Текст книги "Когда птицы молчат (СИ)"

Автор книги: Птичка Певчая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 35 страниц)

Сейчас я вижу, как сильно я ошибалась. Я ничего, нуль, пустое место. Ненавижу, как же я его ненавижу!

Резко ставлю духи на место. Рука сжимает сумочку. Каблуки невозмутимо стучат по мраморному полу. Я выхожу из бутика медленно, с гордо поднятой головой. Неотрывно смотрю в его лживые, красивые глаза. Помнишь, как целовал меня? Как хотел до безумия? Пусть за этим не было ничего, кроме похоти. Во всяком случае для тебя. Но неужели мои губы не были мягкими и сладкими? И разве мое тело не идеально помещалась в твоих руках, когда ты обнимал меня так же, как обнимаешь ее?

Он мог прочесть это в моих глазах, когда я проплыла всего в нескольких сантиметрах от целующейся парочки, покачивая бедрами. Какой-то мужчина оглянулся мне вслед, и я едва заметно улыбнулась ему. Сзади раздался странный звук. Готова поклясться, это был Сергей.

Что случилось? – услышала я щебетание его подружки.

Но его ответа я уже не смогла разобрать. Удаляясь той же неспешной плавной походкой, я желала ему медленной, мучительной смерти.

В квартирке моих родителей царит оживление. После длительных баталий все же было принято решение ехать к тете в гости. Эту новость мама сообщила мне с радостной улыбкой, а папа, трагически вздохнув, покачал головой.

Мы с Женей заскочили к ним случайно, не планируя этого визита. Просто как-то потянуло, и я не смогла сопротивляться.

Женя скачет по кухне, выпрашивая у бабушки кусочек сырого дрожжевого теста, из которого через час получатся пирожки с абрикосами и шелковицей.

Живот будет болеть, – слышу я мамин голос.

Я ты немножко дай, – дочка наверняка строит грустные рожицы.

У мамы спроси.

Ну, ба, – тянет она, не желая получать отказ.

Совсем чуточку.

Уломала все-таки. Я и сама любила в детстве утащить маленький кусочек ароматного, мягкого теста. Но почему-то сейчас нет никакого желания снова ощутить этот вкус.

Папа подходит ко мне, потягивая крепкий сладкий чай. Мы вдвоем наблюдаем за действом на кухне, стоя в дверях зала.

Не хочешь ехать к тете?

Вита может и гранит превратить в пыль. Что уж тут говорить о моей выдержке.

Но все-таки море, солнце. Здоровье поправишь.

Не так уж я и болен.

Подхожу к нему и обнимаю за талию, прислонившись головой к плечу. Я очень люблю своего спокойного отца. Вдыхаю его запах, знакомый с детства, чувствую тепло его надежного тела и на миг закрываю глаза, забывая обо всем.

Ира, что у тебя с Владом?

Его тихий вопрос заставляет меня вздрогнуть.

Все в порядке. Почему ты спрашиваешь?

Ты почти не улыбаешься. Перестала смеяться. Лицо осунулось.

Это просто усталость.

Нет, дочка. Ты несчастна. И я не знаю, что с этим делать.

У меня на душе тяжело и неуютно. Я бы не хотела, чтобы о моих семейных проблемах стало известно родителям. Но, видимо, от их чуткого глаза ничего не утаишь.

Мама вошла в комнату, бросив на нас короткий оценивающий взгляд. Женя осталась на кухне, вычищая пальцем остатки теста из кастрюли.

О чем это вы тут секретничаете?

Да вот спрашиваю, что с Владом у нашей дочки.

Да что тут спрашивать – разве не видно?

И что же ты видишь? – меня разбирает любопытство.

Что вам сейчас нужно больше времени проводить вместе.

Мы и так проводим все свободное время вместе, – в моем голосе невольно слышится раздражение.

Ты не кипятись, Ира, – мама деловито расставляет чайный сервиз на журнальном столике. – Влад сейчас работает, это ему нужно времени больше уделять, поддерживать, чтобы все получилось.

По-моему, его никто никогда ни в чем не ущемлял, – отрезаю я.

Он хороший муж. Таких еще поискать.

У меня внутри начинает все закипать. Но нечеловеческим усилием я все же сдерживаюсь.

