Текст книги "Во Вляпалась... (СИ)"

Автор книги: Pakostnica Nifa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Жаль, что девчонку сейчас не разбудить, было бы забавно, очнись она в таком интересном положении, обнаженная, подомной… Чтобы она теперь сделала? Вспыхнула ярким стыдом? Попыталась меня оттолкнуть или потянулась ко мне своими руками, чтобы через мгновенье поцеловать?

Подавшись вперед, я склонил голову на бок, разглядывая ее прокушенное плечо. Нужно было быть осторожней. Мягко коснувшись ранки языком, я дал следам зубов полностью затянуться, чувствуя, как в груди растет удовольствие от того, что теперь она вся принадлежит нам и телом, и душой… Мы сделаем все, чтобы привязать ее к нам во всех мирах, и даже после смерти ей не удастся от нас избавиться. Глаза скользнули к ее шее, с удовольствием наблюдая, как бьется ее жилка. Привстав, я полюбовался ее белеющей в темноте кожей и потянулся к распахнутой рубашке, аккуратно расправляя ее, принявшись неспешно застегивать пуговки. Закончив, оглядел результат своих трудов и, нехотя встав, потянул сбившееся на полу одеяло, бережно укутав девчонку, выпрямился, застыв возле кровати, смотря на нее.

В голове мелькали сладкие картинки, поднимая бурю в груди, заставляя наше дыхание сбиться. Ее слова, там, в коридоре, если бы она не сорвалась, Ичиго бы не переступил эту черту. Но ее дрожащий голос, ее поддетые болью глаза, слова, врывающиеся в его уши, вызвали у парня неподдельный страх из-за того, что она сказала, из-за того, что он представил, как девчонка покинет нас, не будет терзать своим видом, не будет врываться в его жизнь, в его мысли, останется лишь мимолетным воспоминанием, выворачивающим нашу душу… оставит нас одних…

Даже у меня эти слова вызывают вспышки злости, окатывают меня ледяной волной, даже сейчас, после того, что мы с ней делали, после того, как получили ее тело, ее душу, насладились ее энергией, ее теплом… даже сейчас, я готов разрушить все миры, несущие для нашей связи угрозу…

Стоя там в сумраке коридора, смотря на ее лицо, слушая ее голос, чувствуя, как внутри все замирает, Ичиго не знал, что сделать, чтобы она выкинула свой страх из головы, не знал. что скажет ей, но все равно пошел к девчонке, едва не свихнувшись, когда она, не заметив нашего присутствия, дрожащим голоском прошептала то мучительное, вырывающее из грудной клетки сердце, выжимающее из легких воздух, сводящее с ума признание…

Протянув руку, я пробежался кончиками пальцев по ее мягким волосам и. медленно склонившись, провел носом по ее виску, к ушку, обдавая его горячим дыханием, тихо прошептал:

– Забудь свои страхи, моя королева, мы не отпустим тебя, никогда не позволим тебе исчезнуть…

Глава 18

POV: Гриммджоу

Бесконечность раскинувшейся пустыни давно стала частью нашего серого, погруженного в тишину, мертвого мира. Раньше я этого не замечал, не придавал этому значение, стремясь к самой верхушке «пищевой цепи» обыденного существования, повторяющегося изо дня в день, ничем не отличающимися от миллионов таких же томительных часов, потраченных нами на обреченное выживание.

Жажда битвы, жажда силы – единственное, что хоть как-то скрашивало существование, позволяя тварям, наполнявшим эту планету, на краткое мгновение почувствовать себя живыми. Здесь нет ничего: нет солнца, нет звездного, наполненного светом неба, только мертвый осколок луны, навсегда зависший в одном и том же положении, высушенные, окаменевшие деревья, холодный серый песок, блуждающий по пустынному миру ядовитый ветер, несущий в себе запах въевшегося в нас, давно высохшего тлена. Ничего хранящего даже крохи напоминания о некогда живом мире. Да и был ли он жив? Этого уже никто не помнит.

