Текст книги "Предотвратить неизбежное (СИ)"

Автор книги: Nami_Manami

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Битва – продолжившаяся где-то за пределами моего понимания – продлилась несколько кратких мгновений. Шисуи-сан отпустил соперника, отошёл и лишь снисходительно бросил:

– Это единственный раз, когда я позволю тебе уйти, – тон его был ровен, а голос тих, но даже наивная Мидори смогла уловить угрозу, которой сочился каждый произнесённый звук, – Впредь не вмешивайся в мою жизнь.

– Ши… Шисуи-сан, – позвала несмело, пока разволновавшийся Саске сжимал края моего одеяния.

– Мидори, – бешеный хищник переменился в мгновение ока, стоило нам поравняться, – Что ты здесь делаешь? Тут опасно, – осторожно коснулся, стараясь избегать запястья, на котором остался след от скрюченных пальцев старухи-жрицы: противный синяк так и не прошёл, приняв смутные очертания полукруга-томоэ.

– Понимаете… Прибежал Саске, сказал, что вы что-то не поделили с Итачи-саном, – сбивчивый лепет и переминание с ноги на ногу.

Глупая, безмозглая Мидори, неужели ты не видела, какой злобой красноокий демон одарил невинного ребёнка? Или позабыла жажду убийства, исходившую от каждой его атаки? Неужто ворожба красных глаз настолько затуманила твой разум? Но не бойся, скоро наступит день, когда искусно сотканное полотно лжи даст брешь и ты узришь правду. День, когда Шисуи-сан убьёт меня…

Комментарий к (3) Петля 1. Покров лжи

ваши комментарии важны и нужны) В следующей главе закончится первая петля, и потом давайте немного передохнём, а то автор скоро лапки склеит от бессонных посиделок.

========== (4) Петля 1. Норика ==========

Комментарий к (4) Петля 1. Норика

произведение создано исключительно в развлекательных целях. Все права на локации, мир и персонажей «Наруто» принадлежат оригинальному правообладателю. Всё представленное в произведении – художественный вымысел, не имеющий ничего общего с реальностью. Автор выступает против насилия и насилия в отношениях.

Вскоре состоялась свадьба: пышное празднество, на котором присутствовали не только выходцы из благороднейшего и древнейшего клана Конохагакурэ, но также и достопочтенный Хокагэ, и старейшины, и представители других знатных родов. Однако же щедрый Шисуи-сан позволил и мне пригласить не только матушку с отцом, но и другую родню – тётушек с мужьями и детьми, а также дядюшку и его супругу. Они наслаждались столь особенным днём, от всего сердца поздравляя и ратуя за моё счастье.

В памяти отпечатался каждый миг: как мы чинно прошествовали к храму в сопровождении гостей, как очистились от мирской скверны{?}[Подразумевается синтоистский обряд очищения «охарай», который должны пройти жених и невеста в ходе церемонии], как испили вместе священный напиток{?}[Речь идёт о церемониальном обмене пиалами с сакэ: три пиалы, из каждой следует сделать только три глотка]. Даже сейчас, когда гляжу на тебя в последний раз, передо мною будто сияют не кровавые огни, а бесконечно прекрасные, манящие, влекущие в бездну чёрные очи. Тогда, сидя в окружении счастливых лиц, я представляла, что у наших детей будут такие же…

Ты знал, да, Шисуи-сан? Знал, как клан молча презирал тебя в тот миг? Замечал косые взгляды, метавшиеся отовсюду? Видел, какие боль и сочувствие плескались во взоре Итачи-сана? Но никто – даже сын главы – не мог пойти против «Мерцающего шиноби». Ты был их лучом надежды, который помогал поддерживать статус и приносил почёт: отважным, умелым, воинственным – тебе не было равных ни среди Учиха, ни среди Хьюга, ни во всей Стране огня. Мелкая оборванка – скромная плата за сделку с самим дьяволом, не так ли?

