Текст книги "Не зови меня братом (СИ)"

Автор книги: Призрак Квинзей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Девушка вздохнула, задумчивым взглядом смотря на стопку тарелок перед собой и осознавая, что любовь… Это боль. По крайней мере, для неё. Мечтая в детстве о своём викинге, который будет до конца дней защищать и любить её, девушка просила у богов любви. Но когда боги вдруг послали её, она молила их вернуть всё обратно. Так вяло, так редко, что даже смешно становилось порой за свои жалкие попытки что-то исправить. Ведь больше всего на свете ей хотелось прикоснуться к Дагуру… Принадлежать ему. Полностью.

Внезапно руки Дагура опустились по две стороны от неё, сжимая край стола. Хедер замерла, чувствуя, как сердце начинает ломать клетку из рёбер. Дыхание берсерка ощущалось почти у самого уха, опаляя кожу и заставляя дрожать. Девушка тяжело задышала, охрипшим голосом спросив:

– Д-дагур?

Берсерк не ответил. Хедер резко обернулась, заставив Дагура на мгновение отступить назад. Дыша через приоткрытые губы, девушка смотрела на брата, который не отрывал от неё безумного, полузатуманенного взгляда. Не дав девушке вырваться, он приблизился, вновь сжав в своих пальцах край столешницы и таким образом заперев её в произвольной «клетке». Хедер прижалась к бесполезной доске, чувствуя, как от страха начинают подкашиваться ноги. Ладони брата рядом с бёдрами, лицо в нескольких сантиметрах и дыхание на щеке…

Огонь.

– Поцелуй меня, – прошептал Дагур, ещё больше приблизившись.

Хедер невольно подалась назад, касаясь ногой бедра берсерка. Не хватало… Не хватало воздуха. Его глаза были настолько близко, что можно было различить чёрточки радужки, изумрудный узор. Не зная, куда деть руки, Хедер осторожно положила их на стол, невесомо касаясь мизинцами ладоней брата.

– Что? – ошеломлённо спросила девушка, до которой слишком медленно доходило происходящее.

– Поцелуй меня, – повторил Дагур, которого била странная дрожь.

Пламя передалось Хедер. Что-то поднималось внутри, жаром отдаваясь на дне живота. Хотелось прижаться к нему, ощутить каждую вену, проступающую под его кожей. И в то же время горло сдавливал панический страх. Ведь то, что происходит сейчас… Не сон.

– Зачем? – еле слышно спросила Хедер, не в силах оторвать взгляда от губ брата.

– Прошу, – шёпот Дагура разбился о сознание девушки, и ей показалось, что внутри неё что-то взорвалось от этого… Шёпота. – Чтобы запомнить… Пожалуйста, Хедер…

Чтобы запомнить… Сколько нужно ударов сердца, чтобы разнести её ко всем чертям? Чтобы уничтожить последние остатки разума, последние капли самообладания? Что должно остановить её? Боги, что… Но брат был настолько близко, что Хедер уже было наплевать на то, что будет потом. Ей просто хотелось коснуться. До жути, до самых краёв души.

– Х-хорошо, я… Я, – осторожно коснувшись ладонью щеки брата, девушка подалась вперёд и, закрывая глаза, несмело накрыла его губы своими.

Мгновение. В которое замерла вселенная. Дагур широко распахнул глаза, не веря. Её ресницы, касание, ладонь… Берсерку показалось, что он умирает. Что огонь, который в буквальном смысле сжигал его, собирается уничтожить даже пепел от костей.

Хедер. Поцеловала. Его.

И звёзды упали на землю, поднимая клубы пыли. В тот момент, когда он стоял в дверях большого зала, облокотившись о деревянный косяк, и смотрел на её ровную спину, его сердце сжимали жгуты. Сознание разрывали сомнения, разум кричал «нет». Но берсерк просто не мог сдержаться. Он хотел понять, хотел разрушить. Хотел наконец-то уничтожить себя в тот миг, когда Хедер оттолкнёт его с криком. Он хотел узнать… Целовала ли она кого-нибудь раньше. Хотел чувствовать её бёдра, её ладони и запах волос. Это невозможно контролировать. Это сильнее его.