Нами движет пустота, вытягивающая из наших бездушных тел способность чувствовать. Мы лишены жалости, лишены сострадания. В нас не осталось даже крохи тех эмоций, которые делают смертных живыми…

Пустота пожирает все, впиваясь в нас сразу, стоит крупице чувств проникнуть в наши тела, стоит нам почувствовать внутри толику пробуждающейся души. Мы давно подчиняемся закону нашего мира, пожирая друг друга для того, чтобы выжить, чтобы поддерживать жалкую иллюзию жизни, и только единицы еще способны чувствовать подобие стадного инстинкта, из-за чего образуются жалкие группки сбившихся вместе тварей, ошибочно считающих, что так они протянут дольше.

Жалкие, мерзкие ублюдки, вызывающие к себе только презрение, не желающие смириться со своей участью. Они всего лишь запас жратвы для нас, для тех, кто сильнее. Если ты не в состоянии выжить в одиночку, то твой удел смерть. Хотя, даже смерть в нашем мире несет в себе совершенно другой смысл. Мы все и так давно мертвы. Наши души растворились в нас, прогнили заживо из-за витающего в воздухе яда. Нет души, нет жизни, нет забвения. Даже если тебя сожрут, ты все равно продолжаешь свое никчемное существование, лишенный собственного тела, собственного сознания, став частичкой более сильного монстра. Такого, как я.

Раньше я не обращал внимание на убогое существование, не замечал, какие мы жалкие существа. Да и какая нахер разница? Пока ты можешь доказать свою силу, пока можешь почувствовать удовольствие от настоящей битвы, только тогда ты сумеешь доказать своему миру, что ты еще чего-то стоишь.

Я никогда не задумывался, что бы было, принадлежи я к миру живых. Никогда не чувствовал зависти к этим жалким смертным. Для меня они лишь сосуды, взращивающие особый деликатес. Чем больше эмоций переживает будущая жертва, тем слаще ее душа на вкус, тем упоительней трепыхающаяся в твоих пальцах, все еще бившая из нее жизненная энергия, способная на краткий миг покрыть собой твою пустоту. Но чем больше душ ты поглощаешь, тем больше становится выжигающий тебя голод, а для эспады это сравни самоубийству. Мы другая ступень эволюции, вот почему не нуждаемся в чистых источниках жизненной энергии, предпочитая поглощать ее через простых пустых, хотя, и среди нас есть одно вызывающее отвращение исключение…

Хорошо, что Улькиора не взял его с нами, а то этот ублюдок бы свихнулся от такого манящего притягательного аромата, пропитавшего собой весь город.

Только от одного вдоха тебя наполняет живое тепло, хочется податься искушению, пуститься на охоту, но я способен подавить этот порыв, мне все равно не найти источник без длительного пребывания в мире живых, да и нет в этом нужды.

Я точно знал, кого мне стоит искать, чтобы понять, что к херу здесь происходит. Куросаки Ичиго. Да, давно я ждал возможности перекинуться с ним парочкой дружеских слов. Этот пацан привлек мое внимание и никак не хотел уходить из головы. Его сила, она пугающе огромна. Он тот, кого мне хочется убить. Тот, кто сделает меня еще сильнее, его пустой станет частью меня, завершит собой мое перерождение, поможет стать настоящим королем, подмять под себя весь Уэко Мундо…

Сражаясь с ним, я чувствовал, как во мне поднимается негодование: этот мудак, кажется, ослаб. На что, спрашивается, он потратил все то время с нашей последней схватки? Хотя, даже тогда он не дрался в полную силу, выпустив ее только, когда пришлось кого-то защищать.

Девка стала отличным стимулом, но вмешался этот сопляк в капитанской накидке, а Улькиора, гад, не дал мне как следует размяться, затащив в проклятую гарганту.

Не страшно, я в любой момент смогу закончить эту схватку, но почему мне кажется, что с миром живых что-то не так? И эта девка. Как я заметил, она просто пустышка, но именно это настораживает больше всего. Если она так духовно слаба, настолько, что я даже не почувствовал, как трепыхается в ней жизнь, не ощутил и крошечного намека на реяцу… почему тогда она была в компании синигами и Куросаки? Почему смогла увидеть их, меня?

Думал, мне мешает витающая в воздухе дразнящая энергия, но прислушавшись ничего не ощутил. Что же в ней особенного, раз Куросаки Ичиго был готов разорвать меня на куски, стоило сомкнуть на ее шее пальцы?

