них взаперти проторчали…

– Это был мой следующий вопрос. – Я окончательно решил перестать поддерживать образ неутомимого героя и, кряхтя, опустился на каменный пол. – Введите меня пока в курс дела. Что я пропустил?

Нужно сказать, что я ожидал от канализационного тоннеля более мерзкого состояния. Воздух тут был, конечно, не как в оранжерее. Но и оглушающей вони я не почувствовал. Сырость. Затхлость. Плесень. Сырая земля. Примерно так пахнет из холодильника, который годами никто не мыл. Поэтому здесь, в целом, можно было перевести дух. Но не долго.

В свете маленьких фонариков можно было разглядеть только отдельные детали. Тёмные кирпичные стены были покрыты слоем грязи, на полу – подсохшая смесь из песка и пыли в разводах от потоков воды. Никаких куч дерьма, как я ожидал. Должно быть, после того как почти миллионный город одномоментно перестал гадить и принимать ванны, а потом пролились весенние дожди и растаял снег – всю органику смыло. А ведь и река теперь тоже гораздо чище, раз выше по течению больше нет десятков непрерывно испражняющихся в неё городов. Мутная сейчас из-за половодья. Но к лету вообще красота будет. Нашла всё-таки мать-природа управу на своего дерзкого двуногого отпрыска…

– Вот. Только не пейте всё сразу. Понемногу. – Сержант извлёк из ранца литровую пластиковую бутылку гранатового сока. – Можно не торопиться. Я тут с утра вас жду. Даже на поверхности ни одного жоры было не слышно. Но вот в тоннелях…

– Слушайте, Дранкель и Жранкель. Я с вами поле боя делил. Дважды. Давайте уже на «ты». А то мучаете себя как при царском режиме. Благодарю. – Я перебил его и взял бутылку. И только начав пить, почувствовал – как же сильно на самом деле пересохло во рту. Кисло-сладкая жидкость уходила в меня как в сухую землю. К лицу тут же прилила кровь и застучало в висках – повышенное от обезвоживания давление спадало медленнее, чем восстанавливался баланс жидкости в сосудах и тканях.

– Ладно… – Я не видел лиц кадетов, но по звуку догадался, что Петров улыбается. – Вот ещё, перекусите… Перекуси.

Он положил рядом два запечатанных пакетика – орехи в карамели и копчёные колбаски.

– А жизнь-то налаживается! – Отдышавшись, я приступил к еде, предложив орехи Егору. – Так что я пропустил?

– Когда мы убедились в том, что ловчие вас… Тебя подобрали, – Егор отказался от угощения и, снимая спецовку, продолжил, – то у нас был только один выход. Или позорное изгнание за невыполненный приказ и оставление поля боя. Или вот эта операция.

– Строго у вас, как я посмотрю. – Это были самые вкусные орехи и колбаса в моей жизни. Организм дорвался до глюкозы и сознание прояснялось с каждой секундой.

– Устав есть устав. Мы отвели Алину и раненную из Энгельса в интернат и разработали с командованием план.

– И, согласно этому плану, ты принял участие в этих смертельных «весёлых стартах»? Каков был шанс, что ты найдёшь меня в цирке?

– Ресурсов сейчас всегда не хватает. И людей. Из трёх экспедиций, отправленных на левый берег, вернулись только мы… Пока. – Вмешался Михаил. – Да и то, приказ, по сути, не выполнили. Значит, нам и доделывать. Обычно ловчие собирают жор как раз перед очередными играми. А тут ещё и нападение «воруй-города» было. Хоть и неудачное, как мы поняли. Но без потерь у центровых, похоже, не обошлось. Значит они точно собрались проводить игры.

– Как я понял, это что-то вроде вступительного экзамена в их банду?

– К банде может примкнуть любой. Поэтому людей у них хватает. А вот стать тем, кого они называют «старшими» – далеко не каждый. Они у них – что-то вроде офицеров. Только понятие чести у них весьма относительное… Но им доверяют огнестрел.

– Ага… Значит, коротко говоря, Егор записался в кандидаты на офицерскую должность, чтобы подобраться ко мне.

– Меня узнали бы сразу. – Петров коснулся изуродованного лица.

– Хех… Готов поспорить, у твоего шрама есть неплохая история. Расскажешь как-нибудь. – Я убрал пустую упаковку в бутылку и, закрутив её поплотней, передал обратно кадету. – Ну а если бы Егор проиграл?

– Не проиграл бы. – Сурово буркнул ефрейтор. Освободившись от грязной спецовки, он теперь возился с трофейным пистолетом.

