Текст книги "Хозяин Чудовищ (СИ)"

Автор книги: Несущий Слово

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Стаи готовились к рывку. Я собрал по округе крупные формирования, с мажориками следовало расправиться быстро и безжалостно, не давая шансов отбить атаку или завязнуть в позиционной перестрелке. Несколько десятков лишенных амуниции рыблов карабкаются по бортам рыболовецких суден. Соскальзывают, падают обратно в прохладно-соленые объятия моря. Но продолжают лезть, пока не взбираются на палубы.

За четыре улицы отсюда один глубинный громила вырвал дверь трансформаторной будки с красноречиво улыбающейся черепушкой на фоне желтого треугольника. Идущий комплектом рыбл швырнул внутрь связку гранат. Взрыв заставил свет по всему району мигнуть и погаснуть. Вперед. У нас есть несколько минут прежде чем автоматика доков не переключится на один из двух генераторов. Электричества временно не было и на нашей базе, но на нее никто не нападал. Пока что.

Во тьме монстры приблизились к бетонному забору и по спинам глубинных перелезали через него, осторожно приземляясь уже на той стороне и рассредотачиваясь по территории. Прошлые дела с Демидовыми и осторожное прощупывание дядей Сашей их вотчины позволили потомку знать большую часть слабостей, которые Кротовы не спешили заделывать, мудро руководствуясь правилом не лезть во что-то, если оно вполне себе исправно функционирует.

Глубинные цепляется лапами за толстую проволоку заграждения, вырывая ее на своем участке с мясом, немного кроша край забора. Твари лезли с разных направлений.

На кораблях было несколько человек. Охрана и экипаж.

Один вояка с мрачной усмешкой стоял у поручней, смолил что-то едко-вонючее. Я не знал, какие мысли клубились в его черепной коробке. Наверное, он не слишком любил точку на карте страны с надписью "Каменск" в графе названия. Наслаждался видом горящих домов и вспышек взрывов. Склизкая, отдающая привкусом морской соли лапа вбивает окурок ему в губы, заталкивает в пасть вместе с мертворожденным криком. Мне всегда нравилось резать глотки. Это почти так же приятно, как победить достойного соперника в честном поединке. Когти амфибии полосуют ему шею от уха до уха, глубоко, смертельно-глубоко, ни единого шанса на выживание. Кожа, гортань, кадык, внутренняя, наружная, передняя яремные вены и обе сонные артерии. Его кровь бьет неровным темным веером, растворяющимся в прерывистой водной глади, разбивающейся об борта.

Едва тело перестает конвульсивно дергаться и хрипеть его аккуратно укладывают на пол. Вокруг головы растекается лужа крови, от которой слипаются волосы на затылке. Остекленевшие глаза тупо упираются в затянутый хмарью небосвод. На припорошенных сигаретным пеплом губах еще блуждает намек на злорадную улыбку. Рыблы разбирают его снаряжение. Все как и у охраны доков, "сто пятый" Калашников, "Грач" и нож. Вытерший ладонь о его штаны монстр подхватывает автомат. Тесак и пистолет разыгрываются между двумя другими ребятками.

Зачистка суден проходит быстро – критически мало людей. Да и те что есть не оказывают внятного сопротивления, они увлечены панорамой апокалиптичного Каменска. Наверняка считали происходящее там не более чем очередными погромами, такое иногда случается. И радикалам-анархистам вряд ли придет в голову штурмовать склады с рыбой или брать на абордаж их корыта. Какой в этом смысл? А под утро прикатит свора цепных армейских псов, которые вкатают ублюдков в грязь из которой они вылезли и все вернется на круги своя.

Нет. Не вернется, никогда. В этот мир вернулся я, Хозяин, мать вашу, Чудовищ и меня не остановить.

Рыблы выходят на палубы и открывают пальбу. Стреляют в небо, длинными очередями, забив на расход боеприпасов и нагрев стволов. Это отвлекает внимание охраны доков на себя.

Вспыхнул свет. Ну, понеслась!..

