Текст книги "Замкнутый круг мести. Исповедь невольного убийцы (СИ)"

Автор книги: Нефертум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Слезы льются из моих глаз нескончаемым потоком, и вскоре вся подушка залита ими. Чтобы отвлечься, я начал вспоминать прошлое: как я в Адлере грустный сижу на пляже, а Настя пытается меня утешить… Ах, Настя, Настя… Если бы ты сейчас видела меня и знала, за что я несу свой крест, то наверняка развелась бы со мной! Зачем нужен дочери бизнесмена серийный убийца, да к тому же и изнасилованный другим бандитом? Я вспоминаю дни, когда я пришел в ее номер с цветами… Мы, счастливые от того, что нашли друг друга, пили вино, ели конфеты, а затем… понимаете, что было… А затем мы ездили на экскурсии… Когда вернулись в Москву, то сразу же подали заявление в ЗАГС, Олег Сергеевич дарит нам квартиру… Про тот свой поступок я тогда и не вспоминал.

Пока я об этом думал, я даже сумел немного отвлечься от происходящего. Скоро Радзинский кончил и вышел из меня. Картины моей прежней жизни исчезли, и я вернулся в реальность. Все… Вот я жестоко оскорблен. От этой мысли я снова готов был расплакаться, но чудом сумел сдержаться. Думаю, что я выплакал все слезы за время ЭТОГО…

– Давай, иди к себе! – крикнул мне Радзинский. Я, шатаясь, побрел обратно, где меня с нетерпением ожидал Лешка. Видно, я представлял собой жалкое зрелище, поскольку он сразу же кинулся ко мне с расспросами. Но мне было не до ответов на его вопросы. Я думал, что слез у меня больше не осталось, но я ошибался.

Отец говорил, что настоящие мужчины не плачут, и всегда наказывал меня за проявление своих эмоций. Сам он был всегда холодным и бесстрастным и этого же требовал от меня. За свою жизнь я плакал очень редко: когда умерла моя бабушка, которую я очень любил, после того, как меня бросила Юля, когда лежал в больнице после тройного убийства, и вот сейчас. Я лег на раскладушку и наконец дал волю слезам. Чувствую, как Лешка обнимает меня и что-то тихо говорит. «Все будет хорошо…» – услышал я. До этого момента я и сам верил, что так и будет, но сейчас… Радзинский, можешь радоваться, тебе удалось сломать меня. Как мне в будущем избавиться от этих воспоминаний? Как мне рассказать даже Насте, что я пережил в плену и из-за чего вообще я там оказался? Кто мне поможет? Слегка успокоившись, я сообщил другу, что со мной сделал этот… мафиози. Как и следовало ожидать, его эта новость изрядно шокировала.

– Да как он посмел? Я его за это убью голыми руками! – возмущенно кричит он.

Попробуй это сделай… Ничего не выйдет.

– Надо бежать отсюда. Хватит сидеть и покорно ждать издевательств или еще чего похуже! – я вот в плену почти сломался, а Лешка, наоборот, воспрянул духом, что странно, поскольку на свободе он никогда не отличался решительностью. Я и сам мечтал о побеге, но боялся, что если нас поймают, то изнасилование будет только цветочками по сравнению с тем, что с нами сделают. Но как сбежать? Мы в подвале, стены здесь каменные, окон нет. Нас караулят круглые сутки… Я поделился своими мыслями с Лешкой. Тот сначала упрекнул меня, что раньше я был куда более оптимистичен, но потом и сам задумался. В конце концов он тоже понял, что бежать нам не удастся. Так что у нас только два варианта – либо смерть, либо неожиданное спасение. Второй вариант был настолько маловероятным, что мы его дружно вычеркнули. Остается лишь смерть… Я-то заслужил, но Лешка… Нет, невинный человек не должен страдать из-за меня, дурака! Не должен был я просить его скрыть убийство Лиановского…

Через десять минут в подвал зашли четверо: главарь мафии, медик, и двое незнакомых нам мужчин. Чего еще они от нас хотят? Снова пришли издеваться над нами? Но все оказалось гораздо хуже…

– Я слышал, здесь кто-то надеется на побег, – холодно начал главарь. – Это у вас не выйдет никогда. Вы верно говорили: никаких вариантов.

