Текст книги "Молочник (СИ)"
Автор книги: noslnosl
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 57 страниц)
– Мне столько о тебе рассказывали: как Сам-Знаешь-Кто хотел тебя убить, как ты забил его до смерти погремушкой, а он навсегда исчез, и всё такое… Что у тебя на лбу есть метка, похожая на молнию, – мой взгляд показательно задержался на лбу Гарри. – У меня тоже почти такая же, смотри! – откинув чёлку, я продемонстрировал шрам. – Я не знал точно, какой у тебя шрам, поэтому вырезал не совсем правильно…
Лохматая смотрела на меня огромными глазами, на её лице было написано нереальное удивление, смешанное с ужасом. Рыжий выглядел ошарашенным и застыл каменным истуканом. Сам же Поттер и вовсе обтекал, потихоньку пятился назад и наверняка желал оказаться как можно дальше отсюда и никогда меня не видеть.
– Как здесь замечательно! Дома со мной происходили странные вещи, вокруг летали собаки, а я и не знал, что это – волшебство, думал, их покусал радиоактивный паук. Но потом получил письмо из Хогвартса и всё понял. Мой папа молочник, так он и сейчас не верит в магию. Я хочу послать ему много-много твоих фотографий. А твой друг не мог бы сфотографировать меня вместе с тобой, чтобы мы стояли рядом? А ты мог бы подписать фото?
– Подписать фото? Ты, Поттер, раздаёшь свои фотографии с автографом?
Громкий насмешливый голос того самого блондина, который на платформе 9 ¾ обозвал меня грязнокровкой, гулко разнёсся по двору. Он остановился позади меня в сопровождении двух дружков, по виду настоящих головорезов.
– Спешите занять очередь! – надрывал глотку белобрысый, обращаясь к ученикам, наполнившим двор. – Гарри Поттер раздаёт автографы!
– Ничего я не раздаю, – стиснув кулаки, сказал Гарри. – Замолчи, Малфой.
Ох, что же вы со мной творите, чертяки языкастые? Никак не ожидал такого эффекта от своей маленькой мести. Хоть белобрысый и чудак на букву «М», но сейчас он меня радует.
Перепалка обострилась, дошло до того, что собрала вокруг толпу школьников вплоть до пятикурсников. Закончилось всё тем, что у рыжего не выдержали нервы, он выхватил замотанную скотчем палочку и послал в Малфоя заклинание Слагулус Эрукто. Только что-то пошло не так, в итоге заклинание он наложил на себя, после чего стал изрыгать из нутра жирных, склизких и до жути противных слизняков, чем порадовал всех окружающих и вызвал у них море смеха.
Под конец появился профессор Локхарт, который захватил в плен Поттера (приобнял) и позволил мне безнаказанно слепить его вспышками. И не важно, что в плёнке всего тридцать шесть кадров, и они давно закончились, аккумулятора-то хватит на сто вспышек, так что пытка продолжалась довольно долго. Поттер кривился, выказывал недовольство, пытался вырваться, но хватка у Локхарта была стальная, он позировал на камеру с нереальным удовольствием.
Восхитительный день!
Будильник, который подогнал мне староста, оказался отличным: громкий, большой, с механическим заводом, внешне похожий на старый советский. Я проснулся в семь утра и умудрился попасть в санузел без какой-либо очереди, что сразу подняло настроение, несмотря на раннюю побудку.
После завтрака в Большом зале, дождался у выхода Лавгуд. Она несла в руках книжки и письменные принадлежности.
– Привет, Луна. Ты чего без сумки?
– Привет, Колин, – улыбнулась девочка. – Нарглы спрятали мою сумку. Но ты не переживай, я повесила на доску объявление с просьбой её вернуть.
– Нарглы, говоришь? – прищурился я. – Ладно. Положи вещи пока в мою сумку, я чуть позже подойду к классу зельеварения. Надо припудрить носик.
– Хорошо, – кивнула Лавгуд, принимая мою почтальонку.
В сумку перекочевали вещи Луны, после чего она пошла в сторону подземелий. Я же вернулся обратно в Большой зал и направился к столу воронов.
– Кто у вас староста девочек? – спросил я у сидящего с края тощего и высокого, черноволосого старшекурсника.
