Текст книги "Хозяин Чудовищ (СИ)"

Автор книги: Несущий Слово

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Действовать скрытно просто нет смысла – весь город отчетливо слышал выстрелы. Возможно, будь это чем-то навроде гетто или прифронтовой зоны, никто и внимания не обратил, но Каменск слишком тихое и мирное место. Хотя, затянувшийся покой пагубно влияет на скорость реакции в стрессовых ситуациях – большая часть населения просто понятия не имеет, как на это нормально реагировать.

Холл. Закрытые окошки аптек. Кофейный аппарат, сидения и подсвеченные таблички, уведомляющие в какой стороне какое отделение. Рассыпаемся малыми группами во все стороны.

Быстро подтягивается шестая "голая" стая, лярвы из нее оперативно вливаются в ряды атакующих, а рыблы, постепенно накачиваемые моей Силой, толпятся у дверей. Есть у меня одна идейка... да, люблю вот такие приступы творческого вдохновения, они часто случаются в подобные моменты, помню, разорял окрестности Фракии и придумал концепцию василисков. Смешать гены петуха, жабы и змеи, увеличить в размерах и выпустить результат на каких-нибудь селян – гениально. Эх, если бы он и правда мог обращать людей в камень взглядом, цены не было. Молва-то об этом пошла из-за того, что я умудрился кое-как привить им магию Земли, проявляющуюся в старых или сильно отожравшихся на человечине особях, покрываются каменной коркой и швыряются шипами, не больше.

Лестницы, коридоры и палаты. Больница довольно старая, хоть по ремонту этого не скажешь, и крайне запутанная. В начале, когда Каменские только основали город, была возведена поликлиника, крошечная, неказистая, но способная обеспечить благами медицины тогдашнее население. Людское поголовье росло и к поликлинике прилеплялись новые пристройки, новые этажи и в конце отдельные здания, соединенные в единое целое уже другими зданиями. Слой за слоем и посторонний человек может минут десять блуждать вверх-вниз, покуда не обнаружит искомый кабинет.

Знаний, почерпнутых из разума Виктора, и объединенных в подобие сети разумов рыблов с лярвами хватило для составления примерной карты местности. Если бы я ввязался в стычку с вояками здесь... шансы на успех были бы минимальны, а так лярвы уже скармливают трупы в форме беззубым пастям люков.

Рывком открыть дверь в кабинет или палату.

Пациенты спали. Немногочисленный персонал ночной смены делал вид, что чем-то занят параллельно с заполнением документации и проведением обхода палат. Единовременное движение голов, скрещивающих взгляды на шумных пришельцах. Фигуры монстров внушают в мирных, не подготовленных к такому людей какой-то безоговорочный, сковывающий страх. Император боялся восстаний, боялся, что челядь может заинтересоваться политикой, боялся, что она начнет понимать в какой стране живет. Поколениями в черепные коробки обывателей вколачивался извращенный гуманизм, бездействие и жизненные установки аморфной массы. Взрослые дяденьки из государственных структур и аристократических родов придут и все исправят, а вы сидите по домам. Погромы в Твери, Казани и Смоленске еще при деде нынешнего владыки Российской Империи показали, что личности, закаленные умерщвлением чудовищ и не связанные обязательствами со страной, могут представлять некоторую опасность, полномасштабную революцию, как в стародавние времена некий Ленин, заставивший весь Императорский Двор жидко обосраться, не поднимут, но и приятного мало. Образ монстров окружался некоей волной подсознательного страха. Они казались тем, встречи с чем рядовой гражданин не переживет при всем старании. Внешне-внутренний враг, образом которого можно запугивать людей до бесконечности и держать в стойле покорности.

Тут же эти твари врываются в радиус прямой досягаемости, да еще и с оружием наперевес. А монстр с оружием – это своего рода красная тряпка, которой запугивают еще в школе, пополам с прививанием патриотизма. Две Мировые войны, как-никак, на "наследии" которой строилась политика некоторых ветвей основной идеологии.

Минимум сопротивления.