Как он мог это услышать?! Я хоть и знал, что задавать ему вопросы равносильно смерти, но все же спросил его об этом. Он закатил глаза, но все-таки ответил:

– Меня твои бесконечные вопросы сведут с ума… Вот, смотри, – и он указал на… шпионское устройство для прослушки, встроенное в стену. Господи… они слышали все, о чем мы говорили! Ой, не к добру все это… Дело наше плохо.

– Вы что, думали, что мы идиоты? Надо же как-то за вами следить. Кстати, мы узнали много интересного, – продолжал главарь. Внезапно в разговор вступил медик.

– Это точно, – засмеялся он. – Например, мы узнали, что вы желаете убить нашего начальника.

– Сейчас мы вас проучим за такие слова, – спокойно произнес Радзинский. – Начинайте, – кивнул он двоим незнакомцам.

Один из них, брюнет со шрамом на щеке, подошел к Лешке и, схватив его за ворот рубашки, поднял с раскладушки.

– Ты хотел убить нашего шефа, но у тебя это не выйдет, – злобно процедил он. – Зато мы убьем тебя.

Медик неожиданно оживился.

– Знаете, ведь мы же все недавно читали одну историю, как в США казнили с помощью серной кислоты. Может быть, испытаем этот способ на них?

Услышав эти слова, я сначала подумал, что это какой-то розыгрыш. Нет… Боже мой, неужели в современном мире есть еще люди, которые творят такое безумие? Я не хочу умирать ТАКИМ образом! И как это: «с помощью серной кислоты»? Что нас заставят делать – пить ее или еще что похуже? Я хоть и думал о смерти, но никогда – о такой… Лучше бы меня расстреляли, зарезали или повесили! А что, если они решат убить Лешку?! Что тогда делать? Я не допущу смерти ни в чем не виноватого человека! Я перевел взгляд на него – он был бледный как полотно и держался рукой за сердце.

– Отличная идея, – отвечает главарь. – Иди, готовь все, что надо.

Но ушел не только медик. Вслед за ним вышли все трое мафиози, оставив нас одних.

– Вот и пришла наша смерть, Вадим… – Лешка всхлипнул и обнял меня. Лицо его было очень бледным, так что шрамы стали еще более заметными. Я прижал его к себе и почувствовал, как дрожат его плечи. Конечно, перед лицом смерти всякий потеряет над собой контроль… Я тоже чувствую, как слеза катится по щеке. – Лучше бы застрелили… Но только не этот кошмар! – плачет он. Я бы и рад его утешить, но как? Ведь я и сам чувствую себя не лучше Лешки.

Прощай, моя любимая, прощайте, друзья, прощайте, коллеги… Скоро я умру! С одной стороны я немного рад, поскольку наконец избавлюсь от угрызений совести из-за убийства Лиановского, а с другой… Как же жутко умирать в тридцать шесть лет! И еще… я бы очень хотел перед смертью увидеть Настю! Перед глазами встал ее образ, такой, как в Адлере: зеленое парео, белый купальник, длинные каштановые волосы, выбивающиеся из-под соломенной шляпы, и взгляд… ее добрый взгляд, предназначенный мне…

– Как это трогательно! – раздался чей-то насмешливый голос. Мы обернулись и увидели главаря. – Взрослые мужики, а ведут себя как дети! Ладно, у нас все готово. Кто первый? – спрашивает он так, как будто речь идет не об убийстве, а о каком-то обыденном явлении.

– Давайте кинем монетку, – предлагает какой-то худой и высокий блондин. – Если орел, то первый Новицкий, если же решка – тогда Крохин.

Они так спокойно говорят, кого первого убивать! Даже собираются сыграть в орлянку на это! Сердца у них нет! Тем временем блондин вытащил из кармана монетку и подбросил ее. Сердце мое замерло. Я напряженно следил за монетой, какой стороной она упадет. Орел или решка?

– Решка! – объявил блондин.

