Текст книги "Кошки-мышки (СИ)"

Автор книги: Ola.la

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Он не понимает, что даже этими мыслями о спокойствии, этими попытками придумать план, вычислить слабые стороны противника и найти идеальный выход – он снова делает себя слабей. Выигрывает всегда тот, кто играет не ради победы. При любом исходе дела. Но в пылу азарта сложно думать о подобном. И Мартинес слышит только толпу народа, скандирующую его имя – того, кто вот-вот… кажется, всего один удар.

Он не обращает внимания на выпущенных ходячих, слыша еще более громкий визг Дейзи, и предвкушает праздничный ужин с этой роскошной блондинкой – вкус победы чувствуется уже сейчас, смешиваясь с привкусом крови в разбитой губе. Он видит только серый внимательный взгляд и знает, что даже в этих слишком спокойных глазах загорится огонек эмоций при виде того, как он…

Мысль прерывает особенно удачный удар Диксона. Все сменяется шумом в голове, ощущением влажного ботинка на груди и полным бессилием. Шум, визг, свет. Мэрл почему-то даже не слишком радуется, не так, как от него ожидалось бы. Он протягивает руку поверженному противнику, помогает подняться и хлопает его по плечу, давая возможность с достоинством удалиться с арены. Радуясь классному бою и только потом не удерживаясь от слов о том, что он ведь говорил. Знал. В этот раз – иначе быть не могло.

– Не относись так серьезно, чувак, – снова хлопает приятеля по спине Мэрл и отворачивается к бегущим поздравить его подчиненным.

Спеша уйти, Мартинес даже не замечает тревожно спешащую к нему Дейзи, пытающуюся ободряюще улыбнуться Хэйли, желающих поддержать друга Шуперта и Кроули. Он торопливо идет по пустынной пока еще улице – горожане, обсуждая бой, не торопятся расходиться по домам – и нагоняет одну-единственную фигурку. Хватает ее за запястье и видит такие желанные эмоции на лице. И плевать, что это страх, сменяющийся легким удивлением.

Цезарь тянет девушку в сторону библиотеки и нетерпеливо ждет, пока Минни, не сразу догадавшаяся, что он от нее хочет, найдет в огромных карманах ключ и откроет здание. Он грубовато заталкивает ее внутрь и обхватывает лицо девушки руками, отмечая, что что-то в нем не так, но, не понимая, что именно – в темноте. Она смотрит спокойно со своим, так раздражающим мужчину, любопытством. Не собирается сочувствовать ему. И не насмехается. Просто глядит с интересом и ждет, что будет дальше.

Это бледное лицо, это слишком слабое тело, этот запах книг, эти возвышающиеся в темноте стеллажи – возбуждают Мартинеса так, как ничто и никогда. Он резко разворачивает девушку и слегка подталкивает ее к полкам. Минни хмурится и отрицательно мотает головой, чувствуя руки, дергающие подол платья. Пытается вывернуться и почти что паникует. Серые глаза на пол-лица смотрят на мужчину умоляюще.

– Ну чего ты? Красавица, – бормочет Цезарь, прижимая ее телом к стеллажу и слыша звук падающих книг. – В прошлый раз ведь понравилось. Давай, не ломайся…

Она отчаянно оглядывается на книги и Мартинес смеется, понимая, что девушка, скорее всего, считает это место неподходящим. Как же она ошибается. От этого знания он хочет ее еще больше. Так, чтобы она поняла – ему решать. Где, что, когда и как. Цезарь, разворачивает девушку лицом к ее любимым книгам и вжимает в себя. Наматывает на руку волосы, притягивая к себе голову и касаясь губами шеи. Комкает платье, задирая, и удостоверяется, что она совсем не против происходящего. Что она тоже – хочет. Как бы ни пыталась сейчас вырваться.

Впервые Цезарь радуется тому, что Минни немая. Не потому, что боится ее криков о помощи, а потому что, если она так лжет, ни говоря ни слова, то, как бы она могла обманывать, разговаривая? Тело предает девушку, которая подается назад, цепляется пальцами за книжки, продолжающие сыпаться на пол при каждом толчке мужчины. Он торопливо нащупывает прохладную грудь и сжимает до боли, впиваясь зубами в такую же холодную мочку уха Минни. Почему она всегда – такая холодная? Ледяная. Приятно освежающая.