Глава 20. Мистер Крюков передает вам привет

В прошлом я, по долгу службы, время от времени пересекался с наемническими ротами, вольными компаниями, как они себя гордо величали, хотя в большинстве случаев едва-едва дотягивали до уровня более или менее организованной банды, что тут уж говорить о слаженной и дисциплинированной военизированной структуре, готовой продать свои мечи кому подороже. Довольно часто владетели разоряемых земель не рисковали положить в попытке уничтожить залетного грифона свою дружину, став лакомым кусочком для соседей, и отдавали дело на откуп питающимся с ножа головорезам – сколько их там передохнет по полям как-то уже насрать. Несколько рот даже курировал, предавая огню и железу уже ослабленные чудовищами территории, повышая градус хаоса, анархии и беспорядков.

Эх... часть я просто финансировал и указывал пальцем в сторону приоритетных целей, а другие состояли из полумонстров и наводили ужас на целые регионы. Упивался властью, и что греха таить не жалею об этом, мне нравилось играть в большую политику – плести лицедейские интриги в тронных залах и разрушать чужие кропотливо выстроенные планы неистовыми кровожадными тварями. Судьбы людей, деревень, городов и стран, все это было в моих руках. Одна мысль и самого могущественного человека, владыку империи, окруженного золотом, влиянием, авторитетом, наложницами, крепкими стенами и армиями телохранителей ближайшие несколько дней находили по кускам. Крылатая машина Апокалипсиса, под кодовым наименованием "дракон", помимо трофея над камином приглянувшейся мне пешки, еще и числится, как нечто воистину ультимативное. То, что завалить можно исключительно чудом и с чудовищными потерями.

Славные были деньки. И я хочу их вернуть.

Возможно, пребывание в Смерти должно было меня размягчить, сломать, заставить раскаяться в своих грехах. Но нет. Я бы сделал это снова. Именно это отличает таких как я от таких, как Виктор. Ему просто в кайф чувствовать власть над жизнью и смертью, мною же движет Цель. Мне плевать на все и вся, плевать на человечество и плевать на себя, Идеальное Существо, Бог-из-Машины – вот что заботит мой разум. Мое наследие всему мирозданию.

К чему я это вспомнил?

Все предельно просто – в мире будущего так же существовали подобные формирования, частные военные компании или сокращенно ЧВК, но как не назови, наемник остается наемником, человеком, которому ты платишь, чтобы он убивал кого надо или охранял тебя от подобных поползновений. Существовали повсеместно, в том числе и в Российской Империи. После Второй Мировой открытых полномасштабных конфронтаций страна на страну почти не было, человечество зависло в шатком кризисном состоянии, которое ухудшали многочисленные восстания и гражданские войны, ярко разгорающиеся на пейзажах разоренных городов. "Пиррова победа", вроде выиграли, а вроде как и задаешься вопросом стоило ли оно того? Отчаявшиеся погорельцы и остатки верных монстрам людей сбивались в голодные стаи и разрушали все до чего только могли дотянуться. Да и сами чудовища, дикие и полуразумные, рассеянные по обугленным остовам государств не оставались в стороне. Гнойный нарыв вымершей Польши разрастался злокачественной опухолью, все глубже и глубже зарываясь в истерзанное тело Европы метастазами насилия.

Вообщем, сей пренеприятнейший процесс каким-то образом привел к образованию частных армий и их легализации, давая прикормленным бригадам прикрытие ЧОП-ов, а позже и непосредственно ЧВК.

Чуть позже, когда обстановка на карте чуть подустаканилась, не грозя в любой момент взорваться подобием уже Третьей Мировой, наемники использовались в пограничных стычках, локальных конфликтах, охране предприятий, склоках аристократишек, щепетильных операциях и далее, далее по списку. Отсутствие объявления войны не мешает время от времени перестреливаться, выясняя у кого причандалы солиднее, большая политика – большие ставки, большие фигурки на шахматной доске. Ведь это воюет не регулярная армия, а наемники, на которых всем плевать, с которыми государство вроде как напрямую не связано, да и вообще в отчетах и новостях стараются обходить эту тему стороной, ограничиваясь размытым "выполнением поставленных задач".