Нет, серьезно, они просто бессвязно кричали и умоляли их не убивать. Кто-то даже обоссался при виде рыблов, настоящих, мать его, рыблов, реальных, а не смотрящих с кадров документалок. И никто тем же скальпелем не попытался ширкануть. Измельчало человечество, измельчало... помню, штурмовали одно село со свежим выводком минотавров, вот там да, вот тех ребяток я уважал. Ну, а как не уважать человека, который всадил горе мускулов и звериного гнева тупой нож в живот, оружие застряло, но парень не растерялся, как-то умудрился поднырнуть под ответный удар, молодым был, ловким и вертким, да запрыгнул на загривок бычары, выколупывая ему глазные яблоки сраной деревянной ложкой. Я пощадил его, инсценировал все так, будто бы он вывел выживших односельчан из горящего поселения. Пересекался с ним пару раз, удивительная личность, даже ко двору тогдашнего королька сумел прибиться.

А это... слишком часто я вспоминаю прошлое, его уже, увы, не вернуть. Я привык ко временам, когда сходить в сортир было сопряжено с риском для жизни, а теперь, ну, теперь люди отвыкли от такого. И насчет сортиров это нихера не преувеличение. Гузножоры, как их окрестил плебс, паукообразные ящеры или же ящерообразные пауки, которые выращивают потомство в кучах говна, а еще имеют неприятную привычку время от времени затаскивать посетителей толчков в зловонную клоаку, где человек захлебывается собственным говном, а маленькие гузножоры обгладывают его тело слой за слоем в течении ближайших месяцев.

Хватаем под руки кожаные мешки, пинками и прикладами гоним по лестницам. Падают, топчутся по упавшим, встают и кричат. Кровь из рассеченных лиц, разбитых носов и губ пачкает ткань халатов и форму медсестер. Капает на аккуратный кафель. Медицинский персонал выводят из здания, пациентам не даем покинуть палаты, а дальше в дело вступает "голая" стая.

Я проводил относительно мало опытов над рыблами. Они в большинстве своем, выступали пушечным мясом и жалкими стервятниками, далеко не тот материал, на который я способен был обратить более пристальное внимание. Получилось вывести лярв и глубинных – уже хорошо. Но сейчас у знаний и идей, копошащихся в моем разуме, просто нет возможности выйти наружу, все упиралось в энергетические каналы главы рода Крюковых. Смешно говорить, я не смог извлечь гены гарпий из их мяса, доставленного по заказу, для создания лекарственных зелий – плоть слишком сильно обработали алхимическими и фармакологическими консервантами, на уровне адепта ловить тут нечего. Даже распотрошить шмат свежей говядины на предмет основы чего-то вроде минотавров не вышло. Так что в обозримом будущем мой ассортимент ограничен одними амфибиями с крайне урезанными возможностями по их модификации в эмбриональном состоянии, покуда они плавают в питательном бульоне Кладок. Выходит, нужно экспериментировать. А чего я не делал с рыблами и что самое первое напрашивается на ум?

У рыболюдей существует дальний родственник – Болотный Изверг. Чудовище совершенно иного уровня, стоящее на стыке трех подвидов – рыб-людей, жаб-людей и ящер-людей, ну и самая малость от насекомых. Их вторичный способ репродукции заключается в отрыгивании зародышей в рот пойманному человеку или животному. Как показала практика так они размножаются даже быстрее.

Рыблы таким механизмом, естественно, не награждены, но что мешает попробовать? Если все выгорит – для меня откроется новый пласт исследований, а если нет, то пусть СБИ головы ломают на кой хуй я это сотворил.

Пациенты кричат, визжат, завывают, угрожают и умоляют.

Кто-то блюет от вида моих слуг.

Человека вжимают в постель. В большинстве своем, люди, которые ночуют в больнице и регулярно находятся в обществе капельниц, по естественным причинам не способны оказать достойного сопротивления. Одна из амфибий выплевывает на подставленную ладонь упругий шарик. Да, я предусмотрительный человек – икра может выйти, как через рот, так и через жопу. Пациенту открывают рот и зажимают ноздри, неосторожно царапая когтями кожу. Заталкивают икру в пасть и заставляют глотать. Страх на их лицах и в глубинах зрачков почти материальный, жидкий, похожий на однородную кашку, стекающую по покрывалам.