И сейчас, когда он был готов к удару, она подалась вперёд. И ответила. Ответила на этот немой, рвущий на части, призыв. И Дагур понял, что… Не целовалась. Ни разу.

Закрыв глаза, берсерк ответил, быстро беря инициативу на себя. Сминая её губы своими, он чувствовал, как тесно становится в брюках. Сестра возбуждала его одним лишь касанием, одним лишь своим присутствием. Но когда она сама поцеловала… Не во сне, не в жестоких фантазиях… Дагуру показалось, что у него окончательно сносит крышу. Он пил её, проводил кончиком языка по нежным губам, кусал их. И это было не так, как раньше. Это иное. Неопытная, нетронутая Хедер, которая даже не знала, насколько красива.

Девушка подчинялась ему, неумело отвечая, не успевая даже вздохнуть. Когда кислорода стало не хватать, она приоткрыла губы, чтобы набрать в грудь побольше воздуха, но Дагур не дал ей этого сделать, врываясь языком в её рот. Хедер от неожиданности чуть не потеряла равновесие, но берсерк обхватил её руками, прижимая к себе, чувствуя её хрупкое тело, одной ладонью касаясь талии, а другой – спины.

Хедер что-то простонала, обхватив пальцами его шею. Дагур провёл кончиком языка по её небу, зубам… Встретился с её языком. Берсерк замер на миг, будто спрашивая, насколько далеко зашёл. Но Хедер не отталкивала его, не разрывала томительного поцелуя, зарываясь ладонями в его волосы. Она лишь ждала. Ждала, чувствуя, как грудная клетка разрывается, слыша рядом его сердце.

И Дагур продолжил. Сначала осторожно, а потом всё настойчивее. Переплетаясь с её языком в сумасшедшем танце без правил, он прижимал её к себе, желая, чтобы она… Почувствовала. Почувствовала, что делает с ним. И, кажется, Хедер поняла. Или догадалась. Потому что напряглась в его руках, будто обожглась.

Кислород кончался. Разорвав поцелуй, брат и сестра некоторое время стояли, тяжело дыша, и смотрели друг на друга. Мгновения растянулись в вечность… Хотелось. До боли хотелось вновь коснуться, но… Но Дагур отпустил её, понимая, что это – грань. Дальше нельзя. Иначе будет край. Край, с которого больше никогда не вернуться. К тому же… Хедер действительно девственница. Это видно по её глазам. По её губам и дрожащим от страха ладоням.

Девушка осторожно отступила назад на несколько шагов и, вдруг схватившись за горло, воскликнула:

– Зачем, Дагур? Зачем тебе это?

С этими словами она резко развернулась и кинулась прочь, оставляя Дагура одного. Вновь. Но в этот раз он точно знал, что его чувства взаимны. На губах всё ещё остался её след, а в сердце… В сердце гремело. Потому что надежда, которая умерла бы вместе с ним, поднялась выше, толкая его дальше по линии безумия. Ведь этот поцелуй значил больше, чем все слова мира, вместе взятые.

Губы…

– Ч-чёрт, – прошептал Дагур, осторожно коснувшись кончиком пальца нижней губы, и как-то нелепо, по-дурацки, улыбнулся, готовый в любую минуту закричать от боли, которая рвала сердце на части.

И в то же время готовый смеяться диким смехом, потому что… Ни один Рыбьеног не тронул её до него. Он первый. Первый поцеловал её.

========== Глава девятая ==========

Хедер смотрела в одну точку перед собой. На свою тень, что падала на противоположную стену под лучами солнца. Обняв себя ладонями, девушка сидела на кровати, пытаясь справится со страхом и болью, которые захлестнули её с головой.

О чём она думала, когда ответила Дагуру? Явно ни о чём. Нужно было оттолкнуть и уйти, чтобы не чувствовать его огня рядом с собой, но… Но до слёз, до самых крайних точек сердца, она хотела касаться его. Отдавать ему всё. Воздух, душу, губы… Тело… Жизнь…

До сих пор там, где его ладони касались её, девушка чувствовала жар. Помнила сбитое дыхание, глаза, которые смотрели на неё, не веря… Помнила тот ком, который подкатил к горлу, заставляя бежать прочь, чтобы брат не увидел слёз. Чтобы не понял, насколько сильно забрался в её душу. И чтобы не прочёл страшной, грязной, сжигающей стыдом, мысли в её глазах.