Черные ресницы скрывают взгляд девушки, медленно повернувшейся к застегивающему штаны Мартинесу. Она смотрит в пол – на валяющиеся книги. Губы дрожат, как и плечи, как и вся она. Он вдруг ощущает укол стыда – почти изнасиловал девчонку, неспособную ни вырваться, ни на помощь позвать. Но ведь она была не против? Она сама этого хотела. Давно уже хочет, иначе бы не мелькала постоянно перед глазами. Мартинес привлекает ее к груди одной рукой в попытке утешить и бормочет что-то успокоительное, словно ребенку.

Минни шмыгает носом, обнимает его и поднимает голову, вглядываясь в глаза. Долгий внимательный взгляд сменяется россыпью поцелуев на шее и щеках. Он удивленно улыбается, тянется к ее губам, но девушка отстраняется. Отрицательно качает головой на предложение проводить ее и кивает головой на неприметную дверь. Цезарь заглядывает, видя еще одно помещение, служащее кухней и комнатой отдыха одновременно. Пожимает плечами, проводит ладонью по волосам Минни и выходит на улицу.

По привычке сворачивает в сторону дома Дейзи, так и не поняв, что именно было странным в девушке, даже не догадываясь о том, что его лицо и шея испачканы красной помадой.

========== Глава 14 ==========

Мартинес так и не доходит в тот вечер до Дейзи. Почему-то не может или не хочет. То ли из-за того, что снова проиграл. То ли потому, что идти после этой к той – кажется неправильным. Он сворачивает на полпути и возвращается к себе. Долго стоит под холодным душем и раздражается. Достает из холодильника еду и злится. Не понимает, почему эта – такая. Где-то по закоулкам, по углам, наспех, без видимой заинтересованности в нем, без желания оставить его, накормить и переехать. Это хорошо. Но это неправильно. Или просто Цезарь привык к другому?

Он ложится в ледяную постель и понимает, что чего-то не хватает. Кого-то. Вот только осталось определиться: кого именно. Болтливой, светлой, веселой и заботливой Дейзи? Или немой, темной, странной и равнодушной Минни? Чего ему хочется: тепла или холода? Кто ему нужен? Да что ему вообще нужно в этой жизни? Кроме возможности жить, статуса, привилегий, определенного комфорта, выражающегося в еде, выпивке, куреве и неплохой компании? В принципе, ничего. А значит, ни одна из них ему тоже не нужна. Наверное.

Очередная поездка за припасами оказывается удачной. За ней следует поиск ходячих для экспериментов Милтона и нового боя. Уже между Шупертом и Диксоном. Губернатор разрабатывает планы по разведке и укреплению города. Мартинес погружается в дела с головой, машинально кивая встречающей его Дейзи, не слушая ее слов, но послушно пробуя ее еду, прикрывая глаза, когда она делает ему расслабляющий массаж, и идя с ней в постель. Даже новый мир ничего не меняет: мужчины хотят красивых женщин, а женщины – сильных мужчин. Он не думает о Минни. Совсем. Никогда. Думает только о том, что не думает о ней. Каждый день.

Холодная погода то и дело напоминает о приближающихся праздниках. Блейк решил, что людям нужно настоящее Рождество. Его дело решать, а их – выполнять. Вот только ни Мартинес, ни Диксон, ни Шуперт, ни даже Кроули горячего желания быть Сантами и выбирать непонятно что для праздника в магазинах, набитых летними товарами, не имеют. Но отказаться нельзя.

Навстречу бежит Тим, отлучившийся с поста. Мартинес замирает посреди улицы, вопросительно глядя на запыхавшегося парня, пытающегося отдышаться.

– Там! Под воротами люди. Двое. Мужчина и парень, просят пустить. И ходячие уже начинают собираться, – отчитывается бегло Тим, вопросительно глядя на Цезаря и приблизившегося к ним молчаливого Шуперта.