– Отчаянные вы ребята, что сказать… С меня причитается. – Я расслабленно опустился спиной на серую кладку. Чем реже ощущаешь сытость – тем приятнее вот так отдохнуть после приёма пищи. Вот так бы сидел и сидел…

– Алина всё с нами рвалась. Девчонки еле успокоили. Им там тоже помощь нужна позарез, только этим и отвлекли. А, да… Вот. – Сержант отстегнул от ранца мой дробовик. – Заряжен в оба.

– А ещё патронов нет? – Я принял оружие и сунул в законное место – импровизированную кобуру на бедре.

– Дробь у нас в дефиците, только трофейная. Эти два по ребятам насобирал…

Петров набрал воздуха для продолжения речи, но запнулся. Помолчав, то открывая, то закрывая рот, он всё же решился:

– А… А Алина… Она ва… Тебе кто?

Я помедлил с ответом. Интересно, что она уже успела им рассказать? Скорее всего, особо и не расспрашивали. Всё-таки не языка же вражеского взяли. Девчонка-то, поди, в шоке до сих пор.

– Да никто. Подобрал как котёнка. Пряталась в бабушкином погребе с зимы. Чудом выжила. А братьев гопники зарезали.

Полагаю, объяснять мою мотивацию более подробно было ни к чему. Для этих доброхотов необходимость спасения дамы в беде была и так очевидной. Я окончательно в этом убедился, когда они без разговоров согласились помочь пиратам. Неудивительно, что с таким благородством у вас патронов нет…

– Жаль, конечно, что с дробью дефицит… Но и на том спасибо. И у меня теперь такой же, как у Егорки есть. – Я достал из кармана небольшой пистолет и присмотрелся, пытаясь понять в полутьме, с чем имею дело. – А что ж командование-то ваше, ничем вам не помогло, кроме новой пайки?

– Это «Грачи». Институтские, из арсеналов гвардии. – Опередил меня Егор, заметив мой интерес к оружию. Снарядив свой ствол обратно, он поставил его на предохранитель и сунул за пояс.

Михаил снял с плеча «укорот» и передал его бойцу.

– Командование помогло. Вот. – Достав из ранца пару рожков, он тоже передал их Егору, а тот рассовал их по карманам. – И не только паёк и патроны. Вот что ещё…

Сержант продемонстрировал мне связку больших ключей из кармана.

– Э-э-э… Ими, конечно, можно выдать неплохих звездюлей при должной сноровке. Но не маловато ли?

– С ними я дошёл под землёй почти от нашего расположения. А то по поверхности – не вариант. Эта территория полностью под центровыми. Нарваться – раз плюнуть. – Петров убрал ключи обратно. – Также мы и вернёмся. И, скажу я вам… Хорошо, что возвращаться придётся не одному. Не только потому, что у Егора всё получилось…

Я вгляделся во тьму узкого тоннеля, уходившего в сторону реки. Атмосфера, конечно, не праздничная. Но двигаться ночью мелкими перебежками через весь центр к набережной… Я, пожалуй, тоже выбираю прогулку по тоннелям, как бы в них не пахло. Тем более, что и пахнет-то вполне терпимо.

– Наверное, если встретить тут жору – можно и правда обосраться не на шутку. А что, канализация прямо вот так вся между собой сообщается? Я думал тут отдельные тоннели вдоль основных жилмассивов. Которые кончаются коллекторами или ведут на водоочистные. Вроде они где-то в Затоне у нас? Но нам же совсем в другую сторону. Южнее.

– Ключи открывают двери в тоннели между основными бомбоубежищами. Их ещё в середине прошлого века строили. Под правительством – на Театральной. Под оборонными заводами в Ленинском. Под областным КГБ. Которое теперь ФСБ. Вот туда и пойдём. Оттуда – опять по канализации немного. У берега она затоплена, поэтому придётся по поверхности тоже немного прогуляться… Но это уже совсем рядом с нами. Там центровых нет. – Сержант помолчал немного и поёжился. – А вот жоры… Если бы я их встретил – плевать. К ним уже давно привык. Тут что-то другое… Не знаю. Всё время казалось, что я не один иду… Звуки всякие… Кажется, шёпот слышал…

Я не так много помнил о том, что такое – быть ребёнком. Но точно знал, что воображение в детстве – гораздо богаче. И намного быстрее рисует жуткие образы в темноте при первой же возможности.

– Ну знаешь… Я бы в твоём возрасте наверняка зассал бы один по таким местам ходить. Так что ты молоток, сержант. Ничё, с нами веселее будет. – Поднявшись, я размял затёкшие конечности. – Пойдём? А то там наверху уже к ночи, походу…

Впереди пошёл сержант, попросив нас погасить фонарики, но держать их наготове. Сам он освещал тоннель тусклым сувенирным ночником, стилизованным под старинный фонарь.

