Текст книги "Дурное влияние (СИ)"

Автор книги: Pumbriya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

========== Глава 1. Проблемный ученик ==========

За свою невероятно долгую даже по дренейским меркам жизнь Велен выпестовал много учеников. И, кажется, ни за одного так не болела душа, как за принца Андуина – юношу, который не принадлежал его расе по рождению, но был удивительно схож с ней по духу.

И все же одно важное отличие существовало – непоседливость и тяга к приключениям юного принца просто поражали воображение. Велен даже однажды засомневался, не было ли его удивление склонностью ученика попадать в истории обыкновенным проявлением свойственной древним существам неспешности и тяготения к покою. Но нет, выделив неделю на общение с экзодарской молодежью и детьми, Велен лишний раз убедился, что это у людей слишком много энергии. Люди жили мало, поэтому – быстро, и за пару лет умудрялись набить себе шишек побольше, чем типичный дреней за пару столетий.

Велен в тысячный раз напомнил себе, что Андуин – удивительно умный и не по годам мудрый юноша. Его Свет горит очень ярко. У него великая и достойная судьба, и он показал, что способен справиться с предначертанным. Он уже не раз попадал в переделки и с честью выпутывался из них, ни разу не пойдя против веления совести. У Андуина, в конце концов, есть влиятельный родитель, который за своего отпрыска и наследника совершит невозможное! Но не беспокоиться Велен не мог.

Слишком уж вся эта ситуация напоминала… другую. Из собственного прошлого.

Велен прошелся по залу в Чертогах Света. Идея размять ноги, отвлекаясь от тревожных мыслей, показалась ему удачной, и он направился к Трону Наару – не то чтобы специально, но в минуты сомнения или печали именно энергия Света могла принести желанное умиротворение, и Велен уже привык ходить именно этим путем. Едва он вышел за пределы зала, разделявшего его кабинет и общую часть Чертогов Света, позади него и с обеих сторон неслышно появились четыре охранника-Щита. Велен не обратил на них внимания. Он давно привык к их обществу и уже не испытывал ни малейшего дискомфорта от того, что до зубов вооруженные дренеи стоят или тихо идут у него за спиной.

Пророк медленно обошел широкий столб Света, поднимавшийся из недр Экзодара. Он сделал почти полный круг, но дальше пол по спирали опускался вниз, а на жилые и машинные ярусы Велен сейчас не стремился. Он развернулся и двинулся назад, а потом ноги, как обычно, воспользовавшись задумчивостью своего хозяина, вывели его к залу для медитаций.

Иногда Велену казалось, что он рискует однажды навечно застыть в неестественной позе, которую никто не использовал ни для отдыха, ни для принятия пищи, ни для чтения или общения с другими. Поза для медитации: соединенные друг с другом копыта, ладони на торчащих в разные стороны коленях, упирающийся в пол хвост – по скромному мнению Пророка, выглядела нелепой. Но К’уре, первый учитель и первый друг из расы наару, приучил его медитировать так. При нынешнем уровне способностей Велен мог бы войти в прорицательский транс даже стоя на одной ноге. Или свисая вниз головой с какой-нибудь перекладины, появись у него желание изобразить из себя пророчащую летучую мышь, подтверждая наветы недоброжелателей о старческом маразме, все-таки поразившем Неподвластного Времени. Однако Велен раз за разом, тысячелетие за тысячелетием, продолжал садиться в несуразную позу: сначала из страха хоть чуть-чуть ослабить дар и пропустить что-то важное, теперь – больше в знак уважения теряющему последние силы К’уре.

Поэкспериментировав однажды, Велен пришел к выводу, что левитация и определенного покроя длинные одеяния делают пребывание в медитационной позе менее неудобным и менее глупым на вид. «Вы – Пророк и наш духовный лидер, извольте выглядеть соответственно», – не раз заявлял Велену один из ныне покойных членов Длани Аргуса. Вот Велен и сделал вид, будто уступил его уговорам, и с тех пор стал одеваться на первый взгляд просто, но пафосно.

