Текст книги "Наследуемый признак (СИ)"

Автор книги: Penelope Foucault

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Тим дождался, пока ниндзя начнут разбирать ящики с едой и лекарствами, а потом зашагал к ответственному за доставку провизии человеку, пока тот трепал по холке ездовых собак и кормил их запечёнными кусочками печени.

– Простите, – немного виновато выдохнул Тим и покрутил конверт в руках. – Вы не могли бы бросить это письмо в почтовый ящик, когда будете ехать за продуктами в следующий раз? – он шмыгнул носом и уставился на «добытчика». Тот отличался от других ниндзя только тем, что был одет как человек из «внешнего» мира. Видимо, так он избавлялся от лишнего внимания. Он был единственным, кроме Ра’са, чьё лицо Тим видел хотя бы раз за эти месяцы работы в заточении, и даже чувствовал к нему кое-какую привязанность.

– Ладно, – мужчина кивнул, спрятал письмо в карман куртки и отвернулся. Тим снова шмыгнул носом и уже собирался уйти, но краем уха расслышал, как «добытчик» провизии перекидывается фразами с кем-то из других ниндзя, грузчиком. Он тоже кормил собак, говоря на непали и думая, что Тим не поймёт ни слова.

Тим и правда почти не говорил на непали. И понимал не очень хорошо. Язык он пытался подучить, прежде чем отправиться писать биографию Ра’с аль Гула, но в Америке найти учителя или хотя бы хороший учебник ему не удалось. Зато Тим сильно подтянул его, слушая едва различимые шепоты армии главного экологического террориста мира, диалоги «добытчиков» с «грузчиками», а иногда и самого Ра’са, беседующего со своими подчинёнными.

Тим кое-как, но понимал, о чём говорят, ниндзя. Вернее, о ком.

Они говорили о нём.

– Кому это он письма всё время шлёт? – спросил «грузчик». Тим расслышал не все слова, но мозг находчиво подставил что-то подходящее по контексту.

– Жене, – пояснил «добытчик». – Он не знает, что не вернётся к ней, – он сказал что-то ещё, но Тим не понял ни слова.

– Домой он уже не вернётся?

– Думаю, нет, – «добытчик» обернулся, взглянув на Тима, и он тут же отвёл взгляд, расправил плечи и сделал глубокий вдох, надеясь, что со стороны он выглядит как человек, наслаждающийся чистым горным воздухом. На самом деле ему было холодно. И может, причина была не в том, что сегодня в горах было отнюдь не тепло.

– Тоже исчезнет бесследно? – «грузчик» почесал одну из собак за ухом и тихо поцокал языком. Тим первый раз видел, чтобы ниндзя проявляли столько обычных человеческих качеств. За полгода в крепости он почти поверил, что они скопированные много раз тени, потерявшие свою человечность и превратившиеся в идеальных убийц.

– Ну, да. Хозяин убьёт его. Как первого, – «добытчик» покачал головой. – Предыдущего жалко. Неплохой был парень. Добрый такой, понятливый.

Тим не дослушал. Он продолжил делать вид, что он ничего не понимает, раскинул руки, будто потягиваясь, жизнерадостно улыбнулся и ушёл, развернувшись на пятках. Сердце у него в груди билось как сумасшедшее. Разговор этих ниндзя, казалось, всё менял. Тим тут же вспомнил записку Джейсона. «Если ты нашёл это, значит меня съели». Тогда они показались ему лишним подтверждением безумия первого Призрака.

А что, если он не был шизофреником? Что, если он правда исчез, испарился, по воле самого могущественного и опасного человека в мире? Что, если Джейсон докопался до того, о чём знать был не должен, и погиб из-за этого?

Тим усомнился бы в собственной адекватности, если бы не был уверен: знай ниндзя о том, что он их понимает, они не говорили бы о Джейсоне вообще. Ложная уверенность в невежественности второго Призрака сделала ниндзя достаточно наивными, чтобы опрометчиво выдать эту страшную тайну.

Ужас услышанного проник в каждую его клеточку, и теперь Тим не мог ни успокоиться, не согреться. Он метнулся к себе в комнату, скинул куртку и влез под одеяло, ища под ними тепло и ощущение безопасности, но чем больше он прятался в своём тёмном гнезде, тем страшнее ему становилось.