Я думал выцарапать им языки и вырвать пальцы из суставов, чтобы они какое-то время не имели возможности сообщить окружающим о моих измывательствах. Но потом понял, что это слишком долго и муторно.

Медперсонал ставят на колени точно под белой нашлепкой входной камеры.

Тройка рыблов с автоматами Калашникова выходят чуть вперед и нажимают на спусковые крючки, водя стволами из стороны в сторону. "Укороты" дергаются в руках, изрыгая свинец. Тела падают на асфальт. Кровь. Темные пятна на одежде.

Военные преступления... никогда не надоедает.

Глава 14. Ночь зверя ч. 6

Ночь разрезают выстрелы. Одиночные, короткие очереди, захлебывающийся стрекот на всю обойму. Автоматные смешиваются с пистолетными. Изредка их голоса перебивают отголоски гранат. Непонимание с налетом страха витает в воздухе. Вопрос «Что за хуйня?» принимал почти что материальную форму в проглатываемых полумраком чертах лиц.

–Ваше Благородие, восстание?.. – у Олега Ефимовича Новака затравленно блестят глаза. Он боится войны и всего что с ней связано, ибо вглядывался в ее лицо слишком долго, сын офицера, обугленный холодом нескончаемых Прусско-Австрийско-Польских конфликтов. Он поселился в Каменске, считая, что до такой глубинки война не доберется. Он ошибался.

–Нет, – голос у Виктора ровный, спокойный, – монстры.

–Так много? – ну да, у среднестатистического человека даже мысли не возникнет, что огонь ведут именно чудовища.

Володька с несколькими бойцами мчится к крышам, огневой точке, наблюдательному посту и пункту связи в одном флаконе. У рода Крюковых, как у людей достаточно тесно сотрудничающих с местными представителями Жандармерии есть доступ к их некоторым закрытым радиочастотам. Я чисто физически не мог вырезать абсолютно все патрули и пикеты за такой короткий срок – выжившие, услышав наши передачи, потянутся к докам. УВД горит. Дрожащие пальцы тыкают в экраны телефонов. Вопрос "беженцев" даже не обговаривается, упрись тут потомок рогом, его бы просто на вилы подняли.

Охрана рассредоточивается по периметру.

Рыболовы косяком ломятся к подсобному помещению, прилегающему к одному из складов, где в полном соответствии с инструкциями была запечатана амуниция на случай непредвиденных обстоятельств. Выдают бронежилеты и оружие вместе с кратной справкой об основах его эксплуатации.

Ноль пререканий и тупых вопросов – есть в людях эта, так нравящаяся мне стайность. Если в одном месте собирается группа личностей, более или менее психически устойчивых, они срастаются в подобие единого механизма. Иногда хрупкого, шаткого, ненадежного, но все же. Древние инстинкты прямиком из Каменного Века, заставляющие прижиматься спина к спине, ибо только в количестве и сплоченности есть спасение для всего их вида. Одиночек пережуют, проглотят и переварят, а стая выстоит, встанет поперек горла.

За секунду до моего предупреждения тело Виктора прошивает волна рефлексов, вколоченных и доведенных дядей Сашей до уровня бездумного автоматизма. Звук выстрелов, произведенных неподалеку, воспринимается совершенно иначе, нежели если вас разделяет значительное расстояние. И совершенно другой разговор, когда стреляют в тебя. Смотреть в свое лицо... лицо наследника, лицо сына через прицел было несколько... странно. Сейчас наши жизни буквально в руках монстра, напрягает.

Доки не имеют освещения частного аэродрома, свет фонарей нездорово-желтый, бледноватый, местами скапливаются тени, сгустки едва-едва просматриваемого мрака. Рыболюд, подсаженный еще двумя в слепой зоне камер, перелез через бетонный забор и затаился в одном таком, где поблизости не было охраны. Снял "укорот" с предохранителя. Несколько стай сбиваются в кучу неподалеку, готовясь к штурму владений Кротовых.