Велен никогда не был самолюбив и особо подвержен гордыне, но страх быть поднятым на смех, неуместный для столь древнего существа, все еще не был им изжит. И ненароком подслушанные слова учеников о том, как величественно выглядит медитирующий Пророк, наполняли его сердце спокойствием и позволяли не терять концентрацию даже в присутствии свидетелей.

Впрочем, сейчас наблюдать за ним было некому. Щиты остались за пределами зала, охраняя вход, а единственный в данный момент ученик находился с отцом в Штормграде.

Очень хотелось верить, что в Штормграде или хотя бы – с отцом.

Велен вздохнул, тяжело опустился на пол, одергивая длинный подол одеяния, принял ту самую позу и поднялся чуть выше метра над полом – как раз, чтобы весь хвост оказался в воздухе. Велен не активировал Песню Духа и не пытался войти в прорицательский транс – его целью было только очищение разума от тревожных мыслей. Но иногда видения приходили к нему сами – как и сейчас.

Вот он, забавно хмурит светлые брови – юноша, из-за которого сердце Велена полно беспокойства. А рядом с ним – юноша, из-за которого это беспокойство становится непрерывным.

Нежелательное знакомство.

Плохая компания.

«Демонический принц».

Хотя, теперь он уже король. И к его правлению у Велена никаких нареканий не было, политика нынешнего главы Квель’Таласа была миролюбивой и мудрой. Что же до самого короля… Каэль’Тас Солнечный Скиталец уверенно заявлял об отсутствии своей вины во вторжении Пылающего Легиона на остров Квель’Данас. Лидеры народов Азерота решили поверить ему – или сделали вид, что поверили. Сам Пророк считал, что Каэль’Тас так юн, что ему можно простить даже намеренное сотрудничество с Легионом – Велену ли не знать, как легко может Кил’Джеден убедить в чем угодно, даже не прибегая к прямой лжи, угрозам и магическому влиянию на разум.

Простить, поверить, дать еще один шанс, поддержать в минуту сомнения, сотрудничать – да, Велен был на все это готов, о чем практически прямым текстом и сообщил Солнечному Скитальцу на его коронации. Но довериться настолько, чтобы не беспокоиться из-за его дружбы с юным учеником Велен не мог.

Началось знакомство принцев два года назад. Жили они в разных, даже не соседствующих государствах, виделись редко, общались больше в компании общих знакомых – никто и не заподозрил опасности. Но узы между ними стремительно крепли, эльфийский король был сведущ в магии и мог навещать приятеля в любое время, и вот, пожалуйста – через несколько месяцев они уже друзья не разлей вода. Можно было порадоваться, что некогда попавший в компанию демонов эльф теперь дружит с добрым и светлым юношей, а значит, не намерен повторять прежних ошибок. Но Андуин был чересчур восхищен своим другом! Научится еще чему-нибудь… плохому.

Велен отогнал невесть откуда возникшую мысль, будто шпионит за своим учеником при помощи прорицательских способностей, и сосредоточился на видении, погружаясь в него полностью.

Два юноши с одинаковыми прическами в виде забранных в короткий хвост золотистых волос склонились над листом бумаги.

Значит, они оба теперь так ходят? Велен даже не сомневался, кто выбрал эту прическу первым, а кто решил подражать!

Он присмотрелся к заинтересовавшему их листу, испещренному заметками и линиями, и понял, что это схемы заклинаний. Велен улыбнулся. Небольшой урок чародейского искусства? Он сам, являясь и служителем Света и чародеем одновременно, не раз подумывал о том, чтобы научить Андуина простейшим бытовым чарам, здорово облегчающим жизнь, особенно в военном походе. Но люди жили так мало, что Велен торопился передать ученику как можно больше знаний о Свете и предпочитал не распыляться.