И о тебе заботится, и дочку любит, и все для семьи, все для дома делает, продолжает мама.

Да, мечта, а не мужчина.

Мама мгновенно реагирует на иронию в моем голосе. Она оставляет чашки в покое, упирает руки в бока, сдвинув брови на переносице.

Да, мечта. Ты посмотри вокруг – одни пьянчужки да бездельники. Держись за него. Другого такого не найти. Что это у тебя в голове?

Никаких у меня мыслей нет, – устало отвечаю я.

Подожди, не напирай, – прерывает мою маму отец, – пусть сами разбираются.

А я и не лезу, – возмущается мама. – Всего лишь напоминаю, что семейная жизнь – это труд, чтобы ее сохранить, нужно тяжело работать над этим.

А я надеялась, что семейная жизнь – это радость и легкость, – отзываюсь я, – потому что когда есть любовь, все дается просто.

Мама замолкает, а отец бросает на меня какой-то непонятный, тяжелый взгляд и отворачивается. Но я успеваю заметить промелькнувшие тени прошлого, тоски и горечи. И что-то подсказывает мне, что у них с мамой не все всегда было гладко. Возможно, это как-то связано с тем периодом их жизни, который я плохо помню, и, по всей видимости, именно моей маме пришлось приложить максимум усилий в их браке.

Может, нам стоит забрать Женю с собой? Ей тоже будет хорошо. Поездка пойдет бедной девочке на пользу. А то летом в духоте города, в его пыли сильно не оздоровишься.

Не знаю, – я испытываю неуверенность, – а вам не будет тяжело с ней?

С нашей внучкой? Ну что за глупости!

Я подумаю, мам.

Давай. Мы через неделю уезжаем, билеты нужно брать уже сейчас.

Мне необходимо посоветоваться в Владом.

Тогда жду звонка.

Влад не возражал. Он тоже обрадовался идее побыть без ребенка. Хотя, мне кажется, что это абсолютно ничего не изменит.

Тем не менее, я собрала дочкины вещи и ровно через неделю стояла на вокзале, сдерживая слезы.

Мы впервые расставались так надолго. И меня почему-то мучило предчувствие, что когда она вернется, все изменится.

Домой мы ехали молча, мои глаза все еще были на мокром месте. А когда я увидела на кровати Женину шапочку, почему-то разрыдалась. Прижала к себе кусочек цветастого ситца и сидела так минут пять, пока не вспомнила, что нужно предупредить маму. Достала телефон и набрала номер.

Мам, я забыла ей положить панамку.

Я куплю новую, к чему эти волнения? Отдыхайте. И помни, что я тебе говорила о Владе.

Когда я нажала на отбой, то не смогла преодолеть искушение со всей силы запустить мобильный в угол.

Собирайся!

Куда? – я открываю глаза. Днем меня неожиданно сморил сон. Я отключилась прямо в одежде. И теперь с трудом прихожу в себя.

Мы идем на вечеринку.

Влад, ты о чем?

Не будет терять времени, – его голос звучит бодро, даже весело.

Какая вечеринка?

Субботний вечер. Мы вдвоем и вся ночь наша.

Не хочу я никуда идти.

Хочешь. Просто пока об этом не знаешь.

Что та запланировал?

С коллегами решили оторваться в клубе.

А мы не староваты для этого?

Ира, не смеши меня. Одевай что-то из того, что ты хранишь в шкафу, но не решаешься достать из-за своего прелестного, юного возраста, – он надо мной подтрунивает.

Мне за тридцать перевалило. Я не считаю четвертый десяток прелестным возрастом.

Я сейчас отшлепаю тебя по прелестной попке, которой позавидуют и восемнадцатилетние писюшки.

Эта словесная перепалка все же возвращает меня из эмоционального вакуума, в котором я так долго пребывала, в обычный мир. В конце концов, я живой человек, и мне хочется иногда почувствовать весь вкус жизни. Я никогда не пыталась брать все, что она предлагает, но и не строила из себя ханжу.

В моем гардеробе действительно есть вещи, которые я не ношу. Но иногда достаю их и любуюсь, прикладывая к себе. Влад это заметил, хотя я всегда старалась не выдать той тоски, которую испытывала по беззаботным временам юности.