– Впускай обоих, обыщи и задержи. Сейчас Блейка найдем, он пообщается и решит вопрос, – кивает парню Мартинес и оглядывается на друга, который уже разворачивается в сторону дома Филипа.

Кабинет, как и все прочие помещения, совершенно пуст, но дом не заперт, значит, хозяин находится где-то здесь. Переглянувшись, мужчины замирают на месте, слыша какую-то мелодию. И голос Блейка. Необычный голос, словно он кого-то уговаривает. Кого-то близкого. Неслышно Мартинес с Шупертом идут на звук, снова переглядываясь – возможно, шеф среди дня решил отвлечься на любовные утехи. С кем-то, кроме Роуэн, которую они несколько минут назад видели на улице.

Застывая у закрытой комнаты, помощники не решаются побеспокоить своего лидера, но спустя минуту колебания Мартинес нажимает на ручку двери, аккуратно приоткрывая и видя сидящего в кресле Блейка. Который занят расчесыванием волос ребенку. Маленькой девочке. Приподняв бровь, Цезарь успевает отогнать от себя мысль о странностях Губернатора, торопливо решая, что это все – не его дело. Пусть что хочет, то и делает с этим неизвестным ребенком. В конце концов, это их не касается. Им нужно только доложить.

– Новенькие. Двое. У ворот, – подает голос Шуперт и едва сдерживает ругательства, видя повернувшегося на звук ребенка.

Мартинес невольно кладет руку на оружие, замирая и с трудом отрывая взгляд от вырывающейся из рук Блейка девочки. Если это существо еще можно так назвать. Судя по виду Губернатора, он готов защищать ребенка до последнего. Смотрит на подчиненных испытующе, и они оба – плечом к плечу – понимают, что Блейк без колебаний убьет обоих, увидев хоть тень сомнения на лицах. Лицах, которые превращаются в каменные маски. Глаза тактично отводятся в сторону. Позы – покорное ожидание ответа. Ни малейшего удивления. Они ничего не видят, не слышат и не знают. И слишком многое понимают. Даже где-то сочувствуют. В чем-то вдруг понимают его.

– Обыщите, поговорите, я буду через несколько минут, – нетерпеливо кивает помощникам Блейк после пары минут молчания, нарушаемого только рычанием ребенка, на голову которого уже накинут такой издевательски-светлый мешок.

Они кивают в унисон и молча выходят. Поглядывают друг на друга искоса. Но желания обсуждать это – нет. Наверное, в такой ситуации стоило бы вспомнить что-то свое. Вот и Шуперт сочувствующе косится в сторону Мартинеса. Потерявшего жену и двоих детей. Отличная сказка, которая помогает с каждым новым знакомым. Даже Блейк поверил.

Цезарь прекрасно помнит, как придумал эту байку. Спасшись из города, кишащего вдруг превратившимися в ходячих людьми, и укрывшись в лесу. Встретив небольшую группу людей и у костра рассказав им о своей любимой жене и двух прелестных малышах. Да он сам едва не прослезился от жалости к себе, представив ту идеальную семью, которой у него не было и уже не будет. И которая ему даже не нужна. Те люди проснулись наутро без гостя, некоторого оружия и запасов еды. Мартинес был слишком голоден и слишком хотел жить, чтобы думать о чужаках. Не убил ведь – совесть чиста.

А потом вдруг оказалось, что эта история срабатывает во всех случаях, когда нужно произвести положительное впечатление. А производить такое впечатление сейчас – нужно всегда. Кто знает, когда и с кем это может пригодиться? Да и с женщинами отлично прокатывает. С Дейзи все и закрутилось именно с его повторения этой байки расстроенной расставанием с Блейком девушке. Она плакала и жалела бедного Мартинеса, а он, пьяный, с трудом сдерживал смех, видя, как охотно она избавляется от одежды, чтобы утешить его.

Они с Шупертом приближаются к воротам и делают вид, что ничего не произошло. Не думать – они уже давно умеют. Это не так сложно. Очень даже просто, стоит только попробовать. И понять, что именно от этого умения зависит жизнь и благополучие. Хэйли активно строит глазки перепуганному и растрепанному пареньку по имени Гарджулио, а Тим ведет беседу с мужчиной лет сорока. Не родственники – просто были в одной группе, остальные члены которой на днях погибли. Ворота города показались незнакомцам входом в рай. А уже спешащий к ним Губернатор с беззаботной улыбкой на губах убедит в этом новеньких окончательно.