– Знаю, звучит сложно, – рассмеялся эльф, глядя, как скептически хмурится Андуин. – Но ты работаешь с магией Света уже давно, у тебя получится быстро.

Велен закашлялся, едва не потеряв концентрацию и связь с видением. «Магией Света»? Может, Каэль’Тас просто оговорился? Или годы скитаний без присмотра и контроля старших сформировали у него привычку излишне вольного поведения и склонности шокировать всех своей дерзостью и неуважением к вечным ценностям?

– Но чародейские плетения вместо молитв… – нерешительно протянул Андуин. – Это неправильно, со Светом так нельзя.

Он помолчал несколько томительных мгновений, а потом принялся четко и уверенно объяснять свою точку зрения. Он говорил абсолютно правильные слова, точные и емкие, Велен сам не сказал бы лучше. Наоборот, ударился бы в ненужные уточнения и подробности.

Гордость за ученика наполнила сердце Пророка согревающим Светом. Компания у Андуина была, и впрямь, нежелательная, но вера его крепка, и принципы тверды – так что перевоспитается эльфийский мальчишка, никуда не денется. Вот почему Андуин так рьяно сопротивлялся советам Велена ограничить общение с Каэль’Тасом! Это же все равно что запрещать целителю контактировать с больными: вдруг заразится. Конечно, Андуин чувствует ответственность за юного друга, пережившего в последние десятилетия немало бед и сбившегося со светлого пути. Не так уж сильно и сбившегося, кстати. Не с демонами же дружить или массовые убийства устраивать предлагает. Такая задача Андуину по силам.

Велен хотел было выпустить видение и завершить медитацию, но самоуверенная усмешка на губах Каэль’Таса заставила его задержаться еще чуть-чуть и досмотреть до конца.

– Не надо убеждать меня, Андуин. Позволь истине убедить нас обоих, – вкрадчиво проговорил эльф, сверкая кошачьими глазами, в которых слабо, но все равно заметно горела Скверна. – Давай проверим.

Каэль’Тас придвинул к себе объемистую книгу, которая прежде лежала на углу стола. Он перевернул несколько страниц, и Велен узнал один из человеческих учебников для начинающих последователей Света, который Андуин показывал ему в начале их занятий.

– Вот это, – эльф ткнул отполированным ногтем в одну из строк, – вот для такой простой штуки я смогу разработать плетение, а ты наполнишь его Светом. Отработаешь, и мы проверим, что эффективнее – син’дорайское заклинание или молитва Свету.

Андуин не соглашался, но Велен с тревогой заметил, что возражал он уже не так уверенно.

– Это не твои мысли, – улыбнулся ему Каэль’Тас, смягчая умильным выражением мордашки смысл своих слов, которые могли бы показаться обидными. – Ты вычитал их в учебниках или услышал от других жрецов.

Эльф положил руку Андуину на плечо, наклонился к его уху и тихо проговорил тоном заговорщика или искусителя:

– Давай просто поставим эксперимент и убедимся сами.

Андуин разрумянился от смущения – на светлой коже людей прилив крови к щекам всегда был легко заметен, – и… кивнул.

– Великий Свет! – воскликнул Велен, выпадая из видения и неловко шлепаясь многотысячелетней задницей прямо на пол. – Дай мне мудрости уберечь этих детей от зла!

Сколько у него времени? Он не знал, как скоро может сбыться это видение, но на вид Андуину столько же лет, как сейчас. Или волосы все-таки были подлиннее? Иногда Велен мог увидеть и прошлое, потому вполне возможно, что Андуин уже начинает менять свое отношение к Свету.

«Сколько же проблем с этими эльфами крови!», – раздраженно подумал Велен и тут же устыдился этих мыслей. На самом деле к этой расе он относился совершенно нормально. Многие его соплеменники не разделяли его точку зрения, копили обиды и предрассудки. О безалаберности и отсутствии чего-либо святого у высших эльфов Велен также наслушался от ночного эльфа Малфуриона, одного из лидеров новых соседей дренеев по планете. Но долгая жизнь Велена позволяла ему знать и помнить многие народы в разные периоды их развития, и понимать, куда движется то или иное сообщество.

