Текст книги "Первые боги (СИ)"
Автор книги: Ол
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
Большую часть дня они провели на средней палубе, прячась под навесом от палящего солнца вместе с нибурцами. Лия так часто оборачивалась в сторону «Артемиды», что Мал не выдержал:
– Почему ты не осталась со своими сестрами?
– Они мне не сестры.
– А кто же?
– Они нашли меня в беспамятстве в одном из разрушенных франками городов, выходили и взяли под свое покровительство. Никто не искал меня, и я осталась с ними.
– Но ты по-прежнему называешь их сестрами…
– У меня, кроме них, никого нет, но они больше не хотят знаться со мной.
– Неужели ты их оскорбила или чем-то разгневала?
– Я всего лишь хотела помочь женщинам Артемидоса и сказала об этом Ларе: о том, что готова не покладая рук лечить их от бесплодия, и что могу предотвращать смерть младенцев. Но так я только разозлила Лару. Она велела мне замолчать и сказала, что я не такая, как они. Лара так разгневалась, что если бы Нилла и Силла не удержали ее, она могла бы меня убить. А потом, уже успокоившись, еще долго рассказывала мне, как она всю жизнь ищет средство для спасения женщин Артемидоса и не может найти, даже боги, и те не могут помочь им, и кто я такая, чтобы бросить вызов богам? Она решила, что хочу посмеяться над их болью и так расплатиться за их заботу. И что бы я не говорила, Лара не верила мне.
– Раз сестры от тебя отказались, считай, что с сегодняшнего дня у тебя появился брат, который верит в тебя. Уж в этом ты можешь на меня положиться, – Мал обнял Лию и прижал ее к себе.
– Мне все равно: считают они меня своей или нет, я хочу помочь им во чтобы ни стало. Но я не знаю, как это сделать, для этого мне нужно понять, почему женщины Артемидоса перестали рожать здоровых детей. Что произошло, и когда это случилось. – Лия говорила холодно, отстраненно, как будто шла речь не о ней, а ком-то другом.
– Ты непременно поможешь им.
– Как же я это сделаю, если они не хотят даже говорить со мной. Как я узнаю, что стало причиной недуга, поразившего амазонок?
– Как только я достигну Священной обители, мы отправимся с тобой в Артемидос, и ты своими глазами увидишь его женщин и сможешь помочь им. Запасись терпением и уповай на Всевышнего.
– А ты пойдешь с мной в Артемидос? – переспросила Лия.
– Как только моя миссия будет завершена, я пойду с тобой.
Малу по-прежнему казалось странным, что Лия не помнила родных и близких, а если бы Лара не проговорилась, что она принадлежит к племени франков, то Лие и это было бы неведомо. Амазонка говорила на латыни и на греческом, знала наречие франков, но даже не догадывалась, кем она была до того, как была найдена в разрушенном городе.
– Что ж, надо будет выспросить у Лары все, что она знает о Лие, – подумал Мал.
Вечером адмирал Бердан пригласил его на ужин. Мал позвал Лию сопровождать его. Она согласилась, и Мал попрощался с Гором и Сехменом до завтрашнего дня, полагая, что ужин может затянуться, нисколько не сомневаясь в том, что все идет своим чередом.
На борту «Зевса» их встречал сам Бердан:
– Я приветствую вас, – с доброжелательной улыбкой проговорил он Малу и Лие и следом громко добавил, так что его голос разнесся по всему кораблю, – по случаю прибытия на борт «Зевса» нашего друга принца Мала вынести «человека»!
Несколько матросов исчезли, спустившись в глубины вместительной утробы «Зевса», а затем вернулись, держа в руках части загадочного сооружения, покрытого мозаикой орехового цвета. Разложив на палубе свою добычу, матросы стали соединять детали между собой, укладывая их в три ряда, в каждом из которых насчитывалось двенадцать составляющих. Как только они закончили свою работу, Мал и Лия увидели на палубе корабля огромную человеческую фигуру. Появились слуги и быстро наполнили ее внутренности сыром, валяным, копченым мясом, запеченным тестом, сушеными грушами, яблоками и финиками, – каждой разновидности еды полагалось свое отделенное деревянными перегородками место. У Мала тут же разыгрался аппетит, и он, не раздумывая, присел к «человеку» и набросился на еду.