Спутанные каштановые волосы ребенка не выходят из головы, несмотря ни на что, и Мартинес ловит себя на том, что находит дела рядом с библиотекой. Поглядывая нетерпеливо на дверь и ожидая закрытия. Минни выходит из здания уже в сумерках незадолго до наступления темноты. Помнит о комендантском часе, торопливо шагая по улице и не замечая следующую за ней по пятам фигуру Мартинеса. Который даже не думает о том, что Дейзи по привычке ждет его у квартиры. Он ведь ее не звал? А значит – это ее проблемы.

– Эй, красавица, гостей принимаешь? – заходит Цезарь за девушкой в подъезд и смеется при виде испуга на ее лице. – Намаялся за день, вот, думаю, кто, как не ты, меня вкусным горячим ужином накормит.

Она задумчиво прикусывает губу, смотрит испытующе и, понимая, что ничего поделать с Мартинесом не сможет, достает ключи. Входит в квартиру и настороженно оглядывается, словно боится, что здесь есть что-то, что нельзя увидеть гостю. Спустя пару минут расслабляется и даже выдавливает из себя улыбку. Короткую и почти болезненную.

Цезарь с интересом осматривает ничем, кроме разбросанных вещей, непримечательную комнату. Идет вслед за девушкой на кухню, заглядывая в открываемый ею холодильник, не видя ничего приготовленного. Смеется сам над собой – не везет ему на умеющих и любящих готовить женщин. Минни тем временем ловко открывает пару банок с консервами, режет хлеб небрежными кусками, заливает кофе прямо в чашках кипятком и плюхает это все на стол. Каким-то образом забирается на стул прямо с ногами и начинает есть, не дожидаясь гостя.

– Понял – гость я непрошенный, ни на что более рассчитывать не могу, да? Ну ладно, чего ты? Если мое общество настолько неприятно, я уйду.

Она только пожимает плечами безразлично и с улыбкой косится на Мартинеса, со вздохом приступившего к еде. В глазах – смех. Девушка отдает себе отчет в том, что Цезарь привык к несколько другим ужинам, и показывает сразу – от нее он такого ждать не должен. Он ест консервы с давно уже несвежим хлебом, запивая отвратительным кофе, и жалеет о том, что пришел сюда.

Ну, увидел он, как живет эта ничем не примечательная девушка, ну и что? Легче ему стало? Он потерял к ней, наконец, этот странный, болезненный и ненормальный интерес? Он сейчас выйдет за двери холодной, плохо освещенной квартиры и теперь уже окончательно забудет о странной библиотекарше?

Мартинес снова окидывает взглядом помещение, почему-то отмечая отсутствие бутылок с выпивкой, которых у Дейзи было немало – на любой вкус и случай. Здесь нет ничего сладкого – даже самых обычных леденцов. Хозяйка не сладкоежка? Или пришло время признать, что не все жители города живут так, как он и блондинка, распоряжающаяся некоторыми продуктами по своему усмотрению?

Почему-то хочется накормить сидящую напротив девушку шоколадом. Напоить вином и увидеть, как она будет смеяться. Как расслабится и посмотрит впервые доверчиво. Хочется одеть ее во что-то приличное, швырнуть ей горсть украшений, чтобы на лице заиграли какие-то – положительные – эмоции. Или у нее положительные эмоции вызывает что-то другое? Может быть, все эти книжки, которых в квартире столько же, сколько у Дейзи одежды? Может быть, этот потрепанный игрушечный мишка, одиноко сидящий на постели в комнате, куда они возвращаются после ужина?

Минни выхватывает игрушку из рук машинально взявшего ее Мартинеса, прижимает к себе и смотрит с вызовом. Который сменяется растерянностью, когда мужчина привлекает ее к себе, шепча что-то утешающее и, наконец, впервые пробуя приоткрытые от удивления губы на вкус. Вкус кофе, крови и ментола. Она дрожит в его руках и не сопротивляется, когда он тянет ее в сторону кровати. Осторожно усаживает свою игрушку на диван, выключает свет и садится на колени к ждущему ее Мартинесу. Который в этот раз решил действовать лаской.

