Текст книги "Отражение нарцисса (СИ)"

Автор книги: Nataniel_A

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Сотрудники клиники переглядывались и перешептывались в недоумении, когда увидели репортера с кожаным портфелем и в костюме с иголочки, улыбнувшегося им в тридцать два белоснежных зуба и прошествовавшего в кабинет доктора Альбьери. Труженики пера заявлялись к ним не так уж часто, но все решили, не сговариваясь, что готовится масштабная публикация к юбилею клиники или что-то вроде того.

– Альбьери, журналист пришел, – предупредила супруга Эдна.

– Пригласи его, Эдна, – доктор готовился к этой встрече, словно к экзамену.

– Добрый день, сеньор Альбьери, – гость вошел в кабинет и обменялся рукопожатием с ученым. – Меня зовут Брендон Фортескью, я корреспондент газеты «Британские известия».

– Очень приятно, мистер Фортескью, – монотонно проговорил Альбьери. – Я свободно владею английским, поэтому готов беседовать на неродном языке.

– Как пожелаете, – Брендон уселся напротив него, достал диктофон, блокнот и ручку. – Вы позволите, я включу?

– Да-да, – внешне доктор сохранял непоколебимое спокойствие.

– Итак, мистер Альбьери, вы, должно быть, задаетесь вопросом, что привело меня к вам. Я готовлю объемный материал, посвященный именитым выпускникам Оксфордского университета.

– Что вы, – слегка усмехнулся Альбьери. – Меня едва ли можно назвать именитым выпускником Оксфорда, во всяком случае, в научном мире меня никогда не признавали должным образом.

– Тем не менее, – Фортескью окинул взглядом кабинет, – вы добились выдающихся успехов у себя на родине, а это очень немало. Миссия Оксфордского университета состоит не только в подготовке кадров для Соединенного Королевства, но и в том, чтобы снабжать высококвалифицированными специалистами весь мир.

«Он мне льстит», – отметил про себя доктор.

– Расскажите немного о вашей деятельности, о ее значении в масштабах Бразилии, – попросил журналист.

Альбьери тщательно, взвешивая каждое слово, поведал ему о сути своей многолетней работы. Фортескью записывал все на диктофон и регулярно делал пометки в блокноте, не перебивая интервьюируемого.

– Благодарю вас, мистер Альбьери. Давайте поговорим о ваших годах в университете. Мне известно, что изначально вы поступали на богословский факультет, затем переменив его на факультет естественных наук. Что побудило вас сделать выбор в пользу науки?

«Начинается самая ответственная часть», – подумал ученый, но вслух сказал следующее:

– Я не нашел в религии того, что нашел в науке. Религия пытается дать ответы на многие вопросы, но только наука может их решать.

– Например, что вы имеете в виду? – Брендон подпер кулаком подбородок.

– Например, вопрос вечной жизни. Испокон веков люди боялись смерти и не хотели умирать, тогда религия дала им надежду на рай и воскресение. Но надежда – это не гарантия. Надежда не убирает проблему как таковую, а гарантию можно увидеть своими глазами, прочувствовать в реальности.

– Гарантия вечной жизни? – приподнял брови журналист.

– Да, именно! – Альбьери незаметно для себя вошел в раж. – Эликсир бессмертия, который так искали наши предки, это не что-то эфемерное, это химическое вещество! Понимаете, человеку нужно что-то материальное, что-то конкретное!

– Мистер Альбьери, а современная наука могла бы предложить альтернативу эликсиру бессмертия?

– Возможно, – уклончиво ответил ученый. – Однако же пока речь не идет о бесконечном продлении жизни одного человека, а вот о его перерождении – очень даже.

– Перерождении? – поразился Фортескью. – Как в индуизме?

– Вы путаетесь, сэр. Вот вам прекрасный пример: религия говорит о реинкарнации, а наука ее осуществляет! Я имею в виду клонирование.

Брендон чуть не присвистнул от восторга, но сохранил серьезное выражение лица.

– Я знаю, – сказал он, – что вы занимались исследованиями по данной теме, будучи в составе знаменитой оксфордской пятерки. Неужели клонирование действительно может воплотить давнюю мечту человечества о бессмертии?