Его губы… Боги, что же это? Вопрос в пустоту. От каждого его прикосновения Хедер становилось не по себе. А когда тот первый, бешеный поцелуй перешёл в нечто большее… Когда он стал сносить крышу, заставляя стучать сердце в унисон с вселенной… Хедер поняла, что это грань. Запрет. И если у этой линии не остановиться, она полностью потеряет разум, благосклонность богов и просто позволит Дагуру целовать себя до полуобморока, до крови, до края. Она позволит ему делать с собой всё, что угодно. Потому что ничего на свете ей так сильно не хотелось, кроме как чувствовать его рядом. Сумасшедшего, безумного… Падать в омут дикой, звериной страсти, утопая в незнакомом ей чувстве. Познавая то, что она никогда бы не хотела познать, будучи в своём уме. Это страшная, дикая страсть.

Сердце билось медленно, боясь нарушить тишину. Хедер чувствовала, как холод пробирает её до костей. Без движения она сидела уже два или три часа, рыдая, а потом просто тупо слушая собственное дыхание и думая: почему? Почему из всех достойных викингов мира, которые только существуют на земле, Хедер до безумия тянет к Дагуру? Что в нём? Мышцы, опытность? Даже плеваться хочется от этой грязи… Кровью. И в то же время… Сколько девушек он целовал так же, как её, там, в большом зале, прижав к грёбаному столу? Сколько девушек шептали его имя в темноте, обхватив его плечи ладонями, запрокинув голову в потолок и крича от наслаждения этой грязной страстью?

Девушка поднялась с кровати, медленно подойдя к окну и кинув взгляд на хижину Иккинга. Интересно… Что она сможет сказать берсерку, когда вновь увидит его? Ничего. Потому что она до умопомрачения хотела коснуться его вновь и жутко боялась его. Хотела быть с ним и в то же время спрятаться, забиться в угол, закрыв глаза. Страх, смешанный со страстью, не давал ей нормально жить на этом краю. Хедер понимала, что в один момент придётся что-то сделать. Либо поддаться брату, либо оттолкнуть его и бороться с этим до самого конца, чтобы не гневить богов.

Больно.

Выйдя из хижины Астрид, девушка направилась в сторону драконьих стойл, намереваясь взять Розу Ветров и улететь на некоторое время куда-нибудь, чтобы развеяться. И плевать она хотела, что Иккинг запретил ей куда-либо улетать. Прятаться в хижине от Дагура у неё больше не было сил… Однако, что мешало берсерку просто открыть дверь и войти?

Хедер раздвинула железные двери в стороны, смотря на пустые стойла драконов, в одном из которых мирно спала Роза Ветров. Солнечный свет упал на доски, балки, цепи, замирая на них, рядом с тенью, словно ожидая, когда его вечная спутница шевельнётся в приветственном жесте. Как странно. Со времён мироздания свет вынужден делить пространство с тьмой. Яркий, добрый, он проникает в душу её, сопровождает её всюду. Она поёт ему колыбельные ночью. Он танцует с ней в вальсе под потолком, радуясь, что мир подарил ему полную противоположность… Подарил ему тьму. Он знает, что никогда не сможет быть с ней, ведь они из разных миров. Но он танцует. Он обнимает её, умирает ради неё и воскресает ради неё. Как день ради ночи. Как луна ради солнца. О, Тор… Мир вокруг соткан из противоречий, которые больше всего жаждут соединиться в одно. И люди… Люди – полное противоречие мира, созданного богами. Они сами себе противоречат. Сами себя боятся. Сами себя готовы запереть в клетку, чтобы не познать то, что жаждут больше всего.

Шипорез поднял голову, едва только услышал скрип металлических створок. Хедер медленно прошла к самому крайнему стойлу, ступая по скрипучему деревянному полу.

Вдруг всё здесь показалось страшно чужим. Тоскливым и одиноким. Все драконьи наездники на задании, а она… Она снова оказалась вне их числа, вынужденная прятаться от неведомой опасности, глупой и странной. Может, и правда не стоило поддаваться на уговоры Иккинга, а продолжить проводить дни в одиночестве, меняя один остров за другим? Скрываясь от всего мира, от врагов и друзей? Может быть, именно сейчас стоит сделать решающий шаг? Улететь, пока не поздно?

