Текст книги "Четверо в каменном веке. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Neiznaika

Соавторы: Дмитрий Селиванов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

***

День за днём местность становилась всё пересечённей. Путешественники сами не поняли, как вместо прямого пути стали вилять между холмами, выискивая дорогу полегче.

– Так, стоп! – Скомандовал Михаил, когда подошли к очередному ручейку. – Небольшой привал.

Он оставил жён разбираться с лагерем, а сам взобрался на вершину ближайшей сопки. Пока девушки разводили костёр – самим чай попить и лошадей с собаками напоить тёпленьким, Михаил успел спуститься. Он присел возле огня, пытаясь высушить взмокшую спину. В застёгнутой куртке жарко, а в распахнутой может продуть. Вот и парился, иногда приоткрывая грудь.

– Ситуация такая. Мы подошли к гряде холмов. Все низенькие, но идут очень далеко. До самого горизонта. Но главное не это!

Он поднял палец, привлекая внимание.

– Мы уши с тропы.

– С какой тропы? – Вскинулась Ира.

– С той, по которой идут все животные. Я увидел два стада. Или табуна – не разобрать. Оба шли с севера на юг.

– Ты бы застегнулся, – бросила мужу Ольга.

Тот кивнул, но продолжил обмахиваться дымом, пытаясь просушить куртку, не снимая её.

Ира вернулась к разговору.

– То есть, цель всех этих... Этих... Миграций! Вспомнила!.. Получается, цель миграций где-то на юге?

Михаил кивнул, хлебнув из чашки, протянутой младшей женой.

– Может, на юге. А может, всё ещё на востоке. Возможно, прямо на восток дороги нет или там что-то достаточно опасное.

Мужчина, получив чай, успокоился и продолжил, уже сидя без движения:

– И насчёт отсутствия активности в той стороне. Это только здесь холмы лысые. Наверно, кто-то травоядный сюда время от времени всё же забредает и съедает кусты. А вот восточнее – сплошь леса.

Ольга вынесла вердикт:

– То есть, нам надо повернуть на юг.

Михаил сморщил согласную рожицу.

– Лучше на юго-запад. Надо вернуться к равнине. Неудобно здесь. Больше виляем, чем продвигаемся. Можно и обратно на запад, но хочется немного срезать.

Им повезло, что пошли наискосок, а не решили вернуться прямиком по своим следам.

***

Всё началось, когда забеспокоилась Лизка. Вернее, они поняли, что должно что-то произойти, когда лошадь стала постоянно вертеть головой и притормаживать. Ира дёргала за повод, лошадь шагала дальше, но раз от раза это помогало всё хуже. При каждой такой остановке Михаил тревожно осматривался, но хищников не находил. Наконец, глядя на храпящую от страха животину и на постоянно оглядывающихся собак, он забрался на ближайший холм. Постояв минуту с подзорной трубой, бегом спустился к остальным. Сразу же впрягся.

– Срочно, кровь из носу, мчимся вон туда.

– Да что там? – Девушки тоже встревожились.

– Там, – он показал вперёд за поворот склона, – кусты... Возможно, ручей.

– А там, – взмах на север, – буран... У нас пара... часов... Чтобы... приготовиться.

– Но почему именно туда?

Говорила только Ира, так как не напрягалась, но Ольга хотела спросить то же самое. А вот мужчине приходилось срывать дыхалку.

– Как раз... из-за дров... и воды... Буран... может... надолго. Ходу!

Через полчаса путешественники уже выравнивали площадку под стоянку. Воздух стремительно теплел, а ветер усиливался. Когда они вломились в кусты около ручья, ветер завывал, не переставая. Заметно повысилась влажность. Сани поставили чуть выше родника, повернув вдоль пути надвигающейся опасности. Как разместить палатку прямо над источником Михаил не придумал. А тут хотя бы дойти можно, если что. Только привязаться. В этот раз в землю заколотили не только оттяжки крыши, поставив их как можно дальше, но и угловые лини, и от навеса тоже.

Потом девушки занялись запасами воды, дров и сена – сколько получится, а Михаил – устройством дополнительных навесов.