Черное платье, на которое пал мой выбор, провисело в шкафу год. И я ни разу не смогла в нем показаться на людях – просто не было повода. Неприлично короткое, плотно обтягивающее попку, но свободное сверху. Одно плечо открыто, рукава ближе к манжетам из широких становятся узкими.

Выбор одобряю, – бросает Влад, проходя мимо комнаты.

Спустя час мы уже едем в такси в самый знаменитый ночной клуб города.

А мы попадем?

Ребята заказали столик.

Кто еще будет? – я напрягаюсь.

Славик, Вадим, Лена, Аня из бухгалтерии.

Славик все еще с Леной?

Да, не удивлюсь, если эти двое поженятся.

Я рада за них.

Неплохая пара.

Всю дорогу моя рука в руке мужа. Я как-то успокаиваюсь. Все-таки, мы столько лет вместе. Сейчас, когда привычные домашние заботы вдруг отброшены, я немного оживаю.

В огромном темном помещении клуба не протолкнуться. К моему великому облегчению, не только молодежь штурмует танцпол и барную стойку. Совсем расслабляюсь и позволяю улыбке растянуть губы.

За столиком уже все в сборе. Аня оказалась миниатюрной шатенкой с живыми зелеными глазами. Рядом с невысоким Вадимом она довольно гармонично смотрится. Славик с Леной живо приветствуют меня, чем немного удивляют – мы были не в таких близких отношениях, чтобы выказывать настолько бурные эмоции. Но глянув на стопки на столе перед ними, все понимаю.

Что тут вкусного? – спрашиваю у них.

Оргазм, – сладострастно говорит Лена низким, игривым голосом и смеется.

Коктейль действительно оказался неплох. Бейлиз, куантро, сливки и что-то еще.

Всего за полчаса мое приподнятое настроение превращается в просто восхитительное. Я танцую рядом с Владом. А он, как в старые времена, едва заметно касается моего тела своим, словно трется о наиболее выступающие части. И на фоне пары коктейлей, классной музыки и всеобщей эйфории это начинает меня заводить.

Вскидываю руки мужу на шею и всматриваюсь в глаза. Когда-то мы были неплохой парой. Находили удовольствие в таких вечерах, в прогулках на природе, в уединенном просмотре старых фильмов на неудобном диване.

Он наклоняется ко мне и целует. Я отвечаю, но ничего, кроме теплоты его рта, не ощущаю. Он распаляется, я чувствую это по движению его языка и твердости плоти у своего бедра.

Давай отойдем в темный уголок, – шепчет он.

Здесь? – я удивлена, потому что мы никогда не занимались сексом в общественных местах.

Да, здесь, – я вижу, что именно новизна распаляет его страсть.

Веди, – бросаю я.

Он берет меня за руку и почему-то тащит по лестнице на второй этаж. Там много арочных сводов, но мало людей. Несколько молодых парней смотрят вниз на танцпол с мостика, опоясывающего весь второй этаж вдоль стен, раскуривают косячок и обсуждают девчонок. Дальше я вижу в тени колонны парочку, страстно впивающуюся друг в друга, но из-за темноты не могу рассмотреть ни их лиц, ни даже цвет их одежды. И уже через несколько метров Влад затягивает меня в похожий укромный уголок. Прижимает к стене и начинает неистово целовать.

Алкоголь в моей крови позволяет расслабиться настолько, чтобы не думать о том, что нас могут застукать за очень непристойным делом. Поэтому когда настойчивый руки задирают мое платье почти до талии, я не испытываю страха или опасений. По-моему, парочка недалеко от нас зашла гораздо дальше.

Слабая искра вожделения проскальзывает внизу живота, но тут же гаснет. Я бросаю рассеянные взгляды вокруг, пока Влад сминает мою грудь и целует в шею. На минуту закрываю глаза, когда луч прожектора выхватывает из темноты мое лицо. Влад заводится все больше, хотя я еще не решила, смогу ли поступить абсолютно безнравственно и позволить ему взять меня прямо здесь.