– Что же, Роза Ветров… Пожалуй, нам снова придётся оставить Край, – вздохнула она, положив руку на перекладину деревянного стойла. – Навсегда.

– Никуда ты отсюда не улетишь.

Девушка вскрикнула, дёрнувшись в сторону, и со страхом уставилась на берсерка. Дагур стоял, освещённый солнцем, в дверях драконьих стойл. Неожиданно, как всегда, и странно «вовремя». Хедер отступила на несколько шагов назад, чувствуя, как страх начинает скручивать внутренности. И одновременно какая-то наивная, детская злоба поднималась внутри. Какое Дагур имеет право приказывать ей? Он никогда не интересовался её жизнью… До недавнего времени. А что ему мешало раньше «заботиться» о ней? Хотя… Хедер и сама понимала, насколько жалкие, бессмысленные вопросы задаёт сама себе в попытке справиться со странным чувством страха. Жизнь слишком запутана, чтобы вникать в неё. И всё же, многие пытаются понять её суть, докопаться до истины, сами не зная, насколько ничтожны их попытки.

– Не тебе мне указывать, – собрав всю волю в кулак, произнесла Хедер, гордо вскинув голову, и решительно подошла к стойлу своего дракона, резкими движениями разматывая цепь. – Захочу – улечу. Куда угодно. И когда угодно.

– А вот как раз мне, сестрёнка, – резко произнёс Дагур, и от тона, с которым он это сказал, по спине девушки прошлись мурашки.

Хедер нарочно не смотрела на Дагура. Она не видела его лица, не следила за его передвижениями. В голове роились посторонние, ненужные мысли, которые помогала заглушить злость. Тупая, какая-то искусственная и в то же время горящая злость.

– Да? По какому праву? – фыркнула Хедер, открывая створку стойла и собираясь зайти внутрь, чтобы надеть седло на Розу Ветров и улететь подальше от драконьих наездников…

Резкий удар. Дверь стойла захлопнулась с глухим стуком под рукой берсерка. Хедер замерла на месте, побелев. Медленно переведя взгляд на руку брата, опустившуюся на деревянную балку всего в нескольких сантиметрах от её лица, девушка осмелилась-таки поднять глаза на Дагура и тут же отшатнулась, настолько сильна была злоба на его лице.

– По такому, что я твой старший брат, – прорычал берсерк. – И, волею судьбы, единственный родственник.

Миг. И от прежнего страха не осталось ничего. Нужно всего лишь пара секунд ярости, которые помогли бы ей вернуть сознание на место. Давай, злись, Хедер, убей его на месте, ненавидь… Но напрасно. Это всего лишь попытка поставить Дагура на место. Не более. Слишком далеко это зашло. Край близко. А начало… А начало зажглось ещё тогда, на кораблях Вигго, когда Дагур проводил с ней всё время. Когда они были братом и сестрой. Были.

– Братья, – задыхаясь от злости, произнесла Хедер, резко подавшись вперёд, – не целуют сестёр до крови!

И между их лицами снова сантиметры. Злоба в ярких зелёных глазах, с которой брат и сестра сверлили друг друга. Хедер не сразу заметила то, что опять находится слишком близко к берсерку и что его дыхание вновь ласкает её кожу. Горячее пекло, сам ад внутри его сердца… Судя по всему, он тоже подумал о чём-то в этом роде, но колебался. Хедер всех богов молила, чтобы в этот момент он не подался вперёд, прижав её к решётке стойла и впиваясь в неё. Молила богов, чтобы дали ей шанс попытаться забыть… Но сама уже закрывала глаза, тяжело дыша…

И судьба смогла помешать их безумию. В этот раз.

На посадочную полосу приземлились драконы. Иккинг спрыгнул с Беззубика, тут же кинувшись к Громгильде и помогая Астрид спуститься с неё. Хедер резко отпрянула от брата и, задев его плечом, прошла мимо, на ходу стараясь сделать спокойное, ровное выражение лица. Сейчас нужно было показать драконьим наездникам, что ничего не произошло. Будто бы не её брат целовал в большом зале, недвузначно прижимая к себе. Будто бы не она только что хотела вновь оставить Край, чтобы больше не встречаться с ним взглядом.