Пока собирали палатку, он описал жёнам, как представляет устройство лагеря. Сейчас ему требовалось накрыть продольные оттяжки шалашом из толстых длинных веток. Пусть они без листвы, но могут удержать шкуры. Поверх шкур – ещё веток для тяжести и несколько линей, привязанных к колышкам. Это чтобы не смело ветром. Один навес получается с задней стороны – для лошадей и их сена, другой – с передней, для собак, продуктов и дров. Часть дров девушки сразу сложили в углах палатки.

Ира забеспокоилась:

– Миша, а если все шкуры пустим на навесы, то чем крышу закрывать?

– А крышу не будем. Боюсь, если навалит снег, то вместе со шкурами конструкция может не выдержать.

Больше этого он беспокоился только о том, как завести лошадь под навес. Боялся, что она заартачится и придётся держать её до самого конца, когда той уже деваться некуда будет. Как ни странно, Лизка, как только почувствовала укрытие над головой, перестала дёргаться. И даже легла, когда Ира потянула за узду.

– Знаете, я всё-таки останусь здесь. – Сообщила она остальным. – По крайней мере, пока не начнёт заваливать.

– Тогда ты внутрь не сможешь попасть.

– Смогу. Можно отпороть сетку с окна и немного разрезать стену. Кстати, так сможем к лошадям постоянно ходить. Всё равно ведь потребуется.

Пришлось признать её правоту. Мало ли, лошадь – животное пугливое. Если не успокаивать, то может всё разнести к чертям.

– Но пролезать сможешь только ты, – возразил муж. – А нам весь борт надо расхреначить.

– Значит, только я. Ты иди, вам ещё собак успокаивать.

Тёзка и Серый уже поняли, что в этот раз их не оставляют на улице, а предоставили конуру. Теперь четвероногие обживали жилплощадь. Серым Гек стал внезапно, когда вспомнили, что Гек – это странное искажение имени Сергей. Так и прилипло второе, уже современное прозвище из того же имени. Гек-Сергей-Серый.

Михаил ещё раз поправил все шкуры, проверил натяжение верёвок, привалил дополнительно толстых веток и камней по низу. Поглядел ещё раз, как на вершинах соседних сопок гнутся кроны кустов и редких деревьев, да и забрался в палатку.

– Мать, ты уже затопила?

– Думаешь, надо?

– Думаю, что труба должна прогреться. Иначе, когда заметёт, мы уже не сможем растопить.

Он принялся готовить печь.

– А Ира чего не заходит? – Спросила жена.

– Так тебе отсюда не слышно было, что ли?

– Не слышно чего? – Ольга встревожилась.

– Да ничего такого. Вон то окошко открой.

Заинтригованная девушка потянула за тесёмку клапана. С той стороны что-то мелькнуло. Ещё раз. Сквозь москитную сетку да в темноте – не разобрать.

– Оля, это я!

Только теперь она поняла, что ей махали рукой.

– Оля, давай сетку срежем.

Девушки в две пары рук быстренько распороли швы. В отверстии тут же показалась улыбающаяся физиономия. Окно небольшое, но голова пролезет, вот Ира и сунулась:

– Здрасьте!

– Здорово, коли не шутишь. – Проворчал Михаил.

И продолжил сам себе под нос:

– Надо было всё-таки поставить боком к ветру. Пусть парусность выше, зато труба была бы прикрыта бортом. Теперь только на авось надеяться.

– Может, пронесёт?

– Ежели не снесёт и не пронесёт, то точно пронесёт.

В предчувствии опасности даже такая немудрёная шутка снизила напряжение.

***

Фронт бурана накатил буквально через десять минут. Брезент и шкуры выгнулись наружу под очередным порывом, потом, хлопнув, снова прогнулись. Всё вокруг как-то разом заскрипело и заныло. Резко потемнело, скаты прогнулись ещё сильнее, а в промежутках между шкурами посыпался снег. Через минуту, когда уже забеспокоились, что их всё-таки засыплет, снег перестал падать внутрь. Михаил выглянул под навес. Потеплело настолько, что мокрый снег залепил все щели, не пуская новые порции. Но сквозь тонкую корочку можно было заметить, как там проносятся тени.

Мужчина успокаивающе погладил собак, выдал по мозговой косточке – будет, чем заняться. Кости они тогда прихватили от пристреленной кошки, как раз для подобных случаев – занять чем-нибудь хвостатых друзей. Успокоив здесь, пошёл узнать, что с той стороны. Очень уж Ира материлась.