Нибурцы на праздничном пиршестве обильно пили вино, то и дело произнося здравицы в честь Бердана и Мала, а также желая самим себе удачи в походе. Мал же предпочитал пить воду. Ее наливали в кувшины из бочки, клепки которой были выделаны из черного дерева. Перед этим бочку наполняли нильской водой. Внутри вода очищалась способом, изобретенным инженерами Нибура. Чем больше было примесей, тем больше длился процесс очищения.
Мала и Лию нибурцы приняли за мужа и жену и без конца расспрашивали обо всем, что могло взбрести им в голову. Мала попросили показать змеиный торс, а когда он распахнул халат и обнажил грудь и живот, все пирующие изумились увиденному и немедленно стали объяснять причину возникновения змеиной кожи, а также давать советы насчет того, как от нее избавиться.
Нибурцы постоянно перебрасывались шутками и хохотали без удержу. Они с чавканьем поглощали еду, отрыгивали газы, скапливающиеся в желудке, блевали за борт непереваренную пищу, туда же мочились на глазах у всех, а затем возвращались, и, ничуть не смущаясь, снова принимались за еду.
Мал объяснил самом себе поведение нибурцев так: слишком сдержанные в повседневной жизни, на пиру они выпустили наружу чувственную часть души, и она вытащила за собой все свои недостатки. Такова была обратная сторона Нибура, которая проявлялась только за его пределами.
Когда стемнело, и мужчины принялись поочередно овладевать женщинами, изрядно пьяный Бердан кивнул Малу в знак того, что пиршество подошло к концу и приказал близсидящему собутыльнику:
– Принимай гостей, Геральд!
Жилистый грек взял свечную лампу и, пошатываясь, зашагал в темноту. Следуя за отчаянно раскачивающимся огоньком свечи, Мал и Лия оказались в длинной и узкой каюте, вдоль стены которой были расставлены кровати, отделенные друг от друга тонкими перегородками. Нибурец отвел их в самый конец, где стояла широкая постель, на которой лежали два покрывала. Геральд повесил лампу на крюк, торчащий из низкого потолка, и удалился. К тому времени Мал уже держал опьяненную вином Лию на руках. Уложив ее на постель, Мал лег рядом и заснул.
На следующий день сразу после утреней молитвы, когда Мал еще страдал от причиняемых змеем судорог, Бердан предложил ему погостить на «Зевсе» еще пару дней:
– Возможно, тогда у вас найдется время, чтобы сойтись с кем-нибудь из воинов в поединке. Все-таки вы для меня загадка. Я не ученый и не собираюсь наблюдать за вами, но мне бы очень хотелось испытать вашу неуязвимость. Я слышал, что вы в одиночку справились с арабским флотом в Айе.
Мал увидел, что за их разговором следят еще несколько человек:
– В этом есть доля правды.
У свидетелей разговора заметно усилилось к нему любопытство.
– Мы всего лишь хотим убедиться в вашей непобедимости… – продолжил Бердан, – Что скажете, принц?
– Боги даровали мне неуязвимость, но это не означает, что я непобедим.
– Но разве тот, кто неуязвим, не одерживает победу? – удивился Бердан.
– Я согласен на поединок, – сказал Мал.
– Сегодня после полудня, – предложил Бердан.
Мал кивнул.
– Сегодня после полудня наш друг принц Мал будет готов сразиться с лучшими воинами Нибура! – провозгласил Бердан собравшимся.
К Малу подошла Лия и сказал ему вполголоса:
– Вчера нибурцы скалили зубы, оглядывая твою кожу. Они хотели ее продырявить.
– Эта кожа мне не принадлежит. Мне не о чем беспокоиться, – успокоил Мал Лию и подумал, – змей меня выручит – с него не убудет.