Аристократия при нужных связях и финансах могла свободно создавать, нанимать, сдавать в наем и использовать ЧВК, если это, конечно же, не шло во вред государству, монополия насилия, как-никак. Ряд бонусов, привилегий и обязанностей прилагается. Некоторые рода в принципе существуют исключительно за счет подобных контрактов, обеспечивая заинтересованным людям решение их проблем. Прошло сколько, несколько тысячелетий? А все как и прежде, всегда и везде люди, умеющие убивать, в цене.

В основном названия компаний исходят из фамилии рода, которому они принадлежат. Да, у Кротовых имелась своя свора цепных псов. ЧВК "Крот", мать его, слепы и беспощадны. Но если серьезно, мне очень, ОЧЕНЬ, не понравился их обвес. Помимо "Ратников", калашей, пистолетов и раций взгляд цеплялся за некоторые угловатости фигур. У меня глаз на человеческую анатомию уже надрочен, так что да, неправильность общего строения и слишком мягкая, можно даже сказать, автоматическая, пластика движений не осталась без внимания.

Возможно, в Каменск ребяток отправляли, как на курорт, ну, а хули, море есть, что тебе еще надо? Ни восстаний, ни монстров, как таковых, лепота. Вот только... похоже, в Викторе все же больше моей крови, чем я думал – он умеет выбирать себе врагов. И имеет желание перегрызть им глотки, не смотря на статус, положение и возможности.

Артефакты.

Я редко ими пользовался, все же не моя специальность и нужды особой не было, но еще в мое время задумывались о их потоковом создании, полном или хотя бы частичном перевооружении армий. Перемалывающий все и вся отряд элитных гвардейцев, чьи доспехи испещрены рунами Ветра, дающими возможность двигаться быстрее, и рунами Земли, дарующими сверхъестественную прочность. Их оружие полыхает пламенем, а из ладоней бьют струи кипятка, по свойствам мало чем уступающего кислоте виверн. Эта идея Икс стояла примерно на том же уровне в умах военачальников, что владеющие веми стихиями колдуны и эксперименты над человеческой плотью, воздействуя на нее специфическими вытяжками из тканей чудовищ. И надо же, даже тут потомки обскакали замшелых пращуров, замахнувшись на аксиому войны – бессмертных нет.

Война не дает никаких гарантий. Война – это место, куда идут убивать и умирать, умирать внезапно или же умирать грязно, жестоко, цинично, мучительно, ужасно и больно. А над твоим агонизирующим телом, пускающим пузыри в жидкую грязь окопа, где-то там далеко-далеко, в тепле и уюте, будут посмеиваться такие как я, для которых сгусток твоего рождения, взросления, самопознания и развития не более чем расходный материал удовлетворения амбиций. Но вот если вывести суперсолдат, не имеющих таких же проблем, что рядовые представители рода людского... это вполне способно изменить ход истории.

Крюков был ознакомлен с этой темой, как и с принципами работы ЧВК весьма скудно, поверхностно, все же не тот уровень, когда чисто теоретически можно попробовать сотворить нечто подобное.

Мировые войны разделили мир на до и после. В определенных кругах существует устойчивая гипотеза, что война есть ничто иное, как лучший двигатель прогресса. Мясорубка по всем фронтам, грызущиеся марионеточные страны третьего мира и тщательно культивируемые монстрами восстания стали катализатором, позволившим высшим чинам стряхнуть пыль со своих планов о мировом господстве и подхлестнуть финансирование сверхсекретных лабораторий, выделив им всю полноту власти неограниченных полномочий и ресурсов государственного аппарата. Ну еще вполне возможно, что люди что-то честно спиздили из выпотрошенных научно-исследовательских комплексов моих творений.