Я все думал о ней, сидел в пустом зале Лас Ночес и все прокручивал нашу с Куросаки Ичиго битву, вспоминал реакцию его второго я и снова возвращался мыслями к жалкому, хрупкому телу, обвисшему у меня в руке.

Здесь точно что-то не так. Мне не давало покое какое-то странное, заполняющее меня предчувствие, поэтому я сейчас находился здесь. Стоял и чувствовал, как тело непривычно ноет. Стоял в отдалении от его дома, не позволяя пацану меня почувствовать, но прекрасно видел то, что происходит, в незашторенное окно его комнаты.

Я сначала не догнал, на что уставился, но через несколько длинных секунд допер. Он ее трахает. Никогда прежде не видел, как это происходит. Куросаки с жадностью сливался с ней. Маленькая сучка извивалась под ним, а меня, как гвоздями, прибили к месту. Я смотрел на них и чувствовал себя странно, все этот сгусток энергии, опутавший меня. Я чувствую, как тепло проникает под кожу, чем дольше я окутан ею, тем сильнее она впивается в меня…

В груди собрался какой-то предвкушающий ком, когда она откинулась назад, выгибаясь под ним, а пацан укусил ее за плечо. Я видел его лицо, когда тот слегка отстранился, видел, как на виске у него сплетаются мазайки маски. Хватило секунды, чтобы понять: он пометил эту душу. Оставил в ней свой след, оставил предупреждение для каждой твари, что она принадлежит ему. Теперь ни один пустой не сможет приблизится к этой девке, будет чувствовать на ней запах более сильного противника и обходить стороной…

– Становится все интересней, Куросаки Ичиго… – с хрипотцой в голосе протянул я, позволив гарганте поглотить меня…

POV: Ичиго

Ледяная вода впивалась в тело, быстрым потоком срываясь вниз, неприятно щипая горящую кожу. Открыв глаза, я смотрел на свои упершиеся в стену, сжатые в кулаки руки, чувствуя, как все внутри сжимается, превращаясь в тугой ком. Сердце все время порывалось разорваться, колотясь о ребра так, будто я без остановки пробежал марафон. Было плохо уже вторые сутки, я схожу с ума, едва сдерживаясь, чтобы не кричать в голос. Два долгих дня, две ночи и одно паршивое утро, с тех пор, как она не приходит в себя.

Урахара-сан хотел забрать у меня Лику, но я не дал. Отец ведет себя так, словно ничего не происходит, но его глаза не задерживаются на мне дольше, чем необходимо в тот или иной момент.

Меня мучило осознание того, что мы наделали. Ведь я знал, что она не сможет подавить яд, но все равно это сделал. Мы сделали это, не сдержали порыв, оставили в ней нашу метку. Теперь она в подобии комы, мне остается только ждать, и это разрывает меня на части. Если Лика не очнется, я не знаю, что тогда произойдет.

– Зачем ты это сделал? – орал я тогда, вцепившись в его белую форму, пытаясь вытрясти ответ.

Зангетцу стоял вдали, молча наблюдая нашу стычку.

– Ты сам этого хотел, – спокойно ответил мне пустой, и я ему врезал.

Да, он был прав, но это не уменьшает его вины. Он знал, что она может не справиться, и все равно так поступил. Я бил его, а он просто терпел, не давая мне сдачи, не давая мне сорвать на нем всю злость, получить хотя бы немного облегчения. Я знал, что он чувствует ту же обреченность, но не пытался избавиться от нее, тем самым заставляя меня бессильно пылать от ярости.

Урахара-сан сказал, что теперь все зависит от самой Лики, что это мой пустой, я сам сделал это с ней, он не сможет вмешаться, так как в свое время поступил с отцом и мамой, но этого и не нужно. Она и так связана с моим реяцу, пусть наша связь другая, но я должен поддерживать ее на духовном уровне и ждать, когда станет ясно, сможет она справиться или умрет.

Сжав челюсть, я ударил кулаком в стену, раскрошив кафель, но боль в кулаке ничто по сравнению с тем, что творилось в моей душе. Если она придет в себя, я никогда больше к ней не притронусь. Только бы она осталась жива…

Выключив воду, я, едва вытеревшись, машинально оделся, и, замерев у двери, все прокручивал в памяти то утро.