Ее кожа такая же холодная, как и простыни, но это почему-то успокаивает. Он прижимает к себе ее тонкое тело, касается ладонью черных волос и понимает, что не хочет никуда уходить.

========== Глава 15 ==========

Пробуждение в чужой квартире кажется странным. Начинается с понимания, что квартира Дейзи – не чужая. А эта – пока да. Сонный мозг цепляется за странное слово “пока”, и Мартинес потягивается, легко принимая вертикальное положение. Удивленно оглядывается, не видя в комнате девушки, и улыбается, подумав, что после этой ночи она решила порадовать его приличным завтраком.

Но все надежды разбиваются о серую, как и платье Минни, реальность – на завтрак все те же консервы и подсохший хлеб с отвратительным кофе. Цезарь выдавливает из себя улыбку и думает о том, что больше сюда не вернется. Что ему – здесь? Все плохо. Все не так, как он привык. Никакого комфорта, тепла и уюта. Холодно, голодно и безразлично. Девушка закрывает за ним дверь и, кажется, облегченно вздыхает. Она не ждет его больше.

Именно потому он приходит снова. Не сразу – через два дня. Увидев, что никто не ходит за ним по пятам, не заглядывает в глаза, не зовет к себе и не пытается навязаться. Никто, кроме Дейзи, почувствовавшей неладное. Она вдруг становится более ласковой и нежной, ни о чем не спрашивает и из кожи вон лезет в попытке порадовать своего мужчину. Думающего только о делах. О разведке, о дежурстве, о подчиненных, о боях и о серых глазах.

Которые смотрят с любопытством, когда он среди ночи вваливается в открытую, после долгого и громкого стука, дверь. Разговор с Губернатором, ходившим вокруг да около и пытающимся понять, как далеко заходит преданность его помощников, узнавших слишком много, переходит в попойку с Шупертом у того дома. Приятель молчаливо курит одну за другой сигарету и вдруг рассказывает свою историю, никогда раньше не слышанную Мартинесом. И так похожую на его – выдуманную. Может быть, и этот – лжет? Прикрывая глаза, сжимая кулаки и отчаянно глядя в стену, за которой по роковому совпадению живет Карен с сыном. Женщина, от которой Шуперт не может отвести взгляда. Женщина, которая даже не смотрит в его сторону.

Цезарь сам не понимает, как оказался у двери Минни. Возможно, он здесь только потому, что знает, что она – единственная, кто не врет здесь? Кто не может врать. Кто не хочет врать. Кто не нуждается во лжи. Зачем она ей, если девушке и без того ничего не нужно? Она живет, как растение. Как какой-нибудь непримечательный едва заметный сорняк. Ее не сорвут из любви к красоте, и пройдут мимо, не сочтя за вредителя.

Минни смотрит на пьяного мужчину, тянет за полы куртки, помогая снять, и обнимает. Гладит по голове, словно утешая маленького ребенка, сочувствующе заглядывает в глаза, будто что-то понимая, и подталкивает в сторону дивана. Приносит консервы и все тот же отвратительный кофе. Сонно трет кулаками веки. Судя по расстеленной постели, она уже видела десятый сон. Цезарь торопливо ест и косится в сторону Минни, понимая, что на что-то большее он не способен. Но она и не требует. Раздевает, накрывает одеялом и ложится на своей стороне постели. Уже не обнимая. Только благосклонно позволяя обнять себя и уткнуться в пахнущие сигаретами с ментолом волосы.

– Мы уезжаем, – сообщает он Минни на рассвете, уже даже не обращая внимания на однообразный завтрак, начиная относиться к подобному так же философски, как и она. – Чего тебе привезти, красавица? Ну что ты головой мотаешь? Что-то же ведь любила? Нет, я не обещаю, что мы сможем и в магазины попасть, цель немного… в общем, не важно. Но если вдруг, то?..