После полудня на «Зевс» съехались множество нибурцев, желающих увидеть поединок с легендарным аль-Хидром. На корабле опустили паруса. Малу помогли надеть доспехи и боевые перчатки. Сражаться ему предстояло деревянным мечом. Нижнюю палубу, где должен был состояться поединок, окружили зрители из числа матросов. На верхней палубе собрались капитаны и командиры отрядов.
– Готовы? – спросил сверху Бердан.
– Я готов, – откликнулся Мал.
Навстречу ему вышел нибурец невысокого роста и поприветствовал Бердана и Мала деревянным мечом.
– К бою! – скомандовал Бердан.
Мал атаковал первым, но противник ловко отразил все его удары. Принц почувствовал руку сильного соперника и вспомнил Ари, с которой ему когда-то тоже пришлось сражаться на глазах у всех.
– Но ведь и среди арабов было немало искусных фехтовальщиков, но все они сложили головы, – подумал Мал и предпринял еще пару атак, но они не принесли ему успеха.
Вместо этого Мал получил сильнейший удар в грудь и лишился равновесия, хотя и не почувствовал боли. Нибурец выждал, когда Мал займет позицию, и теперь уже сам атаковал и нанес сразу несколько сокрушительных ударов: в живот, в плечо и в грудь. Мал по-прежнему не чувствовал боли. Никто из зрителей не радовался ловкости нибурца и не удивлялся стойкости Мала – ни одного возгласа до сих пор не раздалось с их стороны. На поле боя вышел еще один нибурец, и количество ударов по змеиному торсу удвоилось, но Мал стоял на месте как ни в чем ни бывало. Когда в поединок вступил третий нибурец, удары на Мала посыпались со всех сторон, и он не успевал отбивать их. Принц попытался применить один из приемов, которому его научил Оцеано, но нибурцы разгадали намерение Мала и легко предотвратили его выпад. Все было совсем не так, как в бою с арабами. Тогда Малу хватало ловкости уходить от любых ударов: тело само по себе двигалось из стороны в сторону, уворачиваясь от преследующих его стальных лезвий.
– В этом все дело: его телом владеет змей, он счел бой Мала слишком никчемным и не стал ввязываться в бесполезную драку, – стоило Малу подумать об этом, как он пропустил еще один удар, который на этот раз пришелся в голову.
У Мала потемнело в глазах, голова закружилась. Он поднял руку в знак того, что ему необходима передышка, и нибурцы остановились. Мал понимал, что он слишком медлителен, а его движения неуклюжи. Нибурцы легко могли выбить из его рук деревянный меч, как когда-то это сделала Ари, но почему-то не торопились с этим.
Нибурцев стало четверо, и поединок продолжился. Число ударов по змеиному телу увеличилось, а змей все молчал.
– Неужели мой серебряный брат мстит мне, зная, что я хочу освободиться от него и показывая, что я без него никто… Но ведь так он нарушает наш договор! Этого не может быть. Здесь что-то не так. Но если он не вмешивается, значит и я свободен от обязательств. Я не буду ни о чем просить его. Это только к лучшему, что он не вступается за меня. Я и в самом деле хочу вытравить его из своей души, а Бог помогает мне в этом, – Мал сосредоточился на молитве Господней и сразу ощутил прилив сил.
Ему даже удалось нанести удар в грудь одному из соперников, отчего тот отшатнулся в сторону, а другому, что есть силы рубануть по бедру. Спустя всего несколько мгновений Мал сжался от охватившей все тело боли. Змей ожил и начал сопротивляться молитве. Ноги свело судорогой, и Мал пропустил сразу несколько ударов. Один из них пришелся по голове. У Мала тотчас все поплыло перед глазами, и он погрузился в темноту.
Принц очнулся в каюте под покрывалом. Рядом сидела Лия. Голова не болела. В повязке, смоченной холодной водой не было нужды. Мал чувствовал себя, как после хорошего сна – свежим и полным сил.
Лия покинула каюту, вскоре вернувшись вместе с адмиралом Берданом.
– Не обижайся, Мал. Мои воины слегка переусердствовали…
– Тебе не о чем беспокоиться, Бердан…
Адмирал явно хотел что-то добавить, но никак не мог решиться. Мал спокойно предложил ему:
– Если хочешь что-то сказать, то говори начистоту.