Он не знал, что ему делать. Ему не хватало Стефани и её веры в него. Ему не хватало понимания, за какую ниточку дёрнуть, чтобы сбежать в одночасье.

***

Из своего убежища Тим выбрался только когда стемнело. Он решил выйти из комнаты, сходить в уборную и умыться холодной водой. Это должно было вернуть ему трезвый рассудок и способность здраво мыслить. Может, это отогнало бы от него и назойливые мысли о словах ниндзя. Может, тогда он смог бы придумать, как отсюда выбраться.

Холодная вода и правда его отрезвила. Он решил, что должен немного подождать. Посмотреть на действия Ра’са, а потом попроситься домой, хотя бы на пару дней. Ведь Джейсон ездил в отпуск – в этом Тим был уверен, об этом он писал в своей записке в том конверте, который Тим теперь не то что не хотел – боялся открывать.

Он вытер лицо, взглянул на себя в зеркало и устало вздохнул. Провёл рукой по волосам, немного приглаживая их, выпрямился и пошёл обратно.

Несмотря на принятое решение, Тим, однако, никак не мог перестать думать о Джейсоне Тодде. О том, действительно ли тот умер, и как. Довели ли его до самоубийства, отравили, подлив яд в кофе, или воткнули нож между рёбер? Ведь ниндзя Ра’с аль Гула были идеальными убийцами. Что им стоило расправиться с каким-то писателем? С таким же, как сам Тим.

От этой мысли Тим вздрогнул и остановился. Обернулся в поисках нужной двери, и едва не запаниковал. Задумавшись, он свернул не туда… или пропустил поворот? Теперь он стоял посреди коридора в этой огромной крепости из камня и дерева, тихой, молчащей обители страха, и не знал, куда свернуть.

Он решил идти вперёд, пока не найдёт какую-нибудь из знакомых комнат, чтобы от неё двигаться дальше, и старался никуда не сворачивать. Он шёл и шёл, в какой-то момент с удивлением заметив, что он перенял от ниндзя привычку ходить тихо. Раньше он постоянно шумел, шуршал одеждой, сопел и топал, а сейчас, видимо от страха, ступал мягко, будто крадущийся кот.

Тим добрался до комнаты для тренировок и заметил, что в ней горит свет. Свечи и факелы здесь гасили, как только тренировка заканчивалась, и час был достаточно поздним, чтобы у большей части ниндзя был отбой. Но в зале для тренировок кто-то находился, и Тима сковал несвойственный ему суеверный страх. Он с трудом заставил себя заглянуть в щель между дверями и рассмотрел несколько фигур. Ра’с стоял в центре зала, облачённый в зелёно-золотую мантию. Он снова казался Тиму ужасно древним стариком, которому было больно даже просто двигаться. Он ходил туда сюда – три шага в одну сторону, разворот, три шага в другую. Напротив него выстроились полукругом штук пять ниндзя, а между ними и их хозяином сидели на коленях двое.

Тим сощурился, пытаясь рассмотреть в жёлтых бликах людей, и узнал «грузчика» и «добытчика» , которых сегодня подслушал.

– Вы должны были знать, что он слишком умён, чтобы не начать понимать непали, – отчитывал их Ра’с на том же непали. Почему-то Тим понимал его лучше, чем пару часов назад. – Теперь он знает, что Тодда убили, теперь он перестанет мне доверять.

– Хозяин, я уверен, что он ничего не понял, – встрял «грузчик». Ра’с ударил его по лицу наотмашь и повысил голос:

– Он всё понял! Я знаю, я чувствую его мысли. Он боится, и он знает правду. Он слишком умный, почему вам так сложно это понять, черви?

Ра’с схватил грузчика за куртку одной рукой и поднял в воздух так легко, словно тот ничего не весил, а сам он не был развалиной.

– Вы всё испортили. Теперь мне придётся убеждать его, что это ему только приснилось. Вы не представляете, сколько из-за этого будет хлопот, – прошипел он. – Не хватало мне, чтобы я из-за вас лишился такого шанса обладать наследником с глазами цвета чертополоха, – с каждым словом его голос всё больше был похож на звериный, и договорив, он вдруг резко выпрямился, будто натянулась струна, и открыл рот.

