Текст книги "Что предназначено тебе… Книга вторая (СИ)"

Автор книги: neisa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

17

Дело, которое Стефано так хотел завершить, и было причиной его приезда в Палермо.

Улетая с Манахаты, он мог бы выбрать любой из других городов – и рассчитывать на то, что в любом из них Доминико найдёт его не так скоро, как здесь. Однако уже при посадке на катер он услышал обрывок разговора знакомой дородной мадам в украшенной цветами шляпке, которая смотрелась излишне вычурно и неуместно среди доков и остовов кораблей.

– Нет никакой необходимости продолжать переговоры с этими ненормальными корсиканцами, Ольстер.

– Разве мы не нуждаемся в плациусе так же, как и раньше, мадам?

– Безусловно. Но иногда проще договориться с посредниками, чем с продавцом.

– Влияние Доминико Таскони в Капитуле растёт. Не думаю, что корсиканцы продадут нам плациус в обход него.

Изабель Аргайл фыркнула и качнула шляпкой.

– Кому они нужны. Мы найдём других продавцов. Отправляйся вперёд. Прикажи пилоту рассчитать курс на Палермо. Я выпью немного лимонада и подойду.

Стефано поспешил скрыться – у него было не больше желания попасться Аргайлам, чем попасться Таскони.

В тот момент он ещё был зол на Доминико за его недоверие, хотя и начинал уже по нему скучать. А еще больше ему хотелось доказать, что он не такой дурак, за какого его принимает Доминико.

Обидно было до боли. Он не понимал, как Доминико может не верить ему. Но, с другой стороны, если абстрагироваться от эмоций – того можно было понять. И Стефано понимал. Предателем в этой семье, похоже, был каждый второй. Так что у Доминико не было никаких оснований доверять хоть кому-нибудь.

Он, однако же, надеялся доказать тому, что был на его стороне – даже если это не позволило бы ему вернуться в семью.

Собственно, последнего Стефано не очень-то хотел. Он сам не представлял, что ему делать теперь. В голове крутились образы мстителей в маске, которые в одиночку противостояли несправедливости мира, и прочая ерунда.

Ничего, кроме как стрелять и выслеживать противников, Стефано не умел. Духовная семинария, где он провёл полтора года, не научила его ничему, кроме того, что каждый в этом мире сам борется за свою душу.

В итоге, если отмести в сторону карьеру священника, которая совсем уж не прельщала его, у Стефано оставалось два варианта: стать копом или стать бандитом. Было, в принципе, понятно, что первый вариант себя исчерпал.

Поэтому он связался с Томми и стал расспрашивать его о том, как в Палермо идут дела. Он думал что, пожалуй, мог бы смириться с правосудием – так, как его видит Доминико. С жестокостью ради сохранения порядка, с этаким самочинным перераспределением богатств.

«Долбанный Робин Гуд», – обрывал он тут же себя, но ничего лучше придумать не мог.

Теперь, когда Доминико прилетел за ним и настрого запретил себе «помогать», Стефано оставалось только одно.

Дождавшись, пока Доминико уснёт после долгого и бурного секса, он легонько поцеловал его в висок, соскользнул с кровати и, торопливо одевшись, пошарил в карманах Доминико в поисках денег. Обнаружив пачку наличных, стянутую тугой резинкой, он засунул её во внутренний карман и стал выбираться во двор.

Последние две недели он читал все газеты, где на первой странице сообщалось о встречах и перемещениях леди Аргайл. Когда мог – выбирался из квартиры, чтобы найти способ подойти к ней как можно ближе. Выяснив, что одним из первых визитов будет в местную школу, Стефано отправился туда к началу встречи, и, смешавшись с толпой, наблюдал, как леди с натянутой улыбкой слушает приветствия школьников, а потом принимает букет. Передав букет одному из своих клансменов, она достала из сумочки платок и стала вытирать руки, отложив на крышу машины футляр лорнета. Прицепить к нему жучок было нелегко – но Стефано это удалось. Он не был уверен, чего именно хочет добиться от неё. Но интуиция подсказывала ему, что нужно просто ждать и слушать – и Изабель начнёт свидетельствовать против себя.