– Может, – уверенно заявил Альбьери. – При соблюдении определенных условий из клона можно воссоздать копию оригинала не только по физическим, но и по психологическим параметрам.

– Любопытное утверждение. Но, мистер Альбьери, стопроцентно идентичных условий воспитания невозможно создать при всем желании.

– Признаю, некоторая погрешность имеет место быть. Но не забывайте о механизме генетической памяти, развитой у клона в разы сильнее, чем у обычных людей. Генетическая память поможет восполнить пробелы.

«Попался!» – мысленно воскликнул Фортескью.

– На чем основана данная теория? – поинтересовался он.

Альбьери осекся, поняв, что в чрезмерной увлеченности сказал лишнего.

– Это предположение связано с генотипическими особенностями клонированного организма, но я бы предпочел не углубляться в терминологию.

– Хорошо, мистер Альбьери, я понял вас. Как вы считаете, на практике у реального клона не возникло бы потребности в самосознании, в поиске своей идентичности?

Доктор был поставлен в тупик. Растерянное, обозленное лицо Лео встало у него перед глазами помимо воли, и внимательный взор журналиста заметил это секундное замешательство.

– Это вопросы психолого-педагогического сопровождения ребенка-клона. Чтобы воплотить в действительность то, о чем мы говорим, усилий одних лишь генетиков недостаточно – нужна целая команда профессионалов.

– Честно говоря, мистер Альбьери, сложно себе вообразить, как будет выглядеть процедура клонирования, поставленная на поток.

– Это вопрос времени, – поморщился доктор. – Новое всегда воспринимается людьми в штыки, но затем оно занимает свою нишу в жизни общества. Могли ли люди сто пятьдесят лет назад вообразить себе технику, которая существует сейчас? А полеты по небу через океан? Для них это было бы дикостью, а для нас в порядке вещей.

– Но нельзя не признавать того, что общество достаточно ксенофобно, и технический прогресс – это одно, а изменения такого плана – более тонкий процесс, – возразил Фортескью.

– Тонкий не значит невозможный, – парировал Альбьери.

– А если бы вы создали клона, как бы вы себя ощущали?

– Я думаю… – он сделал паузу. – Я думаю, я ощущал бы себя богом.

– И кем был бы для вас этот клон? – ястребиный взгляд журналиста не упускал ни одной детали, ни одного движения лицевого мускула.

– Он был бы новым Адамом.

«Он безумен, но это совсем не безумие в медицинском смысле. Он сделал своего несчастного клона, у меня не осталось сомнений», – сделал вывод Фортескью.

– Премного благодарен вам за увлекательнейшую беседу, мистер Альбьери, – он нажал на кнопку диктофона. – Надеюсь, мне еще посчастливится побеседовать с вами.

– И вам спасибо, мистер Фортескью. Надеюсь, вы еще услышите обо мне.

Распрощавшись с ученым, Брендон поспешил в гостиницу. Он ехал в такси, и на этот раз его внимания уже совершенно не привлекали виды Рио. «Старый чертяка Ньюман был прав, здесь кроется что-то фантастическое. Осталось лишь найти этого нового Адама, кем бы он ни был», – мысли в голове у журналиста мелькали с бешеной скоростью. Еще немного, и имя британского репортера войдет в историю.

========== Глава 21. Признание ==========

– Мел, ты чего такая кислая? – Нанду тормошил подругу, сидевшую на диване в гостиной у Валверде с самым безучастным видом.

– Ну что ты пристал к Мел, Нанду? – вступилась за нее Телминья. – У всех бывают неудачные дни, ничего особенного.

– Да, вот только у Мел этот неудачный день длится уже не первую неделю, – заметил Сесеу, сделав глоток пива из жестяной банки.

– Сесеу! – шикнула на него сестра.

– Телминья, мы хотим помочь, – простодушно возразил Нанду. – Мел никогда такой не была, ну, до того, как познакомилась с этим парнем. Мел, будешь пиво?

– Отстань от меня, – отмахнулась от него девушка, как от назойливой мухи.

– Ну вот, хочешь, как лучше, а тебе хамят.

– А где твой косячок? – поинтересовался у друга Сесеу.