Чистокровные воины, осталось ли в вас что-то, помимо гордыни и самолюбия? Или же вы окончательно отдались порокам, кинув наивную дурочку в лапы чудовища, точно бросили оголодавшему зверю свежей плоти? Обрекли понести от монстра{?}[Это логичный, но исключительно гипотетический исход.], оставаться запертой в золотой клетке, в чужом обличии…

За это ты наказал меня, да, Шисуи-сан? За то, что замарашка Мидори не смогла отбросить прошлое и притвориться другим человеком, с улыбкой продолжая плясать под твою дудку? Хотя, казалось бы, итак безродная. Ты жесток, мой красноглазый демон, ты слишком беспощаден! Я и без того прежде ощущала себя куклой бунраку{?}[Он же «нингё-дзёрури» – японский традиционный кукольный театр, одно время даже конкурировавший со знаменитым Кабуки.], двигавшейся точно по велению мастера. Твоя незримая тень, следовавшая повсюду, всеобъемлющее, нездоровое желание присвоить каждый вздох – я не замечала ничего, утопая в слепой любви. Даже когда ты сорвался, назвав её именем – пока методично двигался в моём лоне в первую брачную ночь – я сочла это галлюцинациями, ибо даже помыслить не могла о предательстве.

– Норика, Норика, – шептал ты в порыве страсти, а я растворялась от нахлынувшего счастья, совершенно не разбирая слов.

Мир открыл мне правду уже на второй день. Знаешь, я даже благодарна, что всё случилось столь быстро: не пришлось жить годами в фальши.

– Уже готова? – заглянул ты несмело в комнату, когда меня закончили наряжать. Элегантное томэсодэ{?}[Кимоно с коротким рукавом, являлось отличительным признаком замужней дамы. Незамужние же носили фурисодэ – кимоно с длинным рукавом.] приятного оттенка свежей мяты, расшитое золотой нитью и украшенное по подолу узорами цветов, птиц и бурными линиями волн, образующими вместе чудесный весенний пейзаж. Талию умело скрывал бежевый пояс-оби с мелким геометрическим орнаментом. Смоляные локоны – строго уложены вверх, так, чтобы ни одна прядка ненароком не выбилась из идеальной причёски.

– Почти, – я заалела от одного твоего вида: сильнейший воин Учиха прямо сейчас жадно впивался глазами в каждую деталь, в любой случайно открывающийся изгиб, коих кимоно создавало крайне мало, словно жаждал насытиться мной.

– Можете быть свободны, – жестом указал ты служанкам: те сразу же покинули комнату, – Идём?

– Да… Хотя, нет, постой, Шисуи-сан, – вспомнила о вещице, которая очень хорошо дополнила бы труд Маюки и Маюми.

– Что такое?

– Подожди немного, – я игриво выпроводила тебя за дверь, желая удивить, – Сюрприз. Всё-таки нам предстоит хацумодэ{?}[Первое посещение храма в Новом году, важная часть «первых» дел в году в синтоистской культуре. Обычно происходит в первые три дня Нового года, чаще всего в первый день.], это важное дело.

– Хорошо, но только недолго, – властные объятия сжали худое тельце, а губы запечатлели страстный поцелуй: влажный, горячий, такой, от которого можно было забыть обо всём. Но я осталась непреклонна в желании сотворить задуманную шалость.

– Обещаю.

Стоило тебе скрыться за расписными фусума{?}[Двери-перегородки в традиционном японском доме. От сёдзи отличаются наличием рисунков.], как я принялась рыскать по полкам в поисках той самой вещи: цветочного кандзаси, которое стало первым твоим подарком. Я всегда бережно хранила его, однако пожитки мои раскладывала Маюми, поэтому найти что-либо самой оказалось крайне сложно. Но звать девушку ради простого каприза не хотелось – а то что это такое: только стала госпожой, а уже нос ворочу? Так что пришлось искать в одиночку.

Я проверила все возможные углы, полки и прочие места, однако заколки нигде не было. Уже почти отчаявшись, принялась рыскать по подвесным ящикам, и какого же было моё удивление, когда знакомая лакированная коробочка обнаружилась запрятанной именно там. Рост мой был самым обычным, а потому тянуться за ней оказалось крайне сложно: только встав на цыпочки и подпрыгнув пару раз, я смогла придвинуть шкатулку к краю, но тут же нащупала и что-то ещё сверху.

Любопытство – лучшая и худшая черта одновременно!