Эльфы крови и высшие эльфы были похожи на эредаров, какими они были до прихода Саргераса и наару, и даже немного раньше периода полного расцвета их цивилизации. Избыточное использование магии, соответствующее самомнение, эстетика в приоритете перед этикой, но уже отсутствие стремления вести захватнические войны и умение ценить жизнь. Эльфы были знакомы со Светом, и если бы не побег в Запределье и знакомство с демонами со всеми вытекающими последствиями, а также вступление в агрессивную Орду, то через пару тысячелетий они сами пришли бы к более мудрому образу мышления. Союз с демонами отбросил их в нравственном развитии назад, но они осознали свои ошибки и вернулись на верный путь.

Показательный пример – леди Лиадрин, син’дорайская жрица и лидер Рыцарей Крови. Она тоже раньше использовала Свет, получала светлую энергию любым способом, оправдываясь благими целями. И только потом, когда метод перестал работать, а А’дал сообщил ей пророчество о шансе на возвращение к Свету и о ее миссии, она одумалась. А увидев собственными глазами гибель наару, его жертвенность и милосердие, осознала, насколько была неправа.

Но даже ее взгляды не были столь циничными! «Эксперименты», «плетения», «эффективность»! Свет – это не неразумная стихия, которая служит заклинателю как его вещь! Каэль’Тас позволяет себе такие слова из-за того, что он чародей? Велен сам был одним из сильнейших магов своего народа, но никогда не относился к силе так… или относился? Вот уже столько тысячелетий он использовал Свет и привык творить и магию тоже с большим пиететом и уважением к чуду.

Словом, позиция Каэль’Таса была еще более ошибочной и аморальной, чем у большинства его соплеменников. Все было бы не так страшно, не будь он другом Андуина. Велен никогда не стремился контролировать все и вся. Эльфийский король в дела служителей Света в своем государстве не вмешивался, поставив над ними вместо изгнанной леди Лиадрин другую жрицу. Вполне разумную и уважающую Свет, как гласили доклады дренейских разведчиков.

Да, Пророк почитывал материалы разведки, которыми снабжали его члены Длани Аргуса. А как иначе он должен расшифровывать свои видения и отделять истинные от ложных, а маловероятные – от оставляющих лишь узкую лазейку на спасение?

Каэль’Тас мог со временем понять, что мыслит неверно, и исправиться. Но пока это не произойдет, он будет представлять опасность для Андуина. Сначала эксперименты, потом полностью потребительское отношение к Свету, а потом уже и безразличие к тому, какой силой пользоваться, лишь бы достичь своей цели. Андуин – не просто ученик Велена. И не просто будущий лидер крупнейшего государства людей. Судьба штормградского принца – в будущем возглавить армию, которая выступит против Легиона. Велену было об этом видение, и он не имел права позволить ему не сбыться, упустить шанс Азерота на выживание. А, возможно, и шанс сил Света на победу в противостоянии с Легионом.

Следует быть начеку.

========== Глава 2. Беседа с родителем ==========

Долгожданная встреча с учеником не успокоила Пророка. Он несколько раз снова отыскал и просмотрел видение о беседе Андуина с Каэль’Тасом и пришел к выводу, что все должно случиться в течение года, если уже не произошло. Велен попытался осторожно выяснить, говорил ли ученик со своим другом о Свете как о силе, но внятного ответа не получил. Андуин отводил глаза, смущался, скрытничал. То ли не желал расстраивать его честным ответом, то ли – не приведи Свет! – был очарован и покорен эльфийским мальчишкой полностью, и теперь считал все, что между ними было сказано, личной тайной. Хвалебные оды интеллекту Каэль’Таса подтверждали второй вариант.