Красная точка коллиматора, лениво мазнув по моему... нашему лицу, останавливается на груди одного работяги. Федор вроде бы. Отчества, фамилии и чего-то еще из его биографии Крюков вряд ли припомнит. Огонь.

Те мгновения, которые разделяют два удара сердца и впрыск адреналина в кровь, озаряются всполохами колдовского огня, напалмом проходящегося по жилам потомка. Он выстреливает рукой в сторону где возникла дульная вспышка, резко, почти выворачивая конечность из сустава. С пальцев срывается сгусток огня, ужатый в тонкий шип. Стремительный росчерк. Я теряю контроль над телом стрелка. Окаймленная темнотой фигура падает на землю.

Федя сгибается пополам, зажимая живот. Кровь просачивается сквозь узловатые пальцы, капает на бетон. Что-то хрипит, падает. Стегануло короткой очередью – грудь, брюшина, бедро.

–Помогите ему!.. – потомок рычит куда-то в сторону и бросается к жмурику.

С ним подскакивают рыбаки из тех, что посмелее и поближе.

Рации шипя помехами выблевывают голос Смирнова-младшего:

–Все кто меня слышат, идите к докам, повторяю, идите к докам. Мы держим оборону, здесь безопасно, повторяю, идите к докам.

–Единый помилуй наши души... – зажимают носы рукавами.

От рыблов и так нестерпимо воняет, а от поджаренных рыблов запах еще мерзостнее. Рыболовы – суровые ребятки, море не прощает слабых, но как я говорил, вооруженная тварь – это жесточайший психологический триггер, Мировая война, она на то и Мировая, что у каждого в семье кто-то на ней умер или вернулся калекой, с оторванными ногами, раскрошенной в труху психикой. Лучи ручных фонарей скользят по склизкой шкуре и грязному бронежилету. Калаш тускло поблескивает неподалеку. Одно из базовых атакующих заклинаний Огня вошло в переносицу амфибии. Обугленные плоть и кости.

В Виктора уперлись вопрошающие взгляды.

К классовому расслоению так же присовокупливалось, что большинство немагов довольно верующие люди, а Церковь Единого уже давно если не стала с магической аристократией чем-то целым, то намертво срослась, вдалбливая в паству нужные мысли, все, как всегда. Магия от Единого, так что сейчас, я для них аналог Мессии, все же монстры так и так фигурируют в богословских книгах не иначе, как порождениями Зла, своего рода демоны, которые сумели обрести плоть в материальном мире.

–Всех этих сук перемочим, – Крюков цедит слова сквозь зубы, – всех до последнего.

Из него вышел бы неплохой актер.

–Что с Федей?

Головы окружающих синхронно поворачиваются в сторону раненого. Один из рыбаков пытался помочь, разорвал одежду, пытался заткнуть ею рану, измазал пальцы и ладони в крови.

Труп.

Счет один-один.

Доки – не то место где можно организовать подобие неприступной вотчины без грамотного инструктора, большого количества рядового состава и приличного вооружения. Есть водная гладь, бьющаяся о берег, налезающие друг на друга темные волны. Есть огороженный забором кусок бетона, лоскут творения рук людских, который выгрызен у преддверия морских пучин. Есть несколько транспортных и рыболовецких суден. Есть пара одноэтажных зданий с контейнерами, холодильниками и погрузчиками. Минимум отходных путей, простреливаемая местность и такое себе по надежности укрытие. Виктор, скорее любитель пострелушек, нежели реальный профессионал и опытный ветеран боевых действий. Но тут нам повезло – вместо людей, знающих с какой стороны браться за автомат, против нас выступят монстры, которые любезно согласятся подыграть.

–Доки, прием. Нам требуется помощь, – знакомый голос, – выводим гражданских, запрашиваем поддержку, третий южный квадрат, зажали у "Гастронома". Срочно.