– Что там у тебя?

Он пытался хоть что-то разглядеть в глубоком сумраке.

– Чего-чего. Эта скотина чуть не обоссала меня. И, кстати, течёт к палатке.

Тут уж подорвалась старшая:

– Эй! Какое течёт? Быстрее бери лопату и окапывай.

Михаил покачал головой.

– Врядли лопатой удастся что-то сделать. Замёрзло ведь всё. Топор держи. Делай канавку, только землю откидывай в сторону палатки и утрамбовывай. Так меньше натечёт.

Через десять минут девушка выдохлась. Пришлось меняться. Ольга аккуратно разрезала ткань почти до пола. Пояснила:

– Как буран закончится, зашью. А дома хочу молнию вставить. Ещё оставался запас.

Ира закинула верхнюю одежду в палатку, потом полезла сама: в зимних штанах и толстой куртке даже ей трудно протиснуться. На замену ей полез Михаил. Для него всё-таки пришлось увеличить разрез. Сил мужчины хватило минут на двадцать. Его заменила Ольга, потом канавой снова занялся Михаил.

Глава 9. Сокровище

Вынужденная стоянка продлилась двое с половиной суток. Много раз они пробивали вентиляцию сквозь налипающий слой снега. Дважды пришлось стряхивать пласты, когда растяжки начинали угрожающе скрипеть, а брезент и шкуры заметно прогибались. Повезло, что выход трубы не залепило мокрым снегом, а её длины хватало, чтобы выставляться за границей сугроба, в который постепенно превращалась палатка.

К вечеру второго дня стихли завывания бури, нервировавшие всех. Животные, почуявшие изменение погоды, взбодрились. Еле успокоили их – не раскапываться же на ночь глядя. О смене дня и ночи путешественники догадывались по едва заметным изменениям в освещённости наста – от тусклых сумерек до полной темноты. Буран стих как раз на закате.

А после полуночи вернулись заморозки. Два дня погода баловала их почти нулевой температурой. Достаточно было подкинуть несколько шишек и щепок, чтобы стало комфортно. Ближе к полуночи градусник буквально за час сполз до минус восемнадцати, а к рассвету показывал двадцать четыре ниже ноля. По крайней мере, эта отметка соответствовала температуре на уровне земли – термометр так и оставался прикрученным к борту с наружной стороны палатки. Михаил подкидывал дрова без перерыва, печь раскалилась, но всё тепло выдувалось сквозь промокший брезент. Путешественники закрыли оба выхода, чтобы не сквозило, но ничего не помогало.

– Нет, ерунда получается. – Михаил со злостью хрустнул кулаками. – Всё равно вымораживает. Нам так дров не хватит, с ледяной крышей-то.

– А если наоборот? – Ольга зацепилась за фразу мужа.

– Что наоборот?

– Если дать крыше замёрзнуть. Тогда лёд не даст ветру выдувать тепло.

Ирина покачала головой:

– Как бы самим не замёрзнуть, – сказала она, кутаясь в одеяло.

– Уж в куртках нулевую температуру мы выдержим. Ну, или чуть ниже нуля.

– А сейчас-то почему так холодно?

Ольга пожала плечами:

– Может, потому что привыкли, что температура почти комнатная. А может, потому что некоторые одеться не могут.

Ира действительно под одеялом сидела в одной рубашке и трусиках. Эти дни всех расслабили: тёплая погода позволяла легко протапливать маленький объём палатки, а толстый слой снега хорошо сохранял тепло. Все ходили в исподнем, не желая потеть при такой влажности. Но если Михаил с Ольгой не ложились с вечера и вовремя оделись, то Ира проснулась только сейчас, когда стало действительно холодно.

Проворчав что-то под нос, девушка решительно потянулась за тёплыми штанами и курткой. Дрожа так, что еле попадала в штанины и рукава, она через минуту снова сидела, нахохлившись, но теперь одетая.

– Не помогает, – стуча зубами, проворчала она.

– Ты просто выстыла, пока спала. Чай должен помочь.

Михаил протянул ей кружку с горячим взваром.