– Мне Анжела устроила обыск и выбросила, – пожаловался Нанду. – И после этого полчаса мозги компостировала.

– Вот стерва! Сама-то наверняка в молодости все перепробовала.

– Все правильно она сделала, – вмешалась Телминья. – Если вы дурачки и ничего сами не понимаете, кто-то же должен вам объяснять.

– И ты туда же, Телминья, – скривился ее брат. – Что ж вы все зануды такие?

– Я больше не могу слушать вашу болтовню, у меня голова сейчас треснет, – Мел поднялась на ноги и демонстративно ушла в комнату подруги.

– Девушки! – в недоумении развел руками Нанду.

– Мел! – Телминья присела рядом с ней и взяла за руку. – Что случилось, расскажи мне.

– Это все Лео, – Мел с трудом сдерживала слезы. – Он начал избегать меня, хотя все начиналось хорошо.

– Странно. Ни с того ни с сего?

– Я думаю, причина в маме, – предположила девушка. – Она враждебно к нему относится, и Лео это чувствует. Я сто раз объясняла ему, что мама – это мама, а я это я, но он, похоже, не понимает.

– Вам нужно откровенно поговорить, – дала совет Телминья. – Просто скажи ему прямо обо всем, что думаешь и чувствуешь, иначе он так и будет все время сбегать от тебя.

– Ах, Телминья, не знаю, – засомневалась Мел. – Лео такой странный, я боюсь откровенными разговорами отпугнуть его насовсем.

– Мел, может, я чего-то не понимаю, но если он боится откровенных разговоров, то зачем тебе такой парень?

– Телминья! – она засмеялась сквозь грусть. – Я тоже постоянно себя об этом спрашиваю и не нахожу ответа. Я стала такой плаксой рядом с ним.

– Тем более!

– Что-то случилось через некоторое время после того, как я вернулась из Англии. И мать Лео, донна Деуза, тоже это заметила. Он даже бросил подготовку к экзаменам, которой так горел.

– Мел, поговори с ним. Нельзя оставлять все просто так и мучиться неопределенностью.

– Я так и сделаю! – смело заявила Мел. – Терять мне нечего.

***

Лео возвращался домой с очередной бесцельной прогулки. Он вновь, как в прежние времена, взял за обыкновение часами болтаться на улице, а порой и устраивать ночлег под открытым небом где-нибудь на безлюдном пляже. Теперь все стало еще хуже – раньше Лео не осознавал причин досаждавшей ему внутренней пустоты, ныне же страшная тайна, сокрытая даже от матери, буквально разрывала душу, а мучительнее всего то, что от нее нигде нельзя было спрятаться – ни под звездным небом в шуме прибоя, ни в суетливой городской толпе. Правда о самом себе тенью следовала за Лео по пятам, и даже если бы он уехал на край земли и затерялся посреди песков пустыни, она настигла бы его и там, как хищная птица.

Он с удивлением заметил у ворот своего дома Мел. Она стояла возле калитки в легком светлом платьице с тонким поясом и с волнением высматривала Лео среди прохожих. Ее фигурка показалась ему такой воздушной, хрупкой, беззащитной, что невольно сжалось сердце. Наконец, увидев знакомое лицо, она широко улыбнулась и робко махнула рукой.

– Мел? – растерянно произнес Лео. – Не ожидал встретить тебя.

– Привет, очень хорошо, что я смогла тебя поймать. Лео, нам с тобой нужно поговорить.

– Хорошо, проходи, – он жестом пригласил ее в дом.

– Я только что оттуда. Давай пройдемся, ты не против?

Он лишь дернул плечами в ответ, выражая согласие. На город начинали спускаться сумерки, однако жизнь вокруг продолжала кипеть: с заходом солнца, как и в любой стране, где круглый год лето, улицы заметно оживлялись. Возле одного из баров посетители лихо отплясывали каримбо – национальный танец, в котором танцовщицы в длинных расклешенных юбках выделывают причудливые па. Лео бросил равнодушный взгляд на то, как мелькают пестрые, словно крылья тропических бабочек, юбки, и прошел дальше вместе с Мел мимо веселой компании, пока звуки музыки и смеха не стихли.