Тогда, открыв глаза, разбуженный диким стуком собственного сердца, я уже знал, что с ней что-то не так. Чувствовал жар во всем теле, чувствовал, как в венах кипит кровь. Она лежала под нашим боком, вся покрытая испариной, дрожа всем телом, прерывисто дыша.

Я хотел сразу кинуться к отцу, но Хичиго не дал. Он заставил меня перенести девчонку в спальню сестер и одеть ее прежде, чем кто-то другой увидит ее обнаженное тело. Меня трясло, я с трудом сдерживался, чтобы не плюнуть на предосторожность, но понимал, если… нет, когда она очнется и поймет, что о нашей ночи узнали все, кому об этом знать не положено, просто захочет умереть от стыда.

Увидев меня, отец бросил все дела, рванув в дом, сразу ворвавшись в ее спальню. Секунды хватило, чтобы его холодный, твердый голос выставил меня из дома, велев привести Урахару-сана. Он понял все сразу, я увидел это в его глазах. Нет, не то, что произошло между мной и Ликой, а то, что мы поступили с ней так, как в свое время пустой поступил с мамой. Понял это, но все равно ничего не сказал. Не врезал мне в морду, не кричал, просто прошил меня взглядом и выставил вон.

С того дня у дома постоянно вертятся синигами, словно ожидая чего-то, но я не в состоянии с ними говорить. Если они пришли по ее душу, то их ждет облом. Я не позволю ей уйти, не так, не по нашей вине. Я буду за нее бороться до последнего вдоха…

Странный звук, как из далека, мягко коснулся слуха, настойчиво вытаскивая меня из воспоминаний, заставляя напрячься, заставляя внутри все замереть. Не раздумывая, я кинулся из ванной, не зная, чего еще ожидать…

POV: Лика

Глубокий вдох наполнил собой легкие, и я открыла глаза. Туман медленно развеивался, позволяя мне увидеть потолок нашей с девочками спальни. Я не помнила, как оказалась здесь. Последнее вспыхнувшее в груди пламенем воспоминание, как Ичиго крепко прижимает меня к себе, а после поглотившая меня пустота и ничего больше.

Тело не слушалось, покалывая везде, где только можно, но, в целом, я чувствовала себя хорошо.

– Сестренка! – замаячило перед носом что-то оранжевое, заставляя меня сфокусировать на нем глаза.

– К-кон… – прохрипела я, прокашлявшись. – Что ты делаешь?

– Ты проснулась! – завыл плюшевый лев, упав мне на грудь и разразившись нехилым потоком слез.

– Да что с тобой, – растерялась я, привставая на локтях.

– Это все Ичиго! – подвывал Кон. – Он сделал это… из-за него ты могла умереть!

– Ч-что? – опешила я, медленно качнув головой. – Не говори глупостей…

– Ты была без сознания целых два дня! – поставил меня в известность плюшка, потершись мордашкой о мою грудь. – Мы думали, что ты не справишься…

– Что…?

– Это этот ублюдок виноват! – злостно прошипел львенок, грозно вскочив, потрясая своими плюшевыми лапками. – Я не позволю ему к тебе приближаться!

– Что значит два дня? – выдохнула я, не сводя с него взгляда.

– Ты все не просыпалась, – поспешно бубнил плюшка, чуть не начав подпрыгивать на мне. – А все из-за него!

– Подожди, – садясь на постели и придержав малыша от падения, медленно прошептала. – Я не понимаю…

– Как ты себя чувствуешь? – тревожно поглядывая на меня снизу вверх, понизил голос Кон.

– Да все в порядке, – обалдело протянула я, прислушиваясь к своему организму, но все было, как всегда, если не учитывать легкую слабость и нарастающее покалывание в конечностях.

Была без сознания два дня? Что за глупости… Ничего не понимаю… Не помню…

Перед глазами всплыла наша с Ичиго ночь, заставляя щеки вспыхнуть, а дыхание застрять в горле. Рухнув на спину, я кусала губу, сдерживая рвущийся наружу стон. Наши поцелуи, его заполненные мраком глаза, скользящие по моей коже волосы, его руки, тело, он наполнял меня собой, сливался с моей душой, медленно, мучительно медленно отнимая последние крупицы сопротивления в моем сердце, владея моими мыслями, увеличивая мою к нему тягу, мои чувства к нему…

Два дня…

Да что произошло?