А мысль о побеге оставалась прежней. Вот только теперь почему-то Хедер не чувствовала ничего кроме боли. Злость, с которой она сорвалась на Дагура, была лишь защитой. Тупой, глухой защитой от него самого. Будто бы она могла оттолкнуть его своими резкими словами, дерзостью и безумием. Ведь Дагур сам такой… Был. Но что с ним стало?

– Хедер! – воскликнул Иккинг. – Как вовремя. Помоги Астрид добраться до хижины…

– Я сама дойду, – прервала его Хофферсон, вяло пытаясь отмахнуться от подошедшей к ней подруги.

– Что случилось? – спросила Хедер, внимательно смотря на Хэддока.

Близнецы переглянулись, какими-то странно серьёзными взглядами одарив друг друга. Рыбьеног опустил глаза, смотря под ноги, будто провинился в чём-то.

И только тут Хедер поняла, кого среди них не хватало. Сморкалы. Кривоклык не опустился вместе с другими драконами на посадочную полосу. Йоргенсон не прокомментировал очередную миссию своей коронной фразой.

– Что со Сморкалой? – удивлённо спросила Хедер, которую начало мучить странное предчувствие.

– Когда мы возвращались из гнезда огневичков, – начал Задирака, – нас встретил Вигго со своей армадой.

– Жестокости в нём не убавилось. Нам еле удалось отбиться, – закончила за брата Забияка.

Хедер вдруг стало не по себе. Она побелела, смотря на наездников глазами, полными страха. Вот только теперь не перед человеком, а за человека. Ведь эти ребята когда-то приняли её, помогли ей, открыли ей правду… Это они были теми самыми верными друзьями, о которых поётся во многих балладах. И теперь один из них, возможно…

– Иккинга бы сбили, если бы не Сморкала, – наконец произнёс Рыбьеног, подняв глаза и смотря на Хедер взглядом, полным вины. – Стрела уже поразила бы Беззубика, но Сморкала кинулся наперерез и принял удар на себя… Его забрали. Вместе с Кривоклыком. Только Тор знает, жив ли он…

Иккинг в бессилии опустил руки, отвернувшись. Хедер на мгновение забыла о том, что всего несколько мгновений назад её раздирало желание покинуть этот остров, уйти от своих чувств и от драконьих наездников, которым она только мешала. Она смотрела на Хэддока, который хотел кричать от безнадёжности, и понимала, что рано. Рано оставлять их.

Ей всегда было ясно, что она – не наездник. Что ей не место среди слаженной, годами натренированной команды. Что среди этих прекрасных ребят она будет лишней. Однако время менялось. И в дни, когда из-за неё чуть не погибла Астрид, когда на неё открылась охота (а Вигго, добиваясь своих целей, никогда не останавливается)… В эти дни нужно было отбросить страшное, но такое родное чувство одиночества. Когда-то наездники помогли ей. Теперь нужно было помочь им.

– Иккинг, что сказал Вигго, когда забирал Сморчка? – вдруг спросил Дагур, появившийся словно из ниоткуда.

Хедер вздрогнула, резко повернув голову. Берсерк даже не посмотрел на неё, угрюмым взглядом вперившись в Хэддока.

– Он сказал, – начал Иккинг, вздохнув, и, подняв глаза, закончил. – Он сказал: «Твой ход, Иккинг».

– Типичная фраза, – закатил глаза Дагур, сложив руки на груди. – Что-то ещё добавил?

– Нет.

И снова тишина. Хедер ощущала её кожей. Солнце падало к горизонту, облака медленно проплывали по голубой ткани небосвода. Всё вокруг замерло в ожидании чего-то. Может быть, действий, может быть, смерти… Как сложно понять мир, когда в твою жизнь ураганом врывается страсть.

И всё же Хедер понимала, что нужно действовать. Что драконьи наездники сейчас слишком подавлены и не могут собраться сами. Глубоко вздохнув, девушка решительно заявила:

– Нужно начать поиск с самой ближайшей базы Вигго. С северных рынков, с открытых и закрытых аукционов. С арены драконьих боёв, в конце концов.

