Текст книги "Что предназначено тебе… Книга вторая (СИ)"
Автор книги: neisa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
13
Вечером Доминико по обыкновению вызвал Стефано к себе – они не спали вдвоём, если Доминико не высказывал особого пожелания на этот счёт, а он не высказывал его почти никогда.
Стефано подозревал, что тот боится показать свою слабость, которая, впрочем, к тому времени всем окружающим была уже налицо.
– Как ты хочешь сегодня? – спросил он, толкнув Стефано к стене и без лишних прелюдий покрывая поцелуями его шею, стягивая галстук и забираясь руками под пиджак.
Все прелюдии были потом – когда они слишком уставали, удовлетворив первую похоть, но ещё не хотели расходиться по спальням и искали хотя бы маленький повод побыть немного вдвоём.
Стефано не видел смысла отвечать – того единственного, чего ему хотелось больше всего, Доминико по-прежнему не позволял. Зато всё остальное, что он мог предложить, было настолько сладким, что Стефано трудно было выбирать.
– Трахни меня, – прошептал он, прогибаясь, чтобы плотнее прижаться к горячему телу мужчины, обнимавшего его.
Доминико плавно опустил руки, проникая Стефано под ремень, и стиснул упругий зад.
– Это я готов сделать для тебя всегда.
Стефано застонал, подаваясь навстречу его рукам.
– Семья, должно быть, считает, что ты сошёл с ума.
– Заткнись, – Доминико резко развернул его лицом к стене, так что Стефано едва успел подставить ладонь, чтобы не удариться лицом.
Несколько быстрых рывков потребовалось, чтобы Доминико расправился с ремнём и, не раздевая Стефано до конца – лишь слегка приспустив брюки – ворвался в него.
Стефано всегда был готов. Он знал, куда идёт. Доминико любил играть с ним, заставляя стонать – и тут же причиняя боль. Он не считал, что должен готовить любовника сам – в этом деле любые промедления были не для него. Зато, добравшись до своей жертвы, он мог долго ласкать её, не позволяя кончить, мучить ласками, от которых сердце готово было выпрыгнуть из груди.
Стефано полностью терял над собой контроль, когда чуткие тонкие пальцы корсиканца изучали его тело, каждый уголок. Проникали в такие места, где до Доминико не бывал никто. Он дрожал и извивался, силясь глубже насадиться на терзавший его член, пока наконец не кончал на дорогие обои – или кожаный диван в библиотеке, успевший повидать его со всех сторон.
– Ещё чуть-чуть, – шептал Доминико и пережимал пальцами его член.
– Пусти, хочу… – Стефано перехватывал его руки на своём животе, но справиться с ними не мог.
А потом Доминико кончал внутрь него, и они вместе падали на кровать – если удавалось добраться до неё. А иногда просто оседали на пол.
Доминико требовалось несколько минут, чтобы прийти в себя – а затем он шёл за вином.
Стефано предпочитал скотч, но пить его в постели с Доминико было опасно – да и тяжело потом подниматься с утра. Он тоже соглашался на вино. Потягивал его из бокала, который Доминико наполнял для себя и возвращал сицилийцу, позволяя выпивать сладкий, как патока, напиток только со своих губ.
Он видел, как тяжело вздымается грудь Доминико – не совсем гладкая, покрытая лёгкой сеточкой волос. И иногда, не сдержавшись, ловил губами бордовый, как корсиканское вино, плоский сосок.
Доминико шипел и, избавившись от бокала, опрокидывал его на спину. Рывком заставлял раздвинуть ноги и снова брал. Стефано стонал, распластавшись на кровати и глядя, как растрёпанная голова Доминико, в такие мгновения наиболее похожего на живого человека, то и дело заслоняет потолок.
С силой стискивал его бёдра, вжимая глубже в себя, и сам вжимался в плечо Доминико лицом.
«Я люблю тебя», – вертелось на языке, но Стефано понимал, чего стоят произнесённые в постели слова – и молчал.
– Как проходит расследование? – спросил Доминико, наливая вино в третий раз и устраиваясь подле него.
– Потихоньку.
– Не слишком ли долго?
– Ты хочешь доказательств – а их получить не так легко.
Стефано, мягко говоря, врал.