Зачарованные импланты из биосовместимых с человеческими тканями титановых сплавов и эликсиры напрямую влияющие на строение генетического кода вида Homo Sapiens. Алхимия быстро выбыла из гонки, ибо ее возможности ограничивались повышением общих физических показателей на уровень двух-трех тренированных бойцов, а если идти дальше, то вместо профессиональных убийц получались бешеные полулюди с поджаренными мозгами. Человеческое тело слишком хрупкая вещь, чтобы изменять его таким образом. А с артефакторикой все получилось просто замечательно. Дорого, но охуенно.

Еще несколько стай двигаются к докам. Не Ликвидаторы, конечно, но я, сука, просто обязан провести краш-тест маго-техногенному прогрессу. Мы нападаем, когда вояки перегруппировываются, всполошенные стрельбой на кораблях. Тройка рыблов вылетает из-за контейнеров, открывая огонь из автоматов, длинными очередями, концентрируя на себе внимание и давая возможность остальным подразделениям зайти с флангов рассредоточившимся человекам.

Три пули полоснули коренастого ЧВК-шника плетью, согнув его пополам и опрокинув мордой в асфальт. Камуфляжная ткань и плоть вспухает разорванным бутоном на бедре, блюющим кровью из перебитой артерии, вторая расплющивается о пластину бронежилета, изрядно перемешав потроха заброневым эффектом, третья входит в шею, вырывая кусок мышц. Я разочарован, уже настроился на потную бойню, а тут такое. Кротовы оказались не настолько могущественными, чтобы сделать своих "шестерок" неубиваемыми терминаторами. Хотя, вполне возможно, возродись я лет на пятьдесят-шестьдесят позже, когда наука перешагнула бы на совершенно новый этап, осталось бы только рыбой торговать. Уж слишком мне не нравились киберпанковские миры со всякими ИИ, камерами вместо глазных яблок, нейрошнурами и медблоками, встроенными в тело, там я со стандартными монстрами практически беспомощен. Ликвидаторы – первый шаг к такому будущему, которое меня кардинальным образом не устраивало.

Палубы и трюмы суден обливают горючкой. Многие из экипажа курили, зажигалки плохо работали от соли, а спички быстро сырели от влаги, пропитывающей воздух, так что в ходу были спички, представляющие собой некий гибрид между охотничьими и штормовыми, толстые, раздутые, быстро и ярко горящие даже под водой. Рыблы "солдатиком" сигают в воду. Огонь облизывает корабли, отражается в мутном зеркале волн.

Какими бы профессионалами они не были, я противник из совершенно иной весовой категории. Нас больше, положение выгоднее и времени занять укрытия у них нет. Я – подобие коллективного разума, что позволяет на порядок превосходить лучших из лучших солдат этого мира. Пока не изобрели нейроимпланты, сплетающие сознания разных людей в единый поток, тактические ухищрения – моя полноправная вотчина, в которой меня можно переиграть исключительно подавляющей огневой мощью и банальным заваливанием мясом. Да, возможно, мои методы ведения войны, заточенные преимущественно против рукопашных формирований, вступившие в симбиоз с обрывками военного дела из мозга Крюкова не идеальны, но тем не менее, монстры – продолжение моей мысли, они знают то, что знаю я, я знаю то, что знают они. Я огранил этот дар в бесчисленных битвах прошлой эпохи. Изображение, передаваемое глазами моих творений, сплавливается в цельную трехмерную картинку с отображением союзников-врагов в режиме реального времени. То что краем глаза видела недобитая лярва – видела вся орда. Да, это определенно походило на продвинутую стратегию. Только вот если я играю в РТС, остальным смертным приходится довольствоваться шутерами, выживанием и РПГ.

Перегруппировка. Из-за укрытий выходят новые твари, огонь на подавление плюс лобовая атака лярвами. Обход. Мелкие чудовища впиваются клыками в ноги, валят людей на землю, где хоронят их под своими телами, разрывая в клочья. Окружаем их, зажимаем в огневом мешке и хороним от критического переизбытка свинца в организме. Поймали правильный момент для атаки, расчленили боевые порядки, крупные скопления уничтожены на открытой простреливаемой территории, остальные рассеяны мелкими группками среди контейнеров и зданий.