– Сейчас бы что-нибудь сладкое, для разгона организма. Но...

Он развёл руками.

– Нич-чего. Т-так тоже х-хорошо... Фух! Да, легче стало. Спасибо.

– Да не за что.

Мужчина пожал плечами, а девушки мечтательно закатили глаза:

– Сахарок бы не помешал...

– Это точно...

– Ну, чисто теоретически... – Заикнулся Михаил.

– Что?

– Правда, я давно не видел...

– Да что?! – Рявкнула Ольга.

– Отец энциклопедию покупал по пчеловодству. Может, видела? Такая жёлтая книжка в твёрдой обложке. Раза в два меньше стандартной.

– Не помню. Надо поискать.

– Вот и поищи. – Мужчина пересел поудобнее. – А способ найти улей с детства известен.

Помолчал немного. Потом вопросительно поглядел на обеих жён:

– Так что? Пробуем заморозить крышу?

Ольга усмехнулась.

– По-моему, уже поздняк метаться. Во-первых, по ощущениям, скоро рассвет. Так и так вылезать придётся. А во-вторых, кое-кто не стал ждать твоего решения. Слышишь?

Она махнула в сторону основного входа, где ещё минуту назад копошились собаки. Когда Михаил открыл клапан, то все увидели, что под навесом пусто. Только сквозь лаз в снегу пробивается тусклый свет, да задувает ледяной ветер.

– Сюжет ясен. Оля, проверь, с другой стороны тоже никого?

– Лизка привязана, в отличие от собак. Куда она денется?

– Ну, да. Ну, да. Тогда одеваемся по полной программе и за работу.

Семейство осторожно вылезло из-под навеса. На небе ещё сверкали звёзды, но восток уже розовел.

– Небо красно по утру – моряку не по нутру. Небо красно с вечера – моряку бояться нечего. – Выдал Михаил дедовскую присказку.

– И что? Чего нам бояться? – Не поняла Ольга.

– Ничего не надо бояться. Это про ясную погоду присказка. А у нас хмарь на горизонте. Развеется к обеду. Всё должно нормально быть.

С работой разделились. Ира пошла набирать воду – её заметно потратили за два дня. Ольга – за дровами. Михаил же занялся самым трудоёмким – принялся раскапывать палатку. Следовало полностью откинуть снег и попробовать соскоблить лёд с брезента. С первым он справился быстро – среди инструментов была запасена и совковая лопата с укороченной ручкой. А вот спасение жилища из ледового плена затягивалось. Пока он раскапывал сугробы, палатка достаточно промёрзла, и Михаил отколотил основной лёд. Но внутри ткани его оставалось ещё достаточно. Поскоблив иней внутри и снаружи, и добившись этим ничтожно мало, мужчина задумался.

Вернувшиеся в очередной раз девушки застали его за разборкой палатки. Все вещи уже лежали снаружи на шкурах. Рядом торчала снятая печь.

– Что ты задумал?

Жёны с любопытством наблюдали, как он, пыхтя, вытаскивает стойки.

– Хочу... Фух!.. Хочу помять, может лёд раскрошится и высыплется из ткани.

Он начал сгибать-разгибать брезент с одного края.

– Думаешь, получится? – Скептически спросила Оля.

Но присоединилась к процессу.

– По крайней мере, процентов на восемьдесят рассчитываю.

Ира была настроена не так недоверчиво, но решила уточнить:

– А остальные двадцать?

– На них тоже найдётся управа.

К полудню, мокрые от пота и летящих из брезента мелких льдинок, путешественники заново собрали палатку. Вымели остатки инея и поставили печь.

– Так, Сапегин, я не поняла – ты зачем трубу открутил?

– В этом и состоит мой план.

Мужчина быстро закидал дрова в печь и, выскочив наружу, закрыл молнию входа.

– Задушить нас дымом?

– Просушить этим дымом крышу. По крайней мере, я надеюсь, что успею до вечера.

– Ну-ну... Надейся. А мы делами займёмся, а не баловством. Пошли, Ира. Надо лошадей покормить.