Так и произошло.

План был продуман до мелочей, и теперь спектакль приближался к концу.

На несколько минут он заглянул к Томми, жившему в соседнем квартале, и, отозвав его на лестничную площадку, объяснил, чего хочет от него.

– Нужно две-три упаковки, – сказал он, – лучше три.

Стеф продемонстрировал пачку купюр.

– Ну… можно за пару дней.

Стефано покачал головой.

– Времени нет. Товар нужен мне прямо сейчас.

– Ты раньше не мог сказать?

– Нет, не мог.

– Кого ты собирался вз…

Стефано торопливо прикрыл ему рот и огляделся по сторонам.

– Ладно, – Томми кивнул и попытался вытащить из пальцев Стефано пачку, но тот ловко увернулся и, отщипнув часть, вручил ему.

– Пока так. Остальное потом. Чем быстрее доставишь мне покупку, тем больше будет куш.

Томми погонял сигарету между губ.

– Подходи на Плаца дель Бенто через полчаса.

Стефано кивнул.

На встречу он шёл, само собой, со всеми предосторожностями: было понятно, что Томми вполне может его предать. Всё, однако, обошлось. Стефано принял из его рук безликий чёрный чемодан и отдал большую часть денег, находившихся у него.

Он посмотрел на часы. Было одиннадцать часов утра. Доминико должен был проснуться в самое ближайшее время и значит, нужно было спешить.

Спутав след двумя пересадками, Стефано поехал в космопорт.

Некоторого волнения было не избежать – он никогда раньше не убивал вот так, с холодным расчетом, человека, которого практически не знал. И в то же время на душе было неожиданно легко.

Прибыв в космопорт, он задумчиво осмотрелся. Ничего трудного не было в том, чтобы пробраться и к стоянкам кораблей, и оказаться у стоек таможни – он родился здесь, и по крайней мере трое его друзей из школы работали в охране космопорта – а для сицилийцев друг означал много. К тому же никто из них не забыл случайное убийство дона Томео, не важно, что говорили вокруг: друг отомстит за тебя – это знали все простые жители Сицилии.

По разговорам леди он понял, что существует какая-то важная сумка, которую постоянно носят с собой – Изабель Аргайл просто не выпускала ее из рук. Сегодня делегация клана покидала Сицилию – как Стефано понял из прослушанных разговоров, визит оказался не таким удачным, как рассчитывала княгиня.

Стефано осмотрелся и пошел к воротам, ведущим к стоянкам кораблей, но в этот момент увидел приближающийся кортеж автомобилей. Отойдя в сторону, он пропустил его и понял, что надо спешить – из дверей второй машины вышла леди Аргайл собственной персоной и отправилась в зал отлета.

Леди Изабель Аргайл была зла – нет, она была в бешенстве. Эти тупые сицилийцы вообще не обратили на нее внимания. Конечно, простой люд с восторгом читал, какую галерею она посетила и кому из учеников пропащей начальной школы улыбнулась – они думали, что она действительно рада получить букет дешевых цветов из рук маленькой, никому не нужной ученицы второго класса, у которой даже не было красивых туфель для школы и волосы были растрепаны, а не уложены в приличную прическу.

Гораздо хуже дело обстояло с теми, кто мог бы ей помочь. Но никто не ценил ее высокого положения. Во взгляде этих выходцев из низов сквозило: «А что я получу за это?» Они улыбались и даже называли ее мадам, но никто не захотел иметь с ней дела, они просто смеялись, не уважая ее аристократическое происхождение – как она скучала по милым, добропорядочным альбионцам…

Она попыталась им пригрозить новой войной – и как итог к ней пришел секретарь мэрии – просто подумайте, к ней, леди Аргайл, пришел какой-то секретарь мэрии! Но он сказал интересные вещи. Он посоветовал ей скорее покинуть Палермо, ведь в полицию поступили сведения о не столь благородных намерениях в отношении леди. Изабель не верила в это совсем – ее просто выставляли с вонючей провинции без всякого уважения. Она знала, что отомстит.