Несмотря на грохот музыки, я слышу голоса неподалеку и, открыв глаза, понимаю, что парочка рядом прервала свои занятия. Девушка что-то кричит парню, она почти вышла из тени, поэтому я вижу, как она нервно размахивает руками, явно злясь на него. Но его силуэт неподвижен. Клуб на мгновение погружается во тьму, которую почти сразу рассекают короткие вспышки стробоскопа. Замечаю, как в этом световом безумии рывками движется стройная женская фигурка, направляясь в сторону лестницы. Влад наклоняет мою голову для поцелуя и реальность для меня пропадает.

Он забрасывает одну мою ногу себе на бедро, проникая рукой в трусики. Знакомое тепло от его ласки все же разливается внутри, сердце начинает стучать быстрее, кровь стремительнее бежит по венам. Я запрокидываю голову, когда понимаю, что близка к оргазму. И сквозь полуприкрытые веки замечаю в красно-синих бликах застывшую в тени колонны фигуру. Девушка ушла, но парень нет. Что его задержало? Поссорились и он не хочет идти за ней? Или ему доставляет удовольствие наблюдать за такими же, как и он? Я не успеваю определиться с ответом, потому что Влад подхватываем меня за ягодицы, прижимает спиной к арке и неожиданно резко входит.

Что-то неправильное во всей этой ситуации. И дело не в том, что мы занимаемся сексом в общественном месте. Несмотря на то, что с каждым движением чувственная агония все больше нарастает, я не могу избавиться от ощущения, что нам стоит остановится. Невольно мой взгляд возвращается к таинственному незнакомцу, который, я уверена, не спускает с нас глаз. Ощущение ужаса и восторга смешиваются внутри и я кончаю, всматриваясь в темную фигуру, чувствуя исходящее от нее напряжение. В голове все плывет от выпитых коктейлей и оргазма. Я тяжело дышу, когда Влад, наконец, отпускает меня и поправляет платье.

Проходя мимо того парня, я не могу отделаться от ощущения, что он меня знает. Что не просто так смотрел на нас. А если это кто-то из наших знакомых? Будь я более трезвой, я бы залилась краской. Но сейчас я очень далека от этого состояния.

Уже спустившись по лестнице на танцпол, я оборачиваюсь и задираю голову вверх.

Никогда не знала, что ярость может придать бирюзовым глазам такой невыносимый, пронзительный зеленый оттенок.

Глава 13

Красная пелена медленно спадает с глаз. В темноте клуба я выхватываю ее тонкую фигурку. Это все, что я вижу сейчас.

Когда я планировал этот вечер, делал это без особого предвкушения. Хотел просто влиться в движение, чтобы толпа подхватила меня, громкая музыка вытеснила из головы все мысли, а тело возбудило другое тело, мягкое и доступное, податливое и нетребовательное.

Я порвал сразу с двумя подружками месяц назад.

Ира … Впервые я почувствовал что-то сродни боли, когда уходил от женщины. Отворачиваясь от ее глаз, в которых плескалось желание, в которых светилось что-то нежное и проникновенное, столь тревожащее меня, я почувствовал, будто день стал темнее, словно солнце стало светить скупо и нехотя.

И тогда я понял, что никогда больше не назову ее «подружкой», даже про себя. Она – нечто большее, совокупность всего того, что мне хотелось бы видеть в близком человеке. Мне не удалось до конца познать всю ее, я до сих пор не знаю, что она делает по утрам, когда просыпается, что заставляет ее напевать веселую мелодию или вгоняет в глубокую задумчивость, плачет ли от грустных фильмов и любит ли слушать птиц.

И тем не менее, мне сложно определить ее статус. Кто она для меня? Вернее, кем была?

За ее дверями я оставил часть себя. Возможно, самую светлую часть, которая была способна на доверие и чувство.

Я не помню, как вернулся обратно, на прием Хомутова. Всю дорогу не шли из головы образы ее счастливой семейной жизни. Ее улыбающееся лицо рядом с дочкой. Каким бы м*удаком меня не считали, я все же не смог разрушить жизнь маленького ребенка.

Настя ждала меня. И зря. Ее плохое настроение и рядом не валялось с моим. Ссора была неизбежна. Но не разрыв. Если бы она не заподозрила о моем отношении к Ире, если бы не сказала мне об этом вслух, не выбирая выражений, возможно, все еще была бы со мной. Из Насти получилась удобная подруга. Но в тот раз у нее словно в голове помутилось. Она кричала, как сумасшедшая, заставляя гостей прислушиваться к нашему разговору, если эти вопли можно таковым назвать.