Мужчина несколько раз заползал и подкидывал в печь дрова, когда, наконец, скаты начали не просто сочиться дымом, но и парить – нагретый брезент решил, что пора сохнуть. Много дыма, конечно, уходило через окна и вход. Но основная масса скапливалась под крышей. А оттуда уже деваться некуда – только просачиваться сквозь ткань, заодно осушая её. Дело близилось к закату. Девушки за это время не только лошадей обиходили. Поворчав об отсутствии печки, они развели костёр снаружи и приготовили поздний обед, плавно переходящий в ужин.

– Вроде всё.

Михаил провёл рукой по натянувшемуся барабаном брезенту. Хлопнул, вызвав низкий гул.

– Заселяемся!

Несмотря на общую усталость, лечь получилось только через несколько часов. Одеяла, как и палатка, тоже оказались влажными. Пришлось их по очереди подвешивать на центральную растяжку и сушить. Ещё требовалось хоть как-то стянуть разрезанную заднюю стенку. Это место, конечно, закрывается шкурами, но сам разрез ослабляет конструкцию.

***

Следующее утро встретило их как отличным настроением, так и относительно тёплой погодой: температура снова поднялась до восемнадцати градусов мороза. Не оттепель, которую принёс буран, но и не мороз глубоко за двадцать. Заморозки, кстати, оставили путешественникам ещё одну головную боль. Оказалось, очень трудно сняться с места. Причём, буквально. Сначала долго выколачивали драгоценные стальные колышки, вмёрзшие в землю. Потом, когда оторвали сани от грунта, оказалось, что на них намёрзло толстым толсто снега и льда с травой. Пришлось всё снимать, ставить сани на попа и прогревать факелами, отскабливая. Потом, вспомнив одну журнальную заметку из детства, Михаил вообще перевернул транспорт и залил лыжи водой, добиваясь ровной ледяной плёнки.

И всё-таки они выехали! Как раз пообедали, пока замерзала смазка на лыжах, и выехали. Сразу выявилась проблема. Снега намело немного, от силы сантиметров двадцать-двадцать пять, и он весь замёрз толстым настом. Его твёрдости хватало, чтобы по нему шли люди, у которых большая площадь подошв. Сани тоже не проваливались. А вот Лизка, как только потащила груз, проломила наст. Едва заслышав хруст, Михаил остановил караван:

– Стоп машина!

– В чём дело? – Ира только-только заставила лошадь идти, а уже надо останавливаться.

– Вспомнил кое-что. Надо сделать Лизке башмаки. Иначе она все ноги порежет настом.

Ольга кивнула:

– Да, тоже читала где-то.

Через полчаса стартанули во второй раз.

– Только мы идём первые, – предложил вождь. – После лошади по разбитому снегу неудобно тащить сани.

Когда они уже этим вечером миновали последний ряд сопок и вывалились обратно на равнину, Михаил понял, насколько же им повезло. И не только вовремя увидеть надвигающуюся опасность.

– Шагай мы чуть быстрее или реши вернуться по своим следам, и здесь, на равнине, нас унесло бы, как Элли с её домиком.

– Только в сказочной стране оказались бы без возврата. – Цинично закончила Ольга.

– Вот именно. А сейчас пора бы встать на ночлег. Вы лучше видите. Как думаете, вон там может быть вода и сухой хворост?

– Вполне, – за обеих ответила старшая.

***

Дальнейший путь получился вполне комфортным. Пристроившись сбоку от следов очередного стада, они шли несколько дней. Однажды, это случилось на следующий же день, как они вышли на равнину, Мишка навёл их на стервь. Прибежал радостный и давай скакать. Начальство посовещалось и решило идти всем караваном. Благо, что направление отклонялось всего градусов на двадцать от основного пути. Так они в тот день получили несколько килограмм свежемороженого мяса молодой козочки. Не беда, что пришлось вырубать добычу топором, а потом им же стёсывать шкуру и остатки шерсти. Собаки получили струганину за наводку, а люди поели жаркого.

День, другой, третий... В округе появлялось всё больше травоядных. А с ними тесно шли хищники. За это время путешественники заметили две стаи волков голов по шесть и один кошачий прайд. Кто именно – на таком расстоянии не понятно, даже размеры трудно соотнести.

Звери появлялись с восточных холмов, выцарапывали когтями и зубами добычу, а потом либо поедали её на глазах проходящих, либо утаскивали обратно в холмы.