Да ладно, блять?.. я не склонен к паранойе на ровном месте, но что-то Алексей Жанович слишком часто трется возле нас. Жандармерия соизволила вести за мной слежку? Польщен.

У каждого из охраны на плече рация. У меня тоже. Виктор говорит в техногенный коробок:

–Принял, скоро будем, держитесь.

–Ждем.

Голос жандарма заглушили три слившихся воедино пистолетных выстрела и визг раненной лярвы. Конец связи.

–Ваше Благородие...

–Пойду один.

–Но...

–Я маг, я справлюсь.

Глава 15. Первый Крестовый Поход Хозяина Чудовищ ч. 1

Несколько стай вышли за пределы Каменска к тому моменту, когда рыбл отправил Федора на встречу к праотцам. Часть шла улицами, другая канализацией по колено в нечистотах, выруливая к естественным пещерам, замшелым коллекторам и стокам. Собрались в одно подразделение уже где-то на полпути от пункта "А" до пункта "Б".

Три глубинных. Тридцать два рыболюда. Пятьдесят лярв.

Все вооружены исключительно клыками и когтями, огнестрел еще нужен для более важных дел. Моя маленькая карательная армия, которая пройдется катком по близлежащим поселениям. Была мыслишка после разграбления Каменска отправить половину, если не всех, выживших чудовищ в разные стороны, дабы они погрузили окрестности в кровавый хаос, но от такого плана быстро отказался. Я же не какое-то быдло, чтобы оставить Сорок Третью дивизию совсем без внимания. Их ждут точечные уколы со всех сторон, ночные налеты и катакомбы, которые станут братскими могилами для солдат, решивших туда сунуться.

Маршрут уже намечен. Первая цель – поселок Каменский. Если верить переписи населения, найденной на просторах Интернета, прошедшей лет так, пять или семь назад, то официально там проживает сорок с лишним человек. Ну, глубинка, одним словом, в которой доживают свой век старики, а молодняк всеми силами пытается свалить в лоно цивилизации, преимущественно через Каменск, где часть из них и оседает. Дальше, Алексеевка, Сосновка и Александровка. Крошечные деревни, мало чем отличающиеся от Каменского поселка. Но это так, программа максимум, ибо, скорее всего, уже на Сосновке или Александровке монстрам на хвост свалится кто-то крайне опасный и очень, очень не любящий, когда его сограждан убивают в собственных домах – XXI век, хули, у каждого в кармане есть устройство, позволяющее связаться с другим концом света. Уничтожение небольшого населенного пункта, само по себе, относительно времязатратное мероприятие, а тут еще их разделяет приличное расстояние, которое не выйдет преодолеть на крыльях, угнанной технике или адовым марш-броском. Из амфибий, тем более таких, как глубинные и лярвы, не лучшие спринтеры, а марафонцы еще хуже.

Просто быстрым шагом идти рассыпным строем.

Пока сородичи развлекались, убивая Homo Sapiens-ов, эти ребятки чеканят шаг по старой заасфальтированной дороге, местами скатывающуюся до уровня полосы препятствий, с выбоинами, ямами и трещинами, или вообще становящейся ухабистой грунтовкой. Наверное, им было бы обидно, имей они в черепных коробках чуть больше интеллекта и осознания собственного "Я".

Хочу в Польшу. Ну, точнее, то что от нее осталось. Хе. Хе. Хе.