Ты тр*хаешь ее, это же сразу видно!

Замолчи. Ты не знаешь, о чем говоришь!

Уж я-то как раз знаю. Ты спутался с женой подчиненного.

Настя, не устраивай скандал на виду у всех. Ей стало плохо, ее мужу пришлось уехать, он попросил меня позаботиться о ней.

И ты не упустил этой возможности, – ее слова сочились сарказмом.

Я отвез ее домой и сразу вернулся.

Ты бросил меня. Ты даже не спросил, каково мне было, когда я сочиняла какие-то небылицы для отца, оправдывая твой уход.

Я ни перед кем не должен оправдываться в этой ситуации. Ни перед тобой, ни перед ним.

Тебе плевать на меня!

Да. И заруби себе это на носу! У тебя нет никаких прав устраивать мне сейчас этот разнос. Ты мне ни жена и уже ею никогда не будешь, потому что я все и всегда решаю сам, а мнение ревнивой истерички как в данной ситуации, так и на протяжении всей моей жизни было бы мне безразлично.

Я тогда отвернулся и пошел прочь от оторопевшей Насти. Если она на что-то и надеялась, то я развеял в пух и прах все ее чаяния. Основательно надравшись в тот вечер, я уехал в клуб, где познакомился с милой недалекой рыжулей. Она на какое-то время согрела мою постель, но после той встречи с Ирой я даже смотреть на нее не мог. Она словно стала для меня напоминанием о том, что все это мишура, сверкающая и абсолютно ничего не значащая, подтверждение моих грешных мыслей и поступков в попытке хоть как-то сохранить прежний уклад жизни. Но больше все это было мне не по вкусу. Однако сколько вещей мы делаем даже в том случае, если они не доставляют удовольствия? Это как курение: вроде бы настал момент, когда понимаешь – все, кайфа нет, только дурацкая привычка, но продолжаешь тянуться к помятой пачке за вонючей сигаретой. А после – только горечь во рту и надсадный кашель утром. Вот так и со мной.

Снова клуб. И снова незнакомая легкомысленная красотка, готовая дать себя тр*хнуть в первый же вечер в темном уголке. Она на пару мгновений заглушит тупую, тянущую боль.

Когда дело почти дошло до главного, я заметил еще одну парочку напротив. Такие же безбашенные, готовые занятья диким, бездумным сексом.

Однако как только свет прожектора на секунду выхватил из темноты лицо девушки, я замер.

Ира… Там Ира… Ее голова запрокинута назад, ее руки обнимают другого мужчину. Он целует ее, гладит ее тело, подхватывает ее и прижимает к стене. Я вижу, как они движутся в точном ритме, скорее угадываю, чем слышу ее тихие стоны. Моя партнерша что-то недовольно мне кричит сквозь грохот музыки, но у меня даже нет сил ей ответить. В конце концов, она психует и уходит. А я не могу оторвать взгляд от Иры. Волосы упали на лицо, стройные ноги оплели мужскую талию.

Кто он? Ее муж? Другой мужчина? Ярость, ревность, жгучее желание убивать разрывает изнутри. Она вдруг вскидывает лицо и смотрит прямо на меня, хотя не может разглядеть в густой тени. Потом ее черты искажает оргазм, и я едва сдерживаюсь, чтобы не заорать на нее, не оторвать от другого тела.

Со мной она была такой же? Или в ней было больше страсти? Но почему в голову лезут не картины нашей близости, а те немногие, но драгоценные моменты, когда желание было утолено и мы просто были вместе, лежали рядом. Когда пульс выравнивался, успокаивался, я вновь чувствовал тонкий аромат ее тела, видел, как теплели, словно оттаивали ее глаза, угадывал сдерживаемый ею порыв прикоснуться ко мне. И тогда я гадал, как бы это было. Когда тебя хотят не в сексуальном плане, а просто нуждаются, как в человеке, возможно, любимом, но однозначно небезразличном. Да, я знал, но боялся этого, как египетской чумы. Потому что отдавать что-то большее, чем свое тело, и получать в ответ такой же дар было мучительно страшно.