Велен не решился в категоричной форме потребовать ответа или запретить подобные исследования. Андуин относился к его авторитету лидера дренейского народа и Пророка спокойно, с уважением, но без благоговейного трепета, а потому неосторожные действия могли привести к потере его доверия. Велен с Андуином был знаком дольше, чем Каэль’Тас, но ненамного. А молодым крайне важно мнение сверстников. Неизвестно, кого выберет принц, если поставить вопрос ребром. Возможно, если Велен надавит, попытается ограничить их общение, то Андуин будет бояться выглядеть слабовольным в глазах своего венценосного друга.

Нет, Велен будет действовать иначе.

Вариан Ринн не был тем союзником, о котором можно только мечтать. Громогласный и гневливый, скорый на суждения и любящий решать вопросы силой – типичный представитель молодой и активно развивающейся расы. Однако лидер Альянса был небезнадежен. В конце концов, он не был жесток, подл, безответственен или глуп. Впрочем, в последних двух пунктах Велен был готов усомниться прямо сейчас. Вариан в упор не видел проблемы!

– Мы добивались возобновления союза с Квель’Таласом целых десять лет, – веско возразил Ринн, на все доводы о неблагонадежности эльфийского короля.

– Вы и сейчас не в союзе, – терпеливо напомнил Велен.

– По крайней мере, мы больше не враги, Квель’Талас идет на сотрудничество. А за Каэль’Тасом присматривает Джайна.

Велен тихо хмыкнул в бороду. Присматривает! Ну да, присматривает – как тигрица за своим детенышем. Велен сильно подозревал, что леди Праудмур будет защищать и покрывать своего юного и миленького друга, даже если тот снова заключит союз с Легионом, заведет себе любовника-демона и выучится некромантии, лишь бы против нее самой не выступал. Вариан потерял контроль над Джайной, неужели он сам этого не заметил?!

– Такой расклад меня вполне устраивает, – продолжил Вариан, не замечая скепсиса собеседника, – и я не буду портить все из-за религиозных… нюансов.

– Не портить, Вариан, – мягко возразил Велен. – Я ни в коем случае не призываю идти на ухудшение отношений с Квель’Таласом. Просто ограничь общение Андуина с этим юношей, ослабь это влияние. Андуин отдаляется от меня, он очарован своим новым другом. Но тебя-то он послушает.

– Лучше ты меня послушай, Велен. Да, Андуин очарован, ведь у него так мало друзей. Но беды в этой дружбе нет. Я не буду ее ограничивать. Более того, Велен, я буду ее поощрять. У моего сына сейчас нет никакой реальной власти, и Каэль’Тас не получит от него с помощью этой дружбы ничего.

Вариан сделал несколько шагов по своей приемной. Он бросил взгляд в окно на дворцовую площадь, снова повернулся к Пророку, усмехнулся и добавил проникновенным тоном.

– А вот лет через десять Андуин вырастет и станет зрелым мужчиной. А эльфийский король так и останется мальчишкой. Мальчишкой, который будет хорошо знать своего старшего друга, доверять ему и прислушиваться к его советам.

Велен хотел указать Вариану на очевидный недостаток его плана – полное отсутствие возможности контролировать и направлять этот процесс, – но человек бросил на него грозный взгляд, не позволяя перебить себя. Велен с раздражением подумал, что затея поговорить с отцом, когда не удается решить проблему с его более настроенным на взаимовыгодное сотрудничество сыном, была изначально обречена на провал.

– Когда настанет черед моего сына взойти на штормградский трон, Каэль’Тас станет ему незаменимым и верным союзником, – в голосе Вариана появились стальные нотки. Его хищный прищур вдруг натолкнул Велена на мысль, что под словом «верным», Ринн подразумевал «управляемым». – Испортить такую возможность только потому, что он учит моего сына магии? Не запрещенной, не темной, а обычной, которой владеют чародеи Кирин-Тора и Штормграда? Велен, это… недальновидно.