К тому времени доказательства были уже налицо.
Спустя неделю или около того после установления жучков, посев дал первый всход – Тициано Донетти позвонил некий Лаоро, как называл его Тициано. Тем же вечером, прослушивая у себя в комнате запись разговора, Стефано узнал интересные вещи.
– Все будет прекрасно, сеньор Донетти, не первый раз проводятся наши семейные вечера, и до сих пор все оставались довольны меню и напитками.
– Я не сомневаюсь в вашем гостеприимстве, мой дорогой Лаоро, но все-таки меня беспокоят возможный шум на улице и визиты проповедников.
– Напрасно, сеньор Донетти, квартал тих, а проповедники, как и всегда, заботятся о тишине, ведь наше участие в их благородном деле не остается без последствий! Даже маленький Ачилетто не боится местных хулиганов и придет поболтать с нами.
– Но чтобы совсем убедить вас, позвольте мне передать вам приглашение Вишенки, – добавил собеседник Донетти, и Стефано вздрогнул, почувствовав, что его прошиб пот.
– Это неожиданная и очень приятная новость, думаю, я найду время для встречи. Когда?
Лаоро назвал адрес и число.
К моменту, когда Доминико задал Стефано вопрос, до встречи оставалось три дня.
Прослушав разговор, Стефано колебался какое-то время, не зная, что должен предпринять. Можно было доложить о том, что он узнал, Доминико – но что потом? Поверил бы тот ему или нет?
Как показывал последний разговор, Доминико доверял ему далеко не во всём. Тициано же нужно было, как говорили в полиции, «брать».
К тому же оставался ещё один человек, которого мог заинтересовать этот разговор. И без него операция не обошлась бы всё равно.
Поколебавшись, Стефано набрал номер Луки и спросил, куда ему подойти, чтобы переговорить.
Лука назначил встречу в кафе на Лонг стрит через полчаса, и в назначенное время Стефано сидел там. От мыслей о том, сколько людей может услышать их, ему было не очень хорошо, но Стефано твёрдо приказал себе не паниковать.
Лука появился в назначенное время, и едва они получили заказанный кофе, Стефано изложил новости о таинственной встрече.
Лука закурил.
– Откуда ты об этом узнал?
Стефано колебался. Не хотелось открывать карты до конца.
– Я установил ему в телефон жучок, – наконец сказал он.
– Значит, у нас есть время встречи и объяснение, что кто-то придет на семейный ужин? Сам знаешь, этого мало! Еще какие-то имена есть, кроме этого Лаоро и Тициано?
– Упомянули какого-то маленького Ачилетто, но не знаю, кто это.
– Ого! – усмехнулся Лука. – Это же коротышка Ачиле Рицце! Он в розыске уже год, вот это уже заинтересует полицию.
Лука затянулся ещё раз.
– Я свяжусь, чтоб они организовали захват, – сказал он.
Стефано, поколебавшись, кивнул.
– Я могу рассчитывать, что с меня снимут обвинения? – спросил он.
– Может быть. Если всё пройдёт хорошо.
Лаоро Комацо, главный секретарь пресс-центра при губернаторе Манахаты и по совместительству доверенное лицо общего собрания уважаемых семей, председательствовал в своём имении на всех тайных встречах достопочтенных капо и их консильери – как малых, так и больших. В этот раз на встречу явилось всего около двух десятков человек. Комацо был абсолютно убежден в её безопасности и неприкосновенности со стороны ФБС, так как прекрасные и взаимовыгодные связи с руководством местного отделения Манахатской полиции были отлажены давно: по поручению командного состава криминальных семейств Комацо вполне удачно провел в свое время переговоры, и некоторые из офицеров полицейского управления благожелательно относились к подобным заседаниям неподалёку от квартала Цероне.
Все предыдущие собрания под началом Лаоро Комацо проходили гладко. И теперь он гарантировал Тициано Донетти и его оппонентам полную конфиденциальность и защищенность от полиции. Именно эти обещания были причиной, по которой Тициано дал согласие присоединиться к остальным.
Тициано приехал с эскортом из пятерых доверенных людей, среди которых был его шурин – Мариано Лучи.
Комацо предварительно оповестил всех о вопросах, которые предстояло обсудить.