Девушка неуверенно улыбается и пожимает плечами. Склонив голову набок, мечтательно смотрит куда-то в стену и снова улыбается, уже более счастливо. И Цезарь вдруг понимает: что бы он ни привез – она оценит. Хотя бы потому, что уже, как минимум, пол года ей никто и ничего не привозил. А может быть, и дольше?

Впервые ему становится интересно, чем жила Минни до всего этого. Кем была? Судя по всему, она примерно такого же возраста, как и Дейзи, может, на пару лет младше. А потому могла уже многое пережить. Работала она? Училась? Были ли парень? А может, даже муж? Дети? Что за игрушечный мишка, столь любимый ею? Кто ей подарил этот простенький самодельный браслет? Что заставило ее – стать такой? Или она такой была?

Он забывает обо всех этих вопросах по дороге в новый город. Лениво вслушивается в болтовню Мэрла и Кроули и думает о том, что пора рвать с Дейзи. Которая сегодня пришла с упакованным обедом в дорогу, скромно поцеловала его в щеку, опуская глаза, картинно пошатнулась, прикасаясь пальцами к виску, и отошла с таким видом, будто провожает его на войну. Мартинес зря надеялся, что она сама все поймет и уйдет. Обидится, устроит скандал, разобьет пару тарелок и утонет в объятьях однорукого реднека. Девушка упрямо не желала ревновать и оскорбляться из-за того, что ей уделяется все меньше внимания. Она словно опутала его какой-то сетью. Паутиной своей наивности, беспомощности и доброты. Ведь как такую заботливую послать? Даже неудобно как-то. Даже ему.

Они находят в городе несколько магазинов, которые уже были кем-то основательно обысканы. Собирают все, что осталось, и натыкаются на спрятавшегося в одном из помещений парнишку. Который тут же бросает под ноги нож, смотрит круглыми глазами, зачем-то стаскивает с головы шапку и бормочет о том, что он не опасен. Мальчишка не выглядит тем, кто давно не видел людей, а значит где-то здесь – неподалеку – есть его группа. Джоди пьет кофе из термоса, который с добродушной ухмылкой сунул ему Кроули, и доверчиво рассказывает, что отстал от своих на вылазке за продуктами. А потом говорит, где именно находится лагерь, сколько там мужчин, женщин, детей, оружия и припасов.

– Я могу показать.

Эти три слова слишком просто срываются с губ парнишки. Диксон довольно ухмыляется и, говоря, что парень свой человек, подталкивает его к машине. Мужчины переглядываются, не сдерживая удивления. Чем же насолила мальчишке его группа, что он готов вот так вот сдать их всех за возможность присоединиться к чужакам? Он ведь делился информацией с затаенной надеждой. На чью-то смерть. Его ведь даже спрашивать не пришлось. Не нужно было даже ничего обещать. Джоди натягивает обратно шапку и указывает дорогу. Его группа – бывшая группа – укрывается в расположенной за городом лечебнице. Сюда нужно ехать, подготовившись.

Блейк внимательно выслушивает информацию об основавшейся неподалеку группе, одобрительно кивает спокойному пареньку и довольный, отпускает своих помощников, объявив, что уже завтра они займутся подготовкой к новой дороге. Которая будет иметь целью не разведку, а захват. Еще один. Уже далеко не первый в этом новом мире. Цезарь выходит на улицу, застегивая куртку и оглядываясь, не зная, куда сейчас пойти. Но выскочившая навстречу раскрасневшаяся от бега, запыхавшаяся блондинка не оставляет выбора, вцепившись в его локоть и заполнив собой все пространство: своими приторными духами, сладким голосом и восторженным взглядом.

Мартинес бросает в прихожей пакет, предназначенный для Минни, и не обращает внимания на короткий взгляд Дейзи в ту сторону. Она упросила свою верную подругу, а теперь уже и добровольную помощницу Айлин принять вместо нее привезенные мужчинами продукты. Девушка суетливо распаковывает принесенную с собой еду и накрывает на стол. Совсем отличающийся от расстеленной газеты, и консервов прямо из банки. Здесь – салфетки, вкусная еда, красивая посуда и выпивка в стаканах. А еще нарядная Дейзи – как произведение искусства. Светлая, улыбающаяся, щебечущая – с напряженным взглядом.