– Что это?…

С фотографии{?}[В исторической Японии XVII – сер. XIX в. фотографий не было, они появились позже, в период Мэйдзи (сер. XIX – нач. XX в.). Так что в данном случае фото – отсылка к канону «Наруто», в котором существует даже цветная фотография.], облачённой в строгую деревянную рамку, на меня смотрела юная девушка: с тонкими линиями скул, правильной формы носом и пухлыми губами. Бледная, словно у призрака, кожа незнакомки напоминала скорее фарфор, чем мерзкое создание из детских страшилок. Тёмные, точно благородный оникс, глаза. Шелковистые чёрные волосы.

Да, наверное, будь лицо моё более аристократичным, я выглядела бы так же.

«Нет, это сущая глупость» – одёрнула себя, но взор предательски зацепился за наряд неизвестной. Мятное кимоно. С цветочным рисунком. И светло-чайным поясом поперёк тела. Моё кимоно.

– Невозможно… – в пучок, туго скрученный на голове, была воткнута заколка: голубая сфера, состоявшая из множества лепестков, которые также опускались вниз по серебряной нити. Моё кандзаси.

И имя – последний гвоздь, – которое было выгравировано в уголке рамки: «Но-ри-ка»{?}[Вспоминаем, что было написано в конце первой главы].

– А-А-А! – принялась я изливать вспыхнувшее отчаяние. Всё, что попадалось под руку, сразу же с грохотом падало на татами, разбивалось вдребезги, разрушалось, подобно тому, как сейчас распадался мой идеальный мир. Меня предали: безжалостно, холодно и расчётливо.

В секунду ты возник передо мной: взобрался через полуоткрытое окно, не пожелав мелочиться. Взъерошенный, взволнованный – будто на самом деле испугался.

– Мидори! Мидори, что с тобой? Прошу, ответь мне!

– ОТПУСТИ! Пусти меня! – отскочила прочь, не желая быть пойманной.

– Мидори, пожалуйста, приди в себя!

– Ты лгал! Всё, что ты делал, говорил, все твои обещания и клятвы – всё это ложь! Ты обманывал меня с самого начала! Почему?! – я схватила злосчастное фото и принялась яростно тыкать в безмолвно улыбавшуюся девушку, – Почему она выглядит, как я?! Почему там иероглиф из моего имени?! Почему, Шисуи-сан, почему?… – к концу, накатившая ярость исчезла, оставив место удушающей пустоте. Обжигающие слёзы, всё это время копившиеся на ресницах, потоком хлынули вниз. Я плакала, всхлипывала и наблюдала – медленно – как ты приближаешься, как кладёшь руки на плотный пояс-оби и привлекаешь ближе.

Я хотела, чтобы ты сказал, что всё это – одна большая ошибка и недоразумение, что ты любишь меня, а эта неизвестная – просто дальняя родственница, с которой мы очень похожи. Посмеялись бы над этим, а потом отправились бы в храм, где нас с тобой наверняка ждали Фугаку-сан и Микото-сан с малышом Саске. Но реальность оказалась непреклонна…

– Почему не работает? – радужка окрасилась алым: как тогда, во время ссоры с Итачи-саном.

– Что?

– Почему? – белки налились кровью, а хватка сжалась до предела.

– Шисуи-сан, отпусти, мне больно, – попытка высвободиться потерпела крах. Напротив, теперь ты держал уже за плечи: стиснул, словно хищник, загнавший в угол добычу.

– Почему? – тройка томоэ замысловато вращалась, силясь загипнотизировать, – ПОЧЕМУ?!

– Шисуи-сан… – я попыталась отойти на шаг назад, но стальные тиски не позволили.

– Всё из-за той старухи, да? – меня резко перехватили, точно тряпичную детскую куклу, и сейчас сжимали тонкое запястье, на котором всё ещё красовался синяк со встречи с пожилой жрицей, – Наложила на тебя какие-то чары? Заклятие? Знал, что нельзя было оставлять одну ни на минуту!

Окоченевшую от страха оболочку небрежно отшвырнули. Взгляд судорожно метался по потолку, а ноги будто налились свинцом, неспособные сдвинуться с места. Паника забурлила в крови, а в висках застучало. Я никогда не видела тебя таким. Обезумевший. Чужой. Ты точно ходил по тонкой кромке льда, пока, раскачиваясь, бродил из угла в угол. Гнев. Желание. Отчаяние. Досада. Печаль. Эмоции твои менялись с невероятной скоростью, порой соединяясь в нечто невообразимое.