В зале отлета она сразу направилась к выходу на посадку, проигнорировав вопрос служителей, что находится в сумках и не несет ли она чего-то запрещенного. Она просто обошла дурнушку, задавшую вопрос. Напрасно… Через минуту к выходу был созван полный состав таможни и охраны, и начальник смены предложил предъявить весь багаж к досмотру. Леди Изабель не хотела, но, узнав, что альтернативой являются задержание полицией и освещение в прессе, ей пришлось согласиться – не совсем добровольный визит в камеру ареста Манахаты и так стал довольно интересной темой разговоров в аристократических кругах родного Альбиона. Стефано Бинзотти, стоявший рядом в этот момент с офицером таможни Клементе Спинелли, вообще не произвел на нее никакого впечатления.

Она только раскричалась, чтоб не трогали ее сумку с бумагами. Иначе она всех отдаст под суд. Офицеры вежливо улыбнулись и начали открывать все сумки подряд, вытряхивая содержимое на стол в кучу.

Стефано смешался с людьми, пришедшими посмотреть на шоу – уборщиками, носильщиками, охранниками зала и стюардами. Вопли леди Аргайл привлекли всеобщее внимание, и он спокойно перешел к столу – поближе к Клементино, кузену его старого друга Тонио. Клементино был сицилийцем и согласился выйти в эту смену, раз уж так хотел Стефано. Добравшись до сумки с бумагами, он просто уронил ее на пол, подхватив снизу другую с газетами.

Леди Аргайл получила назад весь свой багаж – общим числом семнадцать мест, как и сдала на проверку. Ее просьбу просмотреть записи камер просто не поняли. На ее крики, что сумка не та, что она сдала, ей объяснили, что таможня не знает, почему она перевозит сначала газеты, а потом не хочет их забирать. Ей предложили обратиться в полицию. Обернувшись и увидев троих полицейских, внимательно слушавших начальника смены таможни, она предпочла покинуть Сицилию.

Стефано тем временем уже давно покинул зал, охрана развлекалась разворачивающимся спектаклем и вообще не смотрела ни на кого. Он прошел к клиперу Аргайлов, оставил свой чемодан, с которым он пришел, закрыв его каким-то ковриком. Сумку леди Изабель он просто спрятал под полой куртки.

Он не чувствовал на себе вины, он знал, что делает то, что должен сделать сицилиец.

К тому времени, когда Стефано вернулся, Доминико уже не спал. Он смотрел на Стефано насторожённо, будто чувствуя, что тот замыслил что-то не то.

Стефано молча прошёл к нему, обнял и поцеловал, не давая сосредоточиться на вредных мыслях.

– Когда мы улетаем? – спросил Стефано, прерывая поцелуй.

– Не имею ни малейшего желания здесь торчать, – кивком Доминико указал ему на обшарпанную квартиру.

– Я бы хотел показать тебе Палермо.

– Не понимаю, что…

– Нико… – перебил Стефано, – это моя родина. Мой дом.

Доминико замолк.

– Ну хорошо, – нехотя сказал он, – я задержу вылет. До вечера.

– До утра.

Доминико кивнул и, взяв в руки телефон, набрал номер пилота. Отдав распоряжения, он снова повернулся к Стефано.

– Идём.

Палермо чем-то неуловимо походил на Сартен – и в то же время не был похож на него. Здесь так же бился о берег океан, и так же палило с выжженного неба оранжевое солнце.