Один из рыболюдей исчезает во вспышке пламени, вылетевшей из запястья наемника. Перезаряжаемая пластина, вставленная в лучезапястный сустав, довольно дорогое удовольствие, позволяющее один раз произвести залп огненным шаром. Плоть амфибии обугливает до мерзко хрустящей черноты, плечевой пояс, предплечья, шея и голова, сквозь ошметки плоти отчетливо просматриваются кости черепа. Труп заваливается на спину, лязгнув выроненным АК и нагретым броником.

Ответка находит меткого ублюдка быстро. Пуля 5,45 входит в участок головы, не защищенный скорлупой шлема, скуловая, клиновидная и край лобной кости. Его черепушку мотнуло в сторону, окропляя воротник и землю россыпью кровавых брызг.

У ребяток культурный шок и разом они не передохли исключительно благодаря намертво вбитым в подкорку рефлексам. Жаль, что довольно скоро результат подобного психологического эффекта от вооруженных чудовищ сойдет на нет. Несколько относительно крупных боестолкновений и к нам будут относиться как к рядовому противнику, пусть и немного непривычному.

Граната влетает кому-то в край шлема, рикошетя под ноги товарищу. Кто-то пинком берца пытается откатить ее подальше. Дульные вспышки выстрелов и бледное пятно лица солдата, медленно съезжающего вниз по стенке, шальная пуля вошла в подмышечную артерию. Взрыв. "Футболисту" частично отрывает кусок ноги, голень болтается на штанине, коже и изорванных мышечных волокнах, щербато скалясь поврежденной костью. Других нашпиговывает осколками.

Откуда-то вылетает знакомое памяти потомка лицо. Да, Михаил Васильевич Демидов. Бывший Демидов. Теперь патриарх младшей ветви рода Кротовых. Аккуратный костюм поверх которого поспешно натянули бронежилет, тускло подмигивающий рунами Земли. В левой руке "Грач", вокруг правой закручиваются струйки воздуха. Похоже на рукав из крошечного торнадо.

Отрывистое движение запястьем и рыболюда разрубает на две неровные половинки вместе с бронежилетом. Кровь и вываленные кишки падают с мерзким чавкающим хлюпом. Серп из уплотненного до состояния металла воздуха идет дальше, останавливаясь лишь перед стеной контейнера, оставив на ней неровный рубец. Двойка рыблов выныривает из-за поворота и разряжает обоймы в спину аристо. Его толкает вперед, но Михаил умудряется сохранить равновесие, от неожиданности выронив пистолет. Вокруг его фигуры вспыхивает воздух, обтягивающий силуэт второй кожей. Пули вязнут в стихии, замирают мухами попавшими в янтарь и с визгом устремляясь обратно. Первоначальную скорость где-то в восемьсот-девятьсот метров в секунду они безвозвратно потеряли. Амфибии падают двумя мешками с переломанными в труху костями, большую часть боезапаса вогнало в корпусы, раздробив грудины, ребра и позвоночники, нашпиговав внутренние органы осколками. Но свою задачу они выполнили, отвлекли ублюдка от нескольких центнеров бесшумной ярости.

Экскаваторные ковши лап глубинного сжимаются на голове Кротова-Демидова, вминаясь пальцами в пленку воздушного щита. Еще один рыбл выскакивает из-за туши сородича, вдавливает ствол "Кедра" человеку под ребра и вжимает спусковой крючок. Щит не выдерживает и лопается, лопается вместе с черепной коробкой Михаила Васильевича. Ну или точнее, она просто сминается алюминиевой банкой в объятиях гидравлического пресса. Влажный хруст костей и за шиворот Демидову стекает кровь пополам с крошевом зубов, обрывками мозга и лоскутами кожи.

Аристократические мозги, стоит отметить, мало чем отличались от серого и белого вещества рядового холопья.