Они проходят мимо. Замечаю довольное лицо Влада. Так и хочется вмазать ему, сбить кулаком сытую улыбку. Она опять смотрит прямо на меня, но не узнает, не видит. В ее глазах застыло какое-то отстраненное выражение, будто ее нет здесь, будто не ее только что тр*ахнули у стены, не она кончала для другого.

Сжатые кулаки начинают трястись от напряжения. Алкоголь в крови придает ярости. Я выхожу на балкон и смотрю вниз, на танцпол. Она идет за ним следом, держа за руку. Походка плавная, слегка неуверенная. Из каждого ее движения становится понятно, чем она только что занималась. Ее кожа прямо светится сексом и эротической негой. И тут она поднимает глаза и видит меня.

Между нами словно проскакивает молния. Я вижу, что ее взгляд становится осмысленным, жарким, в нем плещется желание, тоска и обида, но она отворачивается и больше не смотрит на меня. Хочу, чтобы она снова подняла глаза, хочу увидеть в них то, что манит с невероятной силой, гораздо большей чем та, что притягивает планеты. И тонкая, невидимая для чужих глаз нить связывает струны наших душ, а не только тела. Никогда не думал, что у меня еще осталась душа, но сейчас она болит и мечется в агонии. По моей собственной вине. Я сделал все, чтобы оборвать эту связь. Поэтому ее ясный, чистый взгляд ни на мгновение не устремляется в мою сторону.

Я наблюдаю, как она сливается с толпой, как медленно движется в такт музыке, как покачиваются ее бедра, свет играет на белоснежном плече, не прикрытом платьем, как белокурые пряди падают на лицо.

Спускаюсь вниз и иду через весь танцпол к выходу. Когда прохожу мимо нее, слышу горячий, пряный запах ее кожи и едва уловимую нотку духов, позволяю себе слегка задеть ее рукой. Она вздрагивает и, словно чувствуя мое прикосновение, поворачивается.

Никогда и ни у кого я не видел таких выразительных глаз. В них можно увидеть ее суть, не прикрытую ничем лишним, напускным. Она не умеет скрывать эмоции и мысли. Именно это меня и привлекло в ней в тот вечер, когда мы встретились. Она посмотрела на меня так, будто увидела что-то удивительное и в то же время ужасное. Она была ошеломлена и смущена, но на самом дне этих голубых озер, словно серебристые вспышки, полыхали искры. И даже длинные ресницы не смогли скрыть их от меня.

Ее взгляд, обращенный на меня, остался тем же. Голубые всполохи заставляют мое сердце биться чаще. Она смотрит снизу верх, а мне хочется поцеловать запрокинутое ко мне лицо, приоткрытые губы. Она одновременно выглядит беззащитной и неприступной. И я понимаю, как глубоко ранил ее, как тяжело легла на ее душу эта обида.

Но едва моя рука начинает подниматься, чтобы погладить ее нежную щеку, она отворачивается и опять начинает медленно двигаться, сводя с ума этими ленивыми двусмысленными движениями.

Я заставляю себя идти дальше. Где-то здесь ее муж, здесь мои подчиненные, здесь мне не место.

Утро принесло с собой похмелье. Так плохо мне уже давно не было. Голова раскалывается, мутит, и вообще мне кажется, что я умираю. Хорошо, что не нужно идти на работу.

Поднимаюсь осторожно, стараясь не делать резких движений, и иду в ванную. По-моему, меня сейчас хватит удар. Конечности немеют, сердце замирает. Зубы чищу через силу, заставляю себя встать под душ, чтобы хоть как-то прийти в сознание.

Я вчера прилично накидалась. Наверное, такого не было со студенческих времен.

А во всем виноват Вронский! Если бы не он, я бы сейчас не чувствовала себя так паршиво.

Когда я поняла, что произошло, на меня словно опустился густой туман. Никогда не была распутницей, не испытывала желания делать это на людях или наблюдать, как делают это другие. Но вчера у меня случилось что-то вроде помутнения. Я не думала, как это выглядит со стороны. Просто пыталась раздуть ту искру, которая вновь начала тлеть между мной и Владом. Но что-то пошло не так. И я уже не знаю, сможет ли все быть по-прежнему.

Тот момент, когда я поняла, кто видел наши с Владом упражнения, стал для меня шоком.

