Текст книги "Что предназначено тебе… Книга вторая (СИ)"

Автор книги: neisa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

9

Ни с кем и никогда у Стефано не было столь целомудренных отношений, как с Доминико Таскони в эти дни.

Всё время, что они проводили рядом, Стефано читал корсиканцу – или же Доминико рассказывал о временах, когда добывал плациус сам.

Из всех возможных прикосновений допустимы оказались только поцелуи, и то они до некоторой степени нарушали режим, потому что кровь тут же приливала Доминико к животу. Поцелуи были глубокими, долгими и частыми – так что Стефано ощущал себя школьником, который других удовольствий ещё не успел испытать и потому яростно пытается насытиться тем, что у него есть.

– А почему бы мне не стричь капусту с казино? – спрашивал Доминико, когда им доводилось завести разговор о делах.

– Может, потому, что это не честная игра?

Доминико только фыркал.

– Вот ты, Стефано, ходишь в казино?

– Конечно, нет. Я же не идиот.

– Вот именно! – Доминико поднимал палец вверх. – Нормальный, порядочный человек в казино не пойдёт. Тот, кто приходит в казино, отлично знает, что может проиграть. Он забирает деньги у семьи, скажем, оставляет без средств жену или берёт их у отца. А затем приходит «ко мне». Я считаю, что у такой скотины самое правильное – всё отобрать. Лучше пожертвовать эти деньги на приют или на строительство библиотек.

Стефано оставалось закатить глаза. У Доминико всегда выходило, что прав только он. Выявить логическую брешь в его абсурдных построениях Стефано не удавалось никак.

– Ну хорошо, – спрашивал Стефано тогда, – а спорт?

– А что спорт?

– Когда мне было шестнадцать лет, меня занимал бокс.

– Ну и что?

– Ну и то, что я неплохо шёл. Победил на районных соревнованиях, и в городской таблице мог занять второе место. Когда ко мне подошёл красавчик вроде тебя и предупредил: «Наш чемпион Джани должен победить».

Стефано выжидательно посмотрел на Доминико.

– Так вот оно что, – протянул тот, – личные обиды, стало быть. Хочешь, сделаем тебя чемпионом?

– Проклятие, нет! Дело не только во мне!

– Могу сказать только, что спорт не сильно отличается от казино. У меня нет сочувствия к обывателям с пивным брюшком, которые в свободное время приходят посмотреть, как два сильных мужика мутузят друг друга, и поставить деньги на одного из них.

– Но как насчёт самих спортсменов?

– Невинные жертвы будут всегда, – Доминико развёл руками, и Стефу оставалось только вздохнуть. Доминико ни в чём не мог убедить его. И всё же в его словах, в представлении корсиканца о мире было куда больше честности, чем в мировоззрении тех, с кем Стефано имел дело в полиции каждый день. – Не мы изобрели методы насилия. Перечитай историю Старой Земли, чтобы вспомнить, сколь обычным было использование оружия во все времена. Всё прошлое человечества наполнено проявлениями насилия – коллективного или индивидуального.

– Ты преследуешь благие цели, но средства твои неприемлемы. Идёшь на компромисс с моралью, совершая проступки, которые якобы не можешь не совершать. Убийства, воровство, пытки… Из тебя получился бы хороший коп, если бы ты…

Доминико рассмеялся, и Стефано умолк.

– Я никогда не ищу компромисс. И последний, кем я мог бы стать в жизни – это коп.

О личном Доминико по-прежнему предпочитал не говорить. Только однажды, когда Стефано пришёл к нему чуть позже обычного, он обнаружил, что Доминико лежит в полумраке, включив один ночник, и смотрит в потолок.

– Санти Венти, Нико, надеюсь, ты не пытался в такой темноте читать?

Доминико ничего не ответил, и Стефано, подсев к нему, провёл рукой по начавшим отрастать волосам.

Неожиданно для него Доминико заговорил, но совсем не для того, чтобы ответить на вопрос:

– Стефано… – Доминико облизнул губы, прежде чем продолжить, – скажи, ты правда думаешь, что это я во всём виноват?

– Что? – рука Стефано замерла в его волосах.

– Помнишь, ты сказал, что мой пример делает моих детей такими, какие они есть?

Стефано недоумённо молчал.

– Ну, тот случай с Кэси…

– Я помню, – перебил его Стефано, – если хочешь знать правду, Доминико, то да. Я достаточно видел людей, которые становились преступниками только потому, что воровство процветает в их семье.

– Но я же не хотел…

Стефано молчал.