Программа включала три пункта.
Первым из них было обсуждение возможных результатов принятия закона о запрещении торговли, ввоза и употребления спиртосодержащих напитков, который МакФолену удалось на прошлой неделе провести. Договаривающимся сторонам предстояло обсудить новые, более эффективные меры хранения информации о своей деятельности и новые методы ведения бизнеса.
Вторым пунктом шли сложности, связанные с нерегулярной платой определенными главами кланов и их советниками «членских взносов» в фонд поддержки семей «людей чести». Эти деньги были предназначены для компенсации расходов на услуги адвокатов и предоставление денежной помощи семьям высшего круга Ндрангеты, если они попадали в непростые обстоятельства. Система была введена Доминико Таскони, когда тот стал капо ди тутти капи, и сейчас многие выступали против неё.
Последний по счёту, но первый по важности вопрос выносили на обсуждение специальные гости с Альбиона, которых на подобных собраниях застать было нелегко. Заключался он в том, кто должен управлять мафией, если с Доминико Таскони что-нибудь произойдёт. Вариантов было два: власть могла достаться Тициано Донетти или Лоренцо Фебини.
Члены ассамблеи уже были готовы приступить к прениям по программе заседания, когда в дом Лаоро Комацо ворвались агенты отдела по борьбе с организованной преступностью и приказали всем оставаться на своих местах.
Никто из донов и их консильери не воспринял всерьёз приказ лейтенанта. Они мигом кинулись кто куда. Кто-то попрятался по другим помещениям просторного дома, кто-то побежал задними дворами, некоторые – к своим платформам. Командир полицейских сил успел преградить им дорогу своим бронированным бусом, за которым находилась группа оперативных агентов. Были арестованы девять участников ассамблеи, другим удалось бежать. Среди арестованных оказались и Тициано Донетти, и Мариано Лучи.
Ещё одним неприятным нюансом оказалось то, что среди арестованных оказалась почтенная и глубокоуважаемая во всех мирах содружества княгиня Аргайл. Разумеется, леди Изабель была с извинениями отпущена в тот же день – она так перепугалась, что едва стояла на ногах, когда покидала участок.
– Подвести, Вишенка? – услышала она со стороны заботливый мужской голос.
Княгиня Аргайл нахмурилась.
– Вишенка я для друзей. Для вас, господин губернатор, я княгиня Аргайл. Но если хотите – можете помочь мне добраться в порт.
Доминико узнал о случившемся через несколько часов. Он стоял и слушал доклад бледный, как мел.
– Дерьмо… – прошипел он. – Где Лука? Проверить весь дом.
Доминико боялся, но страх пульсировал где-то на грани сознания. Опасность так часто ходила кругом него, что он давно уже не верил в её реальность до конца.
Доминико закурил. В голове промелькнула мысль позвать Стефа – присутствие сицилийца всегда успокаивало его. Но он посмотрел на часы – было ещё только девять часов утра. Они расстались четыре часа назад.
Доминико не любил надоедать.
Он подошёл к бару и смешал себе лёгкий расслабляющий коктейль. Сделал глоток, но осушить бокал не успел, потому что раздался стук в дверь.
– Да, – крикнул Доминико и провёл рукой по волосам, машинально приглаживая их.
Лука вошёл и без лишних слов положил на стойку бара перед Доминико небольшой предмет.
Доминико покрутил его в руках и поднёс к глазам.
– Что это за дерьмо? – спросил он.
– Это жучок, – спокойно ответил Лука.
– Копы?
– Не совсем.
– Куда идёт сигнал?
– Недалеко. В комнату Стефано Бинзотти.
Рука Доминико, сжимавшая бокал, задрожала.
– Привести его ко мне, – очень спокойно сказал он.
– Прямо сейчас?
– Да! – Доминико всё-таки сорвался на крик и швырнул бокал в стену – туда, где несколько часов назад прижималась щека сицилийца.
14
– Я не хотел…
Очередной удар перебил Стефано на полуслове, и тот, покачнувшись, сделал шаг назад, оступился и начал сползать по стене.
Двое охранников тут же подхватили его под локти и вернули на прежнее место, чтобы Доминико смог нанести ещё один удар. На сей раз Стефано не удалось отступить – голова безвольно мотнулась, и на губе показалась кровь.