Воспоминания подкинули ухмыляющееся лицо арранкара… их бой… последовавшие за этим события, меняясь в груди то страхом, то томящей ноющей нежностью, вперемешку со вспыхивающим напряжением от того, что я не знала, как теперь смотреть Ичиго в глаза.

Откинув одеяло, я увидела, что одета в свои шорты и свободную футболку.

– К-кто меня одевал? – залившись краской, прошептала я.

– Одевал? – нахмурился плюшка и, пожав плечами, махнул на меня лапкой. – Ты так и была одета, когда Иссин осматривал тебя.

Ичиго… закрыв глаза, я с облегчением выдохнула, обещая себе, что расцелую парня потом…

Не знаю, как бы поступила, если бы кто-то узнал, до чего мы с рыжиком дошли…

Но что произошло? Почему я провалялась без сознания целых двое суток? И причем здесь Ичиго? Может, все из-за нашей связи, из-за того, что он практически меня высушил, когда дрался с Гриммджоу?

Яркое воспоминание пережитого ужаса затопило с головой, сорвав с губ бессильный стон. Тревожное предчувствие терзало грудь, отдаваясь леденящим сердце пониманием, что это еще не все. Арранкар ни за что не закроет глаза на то, что ему не посчастливилось как следует скрестить с Куросаки их дзампакто…

Не думая, что делаю, я сграбастала притихшего Кона и порывисто свесила ноги с кровати. Ступни коснулись прохладного пола, и я, оглушенная собственными переживаниями, не видя поплелась в коридор. В голове бушевал колокол, каждым ударом проникая в мозг раскаленными иголками, с каждой секундой увеличивая непонятную давящую тяжесть в груди. Тревога, я никогда в своей жизни не позволяла тревоге поглощать мои мысли, но сейчас просто не могла ее заглушить. Ступая босыми ступнями по лестнице, я с трудом сглатывала застрявший в горле ком. Как паршиво я себя чувствую, еще немного, и пожалею о том, что вообще открыла глаза этим утром…

Замерев посреди арки, я не видя обвела взглядом пустую гостиную, витая в бушующих мыслях.

– Где все? – тихо прошептала я. – Где Ичиго?

– Иссин в клинике, – последовал ответ. – А где шатается этот придурок, меня не колышет!

Никого нет… я чувствовала дикую потребность увидеть своего рыжика, меня просто сводило с ума чувство тревоги и стыда за то, что заставила его… их всех, волноваться из-за меня… Внутри все ныло, превращаясь в колючий, режущий кокон, мешая сосредоточится, мешая нормально думать, затопляя собой все.

Да что со мной происходит? Нужно прийти в чувства, взять себя в руки, иначе я сейчас свихнусь… Оглянувшись, я с екнувшим сердцем уставилась на закрытую дверь под лестницей.

Музыкальная комната. Развернувшись, я неуверенно шагнула к ней, помедлив у двери, и, решившись, зашла внутрь. Мягкая обстановка обласкала полыхающий мозг, а глаза неотрывно смотрели на красивый рояль, одиноко стоявший в отдалении от громадной книжной стены и окон. В детстве, когда было труднее всего, я прокрадывалась в музыкальное крыло и слушала звуки фортепиано, позволяя им вытеснять собой владеющие мной, кажущиеся сейчас совершенно мелочными, глупыми, переживания…

Лаковое покрытие манило своим сверканием, завораживая. Ноги сами понесли к мягкой, двойной лавочке. Медленно сев, я секунду помешкала и все же отпустила плюшевую игрушку, позволяя малышу сесть на моих коленях, неспешно погладив крышку ладонями, плавно ее подняла.

Пальцы дрогнули в нерешительности, замерев над черно-белыми клавишами, заставляя сжать их в кулаки. Конечно, я не имела права вторгаться в комнату, хранящую в себе память о Куросаки Масаки, но пока я одна, мне нужно подумать, успокоиться, привести в норму бушующие в душе чувства. Для меня сейчас это крайне необходимо. Никто меня не увидит, а Кон будет молчать, если я его попрошу. Маленький проныра удобнее устроился у меня на коленях, выжидающее глазея своими бусинками на замершую меня.