– Он на солнечных батарейках. – Объяснил свой выбор кадет в ответ на немой вопрос. – Можно днём зарядить и почти на всю ночь хватает. Обычных-то батареек сейчас не напасёшься. И от ярких фонарей глаза к темноте так и не привыкнут. А на поверхности нужно будет без света пройти.

Продвигались мы медленно – под низким потолком мне всё время приходилось сутулиться, то и дело приседая и нагибаясь под торчащими трубами, кранами и опорными балками.

Шорохи одежды и оружия, стук шагов и плеск редких луж гулко звучали под каменными сводами. Впереди послышалось журчание и скоро мы уже шлёпали по мелкому подземному ручейку, устремляющемуся в попутном направлении – в сторону набережной. Пару раз в слабом свете лампы появилась, пискнула и убежала крыса.

– Я думал их тут будет больше…

– Тихо… – Резко шепнул Петров. – Рядом с другими люками может кто-то быть. Услышат.

Действительно, у одной из лестниц, поднимавшейся к выходу из тоннеля, послышался разговор. Звук шёл сверху. Значит и нас могли также услышать. Тем более, что на улицах нынче мёртвая тишь.

Кое-где сквозь кирпичные своды пробились корни деревьев, свисая почти до пола жутковатыми занавесками. Один раз, пригибаясь под очередным пучком труб, я вляпался рукой во что-то мерзкое и чуть не выругался.

– Так… Вот… После третьих корней… Тут справа должна быть решётка… Вход в коридор… Чёрт! – Сержант остановился, нащупал стальные прутья, но вдруг отшатнулся с испуганным лицом. – Закрыто…

– Ну у тебя же ключи. Давай, открывай, чё застыл-то?

– Я… – Он посмотрел на меня, прижался к стене и быстро оглянулся по сторонам. – Я её уже открывал… Когда шёл к цирку. И не запирал за собой…

Я подошёл к решётке и проверил – действительно, закрыта. И замок не такой, что сам захлопывается.

– Точно не закрывал? Может на автомате запер, да и забыл от волнения.

– Вроде… Нет, я бы запомнил… Не знаю…

– Бывает… Давай открывай, не возвращаться же теперь.

Кадет достал ключи и принялся возиться замком, подбирая нужный. А я, на всякий случай, достал пистолет. Егор, посмотрев на меня, сделал тоже самое.

Закрыв за собой весьма скрипучую решётку, мы оказались в длинном коридоре – достаточно просторном, по сравнению с канализационным тоннелем. Конец коридора не высвечивали и фонарики – голубоватые лучи скользили по тьме, в которую уходили ровные зелёно-белые стены.

Под потолком шёл ряд вентиляционных труб в пыльных цинковых кожухах. На стене рядом с нами висел какой-то указатель. Но что на нём было написано – уже не прочесть. Разбит был и он сам и лампа под ним.

Я посветил на пол – в пыли было множество следов. Самыми свежими были ребристые отпечатки берцев кадета – его след шёл посреди коридора к решётке. Поверх всех остальных отпечатков обуви, уже присыпанных пылью.

Но присмотревшись, я всё-таки нашёл ещё один свежий след. Тонкие и длинные отпечатки, без рисунка протектора, каблуков или пальцев. То ли у того, кто оставил этот след, были длиннющие ступни, то ли он почти не отрывал ноги от земли, постоянно шаркая. След шёл из темноты сначала вдоль одной стены, а у решётки переходил к противоположной. Потому заметить его было трудно – у стен кладка пола была из светлого камня. Как пыль.

– Всё же кто-то за тобой закрыл… – Я щёлкнул предохранителем. – Шёпот, говоришь… Идём дальше? Тут далеко?

Михаил нервно сглотнул:

– Минут десять… Там развилка… Потом бомбоубежище… Там пусто было. Хлам один и мебель старая… Из него такой же коридор и опять решётка… В канализацию.

– Ты все двери по пути не запирал?

– Да… Чтобы быстрее возвращаться…

Мы осторожно двинулись вперёд, пригасив пока фонари. Постепенно стихло журчание за спиной. А где-то впереди раздавался ритмичный тонкий скрип, нараставший по мере нашего приближения. Стук подошв по каменному полу отражался от сводов небольшим эхо.

Внешний вид коридора был неизменен. Только на потолке через каждый десяток метров висел белый плафон в внутри решётки. Что не спасло многие из них от того, чтобы быть разбитым.

– Сейчас должна быть развилка… Нам прямо… Ох, ё… – У Петрова от испуга перехватило дыхание и он отшатнулся назад.

– Ты чего?