Ты подошёл к упавшей фотографии, поднял её, бережно огладил разбившееся стекло, прошёлся по ребристой надписи. Будто бы в этот момент держал главное своё сокровище, а затем обратился ко мне: словно я – тот человек, что эту драгоценность отнял.

– Тебе лучше было не знать.

Я не успела ни ответить, ни даже понять что-либо – настолько оцепенение овладело телом – как вдруг ощутила резкую боль. Пронзительную. Такую, какой не чувствовала никогда в жизни. Глаза монстра возникли прямо напротив. Мой красноокий демон, я ещё долго буду помнить их! Багряные, ворожащие, желающие затянуть в пучины ада. Твои глаза, Шисуи-сан.

– Ты… лжец, – прохрипела, рефлекторно нащупав… меч. Да, тот самый танто{?}[Короткий меч.], который ты всегда носил с собой, сейчас торчал прямо из моей груди, шероховатой рукоятью наружу. Ты жесток, Шисуи-сан, ты так жесток!

Я презираю тебя, красноокий демон! За предательство, за слабость, за малодушие{?}[Имелось в виду, что Шисуи не хватило духу признать смерть возлюбленной.]! Использовал живого человека, словно декорацию, как безвольную замену покинувшей тебя возлюбленной. Заставил всех участвовать в глупом фарсе. Теперь-то я поняла, теперь я всё поняла! И жалость со стороны клана, и твой внезапный интерес, и бесконечная опека… Просто попытка завлечь мотылька на свет.

Но сейчас уже поздно сожалеть. Мой красноглазый демон, я ненавижу тебя, надеясь получить избавление и в новой жизни никогда не встречать твоего воплощения{?}[Буддисты верят, что душа заключена в бесконечный цикл перерождений. Я смешиваю синтоистские и буддистские представления о мире, потому что японцы сами так делают.]. Однако почему в последние минуты я представляю твоё полное нежности лицо? За что ты так со мной, Шисуи-сан?…

***

– Ах! – подорвалась я на футоне, – Ха-а… Ха-а…

Бельё налипло к мокрой коже, отчего в промозглой спальне стало ещё холоднее. Дыхание сбилось, а сердце сорвалось в бешеный ритм, но даже это не помогло хотя бы немного согреться. Месяц на небе убывал, а потому свет практически не проникал в помещение. Однако даже так я смогла узнать родную комнату.

«Всё хорошо, это был просто неудачный сон» – успокаивала хаотично разбегавшиеся мысли, лишний раз стараясь ущипнуть себя, чтобы уж наверняка отличить реальность от воспалённых фантазий: слишком реалистичных, а потому ужасно пугающих.

– Ай! – прикосновение к запястью отозвалось как-то особенно неприятно.

Совершенно дикая догадка посетила голову – я бросилась зажигать лучинку, чтобы хоть немного рассеять воцарившуюся тьму.

– Не может быть… – тёплый огонь рассеивался жёлтым, вырисовывая очертания знакомой мебели и стен и кротко согревая озябшие пальцы. На внутренней стороне руки, прямо там, где заканчивалась ладонь, виднелся фиолетовый след: с нечётким контуром, местами окрасившийся в розоватый. В форме полукруга-томоэ.

Комментарий к (4) Петля 1. Норика

примерный вид кимоно, которое надела Мидори (источник указан):

https://image.rakuten.co.jp/kyoto-chirimenya/cabinet/tomesode/irotome/0014.jpg

От автора:

ва-а-а! Моя работа впервые попала в «Популярное» по фэндому (да ещё и на 37-е место)! Я даже не знала, как это всё делается толком. В общем, спасибо вам за комментарии и лайки! Всех обнимаю.

На этом закончилась первая петля и началась вторая: то есть, скоро пойдёт всё самое интересное! Но автор ужас как утомился сидеть по ночам, так что вернусь с продолжением не раньше следующей недели.