– Стейси, – обратился он к солидных форм блондинке-семикурснице, которая сидела в метре от парня с противоположной стороны. – Тут от тебя что-то пуффендуец хочет.
– Ты что-то хотел, мальчик? – отвлеклась от болтовни с подружкой Стейси.
– Да. Хотел, чтобы вы объяснили своим первокурсницам-нарглам, что воровать вещи у соседки по комнате плохо. И если они не вернут Луне вещи и не прекратят крысятничать, то наши девушки живо им объяснят, что длинные волосы давно вышли из моды. Может у вас на факультете воровство считается нормой, но у нас крыс не любят и травят их дустом.
Все старшекурсники с начала моей речи замолкли, а под конец нахмурились. Они стали рыскать глазами и обнаружили с другого края стола парочку подружек-первокурсниц, которые до того мило беседовали друг с другом, но при моём приближении к их столу прекратили беседу и насторожились. Девочки, увидев, что они стали центром внимания старших ребят, зябко поёжились.
– Мальчик, ты хоть понимаешь, что обвинение в воровстве – это серьёзно? – недовольным тоном с нотками угрозы спросила староста девочек Райвенкло.
– Моё дело маленькое, предупредить вас. Если сами не сумеете решить проблему с маленькими грызунами, не обессудьте. Попрошу Трумэна организовать пуффендуйцев на борьбу с вредителями.
– Мы разберёмся, – зло прошипела Стейси. – Но если ты соврал, то…
Я не стал ничего отвечать на столь явную провокацию, лишь хмыкнул и оправился на выход из Большого зала. Пусть разбираются с грызунами народными методами, а если не поможет, то наши девчонки чисто из солидарности наверняка возьмут политпросвещение на себя.
Ненадолго девочкам хватило внушения. Вот как с некоторыми людьми нормально общаться? К ним стараешься хорошо относиться, проявляешь вежливость, так нет, принимают за слабость и придурковатость. Кидаешься с кулаками – агрессор и маньяк. И ведь где логика? Я же английским языком просил, чтобы к моей подруге не лезли, но двух дней не прошло, как началось. Надо же было придумать – красть сумку!
Вот же мелкие стервы – наверняка завидуют тому, что у Луны заклинания получаются, а у этих клуш нет. Чем больше общаюсь с воронами-первокурсниками, тем больше кажется, будто у Ромильды Вейн в голове не мозги, а опилки как у Винни-Пуха. Неужели она не понимает, что если проблему не решит Луна, то её решу я или староста их факультета, в худшем случае дело может дойти до Флитвика, а там недалеко и до пинка под зад из Хогвартса. Всё же воровство – это не шутки, которые шутят в маршрутке. Насколько успел понять, до окончания пятого курса из этой школы вылетать нельзя – попадёшь в списки потенциальных курортников Азкабана. Иначе хрен бы я сюда поехал.
На зельеварении я сел вместе с Лавгуд. В принципе – это уже становится традицией, мы на каждом уроке сидим вместе. Как раз выходит, что на обоих факультетах нечётное количество первокурсников, а парты рассчитаны на двух человек. Пацаны с Райвенкло всё время стараются занять дальнюю парту, две клуши с того же факультета держатся ближе к концу, а наши девчонки либо занимают место за мной, либо на первой парте.
Ромильда и Софи опаздывали, причина, по которой они это делали, для меня не являлась загадкой, ведь сам заварил эту кашу. Наверняка сейчас старшекурсники воронов популярно объясняют малолеткам, как не стоит поступать.
Кабинет Снейпа находился в одном из подземелий. Тут было холодно – куда холоднее, чем в самом замке – и довольно интересно. Вдоль всех стен стояли стеклянные банки, в которых плавали заспиртованные животные, я словно на халяву оказался в кунсткамере.
Северус Снейп, наш учитель зельеварения, выглядел несколько жутковато и был слегка неухоженным: худой, с бледной кожей, крючковатым носом и сальными, до плеч, волосами. Его холодные глаза были почти чёрными, а взгляд суровым. Он был среднего роста, с тонкими губами, которые в настоящий момент кривила насмешливая улыбка, что на недовольном лице выглядело жутковато. В целом этот товарищ навевал мысли о социопатии, судя по всему, он о нас невысокого мнения и вряд ли любит детей.