Пророк кивнул, показывая, что заметил и оценил попытку Вариана быть дипломатичнее и смягчить резкую отповедь менее категоричным выражением. Он тихо вздохнул и снова напомнил суть проблемы.

– Они хотят экспериментировать со Светом и использовать его. Как магию.

– Альянс терпим в вопросах религии, – уперся Вариан. – Святой Свет или Свет Элуны, Свет наару или Свет Солнца, Свет как магия или как высшая сила – это важно для вас, жрецов, но это никогда не должно влиять на союзы между народами!

Велен досадливо дернул хвостом. Вариан намеренно уводил разговор в сторону, подменял одно понятие другим. Никто не просил его затевать религиозные или международные конфликты. Просто оградить ребенка от дурного влияния! Только от дурного – Велен был совершенно не против, если Андуин выучится арканной магии или начнет называть Свет именно Светом Солнца. Опасность-то не в этом! Но Вариан не понимал или, скорее, не желал понимать серьезности ситуации и ее возможных последствий. Нет, Велен не думал, будто штормградский король настолько заигрался в политику, что готов рисковать горячо любимым сыном и единственным наследником. Просто Вариан – воин, а не жрец, и для него все это и впрямь лишь религиозные нюансы или даже нехватка толерантности.

– Вариан, – с безграничным терпением начал Велен. Надо попробовать поговорить с ним в понятных воину терминах. – Мне было видение, что Андуин поведет армию сражаться с Легионом. А Каэль’Тас ослабляет его веру в Свет, источник его силы. Кто тогда защитит Азерот, Вариан, ответь?

– Видения не точны, ты сам об этом говорил. И в том, где они изучают магию и Свет, ты ничего страшного не увидел, – отмахнулся Вариан. – Возможно, если мы начнем мешать им дружить, тогда они и наделают бед. Следи, раз у тебя есть такая возможность. Держи на контроле. Я тоже буду следить. Но не мешай им просто общаться. Пусть юноши поддерживают друг друга. Обмениваются знаниями и опытом. Это залог мира в будущем! Я все сказал, Велен.

Велен медленно поднялся на ноги и, сухо попрощавшись, телепортировался в Экзодар. Он чувствовал досаду, но она была направлена скорее на него самого, чем на несговорчивого собеседника. Слишком привык, что его слово и его авторитет непререкаемы. И теперь не нашел нужных слов, не убедил.

Велен считал, что стремление защитить Азерот и своего сына от опасностей – доминирующие приоритеты Вариана. Похоже, он ошибся. В отсутствие явной угрозы штормградский король предпочел доверять потенциальному союзнику и избегать трений с ним. Велен покачал головой, удивляясь иронии судьбы: он сам, всегда призывавший к миру и доверию, сейчас был с такой позицией не согласен.

Доверять ребенку и его друзьям – это не значит не воспитывать их и не контролировать. Присмотр через видения, о котором говорил Вариан – этого недостаточно.

Пророк, тяжело переставляя ноги, вышел на один из балконов в жилом отсеке и устремил рассеянный взгляд вниз. Обычно наблюдение за повседневной суетой и кипением жизни успокаивало его, но сейчас отвратительное настроение и тревога оказались сильнее.

Андуин, Вариан и веленовы преданные последователи-дренеи – как они бесконечно далеки от тех дум, что занимают Пророка. Велен когда-то рассчитывал, что чем больше лет проживет, тем лучше будет понимать других. Поначалу так и было, но теперь он, будучи в три раза старше самого старого дренея, и в сотни раз – человека, все чаще ощущал, будто общается с остальными на разных языках.

Бросив последний взгляд на деловито снующих по переходам дренеев, Пророк медленно направился в свои покои. Один неудачный разговор лишил его сил. Плохо. Велен чувствовал себя старым, во всех смыслах старым – и обессиленным, и устаревшим. Он знал, почему. И вовсе не потому, что ему уже тридцать тысяч лет. И не потому, что он снова живет вдали от наару, не может утешаться их мудростью и очищать душу в сиянии их Света.