– Мы так редко теперь видимся… Ты совсем себя не жалеешь, нельзя же так! У нас ведь уже все спокойно в городе, да? И запасов много! Нужно отдохнуть, милый. Впереди праздники, неужели Филипп не позволит тебе отдохнуть? Ты так много сделал для него. Я так скучаю. Я так устала… все время одна, – шмыгает она жалобно, не понимая, что, наконец, дала повод сказать те самые заветные слова.

– Дейзи, красавица, знаешь, ты права, – серьезно говорит он, видя, как освещаются счастьем глаза девушки. – Я все время в делах, и дел только больше. А ты у нас молодая, красивая. Ну что ты со мной время теряешь? Я просто не могу видеть, как ты страдаешь рядом со мной. Ты достойна лучшего, детка.

Он добавляет тепла в голос и надеется, что этот ход, испытываемый им еще в школе, сработает и на этот раз. А девушка открывает рот, некрасиво кривит лицо и прижимает руки к животу. Отчаянно мотает головой, словно хочет забыть только что услышанные слова и их значение, и всхлипывает. Внезапно выпрямляется и решительно утирает слезы. Он старается не коситься в сторону сложенных на животе рук и пытается вспомнить, всегда ли использовал надежную защиту. Или ее поза олицетворяет собой появившуюся вдруг гордость, и она сейчас просто развернется и уйдет? Наконец.

– Нет-нет, что ты такое говоришь! Мне больше никто не нужен. Я привыкну, я ведь не жалуюсь, я только за тебя переживаю. Тем более, я просто никак не могу от тебя уйти, ведь… – Дейзи делает картинную паузу, которая заставляет Цезаря осушить почти пол стакана виски залпом. – Я люблю тебя.

Он непонимающе хмурится и чувствует себя так, словно прямо сейчас на него смотрят насмешливые серые глаза, с любопытством ожидающие его реакции на прозвучавшие слова.

========== Глава 16 ==========

Мартинес едва сдерживает смех. Вокруг – конец света. Самый настоящий Апокалипсис. Люди превратились в ходячих мертвецов, которые медленно и методично поедают оставшихся в живых счастливчиков. И среди всего этого – наивная дурочка, которая и смерти-то почти не видела. Сидит здесь в тепле и уюте, ест хорошую еду, пьет дорогущую выпивку, одета в красивые шмотки и говорит что-то о любви. Такая смешная. И такая раздражающая. А еще – беззащитная.

Сложно противиться этой приятной ответственности, когда такая вот сахарная принцесса смотрит на тебя как героя, хлопая глазами, облизывая до безобразия розовые напомаженные губы и даже ничего не требуя. Она ведь давно ничего не просит. Только быть с ней рядом. Иногда, совсем редко. Есть приготовленную ее руками, вполне приличную еду, делать вид, что слушаешь ее бестолковый треп, среди которого порой встречаются интересные новости, и иметь ее идеальное молодое тело. Как тут отказаться? Как – такую любовь – не принять? Это тешит самолюбие, это вызывает улыбку на губах, это помогает поднять руку, устраивая ее на плече девушки.

– Ты со мной, – выдыхает она счастливо куда-то ему в подмышку и сворачивается клубком.

Снова рассказывает что-то о любви, вспоминает первую встречу, ловко обходя свою связь с Филипом, красочно описывает первый поцелуй, за которым тут же последовала и первая близость. Она говорит так, что Мартинес сам себе в этих глупых воспоминаниях кажется каким-то слащавым героем бразильских сериалов. Он внутренне содрогается от одной мысли, что действительно поступал именно так. Ведь сам он уже ничего не помнит. Только то, что эта блондиночка как-то подвернулась под руку и очень быстро оказалась в его постели, не уйдя после. Задержавшись. До сих пор.

– Как прошла поездка? Ничего интересного? – косится Дейзи в сторону прихожей, где так и лежит брошенный пакет. – Я слышала, Диксон говорил, что вы снова поедете на днях… Такое удачное место? Или что-то случилось?