Стефано некоторое время таскал Доминико по улицам, но так толком и не показал ничего – возвращаться в обшарпанные кварталы, где вырос, он не хотел и не мог, а большую часть достопримечательностей смело войной. Зато Доминико рассказал ему, что произошло в Манахате с момента его побега.

Наконец он затащил Доминико на пляж – дикий, располагавшийся на окраине города и абсолютно пустой.

Они лежали на солнце. Доминико смотрел на кристально чистое небо над головой, а Стефано устроился на боку рядом с ним и то и дело водил по узкой груди любовника кончиками пальцев, вычерчивая замысловатые узоры, похожие на спирали ветров.

– Знаешь, что меня удивило, – сказал Доминико, когда Стефано взялся рассказывать о своём детстве, о мальчишках, с которыми играл во дворе в футбол и обо всём остальном. – Духовная семинария. Не могу представить тебя в сутане. Хотя… – тут же заметил он, опровергая самого себя, – тебе бы пошло.

Стефано хмыкнул.

– Как-нибудь надену её для тебя.

– Так почему ты ушёл?

Стефано отвёл взгляд и теперь смотрел на океан, бившийся у самых его ног, облизывавший серые камешки гальки и слегка шелестевший в наступившей тишине.

– Я хотел помогать людям, – сказал он и на какое-то время замолк. Доминико ждал, и наконец Стефано продолжил: – Я всё думал: должно же быть в жизни что-нибудь ещё. Кроме наркоты, кроме банд, каждая из которых отстаивает свой район… Мы выжили, когда погибала Старая Земля, но для чего? Чтобы строить мир по старым законам? Повторять те же ошибки, что уже совершались до нас?

Поняв, что на сей раз Стефано замолк окончательно, Доминико спросил:

– Ты нашёл, что искал?

Стефано качнул головой.

– Тот священник, который меня обучал… Он тоже был замешан в лимонных делах. Так что, думаю, ты понимаешь сам…

– Это не объясняет, почему ты так ненавидишь нас.

– Я не ненавижу вас, – возразил Стефано, – тебя, Мариано, кого-нибудь ещё. Просто должен быть закон. Есть те, кто должен его охранять.

– Что такое закон?

– Закон – это то, что защищает людей. То, что позволяет устроить жизнь так, чтобы никто никого не убивал.

– А как же войны? Разве ты не воевал?

– Я воевал, но… – Стефано замолк, сам осознавая противоречие, которое крылось в его словах, – я воевал, потому что нас всех мешали с дерьмом. Я защищал свободу тех, с кем рос. Защищал возможность жить так же, как живёт Альбион.

– Значит, это стоит того, чтобы убивать?

Стефано какое-то время молчал, а затем повернул голову к нему.

– Разве Тици хотел убить тебя, чтобы защитить свою свободу?

– Думаю, да.

Стефано поднял бровь.

– Тици, – пояснил Доминико, – привык по-своему вести дела. Он не был виноват в том, что это не устраивало меня. Он не имел отношения к тому, что сделали Аргайлы со мной и моей семьёй.

– Тогда за что ты его…

– Ни за что. Если бы я не убрал его, он убрал бы меня.

– И ты хочешь сказать, что так и должно быть?

– Да. Побеждает тот, на чьей стороне больше людей. И, значит, тот, кто представляет собой большее добро.

– Бесподобная философия. Твоё кунг-фу было сильнее его?

– Что-то вроде того.

– А ты не думаешь, – Стефано перевернулся на живот и вгляделся в лицо Доминико, – что и Пьетро пострадал из-за того, что стоял ни на той стороне?

Доминико стиснул зубы.

– Он мой сын, – сухо сказал он.

– И ты не хочешь знать, что он для собственного развлечения убивал людей?

– Хватит! – рявкнул Доминико и, оттолкнув Стефано, почти лежавшего на нём, сел.