Тим никогда в жизни не поверил бы, расскажи ему кто-то что-то подобное. Но он видел своими глазами, как тело «грузчика» свело в жуткой судороге, как он выгнулся и закричал, и как он вдруг начал стареть на глазах. А Ра’с – молодеть.

В зале поднялся ветер, огонь факелов задрожал, будто собрался погаснуть, и начал коптить. Ра’с аль Гул сделал ещё несколько глубоких вдохов, пока «грузчик» не высох у него в руках, и не рассыпался пылью.

«Добытчик» попытался было отползти в сторону или закричать, но упёрся в ноги окруживших их ниндзя. Бежать ему было некуда.

– Ты всегда был слишком человечным для Лиги теней, – покачал головой Ра’с. Он отряхнул руки от пыли, которой стал один из его слуг, и поманил пальцем «добытчика».

Тим нервно сглотнул, он понимал, что должен бежать, бежать немедленно – голос Стефани в его голове тоже судорожно повторял одно и то же слово «Беги!» – но он не мог сдвинуться с места. Он замер, скованный ужасом, и не мог заставить себя пошевелиться. Он смотрел как заворожённый на то, как Ра’с знаком приказывает ниндзя поднять «добытчика» на ноги, а потом выпивает его, как выпил до этого «грузчика». За несколько вдохов, пока от взрослого здорового мужчины, который был перед ним, не осталась одна лишь пыль.

Тим сумел заставить себя сорваться с места только когда Ра’с снова начал отряхивать руки. Он нервно сглотнул, попятился и побежал по коридорам, по пути, который заучил за полгода наизусть, к себе в комнату. Тим влетел в неё и закрыл дверь, подпёр её спиной и замер, тяжело дыша и боясь, что его вот-вот настигнет хозяин дома, и убьёт его так же, как двух своих верных слуг. Как Джейсона Тодда. Как чёрт знает кого ещё до них.

Тим попытался заставить себя успокоиться, а потом, буквально за одно мгновение, просто взглянув в окно, он решил бежать.

Он передвинул стол так, чтобы заблокировать дверь, затолкал в сумку фотографии Стефани, рукопись Джейсона и книгу Хемингуэя. Немного подумав, он вытащил из-под кровати и пухлый конверт со всем, что нашёл на Ра’са первый Призрак. Тим натянул штаны потеплее, несколько свитеров и куртку, достал из сумки перочинный нож и стал судорожно кромсать простыни, из которых он собирался сделать верёвку.

Он не совсем понимал, что именно делает. Он просто хотел сбежать отсюда, как можно скорее, как можно дальше от живущей в этой крепости нечисти. Тим всегда слыл человеком рациональным и современным, он шагал с прогрессом в ногу и не поддавался религиозному безумию. Но то, что он увидел только что, ставило под сомнения все его убеждения.

Правда, думать об этом у него не было времени.

Импровизированную верёвку он привязал к ножке кровати, надеясь, что она не отломается и не подведёт его в самый неподходящий момент. Впрочем, он был готов разбиться, лишь бы не попадать в руки Ра’с аль Гула, который оказался не столько террористом, сколько самым настоящим демоном. Или вампиром. Наверняка Джейсон Тодд знал, как это называется.

Жалко, он не остался в живых, чтобы подсказать.

Тим выглянул из окна и едва справился с головокружением и тошнотой. Впереди был горный склон, по которому ему предстояло спуститься без страховки и специального снаряжения. И всё же это было лучше, чем превратиться в пыль.

Он бросил вниз сумку, обмотав её верёвкой, а дальше выскользнул из окна сам, спускаясь торопливо и неаккуратно, но до тех пор, пока верёвка из тряпок не кончилась. После этого начался его болезненный и долгий спуск вниз, с сумкой за плечами и паникой в сердце.

***

Тим толком не мог вспомнить, сколько шёл. Его мучили жажда, голод и усталость, но он не останавливался и не спал. Он постоянно боялся, что его вот-вот поймает Ра’с аль Гул, что его ждёт судьба Джейсона Тодда, что он тоже останется просто кучкой пыли на полу, и Стефани так и не узнает, что с ним случилось.