Две Мировые войны с серией более мелких конфликтов прошлись по Речи Посполитой катком, втоптав все и вся в кровавую грязь. Когда маг ранга гроссмейстер и выше в полную силу бьет по площади – земля на очень долгий срок может стать бесплодной, даже ядовитой. А в Польше были такие мясорубки, что я жалею, что возродился не в то время. Главный театр военных действий, миллионы трупов, килотонны снарядов, все перепахано гусеницами танков, копытами лошадей, солдатскими сапогами и воронками от взрывов, где как не там можно опробовать новых химер? Вначале Рейх, Кайзер, Германия, объединенная под властью разумных монстров, превращенная в гибрид военной диктатуры и фанатичной секты, вторглась в Царство Польское, сделав ее плацдармом для дальнейшего наступления. Немцы, ведомые желанием примкнуть к своим господам, стать такими же как они, сильными, ловкими, быстрыми... бессмертными, прорвали оборону по всем фронтам, активно пользуясь диверсиями и шоком обороняющихся при виде сочетания пехоты и чудовищ. После Польши пали страны Прибалтики. Дальше была растянувшаяся на четыре с половиной года бойня, закончившаяся в Берлине. Объединенными усилиями Российской и Британской Империй при поддержке Соединенных Штатов Америки, а так же стран Европы Кайзер был сломлен. Страна развалилась на Пруссию, Австрию и Венгрию. Последовали чистки – убивали всех связанных с монстрами. Далее гремели затяжные войны по всему поствоенному пространству в зареве которого родился уже Третий Рейх. Были предпосылки вмешательства в это Британии, предотвращении, уничтожении проблемы в зародыше, но подпитываемые монстрами ирландские повстанцы отвлекли внимание властей от темных делишек, проворачивающихся в соседних странах. Великобритания по сути погрузилась в пучину партизанской гражданской войны. Бельгия, Пруссия, Австрия и Венгрия объединились под дланью былых хозяев и учинили новую резню. Новый Кайзер не стал изобретать велосипед с планом наступления, породив широко известную в узких кругах шутку, насквозь пропитанную кровью миллионов поляков и дымом сожженной страны – "В любой непонятной ситуации захватывай Польшу".

Теперь большая часть территорий – это мертвые пустоши, где нет ничего кроме тварей, мутирующих и жрущих друг друга. Нечто напоминающее очаги цивилизации остались только вдоль побережья Балтийского моря, Кошалин, Слупск, Гданьск, Гдыня, Эльблонг, и лоскуты пограничной земли, примыкающей к Российской Империи, Пруссии и пожравшей Чехию со Словакией Австрии. Да и то, это скорее нечто среднее между военными базами и трущобами беднейших стран Черного Континента. Все под протекторатом ООН, Организации Объединенных Наций, военно-экономического блока, в состав которого номинально входит Российская Империя.

Вот там мое королевство.

Мутантов и в более спокойных областях не смогли окончательно вычистить, что тут говорить о земле, где находиться без экранированного экзоскелета опасно, местами эманации былых сражений прожигают плоть до костей. А монстров они напитывают Силой, дают возможность плодиться, развиваться и эволюционировать, движимые голодом чудовища нападают на границы, убиваясь об оборонительные рубежи. Зона Отчуждения.

Если бы я смог затеряться в самом сердце Польши... меня не смог бы выцарапать оттуда даже Единый, существуй он на самом деле, земля там вдоль и поперек изрезана военными сооружениями, сотни километров бункеров, бомбоубежищ и катакомб. Идеальное место для выведения идеального монстра.

Свет фар.

Далекие точки огоньков, отчетливо просматривающиеся сквозь частокол частично лысых деревьев и кустов. Бойцы, "юниты", как все чаще лезло на ум их называть, рванули в стороны. Заросли скрывают лярв почти полностью, с рыблами особых проблем нет, а глубинные... каждый раз вопрос упирается в их габариты, благо они окупают это силой. Залегли, издалека и при текущем освещении легко спутать со складкой местности или какой кучей мусора.

Машина выезжает из-за поворота, проходясь по дорожному полотнищу лучами фар. Старый седан, какого-то странного красноватого оттенка, в ночи походящего на смесь свежей и запекшейся крови. Ехал не слишком-то быстро, то ли водилу беспокоила сохранность подвески на неровной местности, то ли ссыковал, что под колеса может выскочить какой-то обрыган, потроха которого придется соскребать с бампера, а потом еще и срок мотать в местах не столь отдаленных.