– Лео, что у тебя произошло? – Мел опустилась на парковую скамейку. – Я перестала тебя узнавать.

– Я тоже, Мел, – он сел рядом с ней. – Я давно уже перестал себя узнавать.

– Я расстроила тебя чем-то?

– О чем ты? – удивился Лео.

– Ты избегаешь меня, почему? – в глазах Мел читалась обида.

– Хм, – с горечью улыбнулся он и отвернулся в сторону. – Я избегаю не тебя, а себя.

– Снова ты говоришь загадками. Когда я шла к тебе, то приготовила целую речь, разве что на бумажке ее не записала. Точно знала, что и как тебе скажу, а сейчас ни слова не могу произнести.

– Почему? – Лео вопросительно взглянул на нее.

– Я ничего не буду говорить, а лучше сделаю.

Лео не успел опомниться, как Мел впилась в его губы слегка неумелым, но очень решительным поцелуем, на который он ответил с большой охотой и удовольствием. Она была права – слова только мешают тихому диалогу двух сердец, в котором, наконец, не осталось места никаким сомнениям и недомолвкам. Тем не менее, все оказалось не так просто, как думала Мел, увлекаясь взаимным и таким долгожданным романтическим порывом.

– Мел… – Лео отстранился, не разжимая, однако, объятий. – Не надо.

– О, нет! – раздосадовалась девушка. – Ты меня не обманешь, не скажешь, что ничего не чувствуешь – я теперь знаю, что это не так!

– Я не умею любить, Мел, никогда не умел.

– Я не ударила тебя только потому, что не терплю рукоприкладства, – Мел резко высвободилась из его рук. – Ты просто мерзавец, вот ты кто! Я больше не позволю играть моими чувствами!

– Видишь, ты обижаешься и кричишь, а я не понимаю, из-за чего. Я вообще очень плохо понимаю людей. Даже мама считает, что я ее не люблю. Никто мне не может растолковать, как она выглядит, эта любовь, и как ее показывать так, чтобы люди о ней догадывались.

– Но это же так просто! – воскликнула Мел. – Лео, ты будто с Марса прилетел!

– Да, точно, с Марса, – усмехнулся Лео, разглядывая камешек под ногами. – Лучше тебе не связываться со мной, я все равно тебя разочарую.

– Какие глупости ты говоришь! Просто скажи: любишь или нет?

– Люблю, – не поднимая головы, ответил он.

– Ну вот! – у Мел перехватило дух от радости. – Все куда легче, чем ты думаешь!

– Не легче, – парень закрыл лицо ладонями.

– Боже, я сейчас с ума сойду, – она начала выходить из себя. – Что с тобой не так, Лео?

– Мел, я скажу тебе одну вещь, и ты сразу все поймешь.

– Какую вещь?.. – Мел посмотрела на него с опаской, боясь услышать что-то роковое.

Лео помедлил немного с ответом. Он должен признаться ей – будет неправильно лгать, придумывать нелепые отговорки, почему их любовь не имеет права на существование. Всего одно слово расставит все по местам.

– Я… я клон, Мел.

– Что?! – она в ужасе вскочила со скамейки.

– Да, вот так, – проговорил Лео, сожалея о том, что не может провалиться сквозь землю прямо на месте.

– Так вот почему ты… – удушающий комок в горле не давал Мел договорить. – Вот почему ты искал… Но, Лео, как такое возможно?

– Мой крестный, Альбьери, создал меня. Он генетик, – парень смотрел в сторону, избегая взгляда возлюбленной. – У него погиб крестник, и он решил воскресить его таким образом. Во всяком случае, он мне так сказал.

– Не могу поверить, – произнесла Мел, несмотря на слезы, бегущие ручьем из глаз. Она подошла ближе и положила руку ему на плечо. – Ты подумал, что я отвернусь от тебя из-за этого?

– Нет, – он печально улыбнулся ей. – Я верил, что ты не станешь бояться меня, как другие. Но нам не нужно быть вместе. Ты будешь страдать рядом со мной, как страдаю я. Раньше я думал, что получу образование и узнаю все о себе, но я жестоко ошибался. Еще никто в мире не может сказать, какова будет судьба клонов, даже их создатели. Все проверяется опытным путем, то есть, на мне.