Стефани. Необходимость вернуться к жене придавала ему сил больше, чем страх перед хозяином горной крепости.

Тим чудом не переломал ноги, спускаясь с гор, а оказавшись внизу, стянул с себя куртку и даже не дал себе хоть немного передохнуть. Он упрямо шёл вперёд, не зная, куда именно идёт. Ему нужно было в город, потому что он опасался идти в деревни. Люди могли бояться Ра’с аль Гула так же сильно, как его боялся Тим, и тогда они предпочли бы выдать его старику, а не покрывать сбежавшую добычу.

Почти отчаявшись, Тим вдруг набрёл на буддийский монастырь. Комплекс крохотных аккуратных зданий, как ему показалось, светился в лучах заходящего солнца, и Тим попытался прибавить шаг. Он слишком устал, чтобы идти быстрее, и с каждым метром он брёл всё медленнее и медленнее. Его заносило и шатало от переутомления, и когда он, наконец, дошёл до ступенек, он упал, выронив сумку, вдохнул полные лёгкие дорожной пыли и закашлялся. Потом он услышал чьи-то голоса, почувствовал, как чьи-то руки поднимают его, и попытался осмотреться.

– Сумка, – попытался выговорить он, но только шевелил сухими обветренными губами.

Тёмно-красные накидки монахов грели одним своим цветом. Он не понимал ни слова из того, что они говорили, но догадался, что ему хотят помочь. Его повели к главному зданию, и это было последним, что он помнил. Сделав первый шаг по ступенькам, он потерял сознание.

***

Он проспал несколько суток, и очнулся только на третий день сентября. К тому моменту монахи уже собирались молиться о спасении его жизни, и восприняли его пробуждение как хорошую новость – насколько хорошей она могла быть для уравновешенных буддистов.

Ему запретили лишний раз подниматься со своей лежанки. Её сложили из нескольких других, и Тим подумал, что, наверное, несколько монахов спят на полу, чтобы сумасшедшему американцу было помягче. Ему стало стыдно, и он попытался извиниться за это, но его рвения, кажется, не оценили.

Монахи говорили с ним по-тибетски. Тим их не понимал, и мог отвечать им только на английском, но быстро научился выражать свои мысли и просто жестами. Он постоянно пытался уговорить отвезти его в город, но монахи упорно уговаривали его остаться, пока он не наберётся сил.

Тиму с трудом удавалось сохранять спокойствие. Он постоянно напоминал себе о том, что он находится на святой земле, и что пока он здесь, Ра’с аль Гул не сможет найти его, или навредить ему. Но Тим продолжал переживать за Стефани – он боялся, что сумасшедший старик найдёт её, и потому ещё сильнее рвался домой. Он должен был защитить её. Конечно, Стефани, самостоятельная и сильная, могла постоять за себя, но Ра’с не был ни фрицем, ни грабителем в маске. Он был чем-то иным. Чем-то неизвестным.

Тим должен был вернуться.

На третий день в монастыре Тиму разрешили подняться, чтобы он мог размять мышцы. Он прогуливался по садику, опираясь на предоставленную ему палку, потому что был ещё слишком слаб. Он постоянно останавливался, чтобы немного отдохнуть, перевести дух и просто немного расслабиться. Иногда его охватывали приступы паники, ему казалось, что его вот-вот предадут. Тогда он замирал и ждал, пока страх не уйдёт.

В один из таких моментов он заметил своё отражение в воде небольшого пруда, и едва не задохнулся. Он запнулся, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть, удивлённо глядя на бледного седого человека и боясь признавать в нём себя.

Он выглядел постаревшим. Сломленным. Потерянным и потерявшим всё.

Кто-то из монахов услышал его возню, когда Тим начал заваливаться на бок и вцепился в ближайшее дерево, схватил его за руку и заставил успокоиться. Он помог Тиму восстановить дыхание, и только тогда отпустил.

– Ты спасся. Не для того, чтобы умереть, испугавшись себя, – произнёс он на ломаном непали, улыбаясь. Тим был готов поклясться, что в этих словах нет никакой буддийской мудрости, но почему-то они ему помогли.