Прикрыв веки, я сделала глубокий вдох, задержав воздух в легких, позволяя ему наполнить кислородом напряженное тело, и, медленно выдохнув, открыла глаза, разжимая пальцы, чтобы бережно опустить их на клавиши, проверяя чистоту игры.

Этот сверкающий красавец был прекрасно настроен, мгновенно отозвавшись глубоким звуком, что немного удивило меня. Ичиго говорил, что на нем уже много лет никто не играет, а такое чувство, будто никто и не прекращал…

Остановившись, впитывая в себя утихающее эхо, я дождалась полной тишины и, мягко касаясь клавиш, взяла первые ноты, пробуждая рояль, заставляя его откликаться на каждое плавное касание моих подушечек пальцев.

Музыка заполняла собой уютную комнату нежной умиротворяющей мелодией, подхватывая меня, унося с собой неприятное чувство тревоги, засевшее глубоко в груди, туда, где нет места страху, нет места боли или душевным переживаниям, только мягкий, ласкающий слух звук, с каждым нажатием клавиши убаюкивающий мои бушующие чувства, рассеивая все потаенные страхи, пряча их на время, позволяя мне свободно вдохнуть…

Сейчас, позволив музыке нежно окутать меня, заглушая ею свои чувства, все вокруг как-то заострилось, казалось, я даже смотрю на окружающие меня вещи как-то не так, как-то по-особенному. Даже стук сердца, трепетно разгоняющего по венам кровь теперь другой – наполненный, более живой, более свободный… Все казалось куда ярче: цветы на подоконниках, приковавшие мой взгляд, показавшиеся в окне, плавно скользящие по небу тяжелые, серо-белые облака, время от времени открывающие взгляду солнце, разбавляя мягкие вспышки теплых лучиков маленькими прерывистыми радугами от едва заметного, все еще моросящего дождя.

Закрыв глаза, я отпустила себя, полностью погружаясь в мир звуков, не слыша ничего вокруг, только эту бархатистость нежной мелодии, легко заполняющей музыкальную комнату.

Хотелось раствориться в ней, вернуть своей душе крылья, позволить ей петь…

Меня накрыла тень, а плечи крепко обхватили чужие руки. Я испуганно дернулась, а рояль издал резкий протестующий звук, резанув по ушам. Нос защекотал его сводящий с ума запах, вынуждая меня сделать прерывистый, глубокий вдох.

– Прости, – промямлила я, чувствуя всплеск огненной лавы, взорвавшейся в каждой клеточке моего тела. Сглотнув, я рвано вдохнула, пытаясь отгородиться от собственных взбесившихся чувств, и потянула крышку рояля, мягко прикрывая клавиши, виновато, сипло прошептав. – Мне стоило сначала спросить…

– Я испугался, – защекотало теплое дыхание, отзываясь томительной нежностью в груди, заставляя сердце гулко трепыхаться о ребра. – Думал, что ты… не знаю, что бы я тогда сделал…

– Ичиго… – обалдело выдохнула я, поглощенная яркой вспышкой дикого облегчения, и тут до меня дошло. – Я чувствую тебя, чувствую твои эмоции?

– Мы закончили нашу с тобой связь, – хрипло выдохнул он мне в макушку, зарываясь лицом в мои волосы, заставляя по коже бегать миллиард щекочущих мурашек. – Теперь нам придется учиться жить с этим или учиться закрываться, чтобы не свести друг друга с ума…

Я затихла, поглощенная бушующими в нас чувствами, с трудом дыша, не в силах унять грохот собственного сердца. Секунда, и парень разжал руки, отпуская меня. Протест и слабое неприятное чувство укололо внизу живота, заставляя задохнуться от того, что я поняла. Он отстранялся, пытался отгородиться, не хотел касаться меня…

– Прости, я больше никогда…

– Нет, – выдохнула я, вскакивая с места, прижимая притихшего плюшевого льва к полыхающей груди. – Не смей говорить, что ты о чем-то там жалеешь, Куросаки Ичиго! Если ты это сделаешь, я тебя убью!