– Чего ты не хотел?
Глаза Доминико горели нездоровым, безумным огнём, которого Стефано не видел в его зрачках до сих пор.
– Отвечать! – рявкнул Доминико, хватая его за волосы и заставляя посмотреть себе в глаза. – Ты не хотел подставить моих братьев, поганый коп?
– Нико!.. – ещё один удар заставил его замолчать.
Стефано сплюнул на пол скопившуюся во рту кровь.
Доминико изображал допрос, но он не задавал вопросов, на которые Стефано мог отвечать.
Единственный вопрос, который имел смысл, прозвучал в самом начале, около часа назад:
– Ты поставил этот жучок?
– Да, но… – ответил Стефано, и тогда руки ему выкрутили в первый раз.
Доминико нанёс удар – потом ещё и ещё. Сначала по лицу, потом по корпусу один за другим.
– Доминико! – пытался выдавить Стефано, но никак не успевал произнести больше двух слогов, потому что его скручивала новая боль.
Наконец он обвис на руках охранников, и на какое-то время те ослабили хватку, заставив его стоять самого.
Голова кружилась, и Стефано трудно было соображать, а Доминико нанёс очередной удар и, придавив его к стене, схватил за горло.
– Ты предал меня, feccia*, – прошипел Доминико в самое лицо, и трудно было поверить, что эти губы несколько часов назад целовали его. – Предательство нельзя прощать.
– Ты приказал…
– Я знаю, что я приказал! – перебил его Доминико и нанёс новый, не такой сильный, как прежние, удар – просто чтобы Стефано замолчал.
– Дай хотя бы сказать…
– Мне не нужны твои слова. Я предупреждал тебя. Разве не так?
Стефано молчал.
– Я говорил тебе, Стефано – никогда не смей меня предавать. Я говорил, что я этого не перенесу. Тебе было плевать.
– Доминико! Он пре….
Новый удар выбил воздух из его лёгких. А затем, уже без всякой причины, Доминико ударил его ещё раз, и ещё.
Стефано казался сам себе боксёрской грушей, набитым опилками мешком, который нужен только для того, чтобы на нём срывали злость.
Это понимание постепенно занимало место в его голове, пока он вовсе не перестал отвечать: для Доминико не имело значения, что он собирался сказать. Только возможность причинить кому-то боль.
Сам Стефано не знал, чем окончился налёт: о том, что Тициано был арестован, он мог лишь догадываться по тому приветствию, которое Доминико устроил ему с самого утра.
И ещё о том, что Лука, видимо, предал его. Сделал то, что с самого начала должен был сделать он – рассказать Доминико обо всём.
Стефано чувствовал себя идиотом, и более того – неприятное ощущение дежавю наполняло его. Так же глупо, как он верил Габино, по словам Доминико предавшего его, он попался и сейчас.
Никому нельзя было доверять. Стоило усвоить это давно.
И теперь только кровавые цветы боли один за другим наполняли его, когда Доминико наносил очередной удар.
Когда Стефано думал, что больше уже не сможет стоять, ему показалось, что злость Доминико испарилась, улетучилась из его глаз. Корсиканец выдохся и теперь смотрел на него с усталым разочарованием, так что Стефано ещё больше захотелось объяснить, что всё-таки произошло.
– Доминико, Лука предал….
Он не успел договорить.
Размахнувшись, Доминико нанёс последний, самый сильный удар, и Стефано осел на пол.
Доминико встряхнул в воздухе онемевшим кулаком.
– В подвал его, – приказал он. – Приковать к трубам и держать на хлебе и воде, пока не отдам другой приказ.
Очнулся Стефано уж в темноте, разбуженный собственным стоном.
– Вот дерьмо… – пробормотал он. Болело всё. Глаз, кажется, заплыл – хотя точно Стефано не мог сказать, вокруг всё равно не было видно ничего.
Он попытался встать или по крайней мере сесть, но тут же обнаружил, что руки его скованы за спиной, а ошейник крепится к водопроводной трубе на высоте в половину человеческого роста.
Стефано закашлялся, слишком сильно натянув его, и тут же снова осел на пол.