– Теперь понятно, почему животные не идут на восток. Там с холмов охотиться ещё легче. На равнине хоть издалека видно.

Ира передёрнула плечами и непроизвольно погладила самострел. Путешественники в очередной раз пережидали, когда хищники уйдут. Двигаться в упряжке, когда в любой момент могут напасть, они опасались.

– Естественный отбор. – Пожал плечами Михаил. – Наверно, сначала травоядные бродили везде. Хищники тоже охотились везде. Но с холмов и из кустов гораздо удобнее охотиться засадой или загонной охотой. Поэтому здесь хищники гораздо чаще и обильнее питались. Вот и размножились сильнее. А на равнине – еле-еле выживают. Хотя в эти времена, по сравнению с нашими, добычи в разы больше.

Оля продолжила:

– Дальше ещё проще. Хищники с холмов просто сожрали всех любопытных, которые туда рвались. Остались только те животные, которые не хотели идти в холмы.

Она умильно похлопала ресницами на удивлённый взгляд остальных.

– Ну, я тоже могу поиграть в эту вашу игру «придумай логику естественного отбора». Не дура же.

Мужчина смутился.

– Я никогда не говорил, что ты дура.

– Но думал.

– И не думал. В твоей профессией вообще дур не бывает. Увольняют. Тоже естественный отбор. Хотя бы на количество оборудования в вагоне посмотреть...

Ира остановила их обыденную перепалку:

– Ребята, гости уходят.

Прайд снялся с места и побежал вслед за очередным стадом козюлей. В отличие от других, у этого выявилась отстающая от толпы потенциальная жертва. Короткий разгон вожака, а может – альфа-самки, и бедняга падает под тяжестью хищника. Вздохнув, люди убрали оружие и впряглись в лямки. На санях, которые тащили Михаил с Ольгой, действительно пришлось ставить вторую лямку – в одной они только зря толкались плечами.

Обедающих кошек обошли по широкой дуге. Те отвлеклись, некоторые шагнули вперёд. Только Михаилу не хотелось снова простоять несколько часов. Он погнал караван дальше, надеясь, что хищники не станут рисковать, уже поймав добычу. Ирина влезла на передок саней, контролируя округу.

Не напали. Так только, проводили друг друга настороженными взглядами. Лишь Ира, свободная от силовой нагрузки, выцеливала хищников заряженным арбалетом. Пронесло, короче.

***

А вот со стаей волков так не повезло. Ладно, хоть обошлось без жертв в людской стае. Встретили их через пару дней после кошек. И вроде сначала вожак, понюхав воздух, не решился нападать. Но тут выскочила какая-то мелочь ему по плечо и принялась с рычанием брызгать слюной. Все замерли. Если не агрессия у этой особы не уменьшится, то хотя бы не пропустить первый удар. Только создавалось впечатление, что стоящие без движения люди ещё сильнее разъяряют этого волка.

Вождь замер. Страх и паника всё сильнее заливали мозг. Где-то на краю сознания мелькнуло, что нельзя всё внимание уделять только прямой и явной угрозе. Ведь может же скалящийся волк оказаться только отвлекающим действием? Вполне.

Михаил медленно сдвинул капюшон на затылок. Девушки, глядя на него, повторили. Так-то все трое постоянно закрывали лица от жгучего равнинного ветра. Но тут уж лучше немного обморозиться, чем пропустить нападение. Вождь осторожно скосил взгляд в одну сторону, в другую. Так и есть, пока они раззявили рты на припадочного волка, остальные хищники начали охват с флангов.

В животе застыл здоровенный кусок льда. Сколько раз он уже сталкивался с опасностью? Два? Три? Нет, пять! Мелкий саблезуб, потом волчонок, большой саблезуб, и тот барс несколько дней назад. Вспышки-кадры промелькнули в памяти. А ещё медведица. Причём на неё сами же и наехали – ходили после переноса вечно полупьяные, соображалку пропили. Это надо же было, пойти охотиться на огромного медведя с волчьим капканом. А остальные случаи? Первый саблезубый тигр выскочил и сразу же напоролся на остриё копья. Михаил испугался уже пост-фактум. Чук – мелочь. Зубы, когти есть, а опыта – нет. Кстати, носорог тогда чуть не стоптал – это тоже считается? Тогда шесть.