Оба замерли, а потом Стефано приподнялся и, обняв его, приник к согнувшейся спине. Рука Стефано сползла Доминико на живот, и тот тут же крепче прижал её к себе.

– Аргайл ответит за всё. И всё будет хорошо.

Они пролежали на пляже до вечера, а затем, когда солнце начало спускаться за горизонт, окунулись в последний раз и стали подниматься в прибрежный район.

– Зайдём поужинать, – предложил Стефано, и они свернули в небольшой бар, где не было почти никого. Только на стене висел широкий и плоский экран, передававший футбол.

Доминико заказал сангрию и ризотто, Стефано – скотч и отбивную с картошкой. Они сидели в тишине, не глядя друг на друга, но очень живо ощущая соединившее их тепло.

Футбольный матч сменился выпуском новостей, и Доминико вздрогнул, когда серьёзный голос дикторши произнёс:

– Сегодня, в половине шестого вечера, яхта леди Изабель Аргайл взорвалась при выходе из порта Палермо. Число жертв пока не определено.

Доминико перевёл ошарашенный взгляд с экрана на лицо Стефано, будто обращаясь к нему за поддержкой. Стефано накрыл его руку и прошептал в самое ухо Доминико:

– Всё, как ты хотел.

– Идиот!

18

Доминико не позволил Стефано оставаться на планете до утра.

Едва ли не силком он вытащил его из-за стола и поволок в космопорт, на ходу отзваниваясь сопровождавшим. Космопорт был не тот, в котором Стефано приземлился, когда сам прибыл в Палермо – этот находился за городом, не имел опознавательных огней и, судя по всему, номера его нельзя было найти в телефонных книгах.

– Почему ты такой идиот? – цедил Доминико, заводя мотор автомобиля, припаркованного в нише между двух полуразвалившихся домов.

Стефано молчал. Его тоже начинала охватывать злость.

– Она пыталась убить тебя, – упрямо сказал он, когда Доминико выругался в очередной раз.

– Что с того? Давай устроим войну между скоттами и Манахатой?

– Ты разве не этого хотел? – спросил Стефано совсем уже зло.

Доминико вздохнул и на секунду прикрыл глаза, но тут же снова сосредоточился на дороге.

– Стефано, – устало сказал он, – давай решения буду принимать я?

– Ты считаешь, что я идиот?

Доминико нашарил его плечо одной рукой и, стиснув на секунду, снова опустил ладонь на руль.

– Я не понимаю тебя. Но это не важно. Главное, что ты со мной.

Стефано мгновенно успокоился, едва ли не физически ощутив, как покидает его злость. Пользуясь тем, что не находится за рулём, он развернулся и провёл рукой по волосам Доминико, скользнул вниз и поцеловал его в висок.

– Ты простишь меня, что бы я ни натворил?

– Считай, что я принял тебя в семью.

Корриера вышла на орбиту без приключений и благополучно вписалась в спираль ветров. Уже через сутки шасси её коснулись металлической мостовой Манахаты. Доминико был молчалив всю дорогу домой. Он приказал Стефано отправляться к себе и ничего не предпринимать.

– Ты меня позовёшь? – спросил тот прежде, чем подчиниться, и Доминико кивнул.

Оказавшись у себя, Стефано первым делом взялся за сумку, которую вытащил из вещей леди Изабель – до сих пор у него не было возможности рассмотреть ее вплотную. Но он не сомневался – там должно быть что-то, что можно было бы использовать против неё. Даже теперь, когда самой княгини уже, по-видимому, не было в живых, это приобретение не имело цены. К его разочарованию внутри были только школьный альбом, набор косметики и швейные принадлежности.

Стефано повертел сумку в руках и прощупал со всех сторон. Теперь ему удалось обнаружить уплотнение сбоку, как будто под подкладку была вшита твёрдая пластина, размером с карманную книгу. Стефано торопливо выпотрошил ящики стола – в его комнате и без того царил после «ареста» редкостный бардак – и сказал торжествующе:

– Ха!