Глубинный перенимает азы тактики боя минотавров – на ударе с разбега строилась большая часть военного дела человекобыков. Подрывается с места и вминает свою тушу в автомобиль, едва тот оказался максимально близко. Я не шутил насчет того, что старшие родственники рыболюдей способны переворачивать и раскурочивать легковые автомобили. Лязг металла заглушает испуганный вой водителя. Скрежет тормозных колодок и визг покрышек по бетонному покрытию. Седан сносит с дороги, выталкивает в кювет. Комья грунта с чахлой травой веером вылетают из-под колес. Машина вбивается в дерево. Кузов деформируется, разбитые фары осыпаются на землю. Человек за рулем втыкается лицом в подушку безопасности и обмякшим мешком повисает на ремне безопасности. Дверь смята, заклинило, зажала левую ногу. Сломана кость, разорваны штаны и кожа. Кровь заливает кожу сидений. Глубинный выбивает остатки стекла, сжимает пальцы на шее поджарого мужичка с густой щеткой усов. Шейные позвонки дробятся кусочком сахара, а гортань вместе с трахеей перестают существовать, как нечто цельное. Нитки крови и слюны срываются с губ. Кровь клокочет в горле, хватаясь за последние ошметки вздоха.

Пассажиров или чего-то интересного в багажнике не обнаружилось.

Двигаем дальше.

Глава 16. Ночь зверя ч. 7

Часть улицы затянуло дымом. Едким, режущим глаза и ноздри, перебивающим смрад разбавленного мочой и водой говна, растекающегося по асфальту из прорванной канализационной трубы. Горел магазин игрушек, детских вещей и канцелярии. Виктор рванул в сторону, вколачивая свое тело в одну из небольших ниш, коими ощерилась арка подъезда. Свист пуль. Они выбивают фонтанчики каменного крошева, оставляют сколы и выбоины, уродуя выцветшую мазню наслаивающихся друг на друга неразборчивых граффити, хуев и коряво выведенных ругательств. Тонкими ручейками сыплется штукатурка.

Краем глаза виден бледный овал лица в одном из окон. Человек, надеющийся, что удастся пересидеть, затаиться и не отсвечивать. Человек, которому страшно. Человек, который молится всем известным и неизвестным богам, чтобы уроды, шмаляющие недалеко от его дома, благополучно передохли.

Высунуть ладонь из-за угла. Вслепую три выстрела подобием веера, поведя стволом "Грача" справа налево. Звук, похожий на глухой удар, пуля вошла в тело. Гильзы звенят на асфальте.

–БЛЯААТСУКАБОЛЬНОБЛЯТЬ!!! – разрывающий легкие крик почти что выбивает зубы, выворачивает нижнюю челюсть.

Выйти из-за укрытия.

Мои глаза повсюду и я вижу глазами монстра, глазами лярвы, что ублюдок, посмевший в меня стрелять больше не представляет угрозы. Он был один. Начинающий головорез корчится на земле, зажимая руками расплывающееся темное пятно на животе. Голос молодой, да и по телосложению довольно субтильный. Ткань легкой куртки и водолазки быстро пропитывается кровью.

Виктор не корчит из себя пафосного злодея. Подбежать. Ноги немного подрагивают от переизбытка в крови адреналина. Целик и мушка Ярыгина останавливаются на голове, затянутой в балаклаву с уже начинающим приедаться принтом злобно скалящегося черепа. Ни сожалений, ни милосердия, ни колебания – сейчас в мире станет на один труп больше. Не смотря ни на что.

–Мужик, не надо, я... – он пересиливает боль.

Я вижу в его глазах первобытный ужас, обожаю такие моменты. Я чувствую нотки удовольствия в разуме потомка. Ему нравится убивать, нравится каждый этап этого действа – начало, сам процесс и финал.