– Где ещё двое? – спросил мягким, низким голосом, в котором, впрочем, чувствовались стальные нотки.
– Эм… Они со старостой куда-то пошли, – проблеял Эллиот Чандлер.
– Проведём перекличку, – недовольно продолжил Снейп, при этом он нахмурился.
По окончании зачитывания списка учеников из классного журнала, Снейп выяснил, кто отсутствует. В этот момент в класс ввалились зарёванные первокурсницы Райвенкло. Они не придумали ничего лучше, чем без стука и извинений, не обращая на профессора внимания, пройти в класс. По пути к намеченной парте Ромильда Вейн со злостью швырнула на наш стол скомканную сумку, в которой без проблем можно было опознать украденную у Лавгуд вещь.
– Подавись своей сумкой! – с яростью произнесла она, обращаясь к Луне.
Снейп стал темнее тучи, его злость, я бы даже сказал ярость, ощущалась чуть ли не на физическом уровне. Все шестеро ребят, включая меня, невольно втянули головы в плечи и поёжились. А две дуры спокойно рассаживались за последней партой во втором ряду. Непонятно, то ли они бессмертные и имеют непрошибаемую шкуру, как у носорога, то ли настолько сильно расстроены трёпкой от старшекурсников, что не обращают внимание на мечущего молнии из глаз профессора.
– Так-так, – прошипел Снейп подобно разозлённой змее. – Вейн и Аддерли, вы считаете себя вправе опаздывать на мои занятия и проявлять неуважение к профессору?
Учитель пристально посмотрел на девочек, до которых только сейчас дошёл масштаб совершённой глупости. Они замерли и были напуганы. Если бы взглядом можно было ломать кирпичи, то Снейп бы в настоящий момент раздавил бы им девчонок и вдобавок проломил бы каменный пол.
– Постарайтесь объясниться, мисс, – продолжил шипеть Снейп.
– Мы… – попыталась что-то выдать Аддерли, но у неё вышел придушенный писк.
Профессор кинул взгляд на наш стол, где Луна с довольной улыбкой распрямляла сумку и складывала в неё свои принадлежности. Кажется, мужчина обо всём догадался, потому что его взгляд стал ещё более суровым и придавил юных сорок. До ворон они не дотягивают, ведь тащат себе в гнездо чужие вещи.
– Минус десять баллов с Райвенкло. Аддерли и Вейн – сегодня после шести придёте ко мне на отработку. Грязные котлы будут с радостью вас ожидать.
Озвученные девчонки втянули головы в плечи и боялись даже громко дышать, я же, хоть и понимал, что плохо радоваться чужому горю, но, тем не менее, наоборот, чувствовал злорадство и наслаждался тем, что справедливость восторжествовала.
– Итак, вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку. Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения… – начал урок Снейп.
– Это ты во всём виноват! – со злостью заявила Вейн, стоило нам лишь выйти из класса зельеварения.
– Ну да, конечно, – отвечаю, не скрывая сарказма. – Это же я первым оскорбляю новых знакомых и ворую вещи у соседки по комнате, после чего проявляю явное неуважение к профессору. А как только выводят на чистую воду, грублю той, кого обокрал… Вейн, ты совсем с головой не дружишь?!
Подружка на этот раз не стала поддерживать мулатку, она явно не хотела повторения выноса мозга со стороны старшекурсников. Не знаю, чем им угрожали, но явно не плюшками обещали накормить за повторный косяк.
– Очкастый урод! – воскликнула Ромильда. – Я тебе это припомню!
– Давай, гуталиновая воровка, я всегда открыт для нового. Только в следующий раз не буду тебя спасать от отчисления из Хогвартса, а сразу сдам твои тёмные делишки Флитвику. Надеюсь, ты будешь рада, что, наконец, добилась отчисления. Или чего ты пытаешься показать своими выходками?
Ромильда презрительно фыркнула и быстрым шагом под неодобрительными взглядами почти всех собравшихся поспешила к выходу из подземелий. За ней после некоторых раздумий пошла Аддерли. Никто не любит тех, кто ворует, тем более у своих. Так что пацаны с Райвенкло были на нашей стороне, провожая подружек презрительными взглядами.