Бердан выразительно посмотрел на Лию, и та вышла из каюты.
– Прости, Мал, но я не могу скрывать от тебя своих мыслей. Это было бы не по-товарищески. Ни я, ни наши воины не могут уразуметь, как ты смог в одиночку положить войско арабов. Ведь ты – не самый ловкий воин, хотя храбрости тебе не занимать, мы все могли убедиться в этом. Я ценю отважных людей, но ненавижу лжецов, – Бердан замолчал и пристально посмотрел Малу в глаза, – я не верю, что ты солгал. Год назад ты обещал нашему городу избавиться от полчищ Лесного воителя, тогда мы поверили и пошли за тобой… Но что случилось с тобой сегодня? Ты морочил нам голову? Или ты хотел посмеяться над нами, скрывая свое мастерство? Но зачем тебе это нужно? Объясни!
Мал отдал должное простоте и искренности Бердана, не скрывающего своих сомнений. Но вместе с тем, адмирал оставался истинным нибурцем, четко следующим логике и скептически относящимся к любым необъяснимым явлениям. Едва ли Мал сможет ему объяснить то, что и сам не до конца не понимает.
– Ты прав, Бердан, я – не мастер меча. Но вспомни, я тебе говорил только о своей неуязвимости и не утверждал, что никто не может победить меня. Причем, я неуязвим лишь там, где мое тело скрывает змеиная чешуя. Вы сами могли в этом сегодня убедиться. Если удар касался змеиной кожи, то он не причинял мне боли. Это дар змея, который живет в моем теле. Он защищает меня, и неоднократно спасал мне жизнь, а без него я слаб и уязвим.
– Но я не могу понять, как ты мог сражаться с целой армией и разбить ее! Разве это не победа? Среди тех, кто противостоял тебе, наверняка было немало достойных мужей, но им не удалось оставить на твоем теле ни единого шрама. Ахиллес был более неуязвим, чем ты, но и тот пал от ядовитой стрелы, пронзившей его пяту.
– Яд безвреден как для меня, так и для змея. Если мне кто-нибудь причинит рану, то змей сам быстро ее заживит. Вот и сейчас от боли в голове не осталось и следа.
– Но ведь тебя могли так же, как и сегодня, оглушить и взять в плен.
Логика Бердана была безупречной, и Малу пришлось признать, что это могло случиться, хотя и не случилось:
– Против кого змей обращает свою ненависть? Только против моих врагов, или он убивает всех без разбора? Я должен быть неуязвим – таковы обязательства, данные мне змеем, и сегодня он их нарушил. Два пропущенных удара в голову – на его счету. Не имеет значения, в какую часть тела меня можно уязвить, а куда нельзя. И все же: почему он не защитил меня сегодня? Это не месть – змей слишком для нее хладнокровен.
Мал ничего не мог возразить нибурцу, он и сам не понимал, что с ним произошло.
– Бердан, я рассказал тебе все, что знаю сам. Если ты мне не веришь, я готов скрестить меч в смертельном бою. Передай своими людям, что приму вызов всякого, кто пожелает со мной сразиться.
– Хорошо, я не буду тебе больше об это напоминать, – Бердан смягчился, – но ведь ты сам просил меня быть искренним.
– Я благодарен тебе.
Бердан откланялся, напоследок напомнив, что Мал – гость на корабле и может находиться здесь столько, сколько пожелает.
В каюту вернулась Лия:
– Я все слышала.
– Ты подслушивала? – удивился Мал.
– Нет, просто вы говорили слишком громко, и ваш разговор слышала не только я, но и многие нибурцы.
– Мне нечего от них скрывать.
– Расскажи мне про свою змеиную кожу.
– Ты хочешь знать, как я стал таким, каким ты видишь меня сейчас?
– Да, – сказал Лия и слегка наклонила голову.
Мал тотчас вспомнил Маргариту, которая вот также точно наклоняла голову, когда задавала вопрос.
– Сейчас ты напомнила мне мою невесту. На ее глазах я и превратился человека-змея. Если ты хочешь услышать эту историю от начала и до конца, тебе придется запастись терпением и провести некоторое время в темноте.