– Верно, – поддержал сестру Дагур. – Вигго во всём ищет выгоду. Если из дракона он её извлечь может практически везде, то из человека только в трёх случаях. Либо устроить работать на кораблях, либо продать рабом в другой архипелаг, либо придумать ему такое применение, которое даже тебе в голову не придёт, Иккинг. Без обид. Возможно, он держит Сморчка заложником, думая, что ты придёшь к нему прямо в руки… Или ожидая Хедер.

Девушка вздрогнула, приложив все усилия, чтобы не посмотреть на брата. Когда он произносил её имя, его голос странно менялся. И оглушал Хедер, заставляя погружаться с головой в звуки пяти букв собственного имени.

– Хорошо, – кивнул Хэддок, собираясь с мыслями. – Допустим… Вигго везёт Сморкалу на главную базу. Но он может оставить его на одной из малых баз…

– Так в чём проблема? – фыркнул Дагур. – Перебить их всех – и делов. У вас же драконы.

– Это не делает нас неуязвимыми, – раздражённо ответил Рыбьеног, который хватался за любую возможность задеть берсерка.

– Но и слабее, чем есть, однозначно не делает, – парировал тот, угрюмо смотря на Ингермана.

Все наблюдали за этой битвой с неким непониманием. Лишь Хедер знала причину вражды Рыбьенога и Дагура. И, если честно, всё бы отдала, чтобы не знать её.

– Тогда начнём с ближайших баз, – подвёл итог Задирака, которому определённо хотелось увидеть продолжение перепалки, но спасение друга было в тот момент важнее. – Если что, можно будет допросить их хорошенько…

– Торстон и Торстон в деле! – пропела Забияка, потирая ладони и улыбаясь в предвкушении передряг.

Надев на Розу Ветров седло, Хедер вывела её из стойла, погладив по блестящей в лучах шее. Вздохнув, она забралась на дракона, смотря на солнце, что сверкало в небе. Тихо. И странно. Иккинг что-то говорил Рыбьеногу, собирая вещи в сумку. Астрид, вопреки всем ожиданиям, осталась на Краю, по настоянию Хэддока и остальной части команды. Близнецы, как и Хедер, ожидали минуты отправления.

– Хедер, Дагур летит с нами.

– Хорошо, – удивлённо пожала она плечами, умело сыграв недоумение. – Но как меня это касается?

– Он твой брат, – с не меньшим удивлением отозвался Хэддок и, взобравшись на Беззубика, добавил. – Я думаю, что ты не будешь против, если он полетит с тобой.

О да, конечно. Иккинг, спасибо. Ты такой умный, что порой хочется тебя убить. Хедер про себя выругалась. Выставив вперёд показное равнодушие, она пожала плечами и отвернулась, чтобы не смотреть на подходящего к ней Дагура.

Берсерк запрыгнул на дракона сзади, положив ладони на плечи Хедер. Девушка невольно вздрогнула, стиснув зубы. Нет, когда они летели на Северные Рынки и с Северных Рынков на Край… Было как-то иначе. Всё ещё оставалось ощущение брато-сестринских разговоров, бесед, и касания его не так сильно отвлекали. Но сейчас… После всего, что произошло с ними, Хедер уже не могла равнодушно воспринимать тот факт, что Дагур дышит ей в затылок.

Драконы взмыли в небо. Рыбьеног держал в руках карту, на которой Хедер отметила примерное расположение известных ей баз, и указывал направление, летя рядом с Иккингом. Близнецы следовали за ними, переговариваясь между собой. Хедер и Дагур на Розе Ветров замыкали «воинство Края». И девушке от этого не было лучше.

Чувствуя себя неловко, скованно, она не смела вдохнуть, выдохнуть, двинутся неправильно. Ей казалось, что от любого движения весь мир расколется пополам, потому что знала. Дагур смотрит на неё. Изучает, думает, дышит в десяти, даже в пяти сантиметрах от неё. Это так… Странно и пугающе. Впереди мелькали хвосты Барса-Вепря, а его наездники даже не думали повернуть голову назад. Впрочем, Хедер благодарила их за это.