ваши комментарии ускоряют выход глав ну ладно, не 100%, но однозначно мотивируют автора

========== (5) Петля 2. Бескрайний лес ==========

Комментарий к (5) Петля 2. Бескрайний лес

произведение создано исключительно в развлекательных целях. Все права на локации, мир и персонажей «Наруто» принадлежат оригинальному правообладателю. Всё представленное в произведении – художественный вымысел, не имеющий ничего общего с реальностью. Автор выступает против насилия и насилия в отношениях.

Сон не шёл до самого утра. Стоило расслабиться, как в сознание снова и снова врезалась одна и та же картинка: рукоять танто, торчащая из моей груди, кровь, окроплявшая светлую ткань кимоно, и глаза демона – одержимые, неистовые. Проклятые смоляные томоэ преследовали воображение: я различала их в любой случайной тени комнаты. Казалось, что взгляд Шисуи-сана замер в пространстве, пожирая со всех сторон.

– Неужели окаянная старуха сделала это?… – след от пальцев, застывший в форме полукруга, рождал всё новые и новые вопросы, но главным из них был: «Почему я не умерла»? Трепетавшая в груди надежда шептала, что причиной тому – кошмар, что всё случившееся – просто дурной плод фантазии. Однако тёмно-сиреневый узор взращивал сомнения.

– Ты уже встала, Мидори? – в комнату вошла матушка, чтобы, как и всегда, позвать к завтраку.

– Матушка… – думала, что никогда более не увижу её мягкое добродушное лицо, не услышу бодрый голос, но сейчас силы покинули меня, поэтому, вопреки жгучему желанию кинуться к родному человеку, я лишь осталась обессилено сидеть на футоне.

– Спускайся к завтраку, у нас сегодня много забот.

– Да, – я же говорила: это всё просто неудачная шутка разума! Не было никаких Учиха, а рука – последствие случайного удара. Норики-сан никогда не существовало, как не существовало и тебя, Шисуи-сан!

Воодушевлённая и, наконец, успокоившаяся, я поднялась на ноги, свернула перину, чтобы потом небрежно закрутить длинные волосы и направиться на первый этаж. Как обычно. Даже пение птиц снаружи отражает безмятежность предстоящего дня. Сегодня вновь буду помогать отцу разгружать поставки, может быть, даже подменю матушку в самом магазине: пообщаюсь с Юкой-сан и Тахакаси-саном – частыми посетителями нашей скромной лавчонки. Интересно, родила ли уже внучка Такахаси-сана? Если да, то нужно обязательно дать в подарок немного фруктов…

– Мидори… – из размышлений вырвал надломленный голос родительницы.

– Матушка, что с тобой? – я перепугалась и придержала её прямо на лестнице, – Почему ты плачешь? Неужели переговоры отца провалились? – она стала размазывать солёную влагу по щекам, неспособная обличить переживания в слова, – Что случилось, матушка? – я уже сама была готова заплакать, только бы родительница перестала убиваться.

– Мидори, я просто… Материнскому сердцу тяжело отпустить…

– О чём ты, матушка?

– Но Шисуи-сан – хороший человек, так что…

Дальнейшее я не слушала. Не желала слышать. Бросилась обратно в спальню, панически принявшись шарить по закромам.

– Она здесь… – в потрёпанном комоде, где хранились немногочисленные одежды, лежала она! Треклятая заколка! Голубые цветы, металлическая нить с лепестками: это, без сомнений, её кандзаси! – КАТИСЬ К ЧЕРТЯМ! – резким рывком я распахнула окно и вышвырнула бесовской предмет. Убирайся! Не в моём доме. Не со мной. Ищи себе другую игрушку, красноокая тварь!

Выплеснувшийся гнев подарил второе дыхание: в каком-то сумасшедшем угаре я стала скидывать вещи в большой дорожный платок – тот, в котором обычно носила еду, когда отправлялась договариваться о поставках в соседние селения. Наспех завязав серую ткань в узел, я закашлялась: только сейчас поняла, что даже не дышала толком всё время.

– Мидори, что с тобой? – обеспокоенная матушка застыла в дверях, не зная: войти ли или позволить единственной дочери и дальше творить абсурд.

«Сбежать, мне нужно сбежать любой ценой! Они не смогут сейчас принять это» – выстраивала я линию поведения.