– Я хотел, чтобы у них было всё, можешь это понять? – он дёрнулся, пытаясь притянуть Стефано к себе, и тут же пронзённый болью упал назад. – Я всё сделал… – устало сказал он, – всё им отдавал…

– Доминико… Ты ведь понимаешь, что они – не те корсиканцы из трущоб, к которым ты привык себя причислять?

Теперь уже молчал Доминико.

– У них было всё с детских лет.

– Это не так, – перебил его Доминико и зажмурился, но потом заставил себя открыть глаза и снова уставился в потолок. – Всё то время, что я искал плациус на этих чёртовых приисках, Пьетро швыряло из одного приюта в другой. Я же не знал… Не знал, что Миранды уже нет. Если бы я мог его забрать с собой…

Стефано вздохнул. Комната, в которую он так долго не мог проникнуть, приоткрывалась, но он ни черта в ней не понимал.

– Нико, – мягко сказал он, – как твой охранник я не должен этого говорить, потому что угроза ещё не миновала, но мне кажется, что тебе пора начать выходить.

Доминико непонимающе посмотрел на него.

– Тебе вредно слишком долго находиться одному.

Доминико усмехнулся.

– Думаешь, будет хорошей идеей начать прятаться от себя среди людей?

– Не знаю, – Стефано наклонился и поцеловал Доминико в висок.

Затем провёл рукой по его груди и осторожно прошёлся по животу, который всё ещё стягивали бинты.

– Больно? – спросил Стефано, наблюдая за собственной рукой.

Доминико зябко повёл плечами.

– Такое чувство, что твоя рука находится прямо во мне.

Стефано невольно поймал его взгляд, пытаясь выяснить, понимает ли Доминико, что говорит; но тот, кажется, ничего не имел в виду, и Стефано пришёл к выводу, что попросту сходит с ума.

Желание опустить руку ниже и поймать ладонью член было почти нестерпимо. Огладить его, наблюдая, как он твердеет в руках.

Стефано никогда не делал с Доминико так. У него попросту не было возможности его приласкать – а теперь Стефано хотел этого больше всего.

– Нужно идти, – через силу отодвигая руку в сторону, сказал он.

– Не надо, – Стефано заметил, как язык Доминико метнулся по пересохшим губам, – останься до утра. Я не хочу быть один.

Стефано разрывался на части. Он тоже не хотел, чтобы Доминико продолжал лежать вот так, в одиночестве, и мучить себя – но представить, как проведёт ночь рядом с этим гибким, жилистым телом, таким близким – и таким далёким сейчас, он не мог.

Чаша весов качнулась и с треском опрокинулась, когда рука Доминико поверх брюк накрыла его собственный член.

– Что мне сделать, чтобы ты не ушёл?

Стефано со свистом выпустил воздух. Он не слышал последних слов – кровь шумела в ушах, заглушая всё.

Распрямившись, он сдёрнул с себя пиджак, рубашка отправилась на пол следом, а за ними – брюки и бельё.

Стефано скользнул под одеяло и, изо всех сил стараясь не причинить лишней боли, обхватил Доминико поперёк живота и прижался к нему всем телом.

Рука Доминико снова нашарила его член. Стефано наклонился, целуя его, и тоже стиснул рукой пах корсиканца.

Доминико испустил стон и прогнулся.

– Тихо, – выдохнул Стефано в его губы, и Доминико кивнул.

Он чуть развёл ноги, позволяя гладить себя, и сам стал двигать ладонью по стволу Стефано, то и дело обнажая нежную плоть, уткнувшуюся ему в бедро.

Стефано не смог отказать себе в удовольствии – приласкав член Доминико и дождавшись, когда тот затвердеет, он скользнул рукой дальше между ног. Пальцы его едва заметно щекотнули промежность и обвели колечко плотно сжатого входа.

Доминико попытался возразить, но Стефано снова поцеловал его.

– Хочу тебя всего, – прошептал он, – хочу, чтобы мне было можно всё, Доминико. Бери меня. Я буду тебе сосать, подставлять зад. Трахай меня у всех на глазах. Но пусти меня в себя. Я хочу, чтобы ты – весь ты – целиком был со мной.

– Ты чокнулся, коп.

– Определённо, да.

Стефано не стал настаивать. Возможность прикасаться к корсиканцу уже пьянила его, а рука Доминико на его собственном члене заставляла стонать.

Они уснули, обнимая друг друга, не слишком уставшие, понимая, что сейчас не лучшее время, чтобы доводить себя до предела.

А на следующее утро, морщась от боли после каждого неловкого движения, Доминико попытался встать, и, убедившись, что в этом нет ничего невозможного, решил приступить к обычным делам.