– Не забивай голову, красавица. Все нормально. Поедем, проверим кое-что, дорога длинная, город большой, все сегодня не успели, – отмахивается он, не имея ни малейшего желания делиться произошедшим – да и не положено.

– А там не опасно? Правда ведь? – с преувеличенной заботой смотрит она в глаза Мартинеса, вцепившись пальцами в его рубашку на груди.

Он только мотает головой, отпивая из стакана и позволяя девушке начать расстегивать пуговицы. Она старается, извивается и скользит губами по телу ниже и ниже. Покорно показывая-доказывая свою любовь. И он верит, глядя на светлую макушку меж своих колен, судорожно захватывая волосы в руке и подаваясь вперед.

Раскрасневшаяся Дейзи облизывает губы и провожает его странным взглядом. Выйдя из душа, Мартинес видит фигурку, скрутившуюся прямо на полу прихожей. Она перебирает вещи в том самом пакете, внимательно разглядывая каждую и возвращая обратно. Он зачем-то прикрывает дверь и выходит уже шумно, давая ей возможность успеть отойти. Сделать вид, что ничего не было. Маленькая снисходительность для той, которая доставила ему удовольствие. А может быть, просто противно смотреть в испуганное виноватое лицо. Пусть думает, что он не заметил. Любопытство – не порок?

Он идет с ней в постель, прижимает к себе мягкое тело и думает о том, как там та, другая. Спит в своей ледяной постели? Курит, сидя на табуретке в темной кухне? Укутавшись в плед, читает очередную книгу, заправляя за уши мешающие пряди всегда распущенных волос? Прижимает к себе игрушку и стоит у окна – ждет его? Ждет ли она его вообще когда-нибудь? Хочется в это верить.

Цезарь задумывается о том, почему ему сейчас почти что стыдно перед той, второй, за сделанный выбор. Почему не перед этой, первой, за то, что он был не только с ней? И будет не только с ней.

В этом новом мире осталось слишком мало настоящих мужчин. Почему бы оставшимся не радовать собой всех, кому это нужно? Тех, кто этого достоин. Красивым ли телом и лицом или просто… чем-то неуловимым и неосязаемым. Приятная мысль дает возможность уснуть без сновидений.

Несмотря на убеждения Джоди о том, что его бывшая группа состоит из людей, даже оружием плохо владеющих, Блейк не спешит с новой вылазкой. Он предпочитает составить план, предусмотрев все варианты. Включая и тот, что паренек врет, и его люди вовсе не так доверчивы к чужакам, как им бы того хотелось. У них не может быть шанса на ошибку – разведчиков не так много и жизнь каждого из верных ему людей на счету у Губернатора. Он решает все, вплоть до того количества женщин, детей и, при определенных обстоятельствах, даже мужчин, которых, если удастся их убедить в том, что приехали не убийцы, а спасители, можно будет забрать в город. Вместе с оружием, припасами и транспортом.

Все окончательно решается только на третий день – на рассвете в дорогу. Мартинес впервые за это время решает пойти не к себе, а к Минни, которая, несмотря на все его ожидания, ни разу не пришла. Не показалась случайно у поста, не постучала в дверь, не прошла мимо. Она его не ждала? Ей было все равно? Совсем не как Дейзи, ежедневно встречающей своего мужчину у его двери и жадно поглядывающей на ключи в его руках. Попросить она пока не решалась. Может быть, надеялась, что он предложит сам?

Цезарь заходит к себе на минуту, забирает пакет и торопливо возвращается на улицу, оглядываясь. Сплевывает от раздражения на самого себя. От кого он прячется? Кого боится? Чего опасается? Имеет право.

Он громко стучит, но ответа нет. Мартинес хмурится, представляя себе болезнь или смерть. Может быть, именно поэтому Минни и не искала встречи с ним? Просто не могла? Мужчина задумчиво смотрит на дверь, размышляя над тем, не стоит ли выбить ее. Закуривает прямо в подъезде, понимает, что пришел слишком рано и вдруг – ощущает себя на месте Дейзи. Которая приходит заранее и точно так же униженно дожидается его.