Все гораздо банальнее.

Некоторые думают, что столь приземленные вещи как недостаток секса Пророка не волнуют. А еще Пророк питается лишь водой и нектаром цветов и, простите за подробности, не нуждается в посещении гигиенического отсека. В определенной мере они были правы – Велен мог обходиться без пищи в несколько раз дольше, чем все остальные. Однако он не являлся бесплотным – со всеми вытекающими последствиями.

Впрочем – незачем врать себе, – недостаток секса мало беспокоил его на самом деле. Велен скучал. Старым и немощным или, наоборот, все еще падким на желания, было не тело. Слабой была его душа, которая желала счастья и для себя лично, и для всех живых созданий Вселенной, но не имела достаточно энергии, внутреннего огня, воли, чтобы за все бороться.

Однако упиваться жалостью к себе и предаваться самоуничижению Велен не любил и не умел. Ему все еще было по кому скучать – и за это следовало быть благодарным судьбе.

Велен позвал слугу и попросил принести ужин. Хороший кусок жареного на вертеле долгонога с хрустящей золотистой корочкой. Для старика такая пища – это почти что загул, но тело Пророка уже давно состояло из магии больше, чем наполовину. Навредить ему жирной пищей было невозможно, а понятие биологического возраста оказывалось применимым к нему весьма условно.

Расправившись с восхитительно неполезным для здоровья мясом долгонога, он стал продумывать дальнейшие действия. Итак, Вариан помочь отказывается, выгоду видит, риски – нет. Леди Джайна вообще активно поощряет эту дружбу, и во многом именно из-за нее Пророк проморгал опасное сближение между юношами. Все остальные обладают в глазах Андуина куда меньшим авторитетом, чем Велен.

А что если зайти с другой стороны?

В то, что действия Каэль’Таса – это результат какого-то коварного плана, его собственного или придуманного еще его бывшими союзниками-демонами, Велен верил мало. Скорее всего, эльф забивал голову Андуину вредными мыслями по незнанию, от безответственности, в качестве подросткового бунта или попытки казаться взрослее, смелее и значительнее, чем есть. И если объяснить ему, как сильно его действия вредят его другу, то он прекратит. По крайней мере, такая вероятность была, и стыдно должно быть тому, кто сдастся, не попытавшись.

Воодушевившись, Велен тут же призвал письменный набор и набросал черновик послания Каэль’Тасу с просьбой об аудиенции. Подчеркнул, что будет говорить не как лидер дренеев, а как учитель Андуина. Не жалея времени, прокорпел над формулировками более часа, затем переписал набело, скрепил своей личной печатью и телепортировал послание прямо на стол королевскому секретарю. Удачно подобранные слова или же доступный лишь крайне могущественному чародею способ доставки письма сыграли свою роль – Велен не знал, но положительный ответ от короля-чародея он получил в течение часа. Вежливое, даже доброжелательное послание и предложенная скорая дата встречи порадовали Велена. Итак, собеседник готов к диалогу.

Пророк бывал в Квель’Таласе дважды: во время вторжения армии Расколотого Солнца на Квель’Данас и в день коронации Каэль’Таса. Оба раза он был восхищен красотой этой страны. Роскошь, выставленная напоказ, но не безвкусно, а с эдаким небрежным изяществом. Тянущиеся к небу почти невесомые, воздушные здания, обилие света, сверкающие кристаллы и сияние магии – это место и впрямь походило на Аргус. Только в Квель’Таласе было много окультуренной природы: парки, газоны, клумбы, парящие вазоны с цветами, множество отдельно высаженных или украшающих здания деревьев. На Аргусе такого не было: там царствовали кристаллы и камень, и только в специально разбитых парках можно было увидеть живую природу. Или за пределами городов, где-нибудь в горах.

Каэль’Тас встретил Велена приветливо. Он был вежлив, но не чопорен, и всем своим видом воплощал смысл выражения «хороший мальчик». Настораживающе удачно воплощал. Неудивительно, что леди Джайне нравится его опекать. Неудивительно, что Вариан считает его безобидным.