– Лео… – потрясенно прошептала Мел.

– Я живой эксперимент. Я могу резко состариться через год или через пять лет, могу заболеть неизвестной болезнью, которую не сможет вылечить ни один врач. Мой организм – загадка, и мне как-то нужно с ним жить, но лучше я буду делать это один. Запомни меня таким, какой я сейчас, Мел, и иди своей дорогой. У тебя впереди долгая счастливая жизнь.

– Мне не нужна никакая своя дорога! – неожиданно вспылила девушка. – Почему ты делаешь мой выбор за меня?

Вместо ответа Лео еще раз с нежностью поцеловал ее, стараясь навсегда запечатлеть этот момент в памяти.

– Прощай, Мел, – сказал он и быстрым шагом пошел прочь под покровом сгущающихся сумерек.

***

Маиза в волнении набирала сотовый дочери, расхаживая туда-сюда по просторной гостиной.

– Недоступен! – в отчаянии проговорила она. – Эта девчонка доведет меня до нервного срыва!

– Маиза, тише, – успокаивал ее муж. – Нужно позвонить Телминье, они наверняка пошли куда-то всей компанией.

– Нет, Кайо, я сердцем чувствую неладное. Разве ты не видишь, что творится с дочерью? Это все тот парень так на нее влияет, я бы и близко его к Мел не подпустила, но ты же играешь в демократию! Мел еще ребенок, она многого не понимает, но ты!

Мел настежь распахнула двери дома и побежала наверх вся заплаканная, даже не взглянув в сторону родителей.

– Мел, ну наконец-то! – облегченно воскликнула Маиза. – Дочка, почему ты не предупредила, что уходишь? Мы волновались. Мел!

– Я пойду к ней, – жестом Кайо призвал жену не беспокоиться.

Девушка упала на мягкую кровать и закрыла голову подушкой, чтобы никто не слышал ее рыданий. Сквозь неплотно прикрытую дверь в темную комнату пробивалась тонкая полоска света.

– Мел, можно войти? – постучался к ней отец.

– Папа, я не хочу разговаривать! – эмоционально прокричала она в ответ.

– Мел, я не буду спрашивать, что случилось, просто посижу с тобой, хорошо?

– Ладно, – Мел села, опершись спиной на каретку кровати, и вытерла ладонью слезы со щеки. – Такой ужасный вечер.

– Вижу, дочка, – Кайо убрал с ее лица прилипшую прядь волос.

– Пап, хочешь, я расскажу тебе историю?

– Расскажи, милая.

– У меня есть подруга, – начала говорить Мел, периодически всхлипывая, – Аманда, наверное, ты ее помнишь. Однажды она влюбилась в необычного парня. У него с рождения не было руки по самый локоть, только об этом мало кто догадывался – у него был протез такой, что не отличишь от настоящей кисти. Этот парень всегда носил одежду с длинным рукавом и так ловко управлялся в быту, что она ничего не заподозрила, а когда узнала, плакала два дня. Я не понимала, осуждала Аманду, ведь какая тут, по большому счету, трагедия? Живут же люди по-разному. Да только не сложилось у них ничего.

Мел снова зашлась слезами и кинулась на шею отцу.

– Дочка, ну что ты, – гладил он ее по голове.

– Папочка, почему мир такой жестокий?

– Мел, если бы я мог, то оградил бы тебя от всех невзгод и жестокостей судьбы. Но я не могу, ты уже не та малышка, что бегала дни напролет по саду, где я старался убрать каждый лишний камешек, каждое возможное препятствие, чтобы ты не упала и не поранилась. Кажется, пришла пора взрослеть, дочка.

Маиза, притаившаяся в дверном проеме, тяжело вздохнула. Она понимала все без объяснений – это было сродни дежавю, мать досконально знала все, что чувствует дочь. «Лукас не разрушил мою жизнь, но теперь его сын пытается разрушить жизнь Мел», – с возмущением подумала сеньора Кадоре. Похоже, семейство Феррасов было ее личным проклятием, но она не собиралась сдаваться. В конце концов, кто защитит дочь, если не Маиза?