Господи помилуй… Ну и что с ним сейчас сделают эти сумасшедшие? Его взяли под руки медик и тот брюнет со шрамом и повели наверх. Он отчаянно сопротивлялся, не желая умирать таким образом, но эта парочка легко удерживала его, поскольку и медик, и брюнет были мужики крепкие… Я только провожал его сочувственным взглядом. Что я мог сделать, когда меня самого держали двое мужчин? Радзинский и предложивший этот жуткий способ выбора медик-садист повели меня вслед за ними, чтобы я смотрел на то, как моего друга будут убивать… Как бы я хотел не видеть этого!..

Нас привели в какую-то небольшую комнату. Едва я взглянул на то, ЧТО там стояло, то с ужасом посмотрел на Лешку. А тот тоже стоял и немигающим взглядом смотрел на стоявшее посреди комнаты ложе, рядом с которым был резервуар с серной кислотой… Навскидку, там было где-то около трех литров… От резервуара шел шланг. Для чего? Куда этот шланг они денут во время…? Ах, лучше об этом не думать…

Я видел, как медик и его спутник раздевали Лешку, а он, мертвенно бледный, стоял и смотрел то на ложе, то на меня. Я попытался было улыбнуться, чтобы хоть как-то его подбодрить, но у меня вышла только какая-то кривая усмешка, и я от стыда перевел взгляд в пол. Не хотел, чтобы Лешка подумал что-то не то…

А тем временем эта парочка уложила его на это кошмарное ложе и привязала его кожаными ремнями. Вставили ему кляп и начали вставлять шланг. При первой же минуте этого их занятия я закрыл глаза, поскольку это мне живо напомнило мое собственное изнасилование. Вот и Лешка не избежал такой участи… Только меня изнасиловал человек, а его… шлангом…

Вот сейчас нажмут на кнопку – и все. Не будет больше моего друга… Нет! Не позволю этим тварям убить невиновного человека! Внезапно такая решительность меня одолела, что я и сам удивился. Я вырвался из рук главаря и блондина и бросился на медика, уже готового нажать на кнопку.

– Не смей, сука! – крикнул я, отталкивая его. Радзинский хотел было схватить меня за руку и оттащить от резервуара с кислотой, но я врезал ему ногой в пах. Не зря, ох не зря я когда-то занимался карате… Он кулем свалился на пол. Блондин тоже кинулся ко мне со своим жутким намерением, но я так дал ему, что он отлетел на несколько метров и врезался в стену. Остальные двое предпочли спастись бегством.

Внезапно я заметил лежавший на полу складной нож, выпавший из кармана Радзинского. И снова встал передо мной выбор: оставить мафиози в живых или же убить их? Если оставить им жизнь, то они нас поймают и на этот раз доведут свое дело до конца… А если убить, то на моей совести будет уже семь трупов. Эх, была не была… Жизнь другого, к тому же близкого мне человека для меня важнее, чем своя репутация! Я схватил нож и вонзил его в шею главаря, затем блондина. Потом разрезал ремни, удерживавшие Лешку на его смертельном ложе, вытащил кляп и шланг – с последним мне пришлось помучиться, но через несколько минут я его вытащил. Взглянув другу в лицо, я сильно испугался: выглядел он так, как будто пережил тяжелейший стресс: зрачки расширены, лицо бледное и перекошенное от ужаса, шрамы заметны как никогда, на лбу капли пота… Да что я говорю «как будто пережил тяжелейший стресс»? Это так и есть: сами посудите. Когда ты на волоске от смерти и уже готов к ней, вдруг завязывается драка, в результате которой ты остаешься жив, а твои палачи гибнут…

Я схватил его за руку и, совершенно забыв о том, что мы оба раздеты донага, метнулся вниз по лестнице к выходу. На улице нас пытаются остановить остальные двое, но два удара ножом исправляют эту ситуацию. Я бросил нож на землю и побежал неизвестно куда, таща за собой Лешку, который уже мало что соображал и вообще не понимал, что происходит. Куда мы бежали? Не знаю. Что мы будем делать, я тоже не знал. Главной целью для нас было убраться как можно дальше от дома Радзинского.

***

Сколько времени мы бежали – неизвестно. Я просто старался уйти от ненавистных мафиози. И только когда мы добрались до какого-то леса, я решил там отдохнуть. И тут я понял, в каком виде мы убежали: раздетые, со следами ран от розог, а несчастный Лешка вообще выглядел ужасно… Да, хороши мы… Теперь понятно, почему за все время, пока мы бежали, мы ни разу не встретили людей: наверное, все разбежались, увидев такую картину маслом.