Правители начали беседу издалека. Обсудили разницу между человеческой, дренейской и эльфийской школами магии, Каэль’Таса явно заинтересовало некоторые веленовы магические умения. Пророк аккуратно дал понять, что ничему такому, что можно использовать во зло, учить не станет, но кое-каким опытом поделиться готов, если Каэль’Тас будет умницей. Затем некоторое время разговоры велись вокруг интересующей Велена темы, но не касаясь ее напрямую. Пророку удалось выяснить, что видение сбылось буквально на днях или же та беседа о магии и Свете была у юных друзей не первой.

И, наконец, глубоко вдохнув, Велен высказался в том духе, что научные изыскания – это прекрасно, но конкретно в данном случае они ослабляют силу Андуина, чего, разумеется, ни он, ни его юный собеседник не желают.

– Ни в коем случае я не хочу ослаблять его! – замотал головой Каэль’Тас. – Наоборот, мы с Андуином хотим выяснить, каким способом он получит наибольшую эффективность.

«Мы хотим», угу.

– Каэль’Тас, поймите, Свет – это не стихия, которую можно подчинить себе и использовать. Свет – это сила, к которой нужно относиться с уважением, – терпеливо объяснил Велен.

– Я пишу «Свет» с большой буквы, – буркнул эльф и мило улыбнулся, чтобы его слова не показались дерзостью.

Эльфы красивы. Даже по дренейским меркам их лица были очень привлекательны, хоть тела и выглядели слабыми и увечными без хвоста и копыт. А для людей эльфы так вообще считались эталоном красоты. Каэль’Тас мог бы нести любую чушь, но в сочетании с хлопаньем ресницами и вот такой вот чуть смущенной улыбочкой одному юноше с романтическим складом характера это стало бы казаться откровением.

Андуин – не поверхностный бездельник, склонный судить лишь по внешности. Но Каэль’Тас ухитрялся выглядеть одновременно и умным и безобидным – опаснейшее сочетание, легко провоцирующее доверие и желание завоевать его уважение и дружбу.

Велен подавил желание рассказать побольше о сущности Света. Не поможет. В уважении к Свету нужно воспитываться с детства или воочию увидеть его чудотворное действие. Если способности эльфийских целителей и встреча с наару Му’уру не повлияли на каэль’тасово циничное, потребительское отношение к Свету, то нотации малознакомого дренея только нагонят на него скуку.

Велен призвал его думать об интересах Андуина. Не углубляясь в подробности, сообщил, что штормградскому принцу предстоит великая судьба. О роли ученика именно в битве с Легионом Пророк умолчал – не стоит рисковать, озвучивая столь опасные факты ненадежным личностям. Не омрачать Свет Андуина – разве Пророк о многом просил?

– Не надо решать за Андуина. У него своя голова на плечах, – холодно заметил эльф.

Велен усмехнулся. Сам Каэль’Тас, когда ему было интересно поисследовать Свет, не больно-то утруждался выяснением настоящего мнения своего друга. Попросту давил, требуя принять нужное ему решение.

– Найдите себе другое развлечение, – строго сказал Велен, убедившись, что тактика мягкого убеждения не работает. Если эльфу так хочется изучать Свет, пусть делает это под присмотром наставника, настоящего жреца.

– Чтобы Вы могли спокойно забивать ему голову религиозным туманом? – высокомерно вскинул голову Каэль’Тас. – Нужно учиться пользоваться своей силой, это его оружие и защита. Тем более, раз Андуину предстоят свершения и опасности! Свет – это сила, и нужно быть глупцом, чтобы не овладеть всеми ее возможностями! Андуин – хороший человек, и я уверен, что он будет применять свои способности во благо Азероту.

Велен устало прикрыл глаза и что было сил взмолился Свету. Защити. Отведи беду. Не дай истории повториться.