Одеваясь сам, он не преминул проследить взглядом за тем, как Стефано облачается в костюм, и покритиковать:

– Осторожный человек всегда имеет при себе два револьвера, где второй?

Стефано, плохо выспавшийся и рано вставший, мрачно посмотрел на него.

– Твой второй револьвер тебе помог?

– Пару раз.

– Тот, когда я трахал тебя ты пос…

Доминико метнулся вперёд, прижимая его к стене, и накрыл рот рукой. Стефано сбросил с себя его ладонь.

– Второй в кармане пиджака, – огрызнулся он.

Доминико залез к нему в карман и проверил револьвер.

– Смотрю, ты чувствуешь себя уже вполне хорошо, – заметил Стефано.

– Всегда выбирай крупный калибр. Винчестер или томпсон тоже пойдёт. Надо сказать, чтобы Лука занялся тобой.

Упоминание о Луке изрядно испортило Стефано настроение.

Джелмини, естественно, был первым подозреваемым в деле, которое поручил Стефано Доминико. Однако что-то подсказывало Стефано, что это было бы слишком просто – слишком легко было бы доказать, что охрану отвёл именно он. К тому же, Джелмини работал на ФБС, а ФБС не стало бы убирать Доминико вот так – если его всё ещё не взяли с поличным, значит, кому-то наверху было выгодно его не брать.

Стефано узнал, кто из охранников сопровождал Доминико в день нападения и кто сидел за рулём. Последнего звали Беппе Ламберти, и Стефано решил взять его на примету. Взяв у Доминико небольшую – по меркам корсиканца – сумму, он купил себе старенькую платформу, которая на переполненных улицах Манахаты никому не бросалась бы в глаза, и провёл в слежке за Беппе три дня.

Все контакты были аккуратно записаны, но пока не говорили Стефано ни о чём – Беппе ездил к своей девушке, живущей в небогатом квартале, заглядывал по вечерам в бар. Только однажды в баре к нему кто-то подсел – но имени этого человека Стефано не узнал.

Стефано не мог быть уверен, что наниматель вообще выйдет с Ламберти на связь.

Обычно для подобных дел нанимали человека, который не жил в городе. Машину угоняли и меняли номера – в этом смысле Стефано несколько не хватало полицейской картотеки, но он почти не сомневался, что додж, на котором Доминико увезли в порт, никто уже не найдёт.

Если жертва вела размеренный образ жизни, это всегда облегчало профессионалу работу: выход из дома в одно и то же время каждый день, обед в одном и том же кафе, один и тот же маршрут прогулок, один и тот же автомобиль. В этом отношении Доминико было достаточно легко рассчитать.

Все три места, где он появлялся, сменяли друг друга как по часам.

У Стефано были ещё некоторые мысли относительно того, кому Доминико мог помешать – слишком уж напоминало происшествие его же собственный рассказ о том, что произошло с Пьетро год назад. Но ничего более конкретного за ту пару недель, что Доминико провёл в кровати, он не нашёл – и потому продолжал ждать.

10

Отель «Премьер» был достаточно затерян среди офисных зданий и банков Манахаты, чтобы быть приятным и удобным местом для увлекающих встреч политиков и бизнесменов.

Доминико устраивал им великолепные банкеты каждую среду. На обедах, поражавших своей роскошью, встречались самые высокопоставленные лица станции. Там они предавались безудержному веселью.

Больше всего Стефано впечатлил бой пробками от шампанского, о котором он слышал, но которое до сих пор считал мифом о жизни тех, у кого денег куры не клюют: для него бутылки раскупоривали из десятков коробок. Само шампанское тоже находило применение – гости щедро поливали друг друга дорогим напитком из лучших винных погребов Корсики и Альбиона и смеялись как дети в парке аттракционов. Моэт и Шандон и Дом Периньон текли рекой в самом прямом смысле.

Само собой, ни один политический деятель или представитель законодательных органов не мог появиться в «Премьере» без согласования с Таскони. Это место принадлежало только ему.

– Дело не только в деньгах, – говорил Доминико вполголоса, когда они со Стефано оставались почти что наедине – если не считать наряда охраны, замершего кругом, – я представляю определённые группы людей. Мои соотечественники будут делать всё, что я говорю. Я могу, к примеру, обеспечить конгрессмену голоса. Могу обеспечить поддержку по наведению порядка, объединив несколько десятков мужчин, которые в день голосования будут контролировать выборы или, в крайнем случае, заполнят урны, проголосовав в нескольких участках. Мы нуждаемся друг в друге – правительство Манахаты и я.