Лешка же, как только мы добрались до леса, просто обессиленно повалился на траву и все еще продолжал лежать на ней.

– Ты как? – спросил я у него. Он слабо улыбнулся и ответил:

– Господи, неужели я жив… Да вроде ничего… Вадим, спасибо тебе большое. Если бы не ты…

Да, если бы я не вспомнил приемы карате, Лешка бы уже был мертвый, а я бы лежал на его месте и тоже был бы на волосок от смерти. Правда, теперь я уже окончательно и бесповоротно стал серийным убийцей. Все-таки семь трупов – это вам не шутки! Но, признаюсь, убийство мафиози я не принял близко к сердцу, поскольку я их ненавидел всей душой! Всех, а особенно главаря после того, ЧТО он со мной сделал! Скажу честно, когда я всадил нож в шею Радзинскому, я даже почувствовал какое-то облегчение, что ли…

Но в тот момент нам надо было достать хоть какую ни на есть одежду и попробовать добраться до города. Надо же было как-то разыскать Настю и друзей! Но если первое еще можно было как-то выполнить, то второе было очень сложно, поскольку у нас двоих не было ни гроша. Ни телефона, ни одежды, ни денег… Что делать? Разве что найти кого-нибудь, кто бы нам посочувствовал. Да и французский я не знаю, только английский… Как общаться со здешними жителями? Однако Лешка знал французский (выучил в институте), так что эта проблема отпала.

Но сейчас как нам показаться в ближайшем населенном пункте? Как мы заявимся туда в таком виде? В лучшем случае над нами посмеются, а в худшем – посадят в тюрьму за хулиганство. Рисковать очень бы не хотелось. Так что надо соорудить что-нибудь хотя бы из листьев… Но как на грех, в том лесу не было растений с достаточно крупными листьями, способными прикрыть нас. И что нам было делать? Я уже было отчаялся найти что-нибудь подходящее, но внезапно заметил росший где-то в отдалении кустарник с большими листьями.

Пришлось их сорвать около тридцати или больше, ведь надо было сделать две «юбки» – себе и другу. Пока я возился с нашей импровизированной одеждой, наступил вечер. Вот сколько времени я потратил на то, чтобы сделать всего лишь две юбки – листья никак не желали скрепляться ветками, которые все время выпадали у меня из рук… А от Лешки было мало толку – он все еще лежал на траве, приходя в себя от всего пережитого.

Наконец я все-таки смог сделать нам одежду и только тогда заметил, что уже вечер. Идти дальше не было смысла, поскольку мы очень устали и проголодались. Так что мне снова пришлось идти на этот раз в поисках чего-нибудь съедобного. Я шел и внимательно смотрел по сторонам: сплошь трава, даже ягод нет, только кое-где попадались желтые головки одуванчиков. Слышал, что во Франции очень любят есть их листья, но не сырыми же! Как-то мальчишкой я попробовал съесть один листик, и он оказался такой горький, что пришлось затем выпить очень много воды, чтобы заглушить горечь. Надо бы их листья прокипятить, но как? Ни реки, ни даже лужи нигде не было… Видно, придется вспомнить свой неприятный опыт знакомства со вкусом листьев одуванчика. А других съедобных растений не было… Я собрал листья и хотел вернуться к Лешке, но вдруг увидел каштан. Жареный каштан – тоже неплохо. Я уже было обрадовался, но вдруг вспомнил, что сейчас июнь и каштан только цветет, а плоды дает осенью. Вот облом… Я грустно вздохнул и вернулся к другу.

Он уже отошел от стресса и даже успел одеться. Я сгрузил свою добычу на землю и устало плюхнулся рядом с Лешкой. Единственным моим желанием было лечь и проспать несколько часов… Мы начали есть эти злосчастные листья. Лешка скривился и обратился ко мне:

– Вадим, ты что вообще принес? Это же есть невозможно.