– Лика…

– Что, Лика?! – прошипела я, дрожа уже всем телом. – Ты собрался отгородиться от меня, отмахнуться, как от ненужной использованной игрушки, и это после того, что дал прочувствовать? После того, как я открыла перед вами обоими свою душу?

В груди полыхнуло, но какое-то стальное отторжения накрыло трепетное чувство ледяной глыбой, больно резанув в груди.

– Ты не понимаешь! – упрямо сорвался Куросаки, удушая меня своими эмоциями. – Мы чуть не убили тебя! Я никогда больше не позволю нам коснуться тебя и кончиком пальцев…

Хлесткий удар звоном разнесся по комнате, заставив меня резко вдохнуть. Я не хотела бить его, не хотела, это все его эмоции, он сейчас выплескивал ненависть к себе, вынудил меня ударить его. Окаменев, я позволила себе осторожно выдохнуть, дрожащим голосом прошептав.

– Придурок, если ты не заткнешься, я никогда тебя не прощу. Не смей манипулировать моими к тебе чувствами, слышишь? Не смей окатывать ненавистью к тебе. Так ты делаешь еще хуже и не только себе! Чокнутый эгоист, ты хоть на секунду подумал, чего хочу я?

Замерев, парень едва слышно прошептал:

– Прости…

– Тупой идиот, – выдохнула я, вцепившись в его футболку, и, не мешкая, потянула парня на себя, впившись в его губы поцелуем, не сдержав стона от того, что внутри все вспыхнуло убивающей смесью наших сплетающихся в одно эмоций…

POV: Иссин

Потерев лицо ладонями, я отложил карточку пациента, которую заполнял последние тридцать минут, не закончив даже первые три строчки. В голове все гудело и путалось, то и дело возвращая меня к бессознательной девочке, все никак не приходящей в себя.

На Ичиго уже было больно смотреть, но облегчать его мучения я не собирался. Парень сам виноват, что не сдержал свое второе я, стремясь отгородить малышку от нападок тварей. Признаться, мне стоило ожидать нечто подобное от пустого моего сына. Хичиго скорее убьет ее сам, чем позволит другому монстру получить ее душу…

Осмотрев девочку, Кискэ сказал, что ему нет смысла вмешиваться, Ичиго и так связан с Ликой-тян, как реяцу, так духовными узами. Все, что он может предпринять, это переместить девочку в магазин, чтобы было легче за ней наблюдать, но сын проявил стойкость, не позволив ее забрать. Урахара развел руками, сказав, что парня можно понять, к тому же, если посмотреть на произошедшее с другой стороны, оставив в девочке свою метку, Ичиго инстинктивно сделал то, что поможет Лике-тян выжить в нашем мире, если, конечно, она примет его яд…

– Господин Куросаки, – звучал в ушах его серьезный голос. – Мой вам совет, оставьте это на вашего сына. Сейчас только он способен поддержать в девушке жизнь, не позволив ей сдаться…

Да, Ичиго справится, тут я полностью могу положится на парня, к тому же, мальчик быстро привязывается к людям и за каждого готов отдать свою жизнь, а Лика-тян, она ведь особенная для моего сына… уверен, Ичиго и сам уже это понял, а если нет, то скоро поймет, не мне же ему об этом говорить? В конце-то концов, и до жирафа доходит на третьи сутки…

Посмотрев на часы, вздохнул, только девятый час, а такое чувство, словно с утра уже прошло часов десять. Работа не шла, тревога за детей подстегивала вернуться в дом, проверить, как там Лика-тян, убедиться, что сын еще не рехнулся окончательно, обвиняя себя во всех смертных грехах.

Какой-то подозрительно знакомый звук едва слышно проник сквозь стену, заставляя меня удивленно впиться в нее взглядом. Музыкальная комната? Когда Масаки была с нами, я часто слышал, как она играет нашим детям, сидел здесь и витал в облаках, поглощенный этими мягкими звуками…

– Неужели? – в слух прошептал я, подобравшись.

Нет сомнений, никто кроме девочки не мог сейчас играть на рояле… Не знал, что Лика-тян умеет… Да что за ерунда лезет в голову? Какая уже разница, пусть хоть свистит на всю округу, только бы была цела!