Прошла неделя с тех пор, как Доминико начал выходить. Каждую среду он ездил в отель «Премьер», и в тот вечер как раз была среда.

Доминико держался от общего веселья в стороне, предпочитая наблюдать, и если заводил с кем-то разговор, то только о делах.

Стефано опасался, что здесь, в естественной для себя среде, Доминико окажется совсем не таким, каким Стефано его знал – но ничего подобного не произошло. Это был всё тот же человек, который последние месяцы сводил его с ума.

Доминико был молчалив и, похоже, одинок. Так что, стоя за спинкой его дивана среди шума и веселья, Стефано с трудом удерживался от того, чтобы наклониться к Доминико и поцеловать его.

Как обычно в такие вечера, посетители сами подходили к Доминико и после недолгих приветствий и заверений в верности заводили интересовавший их разговор.

Так же началась и беседа с Тициано Донетти, который протянул Доминико хрустящую недавно отпечатанную газету и спросил:

– Свежую речь МакФолена читал?

Доминико покачал головой и принял газету из его рук.

«Алкоголизм, – значилось в заметке, на которую Тициано указал ему, – это продукт экспорта с Корсики».

Доминико, порядком уставший от подобных однотипных статей, закатил было глаза, но Тициано ткнул пальцем в газету:

– Читай, читай.

Со вздохом Доминико снова опустил глаза на текст.

«Мы утверждаем, что мы – ревнители Ветров, а мораль и добропорядочность – основы нашего общества. Толпы мигрантов, стремящихся воспользоваться благами, созданными руками наших честных людей, или те взгляды, что они несут с собой и учат им наших доверчивых сограждан, трансформируют нас в неверников и возводят аморальность на престол. Несчастное Содружество, изнурённое послевоенными проблемами, недостатком еды и антисанитарией, сопровождающейся отсутствием доступной медицины, отправляет к нам своих любителей алкоголя».

Доминико не удержался и негромко хрюкнул.

– Читай, – повторил Тициано, и Доминико продолжил читать.

– «…тех, кто ставит производство алкоголя на верхнюю ступень своих жизненных ценностей; своих пьяниц и тех, кто еще не до конца погряз в этом грехе, но делает все возможное, чтобы до него дойти; с неприемлемыми нами взглядами на мораль и государственную политику. Они делаются частью нашего общества, но не интегрируются. Лишённые какой-либо свободы в стране, откуда они прибывают, они призывают за неограниченные права у нас, но и слышать не хотят об обязанностях и моральном долге. Из-за нашей либеральной политики и свободы они принимают участие в выборах, из-за нечистоплотных политиков… – Доминико пробежал глазами несколько строк, где автор статьи описывал конгресс, – они осуществляют управление нашей верой и огромными округами нашей Манахаты! Они вместо нас навязывают нам же нормы поведения, которые абсолютно безнравственны». Тициано, что это за бред? Почему я должен это читать?

– Ты не понял ни черта, – вырвав у босса газету, Донетти зло посмотрел на него. – Он предлагает ввести сухой закон.

– И что ты хочешь от меня?

– А ты не понимаешь что?

Стефано напрягся. Он-то как раз всё отлично понимал. Впрочем, Стефано не сомневался, что понимает и Доминико – и, скорее всего, просто не хочет произносить решение проблемы вслух.

– Его надо убрать.

Стефано широко распахнул глаза. Он впервые слышал, чтобы кто-то произносил подобные слова вслух.

Доминико повёл плечами, поудобнее устраиваясь в кресле, и, достав из портсигара сигару, стал раскуривать её.

Разнообразие и уровень питейных заведений Манахаты действительно не оставляли равнодушным никого – Стефано в том числе.

Большую их часть составляли салуны – что среднее между баром и пабом, куда с удовольствием бежали представители сильного пола, и очень часто слава этих мест была далека от хорошей.

Стульев, диванчиков и кресел там не было, чтобы клиенты «не засиживались» и пили стоя – но народ все равно с удовольствием захаживал туда – больше поболтать, чем выпить: салуны с самого момента основания станции служили центрами политических переговоров.

Доминико, как и другие капо, выплачивал владельцам салунов определенную сумму. За это те проводили агитацию среди посетителей, подбирали для семьи новых людей и помогали сбывать товар.

Ещё одним видом злачных мест были танцевальные клубы – эти появились в Манахате заметно поздней. Четыре минуты танца чередовались здесь с пятнадцатью минутами передышки, во время которой можно было выпить, освежиться и поговорить.