В руки ему упал свёрток, завёрнутый в носовой платок. Развязав его, Стефано увидел у себя в руках стопку толстых писем, выполненных на бумаге. Стефано наугад открыл один из конвертов и прочёл: «Мой дорогой Ольстер, всё это пройдёт. Не стоит опасаться, что скажет о нас свет: с момента достижения определенного положения в обществе все, что считается неприличным поведением у низов, у высших классов называется эксцентричностью. Я думаю о тебе каждый день, и мне невыносимо жаль, что пока это положение все еще не достигнуто. Что пока еще нам приходится скрывать наши отношения. Но мы оба знаем, как несправедливо устроен этот мир. Я сделала то, что была должна. Главное завершено – я почти что достигла того момента, когда клан окажется в моих руках. И если ты теперь поможешь мне – мы с тобой будем править миром вдвоём. Всё, что требуется от тебя – нанести один-единственный удар».

Стефано бросил быстрый взгляд на коверт, где значилась дата – с момента написания письма прошло почти что пять лет. Это значило… Значило, что оно было написано не задолго до смерти старого князя Аргайлов. О трагической гибели князя трубили тогда все газеты. Изабель должна была оказаться в тюрьме… «Впрочем, нет, – тут же оборвал он сам себя, – кто будет держать в тюрьме княгиню Аргайл». Он прищурился и взялся за следующее письмо.

В том же конверте лежал ответ – начертанный размашистым корявым почерком, каким мог бы писать тот, кто учился грамоте сам. «Бель, я готов. Только назначь…» Стефано не успел дочитать, потому что раздался стук в дверь – и на пороге появился Доминико. Стефано торопливо завернул письма обратно в платок и спрятал за пазуху.

– Пойдём, – коротко сказал Доминико, и они стали спускаться на первый этаж, снова сели в платформу и отправились в порт – но не в основной, куда прибывали пассажирские корабли, а в грузовой.

Миновав запруженные грузчиками переходы, оба они оказались перед дверью в один из складов, который Доминико Таскони арендовал тут в порту, как раз недалеко от офисной части грузового терминала. В просторном помещении склада было весьма оживлённо из-за нахождения там порядка двадцати представителей уважаемых семей, занимающихся с большим числом коробок и пакетов, содержавших почти девяносто фунтов совсем скоро подвезенного плациуса. Некоторые из присутствующих – явно знакомые с химией – что-то рассматривали в бурлящих ретортах и колбах, несколько других господ – в прекрасных дорогих костюмах – похоже, ожидали какого-то вердикта первых. Воздух, пропитанный запахом плациуса, казалось, можно было резать ножом.

Группа химиков столпилась над столом, будто школьники, заканчивавшие домашний проект. Один из них подхватил ложкой немного зеленоватого порошка и положил его в кипящий раствор в колбе. В принципе, сразу было ясно, что группа экспертов оценивала качество предлагаемого продукта. Господа в тёмных костюмах, в речи которых при произнесении приветствий слышался незнакомый Стефано акцент, абсолютно точно являлись покупателями.

Появление капо ди тутти капи не вызвало никакого удивления: работа продолжала идти своим чередом.

Несколько минут спустя, когда они выбрались из основного помещения и по узкой лесенке стали спускаться в подвальный этаж, Доминико пояснил то, о чём Стефано отчасти догадался и сам:

– Эти господа – наши покупатели из Ямато. Они пришли лично удостовериться в качестве продаваемого продукта. Речь идёт не об одной партии, и далеко не весь товар принадлежит мне. Каждая из семей отправит по несколько фунтов. Лично моего плациуса около десяти фунтов. Чтобы не путаться в разных партиях, на них проставлена маркировка, а так же и разноцветные особые печати. В каждом пакете полтора фунта.

– Зачем ты рассказываешь об этом мне?

Доминико остановился и, резко развернувшись, внимательно посмотрел на него.