Глава 21. Ночь зверя ч. 9

Пузырек обезбола извлекается из кармашка, негромко побулькивая. Ногтем большого пальца подцепить и с едва слышным чпоком вырвать пробку. На вкус, как просроченный кефир, очень сильно просроченный кефир. Мерзко, сводит скулы и отдает визгливым дискомфортом в десна и зубные нервы. Сгустком жидкой плесени обдает язык, гортань и прокатывается по пищеводу до желудка, обдирая выстланные эпителием стенки. Нужно минуты две пока эликсир не попадет в кровь.

Безликий флакон возвращается в разгрузку, уступая место следующему. Виктор еще не в том возрасте, когда заражение крови или гниение лицевых мышц становится чем-то полезным. Размазать бесцветную мазь по всей морде. Практически не выделяется на фоне корки засохшего пота, копоти и крови. В мое время эти снадобья были комплектом у каждого более или менее обеспеченного вояки под звучным наименованием "Благословение Асклепия", греки и тут умудрились всех обогнать, присвоив авторство себе. Выливаешь на рану и перестаешь чувствовать боль, да и к тому же выжигает всю грязь, множа на ноль шансы откинуться от всякой заразы, обитающей в земле, воде и воздухе. Так уж повелось, что большинство людей помирает не в открытых боях, а именно после них, от некачественной медицины. Никому не улыбается лишиться руки от загноившейся царапины, так что "Благословение" было одним из самых ходовых товаров, благо цена не сильно кусалась, алхимики такое ящиками варили. Помнится, я знатно поднасрал парочке влиятельных людей, когда пожег несколько складов с этими склянками. Внезапная атака сатиров, разграбивших пригород, затронувшая критически важный узел инфраструктуры и одна сторона разгорающегося конфликта сливается в самом начале.

Вдохнуть.

Воздух отдает привкусом горелой человечины, застарелой и свежей кровью, смертью. Обожаю этот запах. После посмертия я стал слишком сентиментальным, то и дело скатываюсь в ностальгию по былым свершениям. Говорят, это нормально, со временем пройдет, когда мое подсознание окончательно привыкнет к изменившимся условиям игры и полноценно интегрируется в мир далекого будущего, перестав цепляться за прошлое.

Выдох.

Потомок сходу срывается на бег, выныривая из-за угла. Вскидывает автомат, когда выходит на критическую дистанцию, чуть замедляя шаг, точка коллиматора останавливается на грудной клетке моего наблюдателя, рыболюда, меланхолично пережевывающего бицепс какого-то доходяги, пораскинувшего мозгами метрах в пяти от ступеней "Гастронома". Помер он без моего вмешательства – наверняка, сводили старые счеты, размозжив ему голову куском кирпича, а потом знатно попрыгали на лице. Французик наверняка зассал навалиться на тварь толпой и бесшумно зарезать ножом или проломить чем черепушку – чревато, амфибия может и брюхо вскрыть удачным ударом коготков. А стрелять... тоже ссыт, тут и глухой услышит недалекий утробный рев глубинных, мало кому хочется привлекать их внимание, не имея в арсенале крупнокалиберного пулемета или автоматического гранатомета.

Фаланга пальца вдавливает спусковой крючок в скобу и переведенный в режим стрельбы одиночными калаш лягает прикладом в плечо, идя судорогой затвора, выплевывающего горячую гильзу, звякну по бордюре, улетевшую куда-то в лысый куст. Пуля вбивается точно в грудину, кувыркается в легких и сердечной мышце, выходя из спины, точно между лопаток. Мое творение утыкается плоской рыбьей мордой в россыпь мозгового вещества покойника. Короткие конвульсии и затихает, обмякает кожаным мешком лишенным костного каркаса. Но не умирает, бригадой профессиональных реаниматологов я поддерживаю Силой в нем жизнь для грядущей постановки.

Виктор запрыгивает на небольшой постамент с прилегающими ступенями и плоской дорожкой с перилами для инвалидов и мамочек с колясками. Дыхание не сбил. Кладет руку на вытянутый поручень дверной ручки, рывком распахивая вход в недра супермаркета. Рама двери из тяжелого металла, остальное из толстого стекла, заклеенного рекламой того, что можно приобрести в "Гастрономе" и до скольки он работает.