– Не преувеличивай, – устало отозвался я, – можно. Да, они горькие, но вполне съедобные…

Я ужасно хотел спать, но все же каким-то чудом удержался от желания лечь прямо на землю и отключиться – не хотелось бы заработать себе пневмонию. В таких условиях это будет верная смерть. Мафиози не смогли нас убить, так это сделает болезнь… И ради чего мы тогда бежали?

Мы пошли бродить по лесу, собирая листья, чтобы сделать себе что-нибудь, на чем можно будет спать. Набрав достаточное количество, мы соорудили подстилку да так и повалились на нее в отключке, истратив все силы на побег и наш первый опыт жизни в лесу. На следующий день мы попробуем выбраться туда, где есть люди…

***

Солнце уже давно взошло, когда мы наконец проснулись. Я сначала слегка удивился, когда, открыв глаза, увидел перед собой лес, но тут же все вспомнил. Вспомнил я и наш плен, и вчерашнее решение добраться до ближайшего населенного пункта – правда, где он вообще? И где мы находились – тоже было непонятно. Сколько времени займет дорога до города?

Мы решили идти по лесу, пока не найдем, может быть, туристов или людей, которые бы просто гуляли здесь. Не теряя времени, мы собрались и пошли. Правда, собирать нам было абсолютно нечего.

Наши поиски заняли где-то полчаса, пока мы не наткнулись на какую-то компанию, сидевшую возле костра. Едва они увидели нас, то сначала испуганно, а потом с интересом уставились: мол, что это за мужики в юбках из листьев? Мне даже сначала показалось, что они приняли нас за геев. Вот был у них такой взгляд. Ну, во Франции к ним относятся нейтрально, но не все.

Лешка объяснил, что мы сбежали из плена и просим только одного – одежды и чтобы нам сказали, как добраться до города (он мне потом все перевел на русский). Наша история, как видно, тронула людей, и они стали смотреть на нас не с испугом, а с сочувствием. Минут пять они о чем-то говорили, а потом один из этой компании, молодой человек на вид лет двадцати, попросил нас идти за ним. Мы все шли и шли, пока где-то через десять минут не вышли к дороге, где стоял белый «Рено Дастер». Парень сказал Лешке, а тот перевел мне, что это их машина и что нас отвезут, куда нам надо, но сначала – в магазин. Да, это было действительно необходимо – не показываться же нам в городе в таком виде! Мы сели в машину и наконец поехали.

Приехали мы через полчаса. Наконец-то нормальная цивилизованная жизнь, а не раздумья о том, как выжить в лесу!

Все время водитель о чем-то говорил с Лешкой, а я, поскольку ни слова не понимал, сидел и смотрел в окно машины. Должно быть, они обсуждали нашу историю и план дальнейших действий…

«Дастер» подъехал к небольшому магазину. Водитель вышел, сказав нам оставаться в машине. Я понял это даже без перевода. Вернулся он с двумя пакетами, которые вручил нам, и мы поехали дальше. Теперь дело оставалось за малым – надо было где-то переодеться и ехать наконец в гостиницу. Но… без документов нас не пустят! Мои документы остались в чемодане, а он сейчас, если мафиози ничего не украли, у Насти. Да, и ей бы надо позвонить, предупредить, что вернулся. А Лешка… ему-то что делать? У него ведь тоже нет ни документов с собой, ни денег.

Мы остановились в каком-то тупике, где было абсолютно пусто, и начали переодеваться. Как хорошо снова ходить в нормальной одежде, а не в каких-то дурацких листьях! Я развернул свой пакет и увидел, что там лежал черный спортивный костюм и такого же цвета «вьетнамки». Бросил взгляд на Лешкин пакет – там было то же самое. Ну, правильно – чего заморачиваться? Купил два одинаковых комплекта и хорошо сделал.

Я обратился к водителю по-английски с просьбой позвонить жене. К счастью, он тоже знал английский и протянул мне свой мобильный. Как хорошо, что у него на телефоне был роуминг…

– Алло? – раздалось в трубке.

Наконец-то я слышу тебя, любимая… Господи, как же я по тебе скучал в те кошмарные дни нашего с Лешкой плена! А ведь прошло-то всего три дня, а я вот уже соскучился по тебе.

– Настя, ты слышишь меня? Это я, Вадим.