Облегченно вздохнув, я порывисто поднялся на ноги, поспешно отправившись в дом, настороженно вслушиваясь, пытаясь понять, где Ичиго, и определить, что с девочкой все хорошо. Бесшумно подойдя к распахнутой двери в музыкальную комнату, я уже знал, что сын подле нее. Не удивительно – мальчик чуть с ума не сошел, пока Лика-тян была без сознания по его вине…

Мелодия, обволакивающая мой слух, как-то поспешно прервалась, заставляя меня затаиться. Не хотелось пугать Лику-тян своим присутствием и не хотелось мешать своему сыну. Детям есть о чем поговорить. Слушая их разговор, я едва сдерживался, чтобы не ворваться в комнату: так сильно хотелось дать парню затрещину, это бы привело его в чувства, а то несет всякую чушь, но звон пощечины заставил меня удивленно застыть, внимательней вслушиваясь в ее едва различимый, дрожащий голосок.

Такое чувство, что я чего-то не знаю, ее слова несли в себе двойной смысл, но я никак не мог понять, на что она намекает, да и какая разница? Это их личные дела, давно пора вставить моему сыну на место мозги, уверен, девочка прекрасно справится и без моей помощи…

Какой-то жалобный звук заставил нахмурится, осторожно выглянув из-за угла, не сразу поняв, что я вижу, как мой сын целуется!

У меня от умиления слезы выступили на глаза! Хотелось кинуться к Масаки и сплясать танец победителя, вопя на всю округу, что Ичиго наконец-то взялся за голову, но я стойко подавил свой отцовский порыв, иначе своим шумом нарушу витающую между детьми романтическую идиллию.

Попялившись на эту притихшую парочку еще пару секунд, я отступил, прячась за стенкой, и, прикрыв глаза, настроился на их духовные узы. Ичиго говорил, что их связь полностью завершена, и об этом можно больше не беспокоиться, но я все равно периодически проверял, пытаясь хотя бы таким способом убедиться, что малышка держится…

Стоило сосредоточится, у меня перехватило дух. Такого я точно никогда прежде не видел, это было по-необычному красиво, завораживающее: алая лента, опутывающая целующихся ребят. Открыв глаза, чувствуя, что уже совершенно спокоен, я умиротворенно вздохнул и, довольный собой, своим сыном и, конечно, Ликой-тян, так же бесшумно вернулся в приемную, тихонечко прикрыв за собой дверь, и направился на улицу, к дежурящему у нашего дома маленькому капитану. Нечего тут торчать, нервируя моего сына, раз малышка пришла в норму…

_{Для тех, кому интересно, что играла Лика, ➣   http://tinyurl.com/p5f6bz6}

Глава 19

POV: Лика

Тишина гостиной обволакивала слух, позволяя мне беспрепятственно копаться в своих воспоминаниях. Сколько прошло времени после того, как мы закончили наш с Хичиго «урок» по созданию эмоционального барьера, я не знала. Как только у меня получилось закрыться от них, Ичиго «выпнул» своего пустого из тела и занял собой все мои мысли, пытаясь «загладить вину», не позволяя отойти от него ни на минутку, даже не пустил меня в душ! И это после того, как я «проспала» двое суток! Удивительно, что рыжик не дежурил у двери в туалетную комнату. На ехидное предложение присоединиться ко мне в ванной комнате, чтобы я смогла как следует потереть ему спинку, парень только застонал, уткнувшись лицом мне в живот, и больше не шевелился, как будто погрузился в сон…

Толстый ковер уже не смягчал жесткий пол, но мне было глубоко пофиг. Перебирая пальчиками в его взъерошенных моими стараниями мягких волосах, я пялилась в потолок, разглядывая плоскую люстру в гостиной. Было хорошо, приятно чувствовать на своем животе тяжесть его головы, зарываться пальцами в рыжие прядки, чувствовать, как он расслаблен, ощущать, как его рука обнимает меня.

Кон, утомленный нападками одного черноглазого похотливого монстрика, сопел рядом, пуская пузыри и бубня что-то неразборчивое, но это меня не отвлекало.