Внезапно ладони Дагура скользнули вниз, по предплечьям Хедер до локтей, едва касаясь пальцами. Девушка вздрогнула, замерев. Широко раскрыв глаза, она считала про себя мгновения, пока пальцы берсерка гладили её руки. Медленно, невесомо. Так, что хотелось выдохнуть в пустоту… Хедер чувствовала, будто брызги океана поглотили её с головой. Каждое касание брата отзывалось горячей волной где-то внутри. Девушку затрясло, правда, едва заметно. Стало сложно дышать, рёбра сковывали лёгкие, не давая пути кислороду.

– Д-дагур, – прошептала Хедер. – Что ты делаешь?

– Вот, что тебе точно стоит запомнить, сестрёнка, – с усмешкой произнёс берсерк, нагнувшись и прошептав ей в самое ухо. – Никогда не бросай мне вызов.

От этого голоса Хедер резко выпрямилась, выдохнув и судорожно сжав в пальцах своеобразный руль седла. Она хотела резко дёрнуть плечом, чтобы выбраться из невесомых объятий берсерка, но что-то внутри не давало ей сделать этого. Страх перед тем, что любой из драконьих наездников может повернуться в следующий же миг, был сильным, но… А впрочем, Дагур всегда был безумен. Никогда и никого не боялся. Но почему он говорит так? Дышит так, живёт так, существует так в этом мире? Почему Хедер готова кричать на него три часа, когда после простого касания брата вся её злость умирает быстро и безболезненно?

Руки Дагура опустились ниже, обвив тонкую талию, нежно поглаживая её пальцами. Благо Роза Ветров летела самостоятельно, иначе бы Хедер просто упала в воду. Рассекла бы поверхность холодного океана, пытаясь смыть с себя нарастающий внутри жар. И Дагур бы прижал её к себе, задержав дыхание и закрыв глаза. Под водой… В другом пространстве, мире, жизни.

Его касания плели вокруг неё странную сеть. Словно вселенная пыталась выбросить Хедер в иной мир, в иные правила. В мир, где нет понятия родства… Где есть только касания, шёпот, руки и сердце, бьющееся рядом. Где есть только это вот «рядом» и «нужно». И нет «брат».

Брат.

– Д-дагур, нет, – умоляющим и дрожащим от страха голосом произнесла Хедер. – Ты же мой брат… Не трогай… Не трогай меня…

– Да ладно? А как же твоё: «Братья не целуют сестёр до крови?» – Дагур не издевался. В его голосе было слышно лишь безумие, какая-то ребяческая мстительность и капля боли. Той самой боли, что Хедер ощутила там, где его пальцы касались её в этот момент. – И ещё. Прошу. Никогда не зови меня братом… Хедер.

Хедер. На выдохе. На полуразрушенной вселенной, что раскололась где-то внутри.

Девушка закрыла глаза и стиснула зубы. Как страшно быть рядом с ним, безумным, живым и реальным. И в то же время так хочется именно быть рядом, что даже крик рвётся из сердца. Казалось, берсерк ждал ответа. Хедер медленно кивнула, закусив губу, и, пытаясь спрятать слёзы, набежавшие на глаза, чуть дёрнула плечом. Дагур тут же убрал руки с её талии, положив ладони обратно на плечи. Будто не было нежных касаний, которые сводили с ума даже через одежду, через металлические доспехи. В его крови текла лава. Его ладони сжигали миры. А его голос был создан для того, чтобы шептать слова в темноте, на ухо умирающим от желания девушкам.

Нет. Нельзя. Нельзя сходить с ума. Нельзя думать о нём, нельзя жить им. Нельзя дышать только возможностью видеть Дагура рядом. Нельзя помнить те моменты, что провели они без этого желания, которое сожгло в них последние цветы брато-сестринской дружбы.

Но что значили эти пустые слова, когда Хедер уже потеряла разум? Уже… Уже позволила желанию захлестнуть себя с головой.

========== Глава десятая ==========

– Знаешь… Всё же, тебе не стоило оставлять Хедер с Рыбьеногом. Несмотря ни на что, с тобой ей было бы несколько спокойней.

– О, просто заткнись, Карась, – тихо рявкнул Дагур, на что Иккинг только закатил глаза, осторожно выглядывая из-за валуна.