– Неужели это ты? Как я рада тебя слышать! Где ты?

– Мы в городе с Крохиным, скоро будем, – говорю я. – А ты с Маликовыми в гостинице? – она ответила утвердительно.

Водитель, услышав, что я закончил свой разговор, спросил, куда нас отвезти. Гостиница наша называлась «Хаятт Ридженси Ницца Пале де ла Медитерране» – Олег Сергеевич не пожалел денег для любимой дочери и для меня, ведь это довольно-таки роскошный отель, пять звезд как-никак! Располагается она на Английской набережной. Как только я сказал об этом водителю, тот удивленно округлил глаза и уставился на меня. Видно, он никак не думал, что я могу позволить себе отдыхать в таком крутом отеле. Ну, не я, конечно, а тесть все оплатил – ведь с моей зарплатой в сорок тысяч рублей в месяц про отдых на Лазурном берегу нечего и думать!

Скоро мы подъехали к Английской набережной. Вышли из машины и стали прощаться. Я спросил водителя, как его зовут. Он сказал, что его имя – Гильом Легран.

Век буду благодарен этому славному парню. Довез до города, дал позвонить, даже купил одежду… Да, ведь не перевелись еще на свете хорошие люди!

Мы все трое дружески распрощались, Гильом уехал, а мы с Лешкой пошли искать гостиницу. Через пять минут мы подошли к большому белому зданию с надписью «PALAIS DE LA MEDITERRANEE». Я сразу заметил, что возле входа стоят и смотрят на дорогу моя Настя и Рая с Володей и помахал рукой, желая привлечь их внимание. Они увидели нас и побежали навстречу. Как же мы все были рады, что снова вместе! Хотелось обнять их всех и никогда больше ни с кем из них не расставаться… Ах, зачем я не рассказал тогда о своем поступке? Но ничего, еще не поздно. Надеюсь, что Настя меня правильно поймет…

Но тогда я об этом не думал, а просто стоял и крепко обнимал свою дорогую, ненаглядную супругу, зарывшись лицом в ее волосы.

– Куда же ты пропал три дня назад? – шептала она мне на ухо. – Мы все так волновались… И как здесь оказался Алексей?

Все, вот и настал тот день, когда Настя должна узнать всю правду о том, кто на самом деле такой ее муж – начальник следственного изолятора, майор Вадим Михайлович Новицкий. Я прошу только об одном: чтобы она не сбежала от меня после моего признания; я этого не вынесу… Да и Раисе вряд ли понравится, что именно из-за желания помочь ее супругу я стал серийным убийцей… Ой, как не хочется рассказывать – могу разрушить две семьи!

– Я тебе немного позже расскажу, Настя, – вымученно улыбнулся я. – Ты не обидишься?

– Нет, что ты.

Мы пошли в свой номер, только Лешка хотел было уйти, поскольку его без документов вряд ли бы впустили. Как мы ни отговаривали его, он все-таки ушел, но Раиса успела вручить ему пачку денег, чтобы ему не было так уж тяжело обживаться в городе. Правда, мне с ней, поскольку мы лучше Насти и Володи знали Лешку, пришлось догонять его и всем вместе идти в российское посольство подтверждать его личность (но сначала мы отправились в полицию подавать заявление об утрате паспорта, потом пошли сниматься), а иначе ему бы не удалось вернуться в Москву. Но все обошлось благополучно, и он все-таки уехал. Я его отлично понимал… После того, что мы с ним пережили, его во Францию уже и калачом не заманишь… Где он провел время до отъезда – неизвестно.

***

Когда мы с Раисой вернулись, то все вместе устроились в гостиной нашего номера на двух диванах – на одном мы с Настей, на другом – Володя с женой. Женщины смотрели на меня с любопытством, желая узнать, куда же я исчез в день приезда в Ниццу. Почувствовав на себе их заинтересованные взгляды, я мысленно перекрестился и начал:

– Это началось десять лет назад. Тогда Володя был женат и имел двух дочерей и родителей. Но ему пришла в голову идея занять место главаря наркомафии, чтобы узнать их планы и посадить всех ее членов. Однако объявился другой глава – рецидивист Эдуард Алексеевич Лиановский. Он угрожал, что если Володя не откажется от своей затеи, то он убьет всю его семью. Но… он не поверил, и мафия все-таки сделала это. Сразу после убийства Володя пришел ко мне и едва ли не на коленях умолял меня отомстить Лиановскому. Я согласился, но тогда еще не думал об убийстве! Но два года назад он вместе с двумя подельниками попал ко мне. Я хотел всего лишь поговорить с ним, заставить его раскаяться в своем поступке, но он довел меня до белого каления своей наглостью и бессердечием, и я расстрелял в него и тех двоих всю обойму… Я тогда мало что соображал и побежал к Лешке, чтобы тот замял это дело. А когда мы приехали сюда, нас вырубили члены мафии польского криминального авторитета Яна Радзинского. Меня и Крохина привезли в его дом, и там мы пережили такое, что рассказывать не стану.

– Нет, ты все же расскажи, пожалуйста, – решительно сказала Настя. Если бы она знала… не делай поспешных выводов, дорогая, умоляю тебя! Пожалей меня и пойми…

– Как хочешь… Сначала этот садист нас избил прутьями, затем… – нет, я не смогу это сказать! Но надо, я не буду больше ничего скрывать, и так уже за это поплатился! – А затем… – все-таки я не мог сказать им о том, что со мной произошло в плену, и отделался лишь скромным эвфемизмом. Но меня все отлично поняли.

– Да его за такое надо либо казнить, либо дать пожизненное! – воскликнула Настя.

– Поздно уже… – продолжаю я свою исповедь. – После этого Лешка тоже сказал, что его за это дело надо убить. Но мы не знали, что все наши разговоры прослушивали… Главарь с остальными пришел и приказал одному из них нас убить так жестоко, что нам тогда чуть плохо не стало… Он приказал влить нам серную кислоту. Да, вот так жестоко они решили с нами расправиться.

– О господи! – в один голос воскликнула вся троица. – Как же вы смогли сбежать из плена? – это уже Володя.

– Когда они уже были готовы убить Лешку… Кстати, вы не представляете себе, как они решили выбрать, кого первого убить – бросили монетку! Так вот, еще секунда – и было бы поздно. Но я, к счастью, занимался карате и обезвредил двоих; остальные сбежали. Но потом… мне на глаза попался нож, и я подумал, что если оставить их в живых, то они нас поймают и на этот раз завершат свое дело… И мне пришлось убить всех четверых… Мы сбежали – раздетые, без денег, без телефона, без документов! Нам пришлось ходить в юбках из листьев, ночевать в лесу, питаться листьями одуванчиков, поскольку ничего другого найти не удалось… На следующий день мы наткнулись в лесу на компанию друзей, рассказали свою историю, и один из них привез нас сюда и купил нам новую одежду… Вот и вся история. А теперь решай, Настя, нужен ли я тебе – серийный убийца, на совести которого семь жертв? Если ты захочешь развестись, я пойму, но только знай, что я тебя очень люблю и ни за что не захочу расстаться с тобой… – после того, как я произнес эти слова, у меня в глазах стояли слезы. Нет, я не смогу жить без Насти… Ради всего святого, не подавай на развод! Ты, наверно, теперь поняла, почему я был такой грустный год назад в Адлере, когда мы познакомились… Я взглянул на нее – она задумчиво смотрела куда-то в пол. Подняла глаза и тихо сказала:

– Почему ты рассказал мне об этом только сейчас? Ведь можно было стольких событий избежать…

– Я не хотел, чтобы ты считала меня преступником…

– Ох, Вадим… – Настя обняла меня, – не надо думать, что абсолютно все люди шаблонно мыслят… Ну как ты мог подумать, что я буду считать тебя бандитом? Я же еще в Адлере поняла, что у тебя случилась трагедия. Ты же знаешь, что я была психотерапевтом. Я бы смогла тебе помочь избавиться от этих воспоминаний, а ты все в себе держал! Неужели ты думал, что я не пойму твой поступок? Ты же как бы восстановил справедливость, отомстил за погибшую семью друга… Конечно, месть – это не выход, но на твоем месте я, пожалуй, поступила бы так же. А насчет тех мафиози – ты все правильно сделал: ты спас жизнь своему другу. Это с лихвой окупает твое убийство этих людей. Если бы ты этого не сделал, то сейчас мучился бы угрызениями совести, что не смог спасти Алексея… Я не оправдываю убийство, но есть же случаи, когда это вполне резонный поступок…