В область живота, сокрытого бронежилетом, упирается ствол охотничьего карабина, СКС, самозарядный карабин Симонова.

–Свои, – потомок хрипло выдыхает.

Я чувствую его желания и они мне нравятся. Нарезной полуавтомат – это, конечно, хорошо, но не против ученика дяди Саши, да к тому же и адепта Огня по совместительству. Сместиться в сторону, уходя с линии стрельбы и глазницы смерда, посмевшего угрожать аристократу превращаются в посыпанные гарью провалы. Превратились бы. Крюков просто стоял, не мигая смотря на потенциального самоубийцу. Знакомое околофранцузское хлебало отодвигает невысокого мужичка с карабином, даже не осознавшего по насколько тонкому люду он прошелся.

Обмениваемся кивками – не до официоза. Форма жандарма заляпана темными пятнами запекшейся крови, человеческой.

–Сколько вас?

–Тридцать четыре.

Нихуево.

–Двигаем к докам, через Зеленую, там безопасно. Я прикрываю.

–Принял.

Приятно общаться с такими людьми. Как бы мне не нравилась Жандармерия, все же военная полиция, крошащяя чудовищ, далеко не то, с чем я хотел бы тесно сотрудничать, подбирать и готовить кадры они умели. Собранность, жесткость и решимость. Не будь я так искушен в темных эмоциях вида Homo Sapiens точно бы не смог учуять тщательно скрываемые нотки страха с привкусом обреченности. Ну оно понятно, люди – быдло и стадо, дай им повод и они скатятся в первобытную анархию, так что Алексей Жанович последний человек, которому стоило при своих подопечных выказывать сомнения в происходящем.

Испуганные люди вереницей вылезают из ощеренной пасти супермаркета. Некоторых тащат на руках, перебинтованы кое-как. Большая часть – безоружные гражданские, близкие к нервному срыву. Жанович с двумя потрепаными жандармами, полицай и двое бойцов 502-го, ну и мужик с карабином. Виктор с автоматом на перевес стоит у ступеней, а я с головой ухожу в координирование действий своих бесчинствующих юнитов, никто из этой колонны не должен пострадать, к сожалению. Выстраиваю безопасный коридор по Зеленой – улице имени Зеленцова, то ли ученого, то ли поэта, то ли военного, уже точно никто и не скажет. Монстры отходят, оттесняя всяких вооруженных маргиналов.

Несколько "голых" тварей, залегших за "Гастрономом" выползают из кустов и из-за перевернутых автомобилей. Пришло время разыграть небольшую сценку. Гражданские в разжиженной коробочке из вооруженных ребяток. Вращают черепами на триста шестьдесят градусов, толпятся и толкаются, благо еще не затаптывают друг друга в паническом желании выжить любой ценой.

Виктор вскидывает оружие. Стрельба все так же одиночными. Две пули в грудь внезапно появившемуся рыболюду. Испуганные крики людей, отзвук стрельбы на таком близком расстоянии болезненно стеганул по психике и барабанным перепонкам. Вояки перегруппировываются. У Жановича бледное лицо – к такому его не готовили, что делать, помочь барону, рискуя гражданскими, или продолжать движение?

Вторая и третья амфибия. Действуют как животные, просто ломятся в лобовую атаку. Пуля в шею опрокидывает самого ретивого, об его дергающееся, захлебывающееся кровью тело спотыкается следующий, на ходу поймав свинцовый подарочек в брюшину. Движение на периферии зрения. Секунда, необходимая на разворот тела и смещение прицелов жандармов с покойных рыблов на внезапно воскресшего. Между игл его зубов и в щелях жабр застряли кусочки мозга, кровавые сгустки пополам со слипшимися волосами и фрагментами кожи.

Удар. Виктор "не успевает среагировать". И широкий замах, выверенный мною до хирургической точности, полосует потомку левую часть лица. Шрамы точно останутся, в таких вопросах я спец. Четыре неровных тонких рубца, по толщине будто ножом личико подправляли. Расстояние между ними не больше сантиметра, идут от виска, едва-едва не зацепив веко и край глазного яблока, через скулу, щеку, край нижней челюсти и подбородок, самую малость не достав до губ.