– Я хочу, чтобы ты понимал, кто я. И что я делаю здесь.

– Надо же, ты занимаешься не только строительством театров?

– Это не смешно.

– Я всё понимаю, Нико, – Стефано наклонился к нему и легко поцеловал. – Я с тобой.

Нико благодарно кивнул и открыл металлическую дверь.

Стефано увидел корсиканца на вид лет тридцати, но худощавого и выглядевшего достаточно молодо. Он сидел на стуле, и руки его были скручены за спиной, а ноги примотаны к ножкам стула обрывками проволоки. На лице мужчины были кровоподтёки и челюсть, кажется, была немного свёрнута на бок.

– Кто это? – спросил Стефано вполголоса, но в наступившей тишине мужчина услышал его и вскинулся.

– Капо… – выдохнул он.

Доминико проигнорировал этот вздох. Он шагнул вперёд и остановился в паре футов от пленника.

– Зачем ты предал меня, Фредерико? – спросил он спокойно.

– Я не…

– Не врать! – рявкнул Доминико, и тот замолк.

– У них на меня… дело… – после долгой паузы выплюнул он. – Ты бы не стал меня покрывать.

– Ты решил, что копы надёжнее меня?

– Может быть… и так.

– Ты понимаешь, что я тебя убью?

Фредерико молчал. Он опустил голову, как будто не верил уже ни во что.

– Снято? – поинтересовался Доминико то ли у него, то ли у самой темноты, заполнившей комнату.

– Да, сеньор.

Густав вынырнул из мрака и остановился справа от Доминико. В руках он держал портативную камеру, каких Стефано никогда не видал. Нажав кнопку, он перемотал запись, и Стефано увидел на маленьком экранчике, как «Фредерико» долго и методично избивают, а затем увидел, как смутный силуэт из темноты угрожает ему.

– Порежь. Скучновата первая часть.

Густав кивнул.

Стефано молчал, поняв, что сейчас вопросов лучше не задавать.

Он заговорил, только когда Доминико снова сел за руль.

– Кто это такой? – повторил Стефано.

– Его зовут Фредерико Лучини. Брат той шлюшки, из-за которой погиб мой сын.

– И чего ты хочешь от меня?

– Расходный материал, – Доминико дёрнул плечом. – Он предал меня, сговорившись с Лукой. Но от него ещё может быть толк. Мы выложим этот ролик в сеть.

– И что потом?

– Будем ждать. Пока за ним не придут.

– Не боишься, что копы тебя заметут?

Лицо Доминико украсил хищный оскал.

– Вот уж кто меня волнует сейчас меньше всего.

Он помолчал и добавил:

– Надо выяснить, что стало с Изабель Аргайл. Если она мертва, скорее всего начнётся борьба за власть. А если жива…

– То?

– То тогда начнётся борьба со мной. Я прилетел в Палермо – и тут же случился взрыв. Не трудно соединить одно с другим.

– Мне жаль, – Стефано опустил взгляд. До него наконец дошло.

Доминико не ответил ничего.

Ответ на его собственный вопрос был получен довольно скоро – как только Доминико вернулся к себе домой.

Стёкла особняка были разбиты, а садовую дорожку украшала кровь.

– Дерьмо! – выдохнул Доминико и бросился в дом. Стефано бегом последовал за ним. Когда он влетел внутрь, Доминико уже выяснял у охранника, что произошло.

– Шесть человек, капо. Кто-то открыл им дверь.

Доминико стиснул кулак и с трудом сдержался, чтобы не ударить его, хотя этот конкретный охранник был, в сущности, ни при чём.

– Кто нас предал? – спросил он почти равнодушно.

– Всё указывает на Андреа Магри. Я не хочу расстраивать вас, сэр…

– Говори быстрей.

– Они с Кэси были вдвоём, когда всё это началось. И… теперь нету ни одного, ни другой.