Разумеется, Дагур должен был остаться охранять Хедер. Остаться хотя бы ради того, чтобы не дать ходячей булочке быть наедине с ней, дышать рядом с ней, смотреть на неё. Но… Он не ручался за то, что сможет сдержаться вновь. Что не разорвёт на ней чёртову одежду, сходя с ума, кусая её губы до крови, вбирая в себя её душу, подобно пожирателю. Берсерк даже не подозревал, насколько далеко может зайти в своём диком желании. Во снах, в мыслях, под кожей – везде была она. Хедер. Губы, руки, глаза… Он хотел её всю, хотел её тело. И дико хотел. Так, что давно уже не отдавал себе отчёта. Прикосновение к ней – как наркотик. Стоит раз коснуться – остановиться будет невозможно. Страсть… Почти первобытная. Как смерть звёзд, как кровотечение. Это когда сердце умирает и воскресает в дикой агонии, готовое сжечь вселенную на костре своего влечения. Ведь Дагур не имел права касаться сестры, не имел права даже думать о ней… И всё-таки думал. И всё-таки касался.

На трибунах собирались люди. Переговаривались между собой, с любопытством поглядывали на огромные решётки, скрытые полутенью. Вот-вот клетки должны были раскрыться, выпуская самых опасных и свирепых драконов на бой друг с другом. Дагур знал это место. Раньше, когда ещё Освальд был вождём, он часто приезжал на драконьи бои. Правда, они быстро ему надоели… Почти так же, как женщины.

Хэддок внимательно всматривался в тёмные проёмы между решётками, но не мог и близко разглядеть очертаний неизвестных драконов. Впрочем, даже разглядывать не нужно было. Раз столько публики – значит, и драконы будут особенные. Сильные, мощные и, как всегда, фавориты.

Наездники атаковали базу за базой, проходя по ним подобно урагану. Их тогда не заботил вопрос, что делать, если они всё же найдут Сморкалу. Но теперь, случайно сбившись с курса и оказавшись здесь, на Драконьих Боях, они серьёзно призадумались над своими действиями. Иккинг узнал из обрывков подслушанного разговора о каком-то драконьем наезднике, которого доставили сюда несколько часов назад. Хэддок на все сто был уверен, что тот наездник – Йоргенсон. Дагур возразить на это ничего не мог и теперь, вынужденный сидеть без действия, вместе с Иккингом следил за тем, как собирались все эти отбросы на зрелище. Столько времени, потраченного зря… И всё же, в этой команде командиром был Хэддок.

– Мне кажется, или Сморкалу сюда привезли не просто бои посмотреть? – задумчиво пробормотал Иккинг, опустив руку с подзорной трубой.

– Конечно, кажется, – сарказмом ответил берсерк, разведя руками. – Поэтому лучше бы нам улететь поскорее отсюда. Или разгромить их, если на то пошло. У меня уже руки чешутся кого-нибудь зарезать. И первым будет Сморчок.

– Дагур! – прервал его Хэддок. – Хватит.

– Просто ты стал глупить в последнее время, братишка, – пожал плечами Дагур, ухмыльнувшись.

Иккинг снова фыркнул. Внезапно до них донёсся крик охотника, возвещающий о начале драконьих боёв. Однако то, что они услышали мгновением после…

– Викинги, приготовьтесь узреть истинную битву! Ведь сегодня нас ожидает настоящее зрелище, подобное тем, что проводили наши предки! На арене Тройной Удар, непобедимый и величайший из боевых драконов, против… Покорителя чудовищ!

Лицо Иккинга исказилось. Казалось, что под его кожей кровь испарилась от напряжения и ужаса. Дагур невольно тоже замер. Он и раньше слышал о подобном, но никогда не видел вживую… Ведь такие схватки обычно устраивали только для одной цели: уничтожить человека, который должен был драться с драконом.

Сморкалу вытолкнули под купол цепей сразу же, как только прозвучали последние слова. Сжимая оружие в руках, он со страхом смотрел на противоположный край арены… Рёв толпы приветствовал огромного дракона, поставленного бороться с викингом за право на жизнь. Три хвоста чудовища смыкались в один, издавая ужасающий звук. Страшные клешни грозились снести голову Йоргенсона с плеч, а гигантские лапы раздавить его останки в пыль.