За всё время, что он провёл у монахов, Тим прикоснулся к сумке лишь однажды. Чтобы достать фотографию Стефани. Он положил её рядом со своей кроватью, чтобы улыбка возлюбленной напоминала, что он должен спешить, и тихо шептал ей обещания вернуться – каждый вечер. Он стремился к ней всем сердцем, но был слишком слаб, чтобы оказаться дома в ближайшее время. Он только надеялся, что и Ра’с аль Гул не сразу решит нанести визит его жене, и что она – пока – в безопасности.

***

Монахи отвезли его в город через две недели. Они постарались, чтобы он набрал вес и смог ходить без палки. Тим всё ещё испытывал приступы страха, суеверного ужаса перед темнотой, и иногда пугался теней. Но ждать больше было нельзя, и он уговорил монахов отпустить его.

В городе он нашёл ломбард и сдал туда золотые часы, чтобы выручить деньги на билет до какого-нибудь из аэропортов Америки и на такси, до местного аэропорта. Сердце снова колотилось как сумасшедшее, но в этот раз не только от страха. Ещё и от радости предстоящей встречи.

В аэропорту он не выдержал и потратил последние деньги на таксофон. Совладав с десятком разнообразных кодов, он набрал заветный номер и стал слушать гудки. Считал их с замиранием сердца, стараясь не думать о том, что трубку могут не снять.

Он успел насчитать пять гудков, прежде чем они прервались и после тихого щелчка в трубке раздался сонный голос Стефани:

– Алло?

– Стефани, – выдохнул в ответ Тим. – Господи, это ты, – он зажмурился и прижался лбом к стеклянной перегородке. – Как я рад слышать твой голос.

– Тим? – Стефани вскрикнула. Тим слышал по её голосу, что она улыбается. Он представлял себе её улыбку, и что совсем скоро сможет её увидеть вновь, и от этого прекрасного чувства становилось почти больно.

– Тим, ты откуда звонишь? Ты приезжаешь наконец? – затараторила Стефани.

– Из аэропорта. Слушай, я ужасно, невероятно тебя люблю, но мне нужно попросить тебя кое о чём, – он хотел продолжать слушать её голос, хотел рассказать ей, насколько сильно он её любит, насколько сильно скучает, но времени было всё меньше.

– О чём же? – Стефани никогда не задавала глупых вопросов, никогда не требовала объяснений, если он говорил, что ему некогда что-то объяснять. Она вообще была человеком дела, и всегда просила переходить к этой части поскорее.

– Позвони, пожалуйста, Коннеру? – Тим покусал губы и сделал глубокий вдох. – Прямо сейчас. Пусть встретит меня завтра вечером в аэропорту Готэма, хорошо? – он вцепился в собственные волосы на затылке, считая секунды тишины на том конце провода, и удивлённо охнул, когда Стефани рассмеялась.

– Хорошо, я так и сделаю, – наконец сказала она. – Разбужу его, и попрошу тебя встретить. А что случилось, чудо-мальчик?

Тим стиснул зубы и едва не заплакал. Она звала его чудо-мальчиком каждый раз, когда на неё накатывал прилив нежности. Когда она целовала и обнимала его, когда варила ему ягодный отвар, если он болел, когда ей хотелось просто напомнить ему, как он важен для неё. Даже когда ему перевалило за двадцать пять, она не перестала.

– Я так люблю тебя, – шептал он в трубку вместо ответа. Он не мог рассказать ей всю правду по телефону. Не мог признаться, какой опасности её подверг. И тем более не мог рассказать, какой ужас пережил. Ему нужно было добраться домой во что бы то ни стало, целым и невредимым. И только перешагнув порог собственного дома, он сможет дать себе волю.

– Я скучаю по тебе невыносимо, – повторил он.

– Я тоже, сладенький, – вторила ему Стефани. Но в голосе её Тим уловил тревогу, и это напугало его самого. – С тобой всё в порядке?

Он помолчал. Он не мог ей соврать. Но и не ответить не мог.

– Нет, – наконец выдохнул он. – Но я справлюсь. Я доберусь до дома и всё расскажу.

– Хорошо, – тихо отозвалась Стефани. – Я ловлю тебя на слове. Возвращайся, пожалуйста. Ты мне нужен.