– Всё хорошо, матушка, – главное, улыбнуться как можно естественнее и потереть шею. Да, я всегда тру шею, когда стесняюсь, – Просто… – правильно, а теперь посмотреть в пол, будто бы действительно чувствую неловкость, – Не проснулась толком и решила, что надобно отбыть по поручению отца.

Лишь бы сработало. Молю. Я же и раньше могла спросонья нести всякую околесицу.

– Узнаю свою Мидори, – обеспокоенность сменилась радушием и теплом: любовью, которую я и не надеялась больше ощутить. Матушка, прошу, прости мне эту ложь…

За завтраком я старалась вести себя привычно: заливисто смеялась, на повышенных тонах поддерживала беседу и порой совершенно по-плебейски щёлкала палочками. Так, как должно делать оборванке Мидори, а не так, как научили Мидори Учиху{?}[Намёк на то, что какие-то зачатки этикета Микото ей всё же втолковала.].

– Осталось лишь… – багаж был собран, как только родители разбрелись по своим делам. Никогда бы даже не осмелилась думать, что буду рада их постоянной работе на износ: контролировать меня было попросту некому и некогда{?}[Работой Мидори сейчас почти не занималась, так как накануне свадьбы мать всячески ограждала её от бытовых забот, чтобы дочь больше времени могла посвятить подготовке к бракосочетанию.], – Это… – я покрутила в руках гребень из черепашьего панциря: очередной подарок красноокого демона. Красивый. Заморский. С золотой росписью. Труп живого существа, который использовали для чужих утех! Зубчики больно впивались в кожу, а я продолжала сжимать несчастное насильственное творение. Я такая же, как и то бедное животное: как не замечала этого раньше?

Поборов жгучее желание отправить дорогую безделушку вслед за могильной заколкой, я всё-таки вложила её в походный кулёк: дорога предстояла неблизкая, денег было ничтожно мало, а штучка такая стоила прилично. «Мы обязательно ещё увидимся» – поклонилась отчему дому и двинулась прочь.

Улицы деревни мелькали пёстрыми пятнами: вот моя любимая лапшичная, куда порой захаживала, чтобы отметить особо удачную сделку, а здесь – школа{?}[В Японии эпохи Эдо (XVII – сер. XIX в.) не было школ в привычном нам понимании, однако существовали так называемые «храмовые школы», которые со временем стали обучать не только монахов, но и более широкие слои населения. Так что теоретически такая ситуация имела место быть.], чьи ученики очень любили пошкодить после уроков, рядом – гончарная мастерская, хозяин которой был близким другом отца. Каждый закуток, малейшая деталь вызывали светлые воспоминания: покидать родину оказалось бесконечно горько, словно кусочек с корнем отрывали от юной души. Но иного пути не оставалось. Ничего, вот доберусь до тётушки, живущей на границе Страны молнии, а там как-нибудь наладится! Может быть, это красноглазое отродье даже сгинет на одной из очередных миссий – и тогда я смогу вернуться, дабы встретить конец не на чужбине{?}[Для людей, живших в традиционном обществе, отрыв от «корней», родной земли был чем-то невообразимым и почти губительным.].

Лесная чаща, со всех сторон окружавшая Деревню, сокрытую в листве, не пропускала сквозь заросли ни единого солнечного лучика. Потому, несмотря на полуденное время, идти было довольно зябко. Ветви могучих деревьев пытливо шелестели, словно переговариваясь меж собой. Интересно, сколько же секретов хранили эти места? Травянистые запахи наполняли лёгкие особенной – терпкой влагой. Шагать по свежей траве было безумно приятно: все прошлые тревоги казались незначительными, а дурные предчувствия отходили на второй план.

Как долго ты брёл за мной, Шисуи-сан? Следил ли, будто лев за неопытной ланью, вёл ли от самых ворот? Или же примчался в последний момент, когда я собиралась делать привал? Хотя… имеет ли это уже какое-то значение, если алые дьявольские очи вновь смотрят на меня?

– Мидори, почему ты внезапно ушла? – правда спешил или же умело делаешь вид? Смотри-ка, даже испарина на лбу проступает и зрачки мечутся, как у ошалелого. Хорошо притворяешься, лицемерная тварь.

– Не подходи, – стараюсь сохранять уверенность и твёрдость, как будто совсем не боюсь.