– Колин, не стоит ссориться с девочками, – успокаивающе произнесла Луна. – Они не плохие, они просто нарглы.
– Согласен, ещё те нарглы! – не услышать насмешку в моих словах было невозможно.
– Не знал, что они такие, – протянул Чандлер.
– Да уж, – кивнул Кук. – Теперь при них буду держать вещи при себе, а то мало ли…
Дверь в класс распахнулась, в проеме показался Снейп, который оглядел нас суровым взором.
– Вам разве не надо спешить на следующие занятия? – со стальными нотками вопросил он.
Дети тут же поспешили уйти подальше от кабинета, я же наоборот, обернулся к преподавателю.
– Профессор Снейп, можно попросить вас о дополнительной литературе по зельям?
– Неужели, мистер Криви, вам недостаточно домашнего задания? – с сарказмом спросил и ухмыльнулся Снейп.
– Задание – это так, вечер занять, – легкомысленно пожимаю плечами. – В Хогвартсе скучно, ни телевизора, ни магнитофона, а я привык много читать и чем-то заниматься. Тут даже нагрузка по сравнению с обычной школой смешная, а скоро выходные. К тому же зелья меня ещё летом заинтересовали после прочтения учебника.
– Что такое безоар и где его взять? – без перехода спросил преподаватель.
– Безоар – это инородное образование в желудке из сваленных волос или волокон растений, или из сгустков крови. В основном он встречается у жвачных животных, а также у собак, кошек, свиней, тюленей и крайне редко находят у людей. Для зелий его выращивают и достают с помощью заклинаний в желудках коз. Волшебники ошибочно считают безоар универсальным противоядием, по крайней мере, так написано в учебнике за первый курс. На самом деле фитобезоары способны интенсивно поглощать соединения мышьяка, выделяя безобидный фосфат.
– Хм… – кажется, Снейп удивился, по нему сложно угадать эмоции за саркастичной улыбкой.
– Шесть галеонов за штуку! – дополнил я ответ.
– Что входит в стандартный ингредиент? – спросил Снейп.
– Простые растения: гибискус, аспалатус линейный, листья ежевики, ромашка, листья малины, шалфей, чабрец, кипрей узколистный. Их можно заваривать вместо чая или досыпать к заварке, хотя я предпочитаю добавлять к заварке чабрец, иногда ещё мяту.
– Мистер Криви, откуда у вас этот шрам? – Снейп неприязненно покосился на мой лоб.
– Собака в детстве покусала. Целитель в Мунго сказал, что шрам старый и его нельзя вылечить.
– Выучите наизусть таблицу сочетания ингредиентов и почитайте книгу «Травы и ингредиенты, используемые в зельеварении», – после непродолжительной задумчивости произнёс Снейп. – Поспешите, мистер Криви, а то опоздаете на урок.
– Спасибо, профессор!
Утро четверга порадовало традиционным английским завтраком, к которому я привык дома. Наконец, это была не овсянка, а нормальная яичница с беконом, фасоль, жареные сосиски и помидоры, политые жиром от бекона. Не хватало стакана молока и сыра, но первое я ношу с собой. А чтобы не будоражить народ, ещё в комнате наливаю молоко из пакета в герметичную термокружку, которую ношу с собой в сумке на завтрак и ужин. На обед молоко не беру, поскольку тут или растягивать удовольствие или открывать по паре пакетов в день, рискуя тем, что продукт будет недопит и скиснет.
– Какая гадость этот тыквенный сок, – скорчил лицо Финч-Флетчли, сидящий рядом со мной. Тут он скосил глаза на мою кружку, его ноздри затрепетали. – Ты что, молоко пьёшь?
– Угу, – киваю, не отрываясь от процесса.
– Откуда?
– Из дома. Но это моё молоко, а вы, граф, давитесь своим свежим соком с непередаваемым букетом натуральной тыквы.
– Колин, ты хоть понимаешь, что со следующей недели у тебя начнётся ад? – мстительно вопросил Финч-Флетчли.
– Не понял, ты это к чему? Шуток не понимаешь?