– Хорошо, – едва слышно выдохнул в трубку Тим. – Хорошо.

Ему ужасно не хотелось прерывать звонок, и вместо него это сделал автомат. Оплаченное время закончилось, и ему пришлось выйти из кабинки, прихватив сумку.

Растерянно побродив по холлу, он свернул в уборную, где умылся холодной водой и долго с удивлением рассматривал своё измученное отражение. Седые волосы. Он стал стариком за одну ночь. Но не уйди он тогда, от него и вовсе осталась бы только пыль.

Он закрыл глаза и мысленно досчитал до пяти, а открыв их, обнаружил в уборной ещё одного человека.

– Странная страна, да? – обратился к нему мужчина. Тим вздрогнул и обернулся, пристально глядя на нежеланного собеседника. Ему вдруг показалось, что он уже видел эти глаза, что он видел этого человека, когда лицо его было закрыто маской. И чем больше Тим смотрел на него, тем больше убеждался, что перед ним не обычный американский турист, а один из шпионов Ра’с аль Гула.

Он нашёл его. Нашёл его, и заставит вернуться, если Тим не сумеет скрыться.

– Эй, парень, – удивлённо уставился на него мужчина. – Ты в порядке? Ты какой-то бледный…

Тим снова схватил свою сумку и вылетел из уборной, стремясь затеряться в толпе.

И только после он понял, какую ошибку совершил. Кто угодно мог оказаться шпионом старика. Кто угодно мог работать на самого страшного террориста мира. И они приехали сюда не для того, чтобы взрывать людей или начать эпидемию.

Они пришли за ним. За Тимоти Джексоном Дрейком. Чтобы вернуть его в святая святых Лиги теней и скормить своему лидеру.

Одна мысль об этом вызвала у него очередную паническую атаку, так что Тим сел на пол прямо посреди аэропорта, закрыв голову руками, и поднялся только когда кто-то попытался схватить его за руку. Охрана что-то кричала ему, но Тим их не слушал. Он снова скрылся среди людей, задыхаясь от ужаса и надеясь, что он успеет сесть в самолёт до того, как его поймают.

***

Так и вышло. Уже сев в самолёт, Тим разрывался мысленно между предположением, что кто-то из экипажа или пассажиров может состоять в Лиге теней и выбрать этот рейс из-за него, и пониманием, что просто сходит с ума от паранойи.

Он был слишком напуган, чтобы мыслить рационально. Ему нужно была помощь, и он надеялся, что получит её, как только окажется дома.

Он окажется рядом с женой и лучшим другом. Позвонит Уэйну. Найдёт родственников Джейсона Тодда. И начнёт искать способ обезопасить своих близких. И только тогда, может быть, он сможет позволить себе немного успокоиться. Перестать просыпаться в холодном поту и прятаться от мира, живя с уверенностью, что любой незнакомец может оказаться предателем.

Пока же у него постоянно дрожали руки и периодически хотелось кричать. Он сдерживался. Только улыбался устало, когда стюардесса спрашивала его, всё ли хорошо, и постоянно пил воду.

Америка и Готэм были всё ближе. Стефани и Коннер были всё ближе. Осознание этого успокаивало и пугало одновременно. И всё же ему становилось легче. Он удалялся от жуткой крепости, а чем дальше от неё, тем дальше от безумного старика, выпивающего жизнь из провинившихся подчинённых.

========== Часть 3 ==========

Перелёт был долгим и мучительным. Тревожным. Тим нервничал, ему то и дело казалось, что вода или еда отравлены, и он боялся, что так и не долетит до дома. Паранойя нарастала, и с каждым часом ему становилось всё хуже и хуже. Он нервничал, сжимал пальцами подлокотники сиденья и постоянно смотрел в окно.

Он ждал, когда из-за облаков покажется Готэм, стремительно растущий ввысь, тянущийся к небу и звёздам.

Готэм был домом. Дом приносил облегчение. Тим ждал этого слишком долго.

***

Коннер Кент ждал его у самого выхода из таможенной зоны. Он надел ярко-красную рубашку к джинсам и ковбойской шляпе, и Тим заметил его ещё до того, как миновал стеклянные двери.