– Ханако-сан не говорила, чтобы отправляла тебя куда-то, – не произноси имя моей матери, демон! – Почему ты здесь? – делаешь шаг вперёд.

– Не подходи, – отступаю назад, – Как ты нашёл меня?

– Мидори… – оказываешься прямо напротив. В секунду. Как и в тот раз. Страх пытается сковать, но я сопротивляюсь.

– Как?! – отбиваюсь от настойчивых прикосновений, от которых хочется просто исчезнуть, – Очередной ваш ниндзя-приёмчик, да? – раздражает. Меня дрессировали, как дворовую псину, чтобы невежда хоть немного стала похожа на породистый скот. Но сейчас я понимаю, что не знаю ничего – ни о клане Учиха, ни о возможностях шиноби, ни о ваших изменчивых глазах.

– Мидори… – да, об этих багряных огнях: таких же, как и в тот день. Опять символы замысловато вращаются в озере цвета киновари, а в нём – недоумение, удивление, злость, – Почему? – Шисуи-сан, ты слишком предсказуем.

– Почему не работает, да? – замешательство в твоём взгляде станет чудесным подарком на прощание, – Я сама не знаю! – пытаюсь кричать, но вырывается только жалкий шёпот.

– Мидори, – я отхожу назад, пока не упираюсь спиной в шершавую кору дерева. Отступать больше некуда.

– Не подходи…

– Мидори, – твои ладони силятся лечь на талию, но останавливаются, словно отвердевают от одной моей фразы, от одного имени, слетевшего с уст:

– Я не Норика.

Занавес. Адские очи в мгновение застилает слепая ярость. Ты движешься столь стремительно, что гражданская слабачка вроде меня не может даже распознать очертания клинка.

– Гори ты… в аду, – последнее, что получается произнести, прежде чем паралич распространяется по мышцам. Пока отяжелевшее тело падает наземь, удаётся заприметить тёмно-чайную{?}[Да, для японцев нормально называть цвет «чайным» – это условно коричневый оттенок.] рукоять меча, форму, перепачканную в грязи, будто ты только вернулся с задания, а главное – протектор Листа – символ защитника и поборника справедливости. Ты всегда мастерски притворялся, Шисуи-сан.

Профессиональный лжец. Галантный искуситель. А ещё – безжалостный убийца. Но почему-то снова, умирая, я вижу твоё по-доброму улыбающееся лицо. Отвратительно. Если и в этот раз не обрету покой, то обязательно плюну в мерзкую рожу. Обещаю тебе, мой красноглазый демон.

Комментарий к (5) Петля 2. Бескрайний лес

* забавная иллюстрация на тему японских школ периода Эдо (XVII – сер. XIX в.) – работа известного художника Утагава Хиросигэ «Хулиганы в тэракоя» (источник: сайт музея Эдо-Токио):

https://www.edo-tokyo-museum.or.jp/assets/img/2015/03/026.jpg

От автора:

благодаря вашему отклику собрала остатки сил и написала ещё одну главу. Но теперь точно увидимся на следующей неделе, потому что пора уже нормально выспаться) Спасибо за лайки – работа медленно, но верно поднимается в топе по фэндому.

========== (6) Петля 3. Поместье Учиха ==========

Комментарий к (6) Петля 3. Поместье Учиха

произведение создано исключительно в развлекательных целях. Все права на локации, мир и персонажей «Наруто» принадлежат оригинальному правообладателю.

Жестковатый футон. Убывающий месяц. Старенькая спальня. Заново. Всё повторилось снова. Возрождаться оказалось столь же тяжко, как и в прошлый раз: опять рваное дыхание, пот, лившийся градом, расшалившееся сердце, всё ещё ощущавшее прикосновение холодного металла.

Но ничего – больше я не намерена умирать.

– Здесь… – последний элемент головоломки, подтверждающий, что я на самом деле вернулась назад: осточертевшая заколка с цветочным шаром, бережно завёрнутая в шёлковую ткань и покоившаяся в коробке.

Записка. Я сохранила её там же – на обратной стороне синей крышки. Трепетала от одного вида иероглифов, выведенных твоим аккуратным почерком, от фактурной бумаги-васи{?}[Правда, японская бумага «васи» (和紙)– это вещь! Она очень тактильная.] под пальцами, которой ты касался, думая обо мне.