========== Глава 22. Ищейка ==========

Отчитавшись главному редактору о проделанной работе и сообщив о предполагаемых командировочных тратах, Брендон расселся за письменным столом, на котором лежали приготовленные для изучения материалы. «Пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что», – вслух проговорил он и усмехнулся. Журналист часто любил повторять, что эта сказка сыграла определяющую роль в его жизни – его бабушка, иммигрировавшая в тридцать седьмом году в Лондон из Москвы и вышедшая замуж за английского лорда, разговаривала с внуком исключительно на русском и читала ему народные произведения. Так, в маленьком мальчике проснулась тяга к познанию окружающего мира и к изучению языков. Фортескью подумал, что никогда еще эта фраза так точно не описывала его профессиональную задачу – искать клона в чужой стране и вправду было сродни поиску иголки в стоге сена.

Для начала нужно было определиться с кругом поисков. Кого мог клонировать безумный гений? Себя? Едва ли кто-то решится проделать такой эксперимент над собой, насколько безрассудным бы ни был исследователь.

– За свою жизнь я не встречал более религиозных атеистов, чем этот господин, – Брендон не заметил, как сказал эту фразу вслух, пока листал досье на доктора Альбьери. Внезапно его осенила ошеломляющая мысль. – Перерождение! Он недаром говорил о перерождении, о реинкарнации, это связано со смертью, а смерть кого-то из близких, как известно, стала отправной точкой во всей научной карьере Альбьери! Думай, Фортескью, думай, думай!

От напряжения у него даже выступил пот на лбу. Погибшую возлюбленную ученый не мог клонировать при всем желании – для этого нужны клетки живого организма. Тогда получается, что версия с умершим отпадает? Ведь нельзя же заготовить на такой случай клетки всех близких людей. Вот если бы у покойного была живая копия…

– Близнецы! – вскричал журналист, не сдержав порыва эмоций. – Я должен узнать все об этих близнецах, его крестниках!

Официальное досье было скупо на факты из частной жизни доктора Альбьери, и Брендону пришлось потрудиться, чтобы выяснить имена и хотя бы краткую биографию «забавных мальчишек», о которых говорил МакКлери. Фортескью испытал глубочайшее профессиональное удовлетворение, когда оказалось, что мальчики – сыновья давнего друга и делового партнера Альбьери, Леонидаса Ферраса, и один из них погиб в 1980-м году. Не то чтобы журналист радовался чужой смерти – покойному ведь все равно, а он почти разгадал самую сложную головоломку в своей карьере. В еще больший восторг он пришел, когда узнал, что второй близнец – известная в Бразилии личность. При наличии его юной копии уж точно найдется не одна публикация про внебрачного ребенка, только придется перелопатить некоторое количество желтой прессы, от которой Фортескью искренне воротило.

Однако же, к великому разочарованию британца, в прессе не нашлось ничего стоящего. Никаких загадочных двойников, внебрачных детей – вообще ничего. Брендону пришлось отрабатывать еще несколько версий, ни одна из которых не увенчивалась успехом, и спустя полтора месяца бега по замкнутому кругу у него начали опускаться руки. Мистер Ньюман терпеливо держал марку, но журналист уже замечал нотки недовольства в голосе начальника. Еще бы, командировочные не бесконечны.

Брендон вышел прогуляться и подышать вечерним воздухом – работа сводила его с ума. Он постепенно привыкал к ритму южного мегаполиса, так сильно отличавшемуся от лондонского стиля жизни, вот только сложно было привыкнуть к большому количеству нищеты. В британской столице Фортескью попросту не заходил в те районы, где велик риск быть окруженным попрошайками или уличными хулиганами, в Рио же такой гарантии не мог дать никто и нигде. Вот и сейчас он брезгливо посмотрел на сидящего чуть ли не на тротуаре молодого парня, уткнувшегося себе в колени. Вдруг тот резко дернул головой, разминая шею, и в свете уличного фонаря Брендон с поистине мистическим ужасом узнал искомые черты лица. Фортескью, никогда до этого не веривший в судьбу, был готов вознести благодарственную молитву журналистскому богу, если таковой существует. К счастью репортера, парень не заметил в сумерках его потрясенного взгляда. Он встал на ноги, слегка отряхнулся и отправился восвояси. «Я не должен его упустить! Хоть бы и пришлось идти в самый центр фавелы!» – подумал Фортескью и, ступая неслышно, как хищник, пошел выслеживать свою жертву, за которой гонялся так долго.