– О, нет! Шутку я понял, – ухмыльнулся Джастин. – Я не месть имел в виду, а кое-что другое.
– Молоком всё равно не поделюсь, оно мне дорого как Дамблдору борода. Давай уже, рассказывай, из-за чего мне предстоит ад?
– У нас на факультете есть милая традиция – каждый вечер первокурсников посылают на кухню за едой для старшекурсников.
– Кухня же вроде где-то рядом со входом в гостиную… Это насколько ленивой задницей надо быть, чтобы не пройти несколько метров?
– Тут дело не только в лени, – стал пояснять Финч-Флетчли. – Ребята со второго по четвёртый курс сами ходят на кухню, а с пятого по седьмой курс гоняют малышню. Их учителя наказывают более серьёзно, чем перваков и нас. Если отказываешься помогать, то никто из старших не станет помогать тебе в случае чего. Тебе, я слышал, Трумэн что-то зачаровывал и будильник подогнал?
– В Хогвартсе вообще можно сохранить что-то в секрете?
– Вряд ли, – усмехнулся Джастин. – Тут любой секрет становится всеобщим достоянием быстрее, чем, если бы его показали по новостям.
– Но это жесть! Я же единственный первокурсник из мальчиков!
– Вот-вот, – покивал Финч-Флетчли. – О чём и речь. Нас-то поступило пятеро, на кухню бегали по очереди. А ты один. Радуйся, что хотя бы в выходные будешь свободен. Старшаки в субботу посылают гонца из своих, они же тоже понимают, что палку перегибать не стоит, да и день сокращённый, можно спокойно успеть до отбоя. А воскресенье выходной, так что если тебя кто-то попытается напрячь в этот день, то ему остальные пацаны объяснят всю неправильность столь ленивого и наглого поведения.
– Кошмар. Что в армии дедовщина, что в школе. И ведь не плюнешь, услуги старшекурсников мне нужны и важны, как и крыша, хотя бы от тех же воронов, если им моча в голову ударит. А чего сразу не напрягли?
– У нас так же было, – пожал плечами Джастин. – Дали неделю на адаптацию, а потом в понедельник отправили знакомиться с домовиками. Тут главное на Макгонагалл не нарваться.
– В смысле?
– Учителя после отбоя по очереди дежурят, – стал пояснять Финч-Флетчли. – Когда Снейп дежурный – это замечательно. Ведь он в основном караулит в районе общежития Гриффиндора и в наш коридор не суётся.
– Гриффиндорцы с тобой не согласились бы.
– А то! – ухмыльнулся Финч-Флетчли. – Спраут вообще нас балует, она даже если кого увидит прямо под носом, сделает вид, будто на неё внезапно напала слепота, хотя если наглеть, то может на денёк заставить помогать ей в теплицах.
– А остальные?
– Флитвика мы ни разу не видели, Филч пару раз за год заходил в коридор, но в основном он сюда не суётся, – продолжил Финч-Флетчли. – А вот Макгонагалл непредсказуемая. Она то забивает на свои обязанности и неделями на дежурства не выходит, то наоборот, парит по замковым коридорам, словно банши. Всем, кто попадётся, такие штрафы выдаёт, что факультет в минус уйти может. Мало того, она ещё и отработки назначает, причём фантазия у замдиректора безумная.
– Да ладно загонять, – отмахнулся я. – Ну какие могут быть отработки? Кубки драить и полы мыть?
– Зря смеёшься, я серьёзно, – сказал Джастин. – В прошлом году она со своих же Гриффиндорцев сняла по пятьдесят баллов с каждого, ещё и слизеринцу, который настучал на грифов, ни за что влепила такой же штраф. Прикинь, он ей слил нарушителей, а она ему впаяла минус пятьдесят баллов!
– Наверное, стукачей не любит.
– Хрен там! – возмущённо продолжил Джастин. – Кошка их обожает, они у неё в любимчиках ходят, но только те, кто со своего факультета. У грифов стучат только в путь. Особой любовью к этому делу отличается второкурсница Гермиона Грейнджер – не девочка, а дятел. Ещё такой же их староста – Перси Уизли. Но я отвлёкся. Мало снятых баллов, так Макгонагалл всех нарушителей отправила на отработку в Запретный лес… ночью… с Хагридом… ловить маньяка-браконьера, который охотился на единорогов!!!