Щеку, шею и воротник заливает горячей кровью. Боли не было, рану сковало тупое онемение, резонирующее от стука сердечной мышцы о клетку ребер.

–СУКА!.. – Виктор сгибается пополам, автомат остается болтаться на ремне, перекинутом через шею.

Изображая вспышку боли, он зажимает левой ладонью лицо, струйки крови просачиваются сквозь пальцы и измазывают рукав. Кровь заливает глаз, мешая видеть, щиплет, слипаются ресницы. Вкус крови во рту, она металлом растекается по ротовой полости, забивается в глотку. Еще два рыбла, тянущиеся к аристократической плоти.

Из правой руки Крюкова вырывается столб огня, толщиной с бедро взрослого мужчины, он обдает потоком напалма монстров, заставляя их упасть на землю, с диким воем катаясь по аккуратной плитке, стараясь сбить пламя. Не выходит. Горит камень и воздух. Виктор выпрямляется, шарит пальцами по разгрузке, доставая флакон уже с кровоостанавливающим. Зубами вырывает пробку и выливает на лицо. Зелье шипит и пенится на ранах, кровь густеет, засыхает неровной чешуйчатой коркой, лишающей возможность разлепить левый глаз.

–Идем дальше, – голос надтреснутый, но ровный, стараясь сдержать назревающий приступ кашля от крови в горле.

На фигуре Виктора скрещиваются взгляды. И люди покорно идут дальше, дышат ртом. Смрад, распространяющийся тугой волной от обугленных трупов разъедает слизистые оболочки ноздрей, глаза слезятся.

-С боевым крещением, потомок.

-Спасибо... пращур.

Глава 22. Ночь зверя ч. 10

Лапы глубинного сжались на ногах мародера. Он вскрикнул, даже в какой-то мере жалобно, беспомощно. Сдавленный писк сменился истошным воем, когда малоберцовые и большеберцовые кости раздробило до состояния соплеподобной кашицы, перемешав с разгибателями пальцев и икроножными мышцами. Это больно, это ОЧЕНЬ больно. Амфибия воздымает его над головой и с размахом вбивает в асфальт. Влажный хруст костной ткани и мерзостный чавк разорванной плоти. На земле перекошенной мордой мрачного идола Каменного Века остается темно-алый мазок и кожа, забившаяся в трещины дорожного покрытия.

Труп отлетает в сторону полупустым мешком. Рыболюди подхватывают измочаленное человекоподобное месиво и заталкивают в люк. Частично заталкивают, гора мертвой плоти уже выпирает из горловины канализации, после взлома квартир лярвы совсем перестали успевать оттаскивать биомассу в "хранилища". Сплошной поток тел, люди почти не сопротивлялись. Перехватили группку беженцев на выходе из Каменска. Семь человек. Двое мужчин, у одного "Грач", подобранный с тела жандарма, у второго двустволка с полупустым патронташем через грудь. Три женщины, несущие на руках детей. Если бы они шли к докам у них был бы шанс выжить, но, увы. Человек с ружьем успевает заметить движение краем глаза, разворот корпуса с одновременным вскидыванием бум-палки. Пуля в живот сгибает его пополам, ружье выпадает из рук, с лязгом бьется об асфальт. Второй выстрел под ключицу пистолетоносца. Огнестрел – крутая штука. Женщины, почти девушки, не пытались сбежать, плакали над дергающимися телами, хрипящими от боли. Рыбл не рискует, даруя каждой по спасительному хэдшоту. Детям лет по пять-шесть, не тратит на них боезапас, забивает прикладом. Кости хрупкие, деформируются, складываются вовнутрь после второго мощного тычка. Ошметки глазного яблока вместе с крошевом скуловой кости измазывает грязный свитер рыжего пацаненка. Массовик-затейник с жабрами подбирает стволы и скрывается в подворотнях. Он передаст оружие "голым" собратьям, а покойников заберет другая стая. Его же ждала охота.