Я автоматически двигалась, пила коктейли, чтобы приостановить хаотический бег мыслей, танцевала, но даже не отдавала себе в этом отчета. Мой внутренний радар против воли искал его, словно большое щупальце, исследовавшее пространство вокруг. Я ощущала его всей кожей. Я не смотрела по сторонам, не выхватывала его взглядом, просто в одно мгновение вдруг почувствовала его рядом.

Меня подбросило от его прикосновения, как от удара электричеством. Это мог быть только он, единственный, кто может делать такое со мной.

Казалось, будто между нами пролегли годы совместной жизни, а не несколько коротких свиданий, во время которых мы почти не разговаривали, а только занимались сексом. Это не могло быть обычной интрижкой. Такие отношения не приносят столько противоречивых, но, несомненно, сильных эмоций. Они, как в зеркале, отражаются в его глазах.

Но разве раньше он не видел того же в моем взгляде? Разве не замечал, что я разрываюсь на части каждый раз, когда он рядом?

Я не была ему нужна. Всю жизнь я говорила себе, что только в фильмах романтические герои безумно влюбляются и совершают подвиги ради дамы своего сердца. В реальном мире мужчины не сохнут от любви, они способны без каких-либо сожалений променять свидание с понравившейся женщиной на посиделки с друзьями за кружкой пива или вечер на собственном диване перед телевизором, по которому транслируют футбольный матч.

Слишком часто я получала крепкие подзатыльники, едва начав мечтать о чем-то серьезном. И долго потом возвращала внутреннее равновесие и подобие покоя.

Когда он хотел коснуться меня, я отвернулась от него.

Он ушел, а я пила все, что было в меню. Влад подумал, что я просто разошлась, наконец, вырвавшись из круга домашних забот и проблем на работе. Но я лишь заглушала все те чувства, которые до сих пор живы во мне.

Глупый способ. Больше никогда не прибегну к нему.

Кое-как добравшись до холодильника, я нахожу куриный бульон, разогреваю его в кружке, выпиваю и ползу обратно в постель.

Влад шевелиться, но я заставляю себя уснуть, не отвлекаясь на посторонние звуки и движения.

В одиннадцать часов я открываю глаза уже другим человеком. Головная боль прошла, руки больше не ледяные, тяжесть в желудке пропала. Осталось только странное отупение. Впрочем, оно не мешает мне выйти на кухню, чтобы приготовить нам завтрак.

Влад уже работает за компьютером в зале.

Классно оттянулись вчера. Как ты?

Будто меня сбил поезд. Но уже лучше.

А я нормально. Сергей разбудил. У нас на завтра перенесли встречу, которая должна была состояться через неделю. Срочно нужно кое-что доработать.

Ты завтракать будешь? Я уже яичницу пожарила и тосты почти готовы.

Да, перекушу и поеду.

Куда?

В офис. Сейчас доработаю одну программку и там ее протестируем.

Я принесу еду тебе сюда.

Мы завтракаем, и Влад убегает. Я начинаю медленно убирать квартиру. Постепенно физический труд возвращает меня в нормальное состояние. Когда я домываю пол в прихожей, раздается звонок мобильного. Влад.

Зайка, подойди к моему столу и загляни в верхний ящик.

Что я там должна увидеть?

Черную флэшку.

Со шнурком?

Да. Нашла?

Да.

Возьми такси и привези мне ее. Это срочно.

У меня есть полчаса для душа? Я вся грязная.

Да. Давай, я жду тебя.

Неохотно плетусь в ванную. Снова принимаю душ, чтобы смыть пот и грязь. Всклокоченные волосы, которые я с утра не трогала, а просто собрала и сколола заколкой, заставляют меня поскуливать от боли, когда я пытаюсь их расчесать перед тем, как вымыть.

Ехать в офис к Владу я не хочу. Но почему-то уверена, что там не будет никаких неожиданных встреч. Я только отдам флэшку и уйду. Пять минут. Да и разве мне грозит чем-то появление там? Муж рядом, все под контролем.

Высушиваю волосы, накладываю легкий макияж, чтобы не казаться живым трупом, и выхожу на балкон, чтобы посмотреть на градусник. Июнь выдался довольно прохладным. Сегодня небо заволокло тучами, настолько плотными, что они не пропускают ни одного теплого солнечного луча. Всего восемнадцать градусов.