– Да ты гонишь!
– Я говорю правду! – настойчиво произнёс Финч-Флетчли с верой в свои слова. – Тот самый слизеринец рассказывал на своём факультете, что тот браконьер его чуть не убил. Оказывается, лесник его и ещё одного пацана оставил в лесу… Ну как оставил? «Разделились» для лучшего поиска. Но ты же понимаешь, что это Запретный лес, где водятся оборотни и прочие опасные твари? Как можно взрослому человеку «разделиться» с первокурсниками?!
– М-да… Больше похоже на попытку убить или более вероятно, их пытались напугать до состояния открытия кирпичного завода прямо в штанах. Я знал, что Макгонагалл не самый лучший человек, но чтобы настолько мстительная самка собаки, даже не подозревал.
– Вот-вот! – согласно закивал Финч-Флетчли. – Поэтому я и говорю, что во время её дежурств будь осторожней.
====== Глава 6 ======
Чары, преподаваемые профессором Филиусом Флитвиком, я ожидал с нетерпением. Профессор оказался прикольным карликом с писклявым голосом. Седой пожилой маг, несмотря на недостатки, оказался отличным преподавателем: добрый, понимающий, хорошо и понятно объяснял, интересно рассказывал о заклинаниях, дополняя повествования забавными историями. На первом уроке не было ожидаемого изучения полезных чар, мы всего лишь учились выпускать из палочки цветные искры. Зато к концу занятия это вышло у всех, даже у меня. Учитывая, что мне тяжело даётся освоение заклинаний в силу мышления, то сразу становится виден высокий уровень преподавателя.
К сожалению, после сдвоенных чар и обеда у нас была трансфигурация, к которой я не испытывал тёплых чувств. Мы вновь пытались превратить спичку в иголку, и что противно – даже у Вейн к концу занятия получилось заострить спичку, я же сумел только убрать серную головку.
– Зачем нам вообще нужно что-то превращать в иголку? – бурчал я, воспользовавшись благодарной слушательницей, в роли которой выступала Лавгуд. – Ведь можно починить одежду с помощью Репаро.
– Это заклинание не рассчитано на починку одежды, оно на неё не действует, – ответила Лавгуд. – Об этом написано в дополнительной литературе и об этом должен будет рассказывать профессор Флитвик. Ты не читал? Ни одному магу не придёт в голову использовать Репаро на тканевых вещах. Волшебники чинят одежду вручную.
Я замер и молча стал рассматривать Луну.
Волшебники странные. Я же чинил одежду на чердаке, даже не в одиночку, а вместе с Деннисом именно тем самым Репаро. Получалось замечательно, ветхие вещи становились почти как новые. И вот Луна заявляет, что всем волшебникам известно, будто заклятье на подобное не способно. Тут или мы с братом уникальные чародеи, способные творить невозможное, в чём сильно сомневаюсь, или волшебники неправы.
Может, невозможность совершать какие-либо магические действия исходит от знаний, укоренившихся в черепушке? Вспомнить хотя бы, как у меня не получался простейший Люмос, потому что знал, что подобное невозможно. Вот и юным магам втемяшили учителя, что Репаро не чинит одежду, они его в дальнейшем и не используют для тканей. Вместо этого, словно белошвейки, штопают вещи вручную.
– Что? – спросила Лавгуд.
– Меня одновременно пугает и восхищает твой ум.
– И всё же? – с мечтательной улыбкой спросила Лавгуд.
– Мы с братом не знали о таких нюансах, поэтому в августе вполне спокойно чинили с помощью Репаро всё подряд: машину, посуду, одежду, технику.
– Мозгошмыги у нарглов воистину великие! – восхищённо произнесла Луна, её взгляд стал мечтательно-задумчивым, смотрящим в никуда. – Надо будет написать папе в журнал статью о влиянии мозгошмыгов на нарглов, мешающих применять ремонтные чары.