Второго саблезуба он протаранил в горячке боя. С барсом в сопках тоже быстро получилось. Немного мандража, когда всё закончилось. Была ли та кошка действительно барсом – неизвестно. Но решили назвать вот так. Вроде как леопарды в наших краях не жили. А барс – зверь легендарный, на слуху. Так и назвали, чего мозги ломать.

Итого – шесть. А может, добавить тот прайд позавчера? Но там никакого столкновения не произошло. Посмотрели друг на друга и ушли.

В какой-то момент страх настолько завладел им, что превратился во что-то противоположное. Ярость точно так же разлилась по телу. Руки и ноги всё ещё дрожали. Но теперь – от адреналина, готовые к прыжку или удару. Пропала боль в рёбрах и в ноге. Она хоть и не мешала обычно, но отвлекала. Теперь же исчезла полностью. Губы непроизвольно раздвинулись, показав пусть маленькие, но клыки. Из горла послышался то ли хрип, то ли рык.

И сразу будто включили звук. Оказывается, всё это время он ничего не слушал и не слышал, обращая внимание лишь на картинку. Сквозь удары сердца и хриплое дыхание пробилось рычание собак, медленно, припадая на передние лапы, выдвигающихся вперёд. Бесконечное «мамочка-мамочка-мамочка» от Ирины, стоящей на санях, и маты Ольги за левым плечом. Безумный храп лошади и ржание жеребёнка.

***

Шаткое равновесие нарушила Лизка. Всхрапнув в очередной раз, она сорвалась в галоп. До Михаила донеслось только очередное «ой, мамочка!», когда сани запрыгали по снежным торосам. Ира не удержала равновесие и растянулась на шкурах, так и не выпустив поводья. Но лошадь не реагировала на натянувшуюся узду. За матерью, жалобно заржав, поскакал Гаря.

Мысли, ещё недавно застывшие, понеслись вскачь. Как в замедленном кино мужчина увидел, что большинство волков сорвалось за убегающей добычей. Инстинкт такой – догонять бегущего.

– Фас!

Это был не крик приказа. Это был рык вожака. Мишка, не раздумывая, кинулся вперёд. Его движение, как всегда, повторил Гек. Пёс-полукровка и волк, решивший стать собакой, наскочили на беснующегося хищника. Две пасти вцепились в плечи, не давая прыгнуть или укусить. Волк имеет слишком мощную шею, чтобы схватить кого-то в районе собственной груди. Так все трое и повалились, раскидывая наст. Взлетевшие брызги снега заискрились радугой.

Огромный вожак, похоже, ждал именно этого. Одним прыжком он перелетел через клубок дерущихся. Второй прыжок уже направлен в грудь жертвы. Изогнувшись в воздухе, хищник сумел проскочить мимо странного длинного рога, выставленного двуногим. Попытался вцепиться в горло.

Паника всё-таки на миг завладела Михаилом, когда он увидел, что серое тело невероятным гибким движением огибает остриё копья, а чёрно-алая пасть раскрывается перед лицом, сверкая желтизной зубов. Противная липкая вонь дыхнуло в лицо, череп затрещал в живых тисках. Толстый капюшон, зимняя шапка-ушанка, намотанный шарф и стойка водолазки не дали клыкам слишком близко пробиться к шее. Но и без этого боль в стискиваемой голове заставила орать, хотя горло тоже сдавило. Михаил почувствовал, что один клык всё-таки пробил шапку и проткнул ухо. Боль обволакивала, не давая сообразить. А мозги, вместо того, чтобы искать выход, замечали совершенно ненужные вещи. Например, что перед глазом торчит особенно огромный зуб.

«Хищный зуб», – мелькнуло в затуманенном сознании. – «Хорошо, что мимо головы, иначе череп раскололся бы, как орех».

Руки продолжали жить своей жизнью. Пытались зацепиться за челюсти волка, но постоянно промахивались. В какой-то миг хищник дёрнулся особенно сильно, чуть не свернув Михаилу шею, и затих. Между зубов показалось остриё копья. Так близко, что порезало ему нос. Михаил непроизвольно дёрнулся и замахал руками, боясь, что не убил волк, так зарежут.

– Тише! Сейчас освобожу.