– Мы зажжем свечу и рассеем ее. Сейчас я принесу тебе ужин и буду слушать твою историю.
Пока Лия ходила за едой, Мал отыскал кремень, огниво и зажег свечу. А когда Лия вернулась, он начал свой рассказ о том, как они бежали вместе с Маргаритой из Голландии, о том, как они попали в плен к капитану Оцеано, о змеином острове, о том, как он оказался в чреве дракона, как встретился с рыцарем Филиппом, отшельницей Ари, могучим Морквардом, путешественником Хуфтором и совсем еще юным Гором, как похитили Маргариту, о ее оборотне, Лесном воине, и о том, как змеиная кожа со временем захватила его тело.
Давно Малу не приходилось говорить так много. Лия внимательно слушала его безыскусное повествование. Они сидели друг напротив друга, прислонясь спинами к стенам тесной каюты, разделенные раскачивающейся лампой со свечой. В ее свете Мал наблюдал как удивление и сомнение, смешанные с острым желанием вспомнить прошлое, сменяли друг друга на лице Лии. Стоило Малу замолкнуть, как она обращала на него взгляд, молящий о продолжении, и он говорил, говорил, пока не достиг того момента, когда он принял Елену за Маргариту и выкрал ее из дворца Салаха, благодаря чему и оказался в храме бога Амуна, где и встретил Лию.
В этот самый момент свеча догорела и погасла. Лия молча придвинулась к Малу в темноте и прикоснулась к нему рукой, прижав большой палец к самой середине ладони, и Мал тотчас перенесся в то самое счастливое прошлое, когда вот также в темноте, к нему прикасалась Маргарита перед тем, как заснуть, и тоска по девочке, которую он так любил, мгновенно стихла, растворившись в тишине египетской ночи.
Наутро их разбудил громогласный клич дозорного, возвещающий о приближении земли. Впереди показалось скопление островков, на которых угадывались вершины степных холмов. На одном из них собралась волчья стая. Даже издалека было видно, что звери сильно проголодались.
– Если мы не придем к ним на помощь, они умрут, – многозначительно сказал Бердан, – Геральд, – обратился он к коренастому греку, – прикажи подготовить клети и просигналить другим судам о том, что мы высаживаемся на землю.
– В этих краях и без того хватает волков, – недоуменно отреагировал Геральд, – одним больше, другим меньше?!
– И все-таки мы спасем их, – улыбнулся адмирал.
Матросы принялись вытаскивать из трюма деревянные клети, а воины готовить сети и плести петли. Корабль приближался к островам.
– Осторожно, здесь можно сесть на мель! – раздалось предупреждение штурмана, и адмирал приказал бросить якорь и спустить на воду шлюпки.
– Не хотите ли прогуляться, дорогой принц? – предложил Малу адмирал.
– Буду рад сопровождать вас, – отозвался Мал.
Он вернулся в каюту, проверил, насколько легко меч Рамзеса выходит из ножен, и прицепил его к поясу. Перед тем, как спуститься в шлюпку, Мал и Лия получили дорожные плащи. В окружении нибурских воинов они добрались до острова, где спасалась волчья стая, и высадились на берег. Бердан распорядился клети оставить у воды, а сети и петли взять с собой.
Стоило им пройти каменистый берег, как они оказались в месте усыпанном обглоданными человеческими костями. Рядом лежали волчьи трупы, – жертвы перед смертью боролись за свою жизнь изо всех сил. Показались волки. Оценив силы не в свою пользу, звери все же решились напасть – отступать было некуда. Нибурцы, не прибегая к помощи мечей, без спешки отлавливали их, тащили к воде, загоняли в деревянные клети, и. в конце концов, получили в свое распоряжение шестнадцать волков.
Бердан приблизился к каменному завалу, путь к которому еще совсем недавно преграждала волчья стая, и спросил зычным голосом:
– Есть тут кто-нибудь?
Ему никто не ответил.
– Так это пещера… – догадался кто-то из нибурских воинов.
– Помогите мне, – приказал Бердан и сам принялся откатывать камни в сторону.