Двойник Лукаса Ферраса, лицо которого журналист запомнил досконально, словно бы почувствовал преследователя и настороженно обернулся, но не заметил ничего подозрительного. Постояв так с минуту, парень снова двинулся в путь и немного ускорил темп ходьбы. Он петлял, сворачивал в подворотни и подземные переходы, перебегал дорогу без светофора, что заставило Фортескью прилично побегать и понервничать, но ярко-желтая футболка служила отличным маяком при свете луны, и это сыграло тому на руку. Сколько продолжалась эта азартная погоня, британец впоследствии сказать не мог, настолько она его поглотила. Наконец парень приблизился к скромному одноэтажному дому с мансардой и хлопнул калиткой, зайдя во двор. Брендон сам едва не рухнул на тротуар от усталости – пробежать вот так целый марафон без передышки, а ведь он достаточно спортивный человек. Что же, у этого клона, вечные батарейки внутри, раз он так носится?

– Вот и попался, бегун, – облегченно пробормотал Фортескью, ища глазами какой-нибудь ларек с выпивкой. – Теперь уж я тебя не упущу.

Деуза возвращалась домой с рынка, неся сумки, полные продуктов. Завернув за угол, она неожиданно столкнулась с незнакомым господином и выронила поклажу из рук.

– Простите, сеньора, ради Бога, простите меня! – виновник происшествия ползал по асфальту на четвереньках прямо в своих дорогих брюках и подбирал просыпавшиеся фрукты. – Я сейчас все соберу.

– Ну что вы, я сама виновата, – стушевалась Деуза и принялась помогать незнакомцу. – Не стоит утруждаться, сеньор.

Он поднял взгляд и доброжелательно улыбнулся ей самой обаятельной улыбкой, на которую был способен, отчего женщина потеряла дар речи на секунду-другую – такими восхищенными глазами на нее не всегда смотрели даже в танцзале, не то что по дороге с рынка.

– Позвольте, я помогу вам донести сумки до дома? – предложил галантный сеньор.

– Наверное, не стоит…

– Мне совершенно не в тягость, поверьте! Вы живете одна?

– Нет, у меня пожилая мама и двадцатилетний сын, – смущенно улыбнулась Деуза. – Мы живем совсем недалеко.

– Какое совпадение! – воскликнул незнакомец. – Я буквально на прошлой неделе снял дом у сеньора Атилиу, это на том конце улицы. Может быть, вы знаете?

– Да-да, я поняла, о ком вы говорите.

– Так что мы с вами теперь соседи. Кстати, позвольте представиться – Брендон Фортескью. Можно просто Брендон.

– Деуза да Силва, – растерянно протянула ему руку в ответ женщина. – Можно просто Деуза.

– Чрезвычайно рад знакомству, – Брендон поцеловал протянутую руку.

Дорога домой заняла от силы минут семь. Новый сосед рассказал Деузе о том, что приехал в Бразилию по работе из Великобритании, о том, что Португалия – его вторая родина, и он рад вновь оказаться в португалоговорящей среде.

– Вот так, донна Деуза, – он поставил сумки в прихожей и собрался уходить. – Было очень приятно встретиться с вами.

– Оставайтесь на чай, сеньор Брендон, – спонтанно предложила Деуза, желая отблагодарить гостя.

– Право, мне неудобно…

– Мама, познакомься, – женщина обратилась к показавшейся в гостиной старушке, – это наш новый сосед, сеньор Брендон. А это моя мама, донна Мосинья.

– Добрый день, донна Мосинья, – Фортескью почтительно поцеловал ее руку. – Как поживаете?

– С Божьей помощью, – кратко ответила та.

– Присаживайтесь, прошу вас.

В то время как мужчина рассказывал об английских чайных традициях и жизни на туманном Альбионе, Деуза все больше и больше проникалась к нему симпатией и доверием. Незаметно они перешли на обсуждение семейных тем.