Из всех предметов мне больше всего понравились чары и зелья. Из преподавателей полюбились лишь Спраут и Флитвик. Больше всего я возненавидел Макгонагалл. Локхарту больше подошло бы выступать в цирке, а не преподавать. Снейп… Это отдельный кадр. Он противный мужик, с которым очень сложно общаться, преподаёт ужасно: ничего не объясняет, рассчитывая на то, что дети всему научатся сами, зато критикует за любой косяк. У него явный антиталант к преподаванию и ярко выраженная нелюбовь к детям. Но всё же, если закрыть глаза на все недостатки Снейпа, не обращать внимания на расточаемый сарказм и придирки, то с ним можно наладить диалог. Посоветовал же он мне дополнительную литературу.
Ох и намучился я с таблицей совместимости. Она нереальных размеров, а выучить надо наизусть, как таблицу умножения или периодическую таблицу Менделеева. В таком случае подходит лишь монотонная зубрёжка до такой степени, чтобы можно было ответить на вопрос, даже если разбудили среди ночи. Было непонятно, зачем это надо, но видимо, в зельеварении как в математике, без знания таблицы умножения учиться дальше невозможно. Поэтому все выходные и следующую неделю посвятил зубрёжке-изучению таблицы совместимости ингредиентов.
Поспрашивав старшеклассников, выяснил, что никто из школьников подобным не заморачивается. Более того, о существовании такой таблицы из десяти опрошенных человек знали лишь трое – ученики шестого и седьмого курсов, которые выбрали зелья в качестве основного предмета после пятого курса. Значит штука всё же полезная.
Как и предрекал Джастин, в понедельник после занятий меня напрягли старшекурсники. За всех них говорил Трумэн, который зашёл ко мне в комнату.
– Колин, я должен тебе поведать об одной традиции нашего факультета, – начал он.
– Если ты про еду, которую надо таскать с кухни, то меня уже просветили.
– Так ты знаешь! – обрадовался староста. – Не рекомендую отказываться. Я понимаю, что ты один, а не как обычно, но ученикам с пятого курса нежелательно попадаться на нарушениях. Впереди экзамены СОВ (Стандарты Обучения Волшебству) и ЖАБА (Жутко Академическая Блестящая Аттестация), преподаватели присматриваются к ребятам, и если будет много нарушений дисциплины, могут не принять на свой курс или отказать в помощи при подготовке к экзаменам.
– Понятно. Только мне немного иначе объясняли. Но и вы поймите, Габриэль, я же не железный, чтобы пахать без выгоды, словно золушка, сменившая пол и место проживания. Одним кнутом сыт не будешь. Какие выгоды я с этого буду иметь?
– Тебе мало того, что факультет от тебя не отвернётся и всегда поддержит? – удивлённо вопросил Трумэн.
– По науке человека надо мотивировать кнутом и пряником. Кнут вижу, пряника нет.
– Чего же ты хочешь? – спросил Трумэн.
– Например, мне нужны зачарованные на вечное горение свечи для освещения палатки. К лету надо будет зачаровать палатку и пару сумок заклятьем Незримого расширения.
– Извини, Колин, но бесплатно никто за такое не возьмётся, – покачал головой староста.
– Не обязательно бесплатно, пусть будет за деньги или бартер, но чтобы недорого.
– А-а-а! – протянул Трумэн. – Это можно устроить. Тебе сейчас надо?
– Нет, после рождественских каникул. Думаю, к тому моменту сторгуемся?
– Конечно, – кивнул парень.
– Габриэль, теперь по поводу еды. Раз существует заклинание Незримого расширения, я не собираюсь таскать продукты на пятнадцать человек, рискуя заработать грыжу и искривление позвоночника. Раз это нужно вам, то с вас зачарованная сумка для переноски продуктов. Её потом можно будет передать по эстафете следующим первокурсникам и так далее.
– Звучит здраво. Полагаю, этот вопрос мы решим, но не сегодня, – согласился Трумэн. – Пойдём, покажу тебе вход на кухню.
– Окей!
Я захватил сумку, предварительно освободив её от вещей. От бочки-входа в гостиную факультета по коридору мы прошли до натюрморта с весёлыми фруктами. Староста пощекотал грушу, она стала хохотать и превратилась в зелёную дверную ручку.