Эта красная рубашка напомнила ему, что он дома, а значит, в безопасности. Сейчас он встретится со старым другом, с лучшим другом, с боевым товарищем, человеком, который прошёл с ним плечом к плечу войну. И вместе они обязательно справятся.

Коннер раскачивался взад-вперёд, перекатываясь с носка на каблук и обратно, и тянул шею вверх, пытаясь высмотреть в толпе прибывших Тима. Тим поправил сумку на плече и попытался поймать его взгляд, но Коннер не узнал его издалека. Поначалу Тим удивился, но вспомнил, что больше не похож на себя. Он нерешительно поднял руку и помахал, но Коннер не заметил его и тогда.

Только когда Тим подошёл настолько, что Коннер смог рассмотреть его манеру двигаться и лицо, Кент удивлённо приоткрыл рот и двинулся вперёд. Тим прибавил шагу, спрятав в карманы руки, чтобы не было видно, как они дрожат.

– Даже не знаю, с чего начать задавать вопросы, дружище, – Коннер не стал здороваться, а просто хлопнул его по плечу. Тим пошатнулся, сам удивившись, как не смог выдержать такое лёгкое проявление расположения.

– Ты поседел. И бороду отрастил, – Коннер отнял у него сумку и кивнул в сторону выхода из аэропорта. – Что это ты вдруг?

– Это, – Тим нервно покусал губы. – Не та тема, которую нужно обсуждать в таком людном месте, – он нащупал в кармане куртки какую-то обёртку от конфеты, и теперь нервно крутил её в руках, сворачивая и разворачивая, отрывая от неё мелкие кусочки. – Отвези меня домой, и я вам всё расскажу, – он вдруг осознал, что боится смотреть на Коннера. Правда, преодолев странный и неуместный страх, он поднял взгляд. Кент, казалось, по-прежнему лучился дружелюбием и оптимизмом, но Тим знал его слишком хорошо, чтобы не заметить его беспокойство. Когда Коннер начинал нервничать, у него темнели глаза.

– Как скажешь, дружище, – наконец сказал он, поправив шляпу. – Думаю, правда, когда ты домой приедешь, тебе уже не до рассказов будет.

У Тима засосало под ложечкой. Он почувствовал, как в горле острым осколком застряла тревога.

– В… в каком смысле? – переспросил он, чувствуя, как голос становится тоньше.

Коннер обернулся и посмотрел на него серьёзно. Как тогда на войне, когда в Тима попал осколок снаряда. Он будто хотел спросить: «Дружище, да что с тобой приключилось?», но не осмеливался, или просто решил не спрашивать, потому что знал ответ Тима заранее.

Коннер вздохнул полной грудью, поймал Тима за локоть, чтобы потянуть в нужном направлении, и улыбнулся:

– Не скажу «в каком смысле», а то Стефани мне скальп снимет, – он поджал губы и покачал головой, наверное, думая, что Тим этого не заметит, а потом попытался перевести тему:

– Мне тут работёнку подкинули, для рекламы Мальборо сниматься, – он хмыкнул. – Я на вырученные деньги смотри какую красавицу купил, – он подвёл Тима к новенькой машине молочно-белого цвета. Похоже, Коннер с неё пылинки сдувал. – Я называю её Крипто.

Тим нервно моргнул, пытаясь отогнать от себя тревогу. Рядом с Кентом это было не так сложно сделать, так что через пару мгновений он уже рассматривал машину.

– Это Хадсон Коммодор? – спросил он, склонившись над капотом. – Тебе там что, состояние заплатили?

– Не совсем, но неплохо, в общем-то, – Коннер закинул сумку Тима в багажник. Он буквально лучился, пока рассказывал о машине. – И да, это Хадсон Коммодор. Четвёртое поколение. Седан. Отличная, да?

– Тебе идёт, – Тим хмыкнул. Они сели в машину, и теперь Коннер хмурился, глядя на дорогу, и улыбался уголками губ. Это выглядело так умиротворяюще, что Тим почти забыл о пережитом ужасе. Только седые волосы, отражающиеся в зеркале, напоминали о произошедшем.