Слушая эту речь, я не мог больше держаться и плакал навзрыд… Знаю, что я идиот – думал, что Настя сбежит от меня без оглядки, едва узнает о моем прошлом. Господи, как же я ошибался! Прости меня, что я ничего тебе не рассказал…

– Я виноват… Прости меня, пожалуйста… – я опустил голову на колени супруги и чувствую, как она осторожно и ласково гладит мои волосы. – Я пойду и сдамся, едва вернусь в Москву!

– Не делай этого, дорогой. Ты ни в чем не виноват. Они заслужили смерть.

– И ты так спокойно об этом говоришь?! – вскрикнул я. Не ожидал таких слов от Насти, ей-богу, не ожидал…

– Ты сам подумай: Лиановский убил двух пожилых людей, детей и молодую женщину только за то, что они – семья Владимира Анатольевича, который просто хотел свершить правосудие. Радзинский вообще сделал с тобой… сам знаешь, что. К тому же они едва не убили твоего друга. Ну чего о них жалеть? Понимаешь ли ты это?

– Понимаю, но принять твою философию не смогу… – вздохнул я.

– Не бойся, я тебе помогу избавиться от этих воспоминаний, – Настя легко целует меня в макушку. – Не думай об этом. У нас еще много времени на отдых. Тебе надо отвлечься от пережитого.

Она жестом попросила Володю с женой оставить нас одних, но перед тем, как выйти, он подошел ко мне и тихо сказал:

– Это все моя вина. Я не должен был просить тебя мстить Лиановскому. Именно мне надо было убить его, а не тебе – это было бы разумнее. Прости меня, Вадим… – с этими словами он вышел.

Я тебя ни в чем не обвиняю, Володя. Ну не хватило тебе силы самому отомстить за убийство своей семьи – что делать? Конечно, ведь представьте себе такую картину – приходишь с работы, ждешь, что тебя встретят жена и дети, и вдруг… видишь убитыми их всех! Но видит бог, неприятно сознавать, что я пережил такой кошмар в доме главаря польской мафии только из-за того, что мне хотелось помочь другу. Я бы и врагу такого не пожелал… Но надо как-то жить дальше после этого.

========== Дальнейший отдых и возвращение в Москву ==========

Из всех лекарств лучшее – отдых…

Бенджамин Франклин

Остальное время пролетело незаметно – все было тихо и спокойно. Поначалу я немного опасался, что объявятся еще какие-нибудь желающие отомстить за смерть Лиановского и Радзинского, но нет. Так что постепенно я успокоился и с головой окунулся в шикарную жизнь на Лазурном берегу Франции. Как-то удавалось абстрагироваться от всего пережитого, только в первые дни после возвращения в город меня начинали мучить кошмары… Но потом все стало нормально.

Мы большую часть времени проводили на пляже, но также и осматривали достопримечательности, которых в Ницце очень много. Например, Раиса с первого же дня, прошедшего после моего возвращения, буквально загорелась желанием посетить Римский холм, или же квартал Симье. Там раньше располагалось поселение Цеменелум, построенное древними римлянами. Сейчас же там лишь его руины, но, в общем, все выглядит очень красиво – остатки каменных зданий: римских ванн и амфитеатра – в окружении симпатичной оливковой рощи. Да, мы тогда поняли, почему Раиса так стремилась посетить это место. Когда мы бродили по развалинам Цеменелума, она была сама не своя от счастья и очень много снимала.

Рядом находился еще Археологический музей, поскольку в Симье до сих пор проводятся раскопки. Мы, разумеется, посетили его, нам очень понравилось рассматривать вещи многовековой давности. Затем мы осмотрели здание отеля Регина, где останавливалась сама английская королева Виктория – огромное шикарное здание со стеклянной верандой, действующая гостиница. Но наша – «Хаятт Ридженси» – ничуть не хуже. Английская набережная, где мы жили, длиной в семь километров является как бы «визитной карточкой» города.