Внутри оказалась кухня размером с Большой зал. Повсюду суетились и работали домовые эльфы, на столах стояли горы блестящих кастрюль. В углу располагался огромный очаг. Домовые эльфы ни разу не были похожи на эльфов, описываемых в литературе. Это были маленькие человечки-лилипуты: лысые, размером с теннисный мяч глаза, острый, как карандаш, нос, уши, словно у летучей мыши, длинные пальцы и ступни, вместо одежды у них были повязанные в виде тоги полотенца с гербом Хогвартса (на нём изображены лев, змея, барсук и ворон, а по центру английская буква «Н»).
Завидев нас, сотня маленьких эльфов выстроилась вдоль стен кухни, гостеприимно кланяясь и приседая.
– Не изволят ли уважаемые волшебники чашечку чая? – спросил визгливым голосом, подскочивший к нам один из ближайших эльфов.
– Спасибо, но нам надо продуктов на пятнадцать человек, чай мы у себя в спальнях попьём, – ответил Трумэн.
– На шестнадцать. И молока!
В мгновение ока позади старосты запрыгали десяток домовиков, неся несколько больших серебряных подносов с молочником, пустой чайной чашкой и блюдами, полными пирожных и пирогов.
– Это первокурсник, Колин, – представил меня Трумэн. – Он будет приходить к вам по будням, как это обычно делают наши. Ребята, соберёте ему чего-нибудь пожевать для парней.
– Конечно, господин волшебник, – радостно пропищал тот же эльф, который подскочил к нам первым.
Пока Трумэн складывал выпечку в мою сумку, я налил в чашку молоко и с наслаждением его пил.
– Слушай, Габриэль, а эти ребята ничего, мне нравится сервис. Только странные. Кто вообще такие домовые эльфы? Почему они в полотенцах?
– Лет пятьсот назад они прибыли из другого мира в наш вместе с гоблинами, – начал пояснять староста. – У них там произошла какая-то катастрофа. Волшебники приютили эльфов, гоблины же почти сразу начали воевать с магами. В благодарность беженцы обязались выполнять всю домашнюю работу, не беря за это ни кната, для чего с ними был заключён магический контракт, по крайней мере, до тех пор, пока не заработают себе на одежду.
– Гоблины! – презрительно пропищал эльф. – Тинки скажет так, господа волшебники, эти бродяги не имеют ни чести, ни достоинства!
Сумку с продуктами нёс Трумэн, в то время как я размышлял над странностями по пути в общежитие.
– Слушай, Габриэль, выходит, что домовые эльфы рабы?
– Да, Колин, – согласился Трумэн. – Но не вздумай пытаться их освобождать или жалеть. Ты маглорожденный, поэтому многое не понимаешь.
– Так объясни.
– Я тебе поведал только официальную версию, – продолжил староста. – Правду не расскажут на уроках истории, её знают лишь чистокровные и те, кто много читает исторические книги. Эльфы продемонстрировали владение очень сильной беспалочковой магией, чем серьёзно напугали волшебников. Вначале их хотели истребить, но битва со столь сильными магами сулила серьёзные жертвы среди волшебников. Поэтому маги решили их обхитрить. Они приютили эльфов, дали им кров и крышу над головой и предложили заключить со всей расой практически рабский магический контракт. Им запретили пользоваться волшебными палочками и причинять вред волшебникам. Эльфы обладают непонятной людям честью, они реально благодарны волшебникам и обязались работать бесплатно. Условием освобождения является одежда, вручённая волшебником-хозяином эльфу и подтверждённая словесной формулировкой об освобождении. Иначе им бы нельзя было доверять стирать вещи.
– Наверняка же были случаи, когда волшебники освобождали эльфов.
– Были, – согласился Трумэн. – Но ничем хорошим это не закончилось. Был даже эльф-рыцарь, на счету которого сотни смертей маглов, ведь договор запрещает причинять вред лишь волшебникам. Лет двести назад был случай: сумасшедший эльф убедил себя, что калеча волшебников – спасает их. Он своей магией превратил в инвалидов около трёх десятков магов, пока этого безумца смогли обезвредить мракоборцы. С тех пор большинство чистокровных семей предпочитают не давать свободу домовикам, а отрубают головы тем, которые ведут себя неадекватно.