В тех танцклубах, где Стефано успел побывать, стояла невыносимая духота и густой дух плациуса клубился со всех сторон. Вентиляцию хозяева отказывались устанавливать наотрез: жара способствовала продаже спиртного, а запах – соблазну попробовать плесень для тех, кто ещё не пробовал её.

Среди восьмидесяти шести тысяч человек, посещавших танцевальные залы Манахаты субботними вечерами, основной процент падал на подростков от тринадцати до девятнадцати лет. Здесь проводились маскарады, в которых призом был ящик бордо, кег пива или пара пинт виски. Директор танцклуба мог назначить приз в сотню фунтов девушке, которая за месяц закажет в зале клуба больше всех коктейлей или скотча. Если учесть к тому же, что распивание горячительных напитков напрямую было связано с проституцией, то оба эти места были для Таскони золотым дном.

– Не обижайся, Тици, но я начинаю от тебя уставать.

– Как это понимать?

Доминико вздохнул.

– Пусть вводит свой чёртов закон, мне-то что?

Тициано скрипнул зубами.

– Мы потеряем ещё одну статью дохода. Доминико, ты сошёл с ума, у нас и так накрылся канал торговли с Аргайлами…

– Аргайлы тут ни при чём, – Доминико в упор посмотрел на него. – Давай говорить откровенно, Тици, Аргайлы заботят только тебя, потому что ты привык перекупать у них виски и перепродавать на Корсику, а наши продукты – наоборот, на Альбион. Но я уже сказал тебе – этого больше не будет. Торгуй с кем-нибудь ещё. Что же касается этого, – он постучал кончиком пальца по свежеотпечатанной газете, – то если закон пройдёт, он окажется только на руку нам. Мы продолжим вести дела так же, как сейчас. Только цены можно будет поднять.

Тициано собирался ответить что-то, но в эту минуту мужчина в чёрном костюме появился из толпы и, остановившись около него, что-то зашептал Тициано на ухо.

Стефано заледенел. «Вот оно», – промелькнуло у него в голове.

Подозрение нарастало у Стефано по мере того, как он пытался раскрутить дело о покушении на Доминико. В этом деле неизбежно должен был быть замешан один из его людей. И был это, безусловно, не простой боец.

Теперь Стефано знал кто – его правая рука, Тициано Донетти. Друг настолько близкий, что даже дом он построил рядом с резиденцией самого Доминико.

Человека, который отозвал его в сторону только что, Стефано уже видел – в салуне, где выпивал Беппе Ламберти.

Воспользовавшись недолгой паузой, Стефано коснулся плеча Доминико и прошептал.

– Давай отойдём.

Доминико поднял бровь.

– Прямо сейчас? Ты так хочешь меня, что не можешь дождаться, когда я освобожусь?

Стефано скрипнул зубами.

– Да, Доминико, – сказал он немного громче, – хочу, чтобы ты трахнул меня прямо сейчас.

Со стороны охранников послышался смешок. В глазах Доминико промелькнуло удивление.

– Ну, хорошо… – произнёс он. – Тици, ты нас подождёшь?

Тициано, который был занят собственным разговором, не обратил никакого внимания на слова капо.

Доминико встал, и они вместе направились в «кабинет» – небольшую изолированную комнатку со стенами, обитыми красным плюшем, где Доминико иногда проводил переговоры.

Едва дверь закрылась за спиной Доминико, тот плотоядно уставился на своего подручного и попытался его обнять, но Стефано увильнул от его рук.

– Нико, надо поговорить.

Доминико недовольно смотрел на него.

– Тициано – ты хорошо знаешь его?

– Почти десять лет, – ответил Доминико с неохотой.

– Он может тебя предать?

Доминико убрал руки в карман и повернулся лицом к электрокамину, горевшему в углу.

– Вот ты о чём, – сухо сказал он и подошёл к огню.

Какое-то время Доминико молчал. Стефано собирался уже привести свои доводы, когда Доминико произнёс:

– Я ничего не могу поделать. Тициано – член моей семьи. Может, мне и следовало бы убить его, но у меня нет никаких доказательств.

– Время дружбы окончилось, Доминико, – с нажимом произнёс Стефано, – настало время предательства.

Но Доминико не ответил ему ничего.

Стефано вздохнул и, подойдя к нему, обнял со спины, а подбородок опустил Доминико на плечо.

– Не бери в голову, – сказал Стефано уже тише и зарылся носом в его волосы.

– Мне нужны доказательства, Стеф, – повторил Доминико с нажимом.

Стефано развернул его лицом к себе и поцеловал.

– Положись на меня, – прошептал он в приоткрывшиеся ему на встречу губы. – Доказательства – это мой конёк.