Нибурцы присоединились к адмиралу, и в скором времени перед ними зияла чернота каменного мешка. Сначала оттуда послышались слабые человеческие голоса, а затем появилась худая грязная женщина, щурящаяся от яркого света:
– Слава Аллаху, я молилась и ждала вас. Я знала, что нас спасут.
В пещере толпились женщины и дети. Кое-кто лежал без сознания. Все молчали, и только мальчик, стоящий, опираясь на копье, чуть поодаль, произнес, словно бы обращаясь к самому себе:
– А мы уже думали, что станем пищей для этих тварей…
Как выяснилось, это были жители арабской деревни. Спасаясь от наводнения, они двинулись в Нибур, но не успели добраться вовремя. Вода загнала их в горы и свела со стаей волков. Мужчины сражались и погибли в неравной схватке. Бердан же знал пещеру, в которой пришлось скрываться арабам, не понаслышке. В юности он любил охотиться в этих местах и неоднократно ночевал в ней. Он распорядился отправить спасенных на «Джирджис», который вмещал в себя не менее тысячи человек, и был единственным кораблем, на котором плыли арабы.
Мал решил: пока ему не наскучит, он останется на «Зевсе», и известил об этом Гора. Вместе с нибурцами он ежедневно объезжал гористые острова и помогал вызволять оттуда спасающихся от наводнения арабов и намного реже греков и египтян. Спасенные утверждали, что вода в последние три дня перестала прибывать, но и убывать пока не собиралась.
Когда ветер ослабевал, «Зевс» шел на веслах. При этом почетные места гребцов могли занимать как мужчины, так и женщины. Используя технику глубокого ритмичного дыхания, они умело распределяли силу своих мышц, не растрачивая ее понапрасну. Мал сам убедился, что на слегка углубленном сидении из слоновой кости, к которому поступала мягкая струя свежего воздуха, гребцы могут очень долго сидеть, почти не испытывая усталости.
Нибурцы стали избегать разговоров с Малом, они почти не замечали ни его самого, ни Лию. Мала это ничуть не задевало. На «Зевсе» он предпочитал проводить время с Берданом. Они почти ежедневно встречались и вспоминали битвы и военные походы, в которых им приходилось участвовать. Бердан был воином от рождения. Почти всю свою жизнь он командовал людьми на суше и на море, вот только в отличие от большинства нибурцев не любил механические приспособления, хотя и был инженером по образованию. Мал все больше убеждался в том, что для Бердана человеческие отношения обладают ничуть не меньшей ценностью, чем логика. Он видел, что адмирал всеми силами старается возместить холодность нибурцев, возникшую после столь неудачного для Мала поединка. Принц подружился с помощником Бердана Геральдом, с капитаном «Геры» – статным рыжеволосым Ксантом и с невзрачным капитаном «Гефеста» по прозвищу Кузнец. По ночам они становились на якорь, пришвартовывали свои корабли к «Зевсу», приходили в адмиральскую каюту и там присоединялись к застольным разговорам.
Однажды Мал попросил Бердана дать ему несколько уроков фехтования. Тот согласился заниматься не только с ним, но и с Лией. Амазонка неожиданно заявила о желании нагнать своих сестер в умении обращаться с холодным оружием. Под неодобрительные взгляды нибурцев под руководством Бердана они вдвоем принялись упражняться в искусстве владения мечом.
Через четырнадцать дней после того, как Мал покинул «Гор», на «Зевс» прибыли Сейт-Акх и Менафт. Они были во всем белом, как будто готовились к проведению священнодействия:
– Мы приближаемся к Пер-Меджету, – вместо приветствия объявил верховный жрец.
Еще вчера Бердан предупредил, что они совсем рядом с крупным городом, но он называл его Оксиринхом.
– По моим расчетам мы достигнем Оксиринха, а вернее того, что от него осталось, до полудня, – ответил адмирал.
Теперь Малу стало очевидно, что речь идет об одном и том же городе. Он вспомнил, как Сейт-Акх обещал ему, что арабы, скрывающиеся за стенами Пер-Меджета, однажды будут рады их появлению. Это означало, что сегодня пришло время для свершения одного из пророчеств верховного жреца.