Донеслось глухо, как из подземелья – мешала прижатая шапка. Копьё повернулось, раздвигая челюсти. Новая волна боли заставила заорать. Наконец, зубы исчезли, в горло хлынул поток живительного воздуха. Михаил снова вскрикнул – с него сдёрнули шапку.

– Да что ты как маленький. Ну, подумаешь, ухо порезали.

– Сильно?

– Вроде нормально. Целое.

Кивнув, Михаил отпихнул тушу волка и поднялся. Кажется, он пропустил всю веселуху. В груди у вожака стаи зияла широкая рана, кровь из которой пропитала снег уже на полметра вокруг. Ещё одна туша валялась в нескольких шагах с арбалетной стрелой в боку. Понятно: Ольга сначала подстрелила одного из волков, который побежал за санями и подставил бок. Потом, не теряя время на перезарядку, воспользовалась копьём и проткнула вожака. Тёзка с Серым за это время прикончили своего противника.

Узнать бы, что с Ирой. За ней погнались ещё четверо. Словно отвечая на его вопрос, за спиной послышалось ржание Лизки и визг девушки. Вождь крутанулся, в движении забирая своё копьё из рук жены. Ирина как-то умудрилась развернуть лошадь. Теперь они мчались обратно. Груз сзади мотался из стороны в сторону, не давая волкам прыгнуть на круп лошади. Хорошо, что запрягали те сани, которые с припасами. Упряжка с высокой палаткой давно бы уже перевернулась.

Михаил прикинул, где примерно проскачет лошадь, и рванул туда. Бросил на ходу:

– Заряжай!

Ольга очнулась. Секунда – наклониться за оружием, одновременно вытаскивая из-за пояса крюк. Вторая – нога вставлена в стремя арбалета, крюк на тетиве. Третья – взвести. Четвёртая – стрела в желобе. Пять – прицелиться. Волки как раз пробегали мимо, открывая бок. Выстрел.

Вождь одновременно с выстрелом успел добежать до траектории саней и воткнул копьё в бедро другого волка. Целился-то он в грудь, но не рассчитал скорость цели. Визг, а Михаила будто пнули под рёбра. Под больные рёбра. Взвыв, он припал на колено. Но очнулся быстро и, шипя, потянулся к кортику. Надо прикончить подранка. Можно бы подождать, но каждое упущенное мгновение – это увеличение опасности для девушки. Волк, подволакивая раненую ногу и таща за собой копьё, попытался уйти. Охотник в рывке догнал его и наступил на древко. Снова визг. Волк соскочил с острия и рванул прочь. Но запнулся. Подвела рана. Тогда хищник решил продать жизнь подороже. Начал поворачиваться, открыл пасть...

Не давая противнику закончить поворот, Михаил шагнул и вогнал кортик в подреберье. Тут же отскочил, проворачивая и вытаскивая оружие. Зверь закружился. Его мотануло несколько раз. Упал. Михаил облегчённо выдохнул – не подвела рука. Но прикончить надо. Выпустив клинок – потом подберёт и помоет, он шагнул к копью. Поднял, резко вогнал в районе сердца и тут же выдернул.

И снова на пересечение с трассой саней. На этот раз Ире удалось развернуться раньше. Лошадь уже не ржала, а только хрипела. Зато девушка визжала за них обеих. Из снежного облака, поднятого санями, выглядывали две серые с чёрными подпалинами морды.

На этот раз Михаил чуть-чуть не успел. Пришлось втыкать копьё куда-то под хвост проскочившему волку. Хищник резко расхотел охотиться и умчался в белую даль. Оставался последний. Вождь покрутил головой и обнаружил ещё одно тело со стрелой в боку. Волк ещё полз, но явно при смерти.

Сани укатились на пару сотен метров, где и остановились, развернувшись к остальным. Ира посидела немного, потом скатилась с саней. Полежала, глядя в ясное небо. Снова перевернулась, поднялась в раскоряку. И пошла к остальным, таща Лизку за повод.

***

Решив, что теперь всё в порядке, Михаил пошёл собирать оружие. Сначала копьё. Волк, раненный под хвост, проскакал метров десять карамелькой на палочке, но потом всё-таки выронил второй хвост (или это у него уже третий будет?) и убежал, кропя снег кровью.