– Ох, сеньор, как же тяжело со взрослыми детьми, – горестно вздохнула она, заканчивая жаловаться на Лео.

– Могу представить, донна Деуза, – кивнул Брендон. – Что до меня, то я закоренелый бездетный холостяк, но жизненный опыт позволяет мне кое-что понимать в таких вещах. Я полагаю, что вашему сыну не хватает мужского воспитания, у него просто нет примера, на который он мог бы равняться, от этого возникает как минимум половина его проблем.

– Боюсь, что вы правы.

– А уж как он на доктора Альбьери «равнялся», – ворчливо заметила донна Мосинья. – Мы не знали, что и делать, хорошо, что потом у него эта дурь из головы вылетела, слава святому Иуде Тадеу!

– И не вспоминай, мама, – Деуза инстинктивно поежилась.

– С такими трудностями сталкиваются многие неполные семьи, – продолжал Фортескью.

– Сеньор, я всю жизнь старалась дать сыну самое лучшее, что у меня было, жертвовала работой, личной жизнью, увлечениями, и все зря. Недавно мне казалось, что Лео взялся за ум – решил учиться, нашел хорошую девушку, а потом снова потерял ко всему интерес. Хорошо, что пока хотя бы не сбегает, но я каждый раз, когда он уходит, боюсь потом не увидеть его несколько месяцев.

– Ваша ситуация безусловно непроста, донна Деуза, – Брендон покровительственно сложил пальцы. – Однако я думаю, что все вполне поправимо. Лео не хватает друга, старшего товарища, который бы помогал, направлял его в жизни.

– Если бы он еще искал этих друзей, – встряла Мосинья. – Никого к себе не подпускает, уж на что они с Мел неразлучны были, и ту отвадил.

– Искренне вам сочувствую, – проговорил Фортескью, допивая чашку чая.

– Спасибо вам, сеньор Брендон, – еще раз поблагодарила его Деуза. – Приятно иметь таких соседей.

– Взаимно, донна Деуза. От всего сердца надеюсь на то, что наше знакомство будет продолжаться. Если вдруг вам понадобится любая помощь, вы знаете, где меня искать.

Журналист покинул соседский дом с абсолютно неподдельным восторгом. Так близко подобраться к цели – еще две недели назад он не мог даже мечтать об этом! Весело насвистывая себе под нос, он отправился в новое съемное жилище, чтобы зафиксировать и обдумать полученную информацию – ценную, как бриллиант из сокровищницы Ее Величества.

========== Глава 23. Пути расходятся ==========

– Ты все решила правильно, Мел, – Маиза помогала дочери уложить чемодан. – Я когда-то поступила точно так же, как ты сейчас, и ни капли, ни минуты об этом не пожалела. Только те мужчины достойны внимания, которым мы небезразличны, все остальное – путь в бездну.

– Что?.. – удивилась Мел, нарушив тягостное молчание. – Ты никогда мне не рассказывала.

– В твоем возрасте я была влюблена в одного парня. Что там, все девушки в нашем окружении были от него без ума. Я праздновала день рождения в Ангре, он должен был прилететь на вертолете, но не прилетел. На следующее утро я узнала, что вертолет разбился.

– Мама! – потрясенно воскликнула девушка.

Маиза перевела дух, смахнула набежавшую слезу с ресниц и продолжила:

– Весь мой мир рухнул в тот момент. Я помню день его похорон так, словно это было вчера. Я не знала, что у него есть близнец, можешь вообразить мою реакцию, когда я увидела перед собой точную копию покойного возлюбленного?

– Должно быть, это было и ужасно, и прекрасно одновременно, – прошептала Мел.

– Но я не учла один факт, – женщина прикрыла дверцу шкафа, – близнец – это не тот же самый человек. Не учла и чуть не утонула в этой новой влюбленности.

– И почему вы не остались вместе?

– У него уже была возлюбленная из Марокко, ради которой он был готов бросить все и всех. Интересно то, что он так и сделал, но они не прожили вместе и года, кажется, – Маиза горько усмехнулась. – Неважно, он потом быстро сошелся с другой девицей. Меня это уже не касалось – я была счастлива с твоим отцом, и у меня была ты.