Поза была неудобной, и всё же неподвижность позволяла немного собраться с мыслями и попытаться понять, что делать теперь.
Доминико не напугал его. Только обида на несправедливые обвинения давала о себе знать. Даже теперь Стефано невольно продолжал думать, что любит его. И что хотел бы, пожалуй, вернуться на день назад и что-то переиграть. Может быть, всё-таки рассказать Доминико о том, чего следует ждать.
Следом за воспоминаниями о последних днях, когда Доминико, казалось, уже стал частью его самого, стали всплывать мысли и о том, что было недели, месяцы назад.
О том, как Доминико заставлял его читать вслух этот чёртов «Декамерон», и о том, как дремал в его руках.
О том, как трахал его на влажных камнях старинного алтаря, и как их со всех сторон окружала темнота.
Сейчас пол казался таким же влажным, его покрывала роса, а темнота была такой же плотной – только теперь Доминико не было около него.
– Проклятый корс… – прошептал Стефано и продолжал вспоминать.
Необыкновенно отчётливо перед глазами встали воспоминания и о месяцах, проведённых в камере предварительного заключении, где он мог бы сгнить заживо, если бы Доминико не вытащил его.
«Если бы я сам не согласился работать на него», – тут же поправил Стефано себя, и его охватила тоска.
Всё шло не так. Следовало с самого начала подумать о том, что они не смогут понять друг друга никогда.
– Доминико… – прошептал Стефано. Ему было приятно произносить это имя, и Стефано покатал его на языке ещё.
Он задумался о том, что может случиться теперь. Было очень похоже на то, что в лучшем случае его ждёт новый ад в темноте – до каких пор? Пока Доминико не надоест? Или пока тот не забудет про него?
Стефано прикрыл глаза.
– Или пока он не пристрелит меня? – спросил он сам себя.
Всё, что он знал о законах мафии, говорило за то, что наиболее вероятен последний вариант.
Ответ Стефано получил спустя несколько часов, сколько точно – он не знал, но время тянулось так бесконечно долго, что ему уже начинало казаться, что он сходит с ума.
Щелкнул замок, дверь скрипнула, и узкий луч света упал на пол. А затем на фоне тускло жёлтого прямоугольника показался силуэт мужчины в плаще. Стефано узнал бы его из сотни в самой непроницаемой темноте.
– Доминико… – прошептал он. Рванулся было, чтобы встать, но не смог.
Дверь снова скрипнула, и они оказались в темноте – но уже вдвоём.
Доминико молчал.
– Доминико, я просто выполнял твой приказ… – пробормотал Стефано.
– Я приказал тебе прослушивать меня?
Стефано решил, что Доминико готов вести диалог, и поспешил продолжить:
– Нет же. Я прослушивал Тициано. Я постарался обложить его со всех сторон…
– И сдал копам.
Стефано молчал.
– Я приказал тебе сдавать копам моих людей? – повторил Доминико, и по звуку шагов Стефано догадался, что тот неторопливо приближается к нему.
– Я хотел защитить тебя.
– Ты не ответил, – Доминико поймал его за подбородок и развернул лицом к себе, – на мой вопрос.
Глаза Стефано уже достаточно освоились в темноте, чтобы он смог различить контуры лица корсиканца.
Стефано молчал. Глаза Доминико, тускло отсвечивавшие во мраке, гипнотизировали его.
Пальцы корсиканца скользнули по щеке Стефано. Очертили разбитый рот.
– Мне будет жаль расставаться с тобой, – сказал он.
– Ты меня убьёшь?
– Предателей нельзя прощать.
Стефано молчал. Он не верил, что скоро умрёт, и не собирался умирать.
Склонив голову, он ткнулся носом в живот Доминико, пытаясь разглядеть пистолет – но если у Доминико и была кобура, то он её не нашёл. Значит, он не собирался делать это сам. И значит, у Стефано ещё было время, чтобы попытаться бежать.
– Поцелуй меня, – прошептал он, – в последний раз.
Стефано не рассчитывал, что Доминико согласится – но тот наклонился и проник языком между его губ. Губы Доминико давили и причиняли боль – и в то же время его язык облегчал её, заставляя Стефано впадать в состояние, подобное трансу, когда всё становится безразлично и ты просто ждёшь, что ещё произойдёт.