Одеваю строгий жемчужный топ без рукавов, светлую юбку, легкий голубой пиджак с рукавами на три четверти. Вызываю такси, кладу злосчастную флэшку в сумку и всовываю ноги в туфли с открытым носком.

В такси играет какая-то попсовая музыка, водитель – немолодой потрёпанный мужичок – с интересом поглядывает на меня в зеркало заднего вида. Я делаю вид, что рассматриваю за окном мелькающие здания.

Офис компании «ИнтреАктив» находится в большом бизнес-центре и занимает три верхних этажа.

Я вхожу в фойе. Охранник спрашивает меня о целях моего визита. Не хочу подниматься, поэтому набираю Влада.

Я внизу. Спустись, пожалуйста.

Не могу. Поднимайся на тринадцатый этаж и зайди в мой офис. Единственная распахнутая настежь дверь. Не ошибешься.

Внутренне корчу мину, но делать нечего. В здании безлюдно, это немного успокаивает. Двери лифта открываются, и я в гордом одиночестве еду в офис мужа. Сердце начинает учащенно биться. Когда звуковой сигнал говорит о том, что я приехала, вздрагиваю.

Но коридор пуст, нет ни души. Предпоследняя дверь справа открыта, оттуда доносятся неясные голоса.

Мои туфли оглушительно громко стучат по полу, вымощенному серой матовой плиткой. В кабинете мужа к компьютеру склонились Славик и Вадим.

От облегчения легкая улыбка расцветает на лице.

Привет, мальчики. И как это вас угораздило после вчерашнего выйти на работу.

Это не нас угораздило, это заказчика перемкнуло, – осипшим голосом отвечает Вадим.

Успеваете?

Да, если потрудимся до вечера.

По крайней мере, мы хоть вечером отдохнем, – добавляет Славик, выразительно глядя на моего мужа. Я непонимающе смотрю на нахмуренного Влада. Он поднимает глаза и пожимает плечами.

Мне сегодня нужно будет вылетать в командировку.

Куда?

Наш заказчик в Китае.

Где? – Я ошеломленно моргаю.

В Китае.

И как же ты туда попадешь?

Документы для рабочего визита уже давно готовы, просто дата вылета изменилась.

Мне все еще не верится. Вадим улыбается.

Везет же! Я бы и сам полетел, – завистливо говорил Славик.

А чего ж не летишь?

А мне никто и не предлагал, это прерогатива начальства.

Ты летишь сам? – спрашиваю мужа.

Да. Сделку заключал Вронский, но я отвечаю за разработку программного обеспечения. У них там полетело старое, это и заставило их поторопить нас. Оборудование стоит, они несут убытки.

И на сколько дней ты летишь?

Не знаю. Как все установлю. Возможно, на неделю. Но это максимум.

Тогда тебе нужно собрать вещи.

Да, зайка. Я и забыл совсем. Собери мне чемодан. У меня в восемь самолет. Пересадка в Москве. Неудобно, но дело не терпит отлагательств.

Что тебе нужно положить?

Да самое необходимое. Пару джинсов, штуки три рубашки и сменное белье.

Тогда пойду. Уже половина второго. Ты успеешь?

Да, не переживай. Там забронирован отель, командировочные уже выдали. Все будет в порядке.

Поужинаешь дома?

Вряд ли. Перекушу в аэропорту.

Выплываю в коридор, ничего не видя перед собой от волнения. Я соберу чемодан за час. Это же не развлекательная поездка. Но Влад впервые едет по делам так далеко. Я чувствую тревогу за него. И за себя. Мне бы не хотелось, чтобы он уезжал. Я боюсь остаться сама с собой наедине. Это подтолкнет меня к ненужным мыслям, к тяжелым воспоминаниям. Я просто буду сходить с ума, не имея возможности на что-то отвлечься.

Подхожу к лифту, мысленно составляя список вещей, которые нужно собрать в дорогу и тянусь к кнопке, когда двери неожиданно раскрываются.

Он поднимает голову, и я больше не думаю, больше не замечаю ничего вокруг. Бирюзовые глаза ярко блестят, только они кажутся живыми на застывшем, напряженном лице.