– Норика… – «зелёное лето» сложилось в имя таинственной девушки. Она не была виновна в моих бедах, но почему-то от воспоминаний о том, как ты бережно, почти мучительно сладко дотрагивался до её фотографии, становилось тоскливо и гадко. Но разве я не отринула все чувства к тебе, красноглазый демон?…

Время шло – персиково-лавандовые перья тронули небо над безмолвной деревней, – а матушки всё не было. Если я снова вернулась, то разве не должны события в точности повториться?

– Мидори, ну ты и соня! Ещё не вышла замуж, а уже переняла все господские замашки.

– Матушка… Почему ты не разбудила меня поутру? – женская фигура опять замерла у самого входа, однако на сей раз через плечо оказалось перекинуто кухонное полотенце.

– И правда становится госпожой… – она показательно покачала головой, мол, не дело так быстро зазнаваться, – Вчера до самой ночи вела учёт. Ты же знаешь: мы с отцом делаем всё возможное, чтобы ты занималась более насущными делами. Да, наша драгоценная принцесса?

Невозможно. Боги, демоны или кто бы там ни был: вы просто играетесь со мной! Учёт мы всегда ведём двадцать шестого числа. Отец назначил эту дату по большей части случайно, однако всегда скрупулёзно придерживался выбранного дня. Но вчера{?}[Имеется в виду петля 2, так как для героини все события были буквально вчера.] никакой инвентаризации не было…

Мать нежно оглаживала макушку, а я жалась к ней, уже ничего не понимая и просто желая хоть немного передохнуть. Родной аромат – запах чистоты, сквозь который проступали нотки дайкона: матушка очень любила готовить редьку{?}[Дайкон – японская редька.] – окутывал исступлённое сознание. Хотелось замереть так навечно: прожить остаток дней в любящих объятиях. Не быть более Учихой Мидори, а стать простушкой из овощной лавки.

Но для этого следовало сбросить с шеи удавку, пока не стало слишком поздно: после завтрака я направилась в царство надменных óни{?}[Японские демоны]. Пересекая узнаваемый в каждой случайной мелочи квартал, я кожей чувствовала чужие сумрачные взгляды: кто-то презирал меня, кто-то – ненавидел, но большей частью тёмные очи полнились жалостью – состраданием к жертвенной овечке, которую, впрочем, никто не желал спасать от незавидной участи.

Огромный особняк. Символы веера-утива повсюду. Прекрасная статная дама, чьё лицо всегда неизменно преисполнено достоинства – Учиха Микото, встречавшая меня в оговоренное время.

– Здравствуйте, Микото-сама, – я склонилась, выражая глубокое почтение и уважение. Когда-то я искренне восхищалась этим человеком.

– Здравствуй, Мидори, проходи, – что скрывалось за движением тонких губ? Раньше я видела в них доброту и радушие, но было ли то на самом деле, или же всё светлое, что я приписывала супруге лидера – пустые иллюзии?

Микото-сан, Вы же знали правду, так почему молчали? Как вообще могли столь спокойно изо дня в день обсуждать приготовления ко свадьбе с «оболочкой», зная, что её ждёт? Раньше я не понимала, почему Вы позволяете замухрышке столь долго гостить в доме главы, угощаете сладостями и даёте поиграть со вторым наследником. Было ли это состраданием женщины к женщине или же попыткой загладить вину, Микото-сан?

Мы беседовали не один час: нужно было утвердить план рассадки гостей, поминутно рассчитать прибытие к храму, а также завершить другие мелкие дела – ведь до торжества оставалось каких-то четыре дня. Последние четверо суток моей свободы. Капкан вот-вот захлопнется, но на сей раз добыча ускользнёт от кровожадного охотника.

И первый шаг к спасению – Учиха Итачи – единственный человек, кто, казалось, по-настоящему сочувствовал мне. Я помню его глаза на церемонии – потерянные и совершенно печальные – никак не соотносившиеся с безупречной осанкой и напускным хладнокровием, которыми пристало обладать первому наследнику. Ты всегда был истинно благороден, Итачи-сан: даже пытался помешать планам коварного демона{?}[Намёк на ссору Итачи и Шисуи, в ходе которой Итачи очевидно пытался образумить друга.].