– Я, вообще-то, с весны у вас живу. Вместе с Таной, – вдруг заметил Коннер. – Стефани позвонила где-то через пару недель после того, как ты уехал, и мы решили ей помочь по хозяйству. Ну, так и остались. Ждали тебя всей толпой, – он периодически поворачивался и смотрел на Тима. Тим удивлённо сощурился.

– А зачем это она вас позвала? Меня она пыталась убедить, что и так справится.

– Она не просила. Я настоял, – уточнил Коннер. – Потому что она блистательный кирпиченосец, который дал по лицу моему доблестному товарищу-легионеру Люцию Ворену, – он хмыкнул, скосив взгляд на Тима. Обычно в такие моменты они обменивались шутливыми тычками в плечо, но Тим был слишком дёрганным, а Кент был за рулём. – Короче, я не решился бросать её одну хозяйничать. Был уверен, что ты не будешь против.

– Ну, вообще-то она у меня и правда самостоятельная. Она не попыталась закрыть перед тобой дверь? – Тим вздохнул, и дыхание его оборвалось на полувыдохе. Ещё чуть-чуть, и он снова увидит Стефани.

– Пыталась, конечно. Но я упорный. И я бы вынес эту дверь, если бы она не передумала, – Коннер тихо рассмеялся и помолчал немного, прежде чем добавить ещё тише и намного спокойнее: – Она по тебе очень скучала. Я тоже скучал, конечно, но… не так, как Стеф, – он совсем посерьёзнел. – Здорово, что ты вернулся.

– И плохо, что я вернулся так, – вдруг продолжил за ним Тим. Он отвернулся, выглядывая в окно, и затих, не зная, что ещё сказать.

Коннер тоже молчал какое-то время, а потом снова заговорил. Он стал пересказывать новости за полгода, напевать новые хиты и рассказывать про вышедшие недавно фильмы и телепостановки.

Тим был ему за это невероятно благодарен. Коннер всегда понимал его, когда Тим решал, что ещё не готов говорить о том, что его мучит, и всегда переводил тему на что-то другое. Как правило беззаботное и бессмысленное. Что-то, что сможет хотя бы ненадолго внушить оптимизм.

***

Отдельный дом Тиму и Стефани помогли купить его родители. Стефани была не из самой богатой семьи, её отец промышлял мошенничеством ещё во времена Великой депрессии, а мать была примерной медсестрой большую часть своей жизни. Дочь пошла по её стопам, правда, смешав эту трогательную профессию со взрывным характером.

Тим же, наоборот, принадлежал к семье, дела которой резко пошли в гору, когда кризис пошёл на спад. Они были историками, но обладали удивительно сильной деловой хваткой и сделали бизнес на каких-то мелочах. Тим порой шутил, что Джек и Джанет могли продать лысому расчёску, глухому граммофон и воздух каждому прохожему.

В общем, когда Тим и Стефани вернулись с фронта, они сразу же решили играть свадьбу. Двухэтажный голубой домик в престижном районе им подарили старшие Дрейки в честь этого замечательного события, и Дрейки младшие жили там с самого дня своей свадьбы.

Сейчас Тим больше всего хотел оказаться там. Подняться по крыльцу, открыть дверь и оказаться, наконец-то, дома.

Его дом, впрочем, был там, где была Стефани.

Тим сам не заметил, как они оказались на нужной улице, а заметив, снова занервничал. Он начал теребить край куртки, ёрзать на месте и щуриться, высматривая Стефани на крыльце. Коннер свернул на тротуар и заглушил мотор. Он сделал глубокий вдох, а потом вдруг обернулся и хлопнул Тима по плечу, улыбаясь и хитро щурясь:

– Ты иди к ней. Она тебя ждёт. А я сумку пока достану, – произнёс он. Тим резко и коротко кивнул, выскакивая из машины, и поспешил к дому, вбежал по ступенькам и замер у самой двери.

За этой дверью была вся его жизнь. Было то, что он ценил больше самого себя, и то, что он должен был защитить.

За этой дверью была Стефани. Его опора, его надежда, его будущее.

На мгновение ему стало страшно. Вдруг его трусость её отпугнёт? Вдруг она ему не поверит? Вдруг она испугается опасности и прогонит его? Вдруг…

Он не успел додумать, потому что дверь открылась ещё до того, как он успел коснуться ручки.