Сейт-Акх и Менафт вышли на верхнюю палубу и принялись сосредоточенно молиться. Их отрешенный вид тут же напомнил Малу о береге Гераклиополя, и о том, что предшествовало гибели арабов в языках таинственного голубого пламени. Сам же он чувствовал знакомое напряжение, усиливающееся с каждым мгновением. Сомнений не было: внутри него пробуждался змей.
– Адмирал, впереди – туман, – сказал Геральд, отвел от глаз кожаную подзорную трубу и передал ее Бердану.
– Если бы это был туман, то мы бы уже давно шли внутри него, – возразил Бердан и приказал всем облачиться в доспехи.
Туман не предвещал ничего хорошего. Адмирал чувствовал грозящую им опасность, еще не зная, откуда она исходит.
– Но как же тогда трактовать предсказание жреца? – подумал Мал. – Если их там сейчас подстерегает смерть, то это означает, что арабы уже мертвы, и их прибытие в Пер-Меджет не имеет смысла.
Корабли шли к Пер-Меджету на всех парусах. Чтобы достичь его, им предстояло пройти сквозь мутную серую завесу, которая была похожа на туман, но чем ближе они подходили, тем больше понимали, что это нечто иное, не похожее ни на что, встречавшееся им прежде.
По окончанию молитвы Сейт-Акх повернулся к Бердану:
– Адмирал, до Пер-Меджета сможет добраться только «Зевс». Тогда никто не пострадает. Все остальные корабли должны спустить паруса и остановиться. Иначе мы все погибнем.
Нибурцы с недоверием посмотрели на Сейт-Акха. Они были удивлены тем, что жрец смеет указывать адмиралу, как тому следует поступить. Бердан и сам был не очень доволен тем, как ведет себя Сейт-Акх, и сделал вид, что не услышал его слов. Мал тотчас узнал нибурский характер, хорошо известный ему благодаря общению с доном Мигелем. Когда-то он находил общий язык с испанским военачальником при посредстве Хуфтора, а теперь ему самому пришлось стать переговорщиком между двумя сторонами. Он подошел к Бердану и сказал так, чтобы его никто, кроме адмирала, не слышал:
– Бердан, вспомни, как ты доверился мне, когда Лесной воин осаждал Нибур. С тех пор, как я увел его полчища прочь от города, ты называешь меня своим другом, и потому я прошу тебя: доверься мне еще раз! Сделай то, о чем говорит жрец.
Бердан даже не обернулся. Он продолжал невозмутимо смотреть в подзорную трубу.
– Адмирал, туман движется, – обеспокоено сказал Геральд.
– Это не туман, – возразил Сейт-Акх.
– Так и есть, – вдруг согласился Бердан, – Геральд, прикажи подать сигнал всем кораблям «спустить паруса».
По мере приближения становился все слышнее исходящий от завесы напряженный звенящий звук. Очень скоро стал очевиден его источник: сотни тысяч насекомых летали над водой, пищали, а еще чуть позже, когда «Зевс» вошел в густое мглистое облако, стали лезть людям в нос, в уши, в глаза. Чтобы хоть немного разогнать их с помощью огня и дыма, матросы разожгли костры в трех металлических бочках.
В воде сновали бесчисленные остроносые рыбы.
– Надо же сколько здесь оксиринхов! – удивился Геральд.
– Здесь всегда их было полным-полно, – отозвался Бердан, – потому греки и назвали город их именем.
Показались шпили возвышающихся над водой городских башен. Из бойниц самой высокой из них – многоугольной, выстроенной в западной манере, их уже приветствовали арабы, как спасителей. Люди также ютились на крышах домов, устроив себе укрытия от палящего солнца из тканей и шкур животных. Нибурцам ничто не мешало спасти их. Оставалось только подойти к стенам затопленного города поближе и подобрать несчастных пленников, захваченных стихией. Но на «Зевсе» была всего одна шлюпка – перевозка арабов на корабль могла затянуться. Лия подошла к Малу и взяла его за руку. Он чувствовал ее тревогу, хотя внешне она оставалось спокойной.