Свет от его лампы высветил на стене красный смазанный отпечаток детской ладони. А чуть подальше на потрескавшейся побелке была нарисована пальцем какая-то рогатая злобная рожа с торчащими наружу клыками. Тоже красная.

Внезапно тихий скрип прекратился. В повисшей тишине было слышно только наше участившееся дыхание.

– Слышали? Замолчало… – Нервно резюмировал Петров, словно пытаясь убедиться, что не он один слышал этот скрип раньше.

– А когда сюда шёл, тут такого не…

Не дав мне договорить, на потолке перед нами зажглась лампа, высветив метрах в двадцати перед нами участок коридора с развилкой, уходящей влево. Мы рефлекторно присели и прицелились в пустоту коридора. Поморгав с тихим треском, гудящая лампа снова потухла, оставив нас в темноте.

– Твою мать… Чё за херня… – Теперь даже у меня воображение разыгралось. По загривку и ногам побежали мурашки.

Лампа снова вспыхнула с тихим гудением. Ресурс люминесцентного фонаря внутри плафона явно подходил к концу – свет то и дело коротко моргал, добавляя нервозности. И в этом мельтешении из развилки вдруг медленно выкатилась пыльная инвалидная коляска. С тем самым тихим скрипом, который мы слышали до этого. На ней, растопырив руки и ноги, сидело маленькое детское тельце… Без головы. Белое платьице было забрызгано красным.

Кадеты отступили на шаг и прижались к стенам, выставив оружие, судорожно втянув воздух носами.

Я съёжился и присмотрелся к креслу, но лампа опять погасла. Вспомнив про фонарь, я приставил его к стволу и щёлкнул кнопкой включения. Но голубоватый конус света успел выхватить только то, как это обезглавленное тело вылетело из тьмы коридора прямо на меня…

– И-И-И-И-И-И-И!!! – Стены коридора огласил протяжный тонкий девичий визг.

Отшатнувшись, я оказался спиной на полу. И несколько раз выстрелил во тьму перед собой – скорее от испуга, нежели действительно пытаясь кого-то достать.

Кадеты тоже принялись слепо палить из своих пистолетов следом за мной.

– Стоп! Не стрелять! Стоп!!! – Я орал, еле слыша сам себя. В замкнутом пространстве коридора, после долгой тишины выстрелы прозвучали просто оглушительно. В ушах повис звон.

Вспышки от огня выхватывали впереди всё то же кресло. На этот раз – пустое. И теперь впереди снова была непроглядная тьма. Кадеты, освещаемые повешенной на пояс сержанта лампой, пятились, выпучив глаза в темноту и всё также прижимаясь к стенам.

– Давайте уйдём… – Петров говорил дрожащим и сдавленным голосом. – Давайте найдём другой путь…

Как-то совсем забыл, что, не смотря на их боевые подвиги, они всё же ещё дети.

Сидя на полу, я оглянулся в поисках безголового ребёнка. И заметил рядом с собой валяющуюся в раскоряку куклу в белом платьице. Без головы.

– Э! Да это всего лишь…

– Раз-два…Три-Четыре… Вы уже давно в могиле… – Меня перебил тонкий детский голосок, громко разнёсшийся по всему коридору. – Три-четыре… Раз-два… Отвалилась голова… И-И-И-И-И-И!!!

Визг снова оглушил нас своей пронзительностью. Резко оборвавшись, он оставил после себя жуткое эхо.

– Пожалуйста, давайте уйдём… – Чуть не плача настаивал на своём бравый сержант.

Я нащупал свой фонарь и поднялся:

– Стойте тут. Не стрелять ни в коем случае! – И быстро двинулся в сторону развилки, высвечивая путь фонарём.

Впереди послышались торопливые шаркающие шаги, судя по всему, удаляющиеся по развилке влево. Я побежал туда.

Завернув за угол, я выхватил во тьме убегающую по коридору тонкую низенькую фигурку, одетую в длинный светлый халат. Обернувшись, фигура швырнула в меня какой-то чайник и продолжила убегать, разбросав по плечам длинные тёмные волосы.

Без труда отбив чайник в сторону, я рванул следом, но тут же шлёпнулся мордой об пол, споткнувшись обо что-то мягкое и выронив оружие. И еле успел схватить за ногу того, кто и был тем самым мягким препятствием. И теперь пытался убежать в другую сторону.

– Ай! Отпусти, гад! Отпусти!!! – Гневно зашипел тонкий детский голосок. Его хозяин пытался вырваться и, что было сил, лягался другой ногой, обутой в мягкий шлёпанец.

А убегавшая маленькая девочка в это время подскочила обратно, схватила с пола пистолет и наставила дуло на меня.