Подошва едет в сторону. Крюков теряет равновесие и падает на мамкиного радикала. Пытается не лечь пластом и по итогу раскорячивается в карикатурной позе. Штаны измазываются в говне, край бронежилета в крови, а ствол вбивается в голову урода. Спусковой крючок плавно тонет в скобе. Пистолет пытается вырваться из пальцев. Запах пороха щиплет ноздри, идеально сочетаясь с ароматом пожарища. Затвор выхаркивает отливающую медью гильзу, с почти беззвучным плюхом исчезающую в зловонной луже. Пороховые газы проникают между костью и плотью, разрывают кожу вокруг входного отверстия. Пуля проходит лобную пластину черепа, кувыркается в мозговом веществе и выходит из затылка вместе с редкой россыпью кровавых капель.

Тело замирает, мешком оседает на землю, расслабляется.

Ладони бьет едва заметная мелкая дрожь, подушечки пальцев не сразу смыкаются на краю ткани. Сорвать балаклаву. Совсем пацан. Лицо аккуратное, можно даже сказать красивое, с правильными чертами и некоторым налетом смазливости, короткие светлые волосы, карие глаза под росчерками бровей, слепо смотрящие в никуда. Общее впечатление портят кровь и грязь.

Спи спокойно, уебок, земля тебе железобетоном.

Подняться на ноги. Коленки еще трясутся. К некоторым вещам нельзя сразу привыкнуть, по крайней мере телом, разум Виктора чист и кристально ясен, а вот организм под завязку забит ядреным коктейлем гормонов и биохимических хитросплетений, штырящих не по-детски.

Штанины, рукав и броник безвозвратно измазаны. Воняет, аж зубы сводит. Попытка вытереть месиво трофейной маской ни к чему не приводит, лишь еще сильнее размазал. Герой, блять, что тут скажешь. Впрочем, все идеализированные представления о том, как должен выглядеть спаситель от смерти очень быстро разбиваются вдребезги, едва ты сталкиваешься с этой самой смертью. Запах гари въедается в камуфляж.

Автомат болтается на плече.

Несколько улиц и мы будем у "Гастронома" – двухэтажного супермаркета, где на первом этаже торгуют продуктами, а на втором одеждой со всякой мелочевкой. Рыболюди уже успели его разгромить и забрать с собой всю найденную наличность, в том числе и ту, что была в карманах сторожа, распластавшегося на ступенях с пробитой головой, волосы слиплись от крови, запекшиеся прерывистые мазки на перилах. Группа под предводительством французика, ведомая ненавязчивым наблюдением лярв, добралась уже до относительно спокойного, покинутого места, где максимум встречались небольшие формирования рыблов и упомянутых лярв, которых несколько жандармов, полицейских и вояк 502-го успешно отстреливали или вовсе делали вид, что никаких людей тут и вовсе нет. Но вот покинуть сию точку не представлялось возможным из-за моих стай, рыщущих поблизости. Прорыв с балластом в виде гражданских не представляется возможным, так что барон Виктор Крюков придет и всех спасет.

Всеобщее безумие только набирает обороты.

Признаю магазин подожгли рыблы. Поджигателями теперь оснащена каждая стая, после того, как мы распотрошили гаражный кооператив, оставив в качестве автографа двух найденных неподалеку бомжей, подвешенных на цепях. За ноги и к потолку или достаточно высокому и крепкому стеллажу с инструментами. Глотки вскрыты, кисти с пальцами раздроблены молотками, зубы по самые десна сточены напильниками, а на телах выцарапано... да, "Х О З Я И Н". Горючку слили с машин или так нашли – к коктейлям Молотова из водки добавились коктейли из бензина и задорно булькающие канистры. Вообщем, да, подпольные движения анархистов-радикалов имеют ячейки почти везде. Ну или это просто маргиналы и уголовники всех мастей, решившие воспользоваться моментом, и свести старые счеты. В дружную компанию монстров, слетевших с резьбы от ужаса обывателей и ребят при исполнении влились неизвестные личности, прячущие морды за масками, убивающие гражданских и мародерящие то что не заинтересовало мое воинство. Лярва передала картинку – мужик в медицинской маске и надвинутом на брови капюшоне, выходит из переулка и всаживает охотничий нож под ключицу гайцу, растерянно смотрящему в сторону разгорающихся пожаров. Или двое крепких парней, ломающих монтировкой двери в чью-то квартиру.