Ветер подул сильнее и быстрее погнал корабль вперед. Расстояние до городских стен стремительно сокращалось. Жрецы не прерывали молитвы. Они читали гимны в честь бога Сетха.
– Но почему именно ему, – недоумевал про себя Мал. – Ведь они должны за все благодарить бога Монту!
«Зевс» бросил якорь возле городских ворот. Для городских улиц он был слишком неповоротлив. Адмирал приказал отправляться за арабами на шлюпке, а тем, кто остается на корабле – заняться приготовлением пищи. Арабы, завидев плывущих к ним нибурцев, как и предсказывал Сейт-Акх, радовались, как дети, радующиеся возвращению родителей после долгой разлуки.
– Неужели все это происходит по воле солнечных богов, – продолжал удивляться Мал, – вопреки воле Всевышнего?
Взобравшись на борт «Зевса», арабы истово благодарили нибурцев и прославляли их. Кто-то из спасенных улыбался, кто-то плакал от счастья, но как только они встречали взглядом фигуры египетских жрецов, то становились уже более сдержанными. Нибурцы не обращали внимания на то, как вели себя арабы, и спокойно раздавали им еду.
В шлюпку спустился Геральд с арбалетом. Выпущенный им снаряд описал дугу над башней. Раздались восторженные крики. Мал увидел, что к стреле была привязана бечевка, а за ней тянулся канат способный выдержать несколько человек. Арабы подтянули канат и закрепили его на одном из зубцов башни. Это был единственный путь к спасению – все остальные давно остались под водой.
Внезапно арабы с башни стали воздавать хвалы Аллаху, с новой силой обращая их поверх мачт «Зевса». Мал обернулся. Из-за серой завесы появился «Джирджис», идущий под нибурским флагом с мусульманскими символами. Арабы на «Зевсе» отозвались распеванием молитв. У Мала голова налилась тяжестью, его перекосила судорога, а в теле вспыхнул внутренний огонь. Мусульманская молитва не пошла змею впрок. Лия обняла Мала, но от этого ему не стало легче.
– Дайте сигнал, чтобы «Джирджис» немедленно спустил паруса, – прокричал Бердан, возмущенный тем, что арабы нарушили его приказ.
Но корабль и не думал останавливаться. Когда до «Зевса» донеслась молитва еще и с арабского корабля, Малу стало нестерпимо больно. Его внутренности пылали. Он оглянулся на жрецов. Те пребывали в состоянии нерушимого покоя и продолжали молиться. На Мала впервые за долгое время накатила злость. Его охватила жажда уничтожить как арабов, так и нибурцев – всех до одного. Он с силой оттолкнул Лию, и та упала. Мал поймал ее взгляд, исполненный ужаса. Окружавшие его нибурцы расступились, не понимая, что происходит. Мал закричал и обнажил меч Рамзеса. Ненависть к людям переполняла его:
– Да кто они такие?! Это всего лишь пища! Наша пища!
Но как только к Малу на мгновение вернулись остатки разума, он бросился за борт. Мал погрузился в спасительную влагу, и чем глубже под тяжестью доспехов он уходил на дно, тем слабее становился жар, тем быстрее к нему возвращался разум. Теперь Мал понимал, что стоит ему вынырнуть, как безумие вновь охватит его:
– А что если остаться здесь навсегда? И никогда больше не превращаться в змея! Там, над водой мне суждено раз за разом проигрывать битву за самого себя тому, кто во сто крат сильнее меня. Я должен покончить с собой и умертвить змея. Так будет лучше для всех! Пора читать молитву…
Внезапно Мал почувствовал сильный толчок в бок. За ним последовало еще несколько стремительных ударов. Мал даже не успел разглядеть атакующих его существ, как они вынесли его на поверхность, где Мал вместо мусульманских молитв услышал крики боли и страха. Теперь он мог видеть, что его поддерживали те самые остроносые рыбы с змеевидными телами, которых Геральд назвал оксиринхами. Они кишмя кишели в воде и были столь подвижны, что Малу захотелось невольно подражать им. Он догадался, что змей признал в них родственную силу.