Кровь приливала к паху, и когда Доминико, щёлкнув замком, расстегнул наручники, а затем снял ошейник. Потом рывком повернул Стефано к себе спиной, так что тому пришлось упереться руками в стену, всё казалось правильным как никогда.
Доминико привычным движением сорвал со Стефано штаны – тот ещё не успел переодеться и был одет в одни только флисовые спортивные брюки и футболку, в которых вышел с утра в туалет.
Рука Доминико огладила обнажившиеся ягодицы с несвойственной ему осторожностью, а в следующую секунду член корсиканца ворвался в ещё наполненный вчерашней спермой зад.
Стефано вскрикнул. Обида пересиливала возбуждение, но Доминико, кажется, было плевать. Он продолжал трахать его – как в последний раз.
Рука Доминико сдавила член Стефано и резкими рваными рывками принялась ласкать.
Стефано тяжело дышал, сердце билось где-то в ушах.
Губы Доминико коснулись его плеча в растянувшемся вырезе футболке. Стефано чуть повернул голову, рассчитывая на поцелуй – и тут же получил его – жадный и долгий.
А потом всё закончилось в один миг. Сперма Доминико выстрелила внутри него, и Стефано, лишившись поддержки удерживавших его рук, осел на пол. Он не заметил, когда успел кончить сам.
Кровь по-прежнему шумела в ушах, и как в тумане Стефано видел, как Доминико двигается к дверям. Снова мелькнул свет, и дверь закрылась у него за спиной.
Некоторое время потребовалось ему, чтобы прийти в себя настолько, чтобы заметить: дверь после выхода Доминико скрипнула, но не было щелчка. Стефано медленно поднял к глазам руки и теперь только понял, что они больше не скованы. Секунду он сидел неподвижно, глядя на них, а затем метнулся к двери. Отчаяние придало ему сил, и, толкнув её ударом ноги, он с разбега налетел на охранника, оказавшегося в шаге от него. Грянул выстрел из-за спины – Стефано едва успел присесть, и лицо бойца, которого он сжимал в руках, окрасила кровь. Раздался вскрик – второй охранник явно не ожидал подобного результата своего выстрела, и это дало Стефано преимущество в несколько секунд, которых ему хватило. Стефано метнулся к нему и, перехватив руку с револьвером, завёл ее вверх. Три выстрела прогремели один за другим, а когда барабан опустел, Стефано резко отпустил руки противника и ударил его по лицу, так что тот тоже стал сползать вниз по стене. В коридоре царил полумрак, но Стефано нашарил на полу второй пистолет и бросился вперед по коридору.
У двери из подвала он остановился – как бы ни толкал его бежать со всех ног адреналин, коп в его голове был убежден, что человек в пижаме только привлечет излишнее внимание на улице. Осторожно выглянув за дверь, Стефано поискал взглядом, есть ли кто-нибудь еще поблизости – но никого не было. Он поднялся по лестнице, соображая, где может найти хоть какую-то одежду, и решил, что комната охраны вполне сможет сойти за такое место. Раз оба охранника сейчас лежали внизу, то вряд ли им могли понадобиться в этот момент их плащи.
В маленькой комнатушке на столе валялись карты, в углу на вешалке висели плащ и куртки, под вешалкой валялись чьи-то ботинки. Плащ был немного великоват, зато ботинки оказались вполне хороши. Он прихватил ещё и солнечные очки, лежавшие на полке, чтобы прикрыть синяки.
Соседняя дверь вела в прачечную – там Стефано разжился не самым чистым свитером и штанами с пятном от кофе – но он понимал, что сейчас ругаться с прислугой не время, придется походить в не слишком чистой одежде.
Кое-как натянув все это на себя, он подхватил мешок с мусором, в котором спрятал плащ, и пошел к двери. Камеры запечатлели рабочего кухни, выбрасывающего мусор – правда, рабочий был в очках, но никто не запрещает выкидывать отходы в модном аксессуаре. Завернув за угол, рабочий пошел к контейнерам, но, оказавшись вне радиуса просмотра камер, вынул плащ, надел его и ушел вверх по улице. Так и сказали охранники впоследствии капо Таскони.
* подонок
